Текст книги "Дыхание страсти"

Глава 2

Нина легла в мягкую постель, благодарная Эрнандесу за то, что он дал ей возможность отдохнуть в такой роскоши. Раньше он всегда только кормил их, но не предлагал остаться на ночь в своем великолепном доме. После ванны Нина совершенно расслабилась. Тонкое постельное белье было прохладным. Она глубоко вздохнула, чувствуя страшную усталость. Некоторое время Нина смотрела на сосновые балки, подпирающие потолок, и думала о том, что на этот раз сэкономит часть денег, которые они с Эмилио получат после продажи коней. Они мечтали о том, что когда-нибудь заживут так же, как Эрнандес. У них будет свой дом в Мексике, а может быть, еще и ранчо. Пора уже было строить какие-то планы и стремиться осуществить свою мечту.

Нину беспокоило то, что Эмилио не мог экономить деньги. Она понимала, что ей самой придется заняться этим. Возможно, ей удастся убедить брата отдать ей его долю. Если деньги будут у нее, то он не сможет тратить их направо и налево. Похоже, Эмилио не очень стремился обзаводиться собственным домом. Иногда ей казалось, что он навсегда хочет остаться вне закона. Нина вздохнула и отбросила эту глупую мысль, решив, что беспокоится так потому, что сама очень хочет иметь свой дом и семью. Усталость от двухдневного передвижения в седле полностью овладела ею. Она накрылась мягким одеялом и вскоре погрузилась в сон…

Ей снилось, что она скачет на черном лоснящемся коне и гонит перед собой огромный табун. Внезапно появляются ее родители верхом на лошадях. Родители смеются и вдруг падают на землю. Во сне Нина закричала, но на самом деле издала лишь приглушенный стон. Она пыталась пробраться к родителям, оказавшимися под копытами скачущих лошадей, которые внезапно превратились в людей. Эти люди начали избивать ее отца и издеваться над матерью. Они грубо шарили по ее телу, а потом схватили и Нину. Нет! Такого быть не может! Ведь она всего лишь маленькая девочка! Еще один тихий стон сорвался с ее губ. Внезапно проснувшись, девушка поняла, что кто-то действительно трогает ее. Она вскрикнула, повернулась и увидела перед собой Эрнандеса!

– Моя дорогая Нина, – прошептал он нежно, скользя рукой по ее обнаженной ноге, проникая под ночную рубашку. Он нависал над ней, опершись на локоть. – Я так давно хочу тебя. Ты ведь останешься в моем доме и будешь жить со мной, не правда ли? У тебя будет все – красивые платья, слуги…

Нина испуганно вскрикнула, попыталась вскочить и спрыгнуть с кровати, но Эрнандес крепко держал ее за ягодицы, прижимая девушку к матрасу. При этом он улыбался точно так же, как те техасцы, которые насиловали ее мать. Такие же злые огоньки сверкали в его глазах.

– Убирайся прочь! – вскрикнула Нина, чуть сдерживая слезы. – Убирайся из моей комнаты!

– Из твоей комнаты? – засмеялся мужчина. – Это мой дом, милая Нина. Я хочу сказать тебе, что ты самая красивая женщина из всех, кого я встречал. Я захотел обладать тобой сразу же, как только увидел тебя. Ты въехала в мою жизнь верхом на коне. Выходи за меня замуж, Нина. Но мы не станем дожидаться свадьбы. Тебе уже пора стать женщиной!

Его рука двигалась у нее между бедер.

– Прекрати это! – закричала девушка. Но Эрнандес навалился на нее всем своим телом, и она ощутила прикосновение его возбужденного члена. Она вспомнила, как те гадкие техасцы демонстрировали перед ней и братом свое тело, как будто это их личные трофеи.

Нина звала Эмилио, вырываясь и царапаясь. Защищаясь, она до крови расцарапала щеку Эр-нандеса. Крайне удивившись, тот схватил ее за запястья и с силой сжал их.

– Неблагодарная сучка! – прорычал он.

Девушка извивалась под ним, не переставая кричать, стараясь выскользнуть из-под его тяжелого тела. Наконец, ей удалось высвободить голову, и она нанесла ею удар в нос своего обидчика. Эрнандес вскрикнул и вскочил на ноги, схватившись одной рукой за ночную рубашку Нины, а другую прижимая к кровоточащему носу.

– Смотри, что ты наделала! – он уже почти визжал.

Тут Нина увидела, что на нем нет никакой одежды. Глаза ее округлились при виде столь ненавистного ей мужского тела. Она знала, что Эрнандес хотел надругаться над ней так же, как те техасцы надругались над ее матерью. Он сидел напротив девушки расставив ноги. Потом тряхнул ее и занес руку, чтобы ударить. Но реакция Нины была мгновенной: не успел он еще опустить руку, как она изо всех сил ударила его кулаком по наиболее ненавистной ей части мужского тела. Она надеялась, что от причиненной боли насильник откажется от своих намерений. Эрнандес замер на месте с поднятой вверх рукой. Он опустил Нину, задрожал и схватился за ушибленное место, поджимая при этом под себя колени.

Нина спрыгнула с кровати и отскочила от нее, глядя на корчащегося и стонущего Эрнандеса. Она и не думала, что ее удар мог причинить мужчине такую боль.

– Сука! – зарычал Эрнандес. – Я тебе… этого… никогда не… забуду!

В это время распахнулась дверь, и в комнату влетел Эмилио с винтовкой в руках. От удивления он широко открыл глаза, увидя представшую перед ним картину. Он смотрел то на Нину, то на Эрнандеса.

– Он… пытался изнасиловать меня, – сказала она брату с дрожью в голосе.

На пороге появилась Роза и один из работников Эрнандеса. Они в изумлении смотрели на голого хозяина, который стонал и корчился на кровати. На лице его кровоточили три глубокие царапины.

– Убирайтесь отсюда! – заорал Эрнандес на работника. – Убирайся!

– Но у этого парня в руках винтовка, – пытался протестовать тот.

– Убирайся вон!

Работник взял Розу за руку, и они вдвоем покинули комнату. Эрнандес с трудом стал на колени. Он глубоко дышал, на его лице и теле выступил пот.

– Я предложил ей выйти за меня замуж, – объяснил он Эмилио, который стоял перед ним, одетый лишь в длинные штаны для верховой езды.

Эмилио направил на него винтовку.

– Так вот как ты ухаживаешь за моей сестрой. Залезаешь к ней в постель без всякого на то права. – Его глаза горели. – Тебя надо застрелить за это!

Эрнандес свирепо посмотрел на него.

– Только попробуй. После этого вы с сестрой не выйдете из комнаты живыми! Уж мои-то люди об этом позаботятся. А перед тем как убить вас, они еще на славу позабавятся с Ниной. Ты этого хочешь?

Эмилио колебался. Он видел слезы на щеках сестры и понимал, какой ужас она испытывает.

– Одевайся и собирай свои вещи, – сказал он ей. – Мы уезжаем немедленно.

Нина послушно скрылась за занавеской, а Эмилио вновь повернулся к Эрнандесу.

– Ты опозорил и оскорбил мою сестру. Больше мы не будем иметь с тобой никаких дел.

– Отлично, – прорычал Эрнандес. – Вы думаете, что я живу только благодаря вашей милости? Мне нет необходимости иметь какие-то дела с вами, Эмилио! А если здесь кого-то оскорбили, то только меня! Я собирался жениться на Нине. Со мной она жила бы в таком достатке, какой тебе и не снился! Я богатый человек! Еще ни одна женщина не смела отказать мне! Многие из них сочли бы за честь и с радостью согласились выйти за меня замуж и разделить со мной ложе.

– Вот и возьми себе в жены одну из них, – усмехнулся Эмилио. – Моя сестра слишком хороша для таких, как ты.

Эрнандес схватил одеяло и кое-как завернулся в него.

– Я разрешаю вам покинуть мой дом, но никогда не забуду этого оскорбления! Роза видела меня голым, и теперь мои работники будут смеяться надо мной за моей спиной. Убирайтесь с моих глаз долой! Сейчас я не женился бы на Нине, даже если бы в Техасе не было других женщин!

– А она не вышла бы за тебя замуж, даже будь ты единственным мужчиной в штате! – Юноша приблизил дуло винтовки к голове Эр-нандеса, когда из-за занавески появилась Нина. Она была уже полностью одета и держала в руках седельные вьюки.

– Извини меня, Эмилио, – сказала она, подходя к брату.

– Тебе не за что извиняться передо мной. – Он снова навел винтовку на Эрнандеса. – Отдай нам наши деньги, Эрнандес.

Хозяин ранчо выдавил на лице улыбку, превозмогая сильную боль.

– Какие деньги?

Эмилио удивленно посмотрел на него.

– Деньги, которые ты должен заплатить нам за лошадей!

Эрнандес, ширя рот в улыбке, шагнул прямо под дуло винтовки, как бы намеренно игнорируя опасность.

– Я тебе ничего не должен, мой друг. Лошадьми вы заплатите мне за нанесенное оскорбление. И считайте, что вам повезло: вы покидаете мое ранчо целыми и невредимыми! – Его темные глаза смотрели на Нину. – Даже драгоценная девственность твоей сестры осталась при ней!

– Ты должен нам сто шестьдесят американских долларов, Эрнандес! – Эмилио весь затрясся от гнева.

– Я же сказал вам, что не буду платить! Если твоя сестра передумает и согласится разделить со мной ложе, тогда я, может быть, и заплачу вам! Или она спит со мной, или вы оба уезжаете отсюда ни с чем! Если ты попытаешься навредить мне или украсть мои деньги, твоя сестра станет шлюхой, и все мужчины на этом ранчо будут спать с ней. Решайся, Эмилио!

Эмилио глубоко вздохнул, испытывая неодолимое желание нажать на курок.

– Ты плохой человек, – произнес он с презрением в голосе.

– Да, Эмилио. Я могу быть очень плохим, когда меня вынуждают! У меня есть власть и деньги, а вы оба – ничтожные людишки! И если вы немедленно не покинете мой дом, из твоей сестры сделают шлюху! Я никогда не забуду этого оскорбления. Если вы когда-нибудь вернетесь сюда, то живыми вам не быть… С Ниной же обойдутся так, что она сама станет желать себе смерти!

– Нам нужны деньги, Эрнандес! Мы ничего против тебя не имели. Мы пригнали лошадей, полностью доверяя тебе. То, что случилось, это твоя вина, а не наша!

– Убирайтесь отсюда, пока я не передумал. – Эрнандес, прикрываясь одеялом, перескочил на другую сторону кровати. – Уезжайте. Я скажу своим людям, чтобы они не трогали вас, пока вы будете седлать лошадей.

– Наши лошади устали. Мы не сможем уехать на них.

Эрнандес усмехнулся и потрогал свой ус.

– Во всем виновата твоя сестра! Убирайтесь же, пока я не передумал!

Нина покраснела, услышав эти слова. Эмилио готов был заплакать. Наконец он опустил винтовку.

– Надо ехать, Эмилио, – сказала Нина. – Мы дадим отдых лошадям, когда выберемся отсюда.

– Побудь в моей комнате, пока я оденусь, – приказал Эмилио сестре, не отрывая взгляда от Эрнандеса. – Скажи своим людям, чтобы они не мешали нам уехать.

Эрнандес кивнул, поедая Нину жадным взглядом.

– Поспешите, а то я ведь могу и изменить свое решение!

– Ты негодяй, – сказала Нина, тряхнув головой. – Я лучше умру с голода, чем соглашусь лечь с тобой в постель!

Эрнандес лишь усмехнулся на эти слова.

– Скажи мне, Нина, тебе понравилось принимать у меня ванну? Мне показалось, что это занятие пришлось тебе по душе, судя по тому, как долго ты вытиралась. – Мужчина явно наслаждался тем ужасом, который появился в глазах девушки. – Всегда смотри, нет ли кого за занавеской, когда раздеваешься, – добавил Эрнандес.

– Я убью тебя, – сказал Эмилио, поднимая винтовку.

– Не надо, Эмилио, – воскликнула Нина, хватая брата за руку. Даже сквозь смуглую кожу на лице девушки проступила краска. – Он хочет, чтобы ты совершил какую-нибудь глупость, и тогда у него будет повод удержать меня здесь! Иди одевайся, и мы уедем отсюда.

Эмилио посмотрел в полные слез глаза сестры, повернулся, схватил ее за руку и потащил за собой. Нина последовала за братом до его комнаты, где он быстро оделся.

– Извини меня за все, Эмилио, – попросила Нина, пока он собирал свои вещи.

– Я же сказал тебе, что ты ни в чем не виновата. Перестань извиняться.

– Но я чувствую, что это я виновата в том, что мы не получили наши деньги.

– Глупости. Виноват во всем я, потому что согласился остаться в этом доме. – Сердясь сам на себя, Эмилио резким движением заправил рубашку в штаны. – Я должен был догадаться, что Эрнандес замышляет что-то недоброе. В душе он плохой человек, и я знал об этом. – Он пристегнул к поясу пистолет. – Я смотрю на тебя лишь глазами брата. Иногда я забываю, что ты уже стала красивой женщиной. Мне нужно быть осторожным. Может быть, тот образ жизни, который мы ведем, слишком опасен для тебя.

– Но мы пока не можем жить по-другому, Эмилио. Я не позволю тебе заниматься этим в одиночку, и я не хочу сидеть дома одна, вечно поджидая твоего возвращения. Я сама должна быть осторожней. – Нина прикоснулась горячей рукой к своим пылающим щекам, испытывая сильное смущение. – Кроме того, я же одна справилась с ним. Когда ты появился, он уже корчился от боли.

– Я это видел, – ответил Эмилио, надевая шляпу. – Но дело в том, что мужчины сильнее женщин, и ты не всегда будешь в состоянии справиться с ними. – Он надел жилет и взял с пола сумки. – Пошли отсюда. Поговорим об этом позже. Боюсь, что Эрнандес может передумать.

– Но как же быть с деньгами, Эмилио? Они нам так нужны.

– Ты же слышала, что он сказал. У него много людей, Нина. Мы ничего не сможем сделать. Мы сами украли этих лошадей, а теперь Эрнандес украл их у нас. Все очень просто. Теперь нам придется убраться отсюда. Не хочу, чтобы он поступил с тобой так, как обещал. Нам не стоит больше злить этого человека.

Он направился к двери, и Нина последовала за ним, с содроганием вспоминая о том, как Эрнандес прикасался к ее обнаженному телу, как его ненавистный член прижимался к ней. Она держалась поближе к Эмилио, спускаясь вниз по лестнице, у подножия которой стоял Эрнандес, одетый в халат и покуривающий сигару. Выражение обиды все еще не исчезло с его лица.

– Пока, амиго, – сказал он, ухмыляясь. – Я сказал моим людям, чтобы они выпустили вас. Счастливого пути.

Брат и сестра в последний раз посмотрели на хозяина ранчо. Они подошли к ближайшему сараю, где находились их лошади, наблюдая за тем, как работники Эрнандеса их седлают. Молодые люди сомневались в том, что Эрнандес говорит им правду, и не были уверены, что смогут беспрепятственно покинуть это ранчо. Они сели верхом на лошадей и выехали из темноты сарая на звездный свет, чувствуя страшную усталость. Лошади также были утомлены и неохотно слушались наездников.

– Ну, поехали, – сказал Эмилио шепотом. Ему удалось заставить свою лошадь перейти на легкую рысь. Нина скакала вслед за братом. Миновав открывшиеся перед ними ворота, всадники, наконец, вздохнули с облегчением.

* * *

Клей прошелся перед шеренгой военных, предоставленных в его распоряжение, проверяя, в порядке ли у них форма. Он отчитал одного солдата за то, что тот небрежно заправил в штаны свою рубашку, хотя и знал, как трудно содержать в порядке одежду и иметь всегда надлежащий внешний вид в этом Богом забытом краю. Большинство служивших в Западной армии были неудачниками, которым больше ничего не оставалось, как поступить на военную службу. Некоторых, возможно, разыскивала полиция где-нибудь на Востоке. Много тут было и иностранцев, которые, приехав в Америку, поняли, что стать богатым и преуспевающим здесь не так-то легко. Они пошли служить в армию просто из-за того, что им нечего было есть и негде спать. Нередко они почти не говорили по-английски и не всегда понимали команды.

Хорошо хоть Клею разрешили самому подобрать себе людей, и он выбрал таких, которые знали английский, за исключением одного немца и одного шведа, которых он взял, потому что считал надежными и преданными людьми. У некоторых из отобранных им солдат было плоховато с дисциплиной, зато лейтенант знал, что в случае стычки с коварными команчами, они будут хорошо драться. Может быть, они не слишком любили мыться, но в этих краях это не имело большого значения. Его беспокоило только одно: как такие закаленные в сражениях вояки отреагируют на его сообщение о цели их миссии.

Он отдал команду «вольно».

– У нас весьма необычное задание, ребята, – произнес Клей, стоя перед солдатами и сложив за спиной руки. – Вам оно может показаться несколько легкомысленным, но Конгресс и военный министр считают его важным. Мы должны отправиться к одному портовому городу Индианола, что возле Галвестоуна. Нам придется сопровождать иностранцев… арабов… сюда, в Кэмп Верде. Мы будем помогать им гнать стадо из тридцати верблюдов, которые впоследствии могут быть использованы в армии.

Швед нахмурился. Он пытался понять, что значит слово «легкомысленное». А теперь еще лейтенант заговорил о верблюдах.

– Верблюды? – повторил один из солдат, нахмурившись.

– Что это, верблюды? – переспросил швед.

– Такие большие существа, живущие в пустыне, – объяснил немец, – на спине у них растет горб!

Один солдат не сдержался и хихикнул, несколько других улыбнулись.

– Слушайте меня. Здесь буду говорить я! – оборвал их Клей. Улыбки исчезли с лиц военных после того, как Клей подошел ближе к шеренге.

– Да, Шмидт, это большие существа с горбами на спине. Они живут в пустыне. – Он начал расхаживать перед строем, пытаясь объяснить, какое важное значение имеет этот проект. – Конгресс решил: если эти верблюды приносят такую пользу в чужеземных пустынях, так почему бы их не использовать в наших американских пустынях? Они могут днями, неделями и даже месяцами жить без воды и нести в три-четыре раза больше поклажи, чем лошади или мулы. Их можно с успехом использовать во время продолжительных кампаний, если не в самих сражениях, то для перевозки грузов. Количество нужных для этого животных значительно сократится, а это значит, что им потребуется гораздо меньше корма и воды. Расходы армии на лошадей и мулов также уменьшатся. Ведь один верблюд заменяет трех лошадей.

– Сэр, могу я сказать? – обратился к лейтенанту, Хэнк Джонсон. Это был пожилой погонщик мулов. Он почти всю жизнь провел в армии, и о нем говорили, что о мулах он знает больше, чем о людях.

– В чем дело, сержант Джонсон? – спросил Клей. Он заметил, что Джонсон весьма расстроен.

– Сэр, я видел верблюдов на картинке. Они ужасно уродливы, и мне кажется, что здесь они не приживутся, – произнес сержант, подергивая свою седеющую бороду. – Мне будет неприятно ухаживать за такими странными животными. Это не для меня. Я уж лучше займусь мулами. Возьмите вместо меня кого-нибудь другого.

– Я выбрал вас, Джонсон, потому что вы хорошо знаете свое дело. Я не говорил, что вам придется ухаживать за верблюдами. В вашем распоряжении будут мулы, которых мы также берем с собой, как обычно. И вы прекрасно знаете, что приказы не обсуждаются.

– Но, сэр… верблюды? Тут что-то не так, лейтенант Янгблад. И кто сказал, что верблюд может нести больше поклажи, чем мул? Я хочу лично в этом убедиться.

– Вы убедитесь в этом, сержант Джонсон, когда мы прибудем в Индианолу. – Опять послышался смешок, и Клей бросил быстрый взгляд в сторону молодого капрала. – Вы хотите что-то сказать, капрал Миллс?

Молодому человеку удалось побороть приступ смеха.

– Извините, сэр. Просто… Я не совсем себе представляю, как армия будет сражаться с индейцами, используя этих верблюдов.

– Капрал, не я все это придумал. Мы получили приказ из самого Белого дома, и военный министр полагает, что мы не подведем его. Несмотря на то, что в этом деле действительно есть доля комизма, нам следует помнить, что Конгресс относится к операции с полной серьезностью. Конгрессмены, военный министр и все остальные, вплоть до майора Келлера, рассчитывают на нас и надеются, что мы успешно справимся с поставленной перед нами задачей. Поэтому я прошу вас отнестись к делу со всей ответственностью. Как только мы доставим верблюдов сюда, сразу же начнем готовиться к путешествию в Калифорнию, чтобы проверить, как чувствуют себя эти животные во время длительных переходов, и смогут ли они приспособиться к условиям американского Запада. Если вы не проникнетесь мыслью о том, как важна эта операция, мы потерпим поражение еще до начала ее выполнения. Я выбрал вас потому, что вы надежные люди и строго выполняете все приказы. Итак, вы будете содействовать мне или нет?

Военные вытянулись по стойке «смирно». Пусть это предприятие и казалось им смешным, тем не менее, все они уважали Клея Янгблада. Он не раз был ранен в схватках с индейцами, несколько лет назад потерял жену и ребенка, вступил в армию фактически потому, что находился на грани самоубийства: так велико было его горе. Некоторые из солдат были обязаны Янгбладу своими жизнями.

– Так точно, сэр, – отвечали все они по очереди.

– Хорошо. Мы отправляемся в путь завтра поутру, поэтому хорошенько отдохните и будьте готовы к путешествию. Джонсон, вы, как обычно, будете присматривать за мулами. Шмидт, вы займетесь полевой кухней. Капрал Миллс, подберите себе кого-нибудь, с кем вы пойдете в разведку. Верблюды верблюдами, но нам надо остерегаться команчей.

– Есть, сэр.

Лейтенант Клей отдал честь военным. Они все стали по стойке смирно и отсалютовали ему. Клей дал команду разойтись. Некоторые солдаты, уходя, не могли удержаться от смеха. Клей покачал головой и улыбнулся про себя: как он мог осуждать их. Он вздохнул и задумался о своем будущем. Он уже давно решил, что после окончания контракта не останется в армии, но в последнее время стал задумываться, сможет ли прожить без службы. После смерти Дженифер он породнился с армией. А до этого был сиротой.

Он знал, что ему пора бы уже обзавестись своим домом и найти новую жену. Но кто сможет заменить ему Дженифер? Это должна быть такая женщина, которая завладеет его сердцем до такой степени, что он забудет прошлое. Она должна скрасить его одиночество, разгорячить его кровь. С ее помощью он вновь обретет способность любить и смеяться. Существует ли на свете такая женщина? Он сомневается в этом, но решил попробовать найти ее.

* * *

– Я приношу одни несчастья, Эмилио, – говорила Нина своему брату. – Теперь у нас нет денег. Наверное, мне нужно было остаться у Эрнандеса.

– Не говори глупостей. Ты же знаешь, что не смогла бы пойти на это, да и я не позволил бы ему прикоснуться к тебе. Я уже говорил, что ты ни в чем не виновата. Это я сделал ставку не на того человека. Мне нужно было самому торговать лошадьми.

– Но ведь это опасно, Эмилио.

– Я уже многому научился.

Они ехали рядом. Настроение стало получше. Покинув ранчо Эрнандеса, брат и сестра подыскали себе одно тенистое местечко у ручья и проспали там всю ночь. Наступило ясное, солнечное утро. Позавтракав картошкой и мясом, они поскакали в сторону залива, где жило много поселенцев, имевших собственные ранчо. А это значило, что там были лошади.

– Мы овладели нашим искусством, Нина, – продолжил Эмилио. – Никто еще ни разу не поймал нас. Почему мы должны пользоваться услугами посредника и терять большие деньги? Те деньги, которые достаются перекупщику, по праву принадлежат нам. Эрнандес собирался заплатить нам по двадцать долларов за каждую лошадь, но я готов спорить, что сам он получит в два раза больше, когда их продаст. Кроме того, он ничем не рискует, мы же рискуем и не должны терять свои деньги.

Нина вздохнула.

– Мне это не нравится.

– А мне не нравится зависеть от таких людей, как Эрнандес.

Они неспешно скакали по открытой местности, поросшей зеленой травой. Нина снова задумалась о том, придет ли конец такой жизни. Ее планы сэкономить часть денег, полученных от Эрнандеса, рухнули. Она все еще находилась во власти неприятных воспоминаний, ей хотелось плакать, и только природная гордость удерживала ее от слез. Она решила, что сейчас не время говорить с Эмилио о том, что им надо бы начать собирать деньги на покупку ранчо. Может быть, им удастся перегнать несколько краденых лошадей в Мексику, попробовать пасти их там и обзавестись ранчо. Этой землей прежде владели их родители. После их смерти земля досталась Нине и Эмилио. Однако эта земля не годилась для разведения лошадей. К тому же у них не было денег для покупки зерна и сена, не говоря уже о приобретении новой земли.

– Может быть, нам стоит найти какую-нибудь другую работу? – осторожно спросила она брата.

– Мы ничего другого не умеем делать. Мы знаем, как обращаться с лошадьми, но у нас нет денег для разведения собственного стада. Мы будем заниматься тем, чем занимаемся, но начнем продавать лошадей сами. Через год у нас появятся деньги на покупку ранчо. У нас будет свой дом, Свой дом. Наконец-то он сказал это. Теперь Нина чувствовала себя лучше. По крайней мере, она знает, что Эмилио думает о будущем. Напрасно она боялась, что брата удовлетворяет его теперешняя жизнь и он никогда не захочет с ней покончить. Нина знала, что, как и она, Эмилио ненавидит техасцев и что именно ненависть к гринго толкает его на все новые и новые кражи, но нельзя допустить, чтобы эта ненависть сделала для них невозможной нормальную жизнь.

– Ты действительно так думаешь? – спросила она.

– Конечно.

– Но… где мы продадим наших лошадей?

– В Мексике. Я знаю места, где мы сможем их продавать. И я знаю человека, который подскажет нам, где мы смогли бы продавать их здесь. Кроме того, есть еще армия США. Их форты расположены по всему Техасу. Я уверен, что они захотят купить у нас хороших лошадей.

– Армия! Но это же очень опасно – пригонять краденых лошадей в форты!

– Это совсем не опасно, если мы будем пригонять туда неклейменных лошадей или менять клеймо. Можно добавлять в стада и диких мустангов. Мы скажем военным, что все стадо состоит из диких и бродячих лошадей, которых мы отловили в Северной Мексике, а потом пригнали сюда на продажу. Если они поинтересуются, почему лошади клейменные, мы скажем, что они убежали от хозяев и стали дикими. Мы тут не при чем. Какое нам дело до того, что люди не следят за своей скотиной.

– Мне это не нравится. Я думаю, у нас из-за этого могут возникнуть неприятности. Ведь такие люди, как Эрнандес, могут попросить кое-кого сделать документы, подтверждающие их право на владение этими лошадьми. Он очень хитрый человек и умеет обманывать власти. Мы ему и в подметки не годимся.

Эмилио нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что я слишком глуп и не смогу сам продавать лошадей?

Нина вздохнула и тряхнула головой так, что ее волосы рассыпались по плечам.

– Нет. Я просто хочу сказать, что у нас нет опыта и средств для покупки поддельных документов. Мы ведь даже не умеем читать и писать на языке гринго. Мы умеем лишь говорить по-английски. Военные не купят у нас лошадей, если нам не удастся доказать, что они наши.

– Я думаю, они их у нас купят, особенно если мы пустим в стадо несколько мустангов. Сразу будет понятно, что мы отловили лошадей на воле. Военные ни в чем не смогут нас обвинить. Худшее, что может произойти – они купят у нас только мустангов, а клейменных лошадей нам придется просто отдать им. В любом случае мы получим какие-то деньги. Тогда и решим, что делать дальше. Поедем в Мексику и там продадим наших лошадей, хотя мне и не хотелось бы из-за этого тащиться в такую даль. А у мексиканцев я красть не хочу – только у гринго, которые нам кое-что должны.

Нина наклонилась вперед и потрепала лошадь по шее.

– Начнем сначала – будем красть тут и там и отлавливать мустангов, пока не наберем достаточно лошадей для продажи.

Несколько минут молодые люди скакали молча. Заходило солнце. Брат и сестра думали каждый о своем. Вдруг Эмилио поднял руку, подавая знак Нине, чтобы она остановилась.

– В чем дело? – спросила девушка.

Он прижал палец к губам, давая понять, что нужно молчать. Она прислушалась и наконец тоже услышала отдаленный смех и говор людей, разбивших лагерь.

– Вон там, – сказал Эмилио тихо, указывая на виднеющиеся вдалеке деревья. – Лощина соединяется с ручьем. Отличное укрытие. Помнишь, мы сами там когда-то прятались.

– Да, кажется, помню.

– Прыгай на землю. Мы поведем лошадей за тот холм и подождем там до темноты.

Нина спешилась, взяла в руки поводья и пошла рядом со своей лошадью.

– Что ты собираешься делать, Эмилио? – спросила она шепотом.

– Нам нужны лошади, не так ли? Эти люди расположились лагерем. Не знаю, кто они. Плохие это люди или хорошие. В любом случае, лошади у них должны быть. Подождем, пока они уснут. Лошади, наверное, будут привязаны в одном месте. Бесшумно подкрадемся, развяжем их и угоним. Без лошадей эти люди не смогут преследовать нас, и им не удастся разглядеть наши лица в темноте.

– А что, если они поймают нас? Может быть, это злые люди.

– Нас еще никогда не ловили. И теперь нас не поймают. Сердце Нины бешено билось в груди. Она испытывала страх и волнение. Им очень нужны были лошади, им необходимо было возместить ту потерю, которую они понесли на ранчо Эрнандеса. Чувствуя свою вину за то, что случилось, Нина не стала спорить с Эмилио из-за новой кражи. Кроме того, эти люди, наверное, ненавистные им техасцы.

Брат и сестра спрятали своих лошадей за холмом и опустились на землю. Им снова хотелось есть, но они не решались разводить огонь, потому что боялись выдать себя. Нина взяла немного вяленого мяса.

– У нас осталось совсем мало еды, – сообщила она со вздохом.

– Может быть, завтра я поймаю кролика. Как только пригоним лошадей к Заливу и продадим их, у нас сразу появится много денег. Купим себе любой еды.

Эмилио взял из рук сестры кусок мяса и впился в него зубами. Нина последовала его примеру. Они жевали мясо, поджидая прихода ночи, когда люди у ручья, наконец, уснут.