Текст книги "Мертвые земли. Хроники волшебного мира"

– Хорошо. А где мы, – сбиваюсь. – Я. Где я?

– У меня дома. Правда, здесь красиво? – ну, точно, ребенок, будто показывающий маме свою фигурку из пластилина.

– Правда, – киваю, – мне очень нравится.

Альв довольно ерзает, удовлетворенный моим ответом, ожидая следующий вопрос.

Значит, я все еще в этом непонятном месте вблизи Неблагого Двора. Или все это – лишь огромное совпадение, связанное моей фантазией в безумную сказку.

– Возможно, ты посчитаешь меня сумасшедшей, – аккуратно подхожу к сути, – но у меня с очень давних времен есть одна книга – «Тайные земли». Автор замазан, да и само содержание, обложка…запах очень, – замолкаю на секунду. – Невероятные. И на страницах ее рассказывается про дворы и разных волшебных существ…

Продолжение не требуется, замечаю, что мой новоиспеченный знакомый явно в курсе, о чем я толкую. Слишком уж все очевидно по выражению его лица, будто на лбу все написано.

– Начну издалека. У нас, в Мертвых землях, за серьезные проступки могут изгонять в мир смертных на долгие-долгие годы или даже навсегда. Вы, люди, никогда не заметите пикси или эльфа среди толпы, потому что их надежно скрывают чары. Так вот, к чему я клоню, некоторые жители Волшебной страны от отчаяния или обиды начинают складывать песни о нашем мире, писать книги…

Ах, вот в чем дело. Мой старый потрепанный томик с рассказами – творение одного из таких преступников. То есть… правда. Все эти чудесные истории – правда… Все время бок о бок с нами, людьми, жили и продолжают жить сказочные человечки с длинными ушами, хвостами, кошачьими глазами, крылышками, зеленой кожей… Все время! Быть может, подшучивали над нами, воруя носки и «случайно» толкая, именно они.

Что ж, в таком случае мне известно достаточно про здешний народец, шансы попасть в передрягу эти знания значительно снижают.

– Ты представитель Неблагого Двора? – наверное, слишком глупый вопрос, Альв ведь совсем не похож на кровожадного и жестокого, коими являются жители этого места.

– Дворы весьма условны, – улыбнулся Альв. – Но нет, отношу себя к благим фейри.

Кажется, что мне объясняют совершенно элементарные вещи, которые я почему-то не понимаю. Чувствую себя маленькой девочкой, слушающей рассказы от мамы про радугу или смену дня и ночи. Все ведь легко, Эбигейл, почему ты не понимаешь?

– Вы правда не способны лгать?

– Хмм… – специально тянет, – ты почему-то внушаешь доверие, поэтому да, правда за тобой, мы совсем не можем врать. Однако обвести вокруг пальца невнимательного смертного можем без труда, – подмигивает, слабо толкая своим хрупким пушистым плечом.

– Однако внимательным смертным не составит обвести вокруг пальца какого-нибудь глупенького фейри, – безобидно передразниваю.

– Моя очередь задавать вопросы. Во-первых, – вскидывает палец, – как такая наглая и бесстрашная людская девица попала в такое неподходящее место?

– Кто знает, вдруг это место как раз самое подходящее для меня…– дразню фейри своим загадочным ответом.

– Но это не ответ! – протестует, обиженно стукнув кулаком о простынь и картинно надув свои пухлые губы.

Закатываю глаза.

– Я провалилась в какой-то тоннель, когда осматривала странную поляну возле моего дома, – звучит крайне глупо, будто в «Алисе в стране чудес».

– Такой ответ устраивает меня куда больше. Второй вопрос: зачем ты так безрассудно полезла в драку? Кровь и боль любишь?

Забавно.

– Глупенький. Я хотела спасти твои оленьи ноги, – вижу смущение на лице моего нового друга.

На самом деле, о содеянном я совсем не жалею. Выбраться живой у меня получилось, так еще и доброе дело сделала. Правда, в процессе чуть не истекла кровью и поругалась с парой высокопочтенных фейри, но это не так страшно.

– Ах, да. Что это были за выскочки? – совсем забыла.

Выражение лица Альва сразу же меняется, становится серьезным, глазки начинают быстро бегать по углам комнаты, как будто юноша пытается разглядеть, а не услышал ли кто мои слова.

–Тшш, – подносит тонкий палец к губам, – опасно говорить ТАКОЕ про джентри, – так значит, мои догадки оказались правдой, – все они дети приближенных ко двору, так что могут хорошенько испортить тебе жизнь при малейшем неповиновении.

– Получается, с настоящего момента дни мои будут проходить веселее, – фейри едва заметно улыбается.

– Безумная ты девица, Биби, – заключает наконец, тяжко вздохнув.

***

Состояние мое заметно улучшилось уже на следующий день. Но вредный Альв, совершенно не поддающийся на уговоры, настоял на том, чтобы я осталась погостить. «Пока я сам лично не увижу затянувшийся порез, твоя недовольная мордашка не покинет этот дом» – выдал он как-то совершенно серьезно. Такое решение меня совсем не устраивало. Что за детский сад? Мне не пять лет, и какая-то маленькая ранка – не конец света. Бабуля, наверное, ужасно волнуется. Ведь дома меня нет уже дня два, кажется, я не уверена. Совершенно сбилась и потерялась во времени. Всему виной непостижимый моему простому разуму режим. Где это видано жить с заходом солнца? Мой насыщенный день в это время завершался, а здесь все иначе. Стоит обжигающим лучам скрыться за горизонтом, все выползают из своих чудных домиков. И Альв не исключение. Как только начинает темнеть, он распахивает плотные шторы и распахивает окна, будто впуская ночь в гости, на чай. Маленькие огоньки, напоминающие светлячков, тоже частенько залетают, освещая разноцветным теплым светом жилище моего друга. А природу кутают лучики, исходящие от грибов, звезд, красавицы-луны и чудных существ, начиная от фей и заканчивая теми же светлячками.

Скромный дом моего друга находился на поверхности и отсюда холм, в котором совсем недавно я благополучно нарвалась на неприятности, отсюда виден не был. Значит, территория этих Мертвых земель (или как их там) достаточно обширна. Но я практически не интересуюсь достопримечательностями и составляющими волшебной страны. Сомневаюсь, что фейри будет рад длинному и очень подробному расспросу с моей стороны. Да, он ничего не говорит, но я уверена, что моя человеческая натура все еще отталкивает его, вызывает какое-то недоверие. Не злюсь, понимаю. Здешний уклад жизни радикально отличается от нашего с вами. Однако то, что существа, обитающие тут, ставят себя выше «простых смертных» ужасно. Наверное, я чувствую себя униженно, или мое эго так просто задеть? Неприятное ощущение щекочет грудь каждый раз, стоит только кому-то заговорить про людей. В нашем мире существуют определенные, замыленные всеми TV шоу ярлыки: заучка, ботаник, главная стерва школы и ее верный спутник – капитан баскетбольной команды, красавчик и спортсмен. Прескверная вещица. И, думаю, с этими клеймо знаком каждый. Так вот, тут есть такая метка на всех, кто не принадлежит миру Мертвых земель, живет лет 80 и не умеет накладывать чары, да и колдовать в целом. Я подхожу, как и вы. Не так ли?

Так прошла еще пара дней. Я открывала глаза, стоило только дню закончиться, принимала ванну, усыпанную чудесно пахнущими цветами, меняла свою повязку (да, руки уже приноровились, выходило довольно быстро) и всю оставшуюся ночь сидела в доме Альва, иногда выходя на полянку рядом. Потому что гулять дальше – «преглупейшая идея», как любил повторять мне фейри. Но почему же… какова вероятность, что судьба натолкнет меня на тех самых джентри, как только я выйду из жилища и прилежащих к нему пары метров? Вернуться в мир смертных разрешения так и не получила, рана затягивается уж слишком долго. И от скуки спастись совсем никак. «Нужно что-то менять», – твердо решаю за чашкой чая перед сном.

***

Сегодня специально просыпаюсь раньше, на закате. Альв еще тихо сопит, а мне пора собираться. Извилин, чтобы быть осмотрительной, у меня хватает, фейри зря и слишком сильно меня опекает. Я просто немного прогуляюсь, ничего криминального. Одна прогулка.

Быстренько вскакиваю с постели, аккуратно заправляя ее красивым мягким пледом с розами. Наспех умываюсь, зачесываю деревянным гребнем волосы в хвост, накидываю первые попавшиеся вещи – рубаху Альва синего цвета и простого кроя, надеюсь, фейри не будет ворчать слишком долго, и сапоги. «Сегодня я устрою себе день открытий, и ничто меня не остановит» – воодушевленно киваю и по пути заскакиваю на кухню, хватая одно из больших зеленых яблок, так полюбившихся мне. Они были абсолютно безобидны, как сказал Альв в первый день пребывания здесь, поэтому сочные плоды тут составляли добрую долю моего рациона.

Бесшумно распахиваю массивную дверь, миную порог. Набираю побольше вечернего воздуха в легкие. Цветы. Много цветочных нот в аромате поляны, окружающей скромное жилище фейри. Бутоны закрываются, прощаясь с последними лучиками сегодняшнего дня. «А ведь у кого-то он только начнется…» – шагаю, куда глаза глядят. Полянку обрамляет густой высокий лес, решаю затеряться в нем, попутно цепляясь глазами за любые детали. Нужно же будет вернуться. Карты у меня, конечно, нет. Бреду интуитивно – туда, где красиво. Вот лесок уже сомкнулся за спиной, будто преграждая обратный путь. Деревья–великаны густо обнимают друг друга тяжелыми ветвями, образуя купол – зеленое небо, скрывая закат. Здесь гораздо темнее.

Огромная гладь, непоколебимая бушующими ветрами суши и простирающаяся слишком далеко. Чистое зеркало, в которое я бы не осмелилась взглянуть, боясь утонуть в увиденном. Небесные воды накладываются на лазурь, все глубже уходя и все мрачнее становясь.

Неподвижно стою на берегу, страшась коснуться носками сапог каемки воды. Крупная галька меркнет на фоне соседа, теряет все краски. Серые камни, обточенные временем, теснятся, глухо звякая под ногами. Мох, влекомый сыростью, уже начинает пожирать их, плавно соединяя полосу леса с берегом. Мертвая тишина. Ни единой птицы. Ничего. Словно воды не желают гостей. Отталкивают всех, ничего при этом не делая.

Воздух пропитан свежестью, все еще чувствую дикие цветы и ягоды – дары леса. Облака тяжело давят, грозя свалиться на землю. Дождь. Пахнет дождем.

Мне так спокойно здесь. Прекрасно. Хочу подойти ближе, надеясь на благосклонность необозримого зеркала. Медлю, будто ожидая разрешения. Шаг. И еще. И снова. Ну, вот мы совсем рядом. Осмеливаюсь скользнуть глазами по темной глади и не нахожу отражения. Я не вижу себя. Казалось, стоя на безопасном расстоянии, взору моему являлось небо с медленно плетущимися тучами, но сейчас все пропало. Секунда – поверхность мутнеет, колеблется, будто улавливая мое сбивчивое осторожное дыхание. Теперь передо мной какая-то молодая девушка со струящимися шелковыми волосами. Она тоже смотрит в водную гладь и лучезарно улыбается, заправляя прядку волос за ухо. Переливающееся платье из тончайшей ткани цвета василька обвивает худое тело. «Мама…» Это была моя мама. Совсем молодая и еще более прекрасная, чем я ее застала. Она что-то говорит, улавливаю по быстрому движению пухлых губ. Рядом – мужчина. Чуть старше и облачен в черное. Волосы коротко острижены и торчат в разные стороны, полностью соответствуя оттенку одеяния. Черты лица суровы, но, кажется, что присутствие девушки явно смягчает их. А вот и кончики губ приподнимаются, напоминая улыбку. «Похоже, они друзья…» Я не знала этого мужчину и уверена, что мама никогда не упоминала о нем.

Очередной вопрос, на который от нее я уже никогда не получу ответа. «Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружево. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно». Рано или поздно. Нужно лишь немного времени, чтобы собрать пазл. Пусть сейчас все кажется несусветным бредом и чепухой, но это не значит, что оно таковым и является в действительности. Ведь когда ты берешь в руки канву и делаешь первые крестики цветной нитью, совсем не ясно, что за рисунок задуман. Верно? Но это тебя не останавливает, ты терпеливо и не торопясь продолжаешь вышивать, уточняя детали и очертания. И теперь узор и картина проясняются, наполняются смыслом. Если ты все-таки дошел до конца, можно подобрать красивую рамку и повесить картину на стену, завершая работу. Теперь можно рассмотреть все с любого ракурса, подойти ближе, вглядываясь в каждую ниточку.

Слишком много воспоминаний и разных в моей голове в последнее время. Они переплетаются с фактами, порождая загадки и тайны. Маленькие секретики, всплывающие наружу именно сейчас. Все скелеты терпеливо ждали моего пятнадцатилетия? И теперь, дождавшись, решили бестактно вывалиться из своих шкафов? Интересно, Вив сталкивалась с чем-нибудь подобным? Мы никогда не были близки, поэтому я частенько задаюсь такими вопросами. А что бы сделала Вив? А встречалась ли она с чем-нибудь подобным? Как она пережила смерть родителей и как много помнит? Бывала ли она когда-нибудь здесь? Наверное, нам правда стоит поговорить. Поговорить обо всем, чтобы все расставить по полочкам. В конце концов, она – самым близкий мне человек, и стоит хотя бы попытаться узнать ее.

Прохладно. Осенняя слякоть медленно питает одежду, подбираясь к тонкой коже. Подергиваю плечами, пытаясь прогнать озноб. Наверное, стоит возвращаться, но не могу оторвать глаз от красивой картинки. Мне не хватало ее, мне так не хватало ее любви… а сейчас я могла вновь увидеть такие родные мягкие черты, такие позабытые зеницы, горящие жизнью и полные счастья.

Но… вдруг ударяет в голову. Она была здесь, тоже вглядывалась в глубокое синее озеро? Поэтому вода запомнила ее лицо. Или… должно быть другое объяснение. Обязано. Тщетно пытаюсь придумать более приемлемый вариант, устраивающий меня и абсолютно не связанный с волшебным миром. Наверное, я просто схожу с ума, слишком скучаю, не могу отпустить. Альв расскажет мне, что здесь творится, пусть даже придется уговаривать его вечность. Терпеливо выслушаю тысячу наставлений и упреков за мое «преглупейшее» поведение, но узнаю правду. Всю.

Отвлеченные мысли будто пробуждают ото сна. Оглядываюсь – губы тонут в ледяной воде. Мокрые одежды кандалами тянут вниз, тело немеет. Что за черт? Лица исчезают. Оно хотело утопить меня? Жадно глотаю влажный воздух. Стоило лишь потерять контроль, позволить желанному завладеть разумом, и вот ты уже навсегда остаешься в плену грез. Толкаюсь ногами, начинаю плыть, разрезая руками ровную поверхность. И все же тут великолепно. Далекие горные вершины, теряющиеся в мрачном тумане, таком же мрачном, как и все вокруг. Кажется, что пытаешься пробраться сквозь рыхлый, поломанный лед, чувствуешь, как хрупкие стеклышки скользят по коже, оставляя кровавые отметины. Стараюсь игнорировать болезненные прикосновения, восстанавливаю дыхание. Довольно грез и мечтаний, пора и о реальности подумать. Берег все ближе, а двигаться все тяжелее. Почти не чувствую ног, руки еле справляются с нагрузкой. Мышцы безжалостно забиваются, скулят о пощаде. Больно. Цепляюсь за жизнь, одержимая желанием во всем разобраться. Хочу знать каждую тайну, влипшую в мою жизнь, каждую тайну, скрытую от меня на многие годы.

Что-то хватает ногу, когда решаю идти по дну, миновав глубину. Какая-то подводная коряга намертво ухватила сапог, словно неказисто поднимаясь выше. Бороться с суком бесполезно – сил не хватает, после пары неудачных попыток выбраться, дрожащими окоченевшими пальцами, которые почти не двигаются, одним резким движением скидываю сапог. На последнем дыхании ползу к серым камням. Пара метров. Зубы начинают отбивать ломаный ритм, не могу контролировать, а невидимые ледышки воды теперь неумолимо режут ноги. Конечности щиплет как от соли. «Мне казалось, мы подружимся!» – кричу, что есть мочи, обернувшись к дурманящему зеркалу, когда до безопасного берега остаются долгожданные секунды. Останавливаюсь, как будто жду ответа, но гробовая тишина нерушима. Опускаю взгляд, осматривая босые пальцы, синеющие от холода. Вода отступает. Уходит дальше от гальки, огибая мои ноги. Не теряя времени, наконец ступаю на гладкие мокрые камешки. Тяжелый выдох вырывается из груди. Ребра сдавливают легкие. Боюсь, что темные воды передумают и решат забрать свою благосклонность. Одумавшись, все-таки отхожу туда, где уже безопасно. Лишь на берегу разрешаю себе расслабиться и сесть, растирая ноги и руки грубыми движениями, пытаясь согреться. «Похоже, ты не такой уж ужасный друг», – шепотом, с усердием размыкая губы. Скольжу по телу взглядом – мгновенно проступают невидимые ранее порезы, стоило лишь покинуть озеро, они точно по волшебству раскрасили каждый сантиметр кожи, что был погружен в холодные объятия. Кровь тонкими капельками покрывает потерявшие чувствительность конечности. Уже почти не больно. Ветер холодит раны, как будто дует, чтобы не болело, но делает только хуже.

«Быть может, однажды кто-то увидит здесь и мое лицо, потеряв свою жизнь», – думаю, неохотно и медленно поднимая продрогшее и с каждой секундой все более деревенеющее тело. Мне хочется остаться, дыша этим воздухом, сливаясь с туманными горами и едва уловимым ароматом свежести. Хочется сидеть здесь вечно. Какое-то странное чувство чего-то родного увлекает. Зачаровывает. Но я не готова умереть за него.

Нужно идти, Эбигейл. Толкаю себя здравым рассудком, вновь и вновь повторяя эту фразу. Идти хоть как-нибудь, волоча холодные ноги, что согреть так и не удалось. Шаг. И еще. Каждый камушек впечатывается в ступню, мох щекочет пальцы. Лес. Продолжаю растирать руки, шмыгаю мокрым носом. Сегодня тепло для осенних деньков, но сейчас готова поспорить, что это вздор, что середина зимы будет жарче.

Обратная дорога не сулила неприятностей. Опознавательные знаки, что я с усердием запоминала по пути, не подвели – огромная яблоня, массивный булыжник, не понятно как тут оказавшийся, вытоптанная тропинка.

Движение, даже такое медленное, постепенно разгоняет застоявшуюся густую кровь, дарит фантомное, но тепло. С рубахи все еще капает вода и ткань неприятно облепливает тело, чувствую себя ногой. Вернув конечностям малую чувствительность, начинаю ощущать порезы в полной мере – неприятные и тянущие, как от бумаги.

«Хоть бы табличку ставили в таких опасных местах», – да, было бы действительно неплохо. У нас, на всяких обрывах с маленькими заброшенными озерцами внизу всегда ставят знаки, мол, опасно, не прыгай, а то ноги переломаешь или, того хуже, насадишься на какую-нибудь ржавую трубу, попавшую туда бог знает как. Не скажу, что предупреждение останавливает всех, но оно хотя бы имеется. Или здешним обитателям с самого детства объясняют, куда свой маленький любопытный нос совать не нужно? Наверное, так и есть. Если, конечно, родителей Мертвых земель заботит жизнь их собственных детей. Не знаю, как тут с этим обстоят дела, в тонкости быта и существования фейри и всяких гоблинов меня никто не посвящал, а книга дала не так много знаний, как хотелось бы. Верно, автор все-таки не решился раскрыть все карты, сокрыв множество деталей от людских глаз. Быть может, гнев изгнанного быстро угас, оставляя лишь скорбь и горе, и несчастный остановился на самом старте, не позволяя своей руке выдать остальные секреты бывшего дома.

Рассуждая о всяких мелочах, совсем упускаю счет времени. Часов у меня нет, но в лесу совсем мрак. Стало быть, сейчас глубокая ночь. Альв точно проснулся и точно заметил мое отсутствие. Ускоряю шаг. Босая нога постоянно натыкается на камни и острые сучки, ногти собрали, кажется, всю землю округи. Придется хорошенько постараться, чтобы отмыться. Совсем темно, приходится постоянно щуриться, дабы хоть на вытянутую руку что-то разглядеть. Смотрю вниз, на вытоптанную дорожку, петляющую меж высоченных деревьев. Ямка. Большая коряга. Улитка. Главное – не словить стекляшку в ногу. От этой мысли передергивает. С детства панически боюсь заноз и битого стекла. Однажды, гуляя рядом с нашим домом, я весело щеголяла босиком по свежей травке, только-только пробивающейся из рыхлой почвы. Кто глядит под ноги? Кто угодно, но не маленькая Эбигейл ван Расселл! Черта с два. Мои белые коленки вечно покрывали синяки и непонятно откуда взявшиеся ссадины. Эдакое живописное сине-фиолетовое месиво, пейзаж морской. Ну и в процессе исследования итак прекрасно известных мне территорий я на полном ходу обнаружила разбитую стеклянную бутылку из под пива. Как эта гадость попала на наш ухоженный участок? Без понятия. Какой-нибудь шальной гуляка не захотел тратить свое драгоценное время на поиски какой-то там мусорки и выбросил мусор на ближайшей полянке. А тот самый мусор, по-видимому, раскололся о камень или сам по себе. Ну, исход понятен. Боль. Кровь. И мама, суетливо бегающая по дому в поисках запрятанной аптечки. Папа тогда сидел со мной, иногда вспоминая виновника парой ласковых и временами поглядывая на мою ногу. Кусок зеленого стекла уголком торчал из пятки, поблескивая в дневном свете. Я сжимала раненную конечность своими маленькими ручками изо всех сил, будто пытаясь перекрыть боль, как кран на кухне или в ванной. Да, колющее ощущение – не самое приятное, но вот извлечение инородного объекта – вот это да. Наученная жизнью и тонной заноз я прекрасно знала, что будет больно. Быть может, дело в отсутствии достаточной виртуозности рук мамы или в чем-то еще, но факт остается фактом. В очередной раз я умоляла оставить эту штуку в моей ноге.

– Я буду жить с ней. Мы подружимся, и к боли я привыкну, – шепчу, скорчив самую жалобную мордашку, на которую только была способна, когда мама наконец находит бинты с пинцетом и идет в сторону кресла, на котором я сидела все это время.

– Эби, ты сильная девочка. Будет совсем не больно. Потерпи.

После этих слов и хныкать было стыдно, поэтому, сжав все вопли и слезы, прикусив губу до боли и сдавив ногу еще сильнее, я терпеливо ждала своего приговора. Стекляшку извлекли, ранку обработали и забинтовали, да и ручки мои от крови, смешавшейся с капельками пота, помыли. Но признаю, было очень больно. И теперь то самое ощущение и нежелание испытать его вновь заставляет поглядывать на дорогу, гуляя босиком.

Вспоминая былое, уже подхожу к входной арке леса – великанам, склонившимся навстречу друг другу – врата. Выхожу на лужок и уже ожидаю мучительный допрос.

Глава 5

Фейри проснулся после полуночи, как и всегда. Поднялся с постели, раскрыл занавески и направился в ванную, заварил травяной чай с мелиссой и мятой, которые собрал в своем маленьком своеобразном огородике.

На улице уже стемнело, поэтому Альв зажег толстые восковые свечки и уселся читать книгу, прихватив кружечку горячего напитка – сборник детских сказок, попавший к нему из мира смертных от одной девицы, которую он встретил однажды. Она преподнесла книжку как подарок за то, что фейри указал ей путь из волшебных земель. Обычно люди редко попадают в Мертвые земли, да и дорог сюда не так много. Большая часть – невнимательные жертвы контрактов и магии здешних жителей, обреченные на крайне неблагоприятный финал. Но и вот такие везучие путешественники тоже попадаются. И убежать им отсюда удается тоже далеко не всегда. Слишком уж любят неблагие фейри веселиться и лакомиться ничего не понимающими и беспомощными смертными, да и представители Благого Двора не лучше.

Может быть, рогатый фейри и не признает вслух, но новое всегда привлекает, поэтому вещи из мира смертных всегда вызывали у него неподдельный интерес. Книги, лежащие на полках, были о магии, истории, травах и растениях. Что-то о людях найти сложно. Подобное жители либо сами притаскивали из городов, либо получали в дар (что происходило куда реже). Но Альв не покидал родных мест, боясь совершенно противоположного мира. Он хотел, но никак не мог перебороть страх. Мир людей странен. Они разъезжают в машинах, извергающих в воздух зловонный яд, сваливают мусор на улицах, создавая огромные свалки, живут в высоченных коробках, как в муравейнике. Да и вообще ведут себя очень странно, не понимают таких обыденных вещей. И встают на рассвете. Безумцы.

За чтением прошла пара часов, и лишь сейчас фейри заметил отсутствие знакомой, несколько раз безуспешно позвав ее, чтобы сменить бинты. Девушка и сама с этим прекрасно справлялась, но фейри каждый раз желал убедиться в правильности ее действий. «И куда Би опять смылась?» – спрашивал Альв, выйдя за порог. Обычно она сидела на полянке, дышала вечерним воздухом, рассматривая звезды. Но сейчас Эбигейл здесь не оказалось – лужайка была одинока и пуста. Да и звезды спрятались за низкими тучами.

***

– Во имя светлой королевы Ангель, Эбигейл! – вижу бегущего ко мне фейри. Его милое лицо исказил страх.

Поднимаю руку, показывая, что все хорошо, а потом спотыкаюсь.

– Что б тебя тролль побрал, непослушная! – бережно берет под ребра мокрое холодное тело, не переставая ворчать ни на минуту. Фейри вовремя заметил плетущуюся фигуру в тени леса, совершенно случайно выглянув в окно, когда уже вернулся в дом.

– Что за чертово озеро у вас там? – Я ткнула пальцем в чащу, стараясь оградиться от нападок Альва.

– Проклятое оно, – сухо ответил фейри.

– Я в порядке, прекрати суетиться, – сдержанно прошу, не дождавшись больше никаких пояснений

– Да ты вечно в порядке! – неожиданно вскрикнул юноша. – Только вот в последний раз я тоже тащил полумертвую смертную на себе.

– Отпусти, – теперь уже вспылила я. – Тебя никто не просил о помощи. Дойду сама. Благодарна за то, что ты сделал, но завтра же ноги моей здесь не будет.

Мне не нужна помощь, за оказание которой нужно будет слушать упреки. Мне не нужна помощь, которая окажется долгом, что нужно выплатить.

– Эбигейл… – но продолжения нет. Верно, ему не нужен груз, отягощающий жизнь. Мы оба это понимаем. Поэтому я и должна уйти. В этот раз у мальчишки не получится меня остановить.

Фейри послушно убирает руки, убедившись, что я стою. Не смотрю в сторону своего знакомого. Боюсь увидеть жалость, смешанную с беспокойством. Я не раненая куропатка, которая обречена на погибель, чтобы принимать жалостливые взгляды.

Глава 6

– Ничего здесь не трогайте!

Я проснулась от назойливого верещания Альва из другого конца дома. Быстро одевшись и потерев глаза, на цыпочках решила взглянуть на источник шума. Два здоровяка с оружием, которых я заметила, тут же заставили меня передумать. Нужно бежать. Стражники короля – в этом я точно не сомневалась. Разбираться, какого именно, времени совсем не было. Из избушки, не попадаясь на глаза никому, можно было выбраться только через маленькое оконце, выходящее на лес. Мысленно скрестив пальцы на удачу, я тихо подкралась к нему в поисках ручки. Вдалеке слышались грубые голоса, казалось, что они приближались с каждой секундой. Обтерев вспотевшие ладони и распахнув шторки, я все-таки обнаружила щеколду. Натянув ручку на себя одной рукой, медленно начинаю отодвигать задвижку. Та нехотя, но все-таки поддается. Облегченно выдыхаю, мысленно благодаря всех богов, и также медленно открываю оконце размером с форточку. Оставалось только протиснуться. Решаю лезть ногами вперед, чтобы не издавать лишнего шума при приземлении. Выставляю одну ногу, пытаясь нащупать ей опору, и попутно держась двумя руками за покрытую лаком раму. Смотрю только вглубь комнаты, чтобы не оказаться пойманной врасплох. Чувствую твердую поверхность. Отлично! Не без усилий пропихиваю и вторую ногу, и она оказывается на свободе.

– Она была здесь вчера, – вновь доносится, но отчетливей, заставляя поторопиться. Туловище. Стукаюсь головой. И, наконец, руки. «Ауч!», – только это слетает с губ, когда что-то острое упирается в спину.

Однажды в Берлине поймали одного убийцу. Он обронил паспорт на месте преступления. Думаю, удачи у меня ровно столько же. В оправдание скажу, что побег, похоже, не мог увенчаться успехом. Парадный вход перекрыли стражники, выбивающие из Альва информацию обо мне, как оказалось. А совсем рядом с тем самым окном стояли еще два – на стреме. Стоило только показаться, они тут же меня заметили. Когда на тебя направлено два меча, а рана еще совсем свежая, дух сопротивления предательски гаснет. Поэтому, как только я заставила свое тело медленно развернуться в сторону причины колющего ощущения, руки в жесте капитуляции сами поднялись вверх. Дальше – свист, сбор полного состава разведывательной бригады, сочувствующий взгляд Альва и обматывание запястий чем-то, напоминающим леску.

– Что это? – спрашиваю, когда сбитый стражник завязывает на кистях тугой узел.

– Проверни одно запястье на 180 градусов, – отозвался он, резким движением усаживая меня в седло, на скакуна в яблоках.

Не задумываясь, послушно разворачиваю руку, отчего кожу сильно обжигает. Шиплю от боли. За спиной раздается довольный смешок.

– Обычная золотая нить. Советую не дергаться.

***

Обширный зал встречает меня своим негостеприимством, что поделать, моя персона – отнюдь не самый желанный гость, мягко говоря.

Потертые сапоги глухо чеканят по чисто сверкающему каменному полу. Едва успеваю за рыцарем, который тянет звонко поющую нить, специально подтягивая ее неожиданными рывками, заставляя волочиться следом, постоянно запинаясь.

– Так значит, это ты одолела мальчишку Наоиса простым кубком? – кривит лицо, будто какой-то маленький ребенок только что придумал и рассказал ему какую-то абсолютно абсурдную небылицу.

Сдержанно киваю. Стоит держать язык за зубами.

Тронный зал – огромное помещение, с высоченными изящными колоннами, покрытыми тонкой резьбой, что уходят вверх и переплетаются с корнями деревьев. Окон я не разглядела. Основным источником света, так же как и на празднестве в Неблагом Дворе, служат свечи. Тона не такие мрачные, все вокруг будто вылизано – сияет и блестит. Но пустота омрачает. Лишь король и пара существ из прислуги по обеим сторонам трона. Ощущаю непонятную тревогу, находясь в вычищенном богатом зале. Трон ярким пятном выделяется на фоне остальных неуютных идеальных деталей. Спинку, уходящую вверх, до самого потолка, полностью покрывают полупрозрачные изумрудные листья, но они не из камня. Они кажутся живыми и едва заметно подрагивают от малейших движений воздуха, пропитанного резким запахом древесины.

Потолок оплетают травянистым узором корни, куда и вливается массивная деталь трона.

– Забавная, девица! – хлопает в ладоши, нарушая гробовую тишину. Громкий звук бьет по ушам, эхом отражаясь от светлых стен.

За кого он меня принимает? Я не цирковая обезьянка, которая развлекает зрителей. Пусть даже этим зрителем будет сам король.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, но в шуты я не нанималась, – начала я ровным тоном. – Не думаю, что меня позвали, дабы просто посмеяться, – нижайше кланяюсь, демонстрируя все манеры, на которые только способна.

Лицо верховного правителя тут же темнеет, стирая след недавней усмешки. Неужто мои слова оказались слишком резки? Сдвигает брови, медленно постукивая тонкими пальцами одной руки, увенчанными кольцами, по массивному подлокотнику высокого трона, другой – взбалтывая ярко-красную жидкость в прозрачном бокале на высокой хрустальной ножке. От высокопочтенной персоны меня отделяют семь идеально белых мраморных ступеней, позволяющих королю смотреть на каждого, пришедшего к нему, свысока, демонстрируя в полной мере свое превосходство. Считаю должным сказать, пьедестал можно и упразднить – один лишь вид этого фейри укажет тебе твое место и без дополнительных прикрас.