Текст книги "Ночная бабочка"

Глава 23

– Право, cherie, ты выбрала неудачное время, – мягко сказал Рауль, обращаясь к Кайле, но не спуская глаз с Брета. – Можно ли оказывать столько внимания слугам, когда другие гости истосковались по тебе? Пожалуйста, возвращайся домой. Мадемуазель Дюфур обыскалась тебя.

Брет не смотрел на Кайлу, однако нисколько не удивился, услышав ее слова:

– Нет. Я хочу остаться здесь, Рауль.

Очевидно, Ренардо не привык, чтобы ему перечили. Чертыхнувшись по-французски, он жестом показал слуге, чтобы тот увел ее с площадки. Кайлу увели, несмотря на ее протесты.

Брет проводил ее взглядом, при этом его лицо явно выразило удивление. Рауль Ренардо шагнул к Брету и чопорно поклонился:

– Выбор оружия за вами, мсье. Назовите время и место.

– Не будь дураком, Ренардо. Ты поступаешь слишком легкомысленно.

Ренардо чуть прищурил глаза и пожал плечами:

– Как бы там ни было, я вызываю вас на дуэль. Вы отказываетесь?

– Нет.

– Очень хорошо. Я пришлю вам своих секундантов. – Он снова церемонно поклонился, затем перевел взгляд с Брета на Годфри и, повернувшись на пятках, зашагал прочь.

На площадке стало тихо, музыка доносилась лишь из дома за дубовой рощей – звучащая мелодия вальса казалась совсем неуместной в этот драматический момент. Люди медленно расходились. Брет взглянул на Годфри:

– Она, как я вижу, не теряет времени даром.

Годфри шел за Бретом, который решил не идти в дом, где Кайла наверняка высказывала Раулю свое возмущение. Проклятие! Брет никак не ожидал встретить ее здесь. Он и сам не оказался бы в этом доме, если бы ему не сообщили, что на вечере будет Ренардо. А сейчас, когда выяснилось, что Кайла с ним помолвлена, дуэль становится проблемой, поскольку она подумает, что он убил ее жениха из-за ревности, а не потому, что тот отъявленный негодяй и предатель.

– Ты еще не решил?

Брет посмотрел на Годфри:

– Ты о чем?

– Не решил сказать ей, почему должен убить человека, за которого она хочет выйти замуж?

– Ты бываешь порой весьма проницательным, – кисло заметил Брет.

– Ты мне уже говорил об этом.

– Наверное… Да, пожалуй, я скажу ей, если она позволит к ней приблизиться.

Годфри улыбнулся:

– Позволит. Готов биться об заклад.

Тьма стала густой и плотной, когда они покидали дом французского консула. Брет явственно слышал за собой чьи-то шаги. Ему не надо было поворачиваться к Годфри, чтобы удостовериться, что его друг их тоже слышал, – Годфри отличался удивительно тонким слухом. Он унаследовал его от предков, развил и усовершенствовал, живя в прерии, и никакая учеба в английском колледже не могла вытравить из него эту способность, которая не один раз спасала обоим жизнь.

Используя отработанный прием, Брет и Годфри одновременно разошлись, как только свернули за угол, и оказались вне поля зрения преследователя. Оба затаились. Шаги мужчины, потерявшего их из виду, стали громче и чаще. Едва незнакомец прошел мимо Годфри, как тот с поразительным для его габаритов проворством метнулся к нему, одной ручищей зажал ему рот, другой обхватил горло.

Брет выхватил из сапога нож и наставил его таким образом, чтобы слабый свет от фонаря на противоположной стороне переулка упал на острое лезвие.

– А теперь, приятель, – приглушенно сказал Брет, видя ужас в глазах незнакомца, – ты расскажешь мне все, что я хочу знать…

Была поздняя ночь, и в доме наконец наступила тишина. Кайла лежала в постели, все еще не в силах успокоиться и справиться с нервной дрожью. Брет здесь, в Новом Орлеане? Господи, каким образом он отыскал ее? И зачем? Он был безразличен к ней шесть месяцев назад, неужто воспылал желанием сейчас?

Впрочем, это не столь важно, потому что она не желает его видеть. Он жестоко ее обидел, обошелся с ней как с бездушной куклой. Она не позволит больше играть собой… Однако по какой-то необъяснимой причине Кайле вдруг вспомнилось, каким нежным и деликатным был Брет, когда вырвал ее из лап Нортуика, с каким терпением подавал ей воду, протирал влажным полотенцем лоб. Тогда он совсем не был похож на прежнего Брета, каким он был, когда они встретились. Впрочем, чему здесь удивляться? Он просто хамелеон, то и дело менялся у нее на глазах и в мгновение ока из нежного и деликатного любовника мог превратиться в грубого и порочного типа.

Нет. Она не может рисковать. И не станет. Тогда почему она не перестает думать о нем? Она выйдет замуж за Рауля. Да, она поспешит с замужеством, пока не передумала, и после этого ей не надо будет думать о Брете. Рауль по крайней мере был последовательным, несколько утомительным, но не жестоким и не таким непреклонным, как Брет.

Кайла перебирала возможные варианты, ворочалась с боку на бок, смотрела невидящим взором на тень растущего во дворе дерева, которая падала на стену. Фонари в саду из соображений безопасности горели всю ночь, иногда мешая ей спать. Сейчас Кайла была им рада, поскольку поднялся ветер, зашуршал в ставнях, раздул шторы, и ей вдруг стало не по себе.

Кайла забылась беспокойным сном, когда первые капли дождя застучали по оконному стеклу.

Она проснулась от того, что кто-то зажал ей рот. Кайла в ужасе забилась, пытаясь освободиться.

– Молчи и не шуми, – услышала она над ухом знакомый голос, – и я отпущу тебя. Будешь благоразумной?

Брет. Ну конечно. Ведь она ждала его, знала, что это должно случиться. Глядя на его темный силуэт, Кайла кивнула. Он медленно убрал руку, и Кайла села, раздраженно убирая с глаз волосы.

– Что ты здесь делаешь?

– Я рад тебя видеть, дорогая. – В полутьме она разглядела его насмешливую улыбку, и это еще больше ее рассердило, в особенности когда он опустился рядом с ней на кровать и она почувствовала тепло его тела. Это сразу напомнило ей о тех сладостных мгновениях, которые она изо всех сил пыталась забыть.

– Ну да, ты просто пришел сказать, что рад меня видеть, – саркастически проговорила Кайла, чуть понизив голос по знаку Брета. – Не надо! Оставь меня в покое – и все! Или ты не видишь, что теперь я счастлива?

– Разве? – слегка пожал плечами Брет. – В таком случае тебе вряд ли придется по душе моя новость. Твой любимый сообщил тебе, что он вызвал меня на дуэль?

Кайла ошеломленно уставилась на Брета, но в полутьме не могла рассмотреть выражения его лица.

– Н-нет… Не говорил… Вызвал на дуэль?

– Ты очень сообразительна сегодня. Да, именно так.

– И ты… будешь драться? Ах, Брет! Не надо! Прощу тебя, не убивай Рауля!

– А ты опечалилась бы, если бы он убил меня? Или если бы я убил его? Что тебя опечалило бы больше? Скажи мне. Разумеется, я спрашиваю об этом из простого любопытства.

– Обещай, что не убьешь его… Я не смогу жить с сознанием, что стала причиной чьей-то смерти… после того, что произошло в Лондоне…

– Как будто Нортуик не заслужил своей участи! Но не надрывай свое сердце ненужными сожалениями. Если говорить честно, я вознамерился убить Рауля Ренардо еще несколько месяцев назад, хотя вплоть до нынешнего вечера не был абсолютно уверен в том, какую роль он сыграл в этой истории.

– Господи, да ты безумец! – Она оттолкнула его руку, когда он прикрыл ей рот, и покачала головой. – Я не стану шуметь, – прошептала Кайла, – но зачем ты это делаешь? За что ты хочешь его убить?

– У меня есть свои причины, и они не имеют никакого отношения к тебе. Так что не слишком обольщайся. – В его голосе послышалась хрипотца, когда он провел пальцем по ее плечу и распущенным волосам. – Хотя я и готов убить одного-двух негодяев ради тебя.

– Теперь я точно вижу, что ты сошел с ума. – Кайла снова оттолкнула его руку, почувствовав дрожь в теле от его прикосновения. Как он этого добивается? Стоит ему лишь коснуться ее, и она начинает плавиться, будто воск под солнцем. – Кстати, как ты сюда проник?

– Пусть и с опозданием, но все же проявила любопытство… По дереву взобрался на балкон, а далее нужно было лишь определить, какая из комнат твоя. Мне повезло. Никто, кроме тебя, не проснулся, а я и хотел разбудить только тебя… Вероломная малышка Кайла, почему ты сбежала?

Он с обычной бесцеремонностью запустил руку в ее волосы и прижал голову к своей груди. Вырываясь, Кайла встретилась взглядом с его глазами и увидела в них гнев, несмотря на его небрежный тон.

– А чему ты удивляешься? Ты решил выдать меня за первого встречного, лишь бы он согласился принять бывший в употреблении товар, если ему хорошо заплатят.

– Да. Я намеревался заплатить ему гораздо больше той суммы, какую ты стоишь.

Кайла задохнулась от гнева и попыталась оттолкнуть его руку, но это ей не удалось.

– Гадкий, злобный выродок, будь ты проклят!

– Ты не первая проклинаешь меня. – Он провел большим пальцем по ее подбородку, затем прикоснулся к шее. – Но ты самая стойкая. Вначале меня это раздражало, затем удивляло. Нужно сказать, настроение у меня тогда было не самое лучшее.

– Какое несчастье. – Кайла сглотнула, когда его пальцы стали ласкать ее шею. Она смотрела на его лицо, которое находилось в тени, и лишь слабые отсветы падали на него, когда дерево качалось под все усиливающимися порывами ветра. Вдалеке прогремел гром, и на короткий миг вспышка молнии осветила комнату. И тогда Кайла поняла по лицу Брета, что им владел гнев. Да, гнев! Но почему? Потому что она отказала ему в праве управлять ее жизнью? Будь он проклят!

Неожиданно для Брета Кайла обеими руками толкнула его в грудь. Он убрал руки с ее шеи, обнял за плечи, но Кайла вырвалась и ударила бы его по щеке, если бы он не успел схватить ее за руку. Брет завел Кайле руки за спину, толкнул на кровать и придавил своим телом.

– О нет, – сказал он тихо. – У меня нет желания позволить тебе снова залепить мне пощечину. Ты весьма склонна к опрометчивым поступкам, душа моя, и когда-нибудь попадешь в беду.

Кайла едва могла дышать под тяжестью его тела, вдавившего ее в матрац. Ею владели гнев и отчаяние. Она продолжала извиваться, задыхаясь и хватая ртом воздух, и в этот момент ненавидела его всей душой.

– Я ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу, Брет Бэннинг! – Эти слова прорывались сквозь рыдания, которые сотрясали Кайлу. – Ты обманщик, мошенник, прохвост, ты только притворяешься герцогом, а на самом деле ты полукровка, помесь дикаря с американкой!

Она почувствовала, как центр тяжести его тела сместился – Брет слегка приподнялся и, прищурив глаза, сказал с насмешливой улыбкой:

– Ты так это говоришь, словно хочешь уязвить меня, дорогая. Увы, меня это нисколько не трогает. Я скорее американец, чем англичанин, и сожалею, что не могу назвать себя команчи. К несчастью, моя мать происходит из испанских gachupines, которые еще более надменны, чем англичане. Вполне естественно, что я унаследовал английскую непогрешимость и испанскую надменность.

– Ты хочешь сказать – жестокость. – Кайла снова попыталась освободиться, но тщетно. – Отпусти меня, Брет. Будь ты проклят, отпусти меня, или я стану кричать до тех пор, пока сюда не придут и не убьют тебя!

Брет тихо засмеялся:

– Если бы ты хотела закричать, ты сделала бы это сразу, как только увидела меня. Мне кажется, тебе это нравится, ты хотела, чтобы я пришел, несмотря на все слова о ненависти ко мне.

Кайла снова попыталась вырваться и сквозь рыдания проговорила:

– Я действительно тебя ненавижу! Видит Бог, как я тебя ненавижу, Брет Бэннинг!

– В самом деле? Покажи. Покажи, насколько сильно ты меня ненавидишь, моя светловолосая цыганка и танцовщица… Ты многому научилась с того дня, как я видел твой танец в Англии. Ты танцуешь для своего нового любовника? Танцуешь для Рауля в тонкой ночной рубашке, как эта? Неудивительно, что он преисполнен решимости удержать тебя, даже убить меня из-за угла вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу на дуэли… Нет, нет, душа моя, даже не пытайся!

Голос его стал суровым, когда Кайле удалось высвободить руку и неожиданно ударить его. Однако едва она открыла рот, чтобы закричать, он запечатал его поцелуем, который трудно было назвать нежным. Удерживая ее голову, он терзал своим ртом ее губы. Его язык прорвался внутрь, а рука добралась до груди. Как Кайла ни сопротивлялась, Брет сжал сосок пальцами и стал играть им. О Господи, что он делает?

Кайла почувствовала, что его руки блуждают по всему ее телу, пальцы ласкают не только груди, но и живот, гладят бедра. У нее перехватило дыхание, она стала жадно хватать ртом воздух и поняла, что Брет целует ее уже не в губы, а в груди.

– Брет… зачем… ну зачем ты это делаешь? Перестань, я не хочу… я не…

Кайла ахнула и оборвала фразу, потому что его рука соскользнула с живота и легла между ног. Ласка оказалась такой нежной и желанной, что Кайла приподнялась навстречу, а его пальцы вошли в нее. Новый поцелуй заглушил то ли ропот протеста, то ли вскрик восторга, в то время как его пальцы не переставая двигались, вызывая дрожь сладострастия.

Словно откуда-то со стороны Кайла услышала собственные стоны, проклятия по адресу Брета и его тихий смех:

– Ну что, продолжай и впредь меня ненавидеть так, как ненавидишь в эту минуту…

– О-о-о… – Как бы ни хотелось Кайле остаться холодной и сдержанной, это было выше ее сил. Она понимала это даже в тот момент, когда на нее одна за другой накатывали волны наслаждения. Кайла отдалась всепоглощающему экстазу, содрогаясь всем телом, рыдая и повторяя имя Брета, которое звучало как заклинание, и в нем было что-то и от надежды, и от отчаяния.

Раздался оглушительный удар грома, и показалось, что содрогнулся весь дом. Было такое ощущение, будто все происходит во сне. При свете молнии Кайла увидела лицо Брета в тот момент, когда он входил в нее. Он двигался медленно и равномерно, а ее тело предательски устремлялось ему навстречу, чтобы принять его. Похоже, этот мужчина с серебристыми глазами, который снится ей по ночам, имеет дьявольскую власть над ней.

– Обними меня ногами, – хриплым шепотом попросил он.

Кайла обвила ногами его стройную талию и обняла руками за шею, чтобы почувствовать его глубоко в себе. И в этот момент ей стало ясно: что бы ни произошло потом, она не должна его потерять.

Брет задвигался в ней, все ускоряя ритм, и это продолжалось до тех пор, пока она не впала в сладостное забытье.

Глава 24

После дождя воздух был прозрачен и свеж, каменный пол террасы очистился от пыли. Несколько сбитых грозой сучьев и веток слуги успели убрать к тому времени, когда Кайла вышла на террасу. В это утро она чувствовала себя утомленной, веки были налиты тяжестью. Заметно ли это со стороны? Можно ли догадаться, что большую часть ночи она провела с мужчиной? Уже начало рассветать, когда Брет, поцеловав ее на прощание, удалился тем же путем, каким и пришел, – через окно.

Было поздно, миновал час завтрака, но Кайла не вставала до тех пор, пока Тэнси не открыла ставни. Молодая горничная посмотрела на нее с явным любопытством, однако ничего не сказала – даже тогда, когда обнаружила порванную ночную рубашку, брошенную рядом с кроватью.

Господи, о чем она думала? Кайла приложила руку ко лбу и нахмурилась. Ровным счетом ничего не изменилось, просто она снова оказалась одураченной, хотя клялась, что и близко не подпустит к себе Брета. Не было никаких обещаний, никаких слов любви, лишь неистовое слияние их тел. Как теперь она выйдет замуж за Рауля? Неужели она оказалась настолько глупой, что решила, будто Брет относится к ней как-то иначе, не как к обычной любовнице? Разве он не дал понять тогда, в Англии, что не хочет ее? Господи, да он даже пытался сбагрить ее своему другу! Поистине, надо быть настоящей дурой, чтобы снова позволить так обмануть себя.

– Госпожа, к вам гость.

Кайла слегка вздрогнула, ибо была настолько погружена в свои мысли, что не слышала, как подошла Тэнси.

– Мсье Бэннинг, герцог Уолвертонский. Ой, госпожа, герцог. Он хочет вас видеть… Сказать ему, чтобы подождал на террасе?

Брет – и так скоро… Господи, она совсем не готова, не знает, что сказать – что она должна сказать.

– Да, проведи его на террасу, пожалуйста… И принеси кофе.

«Я нервничаю, словно какая-нибудь глупая девчонка», – урезонивала себя Кайла, но трудно чувствовать себя иначе после такой ночи. Как он поведет себя? Улыбнется ленивой насмешливой улыбкой, которая так сердила ее? Или будет таким, каким был последние несколько недель в Англии, – нежным и внимательным… что явилось прелюдией к окончательному предательству? Как можно доверять человеку, который так поступает?

Несмотря на все эти мысли, Кайла сумела взять себя в руки и появилась на террасе спокойная и строгая. Лучи солнца пробивались сквозь ветви дуба и вспыхивали в черных волосах Брета, унаследованных от его испанских предков. Возможно, слухи, что его мать была американской аборигенкой, не так далеки от истины. Тогда эта часть страны называлась Новой Испанией и принадлежала вначале испанцам, а затем – французам.

– Вы выглядите утомленной, – сказал Брет, идя к ней навстречу, и в глазах его сверкнули озорные искорки. – Вы плохо спали, мисс Ван Влит? – осведомился он, нагибаясь, чтобы поцеловать протянутую руку Кайлы.

Она сердито отдернула руку, несколько озадаченная его игривым тоном.

– Ночь была беспокойной. Гроза…

– Ах да, конечно, гроза. – Брет выглядел неотразимо в белоснежной рубашке и элегантном галстуке. Костюм идеально облегал его фигуру, обут он был в высокие – до колен – сапоги. Для чего он пришел сегодня, когда она так растревожена всем произошедшим этой ночью? Брет стоял совсем рядом, Кайла почти ощущала исходящее от него тепло. Затем отошел, принимая из рук слуги чашку с дымящимся кофе, и молча смотрел на Кайлу, пока они не остались одни. – Я думаю, вы удивляетесь, зачем я пришел.

Кайла откашлялась и, перебирая пальцами складки шали, произнесла:

– Да, честно говоря, я удивилась, что вы решились прийти после произошедшего у шевалье Тузака вчера вечером. Речь пойдет о моем женихе, мсье Ренардо?

Брет прищурился:

– В общем – да. Когда мы виделись последний раз, я не стал говорить о некоторых вещах, которые могут быть вам интересны.

– Вот как? – Кайла недрогнувшей рукой взяла чашку с кофе. – Что же именно может быть мне интересно, мистер Бэннинг?

Она сознательно опустила его титул и заметила искру удивления в его глазах. Брет сухо сказал:

– Вас, похоже, нисколько не удивило, что я знаю его. Вы не могли бы мне сказать – почему?

Вопрос застал Кайлу врасплох, она нахмурилась и сделала глоток кофе, чтобы выиграть время.

– Наверное, потому, что у Рауля множество деловых партнеров. И вообще я не задумывалась, знает он вас или нет. Надеюсь, вы уладили это смехотворное недоразумение, и вы пришли сказать мне, что дуэли не будет.

– Да, вполне уладили. – Брет поставил чашку, и выражение безмятежности слетело с его лица. – Черт побери, скажи мне правду, Кайла, не уклоняйся от ответа. Что тебе известно о делах Ренардо? – – Даже не могу понять, почему ты вдруг решил, будто я что-либо об этом знаю. – Она со стуком поставила чашку на столик и подняла на Брета глаза. – Ты здесь гость. Не устраивай сцен, иначе тебя могут выпроводить вон. Что еще я могу знать о его делах, кроме того, что он ввозит товары из Франции и Испании? И почему это тебе так важно?

– Потому что меня интересуют вещи, которые имеют отношение ко мне и моей собственности. Может показаться странным, но в тот день, когда ты появилась на пороге моего дома в Лондоне и заявила права на наследство Эдварда Ривертона, я обнаружил, что весьма важные для меня документы выкрадены и проданы Нортуику – человеку, одержимому тобой. А сейчас здесь, в Новом Орлеане, я узнаю, что ты помолвлена с человеком, который в первую очередь виновен в краже этих документов. Связь совершенно очевидна, ты не находишь?

Кайла ошеломленно уставилась на Брета:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Думаю, что понимаешь.

Он сказал это мягко, но твердо, и в его словах не было и тени насмешки. Ничего, кроме уверенности. Кайла ощетинилась:

– Мне позвать слугу, чтобы тебя проводили, или сам найдешь выход?

– Я сам нашел дорогу сюда, найду и обратно.

Кайла почувствовала озноб и запахнулась в шаль.

– До свидания, сэр.

– О нет, любимая, ты так легко не отделаешься. Я уйду тогда, когда получу ответы на интересующие меня вопросы. Будь благоразумна и ответь: ты в сговоре с Ренардо?

– Нет! Ты удовлетворен? Я никогда не видела его до того момента, как оказалась на борту корабля, который направлялся в Новый Орлеан. И даже если бы я его знала, то никогда не вступила бы с ним в сговор! Все, чего я хотела, – это получить наследство, которое по закону принадлежит моей матери. Она была замужем за твоим кузеном, веришь ты этому или нет. И по закону должна была оставаться с ним, хотя я и не понимаю, зачем ей нужен был такой трус, неспособный защитить жену от своих жадных и непорядочных родственников. Мне стыдно, что он был моим отцом, и я рада – да, рада! – что моя мать оказалась такой смелой и решительной… Я бы умерла или со мной случилось бы что-нибудь похуже, если бы она не проявила мужества! Мама пожертвовала всем ради меня… да, ради меня! Я, к несчастью, уже не могу сказать ей, как высоко оцениваю поступок, на который она решилась, чтобы спасти меня от такого чудовища, как Нортуик… Чтобы уберечь меня от того, что перенесла сама по вине моего трусливого отца…

Кайла разрыдалась и последние слова произносила хриплым шепотом, всхлипывая и задыхаясь. Брет слушал ее монолог молча, не прерывая, а когда она замолчала, тихо сказал:

– Я верю тебе, Кайла.

Вытерев слезы концом шали, Кайла откинулась на спинку стула и дрожащим голосом спросила:

– Веришь? Давно бы пора поверить…

– Да, вероятно. Но я всегда знал, что твоя мать была в законном браке с моим кузеном.

– И тем не менее никогда не признавал этого?! Ты мог вернуть ей доброе имя, люди узнали бы правду и…

– И что? Разве это изменит судьбу твоей матери? Заставит сплетников замолчать? Нет! Брак был признан недействительным. Я говорил тебе это. И я не лгал, сказав, что твой отец не оставил после себя никаких средств. Поверь, Кайла, ничего не изменилось бы, если бы вся эта грязь была вытащена на свет. Может быть, я и верил тебе с самого начала, но ты должна понять, что явилась не первой претенденткой на имение Эдварда. Большинство из них были его кредиторами, но приходили и такие, которые предъявляли фальшивые документы. Согласись, это чертовски раздражает.

– Значит, ты свалил меня в одну кучу со всеми остальными. Очень мило. В таком случае это оправдывает твое обращение со мной, твои угрозы и мой позор.

– Нет. Это не может служить оправданием, но я не собираюсь и выдумывать их. Я хотел тебя.

– Ясно.

– Думаю, что не очень ясно. Но я не поэтому пришел сюда утром и приходил вчера вечером.

– А почему?

– Потому что я хотел знать правду, хотел знать, правда ли то, о чем я думал все это время, Кайла…

– Что ж, надеюсь, ты выяснил то, что хотел. А теперь уходи. И, пожалуйста, больше не появляйся здесь! Я не хочу тебя видеть. Ты сломал мне жизнь, и лучше бы я никогда тебя не встречала! Уходи!

Кайла не могла смотреть на него, ей была невыносима мысль, что она безразлична ему, было страшно услышать слово «прощай». Легче сказать это первой. По крайней мере она сохранит остатки достоинства и гордости.

Когда Кайла подняла голову, Брета на террасе уже не было. Он ушел так тихо, что она не услышала. На столике остались пустые чашки… Кайла была на террасе одна. Ее душу переполняла безграничная боль. Внезапно молодая женщина подумала, что больше не сможет оставаться такой, какой была раньше. Она сидела не шевелясь, пока не появилась Эсме. Подойдя к маленькому фонтанчику в центре террасы, в котором плавали золотые рыбки, Кайла опустила руку в прохладную воду.

– Это приходил герцог? – спросила Эсме, подходя ближе. – Тот самый человек, который будет драться на дуэли с Раулем?

– Да.

– Значит, правда…

Кайла посмотрела на девушку и прочитала в ее глазах не осуждение, а скорее сочувствие.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, Эсме…

– Думаю, что знаешь, petite cousine. Об этом говорят слуги. Многие видели то, что произошло вчера у шевалье де Тузака. Моя горничная доложила мне, что этот герцог, этот Брет Бэннинг, с тебя глаз не спускал, когда ты танцевала, и было ясно, что он к тебе неравнодушен. И вот он приходит к нам на следующий день после того, как твой нареченный вызвал его на дуэль. Значит, все не так уж невероятно, как кажется.

– Меня поражает ход твоих мыслей, Эсме, – улыбнулась Кайла, хотя ей хотелось разрыдаться.

– А что, разве не так? Я наблюдательная! И что ты намерена теперь делать?

– Выйти замуж за Рауля, как и собиралась.

– Что?! Любя другого? Почему ты так поступаешь?

– С какой стати ты решила, что я люблю другого? Честное слово, Эсме, у тебя слишком богатое воображение.

– Нет, никакое это не воображение! Я же вижу, что ты любишь его, у тебя такая тоска в глазах. Если бы не любила, то не была бы так расстроена его приходом. Или ты боишься, что Рауль убьет его, и из-за этого плачешь?

– О Господи, эта дуэль!.. Они не должны драться, мне надо их остановить… Я потребую, чтобы Рауль взял назад свой вызов.

Эсме тихо засмеялась:

– Думаю, слишком поздно. Они встречаются в дубовой роще сегодня в полдень, я слышала об этом от отца, который будет там присутствовать.

– В полдень! Но это совсем скоро! Ой, Эсме, ты должна мне помочь! Ты знаешь, где это? Ты можешь меня туда отвезти?

– Наверное, но если об этом узнает maman… Однако не отчаивайся, я доставлю тебя туда. Я не могу отказать тебе, потому что вижу, как это важно для тебя. A maman посердится и перестанет. Пошли, нам надо прихватить большие плащи с капюшонами, чтобы нас не узнали.

Когда они прибыли на место, начался холодный моросящий декабрьский дождь, дорогу развезло, карета двигалась с трудом. Кайла была в отчаянии оттого, что может опоздать. Когда карета наконец остановилась, Кайла выскочила и, спотыкаясь, побежала через дорогу.

Огромные, раскидистые дубы распростерли ветви над поросшей травой лужайкой. Кайла увидела целую толпу людей. Она узнала высокую фигуру Годфри, но Брета не было видно. Неужели она опоздала?

Но уже в следующий момент она увидела взмах белой тряпицы и почти в тот же самый момент – Брета. Он стоял в нескольких ярдах от Рауля, и когда клочок белой материи коснулся земли, оба подняли руки и прицелились. Выстрелы прозвучали одновременно, оранжевые язычки пламени блеснули на фоне серого тумана. Брет повернулся спиной, но Кайла успела заметить алое пятно на белой рубашке. У нее зазвенело в ушах, она хотела закричать, но не могла издать ни звука.

– Mon Dieu! – ахнула Эсме и стиснула плечи Кайлы. – Мы опоздали…

Гул прокатился по толпе, словно все одновременно выдохнули. Кайла увидела, как Рауль сделал неверный шаг вперед, лицо его было искажено страданием. Пистолет выпал из руки, Рауль упал лицом в мокрую траву и затих. Часть людей окружила Брета, другие бросились к Раулю. Не помня себя, Кайла побежала вперед. Кто-то схватил ее за плечи и остановил. Она подняла голову и увидела Годфри, который сердито смотрел на нее.

– Годфри, он… убит?

– Вам не следует здесь находиться. – Годфри повернул Кайлу спиной и подтолкнул. – Идите домой. Это еще больше осложнит дело, если кто-нибудь вас узнает.

– Мне плевать! Скажите мне, он мертв или…

Слегка смягчившись, Годфри отрицательно покачал головой:

– Он жив. А теперь идите, пока вас никто не заметил.

Хоть какое-то утешение. После этих слов Кайла позволила Эсме довести ее до кареты, и лишь когда они оказались дома и Тэнси помогла ей снять промокшую одежду, подумала о Рауле.

Она обернулась и встретила пристальный взгляд Эсме.

– Рауль убит, petite cousine. Власти говорят, что они арестуют твоего красивого герцога за убийство. Разразился грандиозный скандал, как мне сказал папа, и сейчас весь Новый Орлеан только об этом и говорит.

– Арестуют Брета? Но ведь была дуэль…

– Дуэли запрещены после того, как Новый Орлеан стал американским. Говорят, что это нецивилизеванный способ выяснения отношений. Так что власти сейчас ищут Брета Бэннинга, чтобы задержать. Если его поймают, то повесят.

– Боже мой! – Кайла содрогнулась. Затем снова посмотрела на Эсме. – Он уехал?

– Да. Хотя он и ранен, но мудро решил покинуть Новый Орлеан. Вообще-то говоря, про это скоро забудут. Хотя американское правительство всерьез озабочено тем, чтобы прекратить дуэли, здесь за этим не очень следят. Честь слишком много значит для француза, а Новый Орлеан все еще остается французским, несмотря на американский флаг на площади.

Кайла ничего не ответила, лишь молча смотрела на пылающий в камине огонь. Эсме сказала с явным сочувствием:

– Я очень сожалею, petite cousine.

Кайла не знала, смеяться ей или плакать. Наверное, она выглядит сейчас довольно глупо: молча стоит с мокрыми, растрепанными волосами, даже не плачет, хотя ее жениха убил ее бывший любовник. Конечно, Эсме не знает, что Кайла любила другого человека. Но она никогда не любила Рауля и говорила ему об этом, а согласилась на брак с ним лишь потому, что решила: ей никогда не добиться желаемого.

Как ей сказать о том, что она была такой глупой? О, сейчас она снова одна. По-настоящему одна.