Текст книги "Возвращение домой.Том 2."

– Лавди! – крикнула она.

– Привет! – В открытом окне появилась пышноволосая головка Лавди. – Приехала! Ты просто чудо. Сейчас спущусь и открою тебе.

– Не надо, у меня с собой ключ.

Она открыла дверь. Лавди стояла на верху лестницы.

– Я так боялась, что у тебя не получится. Наврала с три короба, чтобы тебя отпустили?

– Да нет, пришлось только поваляться кое у кого в ногах. – Джудит поднялась наверх. – И выслушать кучу всякой дребедени о том, что вот есть такие, кто не уважает начальство, создает лишние хлопоты, ни с кем не считается и прочее. Сплошное занудство.

Она бросила свою сумку, сняла шапку, и они обнялись.

– А где Диана?

– Ты еще спрашиваешь?.. По магазинам пошла. Мы встречаемся без четверти час в «Рице». Томми Мортимер пригласил нас на обед.

– Боже, какой шик! А мне и надеть нечего.

– Ты и так, в форме, потрясающе выглядишь.

– Никогда бы не подумала. Ну да ладно, будем надеяться, меня пустят в ресторан, хоть я и не офицер.

Джудит огляделась. Прошлый раз она приезжала сюда посредине зимы, было темно и холодно. А теперь все иначе: красивая комната полна солнца и свежего воздуха, утопает в цветах. Цветы – корнуолльские, привезенные из Нанчерроу; без них нельзя представить себе Диану. Джудит плюхнулась на один из здоровенных, просторных диванов и удовлетворенно вздохнула.

– Господи, как будто домой вернулась.

Лавди забралась с ногами в одно из больших кресел напротив.

– Как мы все разместимся на ночь? – спросила Джудит.

– Мы с тобой ляжем на двуспальной кровати, а мама будет ночевать в компании с гладильной доской.

– Разве мы можем так поступить с ней?

– Она не против. Говорит, что уединение ей дороже комфорта. Да и кровать там вполне удобная.

– Когда вы приехали?

– В четверг. На поезде. И ты знаешь, я думала, будет хуже. А на Паддингтон нас ждал Томми с машиной, очень кстати. – Лавди захихикала. – Между прочим, он получил медаль за храбрость, проявленную во время воздушного налета. Скромняга, только сейчас нам сказал.

– Медаль?! Что же он такого совершил?

– Спас одну старушку из горящего дома. Бросился внутрь, в самый дым и пекло, и выволок ее за ноги на улицу – она со страху забралась под стол.

Джудит разинула рот от изумления и восхищения. Безупречно светского Томми Мортимера трудно было представить в такой роли.

– Вот так молодец! То-то она радовалась, я думаю.

– Куда там, она была вне себя от бешенства из-за того, что он не спас вместе с ней ее канарейку. Неблагодарная старая перечница!

Лавди засмеялась. «Она хороша как никогда, – подумала Джудит, – в этом тонком шерстяном платье сине-лилового цвета, с короткими рукавами и белым пикейным воротничком. Стройные ноги в шелковых чулках и черных лакированных лодочках на высоком каблуке, яркая помада, темные ресницы, фиалковые глаза блестят. Но что-то в ней изменилось..,»

– Лавди, ты подстриглась!..

– Да. Мама говорила, что я похожа на пугало. Вчера она свозила меня в парикмахерскую Антуана. Я там полдня просидела.

– Мне нравится, очень.

Лавди тряхнула головой.

– Коротковато, но скоро отрастут. Кстати, все передают тебе привет. Папчик, Афина, Мэри – все-все. Включая Неттлбедов. Клементина – умора. Ей подарили ужасную кукольную детскую коляску, теперь она повсюду ее катает.

– А от Руперта какие новости?

– Сражается в Западной пустыне. Но пишет Афине длинные письма и, кажется, не унывает. – Она остановилась и замолчала. Они посмотрели друг на друга, и Джудит увидела, как тень набежала на лицо Лавди. Потом она со вздохом прибавила: – По крайней мере, она о нем знает. Получает письма. А о твоих по-прежнему ничего не слышно?

Джудит покачала головой:

– Ничего.

– Мне очень жаль.

– Корабль, на котором были мама и Джесс, так и не добрался до Австралии. Это все, что мне известно.

– Наверно, взяли в плен.

– Наверно.

– А отец?

Джудит опять покачала головой.

– Тоже ничего не известно. – А потом спросила, потому что нельзя было не спросить: – А Гас?

С минуту Лазди сидела с опущенными глазами, теребя бахрому покрывала на кресле. Потом вдруг вскочила, отошла к окну и повернулась спиной к Джудит. Вокруг ее кудрявой темной головы сиял ореол солнечного света. Джудит ждала ответа. Наконец Лавди нарушила молчание:

– Гас мертв.

Джудит долго потрясенно молчала.

– Тебя известили?.. – наконец выдавила она.

– Нет. Но я знаю.

– Но откуда?

Она смотрела на Лавди во все глаза. Та повела своими острыми плечиками.

– Знаю, и все.

Она повернулась к Джудит, прислонилась к беленому подоконнику.

– Будь он живой, я бы знала. Как после Сен-Валери. Тогда я услышала голос, точно по телефону, только без слов. Я оказалась права: он спасся. Но теперь он погиб. После падения Сингапура я каждый день сидела на входной калитке Лиджи, сидела с закрытыми глазами и думала, думала о нем, пытаясь мысленно с ним связаться. И ничего в ответ, только тьма и молчание. Его нет в живых.

Джудит была в ужасе.

– Но Лавди, ты же этим сама его убиваешь! Ты должна продолжать надеяться. Ему нужно, чтобы ты не теряла веру и все время о нем думала.

– Сама ты так и делаешь?

– Оставь этот жуткий снисходительный тон. Да, так я и делаю. Я обязана.

– Ты веришь, что твои родители и сестра все еще живы?

– Я же сказала, я должна верить. Ради них. Разве ты не понимаешь, как это важно?

– Это уже не важно, если я и так знаю, что Гас мертв.

– Хватит, сколько можно повторять! Ты не имеешь права говорить с такой уверенностью. Ну, случилось это раз, эта телепатия… она вовсе не обязательно должна возникнуть снова. Тогда Гac был во Франции, совсем близко. А на этот раз он на другом конце света.

– Расстояние роли не играет. – Лавди была непреклонна. Как всегда, если уж она что-то вбила себе в голову, то стояла насмерть, ни за что ее не переубедишь. – Мысль пролетает тысячи миль за миллионную долю секунды. Будь он жив, я бы это знала. А я знаю, что он погиб.

– Ох, Лавди, ну не будь ты такой упрямой!

– Ничего не могу с собой поделать.

Больше, казалось, говорить было не о чем. Джудит вздохнула.

– Это и есть то, что ты хотела мне сказать? – спросила она наконец. – За этим ты и вытащила меня в Лондон?

– За этим. И за другим. – Джудит не без страха ждала, что еще она для нее приготовила. И Лавди обрушила на нее свою сногсшибательную новость:

– Я выхожу замуж.

Она произнесла это таким обыденным тоном, будто речь шла о каком-то пустяке, и Джудит сначала решила, что ослышалась.

– Что?

– Я выхожу замуж.

– Замуж?! – вскричала ошарашенная Джудит. – За кого?

– За Уолтера.

– За Уолтера?! Уолтера Маджа?

– А ты знаешь другого Уолтера?

Это было настолько немыслимо, что Джудит задохнулась, будто ее ударили в солнечное сплетение, и какое-то время не могла вымолвить ни слова.

–Но… я не понимаю… какая муха тебя укусила, что ты захотела замуж за Уолтера? Лавди пожала плечами.

– Он мне нравится. Всегда нравился.

– Мне он тоже нравится, но это еще не повод для того, чтобы прожить с ним вместе всю жизнь.

–Только не говори, что он мне не пара, что это не принято, не доводи меня до истерики…

–У меня и в мыслях не было ничего такого…

– Так или иначе, я выхожу за него. Я так хочу

– Но ты же любишь Гаса… – невольно вырвалось у Джудит, и Лавди мгновенно набросилась на нее.

– Гас мертв! – завопила она. – Я же тебе говорила! Я никогда не смогу выйти за Гаса! И не говори мне, что я должна ждать его, потому что бессмысленно ждать человека, который никогда не вернется!

На этот раз у Джудит хватило ума воздержаться от комментариев. Она поняла, что если не будет предельно хладнокровной и рациональной, они разругаются в пух и прах. Все это только повредит делу. Поэтому она переменила тактику.

– Послушай. Тебе всего девятнадцать. Пусть ты права и Гас погиб… но ведь на свете есть тысячи других мужчин. Я понимаю, как вы близки с Уолтером. Вы всегда были друзьями. Вы вместе работаете, и ты постоянно с ним видишься. Но это не значит, что ты должна выходить за него замуж.

– Да, я работаю с Уолтером, – сказала Лавди. – Но, может статься, мне недолго осталось с ним работать. Начался призыв девушек моего возраста, а я не состою официально в «Земледельческой армии». И не служу, в отличие от тебя.

– Но ты занимаешься жизненно важной во время войны работой…

– Я не хочу рисковать, не хочу, чтобы меня услали в какую-нибудь чертову дыру на производство военного снаряжения. Я никогда не покину Нанчерроу.

– Ты хочешь сказать, что выходишь за Уолтера, чтобы избежать призыва? – В голосе Джудит прозвучало глубочайшее изумление.

– Ты же знаешь, что зто для меня значит – быть оторванной от Нанчерроу. Я заболею. Я умру. Уж кто-кто, а ты-то должна бы понять.

Это было все равно что спорить со стеной.

– Но Уолтер… что у тебя общего с Уолтером Маджем? Лавди закатила свои фиалковые глаза.

– О Господи, опять двадцать пять… Может быть, ты этого не скажешь, но про себя все равно думаешь. Необразованный, простой работяга. Неравный брак. Унижение моего достоинства…

– Я ничего подобного не думаю…

– Я все это уже слышала, в частности от Мэри Милливей, которая уже почти и не разговаривает со мной. Но я никогда не чувствовала ничего подобного по отношению к Уолтеру и его матери. Уолтер – мой друг, Джудит. С ним мне легко, мы оба любим лошадей, любим ездить верхом, работать в поле. Разве ты не понимаешь, что мы люди одного склада? И потом, он хорош собой. Мужественный и привлекательный. Я всегда считала, что благовоспитанные друзья Эдварда – бесхарактерные ничтожества, и не находила в них ничего привлекательного. И ты предлагаешь мне сидеть и ждать, когда явится какой-нибудь выпускник частной школы и покорит мое сердце? Я думала, уж ты-то поймешь. Будешь на моей стороне. Поддержишь.

– Ты прекрасно знаешь, что я за тебя горой встану. Просто я не могу спокойно сидеть и наблюдать, как ты губишь свою жизнь. В конце концов, зачем так спешить?..

– Затем, что у меня будет ребенок! – выкрикнула Лавди.

– О, Лавди…

– И вовсе ни к чему этот горестный тон. Это случается каждый день. Женщины беременеют, рожают. Дело житейское.

– Когда?

– В ноябре.

– От Уолтера?

– Естественно.

– Но… но… когда… в смысле…

– Можешь не деликатничать. Если ты спрашиваешь, когда ребенок был зачат, то я с превеликим удовольствием тебе сообщу. В конце февраля, на сеновале над конюшней. Звучит банально, конечно. Леди Чаттерлей[21]21
  Героиня романа Д. Г. Лоуренса (1885-1930) «Любовник леди Чатnерлей


[Закрыть] или Мэри Вебб[22]22
  Вебб Мэри (1881—1927) – английская романистка.


[Закрыть]… или даже «Ферма „Слабое утешение“»[23]23
  Роман английской писательницы Стеллы Гиббсон (1902—1989).


[Закрыть]. Грязные делишки в дровяном сарае. Но так именно все и произошло, и я ничуть не стыжусь.

–Ты думала, что Гас погиб?

–Я знала, что он погиб. Мне было так одиноко, так плохо, и никто ничем не мог мне помочь. Мы с Уолтером возились с лошадьми, и вдруг я заплакала… я рассказала ему о Гасе, а он обнял меня и осушил мои слезы поцелуями, я никогда не думала, что он может быть таким нежным, сильным и вместе с тем мягким… Пахло душистым сеном, лошади были внизу, и я слышала, как они переступают ногами. Впервые меня кто-то по-настоящему утешил и успокоил, и я чувствовала ни с чем не сравнимое облегчение. У меня не было ни малейшего ощущения, что в этом есть что-то скверное, постыдное. – После короткого молчания она добавила: – И сейчас нет. Пусть говорят мне что угодно, совесть моя чиста.

– Диана знает?

– Конечно. Я сказала ей, как только у меня не осталось никаких сомнений. И папчику тоже.

– И что они?

– Они были слегка ошеломлены, но очень добры ко мне. Сказали, что я не обязана выходить за Уолтера, если не хочу: просто еще один младенец появится в детской Нанчерроу и для Клементины будет хорошая компания. А когда я сказала, что хочу выйти за Уолтера, и не только из-за ребенка, они чуть было не заартачились, но потом сказали, что это моя жизнь и мне решать. К тому же, они всегда прекрасно относились к Маджам, и теперь, когда Эдварда больше нет, они, по крайней мере, будут знать, что я их не оставлю, что всегда буду рядом. Думаю, это для них важнее, чем всякая чушь насчет происхождения и воспитания Уолтера.

Для того, кто знал Кэри-Льюисов, во всем этом не было ничего удивительного. Они никогда не прислушивались к чужому мнению, и никто им был не указ. Счастье собственных детей всегда стояло для них на первом месте, ради него они готовы были поступиться общепринятой моралью, их мало волновало, что скажут люди. Диана и полковник будут вести себя как раньше, а когда придет время, без памяти полюбят второго внука. Джудит понимала, что перед лицом этой кровной преданности, этой сплоченности мнение целого света, включая ее собственное, ровным счетом ничего не значит.

Лавди уже заручилась благословением родителей, и Джудит оставалось лишь присоединиться к их голосу, с ангельским смирением приняв неизбежное.

– Я всегда знала, что у тебя самые лучшие в мире родители, – сказала она и внезапно улыбнулась, глаза пощипывало от подступивших дурацких слез. Она поднялась с дивана. – Лавди, прости, у меня не было никакого права так на тебя наседать. – Лавди двинулась к ней, и, сойдясь посредине комнаты, они засмеялись и расцеловались. – Это я от неожиданности, ты меня огорошила. Забудь все, что я говорила. У вас с Уолтером все будет прекрасно.

– Я хотела сообщить тебе сама. Объяснить. Не хотела, чтобы ты узнала от кого-то еще.

– Когда свадьба?

– В следующем месяце.

– В Роузмаллионе?

– Конечно. А после венчания – застолье в Нанчерроу.

– Что ты наденешь? Фамильное белое атласное платье с оборками и кружевами?

– Боже упаси! Вероятно, платье, которое шили Афине для конфирмации[24]24
  У католиков и протестантов конфирмацию (обряд приема в церковную общину) проходят в подростковом возрасте.


[Закрыть]. Вообще, не следовало бы мне венчаться, как девице, в белом, но что делать – надо соблюсти приличия.

– И в какое время венчание? – Джудит почувствовала, что ее все более захватывают открывающиеся перспективы.

– Мы думаем назначить венчание на утро, а потом – праздничный обед. Терпеть не могу свадьбы посреди дня – весь день испорчен. Придешь?

– Ты еще спрашиваешь! Сегодня же договорюсь о недельном отпуске. Хочешь, чтобы я была подружкой невесты?

– А ты сама хочешь?

– Тафта абрикосового цвета с тюлевой нижней юбкой?

– Баска в складку и шапочка Джульетты[25]25
  Шапочка Джульетты – чепчик, расшитый серебром, жемчугом и т. п. (часть венчального наряда).


[Закрыть]?

– Букет из гвоздик и адиантумов?

Все в порядке, они опять вместе. Они не потеряли друг друга.

– И атласные лодочки абрикосового цвета на толстых каблуках.

– Не хочу быть подружкой невесты.

– А что так?

– Боюсь затмить невесту.

– Очень смешно… ч-черт!

– Где вы с Уолтером будете жить?

У католиков и протестантов конфирмацию (обряд приема в церковную общину) проходят в подростковом возрасте.

– В Лиджи есть старый коттедж, немножко подразвалившийся но папчик собирается его отремонтировать и сделать там приличную ванную. Всего две комнаты, но пока нам хватит, а Уолтер обещал скосить всю крапиву в саду.

–Настоящее гнездышко для влюбленных. Как насчет медового месяца?

–Об этом еще и не думала.

–У вас непременно должен быть медовый месяц.

– У Афины не было… Слушай… – Лавди быстро взглянула на свои часики. – Полдень. Через несколько минут нам надо выходить. Давай выпьем. Мы привезли из Нанчерроу джин и бутылку оранжада. Все в холодильнике.

– Думаешь, стоит? Насколько я знаю Томми Мортимера, спиртного за обедом и так будет немало.

– Это потом, а сейчас – только мы вдвоем. В любом случае, мне нужно расслабиться. Я так боялась говорить тебе. Представляла, как ты скорчишь противную гримасу, а может, никогда больше не станешь со мной разговаривать…

– Как Мэри Милливей?

– А!.. – отмахнулась Лавди. – Мэри образумится. Ей придется. Никто, кроме нее, не сможет сделать из платья Афины для конфирмации нечто более или менее подвенечное. Ну, ты иди наряжайся к обеду, а я соображу нам по коктейлю.

Она направилась к лестнице, наверху обернулась с ухмылкой неисправимого сорванца, которую Джудит так хорошо помнила по школьным временам,

– Стоило ли кончать ради этого «Святую Урсулу», а?

– Диэдри Лидингем была бы в шоке. Вероятно, написала бы нам по замечанию за плохое поведение.

– Слава Богу, мы уже выросли. Честное слово, это здорово. Разве нет?

Воодушевление Лавди было так заразительно, что у Джудит тоже отлегло от сердца. Война с ее страхами и муками отступила назад, как волны во время отлива, и ее захлестнуло почти забытое чувство беспричинного счастья, свойственное детству. Как-никак, они молоды и красивы, в небе светит солнце, воздух напоен ароматом весенних цветов. Лавди выходит замуж, а Томми Мортимер угощает их сегодня шикарным обедом в отеле «Риц». А самое главное – они по-прежнему подруги. Улыбаясь, она подтвердила:

– Да. Да, просто здорово.

Томми Мортимер заказал столик у окна с видом на парк. Томми был очарователен как никогда. Они с Дианой уже сидели в вестибюле, когда девушки влетели через вращающиеся двери в великолепный отель. Засим последовали долгие и шумные приветствия – все были рады видеть друг друга. Диана услаждала взор своим лондонским нарядом: блестящий черный костюмчик и безумная, кокетливая черная шляпа, надвинутая на один глаз. Все отказались от аперитива и прошли прямо в ресторан, где для них уже охлаждалась в серебряном ведерке со льдом бутылка шампанского.

Обед удался на славу. В окно светило солнце, еда – отменная, бокалы только успевали наполняться. Диана была в ударе. Первый раз за время войны приехала она в Лондон и, несмотря на это, чувствовала себя тут как дома. Старые друзья, с которыми она не виделась годами, замечая ее, когда шли к своим столикам, останавливались поболтать; другие махали рукой и посылали воздушные поцелуи со своих мест.

Она говорила о предстоящей свадьбе Лавди с восторгом, как об огромной радости, будто сбылось как раз то, что она и планировала для своей младшей дочери.

– Мы приехали в город заказать бланки приглашений и купить что-то вроде приданого. Вчера весь день рыскали по магазинам в поисках подходящих вещей. Правда, родная?

– А как же купоны на одежду? – интересовалась Джудит, никогда не забывавшая о практической стороне дела.

– О, никаких проблем, дорогая. Я заключила небольшую сделку с Хетти. Выдала ей охапку старых вещей Афины в обмен на шестимесячную норму купонов. И, на ее взгляд, в выигрыше осталась она. Разумеется, так оно и есть.

– Бедная Хетти! – усмехнулась Джудит.

– Нисколько не бедная. Она была в восторге. Никогда еще у нее не было такого гардероба. К тому же, она будет приглашена на свадьбу. Разумеется, мы пригласим и Филлис, и Бидди, и Боба.

Боба?

– Вы о дяде Бобе? О Бобе Сомервиле?

– Ну конечно. Он приезжал на побывку весной, всего на несколько дней, и Бидди взяла его к нам на ужин. Они с Эдгаром тут же нашли общий язык. У тебя очаровательный дядя.

– Кажется, Бидди мне писала об этом, но у меня из головы вылетело. Только вот сможет ли он приехать?

–Я очень на это надеюсь. Приятных мужчин нам будет не хватать. Одни старикашки с палочками.

– Расскажите мне о свадьбе. Как все будет?

– Ну, что же… – Диана была в своей стихии. – Мы планируем что-то вроде fête champetre[26]26
  Шапочка Джульетты – чепчик, расшитый серебром, жемчугом и т. п. (часть венчального наряда).


[Закрыть] во внутреннем дворе… это гораздо оригинальнее, чем обед в духоте, в доме. Знаете, стога сена, бочки с пивом, столы на козлах…

– А если пойдет дождь?

– Не пойдет. В такой день!.. Он не посмеет. Томми рассмешила ее самоуверенность.

– И сколько гостей? – полюбопытствовал он.

– Мы все продумали, пока ехали в поезде. Правда, Лавди? В роузмаллионской церкви помещается восемьдесят человек, так что не больше восьмидесяти. А церковь мы планируем украсить кувшинами с полевыми цветами и гирляндами из борщевика. Поставить связки кукурузных снопов, перевязанные белыми ленточками, с краю каждой скамьи. Очень по-деревенски. Томми, что означает эта мина?

– Мне вспоминается «Вдали от обезумевшей толпы» Томаса Гарди.

– Слишком мрачно. У нас все будет гораздо веселее.

– А какие гимны мы будем петь? «Мы идем за плугом в поле» или «Волнуется золотая кукуруза»?

– Не смешно, Томми. Ты перебарщиваешь.

– Я должен явиться в охотничьем твидовом костюме и с ружьем под мышкой?

– Можешь быть в чем угодно. В вельветовых штанах и с лопатой, если тебе так нравится.

– Мне понравится все, что нравится тебе.

Диана вытянула губы трубочкой, посылая ему поцелуй, и поинтересовалась, не пора ли заказывать кофе.

Живость и веселость не покидали Диану весь день, и обе девушки были захвачены кипучим водоворотом ее энергии и оптимизма. После обеда общество распалось: Томми вернулся к себе на Риджент-стрит, Диана и Лавди опять поспешили в «Хэрродз», а Джудит отправилась искать свадебный подарок для Лавди и Уолтера. Она доехала на автобусе до Слоун-сквер, дошла до магазина «Питер-Джоунз» и стала бродить по нему с мыслями о сковородках, деревянных ложках, половичках и лампах с абажурами, но все это казалось ей банальным. Она вышла ни с чем и углубилась в район маленьких улочек к северу от Кингс-роуд и через какое-то время наткнулась посреди маленьких пабов на лавку старьевщика с выставленной прямо на тротуаре старинной мебелью, В запыленных витринах виднелись выстланные бархатом сундучки со столовым серебром, чашки с блюдцами, оловянные солдатики, шахматы из слоновой кости, старые ночные горшки, бронзовые статуэтки и горы выцветших плюшевых портьер. Окрыленная надеждой, Джудит отважно распахнула дверь лавки. Звякнул колокольчик. В помещении было темно и пыльно, пахло затхлостью и плесенью, вокруг громоздилась мебель, ведерки для угля, медные гонги. Откуда-то из задних комнат явилась старушка в переднике и шляпе, зажгла пару тусклых лампочек и предложила Джудит свою помощь. Когда Джудит объяснила, что ищет свадебный подарок, старая дама сказала: «Прошу вас, выбирайте», величаво опустилась в продавленное кресло и закурила лежавший в пепельнице окурок. Пятнадцать приятнейших минут Джудит медленно передвигалась по крошечному магазинчику, разглядывая всякую всячину, пока не увидела как раз то, что ей было нужно. Двенадцать мелких мейсоновских[27]27
  Т. е. производства старинной английской фирмы «Mason's Patent Ironstone China».


[Закрыть] тарелок – как новые, без единой щербинки, и сине-красный рисунок ничуть не стерся. Вещь в равной степени красивая и полезная; если Лавди не захочет с них есть, то всегда можно расставить их для красоты на какой-нибудь полке.

– Будьте добры, я возьму вот их.

– Чудно.

Старуха бросила окурок на пол, придавила его подошвой своего шлепанца и вылезла из кресла. Потребовалось время, чтобы упаковать покупку – каждую тарелку нужно было обернуть газетой и уложить все в старую бакалейную коробку, которая в конечном счете стала неподъемной. Джудит расплатилась, с трудом подняла коробку и поспешила обратно на Кингс-роуд, где после недолгого ожидания поймала такси, доставившее ее обратно на Мьюз.

На часах было уже почти половина пятого, но Диана и Лавди вернулись только через час. Нагруженные коробками и пакетами, они громко жаловались на усталость, которая, однако, не мешала им наперебой тараторить. Они прекрасно провели время, поход за покупками был как нельзя более удачным, и теперь они готовы были все на свете отдать за чашку чая. Джудит поставила чайник, сделала горячие тосты с маслом и принесла им чай на подносе. Следующие полчаса они с упоением разбирали купленные обновки. А когда все было перебрано и комната превратилась в беспорядочное скопление одежды и оберточной бумаги, Джудит вытащила из-за дивана бакалейную коробку и поставила ее к ногам Лавди со словами: «Это мой свадебный подарок тебе». Первая тарелка была распакована под восхищенные возгласы.

– Они бесподобны!

– Больше не разворачивай, они все одинаковые, двенадцать штук.

– Восхитительно! Ничего лучше ты не могла мне подарить. Мы присматривали тарелки, но все они просто белые, без всякого рисунка, ужасная скука. А эти просто прелесть. Где ты их купила?

Джудит рассказала и добавила:

– Вам придется везти их с собой на поезде. Они тяжеленные. Справитесь?

– Не проблема. Найдем носильщика или тележку наймем, что-нибудь придумаем. А в Пензансе нас будет встречать папчик.

– Такие красивые, даже жалко ими пользоваться, – заметила Диана.

– Я их поставлю на виду, – решила Лавди. – Выпрошу у кого-нибудь кухонный шкаф и выставлю их на полке. Они очень украсят мой домик. Спасибо, Джудит, милая. Спасибо огромное.

Итак, с подарком вышло как нельзя лучше. Они сидели и попивали чай с тостами, пока Диана, взглянув на свои часики, не объявила, что пора собираться: Томми достал билеты на музыкальное ревю и пригласил их в театр.

Из-за всех этих интереснейших дел Джудит только на следующее утро смогла остаться наедине с Дианой. Лавди еще не встала, и они вдвоем завтракали на кухне (настоящий завтрак – вареные яйца из Нанчерроу и вдоволь свежесмолотого кофе). Только теперь они смогли перейти от свадьбы Лавди к темам более серьезным и печальным, а именно к судьбе Данбаров, которых настигла на Востоке война с японцами.

Диана желала знать во всех подробностях, что и когда произошло. И она была настолько полна сочувствия, так искренне беспокоилась за семью Джудит, что с ней было не так трудно говорить о печальном развитии событий и о последнем известии: «Раджа Саравака» не пришел в Австралию.

– Ты думаешь, их потопили?

– По всей вероятности, хотя официального подтверждения не было.

– Ужасно! Бедная твоя мама! Спасибо, что сказала мне. Иногда полезно поговорить. Я нарочно не стала заговаривать об этом вчера, когда мы все были вместе – не самый подходящий момент. К тому же, я решила посвятить вчерашний день целиком Лавди. Надеюсь, у тебя не возникло мысли о том, что мне все равно и я думаю только о себе. Что бы ни случилось, ты знаешь, что мы всегда тебе рады. Мы с Эдгаром. Ты для нас как третья дочь. Если не с кем будет поделиться, только подними трубку и набери наш номер.

– Я знаю. Вы так добры ко мне.

Диана вздохнула, поставила свою чашку и потянулась за сигаретой.

– Всегда нужно надеяться на лучшее, – сказала она. В персиковом атласном халате, без макияжа, она вдруг показалась Джудит невыразимо грустной. Мысль о Гасе витала в воздухе, но Диана молчала. Джудит поняла, что она должна первая произнести его имя. Это было не так легко – Диана могла разоткровенничаться и признаться ей, как ее пугает и тревожит решение Лавди. При той близости, какая существовала между ними, Джудит страшилась подобных излияний – она неминуемо попалась бы в ловушку вынужденного двоедушия. Она сказала:

– Я всегда считала, что надежда в каком-то смысле палка о двух концах. Лавди перестала надеяться, правда? Она убеждена в том, что Гас погиб.

– Да, – кивнула Диана. – Абсолютно уверена. Такое несчастье! Что тут скажешь? Видно, и вправду погиб. Понимаешь, они были очень близки. Понимали друг друга без слов. Так приятно было смотреть на них. Нежданно-негаданно он появился в Нанчерроу, но у всех нас возникло такое ощущение, будто мы знали его всю жизнь. Спокойный, обаятельный человек н очень одаренный, артистическая натура. Они даже не пытались скрывать свою любовь.

Диана замолчала. Джудит ждала, что она продолжит, но ей, очевидно, больше нечего было сказать. Гаса не стало, а Лавди беременна от Уолтера и выходит за него замуж. Слишком поздно терзаться страхами и сомнениями. Диана и Эдгар ясно дали понять, что поддерживают дочь, а их истинных чувств не дано было узнать никому.

Через минуту-другую Джудит сказала;

–Возможно, Лавди права. Надежда – это слишком мало, на ней жизнь не построишь. Но отказаться от надежды немыслимо, это все, что у нас есть. – Она неосторожно добавила: – И Джереми так говорил… – и прикусила язык. Но поздно – Диана тут же встрепенулась.

– Джереми? Когда ты виделась с Джереми?

– Да как-то тут… – Смутившись, Джудит сбивчиво залепетала: – В январе, что ли. Не помню уже. Как раз перед тем, как пал Сингапур. Он был проездом в Лондоне.

– Мы не видели его тысячу лет. У него все было в порядке?

– Кажется. Он получил повышение. Лейтенант медицинской службы.

– Теперь я, кажется, припоминаю, что его отец говорил об этом Эдгару. Надо послать Джереми приглашение на свадьбу. Где он сейчас?

– Не имею представления.

– Но адрес его ты знаешь?

– Корабль «Сазерленд», через Центральный почтамт.

– Как неопределенно. Ах, будь неладна эта война! Всех раскидала по свету. Разлетелись, как осколки шрапнели.

– Тут уж ничего не попишешь.

Внезапно Диана улыбнулась.

– Милая Джудит, сколько в тебе здравого смысла! Ты абсолютно права. Налей-ка мне еще чашку кофе и давай решим, как провести это прекрасное утро. Томми хочет угостить нас обедом, но если удастся вытащить Лавди из постели, мы еще успеем прогуляться по парку… Не будем терять ни минуты…

Вечером, на пути обратно в Портсмут, сидя в поезде и глядя в окно, Джудит вернулась мыслями к удивительным событиям двух последних дней. Лавди и Уолтер. Муж и жена.

Кончились веселые застолья, нет больше живой компании; в одиночестве эйфория выходных быстро пошла на убыль, и Джудит начали одолевать прежние сомнения. Лавди всегда была ее близкой подругой, и Джудит хорошо знала ее своенравие, сумасбродство и упрямство. Больше всего Лавди боялась, что война разлучит ее с Нанчерроу. Ее ужасала одна только мысль об угрозе призыва на службу. Замужем за Уолтером ей ничего уже не грозит, и она останется в Нанчерроу навсегда. Нетрудно было разгадать ход ее мысли. Джудит, естественно, надеялась, что Лавди сказала ей правду. Что это Уолтер тогда, на сеновале, соблазнил ее, а не она соблазнила Уолтера, замыслив женить его на себе.

Спустя две недели Джудит получила официальное приглашение на свадьбу Лавди. Она обнаружила его, вернувшись со службы в казарму, до неприличия огромный конверт, который был засунут вместе с другими письмами в ящик под буквой «Д». Диана, как видно, не теряла времени даром. В тяжелом конверте, проложенном внутри папиросной бумагой, лежал двойной листок роскошной бумаги – Джудит забыла даже, что такая бывает. Она представила, как Диана в магазине канцелярских принадлежностей уговаривала хозяина вытащить неприкосновенный довоенный запас, а потом уламывала типографа бросить все ради ее срочного заказа. В результате дорогая бумага украсилась имитирующим рукописный рельефным шрифтом, почти королевским в своем великолепии.

В приглашении говорилось:

«Полковник и миссис Кзри-Льюис просят Вас оказать им честь и пожаловать на бракосочетание их дочери Лавди с мистером Уолтером Маджем, которое состоится в роузмаллионской приходской церкви в субботу 30 мая 1942 г. После церемонии гости приглашаются на праздничный обед в Нанчерроу».

Приглашение сопровождалось пространным посланием от Лавди. Джудит поднялась с конвертом в свою каморку, сунула приглашение за раму зеркала над комодом и села на койку читать письмо.

«14 мая.

Нанчерроу.

Дорогая Джудит! Так хорошо было, что ты приехала в Лондон, ты такая милая, мы счастливы были тебя видеть. Вот приглашение. Правда, шикарное? Мамуля – просто прелесть, если уж что делает, то с размахом.

Дома все вверх дном – так много нужно успеть организовать, а времени в обрез. Я по-прежнему работаю с Уолтером, потому что дома от меня все равно никакого толку: мама, Мэри и миссис Неттлбед и без меня прекрасно справятся, я бы только под ногами у них мешалась. Как видно, единственное, чем я могу помочь, это стоять смирно, когда Мэри втыкает в меня булавки (платье Афины для конфирмаиии смотрится не так уж плохо). Когда мы с Уолтером не на ферме, то пытаемся привести в пристойный вид замусоренную территорию вокруг нашего коттеджа. Уолтер уже вывез оттуда на тракторе уйму ржавых кроватей, сломанных детских колясок, ведер без днищ и других ни на что непригодных вещей, а потом вспахал все плугом и засадил картошкой. Расчистка земли, как он это называет. Хочется надеяться, что, когда выкопаем урожай, он посеет там травку и у нас будет ЛУЖАЙКА. Строители измываются над бедным коттеджем, как только могут (думаю, папчик нажал потайные пружины в совете графства или еще где-то – хотя это так на него не похоже, – потому что ограничения на строительные работы очень строгие, и без его связей мы бы ничего не могли сделать). Короче, все распотрошили и затем собрали заново, и теперь у нас в дополнение к двум комнатам есть ванная и что-то вроде гардеробной в задней части дома, с каменным полом, где Уолтер сможет без опаски скинуть свои ботинки, снять робу и повесить ее на крючок. Новая плита и новые полы. Я думаю, будет очень уютно.