Текст книги "Возвращение домой.Том 2."

Джудит, по просьбе Дианы, помогала носить подносы и передавать угощения, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться с кем-нибудь словом-другим или заново наполнить чью-нибудь пустую чашку. Она была так занята, что ей не сразу представилась возможность толком поздороваться с мистером Бейнсом. Джудит столкнулась с ним лицом к лицу на полпути к буфету, куда направлялась, держа в каждой руке по чашке с блюдцем.

– Джудит.

– Мистер Бейнс! Как приятно вас видеть, как замечательно, что вы пришли…

– Конечно же, пришел. Я смотрю, у тебя немало хлопот.

– Все хотят еще чаю. По-моему, никто не привык к таким миниатюрным чашечкам.

– Я хочу с тобой поговорить.

– Звучит очень серьезно.

– Будь спокойна, ничего страшного. Как ты думаешь, не могли бы мы уединиться минут на пять? Уверен, без тебя обойдутся.

– Ну… хорошо. Только сначала мне нужно разобраться с этими двумя чашками.

– Я переговорил с полковником, он разрешил нам воспользоваться его кабинетом.

– Тогда я буду там через минуту.

– Отлично. Зто не должно занять много времени. – Мимо них прошла Лавди с тарелкой булочек, и мистер Бейпс ловко успел выхватить у нее одну штучку. – Это поддержит мои силы до твоего прихода.

Добравшись до буфета, Джудит наполнила чашки и отнесла их обратно миссис Дженнингс, заведующей роузмаллионским почтовым отделением, и ее подруге миссис Картер, которая чистила медную утварь в церкви.

– Спасибо, милая! – поблагодарили ее. – У нас в горле пересохло после всех этих песнопений. А те имбирные прянички – есть еще? Я знала – раз уж за дело взялась миссис Неттлбед, чаепитие выйдет на славу.

– Одного не понимаю – как она ухитряется обходиться этими продовольственными карточками…

– Она еще и на черный день отложит, можете быть уверены…

Подав пряники, Джудит предоставила двум дамам благовоспитанно жевать, смахивая изящными пальчиками крошки с губ, и вышла из комнаты. Она вздохнула с облегчением, избавившись от неумолчного гомона, и, пройдя по коридору, вошла в кабинет полковника. Мистер Бейнс ждал ее, прислонившись к массивному письменному столу и мирно доедая булочку. Он достал шелковый платок и вытер пальцы.

– Какое роскошное пиршество! – сказал он.

–Да я так ничего и не попробовала. Торопилась других накормить, – Джудит опустилась в мягкое кожаное кресло – приятно было дать отдых ногам, уставшим в лодочках на высоком каблуке. Она взглянула на мистера Бейнса и нахмурилась. Он сказал – ничего серьезного, но у него на лице было не особенно веселое выражение. – Так о чем вы хотели со мной поговорить?

–О нескольких вещах. В первую очередь – о тебе. Как твои дела?

Джудит пожала плечами.

– В порядке.

– Полковник Кэри-Льюис сказал мне о гибели твоего двоюродного брата. Такая трагедия…

– Да, трагедия. Ему было всего двадцать. Слишком рано умирать, правда? И случилось это так быстро, не успела начаться война… мы даже еще толком не осознали, что она и впрямь началась. Как гром среди ясного неба.

– Он также сказал, что ты решила отказаться от поездки к своей семье и остаться здесь.

Джудит усмехнулась:

– Похоже, вы в курсе всех моих дел.

– Время от времени я вижусь с полковником в пензансском клубе. Я люблю держать своих клиентов в поле зрения. Надеюсь, из Сингапура приходят хорошие новости…

Джудит пересказала ему содержание последнего письма матери, затем перешла к Хестер Лэнг и к занятиям машинописью и стенографией, которые скрасили ей длинную, холодную, наполненную чувством утраты зиму в Аппер-Бикли.

– Я уже печатаю и стенографирую достаточно быстро, так что теперь могу, в общем-то, устроиться на работу, но мне не хочется бросать Бидди одну…

– Всему свое время. Может быть, это случится раньше, чем ты думаешь. Так или иначе, жизнь, несмотря ни на что, продолжается, и у тебя, кажется, все более или менее в порядке. Так вот, я должен кое-что сообщить тебе. Это касается полковника Фосетта.

Джудит похолодела. Что за ужасную весть приготовил для нее мистер Бейнс? Одного лишь упоминания о Билли Фосетте было достаточно, чтобы сковать ее сердце ледяным страхом.

– В чем дело?

– Не смотри на меня с таким ужасом. Он мертв.

– Мертв?!

– Это произошло на прошлой неделе. Он был в банке, в Порткеррисе, очевидно, получал деньги по чеку. Управляющий вышел из своего кабинета и сказал, очень вежливо, что хотел бы обсудить вопрос о превышении кредита, не может ли, мол, полковник пройти с ним в кабинет? На старика такое бешенство нашло, аж позеленел весь, и в тот же миг он тихонько вскрикнул сдавленным голосом и рухнул навзничь. Да так и остался недвижим. Можешь себе представить, как все были потрясены. Оказалось, его хватил удар. Вызвали «скорую помощь», но когда его привезли в пензансскую общую больницу, выяснилось, что он уже мертв,

Джудит не знала, что на это сказать. Пока она слушала рассказ мистера Бейнса, ее первоначальный шок и ужас сменился приступом истерической смешливости – перед ее глазами так живо и ясно встала кончина Билли Фосетта, и выглядела она так нелепо и смехотворно… не более трагично, чем та сцена, когда Эдвард отправил его в канаву у «Старого баркаса».

Давясь нервным смехом, она прикрыла рот рукой, но глаза все равно ее выдали. Мистер Бейнс сочувственно улыбнулся и только покачал головой, как будто не мог найти слов.

– Полагаю, нам следовало бы напустить на себя серьезный и печальный вид, но когда мне рассказали обо всем, у меня была абсолютно такая же реакция. Как только этот тип перестал представлять угрозу, он превратился в посмешище.

– Знаю, я не должна смеяться.

– Ничего другого тебе не остается. – Смерть – это ничуть не смешно. – Конечно, и мне очень жаль.

– Его судили?

– Да. Он предстал перед судом в осеннюю сессию. Признал себя виновным, а его адвокат представил множество совершенно неуместных смягчающих обстоятельств: старый, преданный солдат короля, травмирующий опыт в Афганистане и так далее и тому подобное. В общем, Фосетт отделался приличным штрафом и предупреждением. Ему повезло, что он не попал за решетку, но остаток его жизни, думается, был печальным. Никто в Пенмарроне не хотел с ним знаться, и его попросили выйти из гольф-клуба.

– И чем он занимался?

– Не знаю, Пьянствовал, должно быть. В одном мы можем быть уверены на все сто – он больше носа не показывал в кинотеатр.

–Как жалко закончил он свою жизнь!

–Я бы не стал так уж его жалеть. В любом случае, уже слишком поздно для сожалений.

–Странно, что мистер Уоррен или Хетер не сообщили мне о его смерти.

–Я же говорю, это случилось буквально только что. В «Вестерн морнинг ньюс» была маленькая заметочка пару дней назад. Билли Фосетт не был человеком известным, и его не очень-то любили.

– От этого только грустней.

– Не печалься. Просто навсегда выкини из головы все это злосчастное дело.

Во время разговора мистер Бейнс оставался в том же положении, в каком она его застала, – стоял, опираясь своей рослой, угловатой фигурой о край письменного стола полковника Кэри-Льюиса. Теперь же он отошел от стола и взял со стула свой портфель.

– А сейчас перейдем к действительно важным вещам, – заговорил он, скрестив руки на груди. – Возможно, это несколько преждевременно, но я хотел поговорить с тобой до того, как ты опять уедешь в Девон. Речь идет о доме миссис Боскавен…

– О Дауэр-Хаусе?

– Именно. Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе его купить? Как я говорил, сейчас не самый подходящий момент, чтобы упоминать об этом, но я хорошенько все обдумал и решил, что при сложившихся обстоятельствах нет смысла терять время.

Он замолчал. Джудит смотрела на него во все глаза. Уж не лишился ли вдруг мистер Бейнс рассудка? Однако он спокойно ожидал ее реакции. Она нарушила молчание:

– Но мне не нужен дом! Мне всего лишь восемнадцать. Идет война, вероятно, я пойду служить и буду далеко от Корнуолла Бог знает сколько. Что я смогу, если буду связана домом?..

– Позволь мне объяснить…

– Кроме того, Дауэр-Хаус ведь нельзя выставить на продажу. Разве он не входит в поместье Нанчерроу?

– Когда-то входил. Но это было давно. Как только появилась возможность, мистер Боскавен выкупил земельное владение в свою полную собственность.

– А полковник Кэри-Льюис не хочет выкупить его обратно?

– Я обсудил с ним это и могу сказать со всей определенностью, что нет.

– Вы уже говорили об этом деле с полковником?

– Конечно. Я не мог обратиться к тебе, не услышав мнение полковника на этот счет. Дело слишком важное. Мне нужно было не только получить его одобрение, но и вообще знать его мнение.

– Почему это так важно? Почему так важно купить Дауэр-Хаус?

–Потому что я как один из твоих опекунов считаю, что приобретение недвижимости – это, пожалуй, лучший способ вложения денег. Каменные стены никогда не обесценятся, наоборот, если должным образом следить за ними, только поднимутся в цене. И сейчас самое время покупать, потому что цены на дома упали до предела, как всегда во время войны. Я знаю, ты еще очень молода, твое будущее полно неопределенности, и все-таки мы должны заглядывать вперед. Как бы там ни было, у тебя будет собственный очаг. Другое соображение касается твоей семьи. Ты, благодаря миссис Форрестер, человек с деньгами. Владение Дауэр-Хаусом будет означать, что у твоих родителей и Джесс будет дом на родине, куда они смогут вернуться, когда закончится их пребывание в Сингапуре. По крайней мере, кров. Временное пристанище, пока они не найдут себе собственное жилье.

– Но ведь этого ждать еще долгие годы.

– Да, но рано или поздно это произойдет.

Джудит замолчала. Внезапно появилось множество поводов для размышления. Дауэр-Хаус. Он будет принадлежать ей. Ее собственный дом. Очаг. То самое, чего у нее никогда не было и к чему она всегда стремилась. Откинувшись на спинку глубокого кресла, она невидящим взглядом уставилась в пустой камин и отдалась на волю воображения, которое повело ее через старый дом с его тихими, старомодно обставленными комнатами, тикающими часами, скрипучими ступеньками. Гостиная, вся сверкающая солнцем и отсветами от пламени камина, выцветшие ковры и занавески, неизменный аромат цветов. Она подумала о сыром каменном коридоре, ведущем в старинные кухонные помещения, об атмосфере остановившегося времени, которая никогда не переставала зачаровывать. Представила вид из окон, линию горизонта, срезающую верхушки сосен, и спускающийся террасами сад, а в самом низу– фруктовый сад, где стоит их с Эдвардом «хижина»… Сможет ли она сжиться со всеми этими многообразными воспоминаниями? Сейчас сказать наверняка было невозможно.

– Я не могу решить так сразу, – сказала она.

– Подумай.

–Я и думаю. Вы поймите, я всегда мечтала о собственном небольшом доме. Но это была просто мечта. И если я не смогу в нем жить, то какой в этом смысл? Куплю я, предположим, Дауэр-Хаус – и что я буду с ним делать? Нельзя ведь, чтобы он стоял пустой и брошенный!

– Ему совсем не обязательно быть брошенным, – заметил мистер Бейнс тоном в высшей степени рассудительным. – Изобель, конечно, уедет. Она уже решила поселиться со своим братом и его женой, к тому же, миссис Боскавен, пока была жива, позаботилась о том, чтобы оговорить ей в завещании ежегодную ренту, так что Изобель сможет провести остаток своих дней достойно и ни от кого не зависеть материально. Что же касается дома, то его можно сдать внаем. Скажем, какой-нибудь лондонской семье, стремящейся перебраться в более безопасное место, в деревню. Я убежден, недостатка в желающих не будет. Или же мы могли бы нанять какую-нибудь чету пенсионеров смотреть за домом. Или кого-нибудь, кто будет рад получить крышу над головой плюс небольшой регулярный доход…

Он старательно убеждал ее, но Джудит уже перестала слушать. Она думала о том, кто был бы рад получить крышу над головой; кто стал бы следить за садом, убирать в доме так, будто это его собственный дом. Кто счел бы старомодную кухню верхом роскоши и комфорта и, вполне возможно, прослезился бы от радости, увидев маленькую ванную со стенами из выкрашенных белой краской шпунтованных досок и унитаз со свисающей цепочкой и ручкой с надписью «ТЯНИ».

– …конечно, далеко не в идеальном состоянии. Подозреваю, пол в кухне слегка подгнил, а потолок на чердаке местами подтекает, и тем не менее…

– Филлис!.. – вскричала Джудит.

– Что? – нахмурился мистер Бейнс, прерванный посреди потока своего красноречия.

– Филлис, Филлис может смотреть за домом. – Едва зародившись, мысль расправила крылья, и Джудит вся загорелась. Сцепив руки на коленях, она подалась вперед. – О, да вы прекрасно ее помните! Она работала у нас в Ривервью. Теперь она – Филлис Эдди. Вышла замуж за Сирила, своего молодого человека, и у них маленький ребенок. Я ее навестила, когда гостила в Порткеррисе этим летом. Съездила на машине. Четыре года ее не видела…

– Но если она замужем…

– Как вы не понимаете! Сирил работал на шахте, а теперь ушел на флот. Бросил ее одну. Он всю жизнь мечтал плавать, никогда не хотел быть шахтером. Она написала мне все это в письме, когда погиб Нед. Такое милое письмо…

И она принялась рассказывать мистеру Бейнсу о Филлис, о ее стесненных обстоятельствах, о жизни в унылом домике за Пендином, в какой-то глуши, где ничего нет на много миль вокруг. И поскольку коттедж принадлежит компании и предоставлялся Сирилу как работнику, то ей предстоит оттуда съехать и вернуться к матери.

– …А там и без того яблоку негде упасть. Филлис всегда только об зтом к мечтала – собственный дом, с садом и с удобствами. Она может привезти с собой свою малышку и смотреть за Дауэр-Хаусом. Здорово я придумала?

Она ждала в надежде, что мистер Бейнс скажет, как умко она все решила. Но осторожный адвокат не спешил принимать ее предложение.

– Джудит, ты покупаешь дом не для Филлис. Ты вкладываешь собственные деньги.

– Но вы же хотите, чтобы я его купила, и сами предложили нанять смотрителя! Я просто нашла самого подходящего человека.

– Твое предложение не лишено смысла, – согласился он. – Но захочет ли Филлис оставить свою мать и переехать на жительство в Роузмаллион? Не будет ли она скучать по семье, томиться от одиночества?

– Не думаю. В Пендине так холодно и мрачно, она даже не могла вырастить у себя в саду анютины глазки. И она все равно была за много миль от родных. А от Даэур-Хауса до Роузмаллиона рукой подать – спуститься по холму, только и всего. Когда Анна подрастет, она сможет ходить в роузмаллионскую школу. Они найдут себе друзей. Филлис такая милая, с ней любой захочет дружить.

– Ты не считаешь, что ей будет там одиноко?

– Она и так одинока – теперь, когда с ней нет Сирила. Так пусть уж лучше страдает от одиночества в красивом и удобном доме.

Мистер Бейнс, явно озадаченный резким поворотом ее позиции на сто восемьдесят градусов, снял очки и, откинувшись в кресле, потер глаза. Потом снова надел очки и заметил:

– По-моему, мы из одной крайности бросаемся в другую. Полагаю, нам следует охладить пыл и стараться держаться золотой середины. Думать о будущем с ясной головой и установить иерархию целей. Мы планируем серьезный, стоящий больших денег шаг. Поэтому ты должна быть абсолютно уверена в своем решении.

–Сколько нам надо будет заплатить?

–По моим предварительным подсчетам, что-то около двух тысяч фунтов. Непременно потребуется кое-что отремонтировать и подновить, однако основной объем этих работ можно будет отложить до конца войны. Мы пригласим оценщика имущества…

– Две тысячи фунтов! Столько денег…

Мистер Бейнс позволил себе легкую усмешку.

–Опекунский совет, однако, легко может позволить себе истратить такую сумму.

–Невероятно! Неужели и вправду у меня так много денег?

В таком случае и думать больше нечего. Ах, только не спорьте, пожалуйста!

–Пять минут назад ты говорила мне, что тебе не нужен дом.

–Ну, согласитесь, вы застали меня с этой идеей врасплох.

–У меня всегда было ощущение, что в этом доме живет счастье.

– Да. – Джудит отвела взгляд и опять вспомнила «хижину» в тот летний день, запах креозота и жужжание шмеля под потолком. Но, несмотря на всю причиняемую ими боль, воспоминания эти не могли остановить ее, не могли помешать ей сделать этот шаг. Все ее мысли заняла Филлис, чья судьба была в данный момент даже важнее, чем Эдвард. – У китайцев счастье продается. Они поселяют в доме хороших людей, чтобы те принесли в него мир. – Она повернулась к мистеру Бейнсу с улыбкой, – Пожалуйста, купите мне этот дом.

– Ты действительно хочешь этого?

– Действительно.

Они продолжали разговор, строили планы, взвешивали «за» и «против». Ввиду того, что Боб Сомервиль неотлучно находился в Скапа-Флоу, целиком поглощенный военными делами, собрание доверительных собственников было невозможно. Но мистер Бейнс сможет связаться с капитаном, а также пригласить оценщика. Пока же – никому ни слова. «Особенно Филлис», – строго предупредил мистер Бейнс.

– А как насчет моих родителей?

– Думаю, ты должна написать им и поставить их в известность относительно наших намерений.

– Да ведь они получат письмо только через три недели.

– К тому времени ситуация уже более или менее прояснится. Когда ты возвращаешься в Девон?

– Дня через два.

– У меня есть твой телефон. Я позвоню тебе туда, как только появятся какие-нибудь новости.

– И что потом?

– Полагаю, тебе придется снова приехать в Корнуолл, и мы разберемся со всеми формальностями. А когда бумаги будут подписаны и скреплены печатями, ты сможешь поговорить со своей подругой Филлис.

– Скорей бы!

– Имей терпение.

– Вы так добры.

Он посмотрел на свои часы.

– Я слишком долго продержал тебя. Чаепитие наверняка уже закончилось.

– Это не чаепитие, это поминки.

– Со стороны выглядело как вечеринка.

– Это, наверно, дурно – так радоваться в день похорон тети Лавинии?

– Мне кажется, – ответил мистер Бейнс, – причина твоей радости только доставила бы ей удовольствие.

Однако минул целый месяц, прежде чем мистер Бейнс позвонил в Аппер-Бикли. Это произошло в четверг утром. Бидди отправилась к Хестер Лэнг и своим приятельницам по Красному Кресту, а Джудит собирала в саду перед домом первые ландыши, чтобы освежить букетом гостиную. Пук тоненьких, гибких стеблей у нее в руках становился все больше, крохотные колокольчики в обрамлении заостренных листьев источали восхитительное благоухание.

Она услышала, как в доме зазвонил телефон, и выждала какое-то время, на случай, если миссис Дэгт тоже услышала звонок и возьмет трубку. Но телефон все звонил, и она спешно направилась через лужайку к долгу.

– Аппер-Бикли.

– Джудит, это Роджер Бейнс.

– Мистер Бейнс! – Она аккуратно положила ландыши на стол. – Я заждалась вас.

–Извини. На все потребовалось больше времени, чем я предполагал. Но теперь, я думаю, все улажено. Оценщик… Но Джудит не интересовало, что сказал оценщик.

– Так мы сможем купить Дауэр-Хаус?

–Да. Все уже готово. Нужно только твое присутствие и несколько подписей.

–Слава Богу! Я уже навоображала себе всякие ужасы, решила, что возникло препятствие, выискался какой-нибудь неизвестный родственник и заявил свои права.

–Нет, ничего такого страшного. Единственная загвоздка: дом стоит три тысячи, и отчет оценщика не так хорош…

– Пусть вас это не беспокоит.

– Но тебя это должно беспокоить! – Джудит уловила удивление в его голосе. – Как домовладелец ты должна быть в курсе всех недостатков… какой смысл покупать кота в мешке?

– Когда-нибудь мы все, что нужно, починим и исправим. Главное, что дом – наш.

Теперь она могла навестить Филлис. Это будет самое приятное. Поехать на машине в Сент-Джаст и рассказать все Филлис. При мысли об этом Джудит просто залихорадило от желания увидеть, какое у той будет лицо.

– Что мне теперь надо делать? – спросила она.

– Приезжай как можно скорее в Корнуолл, и мы подпишем и заверим все необходимые документы.

– Какой сегодня день недели?

– Четверг.

– Я приеду в понедельник. Это не будет слишком поздно? Мне нужно немножко времени, чтобы уладить дела тут – обед на выходные и тому подобное. Но в понедельник я буду у вас. Мы с Бидди экономили горючее, так что приеду на машине.

– Где ты остановишься?

– Думаю, в Нанчерроу.

– Если хочешь, ты могла бы остановиться у нас.

– О, вы так добры! Спасибо за приглашение, но я уверена, что в Нанчерроу мне будет неплохо. В любом случае, я вам позвоню, когда буду знать точное время своего приезда. Вероятно, это будет в середине дня.

– Приходи сразу же ко мне в офис.

– Хорошо.

– До свидания, Джудит.

– До свидания. И спасибо.

Она положила трубку на рычаг и минуту-другую продолжала стоять на месте, глупо улыбаясь. Потом подхватила букет ландышей и пошла через холл на кухню.

Там сидела за столом миссис Дэгг, у нее был ежедневный перерыв в работе. Он заключался в том, что она выпивала чашку крепкого чая и закусывала любой едой, какую находила в продуктовой кладовке. Иногда это был кусочек сливочного сыра, иногда – сандвич с холодной бараниной. Сегодня там лежала оставшаяся от вчерашнего пудинга половинка консервированного персика, для запаха миссис Дэгг капнула на него заварного крема. Свою скромную трапезу она обыкновенно сопровождала чтением самых скабрезных историй из газеты. В нынешнее утро, однако, скандалы и сенсации были позабыты, и она углубилась в изучение более серьезных вещей.

Когда Джудит вошла, она подняла голову. Миссис Дэгг была женщиной крепкой, с туго завитыми седыми волосами, и ходила она в рабочем халате с ярким до рези в глазах рисунком из пионов. Одна дама из Женского общества сшила его из куска кретона, оставшегося от чьих-то занавесок; сочная расцветка привлекла внимание миссис Дэгг на церковной распродаже прошлым Рождеством. С тех самых пор Джудит и Бидди не знали, куда деваться от веселеньких цветочков.

Обычно такая жизнерадостная, в эту минуту миссис Дэгг, казалось, пребывала в унынии.

– Ну и дела… – пробормотала она.

– Что такое, миссис Дэгг?

– Да немцы эти. Посмотри сюда, на фото, глянь, что они сделали с Роттердамом. Камня на камне не оставили. А теперь и голландская армия сдается, а немцы нацелились на Францию. Я всегда считала, что им не прорваться через линию Мажино. Все так говорят. Надеюсь, это не будет, как в прошлый раз, – окопы и тому подобное. Мой Дэгг насиделся в окопах, и он говорит, что большей грязи представить себе невозможно.

Джудит выдвинула стул и села напротив миссис Дэгг, та придвинула ей газету и стала с довольно мрачным видом доедать свой персик.

Джудит бросила взгляд на страницу с крупным черным заголовком и поняла, о чем говорит миссис Дэгг. Карты с черными стрелками указывали на передвижения войск. Немцы перешли

через Мез. А где же британские экспедиционные войска? Джудит сразу же подумала о всех тех, кто сейчас находился там: о Гace и о Чарли Лэньоне, об Алистере Пирсоне и Джо Уоррене. И о тысячах других молодых британских солдат.

–Францию им не одолеть! – убежденно высказала она. На фотографию разрушенного Роттердама лучше было и не глядеть. – Это просто первый удар. Уверена, в самом ближайшем времени все стрелки будут показывать в обратную сторону.

–Не знаю, не знаю. По-моему, ты слишком радужно смотришь на вещи, если хочешь знать мое мнение. Мистер Черчилль предупреждает, что победа достанется не иначе как потом и кровью, тяжким трудом и слезами. И между прочим, он правильно делает, что говорит об этом прямо, без околичностей. Ну не глупо ли думать, что эта война будет детской забавой? Не стали бы затевать всю эту гражданскую оборону, если б не ожидали, что придут немцы. Дэгг собирается пойти в добровольцы. Лучше, говорит, перестраховаться, чем потом кусать локти. Одного в толк не возьму – какой от него будет прок? Стрелок из него неважный. Ему и кролика не подстрелить, не то что немца.

Миссис Дэгг была настроена явно пессимистически, и Джудит свернула газету и отложила ее в сторону.

– Миссис Дэгг, – начала она, – мне нужно с вами кое о чем поговорить. Мне надо уехать, встретиться со своим адвокатом. Сможете присмотреть за миссис Сомервиль, пока меня не будет? Как раньше.

Она ожидала немедленного согласия и заверений, что они прекрасно обходились без нее раньше, обойдутся и теперь. Однако миссис Дэгг встретила ее невинное предложение не только без всякого энтузиазма, но со сдержанностью, которая озадачила Джудит. Вначале она не сказала ничего. Просто сидела с опущенными глазами и ковырялась в остатках персика. Приглядевшись к ней, Джудит заметила, что на щеках и шее домработницы выступили красные пятна и она нервно кусала губы.

– Миссис Дэгг…

Миссис Дэгг положила ложку.

– Миссис Дэгг, в чем дело?

Через минуту домработница подняла глаза, и их взгляды встретились.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Но почему? – вымолвила она.

– Как тебе сказать,.. По правде говоря, Джудит, я не уверена, что могу взять на себя ответственность. Отвечать за миссис Сомервиль, я хочу сказать. Во всяком случае не в одиночку. И не в твое отсутствие.

– Почему?

– Когда тебя нет… – Во взгляде миссис Дэгг выразилось отчаяние. – Когда тебя нет, она пьет.

– Что?.. – Внезапно сердце Джудит сжалось от страха, от приподнятого настроения не осталось и следа. – Но, миссис Дэгг, она всегда любила пропустить стаканчик. Джин за обедом и парочку виски вечером. Это ни для кого не секрет. В том числе и для дяди Боба.

– Я не о такой выпивке говорю, Джудит. Все намного серьезней. Она переходит все границы… и это чревато последствиями.

Миссис Дэгг говорила так спокойно, так твердо, что Джудит и в голову не пришло, что она может преувеличивать или лгать.

– Откуда вы знаете? Почему вы так уверены? – спросила она.

– Я сужу по пустым бутылкам. Ты знаешь, куда они складываются – в тот ящик в гараже. И каждую неделю он выставляется для мусорщика. Однажды утром, когда тебя не было, я пришла, а миссис Сомервиль еще даже не вставала. Я поднялась наверх посмотреть, все ли с ней в порядке. В комнате у нее не продохнуть было от перегара, а сама она спала как убитая. Я-то знаю: так спят только пьяницы. Я все не могла сообразить – ящик для пустых бутылок не был полон, совсем нет, ну, и тогда я глянула в мусорное ведро, а там, под старыми газетами, две бутылки из-под виски и одна из-под джина. Она их спрятала от меня! Так-то вот алкоголики себя и ведут. Скрывают улики. Дядя мой, он тоже крепко зашибал, так пустые бутылки по всему дому были напиханы – в комоде с его носками, в туалете за унитазом…

Она остановилась, видя, что лицо Джудит все больше искажается от ужаса.

– Прости, Джудит. Мне очень жаль. Я не хотела тебе говорить, но обязана. Я думаю, это происходит только, когда она одинока. Когда ты рядом, с ней все в порядке, но я тут бываю лишь по утрам, а когда ей не с кем поговорить, кроме как с собакой, она, верно, просто не может вынести одиночества, капитан ведь так далеко, а Неда больше нет.

Внезапно она заплакала. Джудит было больно смотреть на нее, она наклонилась вперед и накрыла ладонью ее натруженную руку.

– Пожалуйста, миссис Дэгг, не расстраивайтесь. Вы абсолютно правильно сделали, что рассказали мне. Само собой, я ее не оставлю, не брошу одну.

– Но ведь… – Миссис Дэгг нашла платок, промокнула глаза и высморкалась. Красные пятна стали сходить с ее лица. Поведав страшную правду и сняв с себя бремя ответственности, она должна была почувствовать себя лучше. – …Ты же сказала. Сказала, что тебе нужно уехать на встречу с твоим адвокатом. Это дело важное. Ты не можешь откладывать его.

– Я и не буду.

– Может, мисс Лэнг согласится оставить ее у себя, – робко предложила миссис Дэгг. – Миссис Сомервиль только это и нужно. Чтобы было с кем словом перекинуться.

– Нет, я не могу просить Хестер Лэнг, это слишком. И потом, это лишь вызвало бы у Бидди подозрения.

После усердного раздумья Джудит нашла выход: – Я возьму ее с собой. Представлю дело так, будто мы едем немножко отдохнуть. Погода улучшается, в Корнуолле будет чудесно. Мы поедем на машине.

– Где ты намерена остановиться?

– Вообще, я собиралась сделать это в Нанчерроу, у своих друзей…

Ничто не мешало ей приехать туда вместе с Бидди – она была уверена в безграничном гостеприимстве Дианы. «О, дорогая, конечно же, ты должна привезти ее к нам, – сказала бы Диана. – Мы никогда не встречались, а ведь я всегда так хотела с ней познакомиться. Как славно! Когда вас ждать?» Однако, учитывая состояние Бидди, Нанчерроу, возможно, было не лучшим вариантом. Джудит с ужасом представила, как Бидди за обедом пьет бокал за бокалом под ледяным взором Неттлбеда.

– …Но я передумала. Мы остановимся в гостинице. В пензансской «Митре». Я позвоню и закажу номера. Я все время буду с ней, смогу повсюду повозить ее, мы сможем съездить туда, где жили раньше. Это пойдет ей на пользу. Она прогоревала тут всю зиму. Пора ей переменить обстановку.

– А как же собака? – спросила миссис Дэгг. – Ты же не возьмешь собаку в гостиницу.

– Почему?

– А если она наделает на ковер?

– Уверена, такого не случится…

– Ты могла бы оставить ее у меня, – предложила миссис Дэгг, правда, без особого энтузиазма.

– Вы очень добры, но я уверена, и так все будет отлично. Кстати, можно будет ходить с Мораг гулять на море.

– Ну, тогда ладно, так даже лучше, честное слово. Дэгг не очень-то любит собак. Считает, что они должны жить на улице, а не в гостиной.

Упоминание о мистере Дэгте навело Джудит на новую мысль.

– Миссис Дэгг, вы рассказывали мужу… о миссис Сомервиль и о пустых бутылках?

– Никому ни слова не говорила. Только тебе. Дэгг не прочь выпить кружку пива, но пьяниц терпеть не может. Я не хотела, чтобы он заставил меня уйти от миссис Сомервиль. Знаешь, от мужчин всякого можно ожидать.

– Да-да, конечно, – посочувствовала Джудит, хотя представления не имела, чего можно ожидать от мужчин.

– Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь, – Вы настоящий друг, миссис Дэгг.

– Чепуха! – Миссис Дэгг вновь стала сама собой. Она взяла свою чашку, сделала глоток и тотчас скривила лицо. – Какая гадость! Ледяной! – Вскочив на ноги, она выплеснула содержимое чашки в мойку.

– Заварите свежего, миссис Дэгг, я тоже попью с вами.

– Этак мне никогда уборку не закончить.

– А, забудем об уборке!..

В Корнуолл уже пришло долгожданное летнее тепло. Пахнущий морем, освежающий ветерок смягчал жар солнца, сельские просторы оделись в мягкие, нежные цвета мая: свежую зелень молодой листвы и травки, кремовые свечи цветущих каштанов, розовые рододендроны, белый боярышник, бледно-фиолетовые побеги сирени, склонившиеся над оградами садов. Спокойное море словно светилось под безоблачным небом, пронизанное прожилками аквамарина и гиацинта; в ранние утренние часы горизонт застилала легкая дымка, вскоре рассеивавшаяся под жаркими солнечными лучами.

Людные улицы Пензанса пестрели от игры света и теней. Джудит вышла из «Митры» и, пройдя по Чапл-стрит, свернула на Финмаркет, как раз когда часы на здании банка пробили половину первого. День выдался очень теплый, и она была с голыми ногами, в легком платье и босоножках. Двери магазинов стояли открытыми, над витринами были натянуты матерчатые навесы от солнца, на улице, прямо на тротуарах, продавали из ящиков фрукты и овощи. На мраморной стойке рыбной лавки в шубе дробленого льда лежали на всеобщем обозрении, таращась мертвыми глазами, здоровенная треска, сардины и целые косяки скумбрии. На плакатах газетчика чернел заголовок: НЕМЦЫ НА БЕЛЬГИЙСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ, но, несмотря на зловещие новости, рядом шла обычная, невинная сезонная распродажа деревянных совков и жестяных ведерок, хлопчатобумажных широкополых шляп от солнца, сетей для ловли креветок и пляжных надувных мячей, нагревшихся на солнце и пахнущих резиной. Можно было заметить даже нескольких приезжих из Лондона, из Рединга, из Уиндона – юных мамаш с маленькими ребятишками и стареньких бабушек с отекшими лодыжками, которые уже щеголяли в новоприобретенных пляжных парусиновых туфлях на резиновой подошве. Джудит прошла Гринмаркет и оказалась на улице Алвертон, где стояло небольшое изящное здание в георгианском стиле, в котором располагалась юридическая контора «Трегартен, Оупи и Бейнс». Дверь с веерообразным окошком наверху открывалась в холл, где все было залито светом, падающим через окно на лестничной клетке. В конторке с маленьким окошком, напоминавшим билетную кассу, сидела за печаткой машинкой служащая. Джудит увидела звонок и позвонила; раздалось «дззз!», женщина встала и вышла ей навстречу.