Текст книги "Мертвые земли. Хроники волшебного мира"

– Давно ли Ваше Высочество интересуют мелкие потасовки праздников Двора Ночи? – почему-то взболтнула я.

– Ах, глупенькая смертная, – лениво протянул фейри, – я не обязан тебе ничего рассказывать, – выдерживает паузу, – отрубить твою красивую головенку за такую проказу – совсем скучное наказание, а накладывать чары на какую-то девчонку – не королевских рук дело…, – его Величество расстроен, потому что не может решить, что со мной сделать. Бедняжка.

Кажется, будто мы на сцене. Я усердно играю почтенную гостью дворца, с замиранием сердца ожидающую приговора. А правитель Светлого Двора успешно изображает едва заметную благосклонность к моей персоне и озабоченность моей судьбой, точнее способом моей смерти. В действительности же Его Величество просто должен разобраться с настойчивой занозой, что, должно быть, побила богатого сынка одного из приближенных. Удивительно, что он решил взяться за этот детский сад. Мне всегда представлялось, что самое весомое и значимое лицо в стране обязано решать действительно важные вопросы, влияющие на процветание назначенных ему земель и владений.

– Я думаю, у тебя слишком длинный язычок, – улыбка, отдающая безумием и леденящей жестокостью, и глаза, полные желания, – а за все слова нужно платить, – подносит бокал к губам, делая небольшой глоток и медленно проводя по острым клыкам языком, слизывая остатки напитка.

Правитель Благого Двора? Дьявол во плоти. Фейри выглядит как истинный властитель неблагих – жаждущий крови и мерзких развлечений, питающийся болью.

Щелчок – вижу, как в зал тихо входит рыцарь в блестящих доспехах. Лицо его скрыто металлом, поэтому лишаюсь возможности разобрать эмоции. Теперь становится страшно, кровь шумно бьет в голову. Слегка пошатываюсь. Происходящее явно не предвещает хорошего исхода, понимаю это, лишь взглянув на довольного короля. Он решил, что сделает с неугомонной выскочкой.

– По слухам ты неплохо бьешься, хочу посмотреть своими собственными глазами. Удиви меня и, если выживешь, можешь спокойно покинуть эти земли навсегда, вернувшись в свой жалкий мир таких же жалких людишек, – лгать он не может. Значит, все сказанное – правда.

Подвох, должен быть подвох.

Мысли прерывает еще один щелчок пальцами. Еще пять рыцарей в таких же доспехах. А вот и он. Шестеро на одного? Я не уйду, вот в чем соль.

Громкий стук – и кубок короля, расплескав остатки жидкости, катится по ступеням к моим ногам.

– А вот и твое оружие.

Тянусь пальцами к бокалу. Других вариантов у меня нет. Хрусталь оказался удивительно прочным, раз не разбился от удара о холодный камень. Красивые грани и изящный силуэт, даже пачкать жалко.

– Я настолько страшна, что мои соперники одеты в броню и имеют при себе остро заточенные клинки? – не отказываю себе в едкой фразе, таившейся в груди с самого начала беседы с королем. Я устала осторожничать. Довольно строить покорную маленькую девочку, становясь копией Вивьен.

А что может произойти? Его Высочество вызовет на бой со смертной всю свою армию? Смехотворно. Перед глазами мелькают картинки праздника Неблагого Двора. Джентри. Альв. Рогатый фейри. Его разъяренные глаза и его же тело, лежащее на земле. Мой кровоточащий бок, грязная рубашка.

Да только теперь пьянящего азарта я не чувствую, реально взвешивая шансы. Даже опытному воину невозможно сложно одолеть шестерых, и глупцу понятно. Моих же навыков едва хватит на двоих. Корю себя за то, что тренировалась с дядюшкой только на мечах. И тренировалась недостаточно. «Решила умереть в моей кузнице? Нет, нет. Не позволю я тебе этого сделать» – шутил старик, когда я задерживалась допоздна.

– Бейся, – властно и громко. Мои слова явно забавляют короля. Он будто хочет свернуть мне шею за дерзкие, непростительные слова, но жаждет продолжения представления. Наверное, ожидая увидеть медленную и такую приятную кровавую расправу.

Вдруг только что прозвучал мой приговор? Мелькает, когда рыцари точно по заученной команде замыкают кольцо, взяв меня в плен. Главное не терять остатки здравого смысла. Быстро осматриваю каждого в попытке найти «слабое звено». Есть. Позади остальных скромно стоит существо, напоминающее пикси, кто-то совсем неопытный и хрупкий, явно новичок. Оставлю напоследок, быть может, запугав, если доживу, конечно. Пока силы есть, нужно разобраться с кем-то посильнее, чтобы потом не попасть в просак.

Подбираю «подходящий вариант», быстро пробегаясь по фигурам, все сильнее сжимающим кольцо. Большие размеры и внушительный рост, длинные руки, огромные торчащие вверх клыки. Тролль. «…О них нельзя сказать, что они неуклюжи и медлительны. Если по року судьбы вам повстречались эти ребята, то лучше бежать, а не прятаться». И да, броня великанам не нужна, кожа их сама точно кольчуга, а регенерация помогает успешно убивать. Маленькие раны разъярённый тролль просто не заметит, а средние затягиваются моментально. Чтобы нанести тяжелые, нужно очень-очень постараться.

Если я искала громилу для разогрева, чтобы умереть быстро и сразу, то я его нашла. Этот был самым крупным из всех рыцарей. Начнем с него. Надеюсь, мне в соперники не подослали лучших из лучших, эдаких царских головорезов. Сейчас меня мог спасти только огонь, в противном случае громила перережет мне горло.

Стремительно приближаюсь к троллю. Вблизи он кажется еще выше. Нужно все делать быстро, ныряю вниз, вырываясь из опасного хоровода, и наношу резкий удар массивной частью бокала по колену существа. Сомневаюсь, что эта махина что-то почувствовала, но мне лишь нужно вызвать злость, завлекая ближе к источнику огня – подсвечникам, прикрепленным к стенам по всему периметру помещения.

Звук стали. Меч со свистом рассекает воздух. Действие напоминает предупредительный выстрел, однако, скорее, демонстрирует силу и превосходство. Острие длинное, поэтому я вновь в проигрыше. Выбить оружие. Можно выбить оружие. Отлично. Сделав это, увеличу ничтожные шансы на выживание.

Вырвавшись из круга, отступаю к стене. Да, есть риск оказаться в ловушке, но мне нужен огонь, лишь он способен остановить заживление ран и сделать воина – мою первостепенную проблему – слабым. Быстро шагаю, держа всех остальных рыцарей в поле зрения. «Они, похоже, решили биться по очереди», – замечаю, увидев отставание и легкую безучастность. Громила послушно идет за мной, тяжело топая и безустанно размахивая орудием.

– Так нечестно! – гневно бросаю троллю, – не стыдно тебе биться со слабой девушкой, превосходя ее и силой, и снаряжением?!

Задумывается. А я, пользуясь моментом, вновь бью, но в этот раз по ведущей руке, оказываясь за спиной противника. Приходится прикладывать больше усилий, это изматывает. Теперь возле стены не я, а он.

– Ах, ты просто боишься… – процеживаю сквозь зубы, привстав на носочки.

О да, я его разозлила. Тяжелое разгоряченное тело бросается в мою сторону, желая рассечь напополам. Ныряю в ноги великана, вновь стена, прыгаю, срывая один из подсвечников. Изделие с хрустом отламывается, оказываясь в моих руках – 5 огоньков. 5 огоньков – все, что у меня есть. Разворачиваюсь, глядя на воина, знаю, что он чувствует даже скрываемый этой броней. Делает выпад, парирую своим импровизированным оружием. Звон хрусталя неприятно оглушает. Еще. И еще. Теряет терпение, начинает бить яростнее. Резко разворачиваюсь и, что есть, силы ударяю ногой в колено. Рыцарь валится на пол с громким рыком. Отбрасываю кубок в сторону, придавливая сапогом руку великана и выхватывая клинок. Тяжелый. На лбу проступают капельки пота. Склоняюсь над распластавшимся телом.

– Я не хочу никого убивать, – шепчу совсем тихо. – Я лишь хочу уйти.

Тролль рычит, наполняя воздух зловонным запахом из пасти. Одним направленным движением лезвия сбиваю шлем, защита звонко слетает, скользя по холодному полу. Меняю положение ноги – ступаю на горло, склоняюсь, поднося пламя ближе к безобразному серому лицу. Теперь танцующие огоньки – единственный источник его внимания, и сопротивление спадает на ноль. Яркий свет весело пляшет в золотистых зеркалах глаз. Минута – и я без колебаний убираю ногу с предплечья, замахиваюсь подсвечником и наношу молниеносный удар по голове воина, не дав возможности среагировать. На щеке рыцаря проявляются пылающие волдыри, которые уже не заживут, а тело совсем обмякает. Тролли никогда не отличались умом, поэтому самое простое, что можно сделать для победы над ними – обмануть, но лучше всего – обездвижить. Я не убийца.

Отбрасываю ставший ненужным подсвечник, оборачиваюсь к трону, склоняясь в реверансе. Конец первой сцены.

Боковым зрением замечаю приближающуюся троицу. Не теряя больше и секунды, возвращаюсь к центру зала, как на балу. Вот сейчас заиграет мелодия, и я в паре с прекрасным принцем начну танцевать, беззаботно кружась. Но единственный танец, на который меня завлекают, – танец смерти, и отказать, увы, я не могу. Поудобней сжимаю меч.

Троица напоминает эльфов, фигуры их ближе к человеческим. «Значит, мы почти на равных» – успокаиваю себя, как могу, подавляя желание броситься наутек. Решают нападать разом, парирую каждый удар, не успевая даже опустить клинок. Металл гремит, напоминая бой колоколов.

«Слабые места, Эбигейл, они есть у всех. И подобно маленькой трещинке способны разрушить самую крепкую плотину». Щурю глаза, наблюдая за каждым вздохом противников.

Плечо. У одного выбито плечо, плечо ведущей руки. Отлично. Каждое движение медлительно и, похоже, отдает неприятной болью. Прерываю защиту, с размаха ударяю локтем по «больной точке» так сильно, как только могу. Отчаянный крик, искажаемый броней, вырывается из горла воина. Падает на колени, схватившись второй рукой за ушиб. Моментально получаю ответный удар от одного из дружков. В последний момент парирую, сжав зубы от парализующего чувства, сковывающего мышцы, но тут же чувствую холодное касание острия, режущее плоть – едва заживший порез на боку начинает выть с новой силой.

– Бить со спины не по-рыцарски, – гневно бросаю, теряя самообладание.

Хватит детских пакостей. Заношу рукоять и с разворота отвечаю обидчику. Лезвие глухо свистит, пробивая прочную защиту и оголяя светлую кожу перед тем, как глубоко рассечь ее. Вновь получаю ранение пока тыльной стороной ладони вытираю капельки пота и крови с щеки и губ – тонкая полоса на плече. Мелочи. Двое обезврежено, а тролль – по-прежнему лежит, получается, три рыцаря. Половина. Последний из наглой троицы, похоже, не столь решителен. Тяжело дышу, пытаясь нагнать отступающего эльфа. Не я начала эту бойню. Не я ударила первой. Так что же теперь давать заднюю.

– Толпой нападать куда эффективней, – подбираюсь все ближе, вращая перепачканной сталью.

Воздух пропитался металлом крови, теперь тяжело оседая, подобно ртути, в легких при каждом вдохе. Чувствую струйки пота, неприятно скользящие меж лопаток, холодящие поясницу. Мышцы ноют, умоляя даровать отдых. «Доживу до завтра и пожалею об этом завтра же».

Эльф, новичок пикси и таинственный незнакомец, что не спешил проявлять себя.

Последний, точно читая мои мысли, выступает навстречу. Твердо и уверенно, тихо и бесшумно. «Он самый опытный». Я ошиблась, и начала не с того. И как бы моя ошибка не стала фатальной. Игра начинается снова. Замираю в уже не такой уверенной стойке, пытаюсь унять пылающую боль. Минутный взгляд в сторону трона. О да, короля точно захватило зрелище. Гладиаторские бои лишь для него одного. Хочу подойти на расстояние плевка и приставить острие к его горлу. Его Величеству будет также забавно? К горлу подступает тошнота. Тело дрожит. Жарко.

Мой новый противник лишь сейчас достает свое оружие. Впервые я видела такое изделие. Изящная рукоять, плавно перетекающая в сияющее синим холодным металлом лезвие – тончайшее, словно игла. Вдоль клинка виднеется какой-то рисунок или резьба, разглядеть которую не удается. Он прекрасен, просто так столь великолепное оружие никому не достается. «Откуда же у тебя это сокровище?» – хочу спросить, но лишь выдыхаю, отшатываясь от выпада воина и секундно теряя баланс. Прощупывает, ищет слабости. Ну что ж, будь по-твоему. Восстанавливаю былую дистанцию и начинаю широкими движениями наносить удары, наблюдая, как незнакомец в доспехах успешно парирует каждый. Наращиваем темп. Мы не танцуем. Мы спорим. И спор наш все разгорается. Постепенно усталость в мышцах отступает, тело словно получает дозу обезболивающего. Меняемся местами – теперь парирую я, иногда атакуя. Вспоминаю бои с дядюшкой Гия. Шаг назад, шаг вправо – заученная схема. Разгадаешь? Не успевает. Меняю ведущую руку, поудобнее перехватив эфес и ловко провернув клинок в воздухе, отвлекаю соперника ярким блеском, прием снова срабатывает, плавно и молниеносно рушу так долго удерживающуюся дистанцию. Миг – лезвие резко кусает шею незнакомца с такой силой, что шлем дает трещину. «Отобранный меч не так прост» – только сейчас эта мысль мимолетно мелькает в голове. Обычная сталь не способна наносить такой ущерб. Но я спотыкаюсь о руку, лежащего на полу рыцаря, совершенно не смотря под ноги. Теряю равновесие. Адская боль. Пытаюсь дышать. Вдох. Выдох. Еще. И еще. Практически не вижу. Темно. Тянусь ладонью к губам, стараясь вытереть кровь, сочащуюся ручьем, но лишь размазываю ее, пачкая все вокруг. Он выставил меч. Он… Я упала на так любезно подставленное для меня острие, что с хрустом вонзилось, разрезая тело и глубоко уходя в грудь.

– Судьба любит шутить, даря иллюзию победы, – смутно впервые слышу ровный голос рыцаря, склонившегося надо мной.

Поворачиваю голову, стараясь не упасть, стою на коленях. Конец второй сцены.

– Браво! Почти четыре бойца, включая одного из лучших, – звонкие медленные шаги, раздающиеся все ближе, – было весело, но условия не выполнены, смертная, – сам король касается моего подбородка, вынуждая смотреть на него, но тут же кривит лицо, растирая меж пальцами густую жидкость, отдающую в воздух металлический запах.

Собираю последние силы, даже не пытаясь съязвить, чуть позже. Встаю на ноги, гонимая лишь желанием быть с ним на равных, а не валяться внизу, как ничтожество, молящее о пощаде. Лезвие все еще торчит из моей груди, удерживаю его одной рукой. Стоит лишь вытащить оружие, и без повязки я труп.

Встречаюсь с рыцарем взглядом, только потом уделяю внимание Его Величеству.

– Я думаю, будет еще веселее, – сплевываю кровь, пачкая сияющие сапоги короля, забрызгивая длинную мантию травяного цвета, расписанную золотом и напыщенно украшенную огромными изумрудными самоцветами.

Жгучее прикосновение руки – громкая пощечина, отражающаяся звуком своим от стен. Лицо пылает, но я лишь прикрываю веки, прикусив внутреннюю сторону щек.

– Жалкая девчонка, – готова поклясться, все вокруг затряслось, – разберись, – злобно кидает фейри незнакомцу.

Тот же, не медля, хватает меня под руки, волоча по мраморному полу в неизвестном направлении. Жалко портить сияющий камень пола. Не могу разобрать, темная пелена окутывает все вокруг, стараюсь не закрывать глаза, противясь сильному желанию. Но уставшее измученное тело не слушается. Отключаюсь.

Уже не в первый раз физическая форма и недостаточная подготовка подставляют, толкая на край пропасти – тонкую грань между жизнью и смертью. Безрассудные поступки, питаемые гневом и яростью, никогда не приводят ни к чему хорошему – истина, понятная любому дураку, однако порой такая непонятная и непостижимая нашему простому незамысловатому разуму. Как бы я не пыталась сдерживать душевные порывы за стеной столетнего льда и мерзлоты, азарт каждый раз сводит меня в могилу, вызывает привыкание, вынуждая вновь и вновь искать опасность, вступая в горячие споры и схватки, грозящие тяжелыми травмами. Быть может, я просто хочу доказать, что чего-то стою? Что действительно могу биться с лучшими воинами на равных, могу решить все свои проблемы без чужой помощи, могу обходиться без защиты, быть независимой и не подчиняться никому. В погоне за этим, я изматывала себя в старой кузнице. Ежедневно. И чего достигла? Ничего. Дважды утопала в луже своей же крови, дважды нуждалась в поддержке, дважды ввязывалась в абсолютно абсурдные передряги.

Глава 7

– Я не собираюсь с тобой возиться, – доносится откуда-то неподалеку. Не могу ответить ничего, кроме слабого мычания.

Вновь вспоминаю последствия драки с джентри. Ощущения схожие, да вот только сейчас боль в конечностях отдает в десяток раз сильнее. Мне будто сломали пару костей и тут же вправили их без капли обезболивающего, наживую. Тело пульсирует, точно от автоматной очереди, не прекращающейся ни на минуту.

– Тебе повезло, что честь моих учеников не позволила им запинать твое хлипкое тельце.

Учеников? Значит, незнакомец действительно самый опытный из всех, кого мне удалось встретить.

– Честь? – хриплый кашель поднимается из грудной клетки. – Нападение толпой со спины показывает лишь полное отсутствие сего явления, – наконец поднимаю дрожащие веки. – Ваши ученики либо совсем безнадежны, либо совсем новички, – наверное, те, кого было не жалко потерять.

Помещение, напоминающее подвал. Земляной пол, стены и потолок. Подо мной – широкая лавка из двух досок, со старой периной, покрытой багровыми пятнами и грязью. Лежанка сродни моей кровати на чердаке. Не жалуюсь. Напротив – длинный деревянный стол, похоже, сколоченный неумелой рукой, с разными склянками – большими и маленькими колбами, банками, пузырьками, подле которого спиной ко мне стоит рыцарь. Голову его уже не покрывает шлем. Каштановые волосы с едва заметной серебристой проседью коротко подстрижены, открывают шею и острые уши.

– И в последнем тебе снова повезло. Выйди против тебя опытные бойцы – по кускам сшивать бы пришлось, – усмехаюсь, схватившись за ребра – боль сковывает.

Затхлый запах омывает легкие, оседает в горле. Местечко похоже на тайное логово, личный уголок прислуги, коморку Золушки.

– Больно знакомое лицо, – оборачивается, изучающе оглядывая, точно в первый раз, – как звали твою мать? – спрашивает после минуты раздумий, облокачиваясь на шатающийся столик.

– Звали? – хмурюсь, огромным усилием воли заставляя себя приподняться на локтях и сесть на перепачканную перину. – Откуда вам ведомо, что мама скончалась?

Отводит яркие синие очи, очевидно обдумывая ответ. Ведь лгать мужчина не может. Грубые черты лица напряжены, легкая щетина покрывает загоревшую кожу лица. Фейри кажется старше меня на десяток лет, и я нахожу его столь же прекрасным, как и уже встречавшихся мне высокомерных джентри. «Это он», – до меня наконец доходит. Это он стоял рядом с мамой тогда. Это его отражение я видела в водяном зеркале.

– Скажем так, если ты – та, за кого я тебя принимаю, то мы с ней были знакомы. И ты все еще жива, лишь потому что я обязан ей, – не бог весть что, но лучше, чем ничего.

– Хотите сказать, что решили противиться воле короля, спасая какую-то смертную, чтобы просто отдать долг погибшей знакомой? – я прищурилась, звучит сомнительно. Рискует своей шкурой, чтобы совесть не мучила?

– Зуб за зуб. Когда-то Далия протянула мне руку помощи, – передо мной рыцарь из сказки?

– Далия? – но все звали мою маму «Дал». Мне всегда казалось, что это сокращение от «Даниэлла». – Быть может, вы что-то путаете. Моя мать жила обычной жизнью и, я уверена, никогда не бывала в этих местах.

– Тогда, похоже, ты совсем не знала свою мать, – заключает, и в груди болезненно колет. А ведь и правда. Я совсем не знала ни маму, ни отца. Мне было пять, а они ушли слишком рано, – ты ее точная копия. От Далии, впившейся порой как заноза в зад, проблем хватало всем и с головой. Настырная девчонка, заявившаяся из ниоткуда. Да еще и так громко. Никого не напоминает? – складывает руки на груди.

Мама? Да быть такого не может. Да, признаю, характер у нее действительно непростой… был непростым. Да, она действительно отличалась упорством, настойчивостью и упрямством. Но то, что моя мать когда-то ввалилась сюда, натворила глупостей и познакомилась с одним из лучших воинов волшебных земель, еще и оказав ему какую-то услугу? Ну и дела.

– Вы собирались убить меня? – наивно спрашиваю, глядя на сурового рыцаря. Он обтирал тряпкой окровавленную иглу, которой, должно быть, заштопывал разрез в моей грудине.

– Таков был приказ короля, Эбигейл, а приказы короля не подлежат отказу, – а как же возвращение долга? Сразу ли он узнал меня? Слишком много вопросов, они роятся, точно пчелы в улье. Но спрашивать все и сразу – глупо, и затея эта абсолютно точно не увенчается успехом. С языка слетает лишь:

– Имя, – продолжение фейри и не нужно.

– Я, – тяжело вздыхает. – Я присматривал за тобой все эти годы, поэтому кое-что мне известно.

Сказанное почему-то так ошеломляет меня, что пару секунд информация совсем не хочет усваиваться. То есть, какой-то мужчина буквально видел, как проходит мое детство, как я расту «все эти годы»…

– А… – меня перебивают.

– Довольно, – обрывает дальнейшие попытки строгим голосом, – слушай меня внимательно. Отныне ты мертва здесь. Король приказал убить тебя. Поэтому, Эбигейл, не смей сюда больше соваться. Вернись домой и забудь про Мертвые земли, прошу тебя, – замолкает, обдумывая что-то. – Скоро Самайн – один из главных праздников Неблагого двора. И это – еще одна из причин, по которой духу твоего тут быть не должно. Иначе, клянусь, я сам перережу тебе глотку.

– Если мастерства и силенок хватит, – ожидаю полета чего-то увесистого в мою шальную головенку, но мужчина лишь усмехается, руша свой серьезный образ этим бархатистым тихим смешком.

Выходит, этот воин обвел короля вокруг пальца, спас меня и теперь я вне закона. Неважно. Вернусь к бабуле, первым делом выпью кофе, отосплюсь и постараюсь не сойти с ума от случившегося. Отличный план. Отличный.

Глава 8

Я ответственно выполнила просьбу рыцаря, ну или вышла из комы, даже не знаю, какой из вариантов реальнее. Я дома – стучусь в дверь с золотистой ручкой и цифрой 7, аккуратно выведенной золотистой краской по центру. Шторки окна задернуты, но я слышу шуршащие шаги домашних тапочек, торопливо приближающихся к входу. Переминаюсь с ноги на ногу, почему-то волнуюсь. Меня не было неделю, кажется, или чуть больше. Надеюсь, бабуля еще помнит, как я выгляжу. Я тщательно подготовилась к возвращению – заплела косы и надела чистые вещи, чтобы не сложилось впечатление, будто я валялась на асфальте в какой-нибудь луже. Длинные рукава закрывали все раны, полученные в обильном количестве совсем недавно. Думаю, от меня даже приятно пахло. В общем, я должна была произвести прекрасное впечатление на бабулю, не давая и повода усомниться в чудесном времяпрепровождении. Я не буду лгать, просто опущу детали, которые знать не нужно, ради всеобщего блага.

Ручка со скрипом поворачивается, дверь приоткрывается, и в щелку выглядывает морщинистое лицо бабули – уставшее и измученное. Старушка смотрит на сапоги, постепенно поднимая щурящийся взгляд выше. И, встретившись со мной взглядом, выражение лица ее меняется. Машу ладонью в знак приветствия, неловко улыбаясь.

– Эбигейл? – утвердительно киваю, хотя прекрасно знаю, что бабушка меня узнает.

– Привет, бабуль, – дверь распахивается, и старушка с порога ловит меня в свои крепкие объятия.

– Ну и где же ты пропадала, горе-путешественница? – спрашивает, все еще удерживая меня руками.

– Мне…мне нужно было немного развеяться, – виновато опускаю голову. Возможно, стоило придумать что-то про моего нового дружка, но я обещалась не лгать. По крайней мере, колоссально.

– Почти две недели, Эбигейл! – причитает старушка, отпуская меня и возвращаясь в дом такими же шаркающими шагами.

Следую примеру старушки, перешагивая невысокий порог и закрывая дверь на щеколду.

– Я понимаю.

– Я боялась, что придется искать тебя в морге! – вздыхаю. Не знаю, что еще и ответить. Я была готова к такому. И было это вполне заслуженно. К тому же бабуля всегда являлась приверженкой эмоциональных бесед и наставлений, как любят делать все взрослые, – хотя сейчас, признаюсь, ты выглядишь лучше, чем прежде, – слышу едва заметное одобрение в певучем строгом голосе.

– Ты голодна? – не дожидаясь ответа, старушка уже ставила тяжелый блестящий чайник с черной ручкой.

– Слона съесть готова! – кричу ей, заходя в ванную, чтобы помыть руки.

Давненько я не ела что-то обычное, «человеческое», а то всякие эльфийские фрукты, да жаренные на огне тушки крыс.

Вхожу в кухню, медленно усаживаюсь на один из стульев, держась двумя руками за края стола, тело еще не оправилось от последних событий, а точнее кинжала, воткнутого в мою грудь и глубокого пореза на боку, считать касания озера не стану – ничего серьезного. Бабуля не торопясь выбирает с полки какие-то травы, насыпая их затем в мою кружку – большую, с маленьким сколом. Кто-то, кажется, эзотерики, говорят, что через треснувшую посуду утекает положительная энергетика. Куда и что там утекало, меня не слишком заботило, главное – чай и кофе оставались на месте. Чайник громко свистит, напоминая снять его с огня. Старушка аккуратно заливает отвар кипятком и ставит дымящуюся жидкость передо мной. Волшебный яркий аромат душицы наполняет кухоньку. Жадно вдыхаю его, согревая внутренности, продрогшие после прогулки по улице, кручу емкость в руках, вжимаясь пальцами. Подношу напиток к губам, делаю маленький глоток. Насыщенный кисловато-сладкий вкус приятно растекается на языке, слегка обжигает. Цветочки плавают на поверхности, танцуя от движения жидкости. Из духовки появляется пирог в круглой железной форме, с ровно уложенными сверху тонкими переплетающимися полосками теста, которые укрывали спелую засахаренную вишню.

– Как ты вовремя, юная леди, – улыбается, подкладывая деревянную дощечку под дымящуюся выпечку. – Даже остыть не успел.

Бабуля готовит восхитительно. За кусочек ее пирога можно идти на смерть. Нет, правда, если бы мне предстояла сложнейшая битва, и за победу полагалась бы булочка с маком от бабули, я бы победила ради этого.

А тот самый пирог с вишней или шарлотка… Неописуемо. Ах, как знала, когда нужно было возвращаться.

Вот я уже жадно откусываю предложенное мне угощение. Мягкая корочка слегка похрустывает на зубах, разбавляя пряную текучую начинку из крупных сочных ягод. Облизываю губы, смакуя остатки сока и кристаллики сахара.

***

И всё-таки вставать в такую рань – не моё. Никак не могу с этим смириться, остается только тихо ворчать себе под нос, чтобы было легче прощаться с нагретой постелью. Просыпаюсь, по привычке сонно потягиваясь. Зима только-только получила свои законные права в кругу месяцев, а уже зверствует. Мороз сковывает деревья и поля тонкой коркой льда, впитывается в стены чердака. По утрам зябко, но что поделать. Первый снег ещё не коснулся обезвоженной, потрескавшейся земли, ее по-прежнему покрывают гнилые поблекшие листья, которые когда-то отливали огненным золотом. Осень, обожаемая мечтательными поэтами, закончилась – деревья превратились в голые мёртвые палки, грозящие поймать тебя своими кривыми ветвями, стоит лишь выйти в лес ночью. Где-то жгли листву, едва уловимо пахло дымом.

Я люблю осень за ливневые дожди и вечно пасмурное небо, за отсутствие знойной жары и насекомых, за все скорее наступающую ночь. Но сейчас не осень, сейчас что-то другое – более мрачное и неподъемно тяжелое. Однако даже в таком тоскливом явлении есть нечто чарующее и прекрасное. Эта пора напоминает готический средневековый замок, как собор Святого Вита, ну или дом графа Дракулы. Место, вечно сокрытое густым туманом и мертвой растительностью, обдуваемое холодными ветрами и стоящее на обрыве скалы, с высокими темными шпилями, каменными горгульями на сводах, огромными холодными лестницами из черного мрамора, обрамленными бронзовыми резными периллами. Множество статуй падших ангелов – таких белых, но отнюдь не невинных. Повсюду: в саду, в свободном и одиноком бальном зале. Свет здесь тусклый, едва-едва пробивающийся через вечный сумрак. Толстые восковые свечи создают пугающие картины, отбрасывая тени своим колышущимся пламенем, тихо восседают на настенных закопченных канделябрах.

Я жила бы там. Вот так, описывая что-то до самых мелочей, начинаешь влюбляться и в то, что совсем недавно отталкивало. Забавно, но даже самая ужасная слякотная погода может быть чьей-то слабостью.

***

Скоро осенние каникулы, а это значит, будет куда больше времени для работы в кузнице. Да, я все еще торчу там и мозолю дядюшке глаза. Старик может не признавать, но я уверена, он привык ко мне, да и я к нему тоже. Ворчание его мне теперь как родное, а кузница, считай, второй дом.

Теперь я исправно посещаю школу. Ежедневно, без прогулов, долгов и нарушений. Вот и сегодня, накинув толстовку и потертые джинсы, складываю в свой черный рюкзак тетради – химия, биология, математика. Подхватываю собранную сумку и плетусь вниз, на первый этаж. Перед выходом, заглядываю в ванную, чтобы хоть глазком глянуть на себя в зеркало – в целом не все так плохо, выгляжу почти свежо. Щурюсь, словно это поможет мне обнаружить незамеченные с первого раза признаки болезни или чего-нибудь в этом духе, и, убедившись, что все как всегда, наконец, отрываюсь от отражения. Беру расческу, чтобы спрятать непослушные пряди в сделанную с первой попытки гульку – получилось воронье гнездо. Главное, что удобно. «Иду не на бал, а знания получать», – решаю, направляясь к вешалке с вещами. Наверное, напоминает глупое оправдание. Зашнуровав массивные ботинки, тоже изрядно потрепанные временем, натягиваю плюшевую куртку. Бабушка, похоже, проснулась, услышав мою возню, вышла из своей комнатушки и встала, опираясь на периллы лестницы и наблюдая за моими движениями

– Пока, бабуль, – шепчу, хватая с пола рюкзак за лямки. Вив еще спит.

– Да-да, дорогая, – сонно отвечает старушка, поправляя длинную ночную сорочку.

Тяжелая дверь не сразу поддается, плотно закрываю ее за собой, перешагнув через порожек. Ветер сразу ударяет в лицо. Зябко. Закутываюсь в теплую шубку сильней. Дорога до школы пешком занимает минут 40, поэтому обычно я ловлю такси или сажусь на автобус. Городок, конечно, небольшой, но все главные здания разбросаны по протяженной территории. Так что за весь путь, который ты проделаешь сидя на подогреваемом сидении общественного транспорта, если ты выбрал таковой, в грязном окне твоему взору предстанут сменяющиеся друг за другом деревья и кусты, лента дороги с ямами тут и там, домишки с черепичными крышами.

Не изменяю традициям, иду к остановке на другом конце улицы. Светает осенью позже, чем летом. Солнце только-только просыпается, медленно выползая из-за горизонта. Рассматриваю мусорные баки, заполненные до краев, машины соседей – красную и маленькая с оторванным значком Уотсонов, черную и лакированную, словно только что выехавшую из салона, марки «Nissan» Адамсов, синюю старушку миссис Томпсон с царапиной на боку. Под ноги попадает очередная пивная банка. От пинка кусок алюминия отлетает на пару метров и звонко ударяется об асфальт. В окнах лишь изредка виднеется включенный свет и какое-то движение. «Конечно, нормальные люди в такую рань спят», – позволяю себе немного поворчать, чтобы скрасить невыносимо скучную дорогу. Обычно я всегда думаю о чем-то во время таких прогулок, но сейчас ничего в голову не лезет.