Текст книги "Аномалии погоды и будущее России. Климатическое оружие возмездия"

Рождение и гибель великих ледников

«До сих пор коренная причина возникновения ледниковых периодов остается невыясненной, – писал английский полярный исследователь Брайан Джон в книге “Зимы нашей планеты”. – Можно лишь сказать, что при определенном ″благоприятном″ расположении суши и океанов и “благоприятном” распределении высоких горных хребтов ледниковые периоды, вероятно, повторяются в интервале приблизительно 150 млн лет».

В действительности длительность ледниковых периодов разная, а распределены они в геологической истории весьма неравномерно. Это означает, что их не могут вызывать астрономические факторы. В противном случае наблюдалась бы четкая математическая закономерность появления ледниковых периодов и характерных для них циклов формирования и деградации великих ледников.

К причинам оледенений, которые привел Брайан Джон, необходимо добавить содержание парниковых газов в атмосфере. Когда их мало, глобальный климат становится холодней. А когда концентрация этих газов в воздухе возрастает, начинается потепление.

Об условиях, благоприятных для возникновения оледенений, можно судить по современной ситуации.

Антарктида находится в заполярной зоне и в окружении относительно теплого океана. Это – идеальное положение для формирования мощных покровных ледников: зона преобладания низких температур при достаточно интенсивном поступлении влаги. (В центре Антарктиды выпадает мало осадков из-за воздействия на атмосферу покрова снега и льда.)

В Северном полушарии гигантскую Гренландию, расположенную преимущественно за Полярным кругом, также окружают моря. Близ нее проходит теплое течение Гольфстрим. Источники влаги для питания ледников имеются в достатке.

Что же способствовало появлению покровных ледников в Америке и Евразии?

В Северном полушарии планеты сконцентрированы материки, крупные острова. Одно уже это вызывает общее похолодание: вода поглощает значительно больше солнечной энергии, чем суша, а водяной пар является парниковым газом. Поэтому Северное полушарие, где преобладает суша, в целом холоднее Южного, преимущественно океанического. Ледовитый океан в былые времена не был покрыт льдом, а значит, служил источником питания для великих ледников.

Итак, для оледенения требуется комплекс благоприятных факторов. Надо, чтобы континенты располагались вблизи полюсов или за Полярным кругом, а предельно большая территория приходилась на сушу. Атмосфера должна содержать минимум парниковых газов при высокой отражательной способности поверхности суши. Высота материков над уровнем моря желательна достаточно высокая (горы служат «опорными базами» для появления и распространения ледников).

Территорий с низкими среднегодовыми температурами с избытком на севере Сибири и Канады. Но там осадков выпадает слишком мало, а значит, отсутствует питание для крупных ледников, ведь они рождаются и растут благодаря поступлению атмосферной влаги. Для того чтобы отдельные ледяные потоки превратились в настоящие ледяные моря площадью в миллионы квадратных километров, требуется гигантское количество осадков.

Скопления льда вызывают сначала местное похолодание, а затем и глобальное. Этому содействует увеличение альбедо – отражающей способности земной поверхности. Ведь территории, прежде занятые лесами, болотами, лугами, озерами, покрываются толщами льда.

На шельфы, прибрежные мелководья надвигаются ледники. Сползая в океан, они порождают айсберги. И чем их больше, тем холодней воды Мирового океана.

В ледниковый период из главного водоема планеты гигантские массы воды «перекачиваются» на сушу и застывают покровами льда и снега. Уровень его снижается на десятки метров; уменьшается его акватория. А чем она меньше, тем сильней охлаждаются нижние слои тропосферы.

Не похолодание на Земле порождает покровные ледники, а оледенение вызывает глобальное похолодание!

Такова закономерность. Но для того чтобы она проявилась, как было сказано, требуется уменьшение содержания в атмосфере парниковых газов и скопление материков в районе полюсов.

О возможности перемещения континентов сомнений у подавляющего большинства специалистов нет. Хотя, увы, популярна глобальная тектоника плит, принципиально отличающаяся от теории движения материков немецкого геофизика Альфреда Вегенера.

Он обосновал возможность горизонтального перемещения (дрейфа) глыб материков по залегающей на глубинах порядка 50—200 км так называемой астеносфере, где под воздействием огромных температур и давлений каменные массы находятся в ослабленном пластичном или текучем состоянии. А глобальная тектоника плит предполагает движение не только материков, но и «спаянных» с ними обширных участков океанической коры.

С такой идеей трудно согласиться. Как плиты, покрывающие всю поверхность Земли, могли переместиться на север? Они же сомкнуты в единую литосферу. Говорят, они «подныривают» одна под другую. Однако на севере Америки и Евразии нет никаких следов подобного явления (если оно вообще существует).

Земная кора океанического типа имеет сравнительно простую структуру и действительно напоминает плиту. Кора континентов мощнее и сложней; химически разнообразней; представлена горными породами, образовавшимися при прямом или косвенном воздействии живых организмов, солнечной энергии, биосферных процессов.

На некоторых окраинах материков и островов находятся зоны активных круговоротов литосферы, каменной оболочки. Сносимые гравитационными и эрозионными силами осадки накапливаются на шельфах, материковых склонах и погружаются под собственной тяжестью в недра. Там они «разряжают» накопленную на земной поверхности энергию, частично расплавляются, «подтягиваются» под континент и здесь пробиваются вверх в виде извергающихся вулканов.

Такие процессы происходят на окраинах Тихого океана, окаймленных цепочками вулканических островов и архипелагов, а также поясами вулканов на континентах. Глубоководные желоба отмечают участки, на которых океаническая кора прогибается под тяжестью сносимого с материков материала. Ничего подобного нет в регионе Северного Ледовитого океана.

Материки и крупные острова, а не плиты, способны «ползать» по астеносфере, подобно гигантским каменным амебам. Если скорость передвижения составляет 0,5–1,0 см/год, то за сотни миллионов лет они переместятся на тысячи километров и могут сойтись в приполярных областях.

Но одного этого еще недостаточно для оледенения. Если в атмосфере много парниковой двуокиси углерода, ее температура останется высокой. Так было в мезозойскую эру, когда на суше господствовали рептилии, динозавры, в морях – моллюски, аммониты, а в царстве растений появились и стали распространяться покрытосемянные растения. Пышная растительность этой эры, теплолюбивая фауна и флора свидетельствуют о высоком содержании в воздухе углекислого газа.

По какой причине его могло стать меньше? Ответ подсказывает состав осадочных горных пород. Когда в каменноугольный, меловой и палеогеновый периоды интенсивно накапливались уголь, нефть и горючий газ, благодаря накоплению органических «отходов» экосистем углерод переходил из атмосферы в земную кору.

Растения, все живые организмы, содержащие много углерода, наращивали свою массу так активно, что она не успевала разлагаться, оставаясь в виде осадков в озерах, болотах и речных долинах, на морских мелководьях. Действовал незамкнутый геохимический цикл: углекислый газ из атмосферы переходил в органические соединения и обогащенные СО₂ раковины, илы. Углерод накапливался в земной коре.

По этой причине крупнейшее оледенение относится к концу каменноугольного и началу пермского периодов (около 300–260 млн лет назад), а начало современного – к концу неогена (около 10 млн лет назад). Как раз перед этим на Земле появилось особенно много отложений, содержащих гигантское количество углерода.

В меловом периоде тоже накапливалось немало подобных осадков: угля, известняков, писчего мела и т. д. В конце его вымерли динозавры, которые стали вымирать за 15 миллионов лет до конца мелового периода. Это было вызвано экологическими перестройками в биосфере.

Отсутствие оледенения 90–60 миллионов лет назад, во вторую половину мелового периода, объясняется тем, что континенты находились преимущественно в экваториальной зоне.

Ледниковый период начался, когда Антарктида «доползла» до Южного полюса. Там сформировались мощные ледники и зона айсбергов. Понизился уровень Мирового океана, понизилась температура его вод.

У Северного полюса океан, окруженный континентами, был еще свободен ото льда. Влажные воздушные массы поступали отсюда на север Евразии и Америки, подпитывая зарождающиеся ледники. Со временем массы льда начали стекать с гор в низменности, расползаясь под собственной тяжестью (под нагрузкой они становятся пластичными).

Во время оледенений сокращались зоны обитания растений и животных. С ростом ледников стал действовать механизм системы с обратной связью: чем больше они становились, тем значительней это снижало температуру в регионе (а затем и на планете), что в свою очередь способствовало накоплению и сохранению льда.

Ледники захватили столько пространства, сколько могли «отстоять» в борьбе с солнечным теплом, обильно поступающим в средние широты. Они достигали зоны широколиственных лесов, где ныне среднегодовые температуры значительно выше нуля.

Несмотря на морозное дыхание ледяных исполинов, за каким-то пределом распространения они не могли уже противостоять теплому потоку солнечных лучей. На окраинах ледников стужа и жар с переменным успехом противостояли друг другу.

Но почему же начали таять обширные ледниковые покровы?

Вопрос имеет практическое значение, особенно в проекции на будущее человечества. Если мы живем во время окончания последнего оледенения, то потепление климата должно вроде бы происходить естественно.

Может быть, адски жаркое лето 2010 года на европейской части РФ объясняется именно этой причиной? В таком случае, чем меньше будут становиться ледовые покровы Антарктиды, Гренландии, Северного Ледовитого океана, тем жарче будет на планете и нашей средней полосе.

Однако в межледниковые эпохи наступала пора расцвета флоры и фауны, а вовсе не губительных засух и невыносимого пекла. Выходит, в наше время происходит какая-то климатическая аномалия. О ней мы еще поговорим, а пока подумаем: почему погибали великие ледники?

Когда земной шар покрыт в приполярных зонах снегом и льдом, среднее альбедо планеты значительно повышается. Больше, чем обычно, солнечной энергии отражается от поверхности суши. При пониженном содержании в тропосфере парниковых газов (водяного пара, диоксида углерода, метана), почти вся она уйдет в космическое пространство.

С уменьшением акватории Мирового океана и понижением температуры воды снижаются испаряемость и содержание в воздухе водяного пара. Сравнительная сухость и распространение ледников приводят к резкому сокращению площади болот и растительного покрова, а значит, метана и углекислого газа в воздухе.

Итак, чем шире распространяются ледники на суше и льды в океане, тем холоднее на планете. А чем холоднее, тем «комфортней» условия для роста великих ледников. Кое-кто даже предполагает, будто вся планета может покрыться «ледяной коростой».

Как свидетельствуют убедительные геологические данные, ледники, захватив огромное пространство в Северном полушарии, начали чахнуть. Их площадь сокращалась все быстрее, и в конце концов материки (кроме Антарктиды) освободились от них. Великие ледники сгинули, оставив после себя слои плотных глинистых морен и россыпи песков и валунов.

Вновь зазеленели луга и поля, освободились низины, выпаханные ледниками. Одна из них превратилась в Балтийское море, другие – в американские Великие озера и во множество других северных озер. Возникли заболоченные полесья.

За последний миллион лет великие ледники не менее четырех раз возникали на севере Евразии и Америки, распространялись на обширном пространстве, а спустя некоторое время таяли, словно снег весной.

Югославский геофизик Миланкович восемь десятилетий назад предположил, что климатические циклы вызваны изменением орбиты Земли, а также изменением угла наклона земной оси по отношению к Солнцу. От этого на Землю поступало то больше, то меньше солнечной энергии.

Многие специалисты почему-то считают, будто такое объяснение исчерпывает проблему формирования и деградации ледников. На мой взгляд, гипотеза Миланковича остроумна – не более того, и ничего не объясняет.

Некоторое глобальное похолодание еще не породит великих ледников. А кружение Земли вокруг Солнца и вращение вокруг своей оси – постоянно действующие астрономические факторы. Они должны проявляться всегда, в разные геологические эпохи. Почему бы вдруг проявился этот ритм только в течение последнего миллиона лет, а до этого отсутствовал? Ответа нет.

Погубить великие ледники могло… глобальное похолодание!

Парадокс? Нет, одна из особенностей природных процессов, на которую не всегда обращают внимание.

Вот оледенение достигло максимума. Полностью скован Северный Ледовитый океан, теплые течения Гольфстрим и Куросио ослабли, ледники достигли в некоторых местах широты Киева и Великих озер Америки, а в атмосфере резко снизилось содержание водяного пара.

Над гигантским ледяным покровом – настоящим щитом, отражающим солнечные лучи – зона повышенного атмосферного давления, где воздух содержит мало влаги.

Ледники текут лишь при условии стабильной подпитки атмосферными осадками и, в меньшей степени, подземными водами. В Северном полушарии источниками питания для них были: полярный океан, который периодически становился неледовитым, а также воздушные потоки от теплых течений Атлантического и Тихого океана.

Когда ледники захватили максимум территории, их победа стала причиной их полного поражения. (Нет ли тут аналогии с крахом многих империй – персидской, греческой Александра Македонского, Римской, монгольской, Британской, а возможно, и США?)

Северный океан они сделали ледовитым круглый год. Скандинавские ледники сомкнулись с гренландскими, закрыв теплым водам Гольфстрима путь на север. На Дальнем Востоке ледники и обширные территории шельфов, осушенных из-за падения уровня Мирового океана, соединили Чукотку и Аляску. Был полностью изолирован Северный Ледовитый океан, а Куросио, подобно Гольфстриму, отошло на юг.

В Северном Заполярье образовалась единая «Арктида», подобная Антарктиде, только более крупных размеров. А вокруг был не океан, как в Южном полушарии, а почти сплошь суша! От этого усугубился морозный засушливый климат, характерный для крупных ледниковых покровов.

…Деградировали великие ледники из-за дефицита атмосферного питания. Только так можно объяснить цикличность глобального изменения климата и природных зон, когда в течение одного миллиона лет ледниковые эпохи несколько раз чередуются с теплыми межледниковьями.

Когда начали расти покровные ледники Евразии, Америки, Северный океан был неледовитым, поставляя на окрестные территории обильную влагу. Но когда он стал ледовитым, великий ледниковый покров Северного полушария лишился атмосферного питания и начал деградировать.

И тут сработала система с обратной связью. Когда ледники на окраинах стали таять, на освободившихся территориях возникли озера, реки, появились растения. Уменьшалась отражательная способность земной поверхности, аккумулировалось все больше солнечного тепла.

Чем дальше отступали ледники, тем больше пространства занимали водоемы, леса, луга, болота. Наступила «геологическая весна» с ее неустойчивой погодой в переходный период от зимы к лету.

Ныне «геологическая весна» продолжается. И если не наступит глобальное похолодание, то через несколько тысячелетий начнется «геологическое лето» – межледниковье.

А может быть, благодаря техногенезу оно наступит раньше? И напрасно поднят глобальный шум и гам из-за глобального потепления. Если в прежние геологические периоды, когда на планете был теплый климат, жизнь на Земле расцветала после трудного «времени перемен», то почему бы нам бояться очередного потепления?

Катастрофы не произойдет, если средняя температура повысится на 1–2 градуса. Возрастет содержание в атмосфере водяного пара, а это будет выравнивать климатические контрасты…

В них-то и вся проблема. Согласно большинству прогнозов изменения климата, основанных на глобальных математических (компьютерных) моделях, контрасты не сгладятся, а напротив, усилятся.

Возможно, модели не вполне корректны и требуют дальнейших уточнений. Однако, исходя из общих представлений о состоянии современной биосферы, приходишь к тому же выводу.

Оснований для оптимизма мало

Если отрешиться от влияния технической деятельности человека и прогнозировать возможный ход природных процессов, будущее выглядит теплым и облачным. Продолжат таять льды Северного океана; продлится потепление, повысится концентрация в атмосфере водяного пара.

Смягчится климат в Евразии и Северной Америке, начнет отступать вечная мерзлота; природные зоны двинутся на север. Сибирская тайга обогатится новыми растениями, даст приют большему числу животных. Люди станут заселять эти благодатные территории, в чем им поможет великолепная и удивительная техника будущего. «Все к лучшему в этом лучшем из миров»! Жаль только, что на перемены потребуются века…

Скептики пугают: деградация мерзлых грунтов вызовет деформацию сооружений. Но это уже забота инженеров-геологов. Как говорится, и не с такими трудностями справлялись. Мерзлота и теперь деградирует от местных причин, не связанных с глобальным потеплением.

По некоторым моделям выделяются зоны, где может выпадать меньше, чем теперь, осадков. Не исключено, что это временное явление: благодаря общему потеплению повысится количество водяного пара в атмосфере, а осадки будут распределяться более равномерно…

Впрочем, подобные рассуждения бессмысленны. Нет оснований надеяться, что у человечества имеется в запасе два-три столетия, если оно будет существовать так, как теперь.

В идиллическую картину будущего неизбежно вмешается активный техногенез: рост мегаполисов, сокращение зоны тропических лесов, увеличение площади пустынь, загрязнение поверхности Мирового океана. Все это вызывает резкие климатические контрасты.

Все модели дальнейшего развития технической цивилизации (промышленности, сельского хозяйства, техники, использования природных ресурсов, загрязнения биосферы, изменения климата, роста населения и материальных потребностей, истощение природных ресурсов) при различной динамике исходных параметров не предвещают ничего хорошего.

Такие модели разрабатывал, в частности, «Римский клуб». Были попытки при разной динамике параметров технической цивилизации получить более или менее оптимистический вариант. Он не получился ни при каких условиях.

Материальные потребности богатой части населения планеты растут непомерно; для большинства других они являются примером успеха и процветания. Производство требуется увеличивать ради получения максимальной прибыли. Модернизация возможна только в частностях, для биосферы не существенных, тогда как ее ресурсы не беспредельны.

Загрязнение области жизни достигает критических рубежей. И в жизни общества ситуация аналогична. Гигантская долларовая масса, не имеющая материального обеспечения, ведет к экономической катастрофе в будущем. Обострится борьба за природные богатства, включая чистую воду…

Наивные упования на чудеса нанотехнологии, модернизацию или изобретение альтернативных источников энергии в данной ситуации не могут помочь. Дестабилизация климата лишь обострит общий кризис.

На мировой политической ситуации должны сказаться последствия потепления. Если в ближайшие годы климат в азиатской части России станет более теплым и влажным, то в США и в ряде других регионах, согласно прогнозам, лето станет суше и жарче.

Начнется жестокая борьба за ресурсы и выживание. Российские северные шельфы, где предполагаются громадные залежи нефти и газа, будут «лакомым куском» для США, а дальневосточные – для Японии, Китая. Крупные климатические изменения вызовут массовые движения народов и войны…

Завершающая фаза оледенения – стадия климатической неустойчивости. Вторжения влажных и теплых воздушных масс чередуются с внезапным поступлением арктических холодов; в средней полосе выпадают ливни, подобные тропическим, или наступает сушь и зной. Пока арктический бассейн остается ледяной пустыней, общее потепление должно лишь усиливать лихорадку погоды и климата.

Дестабилизация климата не причинила вреда людям позднего каменного века и неолита – кроманьонцам. Почему? Им в ту пору не приходилось из последних сил стараться выжить в суровой борьбе за существование. Огромное количество художественных галерей каменного века – наскальных рисунков, гравюр – доказывает наличие у них не только эстетического чувства и талантов, но и немалого свободного времени.

О начале послеледниковой эпохи у нас имеются противоречивые сведения. В средней полосе тогда должны были сталкиваться холодные и теплые массы воздуха, свирепствовать то наводнения, то засухи, буйствовать природные стихии. Это можно назвать лихорадкой погоды и климата.

Но именно тогда кроманьонцы начали обживать нынешнюю зону тундры, перейдя через Чукотский полуостров и Берингию из Северо-Восточной Азии в Новый Свет. В трудных природных условиях человек каменного века не смог бы совершить ничего подобного. Да и что могло заставить племена перейти из лесной зоны в суровую тундру?

Ответ подсказывают археологические исследования. 6–8 тысячелетий назад в Северной Азии широко распространилась так называемая сумнагинская культура. Она охватывала территории Якутии, Таймыра, Чукотки, Камчатки, Аляски. Тогда климат в Приполярье был теплее, а граница лесной зоны располагалась на 300–500 км севернее нынешней.

Сотрудники Коми научного центра РАН на заполярном полуострове Ямал открыли стоянки людей, обитавших здесь около 6 тысячелетий назад. Охотники каменного века устраивали полуземлянки с полом, выстланным березовыми стволами и слоем бересты на крыше (для чего требовались, конечно, крупные деревья).

Землю они копали мотыгами из оленьего рога, пользовались каменными топорами из сланца и кремневыми ножами и наконечниками для стрел. Горшки имели гребенчатый или нарезной орнамент. В очагах сжигали сосну, ель, березу. Встреченные остатки вереска, который не растет в тундре, свидетельствуют о сухих песчаных лесных почвах.

Следовательно, на месте современных тундр сравнительно недавно находились леса и лесотундры. Кстати, на севере Чукотского полуострова в верхних слоях речных отложений мне доводилось видеть много стволов деревьев. Значит, и здесь, по крайней мере в крупных речных долинах и низменностях, были лесные массивы.

Люди сумнагинской культуры оказывали заметное влияние на ландшафты Заполярья. В результате должен был меняться местный климат. Главными средствами преобразования природы человеком были огонь и топор (каменный).

Уничтожение растительного покрова при палах и пожарах, использование древесины привели в конечном счете к серьезным результатам. Менялась динамика вечной мерзлоты (многолетнемерзлых пород): в одних случаях она деградировала с образованием термокарстовых озер, в других увеличивалась.

Человек в Заполярье невольно содействовал распространению тундры. «Одна из причин плохого подроста у северной границы лесотундровых редколесий, – пишет географ В.В. Крючков, – кроется в пожарах, приводящих к увеличению влажности почвы, повышению уровня вечной мерзлоты и понижению температуры почвы. Через несколько десятков лет после пожара на аэрофотоснимках пирогенные тундры уже невозможно отличить от тундр первичных, климатически обусловленных…»

Прервем цитату. В данном контексте говорить о «климатогенных» тундрах можно лишь условно, если нельзя отличить их от техногенных, возникших после пожаров и значительных вырубок. На таких территориях уничтоженные леса в суровых условиях далеко не всегда восстанавливаются из-за наступления вечной мерзлоты.

«Возле населенных пунктов, находящихся у северной границы лесов… – продолжает В.В. Крючков, – быстро увеличиваются площади антропогеновых тундр – пирогенных и образовавшихся после вырубок. Если с пожарами не начать решительную борьбу, то на катастрофически увеличивающихся территориях антропогенных тундр продолжится ухудшение физико-географических условий».

Если этот процесс сказался за считанные десятилетия, то за сотни и даже тысячи лет хозяйничанья человека на Севере должны были произойти значительные, если не катастрофические, изменения природных условий в сторону ухудшения.

В середине XIX века русский ученый и путешественник А.Ф. Миддендорф, изучая север Сибири, пришел к выводу: «Возобновление лесной растительности становится тем сомнительнее, чем безжалостнее уничтожается первобытная защита леса. Размножение населения на дальнем севере легко может опередить размножение лесов». А тогда еще не было известно об освоении Крайнего Севера представителями сумнагинской и более поздних культур.

Красноречивый пример – Исландия. До появления человека от 10 до 40 % ее площади (мнения ученых расходятся) были заняты березовыми лесами с примесью ивы, рябины, можжевельника. Со времени освоения острова викингами леса стали быстро сокращаться, и ныне их практически не осталось.

При благоприятных условиях там, где ослаблено техногенное воздействие, северный лес может перейти в наступление на тундру. Так было в 20—40-х годах прошлого века, когда в Евразии и Америке граница лесной растительности в малоосвоенных районах смещалась к северу.

Есть веские основания предположить, что около 6–8 тысячелетий назад люди начали осваивать освободившиеся от ледников территории Северного полушария. Это привело к уничтожению лесных массивов и распространению лесотундр, а затем и тундр. Процесс охватил 2–4 миллиона квадратных километров. Не исключено, что увеличилась ледовитость Северного океана, в свою очередь делая климат более суровым и контрастным.

Тогда же в субтропической зоне (об этом – чуть позже) по той же причине на месте саванн и лесов возникли обширные пустыни. Деятельность человека за несколько тысячелетий изменила многие ландшафты так существенно, что климатические перестройки стали неизбежны.

Если так было на ранних этапах развития технической цивилизации, то нет ничего удивительного в том, что она, тысячекратно усилив свою мощь, наносит сокрушительные удары по биосфере и климату Земли. А это означает, что наиболее вероятен неблагоприятный прогноз и на дальнейшие климатические изменения, и на будущее человечества…

…Далеко не всем очевиден глобальный масштаб деятельности человека. Например, 15 декабря 2009 года обозреватель газеты «Известия» Максим Соколов, рассуждая о глобальном потеплении, на свой вопрос: «Может ли человек вообще повлиять на планетарные процессы?» – сам же ответил: «Сколько бы ни возрастало хозяйственное воздействие, оно остается ничтожно малым перед планетарными силами, для которых род человеческий со всем своим хозяйством – не более чем тончайшая пленка бактериальной слизи».

Хлестко сказано, но неверно. Во-первых, правильнее говорить о планетных явлениях, а не планетарных, как частенько выражаются даже специалисты (в технике применяется планетарная передача, в астрономии выделяют планетарные туманности, а на планете действуют планетные силы).

Во-вторых, журналист сопоставляет, по-видимому, массу Земли и человечества. В таком случае он прав. Но разумен ли такой подход? При чем тут климат? Если под планетными силами понимать, скажем, землетрясения, ураганы, извержения вулканов, то они уступают по мощи техногенезу.

Не только обыватели-обозреватели, но и многие крупные ученые недооценивают масштабы воздействия человека на климат. Сказывается ограниченность наших знаний, специализация профессионалов и их приверженность к популярным теориям и гипотезам. А проблемы, связанные с познанием биосферы, чрезвычайно сложны, факты обильны, разнообразны и противоречивы.

Все это относится и к познанию климатических аномалий последних тысячелетий. Мы уже говорили о некотором потеплении около 6 тысячелетий назад. А в конце Средневековья, как предполагается, произошло глобальное похолодание. Этот феномен заставляет задуматься: не может ли текущее потепление перейти в свою противоположность?