Текст книги "Подъем Китая"

Реформирование государственной промышленности

Система государственных предприятий в Китае также нуждалась в модернизации и реформировании. Однако никто не предлагал здесь использовать методы «шоковой терапии» или проводить такую приватизацию, какую начали проводить в Российской Федерации в начале 1990-х годов. Многие из самых крупных китайских промышленных предприятий работали с убытком и нуждались в государственных дотациях. Еще в 1978–1979 годах на таких предприятиях было разрешено провести эксперименты по расширению хозяйственного расчета. Схемы этих экспериментов были различны на разных предприятиях и в разных провинциях. Наиболее успешным оказался такой эксперимент, который предусматривал разрешение тем предприятиям, которые не только выполняли, но и перевыполняли государственный план, продавать часть сверхплановой продукции самостоятельно и по свободной цене. Полученные дополнительные средства коллектив предприятия мог использовать по своему усмотрению и по общему согласию. В 1978 году такой эксперимент проводился на шести предприятиях в провинции Сычуань. В 1979 году по такой схеме работали уже более 100 предприятий в разных провинциях. В 1980 году около 60 % всех государственных предприятий Китая получили право продавать сверхплановую продукцию. В первое время речь шла только о 10–15 % сверхплановой продукции, которая продавалась по ценам на 15–20 % выше плановых цен. Однако после 1984 года почти все государственные предприятия Китая, кроме оборонных, работали на основе хозяйственного расчета и максимальной самостоятельности. Число показателей их работы, которые определялись государственным планом, сократилось до 10 или даже до 5 % от общего числа показателей. Итоги первых лет реформ в деревне и в городе были тщательно проанализированы на пленуме ЦК КПК, который состоялся в октябре 1984 года. На этом пленуме было принято «Постановление о реформе экономической системы», которое значительно расширило и углубило реформу государственной промышленности, а также таких отраслей, как строительство, торговля, финансовая система. В Китае был взят курс на создание многоукладной социально-экономической структуры.

Во второй половине 1980-х годов в Китае начали постепенно складываться элементы рыночной системы хозяйства. В первую очередь рыночные отношения возобладали в розничной торговле потребительскими товарами. Затем они затронули оптовый рынок, торговлю средствами производства. Рыночные отношения стали появляться в сфере научно-технологических разработок; появились первые ростки рынка труда и ценных бумаг. Никто не торопил этот процесс. В апреле 1988 года в Китае был принят «Закон КНР о промышленном предприятии общенародной собственности». В руках государства продолжали оставаться все крупные предприятия в базовых отраслях производства. Государству принадлежали почти все средства современного транспорта, крупные сельскохозяйственные предприятия, или госхозы, а также все основные банки. Государственная торговая сеть контролировала и обслуживала не менее 30 % розничного товарооборота. Государственные внешнеторговые компании осуществляли в конце 1980-х годов большую часть экспортно-импортных операций. В руках государства находилась вся сеть НИИ и проектно-конструкторских учреждений, а также подготовка кадров и их централизованное использование в отраслях народного хозяйства.

Легализация частной собственности и наемного труда, а также общий курс на развитие в Китае рыночной экономики – все это привело к быстрому росту числа индивидуальных, коллективных и частнокапиталистических предприятий и хозяйств. По данным китайской статистики, в период с 1985 по 1990 год в городах и поселках городского типа число частных хозяйств возросло с 3,3 млн до 6,1 млн, а объем производства в этом секторе увеличился в семь раз. В основном это были мелкие и средние предприятия. Однако в это же время и число крупных государственных промышленных предприятий увеличилось с 93 тысяч до 104 тысяч. Таким образом, в Китае быстрый рост частнокапиталистического сектора не ущемлял роли и значения государственного сектора (Ганшин Г.А. Экономическая реформа в Китае. Эволюция и реальные плоды. M., 1997. С. 70–77). Термин «приватизация» в Китае не применялся. Никто не собирался проводить здесь массовый и безвозмездный раздел общегосударственной собственности «в интересах развития рыночной экономики». Десятки тысяч мелких государственных предприятий передавались коллективам, а иногда и отдельным лицам на условиях аренды, и возможность перехода таких предприятий в собственность арендатора предусматривалась только после выплаты всей суммы стоимости имущества. К концу 1980-х годов в частном секторе Китая преобладали коллективные предприятия, правовой статус которых был различен в разных провинциях. В 1989 году в Китае имелось более 200 тысяч таких предприятий с общим числом занятых свыше 12 млн человек. На коллективный сектор приходилось тогда 36 % всего валового производства в промышленности и 33 % розничной торговли. Предприятий «чистого» капиталистического типа было в это же время около 40 тысяч, и на них было занято около 1 млн человек (там же, с. 78–80.).

Реформирование государственной промышленности сопровождалось в Китае и разработкой необходимой нормативной базы. Один за другим принимались новые законы: «Закон КНР о банкротстве предприятий», «Закон КНР о предприятиях иностранного капитала», «Закон о патентах», «Закон о статистике» и др.

По итогам 6-й и 7-й пятилеток рост промышленного производства в Китае был много более значительным и заметным, чем рост сельскохозяйственного производства. Производство угля в Китае поднялось с 620 млн тонн в 1980 году до 1080 млн тонн в 1990 году. Добыча нефти возросла в эти же 10 лет со 106 до 138 млн тонн. Выплавка стали возросла с 37,1 до 66,4 млн тонн. Производство электроэнергии поднялось с 300 млрд кВт/ч до 621 млрд кВт/ч. В 1980 году в Китае было произведено 13,5 млрд м хлопчатобумажной ткани, а в 1990-м – 18 млрд м. Производство телевизоров возросло за десять лет в 25 раз, а холодильников – в 500 раз. Во времена Мао Цзэдуна разнообразные бытовые приборы длительного пользования считались роскошью и почти не производились. Никто и не мечтал тогда о собственных стиральных машинах или пылесосах (данные по Краткому китайскому статистическому справочнику. Пекин, 1995. С. 2, 75).

Реформы в китайской экономике в 1980-е годы, а также рост производства в Китае в это десятилетие были замечены во всем мире, в том числе и в России. Именно в это время о Дэн Сяопине стали говорить и писать как о «великом реформаторе». Однако после событий 1989 года, о которых я буду писать в другом разделе этой книги, о Китае в западной печати публиковалась главным образом негативная информация. Между тем реформирование китайской экономики и китайской промышленности продолжалось и в 1990-е годы. В России тем более замалчивались в эти годы успехи Китая, так как слишком значителен и нагляден был контраст между неудачами рыночных реформ в России и их большими позитивными результатами в Китае. «Шоковая терапия», «приватизация», «ваучеры», «либерализация цен», «обманутые вкладчики», «капиталистическая революция», «олигархи» и, наконец, «дефолт» – вот типичные понятия и термины, которые мы вспоминаем, говоря о «лихих 1990-х годах». В Китае была в ходу другая терминология. Еще в 1978 году КПК объявила о создании в Китае «плановой экономики, дополненной регулированием рынка». В 1984 году китайскую модель называли во многих партийных документах «плановой товарной экономикой». В 1987 году было объявлено о строительстве экономики, в которой «государство регулирует рынок, а рынок регулирует предприятия». В 1989 году появилась формула об «экономике с органически интегрированной плановой экономикой и регулированием рынка». Только в 1992 году в нескольких выступлениях Дэн Сяопина твердо прозвучала формула о «социалистической рыночной экономике» в Китае. Речь шла в данном случае не о терминологии, а о серьезных изменениях в экономической политике, которые сопровождались и острыми идеологическими дискуссиями. Однако в 1993 году формула о «социалистической рыночной экономике», или о «китайском рыночном социализме», была включена в Устав КПК и в Конституцию КНР.

В то время как в России в 1992 году начался фактический развал всей системы крупных государственных предприятий, большая часть которых переходила за ничтожные цены в руки будущих олигархов, в Китае именно в 1992 году начался новый этап экономической реформы, который продолжался до 2003 года и сопровождался быстрым ростом производства во всех отраслях. Китай также начал в эти десять лет осторожную приватизацию, которую здесь называли «развитием разных форм собственности». При этом речь шла только о малых государственных предприятиях. Реформа проводилась органами провинциального и местного управления в соответствии с требованием Пекина – «удерживать крупные предприятия, отпускать мелкие». Схемы этой приватизации были очень различны, и мы их здесь приводить не можем. Однако везде они проводились без какого-либо «шока» и гораздо более эффективно, чем в России или в странах Восточной Европы.

Проводилось и реформирование крупных государственных предприятий. Общий смысл этого реформирования состоял в переводе деятельности таких предприятий на коммерческую основу, но с сохранением их в государственной собственности. Очень многие из крупных государственных предприятий были до этого «планово-убыточными» предприятиями, т. е. они не могли работать без государственных субсидий. Теперь все более и более настойчиво эти предприятия превращались в предприятия, которые приносили прибыль. Для иллюстрации огромного различия между российскими и китайскими методами рыночных реформ я приведу ниже только один пример из очень многих.

В 1953–1955 годах в Китае была построена практически точная копия московского автомобильного гиганта ЗИЛ. По тому времени Московский автомобильный завод, получивший в 1956 году имя И.А. Лихачева, своего бывшего директора и министра автомобильной промышленности, являлся образцовым советским машиностроительным предприятием. Завод выпускал несколько моделей грузовых машин и автобусов, а также легковые машины высшего класса. Здесь были сотни автоматических линий, а все основные агрегаты автомобилей собирались на конвейерах. Китайская копия ЗИЛа строилась в г. Чанчунь в провинции Цзилинь как Автомобильный завод № 1. Работа проводилась с участием инженеров и рабочих из Москвы по технической документации ЗИЛа. В это же время на московском заводе проходили практику несколько тысяч китайских рабочих, а также сотни инженеров и техников. Первые грузовики и легковые автомашины сошли с конвейера в Чанчуне в 1956 году. В 1957 году в Китае было произведено всего лишь около 7 тысяч грузовых и легковых автомашин. Разрыв экономических связей с Советским Союзом был тяжелым ударом для китайского автомобилестроения, и Автомобильный завод № 2 был построен в Китае в провинции Хубэй только в 1975 году. Он должен был изготавливать автомобильные двигатели. В 1985 году в Китае было выпущено около 440 тысяч автомобилей; это были главным образом грузовики, автобусы и машины специального назначения (Энциклопедия нового Китая. М., 1989. С. 238). В 1992 году производство автомобилей в Китае превысило один миллион, тогда как в России автомобильные заводы стали объектом ваучерной приватизации и начали быстро деградировать. Огромный ЗИЛ, который занимал в Москве площадь в 600 гектаров и давал работу более чем 100 тысячам человек, был продан за 800 тысяч ваучеров некоему А. Епифанову. Завод достался этому темному дельцу всего за 3–4 млн долларов, которые он смог быстро вернуть, продав лишь часть новейшего лабораторного оборудования. Предприятие стало быстро разрушаться. Московское правительство выкупило ЗИЛ в 1996 году за 7 млн долларов, но так и не смогло наладить его нормальную работу. Огромное предприятие, которое в свои лучшие времена производило до 200 тысяч машин в год, а также десятки тысяч холодильников, тысячи бронетранспортеров, в 2000-е годы производило немногим более 10 тысяч машин в год, а также запасные части, шасси и разного рода непрофильную продукцию. Совсем иначе обстоит дело на Чанчуньском автомобильном заводе № 1. На сегодня это мощный автомобильный холдинг, который объединяет под единым управлением не менее 20 предприятий. В целом холдинг дает работу более чем одному миллиону человек и входит в число 25 самых крупных предприятий Китая. Он производит ежегодно сотни тысяч автомашин разных моделей и уже предлагал свою помощь терпящему бедствие московскому ЗИЛу. В 2009 году Китай, как известно, вышел на первое место в мире по производству и продажам автомобилей, главным образом легковых. По общей промышленной мощи Китай занимает в 2009–2010 годах второе место в мире, приближаясь к США. Не менее 50 % всей промышленной продукции страны производится на модернизированных и основательно реорганизованных государственных предприятиях. Все 160 крупных предприятий, которые были в 1950-е годы построены и запущены с помощью Советского Союза, продолжают работать и сегодня – после многих модернизаций и перестроек – в духе рыночного социализма. Совсем иначе обстоят дела в России на тех предприятиях, которые когда-то были образцом для Китая. Российское машиностроение и сегодня находится в крайне плачевном состоянии. Успешно работают только те советские машиностроительные предприятия, которые находились до распада СССР в Белоруссии. Но и Республика Беларусь определяет свою экономическую модель как рыночный социализм.

Специальные экономические зоны в Китае

Начиная эпоху реформ в Китае и провозглашая принцип «открытости», Дэн Сяопин понимал, что страна остро нуждается в притоке иностранных капиталов и иностранных технологий. Китаю нужна была помощь высокоразвитых капиталистических стран. Но как получить такую помощь? Именно для этих целей в Китае было решено создать несколько специальных экономических зон – СЭЗ, работа в которых должна быть организована по правилам, принятым не в странах социализма, а в странах развитого капитализма. Риски были очень велики, и китайские лидеры действовали очень осторожно, но настойчиво. Создание СЭЗ началось в 1979 году. Это были небольшие территории в южных провинциях страны, которые в буквальном смысле отгораживались от остального Китая высокими стенами или колючей проволокой. Контроль за работой этих специальных зон и охрана спокойствия вокруг них были поручены китайской армии.

Первые две СЭЗ – Шэньчжэнь и Чжухай были созданы на юге провинции Гуандун недалеко от границ с Сянганом (Гонконгом) и Аомынем (Макао). Третий особый экономический район – Шаньтоу был расположен в городе Шаньтоу в той же провинции Гуандун, но ближе к Тайваню. Четвертый особый экономический район – Сямэнь был расположен в провинции Фуцзянь в г. Сямэнь – напротив о. Тайвань. Самая крупная СЭЗ Шэньчжэнь имела территорию в 327 кв. км. Особый район Сямэнь имел площадь в 131 кв. км, а район Чжухай – всего 15 кв. км. Через несколько лет статус СЭЗ получил и остров Хайнань площадью в 34 тысячи кв. км и с населением более 5,6 млн человек.

В специальных экономических зонах была создана своя администрация, подчиненная Пекину. Район Шэньчжэнь и остров Хайнань получили статус отдельных провинций Китая. В СЭЗ были установлены льготные для иностранных предпринимателей налоговый, таможенный и валютные режимы, а также много других преференций, которые нет необходимости перечислять. Предполагалось, что создаваемые в СЭЗ предприятия будут выпускать главным образом экспортную продукцию. Однако многие из заинтересованных компаний рассчитывали и на выход на китайский внутренний рынок.

Успех СЭЗ превзошел все ожидания. Вначале сюда потянулись предприниматели из Гонконга, Макао, Тайваня и Сингапура. Богатые китайцы из этих островных государств открывали в СЭЗ свои филиалы, рабочая сила была здесь в 5,6, а то и 10 раз ниже, чем в Гонконге, Тайване или Сингапуре, а прибыль в 40–50 % была обеспечена почти всем новым предприятиям. Конечно, это была настоящая эксплуатация по обычным капиталистическим схемам. Однако производительность труда в СЭЗ была в 5–6 раз выше, чем в среднем по КНР, а потому заработная плата и уровни жизни китайских рабочих и служащих в СЭЗ были существенно выше, чем в среднем по КНР. В СЭЗ стали вкладывать свои капиталы богатые китайские предприниматели из всех китайских диаспор в Азии – из Малайзии, из Индонезии, из Филиппин, из Таиланда. Очень скоро благодаря посредничеству уже обосновавшихся в СЭЗ предпринимателей сюда стали приходить прямые предпринимательские инвестиции из Европы и Японии, из США и Канады. В дальнейшем немалые иностранные капиталовложения приходили в СЭЗ и без какого-либо посредничества. За период 1979–1985 годов в первых четырех СЭЗ были использованы прямые иностранные инвестиции в 12,15 млрд долларов. Это была по тому времени очень крупная сумма (Энциклопедия нового Китая. Пекин – Москва, 1987. С. 339).

В мае 1984 года 14 городам на восточном побережье Китая, включая Шанхай и Гуаньчжоу, Тяньцзинь и Далянь, был дан статус «городов-портов, открытых для иностранных капиталовложений». В рамках новых СЭЗ были выделены территории или районы с приоритетом не на производство или торговлю, а на экономическое и техническое развитие. Все, кто занимался здесь научными исследованиями или технологическими разработками, освобождались от налогов.

В 1988 году статус «открытых приморских городов» имели уже 32 города на восточном побережье Китая. Особые права и возможности получил новый городской район Шанхая Пудун, расположенный на восточном берегу реки Хуанпуцзян напротив старой части города Шанхая. Район Пудун создавался вдоль реки Янцзы на площади в 350 кв. км. Создание района Пудун было рассчитано на превращение Шанхая в один из центров мировой экономики, финансов и торговли. В дальнейшем предполагалось открыть все города и в дельте, и по течению реки Янцзы. Новому району Шанхая были предоставлены и многие новые права. Иностранные компании получили здесь разрешение на создание финансовых организаций, магазинов и супермаркетов, а также на открытие в Шанхае фондовой биржи и выпуск акций.

Иностранные наблюдатели внимательно и заинтересованно изучали те изменения, которые происходили в 1990-е годы в таком огромном городе, как Шанхай. Американский эксперт Брентон Шлендер писал в середине 1992 года в журнале «Форчун»: «Высшим авторитетом, который дал добро на ускорение экономических реформ, является в Китае не кто иной, как 88-летний Дэн Сяопин. Дэн безжалостно подталкивает правящую коммунистическую партию и бюрократию к ускорению реформы в государственных отраслях промышленности, торопит открыть Китай внешнему миру. Среди других проектов правительство страны разработало амбициозный план, призванный вдохнуть новую жизнь в Шанхай, крупнейший индустриальный центр Китая, город-порт с населением в 12 млн человек. В то время как повсюду в Шанхае обновляются построенные в западном стиле дома, а экономика успешно развивается, особенно в последние годы, старый город, который когда-то называли «Парижем Востока», невероятно перенаселен. Однако вместо того, чтобы пройтись бульдозером по набережной реки Хуанпу, где расположены знаменитые, искусно декорированные здания офисов, построенные зарубежными предпринимателями еще в начале века, правительство предпочло перестроить Пудун – находящийся на противоположной стороне реки район, где предприятия легкой промышленности разбросаны среди рисовых полей. Правительство планирует израсходовать на благоустройство этого района 3,7 млрд долларов до 1995 года. Там будут возводиться мосты и прокладываться новые улицы, устанавливаться оборудование для глубоководного порта, строиться промышленные склады. Там же будет создана первая в Китае зона свободной торговли, где предусмотрены беспошлинный импорт и экспорт товаров. «Превратим Шанхай в ориентированный на зарубежье многофункциональный и современный космополит», – возвещают многочисленные плакаты на стенах зданий» (цит. по: «За рубежом», 1992, № 31, с. 230). Я дважды побывал в Шанхае – в октябре 1992 года и в январе 2002 года. Меня поразили быстрота перемен и масштабы строительства, а также контраст между старыми и новыми районами города.

В первой половине 1990-х годов в Китае была сформирована «приморская зона открытости», которая, как предполагалось, должна будет стать локомотивом для быстрого развития всей страны. Специальные экономические зоны во второй половине 1990-х годов стали создаваться и в Центральном Китае. Во многих СЭЗ иностранные предприниматели создавали предприятия с большим объемом ручного физического труда. В других случаях в Китай выводились предприятия, не слишком благополучные с точки зрения экологии. Доминировали предприятия обрабатывающей промышленности. Уже к 2000 году в Китае работало около 200 тысяч предприятий, созданных здесь благодаря иностранным инвестициям. Из их числа 141,7 тысячи предприятий относились к обрабатывающей промышленности (Ма Кэ, Ли Цзюнь. Коммерция в Китае. Межконтинентальное издательство Китая. 2004. С. 230). Число заключенных контрактов исчислялось десятками тысяч. По данным китайской статистики, в 1985 году в КНР было заключено 3 тысячи соглашений с иностранными фирмами о прямых предпринимательских инвестициях и освоено около 2 млрд долларов этих инвестиций. Через десять лет – в 1995 году – в Китае было заключено с иностранными инвесторами 37 тысяч соглашений и освоено инвестиций на 40 млрд долларов.

В 1983 году в Китае было освоено около 1 млрд долларов прямых иностранных инвестиций. В 1988–1990 годах в Китае ежегодно осваивалось около 4 млрд долларов иностранных инвестиций. В 1995–1997 годах в Китае ежегодно осваивалось около 40 млрд долларов иностранных инвестиций. За 20 лет (1979–1998) Китай заключил соглашения о прямых иностранных инвестициях на сумму более 550 млрд долларов, из которых было освоено в эти 20 лет около 250 млрд долларов (цит. по: Китай на пути модернизации и реформ. 1949–1999. Москва. РАН, 1999. С. 329). К 2000 году Китай обогнал все страны мира, кроме США, по объему иностранных инвестиций. По объему прямых иностранных инвестиций в реальную экономику Китай обогнал и Соединенные Штаты, и Европу. Китай привлекал иностранные корпорации в первую очередь дешевизной издержек производства. По подсчетам экспертов, при равных уровнях квалификации стоимость рабочей силы в Китае была в 1990-е годы в 25 раз ниже, чем в Японии, и в 8—10 раз ниже, чем в Гонконге или Сингапуре. Западный капитал притягивала, естественно, и высокая норма прибыли, которая достигала в СЭЗ 40–50, а то и 100 %. Устоять перед такими доходами было невозможно. Создавалась воронка с мощным притяжением, и в нее втягивались десятки миллиардов долларов капиталовложений.

Немалые выгоды от такого сотрудничества извлекал и Китай, который непрерывно увеличивал число своих разнообразных специальных или особых экономических зон и районов. Во-первых, в районе каждой из таких СЭЗ создавалась современная строительная база, строились дороги, возникала система современной связи, расширялось строительство жилья, создавались все системы коммунального хозяйства. Во-вторых, и на совместных и на полностью иностранных предприятиях работали китайские рабочие и служащие, а также китайские специалисты. Иностранных менеджеров было немного. В результате именно китайский инженерно-технический персонал, а также рабочие кадры приобретали ценный производственный и технический опыт, знания и навыки.

Еще в конце 1980-х и в начале 1990-х годов страны Европы, США и Япония переводили в Китай главным образом сборочные производства. В других случаях само изделие изготовлялось и испытывалось в США, а предприятие, расположенное в Китае, получало необходимый заказ, чертежи и инструкции. В Китай переводилось производство, но не научно-технологические центры. Однако по мере освоения всех элементов технологии Китай стал выдвигать перед инвесторами все новые и новые требования. Так, например, в начале 1990-х годов крупным японским корпорациям было без особых церемоний заявлено, что если они не приведут с собой в Китай производителей комплектующих, то и сами могут не приходить. Многие из самых крупных японских корпораций вынуждены были согласиться с этими условиями и начали переводить в Китай все свое производство. При этом крупные западные и японские корпорации начинали работать в Китае не самостоятельно, а как часть совместных предприятий – СП. Так, например, китайская автомобильная корпорация из провинции Гуандун с головным предприятием в г. Гуанчжоу «Guangzhou Automotive» сумела создать совместные предприятия с конкурирующими между собой японскими компаниями «Хонда» и «Тойота». Нигде в мире «Тойота» на такое не пошла, но «китайское притяжение» оказалось более сильным, чем силы конкурентного отталкивания. Заключив подобное соглашение, китайский партнер получил возможность научиться лучшему у обоих соперников, оставаясь единственным из участников соглашения, кто имел доступ ко всем остальным (Д. Арриги. Адам Смит в Пекине. М., 2009. С. 391).

Переведенные в СЭЗ иностранные предприятия должны были считаться не только с законами Китая. На всех крупных иностранных предприятиях начали постепенно создаваться профсоюзные организации, а затем и ячейки КПК. По мере того как экономика Китая укреплялась, росла и заработная плата как рабочих, так и китайского технического персонала. Общее число СЭЗ в Китае уже в 2005 году превысило цифру 200, а еще через три года и цифру 1200. Параллельно создавались и мощные научные и технологические центры, а также финансовые структуры, которые по своей прочности и надежности не уступали финансовым структурам Запада. В западной печати можно было встретить данные о том, что едва ли 40 % всей промышленной продукции Китая изготовляется на предприятиях, которые полностью или частично являются собственностью иностранного капитала. Однако это вовсе не означало того, что Запад контролирует экономику Китая. Общий и прочный контроль за развитием своей экономики и своей промышленности сохраняло китайское государство, а не многочисленные транснациональные корпорации, которые не имели таких рычагов влияния и контроля, которые имело китайское государство. Правила игры в данном случае диктовали не структуры Уолл-стрит, а партийные, правительственные и военные структуры самого Китая. Как американские, так и мировые промышленно-финансовые центры получали, конечно же, немалые прибыли от своего участия в экономическом и научно-техническом подъеме Китая. Однако как контроль, так и главные выгоды от деятельности СЭЗ получал и продолжает получать Китай.