Текст книги "Любовный эксперимент"

Вот оно – легкое решение. Но никакая надуманная клевета никогда не сравнится с ее самолюбием. Итан совсем ее не знает, если подумал, что парочка нашептанных угроз заставит ее отступить.

– Меня не так-то легко напугать.

Итан ущипнул себя за переносицу.

– Джонатану не следовало говорить такие вещи.

– Меня не волнуют слова Джонатана.

Итан опустил руку.

– Ясно.

– Меня волнуют твои слова. – К своему удивлению, Наоми ощутила, что у нее пересохло во рту.

– Ты и это слышала?

– Ну, звуковые волны так и работают, – подтвердила она, повеселев. – Я-то думала, ты изучал физику.

– Я и сейчас изучаю. – Он встряхнул головой. – В смысле, да, изучал. И продолжаю строить новые теории, но уже в качестве хобби.

Волосы Итана растрепались, а рубашка выглядела ужасно. Каждая черта выражала беспокойство. Да что с ней не так? Почему, когда у него такой измученный вид, она хочет его только больше?

– Для человека, чья работа требует много публичных выступлений, у тебя слишком часто заплетается язык.

– Это недавно обретенная способность, – сказал он, горестно сжав челюсти. – Поверь мне.

Что ж, лестно.

– Слушай, люди осуждают меня уже больше десяти лет. Знаешь, что лучше всего делать в такой ситуации?

Он беспомощно пожал плечами.

– Игнорировать их?

– Заставить каждого человека, который когда-либо отказал тебе, заинтересоваться тобой. – Наоми оперлась руками о стол и подалась вперед. – Мы привлечем так много прихожан, что совет будет умолять меня остаться.

Итан вздернул брови.

– А тебя не беспокоит, что у нас… скажем так, весьма скромная явка?

– Не-а. – Наоми взяла свою сумку и достала записную книжку.

– Но я думал… Ты же только пару минут назад сказала, что слишком загружена на работе.

– Об этом не волнуйся. – Наоми зубами сняла колпачок с ручки. – Благодаря твоему дружку Джонатану я вновь полна мотивации. – Ее желание заставить людей подавиться своими же словами всегда перевешивало все страхи.

– О. – Вид у Итана был слегка ошеломленный. – И что же мы будем делать?

Наоми забросила ногу на ногу. У нее возникла идея. И она была либо великой, либо ужасной.

– Я собираюсь привлечь пиар-консультанта.

Итан принялся рыться в запятнанных чернилами бумагах и издал триумфальное «ага», когда наконец раскопал бумаги с отчетами. Он нахмурился, глядя на цифры.

– Сомневаюсь, что наш бюджет это покроет.

– Не беспокойся об этом, – отмахнулась Наоми. – У меня есть на примете человек, который сделает все бесплатно. Она у меня в долгу.

– Значит, мы собираемся…

– Доказать всем, что они ошибаются? – Наоми улыбнулась. – Да. Именно это мы и собираемся сделать.

Глава 7

– Хорошо, – Наоми сжала руками руль своего «приуса», – я разрешаю тебе оказать мне эту услугу, но при условии, что ты приложишь все усилия, чтобы не опозорить меня.

– Здесь направо. – Клара поднесла телефон к ветровому окну, как будто это помогало работе навигатора.

Они договорились встретиться с Итаном в одной из центральных кофеен, и как пассажир Клара отвечала за маршрут.

– Кстати… – Клара опустила телефон и, включив кондиционер, обдала Наоми морозной струей воздуха прямо в лицо, отчего у той заслезились глаза, – с каких это пор услуги подкрепляются условиями?

– Да с тех самых, когда это коснулось меня, Коннектикут. – Наоми назвала Клару своим любимым и самым кротким прозвищем, которое дала подруге в честь ее родного штата. Девушка может уехать из Гринвича, но никогда не сможет избавиться от привычки сидеть, закинув ногу на ногу, и называть Манхэттен городом. Даже спустя три года жизни в Лос-Анджелесе.

– Всю свою сознательную жизнь я только и пытаюсь, что не позориться, – возмутилась Клара. – Уж, думаю, справлюсь и не выкину ничего за сорок минут беседы.

Наоми поморщилась, вспомнив элитарную семью Клары, члены которой славились такими скандалами, что могли бы посоперничать с семьей Кеннеди, несмотря на менее скромные политические амбиции.

– Он – не типичный раввин. – Безусловно, Итан обладал всеми качествами, положенными раввину: он был добрый, умный, а еще хороший и внимательный слушатель. А еще он сексу… – Так что будь добра проследить за собой и не сбежать, как ты любишь делать каждый раз, стоит тебе столкнуться с горячим мачо.

Клара вздернула нос.

– Я стала более сдержанной за последние три года и как раз собираюсь замуж за одного из таких мачо, знаешь ли.

– Да уж, благодаря регулярному приему витамина D, – Наоми метнула в Клару многозначительный взгляд, – ты выработала иммунитет.

Клара застонала, прикрыв глаза рукой.

– Иногда ты меня просто бесишь.

Наоми поправила солнцезащитные очки. Колкости в адрес подруги значительно улучшили ее настроение.

– Но если серьезно, Итан притягателен немного в другом плане, нежели Джош.

Клара заерзала на месте, пытаясь поправить ремень безопасности, чтобы тот перестал впиваться ей в шею из-за маленького роста.

– Ладно. Тогда опиши его.

– Он обезоруживает. – Наоми до сих пор так и не сумела подобрать оружие против него.

– В каком смысле? – Слегка опустив очки, Клара посмотрела на Наоми, глядя поверх них.

– Он сексуален, даже когда не должен таким быть.

Сексуальный – слово, которым разбрасываются направо и налево, и, как любое слово, которое используется слишком часто, оно потеряло свой смысл. В связи с характером работы Наоми часто слышала, как этим словом описывали что-то спланированное и продуманное, созданное с одним-единственным умыслом – соблазнить.

Итан был другим.

Он был подобен течению. Мощный и стремительный, не имеющий ничего общего с желанием обладать ею, но все равно Итан притягивал ее.

– О, – рваными движениями Клара поправила высоту своего сиденья, – и всего-то?

Наоми стоило настоять на своем и выехать из офиса на разных машинах.

Она ущипнула Клару за бедро.

– Ай! – Клара потянулась, чтобы ущипнуть ее в отместку.

– Я за рулем! – вскрикнула Наоми, и подруга, надувшись, отступила.

– Ты всех считаешь сексуальными, – заявила брюнетка.

– Не всех, – запротестовала Наоми. Нынешний почтальон по ее меркам не был сексуальным. Другое дело – его предшественник…

– И то верно, – согласилась Клара, поразмыслив, и принялась вытирать очки краем юбки. – За последнее время этот круг сузился до типичных мужланов.

Тут не поспоришь. Мужланов было легче держать на расстоянии.

– В том-то и дело. – Наоми ударила ладонью по рулю и случайно нажала на сигнал. Она извиняющимся жестом махнула водителю напротив, но в ответ получила средний палец. – Вот сам и иди на хрен! – прокричала Наоми, слегка опустив стекло, прежде чем повернуться обратно к Кларе. – Дело в том, что он не мужлан. Он милый, можно сказать, агрессивно милый и немного забавный, но не нарочно, и… это сбивает с толку.

Очевидно, Клара не понимала, почему Итан был так опасен. Как ей объяснить, что он обладал практически смертоносным уровнем силы убеждения? Что в пропорциях его плеч и талии было нечто необычное. Несмотря на средний рост – или даже ниже среднего – он был таким крепко сбитым. Собственно, каким более емким словом можно описать подобное тело? Могучий?

– Подожди-ка. – Клара выпрямилась еще сильнее, что казалось попросту невозможным, учитывая, как давно она окончила школу.

Наоми остановилась на светофоре.

– Что?

– Тебе действительно нравится этот парень, – голос Клары окрасила раздражающая мелодичность.

– Только на профессиональном уровне. – Учитывая свое резюме, Наоми имела право пользоваться такой трактовкой, чтобы дать понять, что она просто хочет трахнуть его.

– Нет, – Клара прикусила нижнюю губу, – на том уровне… когда тебе хочется держаться с ним за руки, устраивать пикники в парке и гадать на совместимость.

– Ничего противнее ты мне еще не говорила.

– Я и подумать не могла, что доживу до этого дня. – Клара улыбнулась. – Да ты влюблена по уши!

Одно дело, когда Наоми признается в чувствах самой себе, но совершенно другое – когда Клара распознает их и дает им определение.

– Ну все! Убирайся из моей машины. – Наоми Грант не влюблялась. Она влюбляла в себя других людей. Нет, стоп, не так! Ах!

– Но мы несемся по автостраде, – возразила Клара с завидной невозмутимостью.

– Я сбавлю скорость. – Наоми нажала на кнопку, и двери щелкнули. Она – ничто без своего умения запугивать.

– Держу пари, ты скучаешь по временам, когда я действительно тебя боялась. – Клара захлопала в ладоши. – Ах-х-х! Это так волнительно! Не могу поверить, что вот-вот встречусь с объектом твоих мечтаний.

– Ни разу не волнительно, и я в него не влюблена. Это просто деловое сотрудничество, и если ты еще раз намекнешь на обратное, то я опробую свои навыки крав-мага на твоей заднице.

Клара наигранно прижала руку к сердцу:

– Я польщена, что ты выбрала меня, чтобы поделиться этим опытом.

– Клара, я серьезно. Если ты хоть на секунду задумаешься об этом в кофейне, то, клянусь, я приду на твою свадьбу в чем мать родила. – Наоми заскрежетала зубами.

– Так и быть. «Объект мечтаний» – действительно звучит немного незрело. Будем звать его «свет очей», «желанный приз», или как насчет…

Наоми вытянула руку вперед и нажала на кнопку «стерео».

Увы, она забыла, что до этого слушала аудиокнигу.

– «Реорганизация реформистского иудаизма. Глава шесть», – безмятежный голос чтеца заполнил машину.

Проклятье! С секунду обе женщины сидели неподвижно, но как только способность соображать вернулась, Наоми подалась вперед, чтобы выключить стерео.

К сожалению, у Клары, в отличие от Наоми, были свободны обе руки. Несмотря на маленький рост, ее подруга обладала на удивление сильной хваткой.

– Прекрати драться. Руки на руль, юная леди! – Клара слегка запыхалась из-за их краткой борьбы за кнопку.

Аудиокнига продолжала проигрываться, рассказчик невозмутимо читал лекцию о Пуриме.

В течение нескольких неловких минут они просто сидели и слушали.

– Значит, – пропела Клара, – теперь тебя привлекает религия?

– Нет, – опешила Наоми. – Просто в последнее время я все чаще о ней задумываюсь. Все это время, проведенное в синагоге, разработка лекций… А я мало что помню из еврейской школы, и это раздражает.

Время, проведенное с Итаном, пробудило воспоминания о том, как она пела песню единения в летнем лагере, как зажигала свечи на своей бат-мицве, и напомнило сладкий, бодрящий вкус яблок в меду. Она хотела все вспомнить, чтобы потом забыть окончательно.

Она не могла похвастаться знанием обычаев и традиций, но эти яркие, драгоценные моменты постоянно мелькали у нее в голове. Наоми выросла в преимущественно католическом районе Бостона, где причисление к иудаистам делало ее изгоем. Она никогда не забудет первый день в шестом классе, когда, стоя у своего шкафчика, она услышала, как Картер Вентворт пробормотал себе под нос: «Чертов жид!». Она залилась краской, решив, что он обозвал ее, но когда подняла взгляд, то поняла, что фраза была адресована неудобному рюкзаку. Он использовал это слово, чтобы выместить зло на предмет негодования. Она уставилась на него, застыв на месте от шока.

– Что? Ты еврейка, что ли? – спросил он, когда поймал ее взгляд. Она никогда не сможет забыть, как покачала головой и унесла оттуда ноги в надежде, что никто не узнает. Лишь от одного этого воспоминания ей становилось дурно.

Фамилия Штурм считалась еврейской, но не такой распространенной, как другие. Было несложно скрывать религию своей семьи, но, даже будучи ребенком, Наоми стыдилась своей трусости. Каждый раз, когда она пропускала школу, ей приходилось придумывать отговорки, потому что выходные в честь праздников соответствовали христианскому календарю. Стоило учителю истории затронуть тему холокоста и Эли Визеля, как она чуть не пряталась под стол. Груз вины отдавал болью в животе.

Так что да, раньше она стыдилась своей религии, но не так, чтобы очень. Ужасная правда заключалась в том, что жить, не будучи открытой еврейкой, было легче. Было легче вписаться в компанию девочек из футбольной команды, которые играли в «Тайного Санту». Как, в принципе, и сейчас было бы легче не влюбляться в раввина.

– Обычно во время поездок я слушаю подкасты, – сказала Наоми, понимая, что молчание слишком затянулось. – Это мало чем отличается. Просто очередной предмет, который пытаюсь изучить. У меня много вопросов.

– Знаешь, – начала Клара, – если у тебя есть вопросы об иудаизме, то, думаю, есть человек, которому ты можешь их задать.

– Нет! – отчеканила Наоми.

– Уверена, ребе Коэн будет рад…

– Я не хочу, чтобы Итан знал об этом. Это, – она указала на стереосистему, – ничего не значит. У него может сложиться ложное впечатление. Еще подумает, что я делаю это, только чтобы впечатлить его или как-то влиться в общину.

– Ну, знаешь ли, это ведь не преступление, – произнесла Клара мягко.

– Я не пытаюсь никого впечатлить и определенно не рвусь стать членом группы, в которой меня не жалуют.

Ее жизнь, ее индивидуальность строились на этом принципе. И она не могла пренебречь им сейчас.

Клара выключила аудиокнигу.

– Это нормально – желать быть частью чего-то. В этом мире много разных мест и различных людей, которые заставляют тебя стремиться к этому.

– Ты не понимаешь.

Где бы Наоми ни оказалась, ей всегда приходилось что-то доказывать. Каждое учебное заведение, в котором ей хотелось работать, требовало, чтобы она плясала под их дудку. Каждый репортер, который брал у нее интервью, хотел, чтобы Наоми отвечала его стереотипам.

Клара потянулась и сжала руку Наоми.

– Да, но я хочу понять.

– Моя мама из квакеров[12]12
  Члены христианской религиозной секты (в Англии, США), отвергающей церковные обряды.


[Закрыть], – сказала Наоми, с трудом веря, что ввязывается во все это.

– О.

– Не знаю, как много ты знаешь об иудаизме…

– Немного, если честно, – отозвалась Клара.

– По законам реформистского иудаизма ребенок межрелигиозной пары считается евреем, если один из родителей – еврей. Поскольку мой отец – еврей, то и растили меня согласно еврейским традициям, так что реформистский иудаизм позволяет называть меня еврейкой.

– Конечно, позволяет.

– Вот именно. Я получила еврейское образование, у меня были бат-мицва и все, что к этому прилагается. Конечно, не было такого, чтобы я появилась в синагоге и кто-то спросил меня: «О, а твоя мать – еврейка?». Тем не менее я всегда чувствовала себя изгоем.

Клара понимающе кивнула.

– А сейчас ты чувствуешь себя изгоем уже в другом отношении.

– Да. – Этот ответ тянул на «приуменьшение года». – Я выросла, стесненная уставом своей веры, понимая, что в глазах многих евреев не являюсь частью их общины. А если учесть, что эта самая община постоянно отрицает понятие бисексуальности…

Сколько раз ей говорили: «Определись уже!» или «Перестань находить отговорки, ты – просто шлюха!..» Последняя фраза обладала особым очарованием благодаря заключенному в ней сексизму.

– Плюс работа в секс-индустрии. – Люди просто обожали эту тему. – Прибавь к этому мой внешний вид – и вуаля! Вся моя личность либо недопустима, либо нежелательна. Это… просто выматывает.

Она устала постоянно бороться за свою честь, за право быть собой. Все эти бесконечные отказы и упреки ей уже просто осточертели.

– Я устала.

Клара напоследок сжала ее пальцы и сразу убрала руку, словно понимала, что Наоми не нуждается ни в чьих советах и не станет терпеть чрезмерные проявления нежности или жалости.

– Я и без Итана смогу исследовать свою связь с иудаизмом. Он не единственный источник религиозных знаний. – Напротив, создавалось ощущение, что его интерпретация религии выходит за пределы традиции. – Слышала бы ты, как он говорит о Боге и вере, Клара. Это другое. Или другое для меня. В его голосе такое почтение. Для него это не только призыв следовать нормам и соблюдать обряды. Он словно открывает секреты Вселенной или что-то в этом духе. Он живет и дышит иудаизмом. И если он вдруг узнает о моей матери, то, мне кажется, я не изменюсь в его глазах, но…

– Никогда не знаешь наверняка, – закончила Клара. – Я понимаю тебя. Кофейня прямо и налево. И, эй, обещаю не упоминать твою влюбленность и религиозные исследования. Но… думаю, ты сама должна сказать ему об этом при удобном случае.

Наоми вздохнула. Ей уже вечность никто не давал советов, и вот теперь она получала уроки храбрости от богатенькой девчонки. Либо Наоми и впрямь размякла, либо Клара выработала стойкий характер и устойчивость к пустым угрозам. И то и другое наводило ужас.

Наоми заехала на парковку, но не торопилась открывать двери.

– Просто придерживайся темы пиара. Прошу тебя.

Клара подалась вперед и поцеловала ее в щеку, после чего вышла из машины.

– По рукам. Мой рот на замке. Разговоры строго по делу. Только о бизнесе.

– Хватит говорить дежурными фразочками, – потребовала Наоми, закрывая дверь.

Застаревшая боль шевельнулась внутри, гневно отзываясь на дискомфорт. Шансы того, что эта встреча не закончится катастрофой, были близки к нулю.

Глава 8

Наоми потребовалось менее сорока восьми часов, чтобы реализовать план по захвату исполнительного совета.

– Извини за задержку, – сказала она, позвонив, чтобы договориться о встрече Итана и ее подруги Клары в кофейне на Силвер-Лейк. Ну уж если это считается медленным, то страшно представить, что в ее понимании «быстро».

Когда он пришел, две женщины – полные противоположности друг друга – уже сидели за столиком в углу. На Наоми был строгий костюм и помада, превратившая ее губы в подобие стоп-сигнала. Клара же, напротив, была в милом белом платье, и на ее лице играла такая же милая улыбка.

– Итан, познакомься, это Клара – один из моих партнеров. Раньше она занималась пиаром, а сейчас руководит рекламой «Бесстыжих», – сказала Наоми шутливым тоном. Затем, переведя взгляд на Клару, продолжила: – Она проявит исключительный профессионализм и не будет отклоняться от предмета своей узкой специализации.

– Приятно познакомиться, – Итан протянул руку Кларе, сделав вид, что не замечает напряжения между подругами. – Я очень ценю твою помощь.

– Не стоит благодарности. – Клара слегка ущипнула Наоми. – Уж мне-то как приятно увидеть мужчину, о котором Наоми болтает без умолку.

На лице Итана застыла улыбка, пока Наоми громко не откашлялась.

– Я схожу за напитками, – объявила она. – Итан, чего желаешь?

– Зеленый чай, пожалуйста.

Наоми кивнула и удалилась, не узнав заказ подруги. Либо она уже знала, либо Клара останется без напитка.

– Что ж, – начала Клара, открывая записную книжку, – не мог бы ты рассказать о трудностях, которые испытывает твоя синагога?

– Конечно. – Итан занял свое место. – Ну, когда я стал раввином чуть более года назад, община уже уменьшалась с динамикой по двадцать процентов прихожан каждый год. С тех пор как я появился в Бет Элохим, процесс замедлился, но мне не под силу кардинально изменить положение вещей, используя традиционные методы и рекламируя наш курс по введению в иудаизм в местных объявлениях.

– Понятно. – Клара набросала пару заметок. – Дай угадаю: они ждут от тебя быстрого результата?

– Мягко сказано. – Синагоге не хватало финансирования. – Совет твердо заявил, что если я не продемонстрирую значительный прирост в следующие полгода, то они начнут искать зданию потенциальных покупателей. – Итан не стал упоминать, что последняя перепалка с Джонатаном, скорее всего, приблизила эту дату.

Клара кивнула.

– И ты решил, что лучше ориентироваться на нерелигиозную часть населения, чем пытаться привлечь людей?

– Именно. Во-первых, мне кажется неправильным переманивать прихожан других городских синагог; во-вторых, так я проиграю. Мы и близко не обладаем ресурсами, которые есть у Эндмор Бульвар.

В детстве Итан посещал эту синагогу. Внутренняя отделка их храма была просто невероятна, а прихожане исчислялись в тысячах. Если он будет вкалывать, то, возможно, ему улыбнется удача и он достигнет подобных результатов лет через двадцать.

– Привлечение нерелигиозных евреев – задачка не из легких, но я уверен, что это наш единственный шанс, – продолжил Итан. – Синагогам по всей стране с трудом удается привлечь внимание молодых людей, но нашей синагоге приходится особенно сложно, потому что нынешний состав привлекает противоположную аудиторию. Я решил, что нам надо изменить подход, чтобы заинтересовать людей до шестидесяти, поэтому занялся поиском современных специалистов и встретил Наоми.

– Суровые времена требуют решительных мер. – Наоми поставила на стол три напитка: чай для Итана и два холодных кофе – и пододвинула к Кларе стакан с многозначительным и угрожающим взглядом.

– Что ж, – Клара слегка подалась вперед и сделала глоток, – надо сказать, вы – отличная команда. Итан, ты же раньше что-то преподавал? Химию, кажется?

– Физику, – поправил он, в то время как Наоми, сидя спиной к стене со скрещенными на груди руками, не реагировала на явные подколы подруги и сканировала кофейню взглядом, словно была самим Тони Сопрано.

– А, да, точно. – Клара, мурча под нос, нависла над своим стаканом. – В общем, я уверена, что нам надо поработать с прессой. – Если не возражаешь, я скажу прямо, – она повернулась к Итану. – Ты – очень интересный экземпляр для прессы.

Наоми поперхнулась своим напитком, а Итан, пытаясь скрыть смущение, спрятался за своим стаканом.

– Знаете, – размышляла Клара, постукивая ручкой по столу, – думаю, именно с этого я и начну. Презентую ваши биографии и интервью. Главный лос-андежелесский журнал как раз готовит список самых сексуальных холостяков. У тебя ведь никого нет?

– Клара! – резко вмешалась Наоми.

– Что? – дернув плечом, Клара изобразила саму невинность. – Я просто уточняю, чтобы понимать, как вести повествование.

Наоми так стиснула свой стакан, что у нее побелели костяшки.

– Сосредоточься на синагоге и семинарах.

Бо́льшую часть жизни Итан провел в окружении властных женщин, но Наоми с Кларой казались ему самой пугающей парочкой, которую он только встречал. Во многом это объяснялось тем, что девушки словно вели приватную беседу прямо у него на глазах. Как будто он смотрел теннисный матч с высокими ставками, только в качестве ракеток использовались едва уловимые движения бровей и губ.

Из них получился бы убийственный дуэт аферисток – не то чтобы он на что-то намекал, но…

– Так и быть. – Клара перевернула страницу. – Какой вид рекламы вы уже использовали?

Итан поерзал на месте.

– Ну, я сделал рассылку членам дискуссионного форума, опубликовал расписание семинаров на сайте и заодно связался с молодежным движением «Гилель» Калифорнийского университета.

Конечно, этого было недостаточно, но в перерывах между исполнением повседневных обязанностей и всеми этими нововведениями у него оставалось не так уж много времени на продвижение, и было удивительно, что он вообще что-то успевал.

Клара сделала еще пару записей.

– Значит, ты не связывался ни с кем из прессы?

Он вынул свой стакан из картонного подноса.

– Пока нет. Думаешь, стоит?

Наоми усмехнулась.

– Может, я уже и не обладаю былой коварной привлекательностью – так уж бизнес влияет на девушку, – но уверена, что статья о партнерстве работника секс-индустрии и раввина сто́ит колонки на шестой странице.

Итан сделал глоток чая. Слышать, как она говорит об этом вот так, прямо… было слишком. Он был полностью на стороне Наоми и поддерживал их проект, но он не настолько наивен, чтобы думать, что пользователи Сети отреагируют на новость нейтрально.

– Ты нервничаешь из-за возможной реакции совета, если пресса вдруг привлечет слишком много внимания, – сказала Наоми, считав выражение его лица.

Это было далеко не все. Больше всего на свете он не хотел, чтобы Наоми подверглась критике за то, что преподает у него в синагоге, вместо того чтобы устроиться в любое другое учебное заведение. Однако он также осознавал, что последнее, в чем нуждается Наоми, – это его защита.

– Совет тревожат наше сотрудничество и тематика нашей программы, но они понимают, как важно, чтобы наша община стала более разносторонней. Я уже и так рискнул, когда решил проводить семинары. Реклама просто удвоит риск.

Наоми подалась вперед, направляя всю силу своего взгляда на него.

– Мне кажется или ты сомневаешься?

Итан старался соответствовать серьезности ее тона, огню, от которого на ее щеках вспыхивал румянец, когда она поджимала губы.

– Я уверен.

Только Наоми могла требовать от всех абсолютной честности, не давая ничего взамен.

С тех пор как он встретил ее, Итан пытался понемногу пробить ее броню, но, как только они оказывались на людях, все возвращалось на круги своя. Этот спуск по склону к дружбе нередко служил эффективным сдерживающим фактором, но Итан был ученым и раввином. Его жизнь была сосредоточена на том, чтобы задавать сложные вопросы, а не надеяться на легкие ответы.

И тем не менее сейчас он обливался потом.

– Пойду закажу стакан воды. Чего-нибудь желаете? – Итан резко вскочил на ноги, желая сбежать от напряжения, которое царило за столом. Его нога задела ножку стола, и холодный кофе плеснул Наоми прямо на грудь.

Она отскочила, с нее стекала вода; огромное пятно расцвело на ранее белой майке.

Итан закрыл глаза.

Одно дело, когда его неуклюжесть портит его собственные вещи, но совсем другое – когда это касается одежды Наоми.

– Мне так жаль! Я сейчас принесу салфетки.

Видели бы его сейчас приятели из колледжа, которые когда-то называли Итана ловеласом. Про него можно было бы сказать: что ни сунется, то оступится. Итан выхватил стопку салфеток из одного из тех кошмарных держателей, созданных будто специально, чтобы удерживать бумагу в плену.

Но, когда он вернулся к столику, Наоми уже нигде не было.

– Она отошла в уборную, чтобы привести себя в порядок, – сказала Клара мягким тоном, который ясно давал понять, что на его лице написано смущение.

Итан потер пальцами виски. У него начинала болеть голова.

– Ужасно себя чувствую. – Он и без того не понимал, как вести себя с Наоми. И случившееся было нужно ему меньше всего.

– Не зацикливайся на этом, – пыталась приободрить его Клара. – Это была случайность. К тому же это Лос-Анджелес. Здесь у каждой женщины, знающей себе цену, есть как минимум четыре запасных наряда в машине. С ней все будет в порядке.

Итан засомневался. У Наоми не было ни единой причины давать ему второй шанс.

– Я уже и так по уши в долгах перед ней, и с каждой новой встречей ресурсов становится все меньше. Такими темпами я никогда не выйду в плюс.

Клара забрала у него салфетки и принялась вытирать ими стол.

– Такое со всеми случается при виде Наоми, и ей это очень льстит. Этим она напоминает дряхлого, израненного генерала.

Итан оставил попытки очистить стол.

Губы Клары дрогнули в улыбке.

– Ладно, ладно. Конечно, не внешне. Больше эмоционально. Наоми так долго существовала в режиме выживания, что уже просто не умеет иначе. Она как будто постоянно сканирует себя на предмет слабости. Пытается избавиться от нее голыми руками. Здравомыслие Наоми настолько сильно, что даже опасно. К тому же она считает, что чувство самосохранения может служить оправданием любых поступков.

Итан собрал мокрые салфетки и выкинул их в ближайшую урну.

– Кажется, ты много о ней знаешь.

– Ну, я одна из немногих, кому она позволяет себя любить.

В груди Итана невольно расцвела зависть. Он указал рукой в сторону бара.

– Мне, наверно, стоит заказать ей другой кофе, пока она не вернулась. Взамен того, что я разлил.

Он сделал заказ, но, обернувшись, обнаружил Клару прямо позади себя.

– Знаешь, она сейчас не в отношениях.

– Э-э-э… хм, круто! То есть хорошо. Нет, не хорошо. Скорее, нормально. Прекрасно. – Просто заткнись, Итан.

– Пригласи ее на свидание. – Клара одарила его очередной лучезарной улыбкой.

– Уверен, она не захочет связываться с кем-то вроде меня. Она знает себе цену. Я с трудом общаюсь с ней по делу, не говоря уже о том, чтобы зацепить ее как мужчина. – Он протянул наличные, чтобы расплатиться за кофе.

Клара скрестила руки.

– С чего ты взял?

– Да брось. – Итан забрал кофе со стойки. – Сама мысль о том, что Наоми Грант может пойти со мной на свидание, смехотворна. – Хочет он того или нет, но с кем бы он ни решил встречаться, его работа всегда будет давить на этого человека. И пусть они знакомы всего пару недель, Итан понимал, что Наоми невозможно заставить делать то, чего она не хочет.

– Я что-то пропустила?

Итан повернулся и увидел, что позади него стоит Наоми в одном только блейзере с испачканной майкой в руках. Единственная пуговица, застегнутая на уровне пупка, соединяла его полы. Стоило Итану на секунду залюбоваться изгибом ее груди, как биение его сердца отдалось в горле. Он с трудом отвел взгляд.

Клара же не растерялась и быстро подала голос:

– Ничего особенного. Я просто сообщила Итану, что отправлю первый пресс-релиз уже сегодня.

Итан наивно понадеялся, что Наоми не услышала последний комментарий, который он адресовал Кларе. Даже если она поддержит его в том, что идея романтических отношений между ними абсурдна, ему больше нравилось, когда они оба притворялись, что их нелепый флирт может к чему-то привести.

– Это мне? – Наоми забрала напиток из ослабевшей хватки Итана и опустилась на стул, не обращая внимания на то, что все посетители кофейни, включая Итана, не могут отвести от нее глаз.

Если он переживет остаток семинарского курса, это будет чудом.