Текст книги "Связать. Пытать. Убить. История BTK, маньяка в овечьей шкуре"

Глава 15
Попытка сконцентрироваться

1978 год

Вступительная фраза письма, обращенного KAKE: «Я нахожу, что газета не чешется по поводу стихотворения о Тщеславной», – побудила копов позвонить в The Eagle. Кто-то из рекламщиков вскоре обнаружил в папке с «Невостребованным» стихотворение BTK «Ширли за замками». Они отдали его полицейским, не скопировав для отдела новостей.

Во второй раз The Eagle упустил возможность изучить оригинал сообщения BTK. Впервые убийца позвонил в газету в 1974 году, после того как оставил в библиотечной книжке письмо о семье Отеро.

Один из полицейских репортеров, Кен Стивенс, устал от того, что The Eagle затравили за историю, которая, как он говорил, должна принадлежать газете. Он начал собирать подшивку материалов, вместо того чтобы выбрасывать заметки и релизы новостей. Он стал вести заметки, сказал, чтобы тем же самым занялись и другие полицейские репортеры, и собрал все отчеты о вскрытиях известных жертв BTK. Предложил кое-что из своей коллекции редактору The Eagle, Дэвиду «Баззу» Мерриту.

– В один прекрасный день копы поймают этого парня, – сказал Меррит. – А газета будет готова рассказать, что за история скрывается в глубине этой истории.

Частью именно этой истории – неизвестной никому, кроме горстки сотрудников The Eagle, – были тесные отношения, стремительно сложившиеся между газетой и шефом полиции.

Кен Стивенс, Кейси Скотт или Крейг Сток ежедневно общались с Ламуньоном, но не для публикации. Он рассказывал им о ходе расследования, признавался, что практически не спит и что его жена «ужасно нервничает»: как бы не стать следующей жертвой убийцы.

Если верить заметке для внутреннего пользования из досье Стивенса, с самого начала было множество споров о том, как строить отношения с полицией. Хотя в том, что лучше сотрудничать, чем хвататься за быструю сенсацию, разногласий не возникало:

Отчетливо выражен страх спровоцировать очередное убийство или лишить копов шансов на поимку BTK. Меррит принимает решение: пока нас не попытаются обмануть или пока мы не почувствуем, что нас несправедливо используют, мы будем сотрудничать с полицией. Полицейские беспокоятся о том, как правильно распорядиться имеющимися козырями, какими именно и когда лучше их подбросить в игру. Они полагаются на советы психиатров, которым доверяет Ламуньон. Шеф опасается, что, если BTK снова убьет, кое-то обвинит его и СМИ в том, что они пропагандируют и поощряют BTK.

И некоторые копы, и газетчики ощущают себя беспомощными. И для нас, и для полиции сложилась новая, незнакомая ситуация… Газеты принимают особые меры для проверки входящей корреспонденции и приема телефонных звонков.

Привычный в редакции черный юмор, довольно-таки популярный в большинстве случаев, в данной ситуации мало чем может похвастаться. Всего несколько шуток появилось, может, потому, что здесь газете отведена определенная роль. Меррит беспокоится по поводу попыток перехитрить этого психа. Он не в восторге от того, что сообщество новостников пытается успокоить убийцу, но и не желает бросить парню вызов, чтобы тот вновь убил. Даже мельчайшие детали приходится подвергать сомнению, мучительно пытаясь угадать: спровоцируют они убийцу или разрушат стратегию копов…

Именно в этом случае соперничество абсолютно теряет смысл. Мерриту нет резона портить репутацию всем остальным. Репортеры и редакторы на грани. С одной стороны, руководством к действию становится стремление получить сенсацию и проинформировать обо всем читателей, с другой – нежелание спровоцировать очередное убийство. И никто не уверен, принимает ли он или она верное решение… Жестокость и эксцентричность этого дела пугают всех, даже тех, кто уже сталкивался со странными историями.

– Одно из преимуществ работать под прикрытием копов, – говорил Стивенс друзьям, – заключается в том, что ты видишь жизнь и смерть без прикрас. Это напоминает: жизнь может быть короткой, надо наслаждаться ею. Но это же и заставляет тебя чувствовать себя в большей безопасности в сравнении с обычными людьми.

Он понимал, что BTK не может убить всех. И постоянно бояться бессмысленно. Шансы погибнуть в автокатастрофе куда выше, чем быть убитым, – но большинство перемещаются в автомобилях без панических атак.

Поддержка полицейских также научила его ценить черный юмор. Как большинство копов и многие репортеры, Стивен подшучивал над опасностью, пусть даже многие из его подружек, жившие в одиночестве, сильно нервничали.

Как-то вечером Стивенс отправился в кино с коллегой, Джанет Витт. Они пошли в кинотеатр в торговом центре, где накануне смерти работала Нэнси Фокс. После фильма Стивенс и Витт направились к ней пропустить по пиву. Женщина жила в восточной части Уичито, неподалеку от Медицинского центра Уэсли, поблизости от мест, где убийца напал на Отеро и Брайтов.

Открыв дверь, Витт первым делом взяла телефонную трубку и проверила гудок. Это ее вечерний ритуал, пояснила она Стивенсу. Не услышит гудка – помчится вниз, чтобы сбежать от BTK. Стивенса это позабавило.

Когда они вошли внутрь, она принялась обыскивать комнаты в собственном доме.

– Джанет, хватит, – окликнул Стивенс. – Будь он здесь, уже было бы слишком поздно. Мы бы никогда отсюда не выбрались живьем.

В этот момент они услышали, как кто-то открыл входную дверь дома.

На лестнице послышались шаги. Топ. Топ. Топ.

Стивенс вышел на лестницу, намереваясь лицом к лицу встретить кого бы то ни было. Он увидел, как к двери Витт подходит крупный мужчина. Он тащил самый большой гаечный ключ из всех, что Стивенс когда-либо видел.

Когда мужчина увидел крепкого Стивенса, вид у него стал испуганным.

– Сантехник! – выкрикнул он, поднимая гаечный ключ.

Потом Стивенс и Витт посмеялись, но Стивенс решил, что никогда больше не будет забавляться над страхами по поводу BTK. Он сам испугался там, на лестнице. И в течение следующих нескольких месяцев он был настолько одержим BTK, что новостники стали подшучивать: может, он и есть убийца?

Остальным криминальным репортерам он скомандовал с этого дня, когда они будут освещать любое убийство, взять себе за правило задавать вопросы:

Была ли перерезана телефонная линия?

Была ли жертва задушена? Связана?

Месяц за месяцем новые заметки пополняли досье.

Десятого марта, спустя месяц после пресс-конференции, полицейские арестовали человека, который, по их предположениям, мог быть BTK. Он подходил под собранные ими анкетные данные, был связан с некоторыми жертвами и однажды, уже находясь под наблюдением копов, купил бельевую веревку.

Ламуньон был настолько уверен, что они нашли нужного человека, что объявил репортерам The Eagle в пресс-центре мэрии: это тот самый парень. Он дал общую информацию об арестованном и сказал, что сделаны анализы, чтобы доказать, что группа крови подозреваемого совпадает с анализом спермы, обнаруженной в доме Отеро.

Журналисты яростно печатали, полагая, что пишут самую сенсационную статью в истории города. Но тем же вечером Ламуньон прервал работу печатного цеха.

– Это не он, – сказал шеф полиции. Все тут же остановились. – Анализ крови показывает, что его можно исключить.

Как те два детектива, которые приглашали в дом Отеро экстрасенса, Ламуньон уже был готов отработать любую идею. Вскоре после пресс-конференции, подключив работников отдела новостей KAKE, он попытался связаться с BTK путем внушения на подсознание. Полиция Уичито никогда ранее не прибегала к подобному методу; не будет его задействовать и никогда более.

Вместе с письмом BTK прислал набросок Нэнси Фокс, настолько детализированный, что на нем были видны очки девушки, лежавшие на прикроватном столике. Полиция подумала, что это может быть важно.

Они обратили внимание на то, что большинство жертв BTK носили очки. В своем первом письме он упоминал, где можно найти очки Джози Отеро. Возможно, для него этот предмет имеет какое-то значение.

К этому времени полицейские допускали, что BTK, возможно, охотится на женщин в зависимости от цвета их глаз. Впрочем, может, дело в цвете волос или возрасте, возражали некоторые.

Ламуньон лично появился в студии KAKE, чтобы в выпуске новостей рассказать о BTK. Пока он говорил, на экране на долю секунды вспыхнуло изображение: нарисованная пара очков и слова: «Теперь позвони шефу».

BTK не позвонил.

Звонили другие люди, копы получили кучу наводок. Не сработала ни одна.

Второго октября 1978 года в департамент полиции пришел новый патрульный офицер. Уроженец Уичито, малость неотесанный, из западной части города. Шесть лет назад он окончил Католическую среднюю школу епископа Кэрролла, и до сих пор у него оставалось несколько долгов, не сдав которые он не мог окончить Государственный университет Уичито и получить диплом историка.

То ограбление в магазине одежды, произошедшее почти год назад, все еще давило на Кенни Ландвера. Он решил не поступать на службу в ФБР.

На похоронах одного из родственников он отвел своего отца, Ли, в сторонку. И сказал, что намерен уйти из колледжа и поступить в полицейскую академию Уичито. Он хотел бороться с уличной преступностью.

Ли Ландвер вздохнул.

– Хорошо, – сказал его отец. – Но давай пока не рассказывать маме.

Несколько дней спустя, когда Ландвер осторожно рассказал ей об этом, женщина не выразила недовольства. Но напугана была значительно сильнее, чем демонстрировала.

На собеседовании полицейский инспектор задал двадцатитрехлетнему Ландверу стандартный вопрос:

– Каким вы видите свой карьерный рост?

Стандартным ответом на вопрос со стороны восторженных новобранцев было: «Хочу когда-нибудь стать начальником полиции».

Но этот рекрут сказал:

– Хочу работать в убойном отделе.

– Не хотите стать шефом? – удивился его собеседник.

– Нет, – откликнулся Ландвер. – Я хочу когда-нибудь возглавить отдел по расследованию убийств.

Глава 16
Засада и алиби

1979 год

28 апреля 1979 года, более чем через год после последнего письма BTK, Анна Уильямс, вдова шестидесяти четырех лет, вернулась домой около одиннадцати вечера с вечерних танцев на площади. Она обнаружила, что дверь в пустующую спальню распахнута, ящик туалетного столика выдвинут, а одежда разбросана по полу. Кто-то стащил украшения, что-то из одежды и носок, в котором она прятала тридцать пять долларов.

Когда она обнаружила, что телефон молчит, то сбежала.

Спустя несколько недель, 14 июня, почтовая служащая открывала почтовое отделение в центре города, в районе Централ и Мейн. Она обнаружила, что уже в четыре утра ее ожидает какой-то мужчина. Он протянул пакет:

– Положите в ящик KAKE-TV, – сказал он.

Позже почтальон описала мужчину как чисто выбритого, белого, ростом около метра восьмидесяти, возраст – лет тридцать. Одежда – джинсовая куртка, джинсы и перчатки. Волосы коротко подстрижены над ушами, между зубами заметная щель.

Почтовая работница этого не знала, но похожий пакет незнакомец отправил и Анне Уильямс.

Конверт, адресованный Уильямс, был подписан печатными буквами. Внутри лежали один из ее шарфов и часть ее же украшений. Там был набросок обнаженной, в одних чулках, женщины с кляпом во рту, лежавшей на краю кровати. Ее руки и ноги привязаны к шесту – так охотники сафари в кино приносят домой крупную дичь. Она была связана так, чтобы при попытках освободиться путы натягивались еще туже.

Там же обнаружилось стихотворение, переполненное опечатками и пронизанное сексуальной угрозой. Имя «Луиза» зачеркнуто, над ним подписано «Анна» и «А»:

О, Анна, почему ты не пришла

Был чуден мой план извращенного удовольствия этой весенней ночью;

Внутри меня все горело огнем в предвкушении нового сезона пробуждения;

Я весь взмок от внутреннего страха и экстаза, словно молодая лоза в ночи.

О, А… почему ты не пришла?

Капля страха, как капля свежего весеннего дождя, должна была скатиться по твоей наготе к тому благородному жару, что горит внутри тебя;

В нашем несравненно-безрассудном мирке, полном ожидания, страдания и экстаза, игра, которую мы начали, благостна для дьявольского слуха;

Фантазия пружиной распрямляется вперед, растет, превращаясь в гневную бурю, и наконец проникает в твою пещеру, холодную, как зима.

О, А… почему ты не пришла?

И вот я один, лежу в другом времени, прижимая сладкие одежды к своим самым потаенным мыслям;

Кровать из влажной весенней травы, чистая под солнцем, теплый ветер, наполняющий воздух благоуханием, солнечный свет, порождающий искорки слез в глазах столь глубоких и чистых;

И снова я один бреду по следу собственных воспоминаний, запечатленных, как отражение в зеркалах, размышляя над тем, почему же ты не стала восьмой.

О, А… почему ты не пришла?[10]10
  Подстрочный перевод стихотворения по журналу «Коммерсантъ Власть», № 9 от 07.03.2005, статья «ВТК в овечьей шкуре».


[Закрыть]

И там была странная подпись: буква «B» повернута набок и напоминает очки, а «Т» и часть «К», объединенные, выглядели как улыбка. Стилизованная подпись намекала на то, что автор собой гордится. Впервые он помечал сообщение таким образом.

Копы не могли понять, почему BTK нацелился на Уильямс. Большинство его женщин – женщины, но все они были моложе сорока. Возможно, конечно, что BTK на самом деле охотился за внучкой Уильямс, девушкой двадцати четырех лет, которая частенько гостила у бабушки.

Дожидаться, пока полицейские разберутся с этим делом, Уильямс не стала. Она уехала из Канзаса.

Ламуньон попросил редактора The Eagle Базза Меррита посмотреть фотографии с места преступления в доме Отеро. Понимая, что никогда такого не опубликует, Меррит не хотел видеть снимки. Потому Ламуньон предложил сделку: репортерам The Eagle будет предоставлен доступ к некоторым деталям секретных материалов следствия в обмен на обещание не публиковать эту информацию до того, как BTK будет пойман. Ламуньон был настойчив и казался встревоженным.

Это выведет отношения между полицейским управлением и газетой на новый уровень. Меррит полагал, что совсем скоро, возможно, еще до конца 1979 года, BTK будет схвачен. Если он ознакомится с досье – можно будет заранее выстроить подачу этой истории. Редактор просмотрел фотографии, потом договорились, что он пришлет и репортеров. Спустя двенадцать дней после того, как BTK отправил Уильямс стихотворение, Ламуньон показал письма убийцы и слайд-шоу с фотографиями с места преступления Отеро Кену Стивенсу и Кейси Скотту. Стивенс скопировал в свой блокнот подпись BTK.

KAKE отдали свой пакет копам в запечатанном виде, но теперь The Eagle узнала, что там внутри.

Ламуньон не стал объяснять журналистам, зачем ему нужно, чтобы они увидели документы заранее, пока их не опубликуешь: и он, и руководители отделов надеялись, что свежий взгляд поможет подцепить новые улики.

Но этого не произошло.

Письмо Уильямс сподвигло детективов не только на новые усилия, но и на свежие идеи. В течение следующих двух лет детективы Арлин Смит, Берни Дровацки, Эл Тиммеш и другие пытались выяснить, какой копировальный аппарат BTK применял для писем, адресованных Уильямс и KAKE. И они заметили кое-что любопытное. Первое послание BTK – библиотечное письмо 1974 года – было подлинником. С тех пор BTK присылал копии, снятые с фотокопий, с целью замести следы. Ролики копировальных машин на каждой странице, по краям, оставляют своего рода отпечатки пальцев. BTK даже взял на себя труд обрезать поля своих сообщений.

И все равно детективы решили отследить копии. Они стали настоящими экспертами по каждому из существовавших в Уичито копировальных аппаратов, которых насчитывалось сотни. Сверстники Смита считали его умным парнем. Десятки лет спустя Смит все еще мог вспомнить названия деталей копировальной машины и состав чернил. Он выяснил, что для изготовления копировальной бумаги используется смесь северной лиственницы, ели и сосны. Он был в курсе, следы каких микроэлементов и в каком количестве содержатся в бумаге различной марки – результат того, что каждый лесопитомник использует различное количество минеральных удобрений.

Как-то Смит после одного из совещаний встретил двух представителей корпорации «Ксерокс» – в синих костюмах, с портфелями в руках. Парни хотели поговорить. Они рассказали, что у «Ксерокс» в Рочестере, штат Нью-Йорк, есть лаборатория. Там хранятся все модели копировальных аппаратов, когда-либо производившихся. Компания изучала деятельность конкурентов.

– Будут ли вам полезны эти ресурсы?

– Да, черт возьми, – откликнулся Смит.

Тиммеш откомандировал в Рочестер детектива Тома Аллена, вручив ему послания BTK: письмо 1978 года, стихотворение «О, Анна» и рисунок. Тиммеш побаивался выпускать улики из полицейского управления. Он напутствовал Аллена:

– Если самолет потерпит крушение, прикроете сообщения BTK собственным телом, чтобы защитить их.

В конце концов эксперты «Ксерокс» и полиция выяснили, что BTK, очевидно, снял копию с письма Уильямс в центральной библиотеке. Письмо в KAKE определенно было перекопировано на машине из корпуса естественных наук в Государственном университете Уичито.

Значит ли это, что он студент университета?

Полицейские уже составляли многочисленные списки: сексуальные преступники, грабители, ставшие насильниками, служащие «Колман» и прочие, прочие. Теперь сравнивали все эти списки с перечнями студентов университета, а также со списками сотрудников правоохранительных органов. BTK в своих сообщениях использовал полицейский жаргон.

Смит со своим напарником, Джорджем Скантлином, также привлекли к работе детского психолога Тони Руарка для разработки поведенческого профиля BTK. Они показали Руарку копии записей убийцы и фотографии с места преступления.

– Расскажите нам, что им движет, – попросил Смит. – Кого именно нам искать?

Руарк изучил орфографические ошибки и опечатки. Кое-кто из копов предполагал, что BTK писал так специально, пытаясь замаскировать острый ум.

Руарк возразил. Он предположил, что парень, может, и осторожничает, но, возможно, он глуповат или неспособен к обучению. Из-за того что BTK проявлял тревожность и беспокойство, Руарк также задавался вопросом: может, в Центре по работе с трудными детьми отыщется настоящее имя BTK. Вдруг, будучи ребенком, он лечился от проблем в эмоциональной сфере.

Следующие два года Руарк изучал личные дела детей во время перерывов на ланч. Смит дал возрастной диапазон BTK: от двадцати до тридцати. Руарк выбирал бывших пациентов подходящего возраста и с наличием сексуальных проблем. В конце концов он смог назвать Смиту больше дюжины имен. Смит сравнил их со списками, составленными следователями.

Совпадений не нашлось.

К этому времени копы истратили сотни тысяч долларов налогов, сравнили тысячи имен и вычеркнули сотни людей, обладавших алиби. Почтовую работницу, видевшую BTK, даже подвергли гипнозу. И ничего не выяснили. В конце концов, из вторжения BTK в частную жизнь Анны Уильямс удалось почерпнуть только два радостных события.

Во-первых, Уильямс выжила.

Во-вторых, у Кена Стивенса было алиби.

Болтуны-новостники The Eagle так часто подшучивали над одержимостью Стивенса убийцей BTK, что некоторые копы всерьез стали его подозревать. Но Стивенс смог доказать, что в те часы, когда BTK сидел в засаде у дома Уильямс, он стоял за барной стойкой на ежегодном пародийном шоу новостных СМИ Уичито «На угольях»[11]11
  В оригинале: Gridiron (англ.) – решетка для пытки.


[Закрыть]. «Секретным гостем» на сцене в тот вечер был Ламуньон.

– Моим алиби были вы, – сказал Стивенс Ламуньону.

– А вы – моим, – откликнулся Ламуньон.

17 декабря того же года офицер Кенни Ландвер и его напарник по патрулю Реджинальд Чейни выследили подростка, подозреваемого в краже со взломом. Парнишка дважды шарахнул дверью по руке Ландвера, разбив стекло. Ландверу показалось, что пацан потянулся за чем-то, и полицейский выхватил пистолет. Но прицелившись, вдруг застыл – увидел, как из правого запястья хлынула струя крови, забрызгав рукав пальто на левой руке. Он порезался о стекло.

Чейни уложил подростка на пол и вызвал «неотложку». Ландвер, истекавший кровью, стянул галстук и перевязал предплечье, как жгутом.

Медсестра в больнице сказала, что ему звонят.

– Кто? – поинтересовался Ландвер.

– Ваша мать, – ответила медсестричка.

Ирен Ландвер услышала все по собственной полицейской рации. Ее сын, зная, как она о нем беспокоится, устроившись в полицию, дал ей рацию. Он надеялся, что, прослушивая сообщения, она осознает: его работа не так уж опасна.

Глава 17
Установщик

Установщик сигнализаций охранной компании ADT стал хорошим другом Денниса Рейдера с тех самых пор, как они начали вместе работать в 1970-х годах. Они делились друг с другом разными историями, веселились, даже нянчились с детьми друг друга. Бывало и такое, что вечерами, когда монтажник с женой возвращались домой, они обнаруживали Рейдера с их ребенком на руках.

Установщик, не пожелавший, чтобы его имя упоминалось в этой книге, считал Рейдера обычным человеком, вежливым и приятным в общении. После того как Рейдер стал инспектором, он запретил другим рабочим ругаться или рассказывать неприличные анекдоты в присутствии женщин.

Но были у него и свои причуды. Установщик считал, что Рейдер мог быть суровым и даже немного властным. Например, Рейдер мог отказать в выдаче нового рулона черной изоленты, если монтажник не покажет ему картонный цилиндр от использованного рулончика. Это казалось странным.

Рейдер носил серые «хашпаппи»[12]12
  Повседневная обувь из замши американского бренда Hush Puppies.


[Закрыть], зимой – кепку с ушами, как у Элмера Фадда из старых мультиков про Багза Банни. Он много рассказывал о своей церкви и семье. С женой, Паулой, Рейдер всегда был ласковым, а о двух своих детях рассказывал с гордостью.

Рейдер был талантлив. Как-то домовладелец из богатого района Викридж, которому приходилось частенько заходить и снова выходить из дома, поинтересовался:

– Можно ли установить сигнализацию так, чтобы не приходилось каждый раз возиться с ней при возвращении домой?

Рейдер придумал оригинальный релейный механизм с таймером, что исключало необходимость постоянно сбрасывать тревожный зуммер.

Установщик и Рейдер разъезжали в фургонах ADT. У Рейдера всегда была с собой темно-синяя спортивная сумка, которую он, казалось, трепетно оберегал. Но установщик понятия не имел почему.

Рейдер иногда исчезал с работы на пару часов, говоря, что едет за оборудованием или запчастями.

Иногда монтажники компании работали в Хатчинсоне, Салине, Арканзас-Сити, небольших городках в нескольких милях от Уичито. ADT позволяла им ночевать по месту работы. Но Рейдер всегда возвращался в Уичито: объяснял, что ему нужно в университет, на занятия.

Рейдер носил с собой пейджер. Иногда ему приходилось работать до рассвета.

В свободное время установщик с Рейдером любили выпить пива, перекинуться шуткой, поболтать про рыбалку, садоводство и охоту. Как-то вместе побывали на перепелиной охоте, в районе водохранилища Марион.

Рейдер однажды спросил, не в курсе ли напарник, как подвязывать кустики помидоров, чтобы они лучше плодоносили.

Установщик рекомендовал воспользоваться колготками – прочными, пластичными, легко завязывающимися. Позже Рейдер заметил, что те колготки ему очень помогли.

Рейдер начал работать в ADT в ноябре 1974 года, когда руководителем филиала был Джим Уэйнскотт. Рейдеру тогда было двадцать девять. Уэйнскотт управлял службой безопасности ADT и занимался отдельными установками и продажами.

Как и монтажник, Уэйнскотт запомнил Рейдера как совершенно обычного человека.

На собеседовании при приеме на работу Рейдер не пытался льстить или переоценивать собственные способности. Он внимательно выслушал рассказ Уэйнскотта о работе. Сначала руководитель филиала решил, что Рейдер пытается влезть в его черепушку: понять, что сказать, чтобы это понравилось Уэйнскотту. Но, когда Рейдер принялся отвечать на вопросы, Джим убедился: тот абсолютно уверен в своих силах.

Уэйнскотт предложил парню работу охранником. Рейдер отказался. Он, конечно, не прочь как-нибудь стать полицейским, «в худшем случае», но работать охранником по ночам не сможет – посещает вечерние занятия и хочет получить степень по отправлению правосудия в штате Уичито.

Установщики ADT выпивали в баре «Плей Пен» на Саут-Вашингтон. У них был тайный шифр. Они передавали друг другу по радио: «ПП30», что означало: «Встретимся в «Плей Пен» в 16:30». Рейдер любил маленькие забавные коды.

Иногда двое друзей выпивали больше, чем стоило. Рейдер порой пил много, но никогда не напивался до бесчувствия.

Бывало, что установщику поздним вечером звонила Паула Рейдер – интересовалась, не знает ли он, где может быть Деннис.