Текст книги "Мертвые земли. Хроники волшебного мира"

Прохладно. Только это мелькает в голове с очередным усиленным порывом осеннего ветра.

А вот и остановка. Лавочка, объявления и рекламы, наклеенные друг на друга в тысячу слоев, потрескавшаяся краска на козырьке – все как везде. Ничем не примечательная автобусная остановка. Ах, да, еще тут есть куча надписей на стенах, сделанных цветными маркерами. Большинство не очень цензурного содержания, но есть и парочка довольно удачных граффити. А еще среди кучи разных бумажек можно откопать действующее со времен динозавров и никогда не меняющееся расписание моего автобуса №9. Не завидую я новеньким или просто путешественникам, которые захотят прокатиться на местном транспорте. Усаживаюсь на лавку, она совсем остывшая. Через пару минут должна подкатить моя карета, личный транспорт, так сказать. Прикрыв длинным рукавом рот, прячу протяжный зевок.

– Могу я уточнить у вас дорогу, мисс? – поворачиваю голову в сторону резкого звука, едва сдержавшись, чтобы не вздрогнуть.

–А…о…у меня? – Эбигейл, да по утрам ты просто тормоз.

Высокий парень с темными волнистыми волосами, которые прикрывает капюшон толстовки, стоит передо мной, вальяжно оперевшись боком на стенку и скрестив руки на груди.

– Куда вам нужно? – приложив все возможные усилия, наконец собираю мысли в кучу.

Черные кеды с когда-то белыми носками теперь покрывают маленькие капельки – лужи. Поверх темной толстовки – кожаная куртка. Брюки прямого кроя с идеально выглаженными стрелками. Недурно. Весьма недурно.

– Школа. Единственная школа в здешних местах, если я, конечно, не ошибаюсь, – смотрит сверху, сканирует, как и я его минутой ранее. Интересно, к чему в итоге пришел этот паренек.

– Вот это удача, – ловлю заинтересованный взгляд, ожидающий продолжения, – держу путь именно туда, – хлопаю ладонью по деревянной лавке, гостеприимно приглашая присесть.

Парень принимает предложение, тихо приземляясь рядом.

– Мы переехали совсем недавно. Не доводилось путешествовать на здешнем автобусе. Мама отказалась везти меня на машине в такую рань.

«Как же я понимаю твою маму», – ухмыляюсь. Да и вообще, как можно было переехать сюда, в этот маленький городишко без единой достопримечательности, так еще и находящийся в богом забытом месте?

Наконец вдалеке показались фары желтого автобуса. Отлично, а то я уже представила длительную пешую прогулку. Четырехколесный гудящий транспорт медленно подкатывает к одинокой остановке, шумно тормозит и выдыхает облачко черного дыма из трубы. Двери со скрипом раздвигаются, зазывая взобраться по ступенькам и занять место.

– Карета подана, – поднимаюсь, рукой указывая в сторону пыхтящей машины с водителем-старичком в забавной шапке с козырьком. Очень милый дедуля, по секрету говоря. Выглядит, конечно, сурово, постоянно хмурит свои густые и поседевшие брови, ворчит на внезапно перебегающих дорогу, проказливых детей, но на самом деле он душка. Однажды мне не хватило пары центов на билет, так старик простил мне долг и заверил, что «постоянной посетительнице и скидочку один разок сделать можно». А еще, когда в автобусе совсем пусто, мы перекидываемся парой слов, обсуждаем погоду, иногда тех же проказливых детей и все в таком духе.

Внеся плату за проезд, устраиваемся с моим спутником в самом конце. Сажусь у окна, хотя, наверное, следовало бы уступить здешние виды новоприезжему. Вздыхаю и неказисто переползаю на дальнее место.

– Решила, что будет здорово, если ты посмотришь на дорогу до школы, – кивает, отодвигая шторку подальше, чтобы увеличить обзор.

Ехать предстояло минут двадцать. Мой спутник, как я и предполагала, с интересом следил за сменяющимся пейзажем осеннего городка. А меня настойчиво клонило в сон легкое покачивание. Не справляюсь с сильным манящим желанием. «Всего пять минут», – прикрываю глаза и моментально отключаюсь.

– Далия, прекрати дурачиться! – громкий мужской крик, прерываемый бархатистым смехом.

Зеленая поляна, с растущими неподалеку дубами. Огромное пространство, совсем пустое. В воздухе весит аромат сочной травы и диких цветов. Голубое небо. Полуденное солнце. Здесь лишь двое. Девушка в белом воздушном платье, беззаботно танцующая босиком меж зелени. Легкая и такая тонкая ее молодая фигура тонет в ярком свете, а длинные каштановые локоны струятся в слабых дуновениях свежего и приятного ветра. Движения незнакомки изящны, чарующи. Поодаль – молодой мужчина в темных одеждах. Словно полная противоположность, надежная тень прекрасной девицы. Он стоит, сложив руки за спиной, и с едва заметной улыбкой наблюдает.

Похоже, слова остаются проигнорированными, и мужчина вздыхает.

– Тут так хорошо, – запрокинув голову и прикрыв глаза, произносит девушка. Лицо ее обволакивают теплые лучики, – позволь себе расслабиться хоть на минутку!

– Будь по-твоему, – сдается и усаживается на мягкую траву.

Белое платьице быстро приближается, и спустя минуту спутница мрачного героя уже плавно опускается на колени рядом с ним.

– Ах, мой милый рыцарь, почему же ты так мрачен? – склоняет голову вбок, разглядывая грубоватые черты.

Безупречно красив и так серьезен. Что скрывает эта свинцовая маска? Что прячется за ней на самом деле?

– Ты недостаточно мудра и слишком беззаботна, – уклоняется, не желая отвечать, – я лишь держу ухо востро.

Держит ухо востро? Здесь, на одинокой лужайке, где ни единой души? И меч при нем. Аккуратно уложен в кожаные ножны с идеально натертыми, сияющими металлическими вставками, бликующими в ярком свете.

– Будь я недостаточно мудра, никогда бы не повелась с тобой. А беззаботность, что же в ней плохого? Не будь ее, мир бы зачах, утонул в унынии. Не переходя через черту, иногда можно побаловать себя такой простой забавой. Будь уверен, я всегда помню об опасности и своих обязанностях, – смеющаяся милая незнакомка, резвящаяся совсем недавно, вмиг исчезла, точно ее здесь никогда и не было.

Сейчас перед мужчиной сильная и властная, пусть такая юная, но со стальным стержнем внутри девушка. Будь она королевой, рыцарь непоколебимо склонил бы перед ней колени и принес присягу, поклялся в верности.

– А, быть может, я вру, – растягивает губы в улыбке, обнажая ряд белоснежных зубов, – кто знает, что в моей буйной голове.

– Я знаю.

Внезапно все пропадает, тает в тумане. Кто-то ласково, но крайне настойчиво тряс меня, держа за плечо. Ворчу, произнося что-то даже мне самой непонятное, но все-таки окончательно просыпаюсь. Убираю руку парня, которая все еще лежит на мне.

– Тут конечная, не хотел будить, но, – указывает пальцем на небольшое здание рядом с крайней остановкой.

– Да-да. Добро пожаловать в самую лучшую и при том единственную школу этого чудесного города! – торжественно объявляю, поднимаясь со своего места и решительно направляясь к дверям, чтобы выйти на свежий воздух. Спрыгиваю с последней ступеньки, воздух только что затхлый и нагретый превращается в холодный и до ужаса свежий. Наполняю им легкие, охлаждаю себя изнутри. Мой спутник следует примеру и тоже глубоко втягивает уличные пары выхлопных газов, сырых осенних листьев и выпечки из пекарни, что неподалеку.

–Мы опаздываем, – резко вспоминаю и срываюсь с места, взяв парня за рукав и потащив за собой.

К счастью, звонок шумно затрещал, как только я вбежала в кабинет. Миссис Джонсон не любит, когда на ее уроки опаздывают, это буквально выводит спокойную милую леди из себя. Клянусь, лучше никогда не видеть сего зрелища. Наверное, я понимаю ее. Столько лет в школе, куча бумажной волокиты и дети, часть из которых просто-напросто не уважает твой титанический труд. Учить подростков сложно, кто бы что не говорил. И рано или поздно устаешь от всего этого дела, да и нервишки подводить начинают. Неблагодарная, но благородная работа.

Была вынуждена оставить своего нового знакомого, надеюсь, он не пропадет. К тому же я не его мамочка, он взрослый мальчик и кабинет директора сам найти сможет. Там уж решат, с кем он будет учиться и все в таком духе.

Наша школа никогда не попадала в список лучших школ штата, как, например, Дюпон Мануальд или школа Брауна, а эти лучшие школы в свою очередь никогда не входили в перечень лучших школ соединенных штатов, где была школа Лоуренсвилля, к примеру. В общем, она далека от престижной и не выпускает будущих нобелевских лауреатов и президентов, зато кормят тут неплохо, если прийти вовремя, даже чем-то горячим. А еще злобных учителей скряг не водится, по моему субъективному мнению. Чего не скажешь про учеников. Должно быть, это такая особая небесная кара, судьба встретить старшеклассника-засранца на своем пути. Один из тех, кто в подростковых фильмах привязывает новеньких строительным скотчем к ободку унитаза или просто окунает головой в унитаз. Надеюсь, моему новому знакомому не посчастливится познакомиться с Виктором Роулли.

Так, Эбигейл, у тебя сейчас химия, никаких отвлеченных мыслей. Миссис Джонсон суетится у доски, старательно вырисовывая мелом тему «химические связи» и беспрестанно поправляя подол своего синего платья-футляра свободной рукой. Наряд сидит на ней весьма лаконично и выглядит сдержанно, но явно не доставляет удобства владелице, или же женщина просто очень переживает и волнуется, чего я за ней раньше никогда не наблюдала.

Повторение. Все это мы уже проходили в прошлом году, кажется, но с программой не спорят. Достаю из рюкзака учебник и тетрадь. Распахиваю книгу на нужной странице, разглаживая корешок, чтобы учебник не закрывался, и разглядываю картинки. Остальные в классе явно скучают. Кто-то лег на парту, пытаясь уснуть после бессонной ночи, кто-то активно сплетничает с соседом по парте, обсуждая новые шмотки в местных бутиках, а кто-то мастерит самолетики из тетрадных листов в клетку и запускает их, стоит миссис Джонсон отвернуться.

Речь женщины льется одним непрерывным потоком, незаметно теряю суть. Тема мне прекрасно известна, оттого и не слишком интересна. Кроме того, мысли о сне кажутся куда занимательнее. Что это было? Мужчина и девушка. Как он ее называл? Далия. Далия… фейри, нарушивший указ короля, сказал, что так звали мою маму. Совпадение? Я видела черты лица, но теперь они кажутся смазанными, никак не могу вспомнить детали. Раньше подобное мне никогда не снилось, я редко запоминаю сны. Говорят, что каждый человек, засыпая, видит чудные картинки, красивые или безумные, страшные или абсолютно реальные. Но некоторые просто забывают их, стоит только открыть глаза утром. Иногда даже кажется, что сон случался наяву, ты путаешься, пытаешься разграничить эти два мира, и в итоге выходит, что тот самый дядя на самом деле не приезжал к вам в гости, бабушка не готовила тот брусничный пирог, а ты не получала ту двойку по биологии. Невероятно.

Глава 9

Занятия закончились, с Итаном (совсем забыла сказать, что мой утренний незнакомец представился этим именем) ни на одной из перемен я так и не пересеклась, как и с Вив, с ней мы почему-то виделись особенно редко. Нужно сказать, что в ее жизни тот самый засранец-старшеклассник тоже встретился, да не просто встретился, он был ее дружком. Меня тошнило каждый раз, когда я видела их обжимающимися возле шкафчиков. К счастью, ошибка сестры продлилась недолго, чего не скажешь о ее страданиях по этому капитану (конечно, же) баскетбольной команды. Ее пришлось утешать целый месяц, тогда я даже советовала ей сходить к психологу, даже не потому-то считала, что пора заканчивать страдать по придурку, а потому что желала ей поскорее забыть его и двигаться дальше. Вивьен точно заслуживала лучшего, а не местного задиру, который после их расставания приставал к каждой юбке, особенно черлидингской, что, кстати, было запрещено уставом школы. В список подружек за тот месяц, пока Вивьен была безутешна, вошли Миранда, Аманда, блондинка, которую потом исключили, и новенькая, кажется, ее звали Мэдисон.

Закидываю рюкзак на плечо и иду в раздевалку. На первом этаже почти пусто. Совсем тихо, никакого привычного топота множества ног о бетонный пол, никаких визгов, разговоров и смеха, как это обычно бывает на переменах.

Поплотнее запахиваю куртку, уже предвкушая вредную осеннюю слякоть, направляюсь к выходу. С усилием толкаю дверь и сразу же морщусь от ветра. Шагаю по каменным ступеням, мысленно считая каждую – их ровно семь. Спрыгиваю на асфальтированную дорогу, хочу пройтись пешком. Давненько я не возвращалась домой вот так, на своих двух, без потрепанного желтого автобуса.

– Хей! – оборачиваюсь на крик.

Из двери стремительно выбегает Итан и весело машет мне рукой. Похоже, нужно подождать его. Парень быстро нагоняет меня, на лице его довольная лучезарная улыбка. Роулли он точно не встретил.

– Прекрати светить зубами, – показательно отворачиваюсь, – боюсь ослепнуть.

Парень толкает меня локтем в плечо, и улыбка его становится еще шире.

– Я так замучался, решая все эти сложные, серьезные вопросы. Клянусь, на допросе было бы проще. Пришлось обойти без малого десяток кабинетов!

– Так вот почему я не встретила тебя ни на одной перемене, – отвечаю, складывая руки в карманы и направляясь в сторону аллеи, плотно усаженной по обеим сторонам деревьями. Их ветви и кроны склоняются навстречу друг другу, образуя протяженную арку. Летом, когда зелень в самом расцвете и оплетает толстые ветки, здесь очень красиво. А сейчас, осенью, место напоминает экспонат дома страха, эдакую локацию с пугающими деревьями-сторожами и одинокой длинной тропинкой в неизвестность.

– Да, – протяжно вздыхает, – я был вынужден просидеть в приемной директора вечность. Возникли какие-то проблемы с важными бумажками, – понимающе киваю.

Куча бумажной волокиты, постоянные проблемы с документами – основная проблема всех учебных заведений и не только, как я уже отмечала.

– Зато теперь я полноправный ученик, и с завтрашнего дня могу смело вливаться в новый коллектив, – гордо вскидывает подбородок, будто подвиг какой-то совершил. Хотя, отдам должное, высидеть пару часов в ожидании внимания главы школы и все еще пребывать в прекрасном расположении духа – ошеломительный успех. Я еще раз осмотрела парня с ног до головы, интересно, какой школьный ярлык мог бы ему подойти? Если он еще и спортсмен, то, определенно, спортивный красавчик. Такие обычно купаются во всеобщем внимании, за пределами учебных занятий, разумеется.

Кстати о ярлыках. В младшей школе меня звали мышью, а все оттого, что ходила в сером да черном и не общалась ни с кем, сидела всегда за одной и той же партой – почти в самом углу, и иногда пугала остальных тихой походкой. В общем, в классе меня не очень любили. А потом я подралась с одним парнем из-за того, что он облил девчонку, с которой мы сидели за одним столом в кафетерии, молоком. Сделал он это специально и весьма демонстративно, а та девочка чуть не расплакалась от всеобщего внимания и такого позора. Я не планировала распускать кулаки, но тот мальчишка начал первым, похоже, уязвленный моими комментариями. Вызов к директору означал приход бабушки в школу и возможное отчисление. Ни того, ни другого мне не хотелось, но еще больше не хотелось получить синяк под глазом или потерять зуб. Поэтому уже на следующем уроке бабушка стояла рядом со мной около двери в кабинет, шла биология, которую я просиживала в ожидании наказания, а рядом, через один стул, сидел очередной подрастающий засранец с салфетками в обеих ноздрях. Мышью меня больше не звали.

– Предлагаю отметить. Тут рядом одно классное местечко есть.

Мое предложение спутник оценил. И вот мы уже сворачиваем из мрачной аллеи в узкий переулок. Как раз здесь, в непримечательном и сером районе, среди старых многоэтажек с побитыми окнами находилось кафе «Неверленд». Необычненько, правда? Каменный фасад, большие окна, яркая вывеска, обрамленная лампочками, половина из которых перегорела, придают шарм этому месту. Внутри – круглые черные столы, покрытые прозрачным лаком, с вельветовыми фиолетовыми креслами, куча картин и рамок с вырезанными статьями из газет, множество всяких безделушек, начиная от кувшинов и ваз и заканчивая глиняными фигурками непонятных мифических существ на полочках и тумбочках. А ближе к вечеру, когда света солнца становится недостаточно, здесь зажигаются гирлянды, уложенные в банки и грушевидные лампы, наполняющие маленькое помещение теплым желтым свечением. Интерьер, конечно, жуть полная, но атмосфера завлекает.

«И самое главное – здесь тепло», – думаю, плюхаясь на мягкое кресло и стягивая куртку с плеч. Мы выбрали столик в самом углу, отсюда видно все, и никто не мешает. Еще пара человек сидит за соседними столами, совсем не обращая на нас внимания, уткнувшись в свои тарелки.

– Обстановка тут, – задумывается, щелкая пальцами в воздухе, – весьма…

– Чумовая. Как с языка сняла, знаю, – подмигиваю парню и беру в руки ламинированное меню.

Итан следует моему примеру. Через пару минут к нам подходит весьма приятная девушка с вьющимися короткими волосами в черном переднике и белой рубашке с бабочкой.

–Приветствую в нашем заведении, – официантка мило улыбается. – Готовы сделать заказ? – спрашивает, пока выуживает из фартука блокнот на спиралях.

Не долго думая, я заказываю латте с карамельным сиропом, чтобы согреться, потому что есть не хочется, а мой спутник – крепкий эспрессо и черничный пирог.

– Суровый выбор.

– Не люблю приторный вкус. Он перебивает терпкие кофейные нотки на языке. А черничный пирог – неизменная классика для истинных ценителей.

– Хм… – делаю глоток горячего напитка из высокого стакана, который Сьюзи, как было написано на бейдже, только что поставила передо мной с подноса, – и откуда же вас сюда занесло, юный ценитель горьких напитков и черничных пирогов? – начнем сначала.

Парень пододвигает кружку к себе и, обхватив ее двумя руками, начинает:

– Вообще, мы с мамой переехали из Нью-Йорка, от этого городка совсем недалеко. Когда ее уволили с работы, ма решила, что устала от жизни в большом мегаполисе и хочет спокойно и мирно отжигать где-то в более уединенном месте, – киваю, внимательно слушая рассказ.

– Должно быть, твоя мама – настоящая оторва.

– Ну, если только чуть-чуть,– ухмыляется. – Она была вокалисткой в рок-группе, – продолжает, взяв в руки теплый ароматный кусочек пирога.

Вот тут мои глаза округляются и увеличиваются от изумления так сильно, что грозятся выкатиться из орбит. Как только я увидела Итана, мне сразу показалось, что его мама – какая-нибудь бизнес леди, носящая идеально выглаженный пиджак и классические брюки с лакированными лодочками на высоком каблуке. Только такая женщина могла быть матерью такого парня. Но то, что я узнала сейчас, буквально перевернуло все с ног на голову.

– О-го-го, – единственное, что я могу выдавить.

Похоже, моя реакция смущает собеседника, и он, опустив взгляд в полупустую кружку, замолкает, улыбнувшись уголком губ, – я просто обязана познакомиться с этой женщиной!

– А твоя мать?

– Я… – делаю большой глоток, и приторная жидкость сразу же обжигает горло. – Я почти не знала ее. Она умерла.

Больше не чувствую сахар во рту, он затмевается неприятной горечью воспоминаний, встающей комом. Глаза начинают слезиться. А в голове всплывают картинки из детства:

Вот мама стоит на кухне, перепачкав все кругом мукой, и выкладывает нарезанные дольками яблоки на тесто. А я стою рядом, наблюдая за каждым ее движением.

– Вот так, Эбигейл, – говорит она, аккуратно укрывая начинку тонкими полосками.

Вот я помогаю маме поставить пирог в разогретую печь и случайно обжигаюсь.

А вот мама бережно обрабатывает мою производственную травму «волшебной» пеной, напевая какую-то незнакомую мне мелодию из фильма.

– Без ошибок никогда не познаешь мир, родная, – смотрит на меня, отставив баллончик с лекарством и нежно поглаживая по макушке.

– Мне жаль, – голос Итана возвращает в реальность.

– Не утруждайся, все отлично, – выпиваю последние капельки, пальцем собираю остатки пенки с краев.

Понимаю, как неловко людям, по незнанию затрагивающим такие темы. Но большинство так мерзко лицемерит, проявляет наигранное сочувствие твоему горю, что тошнота берет. Будем реалистами, проходящим мимо незнакомцам абсолютно безразличны душещипательные моменты нашей жизни, поэтому избавьте меня от этого глупого и нелепого сострадания, прекратите распинаться.

Не люблю, когда разговор сводится к затянувшейся паузе или этим тревожным и мрачным темам, всплывающим совсем не в то время.

– Мы, кажется, отмечали твой переезд и зачисление в новую школу, а не устраивали траур, – складываю руки на груди, демонстрируя свое недовольство. – Мы ведь не произнесли ни одного тоста и даже не чокнулись!

– Помню, помню, мисс я-люблю-поворчать, – повторяет мой жест и откидывается на спинку кресла.

– Эй, напоминает клевету, молодой человек!

***

Счет был оплачен, и спустя пару часов мы с Итаном уже покидали уютное кафе. Начинало смеркаться, красные лучи, покрытые легкой дымкой от автомобильных выхлопов и замерзающей в воздухе сырости, терялись за горизонтом. На улице начали зажигаться вечерние фонари, мало-помалу разгоняющие наступающую темноту. Я размеренно шагала по асфальтированной дороге, втаптывая в нее опавшие листья, и выдыхала облачка пара в остывающий вечер, парень шел рядом, делая шаги в два раза реже, чтобы идти на одном уровне со мной. В такой компании и этой тишине, прерываемой лаем собак, и двигателем проезжающих машин было что-то по-своему родное и близкое. Никакой тревоги, никаких мыслей, у меня наконец получилось запрятать их обратно, далеко-далеко в гущу подсознания, пусть хотя бы на время дороги до дома.

Я вернулась к семи. Итан проводил меня до самых дверей, как бы я не отнекивалась от столь щедрого предложения.

– Мне крайне неудобно, целый день рядом ошиваюсь, так еще и проводить заставила, – заламываю пальцы, когда мы останавливаемся возле той самой остановки, возле которой встретились утром.

– Так. Я не буду это обсуждать в сотый раз, юная леди, – решительно отвечает и ожидает, пока я двинусь в нужном направлении.

Назвал меня так же, как обычно называет бабуля. Забавно.

Стоило только пересечь порог, старушка уже встретила меня вопросительным взглядом. Она стояла, уперев руки в бока, в своем розовом халате, напоминающем обивку кресел из «Неверленда». Тщательно вытираю подошву обуви о маленький коврик, избавляясь от остатков грязи с улицы. Снимаю куртку и вешаю ее на крючок, не говоря ни слова, пока бабушка продолжает пристально смотреть на меня. Держу пари, она видела в окно меня рядом с каким-то парнем и теперь приготовила тонну вопросов, касающихся не столько меня, сколько моего спутника. И уверена, старушка уже записала Итана в список моих ухажеров, который, честно говоря, был пустым белым листом.

Прохожу в гостиную и плюхаюсь на старый диван, чувствую пружины, впивающиеся сквозь ткань. Ерзаю, пытаясь найти удобное положение. И наконец спустя пару минут облегченно вздыхаю, откидываясь назад, на мягкую подушку. По маленькому телевизору показывают Гарри Поттера, первую часть, самую яркую и светлую. Ближе к зимним праздникам, да и во время зимних праздников по телевидению всегда запускали серию фильмов про «мальчика, который выжил». Ви вечно ворчит, мол: «Сколько можно это показывать, клянусь, я выучила каждую строчку каждой части наизусть». А мне нравилось. Во время каждого очередного просмотра я всегда замечаю новые детали, из-за этого кажется, будто смотрю на все впервые.

Гарри как раз ехал в Хогвартс, когда бабуля все-таки решила присесть рядом, на самый краешек старого дивана, и разузнать про мой вечер. А я-то уже подумала, что она промолчит и никакого допроса не будет.

– Ну-ну, расскажи бабуле про этого милого юношу, дорогая. Скорее-скорее. Я сгораю от нетерпения, – ловлю увлеченный взгляд старушки и искорку в выцветших глазах.

Прикрываю глаза, раздумывая, с чего бы начать. Выдаю все, что помню с самого утра. Под бабулины «о…» и «ну что за прелесть» рассказ, кажется, становится гораздо интереснее.

– Мы просто немного прогулялись и мило поговорили, – заключаю, подытожив все сказанное.

Бабушка задумчиво кивает, будто размышляя о чем-то, а потом молча встает и уходит в свою спальню. А я остаюсь, продолжая удивительное путешествие по миру волшебников вместе с учениками Гриффиндора. Невольно вспоминаю свое маленькое приключение. Никак не могу заставить себя забыть. Все так внезапно началось и также внезапно закончилось. Я сбежала, поджав хвост, даже не попрощавшись с парнем, который приютил меня, позволил ночевать в своем доме, менял бинты и выхаживал меня. Стоило хотя бы попытаться передать записку, а не просто исчезнуть. Но, быть может, даже лучше, что я пропала из его жизни. Так будет безопаснее для него. А волшебные земли нужно выбросить из головы, убрать произошедшее в самый дальний ящик и, закрыв его на ключ, больше никогда не открывать. Алиса ведь тоже вернулась из Страны чудес, верно? Интересно, что она чувствовала, когда вновь окунулась в обыденность, когда вновь ощутила родную реальность. Никакого чеширского кота и безумного шляпника, никакой огромной, курящей трубку гусеницы и говорящего кролика с часами.

Засыпаю прямо здесь, на старом продавленном диване под фоновые реплики юных волшебников, что смешались с мыслями об Алисе, упавшей в нору, и Альве, на голове которого росли забавные рожки.

Вновь вижу картинки, как в фильме, название которого я не знаю и на просмотр которого пришла лишь к середине сеанса. Дом. Я помню. Это был наш старый дом, где мы жили, когда мне было года два. Знакомый камин с висящей над ним огромной картиной леса, пушистый ковер, приятно щекотавший ноги, и стопки книг и журналов, лежащих всюду. В углу – елка, украшенная прозрачными шарами и маленькими ангелочками с мерцающими золотыми крыльями, под ней – подарки, бережно перевязанные красными лентами в ярких обертках. Окна украшают олени и сани Санты, а шторы увешаны снежинками, которые мы вместе с папой и Вив вырезали из бумаги.

Слышу громкий, настойчивый стук в дверь, осторожно выглядываю из-за угла, пытаясь разглядеть нежданных гостей. Мама открывает, удивленно отшатываясь при виде незнакомцев. Незнакомцы, чьих лиц я не вижу из-за темных одежд. Крик.

Резко просыпаюсь. Пытаясь осознать, что случилось. Приложив ладонь к груди, чувствую стремительные удары. Мне снова снился странный сон. Кошмар. Не знаю, что именно меня напугало, но была уверена в своем предположении. Я дернулась во сне, чуть не упав с дивана, и очнулась. Подействовало лучше любого кофе. Понимаю, что все еще в гостиной. Конечно, ведь та штука с магическим телепортированием в свою комнату работает только в детстве, когда засыпаешь в одном месте, а пробуждаешься, сладко потягиваясь, уже в своей уютной постели.

Глава 10

Снег уже укрыл плотным одеялом все кругом, а мороз усилился. Начались каникулы. И с минуты на минуты мы ждали Рождество. Рядом с телевизором поставили живую елку, даже не помню, когда в последний раз наш дом наполнял аромат колючих хвоинок и липкой смолы. Украшение дерева было ответственно поручено Вив. Пожалуй, она справлялась с этим лучше всех. К тому же сестра очень любила это занятие. Красные и белые стеклянные шары развесили по соседству со старыми расписными зайцами и щелкунчиком. Фарфоровая балерина с легким румянцем на лице, изящно стоящая на одной ножке, словно готовившаяся к прыжку, красовалась рядом с золотой звездой, венчающей ель.

Бабушка пекла имбирные пряники и начиняла индейку. Аромат печеных яблок и специй окутывал каждый уголок дома. По всем каналам крутили старые фильмы и «Carol of the bells». Эта песня всегда создавала неописуемую волшебную атмосферу, а ее хоровое исполнение усиливало впечатление в сотни раз.

Гостиную украшало множество гирлянд. Они беспорядочно мигали разными цветами, словно вторя мелодичным праздничным песням. Камина у нас не было, поэтому рождественские носки аккуратно положили под елку. Входную дверь украшал венок из веточек и красных ягод клюквы с небольшим серебристым бантиком и колокольчиком.

На кухонном столе красовалась алая шелковая скатерть, которую бабуля берегла как зеницу ока и доставала лишь раз в году и которая терпеливо ожидала, пока на нее поставят тарелки с угощениями. Тут же несколько свечей в резных медных подставках и три тарелки с золотистой каемкой.

***

Новый день. Но по старому графику. Вчера я совсем забыла про кузницу. Нужно исправить это упущение. После школы – тренировка. Точка.

С тех странных пор прошло 2 года. Я отточила навык владения мечом, да и подросла немного. Ни единого события, хоть отдаленно связанного с магией и фейри за все это время больше не произошло. Ничего. Постепенно все случившееся начинает блекнуть в свете насущного, все больше походя на одно из моих странных сновидений. Однако настойчиво не покидает мой разум. О землях я не рассказывала никому. Не думаю, что кто-то готов поверить в мою безумную историю про прекрасных существ и Двор Ночи.

Частенько вспоминаю Альва, глядя на большой шрам на боку в зеркало ванной, глядя на рассеченную грудь, вспоминаю лицо упивающегося моей болью короля, потому что шрамы – единственное доказательство моего приключения. Но разум – интересная, абсолютно непостижимая вещь. Он любит скрывать травмирующие воспоминания, словно их никогда и не было, придумывая свой, менее болезненный сценарий. И кто знает, что случилось со мной на самом деле. Однажды мне попался рассказ одного парня о том, что ему приснился ужасный монстр, который расцарапал его спину своими длинными когтями. Что было дальше? Несчастный действительно проснулся с искалеченной спиной. Это еще один вариант в копилку странных объяснений. Кажется, я собрала уже сотню.

К разгадкам тайн я так и не приблизилась. Бездействие, скрытое деятельностью. Мне нужно совсем не это. Нет, не так. Сейчас мне нужно совсем не это. Кажется, что время сочится сквозь пальцы, а я не успеваю использовать падающие песчинки. Не успеваю исполнить желанное. А, быть может, и исполнять нечего – я просто выдумала сказку, прокручивая ее замыленный до дыр сюжет в голове, поверила, что она реальна.

На мне вчерашняя одежда, плетусь в душ, чтобы освежиться, и наконец сбросить ее. Умываю лицо прохладной водой, смываю ежевичный гель для душа. Укутываюсь в мягкое махровое полотенце. Поднимаюсь к себе на чердак и накидываю первое попавшееся – черные джинсы и синюю выцветшую футболку с логотипом Старбакса. Пальцами расчесываю спутанные волосы, подходя к окну. Крупные хлопья падают с затянутого хмурыми облаками неба и бесследно исчезают, стоит лишь коснуться земли.

Включаю кофеварку и терпеливо постукиваю пальцами по столешнице, выжидая, пока машина выплюнет последние капли животворящего напитка.