Текст книги "Подъем Китая"

II. О китайском народе

Самая большая нация в мире

Еще в конце 1939 года, анализируя факторы, которые должны обеспечить в Китае победу национально-освободительной и антифеодальной войны, Мао Цзэдун говорил о поддержке коммунистов большинством китайского народа, самого угнетенного, но и самого многочисленного и древнего народа на Земле, нетерпимо относящегося к разного рода завоевателям и угнетателям. «Китайский народ, – отмечал Мао Цзэдун, – известен всему миру своим трудолюбием и выносливостью, но он является также свободолюбивым народом, обладающим богатыми революционными традициями. На протяжении тысячелетий история китайцев отмечена сотнями больших и малых крестьянских восстаний, направленных против жестокого господства помещиков и аристократов. В большинстве случаев смена династии в Китае становилась возможной лишь в результате крестьянских восстаний. Ни один народ многонационального Китая не желал мириться с чужеземным игом, и они всегда стремились освободиться от него путем активного сопротивления» (Мао Цзедун[1]1
  Приведено устаревшее написание.


[Закрыть]. Избранные произведения. Т. 3. М., 1953. С. 137).

Сегодня все признают, что китайцы – это самый большой в мире этнос. Китай – это единственная страна на нашей планете с непрерывной письменной историей в более чем 4 тысячи лет. Этническая самоидентификация китайцев началась более трех тысяч лет назад. Она происходила медленно и нарушалась несколько раз болезненными и длительными распадами единой страны. Однако в последние 60 лет происходило быстрое восстановление и развитие китайского национального сознания – как через осознание ценностей и уроков своей трудной истории, так и через осознание сложных реальностей современного мира. Это очень нелегкий процесс национальной самоидентификации более чем миллиарда человек. Он происходит в иных условиях и в иных формах и формулах, чем аналогичные процессы происходили в XIX и XX веках в Западной и Восточной Европе или в Америке. Мы еще очень мало знаем о природе и особенностях становления китайского национального сознания, а также о процессах национальной самоидентификации в других крупных странах Азии. По моим наблюдениям, китайский национализм силен, но не агрессивен. Считается, что китайцы, как и японцы, – это интровертные нации, в отличие от русских, испанцев или итальянцев. Очевидно, что большая часть китайцев индифферентна к религии и их нравственные постулаты и традиции не основаны на догматах какой-либо церкви.

Почти все главные религии мира представлены в Китае отдельными общинами, но по масштабам Китая они невелики. За пределами этих общин в Китае нет ни монастырей, ни церквей, ни мечетей, ни священнослужителей. Даже китайский язык не имеет таких иероглифов, которые могли бы адекватно передать суть монотеистических религий. Считается, что большая часть китайцев придерживается атеистического мировоззрения, но в их сознании есть общее понятие о Небе и о Судьбе. Место религий здесь занимают этико-религиозные учения древности, наиболее авторитетное из которых – конфуцианство. Однако наряду с даосизмом и буддизмом конфуцианство воспринимается в Китае не как вероучение, а как часть древней традиции. Сходный с религиозным характер имеет в Китае культ предков, рода, семьи, родного дома. Давно покинувшие дом китайцы стремятся хотя бы раз в год побывать в родном селе. В Китае есть глубоко почитаемые древние книги – «Книга перемен», «Книга истории», «Книга песен» и другие, но здесь нет священных книг, подобных Библии или Корану. Индифферентность к религии делает для китайцев более простым усвоение многих реальностей современного мира. В общественном сознании китайца нет тех запретов или, напротив, требований, которые во многих случаях отягощают сознание и поведение правоверного мусульманина, ортодоксального иудея, ревностного католика или приверженца других слишком активных конфессий. Китайским женщинам легче обрести реальное равенство с мужчинами, которого у женщин пока нет не только в мусульманских странах, но и в Японии.

Стихийный китайский народный материализм способствовал распространению здесь в XX веке марксизма и коммунистической идеологии, но в сочетании с мощным подъемом китайского национализма. Я полагаю, что именно это сочетание социализма и национализма лежит в основе той мощной пассионарности, которую демонстрируют в последние десятилетия большие массы китайской молодежи. Известно, что почти все главные мировые конфессии намеренно противостоят формированию национального сознания, ибо для этих вероучений «нет эллина и иудея». Не нации, а конфессии противостоят друг другу на Ближнем и Среднем Востоке, а в последнее время и в Европе. Для развития китайского национального самосознания нет подобного рода конфессиональных препятствий. Коммунистическая партия Китая активно поддерживает развитие в стране сильных чувств национального достоинства и национальной гордости. Лидеры КПК – это не только коммунистические, но и национальные лидеры.

Скрепляет китайскую нацию и история Китая, которая развивалась независимо от истории Европы, Средиземноморья и Ближнего Востока.

Китай и Европа мало знали друг друга. Единственной нитью, которая связывала Китай с портами Средиземноморья еще со 2 в. до н. э. и до XVI в. н. э., был Великий шелковый путь – караванная дорога, идущая из центральных районов Китая через Кашгар, Самарканд и Багдад к Тиру и Антиохии. Главными экспортными товарами Китая были тогда шелковые ткани, а главной мировой валютой – не столько золото, сколько серебро. Первым из европейских путешественников, который смог за три с лишним года пройти через Палестину, Малую Азию, Ирак, Иран, Памир и Центральную Азию в Китай, был итальянский путешественник Марко Поло. Он провел в Китае 17 лет и вернулся на родину в 1295 году. Его записки или «Книга», изданная через несколько лет и переведенная на многие языки, стала важным пособием для всех других путешественников, включая Колумба и Магеллана. Китайские путешественники побывали во многих странах Азии, но им было запрещено огибать берега Африки или создавать здесь какие-либо поселения. Китайские мореходы не решались плыть на восток – через Тихий океан.

Первыми из европейских купцов-колонизаторов пришли в Китай португальцы. За ними двигались испанцы и голландцы, а также иезуиты-католики. В конечном счете возобладали в этом ограблении Китая британцы. Главным товаром, который ввозился теперь в Китай, был опиум из Индии и других британских колоний, Китай хорошо помнит «опиумные войны», в которых Британия сокрушила слабую тогда китайскую армию, навязав стране унизительный Нанкинский, а затем и Пекинский договора, превратив Китай в полуколонию. Помнят китайцы и первые английские сеттльменты в Шанхае, где у входа в парк висела надпись на английском и китайском языках: «Собакам и китайцам вход воспрещен». Еще в первые десятилетия XX века Китай поражал людей из Европы своей бедностью и своей слабостью. Он казался почти всем безнадежно отставшей страной, у которой нет будущего. С тем большим вниманием и удивлением мир наблюдает за событиями, которые происходят в Китае в последние годы. 30 лет непрерывного и быстрого роста такой большой страны, как Китай, не остановившейся ни во время локальных, региональных и всяких иных кризисов 1980 – 1990-х годов, ни во время нынешнего мирового экономического и финансового кризиса, – такой картины историки и экономисты еще не видели ни в XX, ни тем более в XIX или XVIII веках. Рушатся все недавние концепции глобализации, и Запад, только недавно выигравший «холодную войну» у Советского, или Восточного, блока, начинает отступать под давлением стран Восточной и Южной Азии.

Первоначальные объяснения успеха китайцев были просты: Китай располагает самым большим в мире массивом дисциплинированной, трудолюбивой, а также дешевой рабочей силы. Народ Китая – это культурный и экономический монолит, экономически активная часть которого превышает 750 миллионов человек. Даже недоброжелатели Китая должны были признать за его народом «невероятную» социальную дисциплину и энергию, способность к организации, а также «эффективное развитие талантов». Крупные западные корпорации, которые начали создавать в Китае свои предприятия, с немалым удивлением наблюдали, как с руководством пятитысячного коллектива китайских рабочих и служащих справлялись всего 15 менеджеров. Известный американский экономист и социолог Джованни Арриги писал: «Особая привлекательность китайской рабочей силы состоит в ее высоком качестве – в смысле здоровья, образования и способности к самоуправлению – в сочетании с быстрым образованием внутри самого Китая условий спроса и предложения для продуктивной мобилизации этих резервов рабочей силы. Это сочетание не результат деятельности иностранного капитала, но результат процесса развития, основанного на национальных традициях, включая даже революционную традицию, собственно, и породившую КНР. Иностранный капитал включился в этот процесс позже, в некоторых аспектах поддерживая его, но в чем-то и препятствуя» (Д. Арриги. Адам Смит в Пекине. М., 2009. С. 386).

Дополнительным объяснением для многих служило обращение к ценностям богатой и древней китайской истории. Мусульманский мир не смог и не захотел опираться на ценности и достижения предшествующих ему цивилизаций Ближнего Востока и Средиземноморья. Напротив, многие из успехов Европы историки связывают с феноменом Возрождения, необычной связью между античностью и поздним Средневековьем, которая помогла быстрому становлению европейской культуры и цивилизации. Однако сходные процессы передачи информации через столетия и тысячелетия происходят сегодня и в Китае. Эти процессы развиваются на наших глазах, и по интенсивности, а также по быстроте освоения открывающегося Китаю исторического наследия они превосходят все то, что происходило в Европе в столетия Ренессанса. Современный Китай открывает, находит, а то и в самом прямом смысле откапывает огромные культурные ценности, накопленные за несколько тысячелетий китайской цивилизацией. Все это служит важным стимулом для мощного развития китайского национального самосознания и источником большой национальной энергии. В последние 60 лет в Китае происходил стремительный по историческим меркам процесс национальной консолидации, и сегодня китайцы – это единая и патриотически настроенная нация. Идея социализма не противоречит в Китае идеям национального возрождения, ибо Китай строит социализм «с китайской спецификой». Поддерживая и углубляя развитие новой китайской идентичности, лидеры современного Китая не противопоставляют свою страну и свой народ другим странам и другим народам. Они заявляют о своем стремлении к построению «богатой, сильной, демократической, цивилизованной, гармоничной и модернизированной социалистической страны, которая будет проводить политику реформ и открытости» (из торжественной речи Ху Цзиньтао на параде по случаю 60-летия КНР 1 октября 2009 года).

Еще Наполеон говорил о Китае как о «великане, который спит». Однако Гегель настаивал на том, что этот сон будет продолжаться вечно, ибо «мировой дух» покинул Китай навсегда. Но Китай не только проснулся; он поднимается, расправляя плечи. И мы видим – кто с удивлением, кто с надеждой, а кто и со страхом, – что это действительно великан. «На международную арену выходит не просто еще один игрок. Выходит величайший игрок в истории человечества». Эти слова были сказаны еще в конце XX века лидером Сингапура Ли Куан Ю, одним из самых успешных реформаторов прошлого века. Если использовать терминологию Льва Гумилева, то можно сказать, что китайская нация вступила в период пассионарного подъема. Это подъем национального духа, который будет продолжаться и в XXI веке. Китайцы проявляют невиданную ранее активность и интенсивно осваивают не только собственное богатое наследие, но и духовные, а также научно-технические достижения других стран и народов.

Все нации сформированы историей и природой. Американцы – это нация иммигрантов из Старого Света, а также невольников, которых миллионами везли сюда в трюмах кораблей из Африки. Теперь сюда едут новые миллионы иммигрантов из мусульманских стран и из стран Латинской Америки. США – это гигантский плавильный котел для многих наций, который начал работать 350 лет назад, и эту «плавку» еще далеко не завершил. Русские – это народ, сформировавшийся в северной части Восточной Европы и на огромных пространствах Урала и Сибири. Русский народ живет не в тесноте, а на огромных просторах, но с климатом, слишком суровым для стран Западной Европы и для стран Южной и Восточной Азии. Китайцы формировались как нация искусных земледельцев, ремесленников и торговцев в условиях орошаемого земледелия и жесткой регламентации труда и образа жизни. Китайцы более терпеливы в лишениях и невзгодах, чем русские. Они более упорны в труде, чем японцы, и более дисциплинированны и склонны к организации, чем немцы. Они более бережливы, чем французы, и более предприимчивы, чем американцы. Но китайской традиции и китайскому национальному сознанию несвойственны ни самурайская воинственность, ни британское высокомерие, ни русская широта, ни американский индивидуализм. Однако и как нация, и как государство Китай проникнут сегодня стремлением добиться успеха.

О предприимчивости китайцев

Давая характеристику китайцев как участников мирового бизнеса во всех его проявлениях, западные наблюдатели и эксперты обычно подчеркивали такие качества китайцев, как их трудолюбие, неприхотливость, а также способность к организации и дисциплину. Большой неожиданностью для западных предпринимателей оказалась, однако, предприимчивость их китайских партнеров, которые во многих случаях превзошли в своих начинаниях и в деловой хватке как европейских, так и американских и даже японских бизнесменов.

В памяти европейцев были еще живы картины первых десятилетий XX века, когда в Китае царили хаос и безвластие. Знали в России и в Европе и те описания Китая, которые были составлены в разные периоды XIX века. Но Китай находился в это время в состоянии упадка, когда китайцам трудно было проявить свою предприимчивость. Однако еще в XVII и XVIII веках Китай был единым государством с более высоким уровнем развития экономики, чем это можно было видеть в Европе. Еще раньше – в VII – Х веках, когда в Европе только начало развиваться феодальное общество, – в Китае наблюдался подъем сельского хозяйства, различных ремесел, ткацкого производства и кораблестроения. В стране существовала развитая сеть водных и сухопутных путей, и Китай поддерживал широкие экономические и культурные отношения с Японией и Кореей, с Индией и Персией, а также с арабскими странами. Китайская предприимчивость имеет поэтому давние корни: и в древнем, и в средневековом Китае сословия торговцев и ремесленников были весьма уважаемы и влиятельны. Сама жизнь китайского народа, полная невзгод, вынуждала китайцев быть изобретательными и предприимчивыми.

Из Китая пришли в Европу не только порох и компас, но также чай и бумага. Книгопечатание было изобретено в Китае гораздо раньше, чем в Европе, и первая энциклопедия была составлена в Китае еще тысячу лет назад. В Китае был создан первый плуг, а также роторный винт для подъема воды на орошаемые поля. В Китае первыми научились литью и производству в формах стандартных изделий из железа. Еще в V веке из Китая на Запад пришло ветряное колесо и мельница. Даже бумажными деньгами начали пользоваться в Китае еще в XI веке. После завоеваний и походов Тимура (Тамерлана) в Среднюю Азию из Китая были привезены первые инструменты для астрономических наблюдений. Китайцы первыми научились пользоваться астрономическими часами, а в китайской пиротехнике впервые стали использовать принципы ракетного движения.

Основной просчет западных коммерческих фирм, которые весьма активно и даже жадно начинали в 1980-х годах осваивать гигантский внутренний рынок Китая, состоял в том, что они недооценили предпринимательские и ремесленно-производственные таланты самих китайцев. Политика открытости, провозглашенная Дэн Сяопином, очень обрадовала западные фирмы, которые были заинтересованы в расширении своего экспорта. В Китай уже с конца 1980-х годов пошел весьма сильный поток потребительских товаров из стран Запада – из США, из Германии, Франции, Италии, из Канады и Японии. Это были экспортные товары высокого качества, и для рядовых китайцев они были слишком дороги. Однако в Китае в конце 1980-х и в начале 1990-х годов уже имелись миллионы более обеспеченных граждан, охотно покупавших импортные товары: спортивную одежду, костюмы, телевизоры, холодильники, электротехнику, инструмент и т. д. Но китайский внутренний рынок столь велик, что ни одна из западных фирм не могла его насытить и на 20 %. Поскольку товары уже находились в Китае, их начинали копировать и изготовлять десятки мелких и средних компаний из разных провинций. Ни в Нигерии, ни в Бразилии, ни в Индии никто не смог бы наладить в 1985–1995 годах в промышленных масштабах изготовление копий швейцарских и японских часов, итальянских и немецких холодильников или американских мотоциклов. Однако в Китае существует давняя традиция и большое искусство в изготовлении копий, хотя первоначально это были копии с древних статуэток, посуды, картин, блюд, наборов для чайных церемоний и т. п. И сегодня пекинские или шанхайские рынки переполнены такого рода копиями древних изделий, которые только эксперт мог бы отличить от музейных оригиналов. Еще в первые десятилетия XX века в европейских и американских антикварных лавках и музеях имелись в обилии предметы китайского искусства, относящиеся к первым векам нашей эры, которые являлись, однако, хорошими копиями с изделий, изготовленных три или даже четыре тысячи лет назад. Почти все нынешние китайские миллионеры и миллиардеры начинали свой бизнес в 1990-е годы с изготовления копий популярных западных товаров, а не с приватизации государственных предприятий и банков, как это происходило в те же годы в России.

Конечно, китайские модели спортивных костюмов или телевизоров были гораздо хуже по качеству, чем импортные товары. Но они были значительно дешевле, и спрос на них оказался очень велик, хотя и в менее обеспеченных слоях населения. На этом этапе, который продолжался в Китае более десяти лет, конкуренция происходила между самими китайскими компаниями. В результате весьма жесткой конкуренции качество товаров росло, и в конечном счете на китайском рынке оставались всего две-три компании, которые оказывались способными производить данный товар не хуже, а то и лучше самых знаменитых западных фирм. При этом и в технологию производства и в конструкцию самого изделия китайцы нередко привносили что-то новое. Привлекательной была и цена изделия. Освоив производство того или иного товара на высоком технологическом уровне, китайские фирмы начинали поставлять этот товар и на экспорт – сначала на рынки развивающихся стран, включая страны СНГ и Латинской Америки. Однако потом – после вступления Китая во ВТО – пришла очередь и развитых западных стран. Так, например, китайские одежда и обувь стали вытеснять французскую одежду и итальянскую обувь на рынках Франции, Италии и всей Европы. Даже американские миллиардеры предпочитали в последние годы покупать и носить деловые костюмы, изготовленные в Китае. Рынок жесток, и западные фирмы, которые пришли на китайский потребительский рынок в 1980-е годы, уже через 10 лет вынуждены были не только обороняться, но и отступать. У многих крупных западных компаний не оставалось другого выхода, чем перенести свое производство в Китай. Уже в начале XXI века супермаркеты всех крупных западных стран, а также России оказались заполненными высококачественными и не особенно дорогими товарами, произведенными в Китае.

Примеров китайской предприимчивости можно приводить очень много. В азартности китайских продавцов я имел возможность убедиться лично во время двух длительных поездок в Китай и при посещении как небольших, так и крупных магазинов в Пекине и Шанхае, а также разного рода рынков. Особое впечатление оставляет пекинская торговая улица Ванфуцзин, на которой есть даже памятник продавцу – бронзовая фигура на постаменте из темного мрамора. На постаменте надпись: «Чжану Бингую за честную и многолетнюю работу продавцом». Всего через два дня после террористической атаки на США 11 сентября 2001 года миллионы жителей Нью-Йорка, а затем и других городов держали в своих руках небольшие копии национального флага США. Большая партия таких флажков была спешно изготовлена в Китае и доставлена самолетами в Америку. Еще в 2004 году лидеры американских профсоюзов направили в Белый дом петицию о введении жестких тарифов на ввозимые из Китая товары. Производители США не выдерживали конкуренции с китайскими производителями, которые поставляли на американский рынок товары высокого качества, но по более низким ценам. Администрация Джорджа Буша отклонила тогда эту петицию, так как она не соответствовала принципам открытости и свободы торговли – до сих пор эти принципы были выгодны прежде всего самой Америке. Аналогичные конфликты возникали у Китая также и с Европейским Союзом. Как американская, так и европейская экономики оказались не готовы к конкуренции с таким сильным торговым соперником, как Китай. Во многих случаях именно западные страны шли теперь на нарушение правил ВТО и начинали прибегать к протекционистской политике. Впрочем, и Китай далеко не всегда соблюдает все правила и законы, связанные с торговлей. Здесь появились десятки и сотни тысяч торговцев-челноков и мелких производителей, которые не упустят своего шанса, особенно в тех случаях, когда соседние страны или партнеры не слишком внимательно оберегают свой рынок и свои интересы. Большая часть «бесхозных» товаров, конфискованных летом 2009 года на Черкизовском рынке в Москве, имела китайское происхождение. Тысячи тонн тюков с этими товарами, главным образом одеждой и обувью, прибывшими в Москву по контрабандным маршрутам, были, как известно, уничтожены – и их переработка в утиль продолжалась больше года. Известно также, что очень большое количество круглого леса уходило в последние 15 лет из Читинской области в Китай, минуя таможни и погранзаставы. Из лесов Дальнего Востока вывозились в Китай шкуры или просто лапы медведей; это было ценное сырье для изготовления некоторых лекарств. На сувенирном рынке в Минске я видел много интересных сувениров, изготовленных в Китае, – в том числе и маленький макет Национальной библиотеки Беларуси, хотя это можно оценить как нарушение авторских прав создателей этого здания. Производились в Китае и разного рода подделки сотовых телефонов и другой иностранной электронной продукции без соответствующих лицензий и уплаты налогов. Сотни тысяч, а возможно, и миллионы таких подделанных и переделанных сотовых телефонов поставляются из Китая в большинство стран Азии, где они заполняют большую часть рынка этих товаров. Это теневой рынок, который есть, конечно, как в России, так и в западных странах. Однако и на теневом, «сером» и даже на черном рынке есть конкуренция, в которой предприимчивые китайцы чаще всего побеждают своих конкурентов. Это необычная тема для экспертов – в том числе и в области торгового права: китайские «шаньчжайные», т. е. поддельные, электронные аппараты оказываются не только более дешевыми, но и более качественными, чем те, с которых делались эти копии. Российский журнал «Эксперт» называет этот феномен «инновационным копированием» («Эксперт», 14–20 сентября 2009 г., с. 58–61).

Еще в первые 30 лет после образования КНР здесь не поощрялась прирожденная предприимчивость и инициатива китайцев. Напротив, в Китае времен Мао Цзэдуна проводилась политика уравнительности и самоограничения – в том числе даже в одежде и для мужчин, и для женщин. Сегодня мы видим совсем другую политику и другую картину. Государство поощряет предприимчивых китайских бизнесменов, помогая им в планировании своего бизнеса, в выходе на мировую арену, в решении множества других вопросов. В структурах как центральных органов власти, так и в органах власти провинций имеются разного рода аналитические центры, которые изучают возможности китайского бизнеса на разных направлениях и помогают затем мелким и средним предприятиям разных отраслей освоить эти возможности. В Китае главной заботой государства на сегодня является забота об обеспечении всех трудоспособных китайцев работой. Об этом пекутся на всех уровнях власти, ибо это основа социальной стабильности страны. Так, например, производством такого нехитрого изделия, как мужские носки, занимались в Китае несколько десятков мелких и средних предприятий. Однако позже это производство было сконцентрировано в одном из уездов с населением более миллиона человек. Именно производство носков стало здесь главной отраслью сельской промышленности. Однако наладить продажу десятков миллионов пар носков в Китае, в Азии и на мировых рынках – для этого нужна была помощь государственных органов. В России даже очень энергичные предприниматели такой помощи от государства не получали и в результате терпели поражение в конкурентной борьбе с китайскими частными фирмами. Так, например, один из российских предпринимателей – А. Титов сумел добиться немалых успехов в производстве разных моделей отечественной обуви. Его фирма «Обувь России» начала строить в Новосибирске большой завод по производству меховой обуви. Оборудование для завода закупалось в Западной Европе и в Прибалтике, а также по всем странам СНГ. Для того чтобы закрепить успех, А. Титову нужны были надежные источники сырья. Однако самый крупный аукцион по продаже кожи, который проводился в Австралии, выиграла китайская фирма, получившая крупный кредит и поддержку государства. В конечном счете А. Титов продал все свое оборудование китайской фирме и свернул свое производство. Сегодня он владелец сети магазинов по продаже обуви, которую ему поставляют из Китая. Таких примеров много в России. Некоторые из российских частных фирм сумели на каком-то этапе конкуренции объединить свои предприятия с китайскими и создать совместные компании. Так, например, сделала одна из перспективных российских фирм по производству электроинструмента, применяемого в строительной отрасли, – она была создана на базе отраслевого НИИ, лишенного в 1990-е годы прежней поддержки и внимания. По разнообразию форм поддержки малого и среднего частного бизнеса Китаю сегодня нет равных в Азии. Совсем недавно – в ноябре 2009 года – в г. Шэньчжэнь на юге Китая (и этот город и весь южный регион страны особенно преуспели и в бизнесе, и в инновациях) была торжественно открыта новая фондовая биржа «Chinext», специально предназначенная для малых и средних инновационных компаний. Успех биржи превзошел все ожидания. В первый же день торгов акции выставленных на бирже 30 компаний возросли в цене в два, а то и в три раза. Предприимчивость, и особенно в области инноваций, связана с немалым риском, но китайские предприниматели обычно идут на такой риск, так как они знают, что власти страны на разных уровнях будут поддерживать самых смелых и предприимчивых.