Текст книги "Белый свет"

7. ДА ПОМОГУТ ВАМ МЕРТВЫЕ

Несколько минут спустя Кэти прилетела обратно и уселась на ветке передо мной.

– Здорово было, – сказала она. – Я еще никогда не забиралась так далеко от Своего гроба. Хорошо, что ты заглянул, чтобы убедить меня, что я умерла. Пока я думала, что это сон, я хотела оставаться рядом с телом, чтобы заботиться о нем.

– Но теперь ты готова двинуться в путь?

– Наверное. Что ты там говорил насчет встречи с Богом? Я что-то не уверена, что мне этого хочется. Он всю меня вберет, и ничего не останется. – Она расправила одно крыло и стала его рассматривать. – Не знаю, почему бы мне не попутешествовать немножко самой. Я даже ни разу не была в Нью-Йорке.

– Да брось ты, – сказал я. – Нам предстоит забраться на гору, которая выше всех бесконечных чисел.

Я уже прикинул, как за это взяться.

– Звучит, как математика. Ненавижу математику.

Ты, случайно, не преподавал в колледже?

Я кивнул, потом спросил:

– А ты чем занималась?

– Я изучала американскую литературу. Я прочитала все, что когда-либо написал Джек Керуак. И я даже ни разу не выезжала из северной части штата Нью-Йорк.

– А что твой муж?

– Он занимается строительством. Кухни, ванные, реконструкции. Еще он охотится, но никогда не берет меня с собой в отпуск. А как ты умер?

– Я не думаю, что я на самом деле умер. Иисус сказал, что мое тело где-то ждет меня.

Кэти хрипло рассмеялась:

– Вот это здорово. Ты тут выступаешь, будто ты мне старший брат или вроде того, а сам даже не смирился с собственной смертью.

Мне совершенно не хотелось обсуждать эту тему. Я боялся, что она убедит меня.

– Забудем об этом. Сейчас у нас другие проблемы.

Веришь или нет в мои объяснения, но я должен быть рядом с тобой и помочь тебе добраться к Богу. Но тебе хочется посмотреть на Землю. Отлично. Отправимся в путешествие и посмотрим все, что тебе захочется. А потом отправимся за Предел. О'кей?

– Видно будет.

Мне стало интересно, как она выглядела при жизни.

Наверное, она была довольно хорошенькой, если такое упрямство сходило ей с рук.

– Давай начнем с Нью-Йорка, – сказала она, перелетая на ветку повыше. – Как мы туда попадем?

– Поднимемся на пару миль и полетим на восток.

Когда долетим до побережья, будем двигаться вдоль него на юг.

Солнце как раз всходило, и небо было прекрасно.

Множество колобошек всех цветов радуги деловито двигались вдоль изгибов искривленного пространства. Было весело и радостно лететь среди них к сияющему солнцу.

Для того чтобы лететь, я просто тянул себя вперед какой-то частью своего сознания. Это было похоже на то, как если бы во мне – от макушки до кончика большого пальца на ноге – было натянуто невидимое волокно. Напрягая те или иные части позвоночника, я мог наращивать скорость сколько угодно. Ослабив напряжение, я просто продолжал скользить в пространстве с той же скоростью, не испытывая никакого сопротивления. Кэти без труда поспевала за мной. Ее крылья не служили никакой практической цели, и она редко утруждала себя взмахами. Сначала мы гнали, но потом стабилизировались на нескольких сотнях миль в час. Я перестал тревожиться о том, что будет дальше, и наслаждался полетом.

Достигнув побережья, мы повернули направо.

Вскоре мы увидели дым и сверкание стекол большого города. Я пытался распознать башни-близнецы Центра всемирной торговли, но не мог их найти. Потом мы оказались над городом, который выглядел совсем не так, как должен был выглядеть. Манхэттен – это остров, а этот город стоял на реке, пересекавшей его.

– Где Пятая авеню и Виллидж? – осведомилась Кэти.

– Что-то здесь не так.

Мы медленно дрейфовали к высокому стеклянному зданию с несколькими недостающими окнами. Тут до меня дошло.

– Это – Бостон.

– Ничего страшного, – отозвалась Кэти. – Тут я тоже еще не бывала. Где здесь приличные магазины?

– Только не говори мне, что ты хочешь посмотреть на наряды. Если ты думаешь, что я собираюсь таскаться по десяткам…

– А тебя никто не заставляет, – перебила она. – Мы можем разделиться, а потом встретимся на верхушке этого здания.

Я заметил поблизости башню с часами. Было около девяти утра.

– Давай встретимся в полдень, – предложил я. – Все большие магазины тут рядом, а в Кембридже много такого, что тебе наверняка понравится.

Я указал ей на Массачусетский технологический институт и Гарвардский университет, и мы разделились.

Я влетел в Бостонский музей изобразительных искусств, рассчитывая полюбоваться Моне. Сначала картины выглядели не так, как надо – пятнисто. Я видел слишком много ультрафиолета. После того как я подсократил свое зрение до нормальной человеческой чувствительности, картины стали выглядеть так же красиво, как всегда, но, разглядывая их, я вдруг потерял терпение. Мне показалось напрасной тратой времени заниматься, находясь в астральном теле, обычными туристскими делами.

Мне стало любопытно, почему я не видел других призраков. Зато повсюду были колобошки. Может, это опасно – быть привидением? Я вздрогнул от страха, когда мимо меня, кивая, проплыл очередной колобошка. Я принялся носиться по залам музея в поисках какого-нибудь призрака.

Я нашел одного в зале с греческими мраморными изваяниями. Он изображал традиционную летающую простыню, и я сперва принял его за еще одного колобошку.

Но светло-зеленое свечение выдало его.

– Вверх или вниз? – спросил он, когда я приблизился. – Вверх или вниз?

– Привет, – сказал я. – Меня зовут Феликс.

– Без разницы, как тебя зовут. Вверх или вниз?

Я не совсем понял, чего он хочет, но попытался ответить:

– Ну, сначала я вернусь в центр города, а потом рассчитываю подняться в Саймион. До конца.

– На это никого не хватает. Вверх или вниз. Вверх или вниз. – Он принялся дрейфовать к выходу, но я пристроился за ним.

– А других ты много видел? – спросил я. – Других призраков – много?

– Да сотни. Тысячи. Вверх или вниз.

– Что-то заставляет их уходить? Как вышло, что ты остался?

Мы уже были на ступенях музея. Тощий студент прошел прямо сквозь меня. Старый призрак неприятно хихикнул.

– Вы все думаете, что подниметесь до конца. Но это совсем не просто. Ты пугаешься и начинаешь цепляться за это место. А потом тебя сцапают. – Он вытянул вялую руку с двумя похожими на пальцы отростками.

Знак Дурного Глаза.

– Ты хочешь сказать, что Дьявол ловит…

– Тс-с! – перебил меня старый призрак, нервно озираясь. – Серого помянешь, а серый… – Ничего не произошло, и мой собеседник снова ожил. – Я проторчал тут пятьдесят лет.

– Как тебе это удается? Ты много молишься?

– Сосунки пускай молятся, – презрительно сказало привидение. – Я не направляюсь наверх, и я не направляюсь вниз. Я веду себя тихо и скромно, и он… – снова имитация рожек, – ..он не тратит время на поиски меня.

Он ловит тех, кто гоняется за известностью. – Привидение замолкло и неодобрительно посмотрело на меня. – Как ты светишься, так… – Ему не было нужды договаривать.

– Ну, я отправляюсь наверх сегодня, – повторил я.

У меня вдруг возникла параноидальная убежденность, что этот призрак служит Дьяволу наводчиком.

– А откуда вы стартуете? – спросил он, как бы нарочно подтверждая мои подозрения.

– Тебя не касается.

– Вот так и надо. Пора научиться играть без риска. – В голос привидения вкралась умоляющая нотка. – Почему бы тебе не забыть этот вздор насчет Саймиона и не остаться здесь со мной? Я показал бы тебе все ниточки…

– Может быть, в другой раз. Все равно спасибо.

Удаляясь от него, я слышал, как старый призрак бормочет: «Вверх или вниз. Вверх или вниз».

До встречи с Кэти мне нужно было как-то убить еще около часа. После разговора с привидением нервы были вздернуты. Интересно, сколько мы еще сможем тут продержаться? Все-таки нам лучше, наверное, двигаться дальше.

Я вернулся назад в центральную часть города и стал носиться взад-вперед по улицам, полным колобошек. Там и сям я замечал старые потрепанные привидения, а один раз свеженький призрак бросился ко мне, словно за помощью. Я побоялся, что это ловушка, и скрылся от него, просочившись в многоквартирный дом. Я по диагонали пересек этот дом, пронизывая полы и потолки. На верхнем этаже я попал в ванную комнату, где женщина как раз собиралась принять душ. У нее были длинные, с медным отливом, волосы, широкие бедра и налитые груди. Ей было за тридцать пять, и ее тело казалось на вид мягким и разношенным. Я уменьшился и последовал за ней в душевую кабинку. Пока она мылась, я осмотрел ее со всех сторон и наконец устроился у нее между колен.

Оттуда я уставился вверх – на ее лобок, на волосы, с которых стекала вода, на большие и малые изгибы. Она терла себя намыленной рукой, и я напряг всю свою волю, чтобы заставить ее не прекращать это занятие. Похоже, она почувствовала мои похотливые вибрации. Она прислонилась спиной к стене и стала пользоваться обеими руками. Повинуясь внезапному наитию, я принял ее форму и втиснулся в ее тело. Когда она кончила, я как будто и сам кончил. Потом она принялась намыливать шампунем голову. Я покинул ее через потолок. В течение следующего часа я умудрился найти еще несколько привлекательных женщин в постели или в ванной. Давлением своей бестелесной воли я сумел двух из них заставить – мастурбировать, а сам нежился в их возбужденной плоти.

Определенно привидение могло влиять на человеческое поведение. Я мог легко представить себя в роли профессионального инкубуса.

В полдень я ждал Кэти на верхушке Административной башни. Прошло полчаса, час, а она все не появлялась. Может быть, она решила улизнуть от меня? А может быть, она просто потеряла счет времени.

Я пролетел над Кембриджем, задержался немного, чтобы полюбоваться многогранными колобошками, лившимися потоком из корпусов МТИ, а затем принялся прочесывать улицы, высматривая зеленую чайку в толпе людей и колобошек.

Ничего.

Я решил попробовать иначе. Я поднялся на несколько сот футов и сконцентрировался на том, какими были голос и вибрации Кэти. Я заблокировал свою чувствительность ко всем иным импульсам и просканировал Кембридж. По-прежнему ничего. Настроившись исключительно на волну Кэти, я носился туда и обратно над Бостоном.

А потом я услышал что-то вроде сдавленного вопля.

Запеленговав это ощущение, я проследил его до фасада магазинчика в Южном Бостоне. В витрине красовалась написанная от руки вывеска: "Мадам Жанна Делакруа.

Излечение души, психическая хирургия. Тайные любовные проблемы. Да помогут вам мертвые!"

Большое окно позади витрины было завешено грязно-кремовой портьерой. Можно было разглядеть, где соскоблили надпись «Продукция Джанелли». Вдоль одного тротуара стояли потрепанного вида машины. В полуквартале оттуда находились бар и винный магазин. На замусоренном пустыре между баром и мадам Жанной несколько худых чернокожих мужчин пили вино на скамейке, которую они сделали, вытащив заднее сиденье из автомашины. Солнце лилось на них потоком.

Кэти определенно находилась внутри заведения мадам Жанны. Я теперь отлично чувствовал ее вибрации.

Она была в отчаянии, чувствовала себя пойманной в западню. Я попытался связаться с ней, но она слишком паниковала, чтобы услышать меня. Я зашел на пустырь и осторожно просунул голову сквозь стену мадам Жанны.

Крупная негритянка в пурпурном балахоне и грязном розовом тюрбане сидела за карточным столиком спиной ко мне. У нее на шее висели в несколько рядов четки, а на столике перед ней лежал черный петух с вырванным горлом. Кровь петуха была собрана в миску. Было что-то очень привлекательное в этой теплой крови. Я испытывал сильное желание искупаться в ней.

Я чувствовал, что Кэти заперта в круглой коробке, стоявшей на столе. Она была украшена христианской символикой. Я догадался, что это дароносица, украденная из какой-нибудь церкви. Она явно не могла из нее выбраться. Мне, а возможно, и мадам Жанне, вся комната казалась наполненной неистовыми звуками, издаваемыми трепещущей Кэти.

Напротив мадам Жанны за столиком сидела стройная молодая негритянка с вяло повисшим на ее руках ребенком – мальчиком примерно лет трех. По его виду можно было предположить, что он находится в коме или кататоническом ступоре. Дышал он ровно, и глаза были открыты, но все мышцы были расслаблены.

– Я владею необходимым драйвером души для твоего перворожденного сына, – произнесла мадам Жанна с сильным островным акцентом. – Возложи его на алтарь Ваала.

Молодая женщина положила сына на карточный столик, который прогнулся под весом, но устоял. Мадам Жанна готовилась вложить душу Кэти в тело мальчика. Она обмакнула длинный шелковый шнур в петушиную кровь.

При помощи пары пластмассовых палочек для еды она заправила один конец шнура в левую ноздрю мальчика, протолкнула его в носоглотку, а затем вывела обратно через рот и прикрепила концы шнура к противоположным местам на рамке круглого двустороннего зеркала.

Напевая что-то немелодичное, мадам Жанна зажгла свечу между дароносицей и головой мальчика, затем, держа оба конца шнура, подняла зеркало над свечой. Растянув шнур в две тугие горизонтальные линии по обе стороны зеркала, она начала перекатывать его между пальцами.

Зеркало завертелось. Отражение свечи заплясало внутри вращающегося зеркала, как светлячок в стеклянном шаре.

Предполагалось, что Кэти влетит в зеркало и будет навсегда поглощена телом маленького мальчика. Почему-то я не сомневался, что это получится. У мадам Жанны был такой вид, будто она знала, что делает. Мне явно нужно было что-то предпринять.

Я был уверен, что мадам Жанна увидит меня, но она пока еще не смотрела в мою сторону. Я буду прятаться до того критического момента, когда она откроет дароносицу.

Мадам Жанна снова обратилась к молодой мамаше:

– Ты займешься кристаллом излучения, сестра. – Она передала ей зеркало. – Делай то же, что делала я, или что-нибудь в этом роде.

Молодая женщина принялась раскручивать зеркало над пламенем свечи. Я целиком вошел в комнату и притаился за спиной мадам Жанны.

Теперь она медленно раскачивалась и бормотала:

– Аминь. Веки во слава и сила и царство есть твое ибо. Лукавого от… – Она читала «Отче наш» задом наперед. Я уменьшился и метнулся из-за ее спины, спрятавшись в пламени свечи.

– Небеси на еси иже, наш Отче, – завершила она и потянулась, чтобы открыть дароносицу. Зеркало над свечой непрерывно вращалось. Невозможно было не смотреть на него, оно притягивало к себе. Я беззвучно взмолился о помощи.

Когда дароносица открылась, было мгновение, в течение которого ошеломленная Кэти не могла двинуться с места. Я быстро вылепил из себя стену между ней и зеркалом.

«Уходим, Кэти, уходим».

Она начала двигаться сквозь меня, но тут мадам Жанна меня заметила и завизжала. Я тут же вытянул в ее сторону устрашающие когти, чтобы ее визг стал еще громче.

Этот шум удивил женщину, державшую зеркало. Вращение прервалось, а влажный шнурок выскользнул из пальцев. Зеркало упало на столик и разбилось. Кэти летала вокруг пламени свечи, как мотылек. Я все время пытался говорить с ней, но до нее ничего не доходило.

Мадам Жанна все еще визжала, но теперь это уже были слова:

– Черный отец, ха, я говорю тебе, о да, я говорю, наездник моря, наипревосходнейший цветок, будь со своей слугой, ха, у алтаря, о да, я жрица ночи…

Я увидел, как рядом с ней что-то начинает материализовываться. Она тоже это увидела и завопила еще громче и еще быстрее:

– Я желаю этого, о да, великий, приходящий в жилище свое…

Очертания становились четче, как фотоснимок, проявляющийся в ванночке с реактивом. Кэти застряла в пламени свечи. Я окружил ее собой и потянул.

– Фрэнк? – еле проговорила она. – Мне уже можно домой?

– Кэти! – взорвался я. – Дьявол идет. Лети прямо вверх!

И тут он возник рядом с мадам Жанной. Он наклонился, чтобы понюхать миску с кровью, а потом заметил меня. Его толстые губы медленно раздвинулись.

– Кэти, за мной, – пронзительно крикнул я и ракетой взмыл к потолку. Я не оглядывался и долгое время мчался без остановки.

8. СКОРОСТЬ СВЕТА

Кэти догнала меня где-то на краю земной атмосферы.

Когда я услышал, что она зовет меня, я остановился.

Я был напряжен и готов продолжить бегство. Женственная чайка уселась мне на плечо. Я взглянул вниз сквозь мили пустого пространства под моими ногами. Ничего, кроме колобошек, тянущихся друг за другом вдоль невидимых силовых линий. Видимо, Дьявол не стал утруждать себя погоней за нами.

– Я туда не вернусь, Кэти.

Она едва уловимо вздрогнула.

– Что будет с этим несчастным мальчуганом?

– Мадам Жанна найдет другую душу. Или его мать найдет другого доктора. Не знаю. – Она отвлекла меня от мысли. – Мы не вернемся на Землю, – сказал я твердо.

– Мне не следовало ей доверять, – тихо сказала Кэти.

– Кому?

– Она была желтой. Желтым колокольчиком, а у ее голоса было эхо. Я встретила ее в Кембридже, и мы полетели в Южный Бостон вместе. Она хотела показать мне, где она живет. – Голос Кэти доносился откуда-то издалека. – Она привела меня к мадам Жанне, а потом они перерезали петуху горло. Мне так хотелось пить…

Я перебил ее:

– Я не видел никакого желтого духа у мадам Жанны.

– Она живет внутри мадам Жанны. Она сказала, что для призрака гораздо безопаснее находиться в живом человеке.

Я рассказал ей про разговор в музее.

– Похоже, – заключил я, – что, если ты дух, тебе положено покидать Землю и лететь на Саймион.

– Как?

– Саймион находится в алеф-нуль милях от Земли.

Алеф-нуль – это первое бесконечное число. Это совсем как раз-два-три-.., алеф-нуль. Это многоточие означает «всегда».

– И как же мы собираемся пролететь это «всегда»? – нетерпеливо спросила Кэти. – Как бы быстро мы ни летели, мы не сможем улететь бесконечно далеко от Земли.

– Мы будем непрерывно ускоряться. Первый миллиард миль мы пролетим за два часа. Следующий – за час. На третий миллиард миль потребуется полчаса. На каждый последующий миллиард миль будет требоваться вдвое меньше времени, чем на предыдущий. Мы можем пролететь алеф-нуль миллиардов миль за 2 + 1 + 1/2 + 1/4 +.., часов. В сумме это составит четыре часа.

– Я думала, никто не может лететь быстрее света, – попыталась озадачить меня Кэти.

– И мы не полетим. Мы будем только непрерывно ускоряться до скорости света.

– Как же тогда получается, что мы полетим настолько быстрее?

– Это из-за релятивистского растяжения времени.

Об этом не тревожься.

Кэти сомневалась.

– Через четыре часа мы будем бесконечно далеко от Земли? Километровый столб алеф-нуль?

Я кивнул.

Кэти устроилась у меня на спине и распростерла крылья. Ее тело трепетало, как натянутый лук. Я вытянул перед собой руки, подражая Супермену. Мы придавили газ и рванули в направлении центра Галактики.

Первая часть путешествия была скучной. Хотя мы непрерывно наращивали ускорение, нам все же потребовался час на то, чтобы выйти за пределы Солнечной системы. А потом было полтора часа пустоты до следующей звезды.

Спустя три часа стало интереснее. Объективно мы летели со скоростью, равной 0,7 скорости света. Из-за наших искаженных стандартов времени и длины казалось, что наша скорость втрое выше этой. Начали проявляться странные релятивистские эффекты.

Казалось, что мы выглядываем из пещеры. Повсюду позади и вокруг нас было мертвое абсолютное ничто, называемое в теории относительности «Где-то-в-другом-месте».

Каким-то образом все звезды умудрились разместить свои изображения впереди нас. Мы еще ускорились.

Путешествие в тысячу световых лет по Галактике заняло всего полчаса. Но каких полчаса. Я смотрел из нашего конуса скорости на обширный диск из звезд, лежащий впереди. Большинство звезд жались к краям. Медленно одна из звезд отделялась от сгустка у края и, увеличивая скорость, мчалась по гиперболической орбите к центру, потом – ЗЗУМ – она стремительно мчалась мимо нас и по дуге возвращалась на свое место у края нашего поля зрения.

В мелькании пролетающих мимо звезд был свой ритм, и я начал улавливать его. Это напоминало слушание стука вагонных колес. Я не обращал внимание ни на что, кроме налетающих на нас световых импульсов. Я поднажал, чтобы это мелькание стало еще чаще.

В сгустках мелькавших мимо нас звезд тоже был свой ритм… Когда ускорение еще возросло, я начал замечать ритмы второго и третьего порядка. Вдруг звезды замерли. Мы вырвались из Галактики.

Наше поле зрения сузилось настолько, что мне показалось, будто я выглядываю из бойницы. Со всех сторон была тьма, и я познал страх. Вместо спины у меня был сгусток боли, но я заставлял себя ускоряться все сильнее.

Чтобы бойница становилась все уже и уже.

Несколько сплюснутых дисков света вывалились из бесконечности и прошелестели мимо. Потом все больше и больше их стало пролетать мимо, они летели, изгибаясь. Галактики. Я чувствовал себя мошкой в снегопад.

Нам пришлось пролететь некоторые галактики насквозь.

Внутри было веселенькое смазанное мелькание. Мы двигались слишком быстро, чтобы успевать разглядеть отдельные звезды, проносящиеся мимо.

Мы давили сильнее и сильнее. Теперь мы попадали в новую галактику каждые несколько секунд, и, как и раньше, я начал угадывать ритмы более высокого порядка в этих стробоскопических вспышках.

С этого момента больше ничего нельзя было разглядеть – мерцающие вспышки, которые нарастали и нарастали, превращаясь в почти непрерывное свечение, потом частота резко падала и снова начинала нарастать. В конце каждого цикла мы достигали все более высокого уровня группировки, а свет становился ярче.

Я уже чувствовал себя на зазубренной грани изнеможения. Вспышки света вызывали в моем сознании какие-то остроконечные ландшафты. Ясность восприятия быстро меркла по мере того, как я, не отрываясь, смотрел на все более и более закручивающееся воронкой мелькание света перед собой. Я попытался ускорить его еще больше. Рисунок из световых пятен еще имел какую-то глубину, но я заметил, что чем сильнее я давлю на газ, тем мельче и двухмернее становилась разворачивающаяся передо мной сцена. Я сосредоточился на том, чтобы сделать ее совсем плоской.

Появилось ощущение, что энергия движения больше не проистекала от меня или Кэти. Это было похоже на то, как если бы я наподобие турбины самолета засасывал в себя встречный свет, только чуть-чуть смещая перспективу, чтобы заставить нас двигаться еще быстрее.

– Давай же, Кэти, – крикнул я покоробленным, растянутым голосом. – Чуть-чуть осталось. Один мощный рывок!

Последним усилием мы превратили вселенную в единое ослепительное световое пятно. Я перестал давить, и пятно развернулось в плоский вертикальный пейзаж. Бесконечная полуплоскость. Нижний край представлял собой море, а верхний – бесконечную гору. Это напоминало гигантскую картину, напоминало Брейгелево «Падение Икара». Мы врезались в этот пейзаж, как скворец в рекламный щит. И приземлились на зеленом склоне холма. Земля была мягкой, и когда мы ударились о нее, ©на хихикнула. Шлеп. Гли-гли-гли-хи-хи.

Мое тело стало твердым. Я сел. Кэти соскочила с моей спины и неуклюже перепорхнула на землю в нескольких футах от меня. Теперь ей необходимы были крылья. В непрерывно дующем бризе чувствовался привкус соли. Вдалеке была видна поблескивающая полоса синей воды. Море. А это колючее пятно – залив?

Было в здешней перспективе что-то забавное. Море будто бы понижалось, удаляясь от нас. Как будто оно было продолжением склона, на котором мы оказались.

Я повернулся и посмотрел назад, наполовину ожидая увидеть черную пустоту. Но вместо этого там была гора.

Гора Он. Зеленые и желтые долины громоздились одна на другую, уходя в небеса. Там и сям в траве лежали огромные валуны. Еще выше скальные породы проступали сквозь зелень долин, которые становились все круче и круче. Я всмотрелся ввысь. Далеко-далеко я рассмотрел зубчатые пики, такие острые, что на них больно было смотреть. Они громоздились один поверх другого. Гора бесконечно тянулась в сияющее синее небо.

Слева и справа было еще море, еще холмы и еще гора.

Общая перспектива была очень странной. Казалось, что весь ландшафт был плоским, а все эти пики и скалы – лишь иллюзия. И только сила тяжести тащила все к морю.

Выше по склону, в миле от нас, я заметил здание.

Оно напоминало эти огромные старинные отели-санатории Европы. Разглядывая его, я улавливал все больше и больше деталей. Террасы, балконы, крашеные оконные переплеты и побеленные стены. Что-то в верхних этажах казалось необычным. Как будто их там было слишком много. То же самое я заметил в рисунке скал, травы и горного склона позади него. Стоило пристально посмотреть на то или иное место, как тут же начинали проявляться все новые и новые подробности.

– Пойдем посмотрим на тот отель, – предложил я Кэти. Она не отрываясь смотрела вниз по склону на далекое море, и мне пришлось повторить свои слова, чтобы привлечь ее внимание.

– Чайки в горы не ходят, Феликс, – мягко ответила она. – Мой путь лежит туда, вниз. Я это чувствую… – Ее голос угас в шепоте, которого я не разобрал.

Я снова прокрутил в памяти разговор с Иисусом.

Неужели прошло всего двенадцать часов? Я пообещал спасти Кэти, привести ее сюда с Земли. Я собирался взойти на Гору Он. Требовалось ли от меня тащить ее с собой?

Я погрузился в мысли и вскоре нашел ответ. Избежавши Дьявола, ты все же должен был найти свой путь к Богу. Но путей много. Я протянул к Кэти руку, она вспорхнула и села на нее. У нее были сильные лапы, а острые когти вонзились в меня. Я прижал ее к груди, погладил перья и почувствовал быстрый стук ее сердца.

– Я буду скучать по тебе, – произнес я наконец. Я собрался сказать что-то еще, но только издал какое-то бульканье и замолк.

Она потерлась клювом о мое плечо.

– Мы встретимся снова, – сказала она нежно. – За морем, за горой.., мы встретимся снова. Спасибо тебе, Феликс. Не забывай меня.

Я поднял ее вверх, и она полетела, сначала неуклюже, а потом все грациознее и грациознее. Она сделала круг и подлетела ко мне, приспустила крылья в салюте, описала надо мной круг и мощно полетела к морю. Я наблюдал за уменьшающимся пятнышком, пока оно не слилось вдали с синей дымкой. Я остался совсем один.