Текст книги "Возвращение Дракулы"

Глава 7

– Вставай, лежебока, работать пора. Работа не волк, в лес не убежит.

Болтушкин продрал глаза и увидел поддатого Шершня.

– А почему у тебя кличка Шершень?

– А я на зоне самый старший был. И вообще, об этом не спрашивают. За что сидел, почему кликуха такая… За это можно и в морду получить. Мегалит опаздывает, начнём без него.

Шершень шатался как маятник, но шёл. Сзади плёлся сонный и голодный Дракула. Но Шершень не знал об этом. Он думал о том, как они вдвоём погрузят фуру без Мегалита. Его мускулы были бы очень кстати. Звонить ему он больше не стал. Не ровен час – нарвешься. Наверное, он с Лилей. Хотя, она ему отказала… Молодой парень, а несчастный. Работы нет, девушки нет, что это за профессия – грузчик?

– Болтушкин, иди сюда, да сними ты эту хрень, вспотеешь.

Дракула разделся и напряг мускулы, любуясь собой. После вчерашнего болело всё тело. Водка тоже сделала своё дело. Он грустно смотрел на стоящие ящики, и почему-то ему захотелось курить, хотя он считал, что это плохо.

– Музыка нас связала, тайною нашей стала…

– «Любовь. ФМ». Моё любимое радио, – сказал Шершень Болтушкину.

Фура подъехала, водитель вылез из кабины и открыл двери.

– А это новый грузчик?

– Это не грузчик, это чудо в перьях.

– Что такое чудо в перьях?

Опять ржач. Наверное, опять пословица.

– Он, что, с луны?

– Нет, он из тайги.

– Понял.

– Он грузить-то сможет?

– Он грузчик от Бога.

– Понял.

– Щас ещё Мегалит подойдёт.

– А этот где?

– Вчера была зарплата. Он может быть где угодно.

– Понял. Тогда грузите, а я за зарплатой.

Через час пришёл накуренный Мегалит.

– Я к врачу ходил!

Тоха показал забинтованную руку.

– За ночь рука распухла.

– Иди, работай.

– Щас, видишь, я только пришёл.

– У тебя помощник есть, Мегалит то, Мегалит сё… Я задолбался уже, придурки долбаные… Щас переоденусь и приду.

Опять курил. У тебя ни стыда, ни совести. Я своим подчинённым… верноподданным запретил есть чеснок и нюхать табак под страхом смертной казни. Никто не нюхал даже цветы. Потому, что я, граф Дракула, запретил им это делать…

– Привет, Болтушкин.

– Привет.

– У тебя крошки на подбородке.

– Я сегодня ничего не ел.

– Нормальные люди с утра умываются…

– Клянусь честью и совестью, я не хотел!

Обед может быть несговорчив, но когда свежая кровь потечёт по моим жилам и достигнет сердца, я забуду об этом. Как часто мы волнуемся о том, что уже через мгновенье не будет иметь никакого значения? Смысл жизни, как правило, сходится к трём вещам: богатству, здоровью и любви, это проверено временем. Время – это шаги вечности, а вечность – это кровь. Никто об этом не знает, только я, это моё преимущество.

– Ну, ты меня достал! Уложу, как пить дать уложу, чтоб мне сдохнуть!

– Мужики, да вы чё? Белены объелись?

Опять пословица. Я ничего подобного никогда не ел. Глаза сверкнули непотухшим угольком. Нос принюхался и замер. От него воняло потом, но сквозь пот, сигареты и водку пахло заветным напитком. Он зажмурился и проглотил его. Желудок подавал сигналы бедствия. Что-то должно было его спасти. Ослабший организм просил о помощи. И помощь пришла.

– Лиля… – дурацкая улыбка снова воссияла на лице Мегалита.

Их растащили в разные стороны.

Ты пришла. Я знал, что ты придёшь.

– Ты хочешь, чтобы я маме рассказала? Думаешь, тебя не высветят?

– Лиля…

– Если пять минут всё не погрузите, придёт моя мать!

Она развернулась и ушла. Ну что ещё оставалось делать? Раз, два, взяли…

Ровно через пять минут машина отошла, а Мегалит предложил отойти за туалеты и уже разобраться по-мужски, как они и собирались. Никто об этом не знал, так что бояться было нечего. Дракула, вытирая слюни, сделал несколько шагов вперёд. Его уже ждал Мегалит.

– Ну, и чего ты мне хотел сказать?

– Я тебя предупреждал, я сидел, мне не привыкать. Мы с Шершнем многое повидали, мы таких, как ты на грелки рвали. Мне бояться нечего, я бывалый, а ты, чмо, у меня на дороге стоишь.

– Ты думаешь, что я обычный, простой, какой-нибудь там Болтушкин? Я не Болтушкин, я – граф Дракула! И если наши пути пересеклись, то я…

– Хватит выпендриваться, – рука Мегалита опустилась на плечо Дракулы. – Сопли подотри, некрасиво.

– Моё время пришло! – схватил его Дракула за горло. – Я – Бог, которому нет равных, я – твоя последняя ошибка, я… я… хочу есть…

Схватив его обеими руками за горло, Дракула разорвал футболку несчастного и вцепился клыками в напряжённую артерию. Сердце сильно стукнулось, пульс замедлился, а потом и вовсе прекратился. Лиля… Дурацкая улыбка растянулась, как ковёр, на лице Болтушкина.

Это, конечно, не кровь, но на безрыбье, даже рак рыба. Друзей не едят, а ты не хотел со мной дружить. Скажу тебе по секрету: ты был невкусный… Теперь осталось спрятать труп. Это не составило труда. Он отодвинул от стены туалеты и засунул туда труп. Дело сделано, его найдут через неделю, когда начнёт вонять, а я уже скроюсь. Если вообще его будут искать. Конечно, я должен был измениться, но как? Я же Дракула, я – вечность… Говорят, что про меня даже книги написаны. Ну и что, интересно? Я не плохой, просто в поисках смысла жизни я зашёл слишком далеко. Я рад, что я это понял, правда, поздно, но лучше поздно, чем никогда, кажется, так сейчас говорят? Лиля… Любовь моя, иди ко мне… Будь моей, и мы с тобой, как солнце и день, сольёмся в нежном поцелуе. Слеза одиноко старого путника коснётся лепестка увядающей розы. Вы не находите это прекрасным? Даже если я ошибаюсь, пусть, это всё равно прекрасно. Какое интересное слово: «холодильник». Если у них бурчит в желудке, они идут на кухню, открывают холодильник и просто протягивают руку, раньше это называлось погреб, а теперь у них у всех холодильники! Чудеса!

– Что это? – спросил Шершень.

– Где? – испугался Болтушкин.

– На руке.

– Краска.

– Я думал…

– Индюк думал, думал и в суп попал…

– А где Мегалит?

– А хрен его знает.

– Ты поел?

– Да, – покраснел Болтушкин.

– Посиди немного и приходи.

– Ты кто такой, чтобы мне приказывать?

Шершень поправил галстук, который не носил с того момента, как женился, Кадык дёрнулся, и голосом антарктического пингвина произнёс:

– Простите, ваше величество.

– Иди, смертный, чеснока вкусивший!

Дракула зашёл в подсобку, сложил Шершневу робу калачиком и лёг.

– Лиля… Лиля… Лиля… Сколько лет я ждал нашей встречи. Ты и я. На сытый желудок лучше думается. Только ты меня можешь понять и простить. Моя цветная мечта… Осуществись! Войди в эту дверь! Помоги мне сделать тебя счастливой. Счастье – это вечность, коснись меня лепестком своей любви… Боль пройдёт, исчезнет… Не исчезнет только любовь, она вечная, как я…

Дверь открылась, и вошла она.

Как быстро осуществилась моя мечта. Я искал тебя все свои триста, нет, четыреста, нет, пятьсот лет! Я уже не помню сколько мне лет, главное, что было в моей жизни что-то прекрасное… Почему было?

Лиля сняла халат, роняя волосы на тонкую шею.

– Ты хотел меня видеть?

– О да, моя рабыня стала моей госпожой. Ты пришла, чтобы войти в вечность. Капли росы освежат тебя, о, прекраснейшая…

– Мегалит, ты здесь? – послышался стук в дверь.

Лиля вскрикнула и схватила халат. Дверь оказалась заперта. Она сама её заперла. Дракула разозлился, и сначала решил, что сожрёт его с костями, но остыл потому, что скучал по прежней жизни в Трансильвании. Женская плоть отличалась от мужской, но кровь была особенной. Менее калорийной и более вкусной. Так он, во всяком случае, думал. И всё равно ему хотелось любить, наверное, любовь – это Божий дар, который живёт в каждом из нас.

Лиля… Ты пахнешь печалью… Дай мне шанс сделать тебя счастливой. От счастья до вечности… рукой подать… Сила моей любви рождает в тебе ответное чувство. Ты хочешь постичь непостижимое, открыть все тайны, протяни ко мне руку и ты узнаешь их все. Всё обо всём. Тяни. Незабудковым глазам моей любви завидует небо. Ты разожгла пламя страсти, спаси же меня от самой себя. О, королева, я твой. В каждом шаге есть смысл, ибо он соединяет нас с тобой. Мы становимся ближе. Скажи пароль: «я тебя люблю», и откроется дверь вечности. Знаешь, в чём смысл любви? Вечность. Так говорили древние. Моя любовь, прозрачная, как вода, течёт по твоей щеке. Встрепенись, и она упадёт, и исчезнет в пучине бытия, а ты прилетишь и станешь моей вечностью, частью бытия, его неотъемлемой частью. Спеши любить, в жизни много мусора, я бы хотел любить, жить, а оглянувшись, я понял, что намусорил… Наследил, испачкался, а она ушла, бабочка-вечность упорхнула. Я думал, что познал смысл жизни, а это был огрызок от яблока, которое съел не я, кто-то другой. Он искал меня среди лиц, любви, вечности. А я не верил никому и стал бояться всего. Мусор. Никому не нужный мусор. Бедный я! Кто протянет мне руку? Лиля… Я одичал, я почти умер… Лиля…

Дракула задёрнул занавеску в подсобке. Стало темно и уютно. Медленные красивые движения завораживали. Он слышал её дыхание.

– Ты пришла… Я не верю своим глазам…

– Верь своим желаниям… сердцу… и мне… Я тебя люблю…

– Сними всё ненужное…

Слава богу, от тебя нормально пахнет, сразу видно, нормальный член общества, не пьёт и не курит и не ест чеснок. Я таких люблю. До утра осталось не много времени. Я успею скрыться. Подворотни старой Москвы… У вас много тайн, которые уже не раскроет никто… Каждому хочется разгадать главную загадку, загадку любви… Но тут всё просто: разбитое сердце всё таки лучше, чем пустой желудок… И рука Лили ослабла.

Глава 8

Ночь для Сингапурова прошла ужасно. Два допроса. Ничего. Усталый и измученный он пил кофе один в кабинете. «Жена уже меня не ревнует, где ещё, кроме прокуратуры, я могу проторчать всю ночь и утро?» Стук в дверь его немного разбудил.

– Евгений Михалыч, вы здесь?

– В Америке.

– Митрофанов согласился дать показания.

– Ведите его ко мне.

– Он частично признал свою вину и согласен работать со следствием.

– Заговорил наконец-то, только кто его теперь будет допрашивать? Я не спал ночь, я выкурил пачку сигарет, чтобы продрать глаза, выпил чашку чёрного кофе, я уже сидеть не могу, а надо его допрашивать. Ладно, веди его сюда.

Через пятнадцать минут пришёл какой-то заспанный человек. У него были мешки под глазами, такие же, как у Сингапурова.

– Евгений Михалыч, не убивал я его, пацаны просто покурить попросили, а он фак показал, избили его, а он умер…

– Ты его бил?

– Пару раз ударил, но не убивал я его.

– А чего сразу не сказал?

– Мне сказали, пикнешь – вторым будешь. Это всё Комдив. Это он заводила.

– Где его искать?

– Я его только в баре видел с пацанами, где живёт – не знаю.

– Зачем ты с ним спутался?

– Кто ж знал…

– Пиши чистосердечное признание.

– Но совесть моя чиста.

– Так и пиши, всё как есть.

– А я пока что жене позвоню…

Сингапуров вытащил из ящика стола телефон. В дверь постучали.

– Прости, любимая, работа… Тарасенко, ты видишь, я занят?

– Агент Шлакбаум.

– Что ещё?

– Здравствуйте, Евгений Михалыч!

– Разве ты не в Пуэрто-Рико?

– У меня умер муж. И я уже напала на след того, кто это сделал.

– И кто же?

– Дракула.

– Ничего не понимаю, какой Дракула? Откуда он взялся?

– Я сама не знаю. Он опасен. Мне нужны списки всех покойников за последние три дня.

– Почему за три?

– Три дня назад умер мой муж. Он выпил всю его кровь. Мы должны его остановить!

– Присаживайся. А ты пиши, пиши. Ничего не понимаю. Дракула убил твоего мужа? А от чего он умер?

– Обширная кровопотеря.

– Сочувствую. Хорошо, я пришлю тебе список покойников, как ты и просила, если понадобится моя помощь, я в твоём распоряжении.

– Я возьму его сама.

– Каждое дело любит чувство, толк и расстановку, не приуменьшай моих способностей. Дракула – это очень серьёзный человек, это не просто убийца, это маньяк, помешанный на крови.

– Я – секретный агент КГБ.

– Я тоже.

– Вот и сделай что-нибудь!

– Мы примем меры. Где это случилось?

– В Камышёвке. Там Ломов. Но толку от него мало.

– Против лома нет приёма, если нет другого лома…

– К сожалению, это так.

– Без меня туда не езди.

– Я там уже была. Он сожрал уже четверых.

– Имена и фамилии того, кого он сожрал.

– Василий Иваныч Сидоров, Пётр Васильевич Иванов, Иван Петрович Петров, Пётр Иванович Болтушкин.

Сингапуров поднял трубку и спокойно произнёс:

– Тарасенко ко мне.

– Сию минуту.

– Проверь всех, кто умер от потери крови за последние три дня.

– Так точно, Евгений Михайлович.

– Моя школа.

– Он очень сильный, мне нужно оружие.

– Пистолет Макарова подойдёт?

– Вполне.

– Тесто, дай ей свой пистолет.

– А как же я?

– Это приказ.

– Слушаюсь, Евгений Михалыч.

– Только будь осторожна, он – убийца.

– Не буду хвастаться своими раскрытыми делами, но их намного больше двенадцати.

– Ой, Шлакбаум, Шлакбаум… Придётся послать в Пуэрто-Рико кого-нибудь другого…

– Придётся!

– Написал?

– Так точно, Евгений Михалыч!

– Честь стоя отдают, Митрофанов!

Глава 9

– А куда он теперь пошёл?

– Я же сказала, что не знаю, – ответила Настя Ломову.

– Это очень важно, если мы его поймаем, мы спасём сотни людей, а, может, и тысячи. Лично я в детстве с удовольствием смотрел фильм про Дракулу.

– Я его тоже полюбила…

– В каком смысле?

– Хороший фильм.

– Да, хороший. Когда мы его поймаем, я ещё раз его посмотрю.

Настя тихо вздохнула. Его погребальная одежда была свёрнута и засунута в мешок, как улика. Саша был прав, утром нагрянул Ломов со своим напарником Селезнёвым. Оба были не побриты и раздражены. Настя испугалась, но не показала виду. Её разбитому сердцу хотелось разбиться, это случилось добровольно. Как ей надоели все эти грязные мужики… Дракула был другой. Он как пират похитил её сердце, ей оставалось только сдаться. «Я тоже посмотрю этот фильм. Я буду смотреть его одна, поздним вечером, перед сном, и буду плакать…»

Раздался телефонный звонок. Ломов в напряжении говорил одно слово – «да», потом спросил где и как это случилось. Настя почувствовала неладное. Надо было всё рассказать, но слов у неё не было. Что будет? Посадят?

– А где его паспорт?

– Я не знаю.

– А я, кажется, знаю…

– Я не виновата, он взял его и сказал, чтобы я молчала…

– Селезень, едем в Москву, звонила Наташа, он на ликёро-водочном заводе. Два трупа.

– О, Боже…

– Не беспокойтесь, мы – милиция, мы – правоохранительные органы, мы уже…

– Заткнись, Селезень, сделай одолжение. Ты кроме как о повышении, ни о чем не думаешь, всю работу я делаю.

– Степан Степаныч…

– Степан Степаныч! Про таких, как ты комедии снимают, а ты в милиции работаешь!

– Степан Степаныч!

– Быстро в машину, а то башку снесу.

– Слушаюсь, так точно, есть…

– А ты, – обратился Ломов к Насте, – звонишь мне, если он объявится.

Она молча кивнула и взяла визитку. Теперь она уже не знает, как поступит. Кому она будет врать. И что, если он правда вернётся? Что сильнее, сила любви или страх? «Восторжествует ли справедливость, если я опять посмотрю в твои глаза?»

Машина сорвалась с места, как ужаленная. Зажав в руке визитку, она тихо прошептала его фамилию. «Ломов, старший следователь ОВД Камышёво… Прости… Но кому оно было адресовано, было не понятно. А я бы простила, если бы меня сожрал Дракула и ушёл в моей одежде, с моим паспортом, переспав с моей женой?» Тонкая нить справедливости завязалось узлом и стянула горло. Настя не могла ответить на этот вопрос. Оставшись одна, ей просто хотелось быть любимой…

Полчаса прошли незаметно. Машина Ломова и Селезнёва ворвалась на территорию ликёро-водочного завода. Полосатые ленточки были развешены вокруг места преступления. Работали эксперты и журналисты. Дежурили две скорые. Ломов вышел из машины и подошёл к Наташе.

– Мы опоздали. Ушёл. Он снова нас обставил.

– Не один маньяк ещё не был столь кровожадным. Шесть трупов за одну неделю. Он питается людьми как саранча, он всеяден!

– Мы его найдём. Мы объявили его в розыск. Однажды он оступится, и тогда мы его и возьмём. Дракула воскрес, чтобы умереть.

Наташа теребила телефон. Среди эсэмэсок была одна от мамы: «Береги себя…» Мать Наташи была капитаном милиции в отставке, она иногда писала ей эти слова, чтобы дочка чаще о них задумывалась.

– Директор даёт интервью. Он только о водке и переживает, продажи упадут, продажи упадут… Наша кровь его не волнует, гада!

– Наташ, мы его возьмём, обещаю.

– Ты мне это пятый раз говоришь! Шесть трупов! Страна в опасности, в конце концов! Никто ничего не может поделать! Что ты стоишь? Он убил моего мужа! Мой Вася умер!

– От меня ещё ни один не уходил! Мы с Селезнёвым уже…

Наташа расплакалась.

– Прости… Найдём. Я обещал, значит, найдём. Такие, как Дракула, от нас ещё не уходили.

Мимо пронесли трупы, покрытые простынями. Шершень перекрестился. От него воняло водкой и чесноком. Наташа перестала плакать. Заплаканные глаза устремились вдаль, она смотрела в никуда и видела что-то, что видела только одна она. Сердце было не на месте. «Наша встреча была не случайной, я тебя люблю, и вряд ли я встречу кого-нибудь ещё… Каждая ночь была какой-то особенной. А теперь осталось только месть, несравнимая ни с чем. Пусть он умрёт, я ничего больше не хочу. Я хочу убить его сама… Я застрелю его и плюну на его труп. Сила ненависти сильнее страха и страшнее смерти. Ты выиграл эту схватку, но настанет момент, когда мы не проиграем. Каждый день, каждая минута, каждая секунда… Я не устану ждать нашей встречи. Я прикончу тебя, убью, как ты убивал, хладнокровно и безжалостно, и бессердечно… Гроб – твой друг, больше у тебя друзей не будет. Мир изменился, стал другим, но кровь осталась прежней. Ты жаждешь её всем своим телом, твоя жизнь обрела смысл, когда ты узнал, что такое кровь… А я, когда узнала, что такое месть… Крестись, Дракула, я иду к тебе, наша встреча неизбежна. Мы не созданы друг для друга, но любовь решает всё за нас. У нас обоих есть смысл жизни, пусть я не смогу разбить кирпич одной рукой, но это ничего не меняет, зато я хорошо стреляю и пистолет у меня есть. Любимый, я верю, что ты со мной… Сердцу не прикажешь, если оно любит, тебе, Дракула, не понять… Я устала ненавидеть тебя, каждый мой мускул желает тебе смерти. Ты – не жилец. Дьявол просил передать тебе письмо, написанное кровью… Ничто человеческое мне не чуждо, даже ненависть. Разве можно украсть счастье у влюблённых? Должно же что-то быть, что должно было помешать тебе. Но, если это не произошло, я куплю тебе билет в ад. Ночь для того и существует, чтобы ангелы напали на след и в свете звёзд нашли дорогу к тому, кто прячется днём. Неужели у Дракулы нет слабостей, кроме чеснока и солнечного света? Есть. Его главная слабость – это кровь. Мне не жаль – бери, пей, сколько хочешь, но ты не спрячешься от меня, у тебя нет выхода, ты – труп. Ты тоже не из железа, ты не супермен и не герой. Ты – старый голодный паук, который при виде мухи истекает слюной. Что ж, я готова, сожри меня, если сможешь. Не знаю, насколько моя кровь вкусна, уж ты-то в этом разбираешься. Тебе, наверное, есть что вспомнить… Даже если я пополню коллекцию твоих жертв, я тебя всё равно остановлю. Ты и я – эта формула не равна ничему… Из-за тебя я теперь ничья, а ты живёшь… Я умираю от ненависти, я не могу об этом никому рассказать, я просто тебя убью… Моя боль умрёт во мне вместе с тобой. Только тогда я спокойно смогу вдохнуть воздух сегодняшнего дня. Я бы сожгла тебя на костре, если бы могла, и тогда бы ты умер навсегда. И на теле земли больше не было бы ни одного пятнышка под названием Дракула… Я и ты… И кровь…»

– Наташ, поехали, завтра выйдет интервью, мы решили, что так будет лучше. Поехали, – сказал Сингапуров, – ты уже устала.

– Да, мне надо прилечь, я не спала всю ночь, всё думала о нём… Мы бы никогда не расстались.

– Ты не одна, мы с тобой.

– Да, конечно…

Милицейская машина отъехала. За ними скорая и журналисты. Медленные движения каждого были похожи на балет, но скорбные выражения лиц выдавали несчастье. Светлана Михална Звездочётова рыдала в подсобке, сидя на скамейке. Шершень моча пил. Колыванов сидел рядом и думал о том, что если бы он знал, кому пожал руку… Эх, он бы разбогател, кабы знать… И только Пётр Василич переживал за свой завод.

– Что с нами будет? Продажи упадут! Нас же закроют! По миру пойдём! Дракула? Чтоб ты сдох, Дракула! Я теперь спать спокойно не смогу…

Глава 10

– Где он может быть? – размышлял Ломов, затягиваясь третьей сигаретой. Из пепельницы шёл дым, едкий запах мешал думать, но, это было ему необходимо. На этот вопрос ответить оказалось нетрудно…

Блуждая по тёмным улицам Москвы, естественно, он устал и заглянул в увешанную огоньками дверь с надписью «Бардак». Там было темно и накурено. Голые женщины танцевали около шестов. Мужчины, разгорячённые и счастливые, смотрели на женщин у шестов и, восхищаясь, кричали им что-то. Дракулу никто не заметил, но он сразу понял, что они пьяные.

– Давай, давай, Маркиза!

– Крошка, ты – молодец!

– Ты будешь моя!

– А ты кошелёк не забыл?

– Я всё забыл!

– Я освежу твою память…

– А мою?

– Она моя!

– Я освежу всё…

«Как тут хорошо», – потягивая коньяк, думал Болтушкин. Он расслабился. Некуда идти. Между тюрьмой и адом выбирают меньшее, и он не знал, что выбрать. Люди стали другими, не такими, как были раньше.

Кровь стала вкуснее, а может, это мне показалось? Камень, который не точит вода… Кровь точит любой камень, даже самый каменный… Даже вечный…

– Поймал!

Лифчик, сверкая стразами, упал на одного из них. Второй упал на первого.

Разноцветные огни мерцали всеми цветами радуги.

– Бери меня, я твоя… И делай, что хочешь…

– Ещё ни одна Афродита не была так прекрасна, как ты…

– Мои уши многое слышали, но такого…

– Это я для тебя придумал.

– Ты гений.

– Жаль, что мои школьные учителя об этом не знали.

– Не жалей ни о чём, у нас всё впереди…

– Я постараюсь…

– А ты чего один сидишь?

Дракула вздрогнул, вопрос был обращён к нему.

– Я…

Женщина была в трусах и в лифчике.

– Я…

Она была пышногрудая блондинка, и к тому же молодая. И глаза у неё были цвета незабудки.

– До меня так давно никто не дотрагивался…

– Хочешь, я… тебя…

– Хочу.

– А деньги у тебя есть? Кто платить будет? – спросила небритая морда бармена.

Дракула вытащил оставшиеся три тысячи. Бармен взял их и подмигнул охраннику. Женщина сделала жест глазами и взяла его за руку.

– Пойдём, спальня ждёт…

В комнате был приглушённый свет, и играла плавная музыка. Сердце наполнялось счастьем, и его хотелось немедленно с кем-нибудь разделить. «Проститутка тоже женщина, – сделал нехитрое умозаключение Дракула. – Пусть она заблудилась в поисках счастья, но я тоже не святой, простите, я признаюсь, я грешник, которому, возможно, нет прощенья. Судьба иногда решает всё за нас. Даже если она не права…»

– Скажи мне грязный комплимент, – просила голая женщина.

– Шлюха!

– Ты хоть знаешь, что такое комплимент?

– Что?

– Это пустячок, от которого женщине хорошо.

– Ну так бы сразу и сказала.

– Я же не знала, что ты не знаешь. Я думала, что все это знают.

– Как я мог знать того, чего я не знал?

– Заткнись и расслабься.

Слава богу, обошлось без чеснока. Мне хотелось этого, а я даже не знал.

– Кровь волнуют разные чувства, но главное из них – любовь.

– Любовь?

– Ты этого тоже не знал?

– А ты всех просвещаешь?

– Нет, ты первый, кто не знает об этом.

– Что женщины знают о любви?

– Что любовь прекрасна.

– И всё?

– А что ещё?

– Любовь – это вечность, живущая в сердце, волна, омывающая страстью тебя и всё твоё земное предназначение, я не знаю, как объяснить то, что я чувствую, но это намного больше, чем я могу выразить.

– Многие из нас охотятся на любовь, им мало, им хочется ещё, больше, чем может уместиться в сердце. Щедрость нашего сердца, живущая в нас самих, не умрёт никогда, это и есть любовь.

– А ты любила?

– Я? Любила. Я живу ради любви. Чтобы понять человека, нужно его полюбить.

– Не останавливайся, говори, говори…

– Я любила многих, но не все мне ответили тем же. Я страдала, но я поняла, что любовь останавливает человека, не даёт совершить плохой поступок, любовь спасает, любовь может изменить всё… Если ты любишь, ты всесилен, как Бог…

Дракула вздрогнул. На его лице отобразилась печаль.

– Да что ты знаешь о любви?! – растерянно спросил он.

– То, за что платят самую дорогую цену, бесценно, так было всегда…

– Оденься, женщина.

Дракула бросил ей одежду и отвернулся. На сердце скребли кошки и жалобно мяукала душа. Западня, ловко расставленная её словами, заманила его в капкан, и он попался. Внешне он всегда был непробиваемым и уверенным в себе, а теперь потревоженная совесть, словно мутный осадок прошлого, дала о себе знать.

– В следующий раз я тебя съем.

Она одела трусы и лифчик, потом верхнюю одежду.

– Спасибо, за комплимент. Оригинально, но красиво. Заходи, когда деньги будут.

Она послала ему воздушный поцелуй бледной и жилистой рукой. И он совсем не разозлился, даже наоборот, он нашёл это красивым. По венам текла её кровь. Он как-то спокойно об этом подумал, может, и впрямь влюбился? «Неужели Амур снова пробил моё запаянное сердце? Как безжалостна любовь… А столько о ней говорят хорошего…» Он оделся, процедил сквозь зубы «шлюха» и ушёл, как корабль отплывает в открытое море… Вечность никак не уходила из головы…