Текст книги "Подъем Китая"

IV. За пределами материкового Китая. Новый «большой Китай»

Две части китайской нации

На основной части материкового Китая идет развитие и укрепление мощного социалистического китайского государства – КНР. Формируется активная и единая по своему мировоззрению китайская нация. Однако вокруг этого ядра в последние десятилетия начинает формироваться и «второй Китай», или вторая часть китайской нации, и этот необычный, а в некоторых отношениях даже захватывающий для историка процесс становится все более отчетливым, все более значимым для Китая и для всей Азии и все более гармоничным. Эта мирная интеграция должна закончиться в течение нескольких десятилетии созданием «Большого Китая», который и станет лидером, но не гегемоном в XXI веке.

За пределами материкового Китая проживает, по оценкам китайских экспертов, немногим более 60 млн китайцев. Основная часть их составляет население Тайваня, Гонконга (Сянгана), Макао (Аомынь) и Сингапура. Большие китайские общины издавна существуют в Индонезии, в Малайзии, на Филиппинах, а небольшие – почти во всех странах Юго-Восточной Азии и даже в Японии. Достаточно крупные китайские общины возникли в XIX и XX веках в Северной и Южной Америке.

Тайвань, Гонконг и Макао – это исторически территории Китая. Китайские общины в других странах мира – это зарубежные китайцы, или хуацяо. Возникновение таких общин – результат эмиграции или даже насильственного перемещения китайских рабочих в соседние страны.

Выходцы из Японии живут и работают во многих странах мира, однако организованных японских диаспор нигде в мире нет. У китайцев иные традиции. Эмиграция никогда не считалась в Китае изменой Родине или полным разрывом с китайской нацией и родственниками, оставшимися в родных деревнях и уездах. Эмигранты из Европы, из России, из Армении или из стран мусульманского мира увозили в Северную и Южную Америку свою веру и свою церковь. Китайские эмигранты увозили на чужбину свою привязанность к дому, ибо в Китае именно культ предков и родного дома в какой-то степени заменяет религию. Поэтому большая часть китайцев, которые были вынуждены покинуть Родину, сохраняли и продолжают сохранять как родственные связи, так и чувство сыновнего долга перед Китаем – вне зависимости от личных политических и идеологических симпатий, а также независимо от своего отношения к системе власти в стране. Конечно, есть и исключения, но они не отменяют общей многовековой традиции. В своем подавляющем большинстве хуацяо – это люди с двойной идентификацией. Они лояльные граждане тех стран, в которых они живут, и их труд приносит этим странам немалую пользу. В Малайзии, например, большая часть политической элиты страны – это мусульмане-малайцы, а основная часть экономической элиты – это китайцы. Велика роль китайской диаспоры и в развитии индонезийской экономики. Однако большая часть хуацяо владеет как местным, так и китайским языком и продолжает считать себя частью великой китайской нации. Иногда это создает конфликтные ситуации – в 1965 году не только антикоммунистические, но и антикитайские погромы прокатились по Индонезии, главным образом на Яве и Суматре, где китайские земледельцы появились еще в XIV–XVII веках при Минской династии. Сегодня подобного рода кровавый конфликт, к счастью, уже был бы невозможен.

Возвращение части хуацяо в Китай началось еще в 1950 году, т. е. сразу же после провозглашения КНР. Однако этот процесс никогда не принимал массового характера. Враждебные отношения, которые установились между США и КНР с начала 1950-х годов, корейская волна 1950–1953 годов, торговый и дипломатический бойкот КНР западными странами – все это поставило в трудное положение многих китайцев, которые давно уже жили на Западе и добились здесь немалых успехов в своей деловой или научной карьере. Еще в начале 1950-х годов премьер КНР Чжоу Эньлай призвал ученых и инженеров китайского происхождения, работающих в западных странах, вернуться в Китай и помочь созданию нового и сильного китайского государства. На этот призыв откликнулись многие, и несколько десятков весьма известных ученых и специалистов решили бросить свою весьма престижную работу в научных центрах во Франции, Англии и США и вернуться в Китай. Почти во всех случаях это происходило по нелегальным каналам и с риском для жизни. Наиболее известная из таких историй связана с Цянь Сюесэнем, недавно умершим китайским ученым, конструктором и инженером, которого не без оснований называют в КНР «отцом китайской космонавтики». Он уехал в США в 1935 году и в 1949 году уже был профессором Массачусетсского технологического института, известным во всем мире специалистом в области реактивных двигателей и консультантом Института вооружений ВМС США. Вскоре после образования КНР он подал прошение о возвращении в Китай. На допросе американский прокурор спросил полковника ВВС США: «Правительству чьей страны ты предан?» Цянь Сюесэнь ответил: «Я китаец. Конечно, я предан китайскому народу. И поэтому я предан тому правительству, которое принесет выгоду китайскому народу» («Китай», 2009, № 12, с. 45). Американские власти пытались воспрепятствовать планам Цянь Сюесэня, но он сумел вырваться из-под опеки спецслужб и осенью 1955 года вместе с семьей прибыл на пароходе в Гонконг. Еще через два с лишним месяца в его честь был устроен большой банкет, на котором Цянь Сюесэнь сидел рядом с Мао Цзэдуном.

Еще более активно китайцы из диаспор – хуацяо, а также бизнесмены из Гонконга, Тайваня, Макао и Сингапура откликнулись на призыв Дэн Сяопина о сотрудничестве в экономическом подъеме Китая. Именно капитал хуацяо занял главное место в иностранных инвестициях в 1980-e годы и в начале 1990-х годов. По данным китайской статистики, китайские предприниматели, живущие за пределами материкового Китая, были главными инвесторами в СЭЗ на восточном побережье КНР. На них приходилось в 1993 году более двух третей стоимости иностранных капиталовложений и около 80 % создаваемых в стране СП – совместных предприятий (China Daily, 12.04.1994 г.). Через сотрудничество с материковым Китаем китайские общины, живущие в Малайзии, Индонезии, в Таиланде, на Филиппинах, а также в Гонконге, Тайване и Сингапуре, смогли установить и связь друг с другом. Таким образом начал формироваться и до сих пор продолжает формироваться своеобразный «второй Китай» – некое трансграничное экономическое и политическое образование, законы и формы существования которого еще недостаточно изучены. Ниже я попытаюсь дать краткий обзор лишь некоторых проблем этого «второго Китая».

Гонконг (Сянган)

Еще в середине XIX века острова Сянган и прилегающие к нему территории в провинции Гуандун общей площадью в 1067 кв. км были захвачены Британией и стали частью Британской империи. Это завоевание времен «опиумных войн» было оформлено как «аренда» на срок в 99 лет в 1898 году. Этот срок заканчивался 30 июня 1997 года.

Китай никогда не отказывался от своих прав на территорию Сянгана, который к середине 1970-х годов превратился в процветающий город-государство на юге Китая под управлением британской администрации и с населением в 4,5 млн человек. Гонконг быстро расширялся как торговый порт, и через него в 1980–1990 годах проходила значительная часть китайской внешней торговли. Оборот китайско-гонконгской торговли вырос в эти десять лет с 5,5 до 41,5 млрд долларов. Однако Гонконг развивался в 1950—1970-е годы и как крупнейший промышленный центр. Помимо портовых сооружений, которые обрабатывали ежегодно десятки миллионов тонн грузов, в Гонконге были созданы сотни предприятий самых различных отраслей. Здесь также работали в конце XX века сотни банков и бирж; на многие годы именно Гонконг стал самым крупным финансовым центром в Восточной и Юго-Восточной Азии. Конечно, Британия извлекала немалые выгоды от своего владения Гонконгом. Однако у нее не было никаких возможностей сохранить под своим управлением эту территорию, и она предпочла уступить. Еще 1 сентября 1984 года Китай и Великобритания подписали в Пекине совместную декларацию о Сянгане, в которой было заявлено, что 1 июля 1997 года Китай восстановит суверенитет над Сянганом, который Англия возвратит Китаю. Китайское правительство обещало установить для Сянгана статус особого и автономного административного района с независимой судебной властью. Именно в это время Дэн Сяопин сформулировал принцип «Одно государство – два строя», который должен был обеспечить мирное и максимально спокойное и эффективное объединение Китая. Китайское правительство гарантировало Сянгану на 50 лет сохранение всех прежних форм капиталистической собственности и социально-экономического устройства. Дэн Сяопин не дожил всего несколько месяцев до возвращения Гонконга, где с 1 июля 1997 года была восстановлена юрисдикция Китая. Британский флаг был спущен и поднят государственный флаг КНР. Правительство Гонконга было сформировано из китайцев – коренных жителей города-острова во главе с крупным магнатом-судовладельцем Дун Цзяньхуа. Гонконг остался участником всех прежних международных соглашений и договоров, и в самом конце XX века он был представлен в разного рода международных организациях даже шире, чем КНР. В Гонконге сохранились консульства более чем 50 стран. Имелось около 100 международных соглашений и договоров, под которыми стояла подпись Гонконга, но к которым КНР еще не присоединилась (А.А. Козлов. Возвращение Гонконга. Из сб.: Китай на пути модернизации и реформ. М., 1999. С. 660–665). Еще с середины 1980-х годов Гонконг-Сянган стал одним из локомотивов развития всего Китая. После возвращения Гонконга в состав Китая эта его роль только возросла. Возросла и роль Гонконга в мировой экономике. Китайское руководство выполнило все свои обязательства по сохранению в Гонконге свободы предпринимательства. В ежегодном рейтинге экономической свободы, который составляется американским аналитическим фондом наследия, Гонконг занимал по итогам 2007 года первое место в мире и сохранял эту позицию более 10 лет подряд. В первую десятку этого списка входили также Сингапур и несколько европейских стран. У западных правозащитников была, кажется, лишь одна претензия – после ухода из Гонконга британской администрации во всех школах Гонконга было введено обязательное обучение на китайском языке вместо традиционного ранее английского. Было также отменено прежнее иммиграционное законодательство Гонконга, а также некоторые другие законы, которые отражали прежний колониальный статус этой территории. Нет смысла полемизировать по этому поводу, представляя Англию или США защитниками прав населения Гонконга. По мнению многих объективных наблюдателей, коренные жители Сянгана пользуются сегодня гораздо большими правами, чем они имели на протяжении 156 лет колониального правления. По уровню ВВП на душу населения и по паритету покупательной способности в 2008 году Гонконг занимал 12-е место в мире с 44 тысячами долларов (Данные Всемирного банка. «2000», Киев. 4 декабря 2009 года).

Макао (Аомэнь)

Полуостров Аомэнь и два прилегающих к нему небольших острова составляют сегодня Особый административный район Аомэнь. По площади этот район составляет всего 29,2 кв. км с населением в 520 тысяч человек. Это бывшая португальская колония Макао. Португальцы были первыми европейцами, которые пришли еще в 1557 году в Китай – в Аомэнь и рассчитывали остаться здесь навсегда. По Договору «О дружбе», который в 1887 году Португалия заключила с цинским правительством Китая, португальцы получили право владеть и управлять Аомэнем (Макао) «на вечные времена». Ровно через сто лет – в 1987 году – Португалия подписала с Китаем новый договор, по которому Китай должен был восстановить свой суверенитет над Аомэнем 20 декабря 1999 года.

Игровой бизнес давно уже стал основой экономики Аомэня. Он был основан на теневых капиталах и контролировался группой местных магнатов во главе со Стенли Хо. Новые власти ОАР Аомэнь не стали на путь каких-либо запретов, но, напротив, открыли Аомэнь для самых крупных игровых компаний США и Великобритании. Здесь был принят в 2001 году «Закон об игорном бизнесе». Более того, центральное правительство КНР разрешило жителям городов внутреннего Китая совершать свободные поездки в Аомэнь в формате индивидуального туризма. Аомэнь называют часто «Восточным Лас-Вегасом». Однако Лас-Вегас расположен на западе США в центре большой пустыни в штате Невада. В сознании американцев это центр развлечений и порока, который контролирует мафия, но и в восточном полушарии не избавились от пороков, и игорный бизнес в Аомэне процветает. По доходам «Восточный Лас-Вегас» еще в 2007 году обогнал игорную столицу США, и эти доходы, как можно судить по косвенным данным, превышают 10 млрд долларов в год. Работу казино в Китае контролируют специальные подразделения Народно-Освободительной Армии. В Аомэне работает сегодня самый крупный в мире отель-казино. Всего здесь больше 20 только крупных игорных заведений. В материковом Китае азартные игры запрещены, но любой желающий может свободно приехать в Макао и играть здесь на деньги. Киевский журналист Александр Рутковский с интересом наблюдал летом 2009 года за работой самого крупного в мире казино в Макао. «Съемка внутри строго запрещена, – писал он в еженедельнике «2000», – но там можно свободно наблюдать, как из алчных масс в промышленных масштабах откачивают «лишние» деньги. И постоянно увозят «куда надо» в стальных боксах на колесиках. По договору с КНР все налоги на игровой бизнес остаются внутри спецрайона и адресно идут на социальные нужды местного населения» (11 сентября 2009 года). Неудивительно, что уровень жизни в Аомэне так же высок, как и в Сянгане.

Но не одними казино живет Аомэнь. Здесь множество красивейших парков, пляжей, торговых центров, небольших предприятий текстильной отрасли и сферы услуг. В Аомэне развиваются индустрия выставок, туризм, ресторанный бизнес. Расширяется Аомэньский университет. В 2009 году было принято решение о постройке на острове Хэнцинь рядом с Аомэнем большого студенческого городка, который также войдет в зону особого управления администрации ОAP. Аомэнь, таким образом, станет и одним из центров образования и науки в Китае.

Тайвань

Проблема Тайваня – это одна из самых главных внешнеполитических и одновременно внутриполитических проблем как Китая, так и самого Тайваня. Тайвань – это большой остров, отделенный от материкового Китая Тайваньским проливом. Площадь Тайваня составляет 36 тыс. кв. км, а население на конец 1980-х годов – немногим более 20 млн человек. Япония захватила Тайвань и превратила его в свою колонию еще после победы в японо-китайской войне 1894 года. Для Японии Тайвань был важен как плацдарм. Основой экономики острова было сельское хозяйство, а главным экспортным товаром – сахар, производимый из сахарного тростника. После поражения Японии во Второй мировой войне колониальный режим на Тайване был свергнут, и остров стал одной из провинций гоминдановского Китая. Сюда и бежали остатки войск и администрации Чан Кайши, а также партии Гоминдан в конце 1949 года – под защиту США и американского 7-го флота. На Тайване было сформировано правительство «национального Китая», которое провозглашало себя правительством всего Китая, но фактически управляло только территорией Тайваня и нескольких прилегавших к нему островов.

Нет необходимости излагать здесь историю Тайваня в 1950–2000 годах. Экономическое развитие Тайваня происходило в эти 50 лет весьма успешно, и он превратился в одного из «азиатских тигров». Это развитие происходило главным образом за счет обильных инвестиций из Японии, из США и из стран Западной Европы. Однако претензии Тайваня на общекитайское представительство были отвергнуты в 1971 году. Представитель Тайваня перестал занимать место Китая в ООН. С юридической точки зрения Тайвань превратился в одно из самопровозглашенных и непризнанных сепаратистских государств, существование которого обеспечивается благодаря подписанному с США договору о взаимной безопасности. Соединенные Штаты хотели бы и в будущем сохранить Тайвань в качестве своего протектората и военного союзника. В любом случае США не желают возвращения Тайваня Китаю, который рассматривается в США как стратегический противник. И хотя формально США давно уже отказались от дипломатического признания Тайваня и от всех почти военных договоров с ним, фактическая ситуация изменилась в проливе и на морях не столь значительно. Американские военные корабли продолжают патрулировать берега Тайваня, а США продолжают поставлять на Тайвань крупные партии современного вооружения.

Во времена Мао Цзэдуна Китай оказывал на Тайвань сильное политическое и военное давление и не поддерживал с тайваньским государством почти никаких экономических и культурных связей. Но и Тайвань проводил тогда политику тотального антикоммунизма и самоизоляции от материка. Еще в 1950 году на Тайване был введен декрет о чрезвычайном положении. Еще раньше – весной 1948 года – на Тайване были введены Временные правила «на период национальной мобилизации для подавления коммунистического мятежа». Эти декреты и правила были формально отменены только в 1991 году.

Перемены в Китае после смерти Мао Цзэдуна привели и к снижению напряжения в отношениях между КНР и Тайванем. Однако на Тайване все еще действовал режим «трех нет» (нет контактам, нет переговорам и компромиссам с коммунистами). Вся торговля и все почти связи между Тайванем и материковым Китаем осуществлялись через Гонконг, а некоторые – через Сингапур. Новое руководство КНР, возглавляемое Дэн Сяопином, выдвинуло, как известно, концепцию «одно государство – два строя». «Основная часть страны огромна, – говорил Дэн Сяопин, поясняя свою концепцию. – Социализм осуществляется на территории с миллиардным населением. При такой предпосылке около нее допустимо существование капитализма в небольшом районе и небольшом масштабе. Без этой предпосылки капитализм может поглотить социализм» (Free China Journal, 1992, Jan. 24. Цит. по: «Проблемы Дальнего Востока», 1993, № 5, с. 101).

В 1980-е годы экономика Тайваня развивалась очень быстро, в том числе и за счет сотрудничества с материковым Китаем. Постепенно не только специальные экономические зоны, но и экономика всех восточных провинций Китая, и прежде всего Шанхая, были открыты для тайваньских предпринимателей. В конце 1980-х годов Тайвань занимал третье место в мире в создании персональных компьютеров и многих других изделий микроэлектронной и компьютерной промышленности. Это небольшое государство стало тогда главным конкурентом Японии по размерам валютных резервов. В 1992 году Тайвань располагал валютными резервами в 80–82 млрд долларов, а Япония – 70 млрд долларов («Проблемы Дальнего Востока», 1993, № 5, с. 67). Однако главным торговым партнером Тайваня оставались в это время США, Япония и Европейский Союз. В 1997 году экспорт товаров из Китая в Тайвань составил немногим более 3 млрд долларов. Гораздо быстрее увеличивался экспорт тайваньских товаров в КНР; в том же 1997 году он приблизился к цифре в 20 млрд долларов. Существенно возросли и тайваньские капиталовложения в прибрежных провинциях Китая. Именно китайский рынок обеспечил в 1980–1999 годах быстрый рост экономики Тайваня, главными отраслями которой были электронная промышленность, судостроение, производство цемента, легкая и пищевая промышленность, химическая и нефтехимическая отрасли. В 2000 году экономика Тайваня вошла в десятку самых больших экономик мира, занимая в этом списке 9-е место. Еще в 1988 году тайваньские власти разрешили своим гражданам посещать Китай, и это способствовало новому притоку тайваньских капиталов в КНР. Сотни тысяч тайваньцев стали приобретать квартиры в Шанхае и в других приморских городах Китая. Быстро росло также число туристов, отправлявшихся из Тайваня в Китай, число почтовых отправлений, денежных переводов. То же самое, хотя и в меньших масштабах, происходило на китайско-тайваньском направлении.

Укрепление разнообразных связей между КНР и Тайванем вызвало сильное беспокойство в США, в Японии и в Южной Корее. Это, в свою очередь, усилило политическую борьбу в самом Тайване, подробности которой мы здесь рассматривать не имеем возможности. В марте 2000 года на президентских выборах на острове победу одержал бывший диссидент и лидер Демократической прогрессивной партии – ДПП Чэн Шуйбянь. Идеология этой партии основана на тайваньском национализме и сепаратизме. Тайвань, по мнению ДПП, не должен считать себя частью большого Китая или даже единой китайской нации и не должен поэтому стремиться к объединению с гигантской, но другой чем Тайвань страной. Тайваньцы должны развивать и культивировать собственную национальную и культурную идентичность и держаться подальше от такой страны, как КНР, с ее «рыночным социализмом».

Демократическая прогрессивная партия находилась у власти на Тайване 8 лет. Это были не лучшие годы для островного государства. Здесь были значительно увеличены военные расходы, которые в 2005 году достигли 30 % тайваньского бюджета. Новые тайваньские власти пытались расширить на острове применение и использование не только английского, но и японского языков. Само завоевание Японией в конце XIX века Тайваня, или Формозы, представлялось порой как нечто благоприятное для китайского населения этого острова. Большая часть элиты ДПП проходила обучение в американских университетах, и потому тайваньские чиновники и парламентарии от ДПП полушутя называли Тайвань 51-м американским штатом. С другой стороны, расширение и углубление экономических связей с Китаем всячески тормозилось, хотя остановить этот процесс полностью было уже невозможно.

Партия Гоминдан оказалась в 2000–2008 годах в оппозиции. Она выступала против социалистического выбора, но не против сближения с материковым Китаем. В апреле – мае 2005 года лидер этой партии и ее нынешний «почетный председатель» Лянь Чжань совершил продолжительный визит в КНР. В Пекине он встречался и беседовал с Ху Цзиньтао. Не только в Китае, но и в мировой прессе писали об этой встрече как об «историческом рукопожатии».

Усиление изоляции Тайваня привело к небольшому, но достаточно заметному падению темпов экономического развития острова. Начал падать и уровень жизни большинства тайваньцев. В период с 2002 по 2006 год ВВП в расчете на душу населения уменьшился с 15 до 12 тыс. долларов.

На президентских выборах 2008 года победу одержал кандидат от Гоминдана Ма Инцзю. Кандидат от ДПП Фрэнк Се, или Се Чантин, потерпел поражение. Новая администрация быстро восстановила свои позиции в структурах власти. Экс-президент от ДПП Чэнь Шуйбань был обвинен в коррупции, отдан под суд и приговорен к пожизненному заключению.

Вопрос о развитии как экономических, так и всех иных связей с материковым Китаем был главным пунктом избирательной борьбы. Неудивительно, что после возвращения к власти на Тайване Гоминдана отношения острова и материка стали быстро восстанавливаться и улучшаться. На Тайване было объявлено о сокращении армии, а между двумя берегами пролива было восстановлено не только прямое почтовое, но и транспортное сообщение.

Уже через несколько недель после победы Гоминдана на президентских выборах на Тайване новый вице-президент Китайской Республики на Тайване Сяо Ваньчан (Винсент Сяо) встретился с Ху Цзиньтао на острове Хайнань в рамках Азиатского экономического форума. Эта встреча продолжалась всего около 30 минут, но она привлекла внимание мировой печати. Это была первая встреча с момента образования КНР в 1949 году руководителей двух государств, реально существующих в континентальной и островной частях Китая. В конце мая 2008 года генеральный секретарь Гоминдана У Босюн посетил материковый Китай и встретился там с председателем КНР и Генеральным секретарем ЦК КПК Ху Цзиньтао. Было решено возобновить прерванные 9 лет назад переговоры между Фондом обменов через Тайваньский пролив, который представляет Тайвань, и Ассоциацией за развитие связей между берегами Тайваньского пролива (КНР). Уже в июне 2008 года тайваньский парламент разрешил на острове обменные операции с юанем – валютой КНР. В том же месяце открылись регулярные авиарейсы между Тайванем и Китаем. Квота на прием туристов из КНР была поднята до 3 тысяч человек в день. Число туристов из Тайваня в Китай не ограничивалось.

Нет необходимости перечислять здесь все мероприятия, которые сопровождают процесс сближения между Тайванем и КНР. Еще в марте 2009 года премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао сказал, что был бы рад посетить Тайвань в любое время. Мировой кризис больно ударил по экономикам Японии и Южной Кореи, но этот же кризис ускорил интеграцию экономик Тайваня и КНР. Один из ведущих экспертов по проблемам экономики стран Азии экономист Син Йокота заявлял весной 2009 года о том, что Тайвань фактически уже потерял свою экономическую независимость. «Тайваньская экономика, – замечал этот экономист, – уже стала неотъемлемой частью бизнес-циклов внутри Китая. Поэтому помочь острову КНР может просто ускорив рост собственной экономики». («Эксперт», 6—12 апреля 2009 г., с. 24).

Тайвань – богатая страна, и здесь получили развитие очень многие наукоемкие отрасли промышленности. Интеграция с КНР выгодна обеим странам. В последние несколько лет предприниматели из Тайваня вкладывали в экономику Китая в среднем 8—10 млрд долларов в год. Тайваньский экономист Лю Данянь высказывал предположение, что общий объем этих инвестиций уже в начале 2010 года превысил 100 млрд долларов («Независимая газета», 29 марта 2010 г.). Тайваньские капиталы вкладывались в химическую промышленность, в производство пластмасс, а также резиновых и металлических изделий, в машиностроение. С приходом к власти на Тайване Гоминдана были сняты многие ограничения на китайские капиталовложения на острове, так что теперь капиталы идут в обоих направлениях. Между Китаем и Тайванем было заключено «Рамочное соглашение об экономической кооперации» – ECFA. При опросе тысячи глав крупнейших компаний Тайваня 90 % предпринимателей поддержали это рамочное соглашение, хотя немалое число тайваньских бизнесменов и высказывали на этот счет разные опасения и оговорки («Независимая газета», 7 февраля, 29 марта 2010 г.).

В конце июня 2010 года в отношениях между Тайванем и КНР произошло крайне важное событие – в китайском городе Чунцине, который был временной столицей страны в годы войны с Японией, был подписан первый в истории этих стран торговый договор. Китай уже много лет назад стал главным партнером Тайваня. Но теперь Китай снизил тариф на ввоз в страну еще 540 видов тайваньской продукции. Оппозиция, естественно, выступала против этого договора, заявляя о том, что он только ускорит поглощение Тайваня Китаем. Однако трудно помешать процессу сближения Тайваня и материкового Китая. Сложные процессы идут и в общественном сознании жителей Тайваня. Их самоидентификация меняется, хотя и очень медленно. При опросе, который был проведен в конце 2009 года 44 % ответили, что считают себя тайваньцами, 42 % назвали себя тайваньскими китайцами и 9 % – просто китайцами («Независимая газета», 18 января 2010 г.). С 1 января 2009 года на Тайване была введена действующая на материке система записи китайских слов латинскими буквами. Еще более важным было решение, оглашенное президентом Ма Иньцзю летом 2009 года, о параллельном использовании на Тайване как полных и нереформированных иероглифов (дореволюционных), так и сокращенных материковых. Таким образом, между Китаем и Тайванем образуется единое лингвистическое пространство. Притяжение Китая становится все более мощным, и у жителей Тайваня имеется все меньше и меньше оснований и поводов противостоять этому притяжению.