Текст книги "Мертвые земли. Хроники волшебного мира"

Громко вскрикиваю, когда глухо ударяюсь спиной о твердую поверхность. Момент падения не уловила, все произошло молниеносно. Кажется, я провалилась под… землю? Да, в гигантскую кроличью нору. Темно, как в пещере огра, и пахнет отвратно. Потираю поясницу ладонью, все еще лежа пластом на ровном месте. Пасмурное небо плывет надо мной, частями показываясь в дырке, образовавшейся минутой ранее, слегка накрапывает дождик. Морщусь, когда капли касаются лица, попадают в глаза. «Да я волшебница», – а что? Хотела проход – вот тебе, пожалуйста, Эбигейл.

Я была права, земля действительно оказалась полой, а вот и та самая пустошь. Оконце света дает рассмотреть лишь пол – плотно утрамбованная тропка, уходящая куда-то в темноту. Наконец поднимаюсь, отряхиваю колени от слоя пыли и нащупываю рукой стены. «Высоко», – замечаю, поднимая голову. Пытаюсь ухватиться за край, подпрыгивая, чтобы вылезти. Не достаю. Значит, пойдем в кромешную темноту, хоть что-то. Упрусь в тупик – начну искать другие варианты, выбираться же как-то нужно. Ощупываю толстые плотные стены, иду наощупь. Аккуратными шажками продвигаюсь все дальше, под ногами начинает хлюпать, и вдруг запинаюсь обо что-то, присаживаюсь на корточки, касаясь препятствия – шершавая кора, корни, растущие из застоялой жижи, в которой тонет подошва с громким чмоканьем, стоит только перешагнуть древесные выросты. Вот и источник благородных ароматов.

Похоже, дорога окажется длиннее, чем мне показалось сначала. Окошечко света, мой портал в подземное царство, остается далеко позади, мрак уверенно покрывает все, ослепляя.

Глава 3

Неблагой Двор. Даю руку на отсечение это был он – абсолютно такой же, каким описывался в моей книге. «Я ударилась головой», – в последнее время эта мысль преследует меня все чаще. Быть может, я действительно ходила во сне и случайно стукнулась о дверной косяк или упала, а может потеря рассудка все же настигла меня (чуть раньше, чем предполагалось, скажу честно). В любом случае существование волшебных существ, что живут в глубине холмов, – последнее, во что только можно поверить. Неужели Ви, все детство рассказывающая мне истории про гномов и гоблинов, была права? Неужели всегда был и другой мир, от которого я упорно себя ограждала, игнорируя все странности, что случались, не желая принять на первый взгляд очевидное. Да, думаю, детям было бы гораздо легче поверить в зубную фею или маленьких человечков, что постоянно крадут их носочки, но я запрещала себе тонуть в сказках, потому что считала это глупостью. «Пусть Виви верит во все эти выдумки, а мне нужно заниматься действительными, реальными вещами, чтобы мы могли жить в тепле и питаться нормальной едой» – мой девиз с тех самых пор, как родителей не стало. И сейчас я вижу это. Все, от чего я так хотела отречься, действительно существует. Забавно, что именно старшая сестра так яро надеялась на чудо. Всегда. Думаю, некоторые в себя так сильно не верят, как эта девица в эльфов.

Если здравый смысл все еще со мной, то все очень плохо. Людям здесь сладко уж точно не бывает, это я знала отлично. Мне подобных тут могли запросто убить, забавы ради оторвав ноги, заколдовать, наложив чары и получив таким образом полный контроль, обманом втянуть в какую-нибудь гиблую сделку, подвоха в которой ты и не заметишь, разумеется, не получив в итоге никакой выгоды. Попав в Благой Двор, шансы выжить были бы больше. Но здесь, в царстве жестокости и разврата, самым лучшим, что могло прийти в здравую голову, было бежать. И бежать как можно быстрее, чтобы ни один обитатель и заметить тебя не успел. Однако любопытство одурманило, взяв верх над страхом.

Мое укрытие, вовсе укрытием и не являющееся, было пронизано толстыми корнями, что играли роль подпорок, не давая тяжелой земле обвалиться, похоронив меня заживо. Присматриваюсь, и вижу те самые кривые жуткие корни болотных кипарисов, которые так странно росли на «тайной» поляне, обнаруженной совсем недавно. Мощные стволы пронизывали почву и уходили глубже, сюда, где и находилась трясина, густо поросшая мхом, с болотистой, запашистой водой. Проход, заполненный всей этой болотной жижей, достаточно неширок – около 7 футов. Земляные стены совсем не сыплются, если провести по ним рукой, должно быть, влага и сырость долгое время пропитывали их не только водой, но и зловонным ароматом гниения. Здесь же, рядом с прибежищем дряхлых посеревших корней деревьев и лягушек, на «потолке», цветут неведомые мне лиловые цветы, напоминающие багульник, и другие, чуть поменьше, розоватые и похожие на маленькие коробочки, с листьями, напоминающими хвоинки, и крупными фиолетовыми ягодами. Кажется, бабуля когда-то рассказывала мне про что-то подобное – водяника. Описать остальные корешки, торчащие со всех сторон, мне не удается, потому что единственный источник света в кромешной темноте – маленькие светлячки, жужжащие своими животрепещущими прозрачными крылышками.

Аккуратно оглядываю огромное пространство из мрачного тоннеля – будто огромный подземный замок. Да, здесь не встретишь белого блестящего мрамора и огромных окон с резными балконами, которые самые умелые мастера покрывали тонким золотом. Вивьен бы здесь не понравилось. «Не гоже принцессе в прекрасных шелках и драгоценностях пребывать в таком зловещем месте», – усмешка едва касается моих губ. Думаю, сестра сказала бы именно так. Да, видок мрачноватый. Высокие потолки держат густые корни, переплетающиеся между собой и спускающиеся в самый низ, образуя колонны. Помещение озаряет свет от множества свечей, помещенных в медные люстры-канделябры, воск которых медленно плавится, причудливыми узорами застывая, стоит ему лишь попасть в холодные объятия металла. Обычно такие громадины, венчающие расписные потолки в бальных залах, украшались серебром, позолотой, хрусталем и драгоценными камнями. Эти же можно назвать «голыми», однако сделанными весьма искусно. Они не нуждались в излишней вычурности.

Опускаю взгляд ниже, вижу длинные столы, забитые до краев едой. Не такой, какую я привыкла видеть, какую мы, люди, привыкли видеть. Изобилие фруктов, что аппетитно блестят в этом пламенном свете, приковывало. Яблоки, покрытые серебряной и золотой пылью, источают приторный и столь сильный аромат, что кружит голову, даже с такого расстояния. Ягоды различных цветов, может быть, среди них и голубика с клюквой, что растут неподалеку. Хрустальные граненые кувшины с кровавыми продольными вставками, отбрасывающие ярко алые блики, заполняют неведомые мне жидкости так же, как и такие же полупрозрачные хрустальные кубки и бокалы с массивными, но изящными ножками. Мелкие тушки, покрытые аппетитной зажаристой корочкой, напоминали крыс. Они лежали на огромных блюдах подле чуть более крупных птичьих – голубей или куропаток, рискну предположить.

«Нужно уходить, пока твою черепушку не вскрыли», – в очередной раз мелькает в голове, когда я разглядываю огромного тролля с туповатым выражением лица и огромным носом, что свисает, едва не касаясь губ. Кожа громилы отдает цветом болотной тины, а на плечах виднеется темный мох. Лысину на голове разбавляет забавный маленький пучок волос, заплетенный в косичку. Вижу, как существо тянется своими длинными ручищами к бокалу, залпом опустошает его, небрежно обтирая лицо ладонью от липковатой бордовой жидкости, и улыбается, обнажая желтые клыки.

Я читала, что таким свирепым великанам досталась недюжинная сила от давних предков, и даже самым мелким представителям сего рода отломить человеку руку или ногу совсем не составит труда. «А этого самым мелким точно не назовешь». Сгорбленное тело выглядело на футов 10, не меньше.

Вернуться обратно тем же путем не выйдет, потому что я просто не достаю до края дыры, в которую провалилась. «Придется искать обходную дорогу». На празднестве куча народу. «Может быть, получится проскользнуть незамеченной…» – нужно же верить в лучшее. В «Таинственных землях» анонимный автор писал, что подобные этой масштабные пирушки волшебный народ любит проводить в глубине холмов. И действительно, по высоте потолков место напоминало какой-то пригорок, но, находясь на поверхности, я не видела ничего подобного. Пусть поляна, окруженная кустарниками, осталась незамеченной. Но не увидеть массивный холм? Похоже, тоннель, что до сих пор спасал меня, был довольно протяженным и вел в каком-то неведомом мне направлении.

Только сейчас понимаю, что отдельные гости, веселящиеся на этом празднике жизни, могут отлично видеть в темноте (чего не скажешь обо мне), и быстро осознаю, что нужно двигаться, перестав наконец глазеть на все и всех вокруг. Адекватно оцениваю свои шансы – рогов у меня нет, как и, предположим, хвоста или крыльев, капюшон также отсутствует, прикрыть голову и лицо нечем.

Закончив обдумывание плана «выйди живым», решаю, что нужно действовать по ситуации. Предусмотреть все неприятные встречи я просто не смогу. Буду решать проблемы по мере их поступления. Набираю тяжелый влажный воздух в легкие и вытираю капельки пота, что проступили на лбу. Распускаю волосы, чтобы хоть как-то прикрыть черты лица. «Я теряю рассудок». Быстро ступаю, моментально выбираясь из объятий мрака и теперь утопая в обжигающем свете множества огоньков. Щурюсь, чтобы дать глазам привыкнуть к свету, но не останавливаюсь. Пытаюсь подавить страх, вырывающийся наружу при каждом взгляде на представителей Неблагого Двора, потому что он мне сейчас явно не помощник. Тихо крадусь вдоль стены, осторожно и быстро. Каждой клеточкой ощущаю безумное веселье и хмель, точно витающий в воздухе. Кажется, что само пребывание здесь пьянит. Все танцуют, пьют, кричат. Вижу драки, вспыхивающие огнем азарта то в одном конце зала, то в другом, питаемые шумом аплодисментов и воплями поддержки. Царство разврата. Именно таким я представляла его и именно таким вижу его в эту секунду.

Но крики и смех совсем рядом перекрывает все прочие. Отдают громче и неприятней. Противней. «Нет. Это не твое дело, Эбигейл». Но тело не слушает разум, оборачиваюсь в сторону так привлекшего меня «представления». Я будто выбрала сцену и театр, влекомая интересом, и спешу теперь, прорываясь через толпу и боясь опоздать. Маленького мальчика с оленьими копытцами обступили существа, в которых я узнаю фейри. Несчастного небрежно кидают из рук в руки, как резиновый мячик, дешевую игрушку, которую и поломать не страшно. «Что они себе позволяют…?» – думаю, но быстро одергиваю себя, вспомнив, что это за место. Обидчики выглядят достаточно солидно, одежды их украшают причудливые животные, листья растений, вышивка. Джентри?

Совесть не позволяет мне бросить мальчишку, а мозг отчаянно кричит: «Беги, пока есть шанс». Оружия у меня нет. Досадно… хватаю первый попавшийся тяжелый кубок со стола, знаю, что обязательно пожалею. Но отступать поздно. Решительно иду прямо к толпе «весельчаков», огибая опьяненных представителей Неблагого Двора.

Минута – и я совсем близко. Компания состоит из четырех фейри. Один с огненно-рыжими, горящими в свете пламени волосами и хитрыми, желтыми, кошачьими глазами напоминал лиса. Другой – обладатель массивных витых рогов, украшенных перламутром и уходящих своими острыми концами в сторону затылка, с сероватой кожей. Следующий кажется обычным парнем с золотистыми, цвета ржи волосами, без каких-либо странностей, пока я не замечаю голый хвост, что нервно бьется о ноги хозяина, и острые кончики ушей с висящими на них кольцами. Последним участником сего мерзкого действия была дева с синеватой кожей, переливающейся едва заметно в теплом свете, точно чешуя, и длинными волосами, напоминающими морскую гладь. «Быть может, она представительница морского народа, кто знает».

Да, все они прекрасны, но красивая оболочка не делает их души такими же.

Наблюдаю, как мальчик молчит, не смея и слова сказать обидчикам. Несчастный лишь изредка всхлипывает от болезненных толчков, но звук этот тихий тонет в противном смехе и едких фразах.

– Бедный, не стоило тебе сюда приходить… – с наигранным сочувствием мелодично пропела девица, оголяя свои белоснежные заточенные зубки. – А раз уж осмелился, должно проявлять достаточное уважение к тем, кто стоит выше, ничтожество, – голос все так же звонок, режет уши.

Джентри. Теперь я была абсолютно уверена. Не думаю, что есть другие варианты. Кто же еще будет вести себя так мерзко и высокомерно. Среди людей подобное тоже не редкость. Внутри что-то неприятно сжалось. Всегда есть выскочки, которые считают себя центром мира, думают, что каждый им обязан. А на деле это – просто занозы, что впиваются под кожу и никак не хотят доставаться.

Реплики «королевы» без внимания не остаются, компания заливается смехом.

– Эй, – кричу так, чтобы фейри точно услышали.

Не могу не отметить взгляд, коим выше удостоенная внимания персона, наградила меня. Мусор, именно так я выглядела в ее глазах. Больше секунды на моем облике фейри не задержалась, удивленно обернувшись к друзьям.

– Клавдий, – обращение к рыжеволосому фейри, – твоих рук дело? – не понимаю, злится она или нет. – Решил разыграть нас, зачаровав смертную? – кривит лицо, выплевывая последнее слово, будто это что-то отвратное.

Но Клавдий растерянно покачал головой, быстро моргая своими яркими очами, видимо, совсем не понимая, что вообще происходит.

– Что вы себе позволяете? – открытая враждебность и повышенный тон выйдут боком, поэтому говорю твердо, но спокойно, оглядывая существ и задерживая взгляд на каждом.

Ответом мне служит очередное хихиканье.

– Какая прелесть… – лепечет, хлопая длинными ресничками,– Не боишься, что шею свернут или, быть может, заставят ползать по полу, вылизывая каждую пару сапог до блеска…? – ах, как ненавязчиво.

Да, мне определенно стоит бояться. Стоит бояться чар. Стоит бояться угроз. Но не затем я все это затеяла. Верчу в руке кубок, остывая и сбрасывая напряжение. Своего рода оружие придает уверенности, правда, что с этим делать в бою, я понятия не имею. Не клинок, конечно, но лучше, чем ничего.

Мне лишь нужно спасти этого слабого мальчика-оленя и пойти себе дальше. Кого я обманываю? Своими безрассудными действиями привлеку кучу внимания и попаду в переплет. «Отступать уже поздно». К тому же желание стереть эту самодовольную мордашку и высокомерное выражение лица все больше одолевает. К чему терпеть унижения пусть даже от каких-то джентри?

Вскидываю бровь, отвечая на выпад собеседницы. Эта девица, кем бы она не являлась, слишком много на себя берет.

– Я лишь прошу отпустить его, – свободной рукой указываю в центр круга, испуганные, большие, черные глаза-бусины метаются, обращая свой взор то на меня, то на синевласку.

– Наоис, разберись с этой жалкой смертной, не хочу пачкать руки.

Так значит, лис – Клавдий, а рогатый парнишка – Наоис. И именно последнему поручено «решить проблему». Стоит фейри выйти из круга, он кажется еще крупнее. Ехидный оскал вырисовывается с каждым встречным шагом.

Неужто остальные пляшут под ее дудку?

– К черту чары, хочу раскрасить ее красивую уверенную мордашку, – сказал вслух для устрашения? Да, сдаюсь. У него частично вышло, аккуратно отступаю, стараясь максимально отложить момент нашествия рогатого амбала.

«И чем же ты решил рисовать на моем лице?» Ответ получаю в ту же секунду – фейри медленно и напоказ выуживает маленький кинжал из высокой голяшки сапога.

– Слишком много работаешь на зрителя! – пусть слышат все его дружки.

Кровь ударяет в голову, адреналин блокирует инстинкты самосохранения.

«Твое упорство и настырность сведут тебя в могилу!» Задорно улыбаюсь, наслаждаясь огнем в глазах оппонента, что так легко повелся на мою провокацию. Мы точно на корриде, где я тореадор, а он разъяренный бык, с каждым мигом теряющий самообладание. «Холод – залог успеха, милая. Никогда не иди на поводу у чувств, если не хочешь прийти в могилу», – всегда напоминал папа, когда видел наши стычки с Ви. Серьезными они никогда не были, однако сестра иногда любила потрепать мне нервы.

– Я хочу, чтобы больше гостей поглядело на твою смерть, ничтожная смертная! – клянусь, я видела пар, клубами струящийся из ноздрей моего соперника.

К счастью, руки его держат не длинный меч или клинок, мы почти на равных. Отличие лишь в том, что мне придется бить, а не резать.

Фейри решительно наступает, быстро сокращая расстояние. Теперь я чувствую обжигающе огненное дыхание. Пусть погаснет, раз уж выбрал честную битву. Надеюсь, что такое объемное тело легко устает, потому что соревноваться в силе нет смысла, начинаю быстро атаковать. Нужно оказывать на соперника постоянное давление, но сохранять дистанцию. И эта самая дистанция должна быть оптимальной, чтобы соперник не имел возможности достать тебя, а ты мог спокойно наносить удары. В росте я явно проигрываю, поэтому приходится постоянно собирать ноги вместе и постоянно контролировать сгиб коленей, чтобы хоть как-то компенсировать разницу.

– Ты лишь откладываешь неизбежное, жалкая девчонка! – отлично, пусть кричит все, что желает. Единственное, на что я надеюсь – какая-никакая честность этого скользкого типа. Стоит ему лишь щелкнуть пальцами, и мне конец. Лишусь оружия вместе с трезвостью мысли. Исход, я думаю, понятен и без дальнейших разъяснений.

Слишком отвлеченные мысли сбивают, решаю отложить их. Нужно решать проблемы по мере их поступления. Но разве сейчас не этот самый момент? «Хватит, Эбигейл». Направляю все внимание на уже порядком запыхавшегося рогатого парня. Вижу тяжко вздымающуюся широкую грудь. Мельком успеваю заметить, что злость этому пареньку совсем не идет. Уверена, что с беззаботной милой улыбкой он напоминает ангелочка, а не бешенное животное, коим я видела его сейчас.

Раззадорив соперника своей наглостью, перехожу к следующему, достаточно рискованному шагу. Я должна раскрыть защиту, стараясь не блокировать мощные удары. Звучит безумно, правда? Кажется, стоит только остановить атаку, и этот разъяренный бык снесет меня. Но нет, нужно сделать так, чтобы фейри попадал лишь по воздуху, разрезая только его и ничего более. Подобные действие изматывают и забирают очень много сил, мне это на руку. Не думаю, что в гневе мой оппонент понимает, что у меня, глупой смертной, может быть какой-никакой план и стратегия. И именно это его упущение дает шанс. На профессионального воина фейри не тянет, слишком уж властвуют над ним эмоции. Дядюшка Гия никогда не одобрял проявление чувств в наших с ним маленьких сражениях. Что бы ни случилось до сражения, как бы больно ни сделали твоему сердцу, как бы взбешен ты ни был, никогда не позволяй этому окутать ясность мысли. Никогда. Потому что сражение – холодный расчет, суровый холодный расчет. И именно поэтому для Вив сие занятие всегда оставалось непостижимым. Да-да, когда-то она сама пришла ко мне с просьбой научить ее держать «эту твою опасную вещицу». Сказано – сделано. На следующий же день мы встретились возле такой родной для меня кузницы. Погода стояла чудесная – солнышко, красивые пушистые облачка, птички поют. В общем, благодать. Дядюшка пыхтел в кузнице и явно не понимал, на что я трачу время.

Старик давненько познакомился с моей сестрой. Вив с полной корзиной лесных ягод в одном из своих простеньких беленьких платьиц с кружевным воротничком и таким же бантом, изящно удерживающим аккуратно уложенные шелковистые локоны, зашла за мной, чтобы вместе прогуляться до дома. И, кстати говоря, уже тогда дядюшка подметил, что мы «совершенные противоположности. Не инь и янь. Нет-нет. Вы будто половинки разного пазла». Ну конечно, я ведь вышла в тот день вся потная и уставшая, в старых поношенных вещах, не моего размера, которые не жалко порвать и испачкать, а что было на голове, мне не ведомо, быть может, побитый испытаниями хвостик или гулька, теперь напоминающая просто осиный улей.

Сестра и в тот день благоухала.

– Вивьен, – вздыхаю. – Может, ты имела в виду танцы, а не бойню на мечах?

– Пфф, – вздергивает свой аккуратный носик и бросает на меня осуждающий взгляд, явно не одобряя мою выходку. – Я не собираюсь биться насмерть и пачкать все кровью.

– Дело ваше, мисс, – сдаюсь и бросаю длинный клинок сестре.

На удивление Вив ловит оружие, и кажется, этого ей уже достаточно. Но мы продолжаем. Подробно объясняю, как отражать удары и наносить ответные. Сестра нетерпеливо кивает, давая понять, что все усвоила.

– Да-да-да, ясно. Когда мы уже приступим? – клянусь, у семилетнего ребенка терпения больше.

– Хорошо, твоя взяла, – делаю медленный выпад, переворачивая свой старый тренировочный клинок, хватаюсь за холодное лезвие и наношу слабый удар рукоятью по плечу Вивьен.

Сестре явно не нравится мое движение, и она решает забрать инициативу в свои нежные ручки, неумело, но активно атакуя. Парирую. И снова. И еще. Замечаю замешательство. «Плечо сводит», – главная проблема новичков. И именно она является причиной поражения в доброй части случаев.

Решаю вновь напасть, вернув оружие в привычное положение. Касаюсь правого бедра, шеи, левого бока. Нежно, боясь поранить. Попытки сестры отбиться не венчаются успехом. Сдвинув брови к переносице и поджав губы, она прожигает меня своими кукольными глазками. Злится.

– Довольно. Я устала, – Вив отбросила в сторону блестящий меч. – Ты могла меня поранить!

– Ты могла быть к этому готова, – пресекаю детские попытки обвинения, напоминая сестре, что она давно не ребенок. – Знала, на что идешь, – я бы никогда не сделала ей больно.

Вот так и заканчивались попытки приручить металл (да, после этой была еще парочка). Но именно злость и ярость сводили сестру к позорному провалу. «Одна из самых серьезных потерь в битве – это потеря головы», – говорил Льюис Кэрролл. И, думаю, он явно что-то понимал в этой жизни.

Никто не обращает на нас внимания, потому что дракой тут, на празднике Неблагого Двора, никого не удивишь. А вглядываться, чтобы заметить, что человек бьется с джентри, никто не удосуживается. Слишком уж занят народ пьянством и танцами.

Не спускаю глаз с острия, бликующего в теплом свете свечей. Усталость постепенно сковывает мышцы, а рука, удерживающая мое импровизированное оружие, начинает неметь. Секунда – что-то липкое выплескивается на белую рубаху. Отвлекаюсь. Непонятная жидкость янтарно-медового цвета неприятно стекает по телу, оставляя широкие полосы. Нечто, напоминающее сироп, с сильнейшим ароматом медуницы попало даже на волосы, приклеило их к лицу.

Мерзкие смешки. Кто-то из этих богатых детишек облил меня настойкой из своего бокала. Оглядываюсь, желая вычислить героя, но не успеваю разобраться, в последний момент уходя от удара, но все же получая болезненный порез на боку. «Неважно».

Пора заканчивать шоу. Отступаю, делая аккуратные шаги левой ногой, нельзя забывать о дистанции. Окончательно потеряв самообладание, фейри отчаянно и из последних сил пытается наброситься всем своим тяжелым телом, почти забывая про свое оружие. Рана колет, постоянно напоминая о себе, но сделать с этим что-то сейчас совсем не могу. «Минута, всего минута…» – даю отсрочку, больно впиваясь зубами в сухие губы.

Последний шаг. Ловлю громовой взгляд парня. Злость гаснет, на нее не остается ресурсов. Страх совершенно покидает меня, а азарт лишь разгорается, желая устроить красивый финал. Перехватываю кубок, нужно дать руке отдохнуть. Пришло время контрударов. Именно для этого и нужно было беречь силы. Жду ошибки оппонента и тут же отвечаю массивной граненой частью кубка. Так хотел подойти ко мне? Ладно. Выполняю страстное желание фейри, забирая пространство широкими бесшумными шагами. Теперь наступаю я, ему лишь остается бежать, спасаясь от беспрерывных касаний. Вдох-выдох, снова вдох и снова выдох. Хотел отбросить оружие? Ладно.

Собрав последние силы, касаюсь локтем челюсти джентри, жалю неожиданно и резко, не давая шанса предугадать этот ход. Грохот. Массивная туша прекрасного существа падает. Нет, не без сознания.

Наконец позволяю себе дотронуться до лба, вытирая липкую жидкость, смешавшуюся с потом. Гордо вскидываю подбородок, показывать усталость сейчас не к чему. Нужно спасать паренька с копытами и бежать, чтобы не наделать еще больше глупостей. Надеюсь, больше драться мне ни с кем не придется.

Должно быть, выступление произвело достаточное впечатление, потому что грациозный и величественный вид слетел с лиц фейри, сменяясь суетливым беспокойством.

– Тебе перережут глотку! – злостно завизжала подружка Клавдия, подбегая к оклемавшемуся фейри, что уже сидел на земле, устало почесывая затылок, видимо, еще не в силах встать на ноги.

Не обращаю внимания на этот раздражающий звук. Увижу нож у горла, тогда и начну беспокоиться. Более никто не перечит и не мешает мне, когда сжимая тонкое запястье, вывожу запуганное существо из круга обидчиков и веду в неизвестном направлении, оставляя сидящего рогатого парня, лиса, синевласку и хвостатого фейри в этой вакханалии. Абсолютно черные бусинки с недоверием поглядывают в мою сторону, пока я шаркающими шагами пытаюсь коснуться холодной стены, чтобы не упасть. Игнорирую, думая лишь о том, как бы быстрее вернуться домой. От меня пахнет кровью. Опасно. Лишь бы тошнотворно приторный аромат медуницы хоть чуть-чуть скрывал мощное металлическое амбре.

Музыка становится громче, кажется, играет свирель, переплетаясь с флейтой в быстрой пляске, и скрипка, лишь сильнее подгоняющая и без того бешеную мелодию. Крики постепенно стихают, будто угасая под гнетом заводного мотива. Начинаются танцы, скорее напоминающие бойню – резкие и невозможно быстрые. Вжимаюсь в стену, волоча спутника, дабы веселящийся народ не стер нас в пыль.

– Пожалуйста, хватит… – я устала, злобы совсем нет. Поэтому упрек больше напоминает жалобную просьбу, но закончить не успеваю.

– Альв, – голосок совершенно точно подходил хрупкому юноше с копытцами – звонкий, но тихий, робкий и совсем ненавязчивый, точно маленький колокольчик.

Лишь сейчас замечаю бежевые пятнышки на щеках и оленьи уши. Цвет кожи напоминает кофе с молоком.

– Эбигейл, – раз уж мы решили обменяться любезностями.

– У нас не принято выражать благодарность, но я очень рад, что ты так вовремя ввалилась на празднество, – тараторит мой спутник, когда мы огибаем один из длинных, струящихся изобилием столов. Речь его абсолютно обыденна. Мы будто обсуждаем погоду за ужином, а не говорим о том, что я только что буквально кровь проливала за его рогатую шкуру.

Острая колющая боль неожиданно заставляет согнуться пополам. Уже сомневаюсь в том, что соперник забрал свой маленький ножичек, а не оставил его в моей плоти. Невыносимо. Зажимаю ладонью, которую волочила вдоль стены, рану через ткань, лишь усиливая ноющее чувство. Одежда, перепачканная грязью и улитая липкой жижей, теперь пополнила свою цветовую палитру, впитав яркую кровь. Привлеку больше внимания своей странной позой. Жадно глотаю тяжелый воздух, постепенно распрямляя стан.

– Раз уж благодарность выражать не принято, так окажи мне услугу. Око за око так сказать. Выведи меня от… – отдышка. Как некстати. – Выведи меня отсюда, Альв, – все еще удерживаю его кисть, не желая терять последнюю опору. Мягкий пушок щекочет пальцы, а запястье так тонко, что боишься сломать, точно березовую веточку.

– Ох, если только кто-нибудь узнает… я ведь могу наложить забвение и бросить тебя здесь, – нет, нет, нет. Он не может. Я вижу доброго паренька, не способен он поступить так гнусно.

Отказываюсь даже думать об исходе и последствиях.

– Я не верю, что обладатель столь чистых глаз настолько гнилой внутри, – надежда, больше у меня ничего нет. Ухватываюсь за сомневающийся взгляд.

Как бы уверенно я не шагала, точное направление мне неведомо. А терять время сейчас опасно и глупо.

– Лес с тобой! Далеко ты не уйдешь, – перехватывает инициативу, и теперь уже я плетусь, стараясь не отставать от нового знакомого.

Глава 4

Гул деревьев и какое-то суетливое копание. Да что за шум? Растягиваюсь на кровати, совсем не желая прогонять остатки крепкого сна. Усталость преследует еще со вчерашнего дня и совсем не хочет выпускать из своих цепких объятий. Голова трещит, а тело невыносимо ломит. Отбросив ворчание и смяв простынь не увенчавшимся успехом поиском удобной позы, наконец открываю глаза. Солнце почему-то не норовит ослепить своими яркими лучами. Странно. Наверное, сегодня просто пасмурно. Усаживаюсь, скрестив ноги, и потираю глаза. Лишь сейчас понимаю – я не дома…

Кругом милые деревянные вещички: столик с четырьмя стульями, полочки, на которых блестят кружки (тоже из дерева), маленькое оконце, задернутое плотными изумрудными шторами с вышитыми на них веточками. Кровать, на которой я спала, тоже оказалась совсем крошечной, мои пятки свисали, стоило вытянуться в полный рост. Пол полностью устилал пушистый мох различных оттенков, теснившийся пышными бугорками, напоминающими кочки. Земляные стены украшали рисунки все тех же веточек, что были на шторках, и разных листочков, искусно переплетающихся друг с другом. Уверяю, выглядела написанная растительность как настоящая. Удивительно.

Так. Осматриваю свое одеяние – рубашка все та же, и все также испачкана. Значит, это был не сон. Безумие какое-то. Пробегаю пальцами по некогда белой ткани, аккуратно приподнимая ее. На боку красуется хорошо наложенная тугая повязка, а вокруг – желтый мох, впервые встречаю что-то подобное. Бинт почти не пропитан кровью, значит, меняли недавно. Утопая в чудных мыслях, совсем не замечаю «гостей», поглядывающих на меня из-за угла. Альв, конечно! Кто же еще.

Скромный парнишка молчал. А у меня ведь возник миллион вопросов, если все происходящее все-таки не сон.

– А…

– Доброй ночи, Биби, – хмурю брови, глядя на фейри, что шурша копытцами по мшистому полу, идет к кровати.

–Так. Что за Биби, ты меня извини? – изображаю недовольство и недоумение, складывая руки на груди, – доброй ночи? – так значит, сейчас ночь. Хорошо. С этим разобрались.

– Будешь ворчать, стану звать просто Би, как пчела, знаешь, – заливается звонким смехом.

Не могу сдержать улыбку. Он так похож на ребенка.

Присев рядом на краешек кровати, фейри выжидающе уставился на меня своими блестящими глазками.

– С чего бы начать… почему ты помог мне? – спрашиваю после минуты раздумий.

– Если честно, я сам не знаю. Обычно таким не занимаюсь. Видишь ли, к таким, как ты, у нас относятся не очень…хорошо… – тщательно отбирает слова. Боится?

Не очень? Да людей тут, похоже, вообще считают отбросами, которые и цента не стоят.

Вздыхаю. А мысли свои оставляю при себе же. Ни к чему пока рассказывать все, что на уме. Чтобы потом не пришлось расхлебывать заваренную кашу.