Текст книги "Малиновский"

Как писал Р.Я. Малиновский в автобиографии: «С января 1937 года по май 1938 года был в специальной государственной командировке в Испании». О том, как он провёл эту командировку, свидетельствуют две высокие награды: орден Ленина и орден Красного Знамени.

Есть и другое свидетельство, имеющее прямое отношение к подготовке Советского Союза к войне с фашистской Германией. Вот документ от 23 августа 1938 года (с пометкой «Сов. секретно») из Архива Министерства обороны: «Оперативно-тактические выводы из опыта Гражданской войны в Испании за период от начала мятежа по май 1938 года». Автор – Р.Я. Малиновский. Здесь более 80 страниц. По-видимому, это часть материалов к его лекциям в Военной академии имени М.В. Фрунзе.

Выдающийся натуралист Жорж Луи Бюффон сказал: «Стиль – это человек». Стиль Родиона Яковлевича чёткий, ясный, порой напоминает высказывания Александра Васильевича Суворова из его «Науки побеждать».

Малиновский подчёркивает различие природных условий Испании в сравнении с Европейской Россией. Тем не менее: «Опытом, приобретенным на испанской войне, не следует пренебрегать… Это очень ценный боевой опыт, оплаченный большой кровью, и при должном его осмыслении можно сделать правильные и полезные для нас выводы».

Приведу несколько выдержек из его доклада.

«Забота о бойце – важнейший фактор боеспособности армии. В испанской республиканской армии с этим вопросом не всё обстоит благополучно. Офицеры, особенно в высших военных штабах и управлениях, мало интересуются, как живут бойцы, где спят и в чем нуждаются».

В прошлом отличный пулемётчик, автор подчёркивает особенность этого оружия: «Пулемёт – это машина истребления живых существ, и она будет их истреблять и истреблять, сколько бы людей ей ни поставляли. Это надо понять раз и навсегда… Нельзя ругать пехоту за то, что она не идёт в атаку. Нужно установить причины, по которым она не идёт, устранить их или, по крайней мере, ослабить действие этих причин до возможного предела.

Пулемёт – страшное оружие. Мне кажется, многие позабыли его роль в мировую и гражданскую, а испанская война – напомнила. К пулемёту ручному, а особенно к станковому, нужно отнестись с величайшим уважением. Его не всегда можно подавить ружейно-пулемётным огнем, это под силу только мелкокалиберной артиллерии, если она метко стреляет по амбразуре пулемётного гнезда. Его можно подавить огнем полевой артиллерии (для этого не нужно много артиллерии, нужно больше уменья), можно подавить танками и авиабомбардировкой. Правда, это сложно, хлопотно, но это необходимо, иначе атакующая пехота понесёт большие потери, так как пулемётов в обороне обычно много.

Нужно уже сейчас представить себе перспективу будущей войны, когда прорыв обороны… станет так же, как и в мировую войну, чрезвычайно трудноразрешимой проблемой, даже с танками и авиацией у наступающего.

Нужно отказаться от тех легкомысленных полевых учений, где в угаре быстроты и маневренности легко подавлялись пулемёты в обороне, легко прорывались оборонительные полосы. Ибо пара десятков пулемётов из-за маленькой подчас, но болотистой, труднодоступной речушки может нанести по всем этим запланированным успехам отрезвляющий, смертельный удар».

«В сознании пехоты лопата должна стать важнейшим инструментом боя; это ее щит, ее броня, защита против всего комплекса средств истребления, направленных, главным образом, против пехоты. Лопату нужно уважать наравне с пулемётом».

«Сколько бы ни было у нас артиллерии в будущей войне, излишка не будет».

«Выявилась очень большая роль в бою мелких подразделений пехоты и, следовательно, выросла значимость младших командиров. Поэтому к их подготовке нужно отнестись с величайшей заботой и вниманием, ибо младший командир является вершителем ближнего боя пехоты».

«Огромное значение для боеспособности армии имеет дисциплина – не внешне выраженная, а глубокая внутренняя дисциплина, основанная на глубоком осознании своего долга и ясных целей борьбы, дисциплина, поддерживаемая как мерами внушения и воспитания, так и мерами принуждения».

«Дисциплина является ахиллесовой пятой республиканской армии. Командный состав сам не чувствует ответственности, и никто его не привлекает к ответственности; его не судит военный трибунал, а если и судит, то почти всегда оправдывает».

«Опыт войны в Испании показал, что мы совершенно недооценивали роль и значение местной противовоздушной обороны. Как бы мы не расплатились за это большой кровью. Нужно кончать с этой преступной беспечностью и самым серьёзным образом взяться за строительство крепких убежищ в наших городах, а особенно – в промышленно-заводских районах; новые дома стоить с крепкими подвалами, исходя из расчёта прочности против 25-килограмовой бомбы (а она, как известно, пробивает все 6 этажей и рвется в подвале, уничтожая дом). Вывод: нужно строить крепкие железобетонные убежища, широко привлечь к этому нашу общественность и городские организации. В мирное время эти подвалы можно использовать под разного рода склады, фруктовые подвальчики и т. п. Строить все равно придётся – не построим заранее, придётся строить во время войны, но уже, конечно, неся большие потери.

Все большие и малые склады бензина, керосина и масел нужно скрыть под землей, иначе всё будет уничтожено в самом начале войны, несмотря ни на какую зенитную оборону этих объектов. То же относится и к артиллерийским складам. Правда, это страшно дорого, но иного выхода нет».

Р.Я. Малиновский ссылается на конкретные убедительные примеры и даёт немало важных для грядущей войны советов, включая технические, относящиеся к танкам и противотанковым орудиям, зенитным пушкам, самолётам.

Пишет он и о подрывной деятельности анархистов, среди которых нашла «приют огромная банда шпионов, вредителей, скрытых и открытых фашистов, которые ведут свою гнусную работу, пользуясь слабостью республиканского государственного аппарата и его неспособностью к решительным действиям. Именно в этом причина целого ряда неудач на фронте».

Отношение народа к своему лидеру, по его мнению, важный фактор, влияющий на боеспособность армии. Это Р.Я. Малиновский показывает на примере Хосе Миахи Менанта (он стал генералиссимусом республиканской армии):

«Генерал Миаха… мало разбирается в серьёзных военных вопросах… Миаха всё-таки разбирается в политической обстановке и ловко лавирует среди партий Народного фронта. Правда, старик любит славу, но кто из испанцев её не любит… Когда никто уже не верил в возможность защиты Мадрида, этот старик со сварливым и лукавым характером подбадривал защитников города, вселяя в них веру. И вот убедительнейший факт – Мадрид не взяли. Это большая заслуга компартии и её героического 5-го полка. Миаха это понимал – и даже стал членом компартии… Появление Миахи в народе, на митинге, на экране вызывает бурю аплодисментов и приветственные крики. Народ любит его, считает честным генералом и бойцом за народные интересы».

В заключение Малиновский отмечает, что в статьях об этой войне даже профессиональные военные допускают неточности и недомолвки: «Мы должны прямо смотреть в лицо своим ошибкам и, обобщая опыт Гражданской войны в Испании, делать честные, а не тенденциозные или обтекаемые выводы».

Почему же победил Франко? Из нескольких причин наиболее очевидная: в современной войне мало одного энтузиазма. Требуется военная техника высокого качества и в максимальном количестве, чёткая организация войск, строгая дисциплина, продуманная стратегия и тактика обороны и наступления.

На основе опросов участников боевых действий С.И. Любарский написал книгу «Некоторые оперативно-тактические выводы из опыта войны в Испании» (1939). Судя по всему, много идей и конкретных сведений он почерпнул из лекций и статьи Р.Я. Малиновского. Упомянул он и одну из самых важных причин поражения республиканцев: недостаточно развитую военную промышленность. Она не могла обеспечить вооружение республиканской армии пулемётами, орудиями, танками, самолетами.

«Неудачи республиканцев в военных операциях 1938 г. на арагонском фронте явились следствием решительного превосходства противника над республиканцами в технике, особенно авиации, недостатка оперативных резервов у республиканского командования и отсутствия необходимых укреплений».

Сказался и недостаток профессиональных командиров и обученных солдат. Хотя «войска мятежников оказались, однако, недостаточно устойчивыми в моральном отношении. Известно большое количество фактов, когда один-два взвода республиканских танков полностью останавливали наступление нескольких пехотных батальонов противника, когда один-два неподавленных пулемёта отбивали атаку пехотного полка, заставляя мятежников по нескольку раз повторять артиллерийскую и авиационную подготовку». (Родион Яковлевич был более объективен и приводил примеры моральной неустойчивости республиканских войск и анализировал причины, порой объективные, невыполнения приказов, паники.)

Республиканцы в начале войны пренебрегали фортификационными сооружениями. «Окоп считался чем-то несовместимым с храбростью республиканского бойца. Солдаты республиканской армии не должны зарываться в землю, это делают только трусы; героические войска Испанской республики должны разбить противника в открытом бою – такие вредительские взгляды пытались распространять враги испанского народа, агентура генерала Франко – троцкисты».

Необходимо ввести на вооружение пехоты средства для борьбы с танками. В состав стрелковой роты должны входить тяжёлые автоматические противотанковые ружья или скорострельные, соответственно облегчённые противотанковые орудия.

«Опыт Испании показал, что огонь артиллерии с закрытых позиций по двигающимся танкам малоэффективен. В харамской операции 7–8 батарей мятежников в течение 2–3 часов вели огонь по батальону танков республиканцев и вывели из строя всего 1 танк, в то время как в этой же операции одно противотанковое орудие, хорошо замаскированное и не подавленное артиллерией, вывело из строя 8 танков».

Но для победы в современной войне этого мало. Большую роль играет политика внутренняя и внешняя. Руководителям государств приходится вести сложные дипломатические маневры, чтобы заручиться поддержкой дружественных стран и ввести разброд в лагерь противника. В своей стране необходима мобилизация всех сил и средств для победы и ликвидация «пятой колонны».

Р.Я. Малиновский не обсуждал решения высшего руководства страны. Даже крупный военачальник не может выяснить все обстоятельства тех или других постановлений партии, правительства. Таково требование партийной и военной дисциплины. Оно может нарушаться без особых последствий в безмятежное мирное время. Но когда страна стоит на пороге войны, такие нарушения караются строго.

Каждый должен заниматься своим делом. Надо служить своему государству, своей родине, своему народу не за страх, а за совесть. Таково было убеждение Р.Я. Малиновского. Он узнал на личном опыте: появился новый враг – германский фашизм. Враг сильный, коварный, весьма сведущий в военном деле. Война с ним неизбежна.

Как показали события Испании, троцкисты порой сознательно или невольно вносят разлад в армии, что недопустимо на войне. Поражение интернационалистов в Испании показало: идея мировой революции порождает только ложные иллюзии. Пролетарии всех стран во многом остаются разобщёнными, а капиталисты всех стран объединяются и подавляют экономически и морально народные массы.

…В наше время можно услышать разные мнения о гражданских войнах. Чаще всего их изображают как народное бедствие (что верно). Но, говоря об их причинах, даже официальные лица и профессиональные историки повторяют пошлые штампы буржуазной пропаганды. Мол, есть смутьяны, революционеры, террористы; они будоражат народ, вызывают бунты и действуют, ясное дело, за деньги врагов данной страны.

Странно выглядит народ, который легко воспламеняют революционеры. Как известно, сырые дрова трудно зажечь. Революции более всего похожи на природные катастрофы: для них нужны веские предпосылки. У обывателя на этот счёт своё мнение. Вспомним признание известного (отчасти скандально) испанского художника Сальвадора Дали:

«Гражданская война не переменила моих убеждений, разве что сделала их определённее. Я всегда питал ужас и отвращение к революции, какой бы она ни была, но тогда это чувство достигло патологических степеней. Однако не сочтите меня реакционером… Я человек думающий и никаких других определений, кроме ДАЛИ, не приемлю. Тем не менее гиена общественного мнения разинула свою зловонную пасть и, пуская слюни, потребовала меня к ответу – за Сталина я или за Гитлера. Чума на оба ваши дома! Я за Дали – ныне, присно и во веки веков. Я – далинист. Я не верю ни в коммунизм, ни в национал-социализм и вообще не верю ни в какие революции. Высокая Традиция – вот единственная реальность, вот моя вера».

Тут бы ему следовало уточнить: «Такова моя вера здесь в данный момент, ибо я люблю и чту самого себя, а мне комфортно и безопасно, поэтому я из Америки плюю на Европу, где началась война». Припомнил бы, что некогда был единственным в родном городке Фигерасе подписчиком «Юманите», написал портрет Троцкого, радовался победам большевиков, в 20 лет угодил в тюрьму как противник монархии; сотрудничал в журнале «Сюрреализм на службе революции».

Он писал: «Когда началась война, мой большой друг – поэт горькой судьбы Федерико Гарсиа Лорка был казнен в Гранаде, занятой фашистами. Его смерть превратили в пропагандистское знамя. Это подлость, потому что всякий и каждый знал не хуже меня, что на всей планете нет человека аполитичнее Лорки».

Ловко Дали лукавил: мол, убили «в Гранаде, занятой фашистами», чтобы не сказать правду: расстреляли Гарсиа Лорку именно франкисты. Генерал Франко 26 ноября 1937 года был честнее: «В первые моменты восстания в Гранаде этот писатель погиб, так как связался с бунтовщиками». Хотя тут же солгал, будто это был местный поэт и «невозможно судить, насколько широко распространилась бы за пределы Испании слава о нём, останься он в живых».

Революций боятся те, кто привык устраиваться безопасно и комфортно, служа хозяевам, власти, не задумываясь о судьбе многих и многих своих сограждан. Такие люди обычно считают себя элитой, индивидуальностями, в отличие от серой массы.

«Особенность нашего времени в том, – писал Хосе Ортега-и-Гассет, – что заурядные души, не обманываясь насчёт собственной заурядности, безбоязненно утверждают своё право на неё и навязывают её всем и всюду». По его словам: «Интеллектуальная жизнь, казалось бы, взыскательная к мысли, становится триумфальной дорогой псевдоинтеллигентов, не мыслящих, немыслимых и ни в каком виде неприемлемых. Ничем не лучше останки “аристократии”, как мужские, так и женские. И, напротив, в рабочей среде, которая прежде считалась эталоном “массы”, не редкость сегодня встретить души высочайшего закала».

В 1937 году Антонио Мачадо утверждал: «В Испании всё по-настоящему аристократическое в известной мере является народным. В первые месяцы войны, в которой сегодня истекает кровью Испания, когда вооружённая борьба ещё сохраняла обличье простой гражданской распри, я написал эти слова с тем, чтобы оправдать свою веру в демократию, свою убеждённость в превосходстве народа над привилегированными классами».

В коллективном заявлении испанских писателей говорилось: «Когда мы говорим о том, что объединяет всех нас – о Революции, – мы имели в виду не только борьбу, которую ведёт сегодня испанский народ (вооружённую борьбу, начавшуюся 18 июля 1936 года), но и его драматическую борьбу против международного фашизма».

…В любом городе, в любой стране идёт неявное противостояние чрезмерно богатых и слишком бедных, имущих власть, богатства и обездоленных. Об этом ещё два с половиной тысячелетия писал Аристотель. С тех пор только революционеры стремились построить общество, где не будет такого противостояния. В СССР начали строить такое общество впервые за историю цивилизации.

Я привёл высказывания испанцев, не пожелавших оставаться в стране победившего фашизма. Полагаю, Родион Яковлевич Малиновский, к тому времени освоивший испанский язык, прекрасно сознавал трагедию испанского народа, испанской культуры.

До него, конечно же, доходили сведения о политических судебных процессах, проходивших в Москве. Его особенно встревожила и огорчила казнь своего уважаемого учителя Иеронима Петровича Уборевича – прекрасного военного теоретика. Он высоко ценил германскую военную систему, но мог ли стать пособником фашистов и участвовать в заговоре против советской власти? В это трудно было поверить.

(Вопрос этот до сих пор не имеет категорического ответа, несмотря на формальную реабилитацию Уборевича. Как свидетельствуют документы, он, «категорически отрицавший своё участие в шпионаже и вредительстве, показал, что заговор возник в 1934 году и тогда же его вовлёк в заговор Тухачевский». То, что такой заговор существовал, в настоящее время не отрицают компетентные и честные историки.)

Судя по всему, если у Родиона Яковлевича были какие-то сомнения в правильности осуждения Тухачевского и Уборевича, то он никому об этом не говорил. Была тема несравненно более важная: распространение фашизма в Западной и Центральной Европе. Капиталистические державы молчаливо одобрили победу Франко и направление агрессии Германии на восток.

29 сентября 1938 года в Мюнхене между главами Германии, Великобритании, Италии, Франции (Гитлер, Чемберлен, Муссолини, Даладье) было подписано соглашение, провозглашённое миротворческим. На деле оно открывало Гитлеру путь на восток. Капиталистические державы натравливали его на СССР. Лозунг правящих в Англии консерваторов: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть». Для этого они предназначали фашистскую Германию.

Лидер лейбористов У. Черчилль, осознавший опасность такой политики для своей страны, заявил 3 октября 1938 года: «Англии был предложен выбор между войной и бесчестьем. Она выбрала бесчестье и получит войну».

Победа в Испании франкистов, поддержанных Италией и Германией, укрепила Гитлера в его сверхзадаче: установить господство фашизма над всем миром. Тем более что немцы и англосаксы принадлежат к одной расе, что объединяло нацистов этих держав.

Часть II. Великая Отечественная. Поражения

 
Вставай, страна огромная,
Вставай, на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.
 
 
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война.
 

Василий Лебедев-Кумач

Глава 4. Война ожидаемая и внезапная

К войне с Германией Советский Союз стал готовиться сразу же после прихода фашистов к власти. Сомнений не оставалось: Гитлер твёрдо решил реализовать свой стратегический план, намеченный в настольной книге нацистов «Mein Kampf» («Моя борьба»):

«Дело обстоит так, что Германия либо будет мировой державой, либо этой страны не будет вовсе. Для того же, чтобы стать мировой державой, Германия непременно должна приобрести те размеры, которые одни только могут обеспечить ей должную роль при современных условиях и гарантировать всем жителям Германии жизнь.

Мы, национал-социалисты, …хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке…

Сама судьба указует нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось её государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам – превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы…

Наша задача, наша миссия должна заключаться прежде всего в том, чтобы убедить наш народ: наши будущие цели состоят не в повторении какого-либо эффективного похода Александра, а в том, чтобы открыть себе возможности прилежного труда на новых землях, которые завоюет нам немецкий меч…

Бисмарк, говорят нам, в свое время придавал очень большое значение сохранению хороших отношений с Россией. Это до известной степени верно. При этом однако забывают, что столь же большое значение Бисмарк придавал хорошим отношениям например и с Италией; что этот самый Бисмарк в свое время даже вступил в союз с Италией, дабы покрепче прижать Австрию. Из этого однако ведь не делают того вывода, что и мы должны продолжать теперь такую политику.

Да, скажут нам на это, мы не можем повторять такую политику, “потому что современная Италия не является Италией эпохи Бисмарка”. Верно! Но, почтенные господа, позвольте мне напомнить вам тогда тот факт, что и современная Россия тоже уже не та, какой была Россия в эпоху Бисмарка!»

Советские офицеры, воевавшие в Испании, а в числе их Р.Я. Малиновский, сражавший с немцами ещё и в Первую мировую, безусловно, понимали, что фашисты наверняка нападут на СССР. Не сомневалось в этом и руководство страны.

О начале Великой Отечественной войны высказаны разные мнения, меняющиеся в те или иные исторические периоды. Тут наиболее очевидно проявляются идеологические взгляды и политические пристрастия авторов.

Приходится упоминать о клеветах, отождествляющих фашистский рейх и Советский Союз, Гитлера и Сталина, нацистские концентрационные лагеря и ГУЛАГ. Так работает антисоветская (стало быть, и антирусская, хотя это понимают не все) пропаганда.

Нет возможности в данной работе опровергать подобные весьма изощрённые измышления (я не раз писал на эти темы). Упомяну, для начала, несопоставимое: германский нацизм и советскую дружбу народов; вероломное нападение на страну и её защиту от оккупантов.

Адольф Гитлер, уверовавший в своё мессианство и обуреваемый бредовыми идеями, затеял глобальную авантюру. Он рисковал, подобно азартному игроку, и поначалу выигрывал. Это его ещё больше возбуждало и раззадоривало. В этом находил он смысл своей жизни. Немцы на том историческом отрезке пожелали иметь такого лидера.

У русского народа был иной выбор. Его не смущало то, что Сталин был грузином и говорил с акцентом. По складу характера и ума, по образу жизни и верности высоким идеалам он был своим для большинства русских и почти во всем противоположным Гитлеру.

Когда миллионы людей готовы следовать за своим вождём, он становится их олицетворением. Противоположность личностей Сталина и Гитлера превратилась в противостояние русского и германского народов, из которых один стремился господствовать по праву сильного, а другой не желал быть рабом.

Сталин, в отличие от «демона революции» Л.Д. Троцкого, а отчасти и В.И. Ленина, твёрдо вёл курс на строительство социализма в одной стране, не веря в мировой революционный пожар. Но из-за капиталистического окружения СССР вынужден был крепить свою военную мощь.

Почему в первые месяцы войны мы терпели одно поражение за другим и отступили почти до пригородов Москвы? Нередко объясняют: нападение фашистов было внезапным, а Сталин слишком доверял Гитлеру.

Это неверно. Достаточно вспомнить, что с испанскими фашистами, которым помогали немцы, сражалось немало советских военных. Они понимали, что таков пролог смертельного противоборства европейского фашизма и Советского Союза. Сознавали это и руководители СССР, посылавшие их в Испанию.

По данным нашей разведки, в германском Генштабе был разработан план нападения на Советский Союз («Барбаросса») с предполагаемой датой начала вторжения – май 1941 года. Название было дано по имени императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы (Рыжебородого), стремившегося подчинить себе всю Европу и не признававшего над собой власть римского папы. Но Гитлеру следовало бы иметь в виду финал Фридриха Барбароссы: ему пришлось просить прощения у папы Александра III, целовать его туфлю. А в 1190 году, во время Третьего крестового похода, он утонул в речке.

Разработка плана ещё не свидетельствовала о том, что нападение произойдёт скоро. Имея западный, хотя и пассивный фронт с Англией, а также воюя в Африке, Германия вроде бы не должна была спешить с открытием восточного фронта.

И всё-таки мы активно готовились к войне. Например, в директиве Генерального штаба от 14 апреля 1941 года говорилось: «Несмотря на ряд указаний… монтаж казематного вооружения и приведение сооружений в боевую готовность производится недопустимо медленными темпами».

На примере изменения служебного положения Р.Я. Малиновского тоже можно судить о том, что страна переходила в предвоенное состояние. Он вернулся из Испании в Белорусский военный округ. Вот как аттестовал его в марте 1939 года заместитель командующего войсками по кавалерии Белорусского особого военного округа комдив Г.К. Жуков:

«Товарищ Малиновский свою преданность партии Ленина – Сталина и социалистической родине доказал образцовым выполнением правительственного задания (имеется в виду командировка в Испанию. – Р.Б.) …Политически и морально устойчив. Общее развитие хорошее. Марксистско-ленинская подготовка хорошая. Авторитетом как командир и товарищ пользуется.

Волевые качества развиты вполне. Энергичный и решительный, принятие решения обеспечивает и настойчиво проводит в жизнь. Инициативен, дисциплинирован, требователен к себе и своим подчиненным.

Оперативно-тактическая подготовка хорошая. Имеет большую практику в организации и ведении боя; непосредственный участник боев на русском фронте против немцев и французском против немцев и участник выполнения особых правительственных заданий. Имеет хорошие знания и навыки организации учебы и работы вплоть до крупных соединений включительно. Хорошо знает технические средства борьбы и другие рода войск (танки, авиацию, артиллерию).

Состояние здоровья удовлетворительное… Вывод:

1. Во всех отношениях хороший командир, в совершенстве владеющий практикой.

2. Занимаемой должности вполне соответствует.

3. Может быть хорошим начальником штаба армейской группы или начальником округа (не особого)».

Генерал-майор Малиновский стал профессиональным военным с высшим образованием, имеющим боевой опыт и как солдат, и как организатор боевых действий. В сентябре 1939 года его назначили старшим преподавателем на кафедру службы штабов Военной академии имени М.В. Фрунзе.

«С Родионом Яковлевичем Малиновским, – вспоминал генерал-полковник М.И. Повалий, – в ту пору преподавателем Военной академии им. Фрунзе, я впервые встретился в её стенах, будучи слушателем. В то время среди профессорско-преподавательского состава академии было немало талантливых учёных, специалистов. Тем не менее Р.Я. Малиновский, впервые взявшийся за преподавательскую работу, не потерялся среди них.

Нам, слушателям, пожалуй, больше всего импонировал тот факт, что этот спокойный, подтянутый комбриг с ясными серыми глазами, с поблескивающими орденами сдержанно, без какой-либо внешней аффектации излагающий с кафедры курс тактики и службы штабов, словно бы внес с собой в аудиторию ветер испанских бурь».

В аттестации на Р.Я. Малиновского сказано, что он «систематически работает над изучением опыта последних войн и заканчивает диссертацию на соискание учёной степени кандидата военных наук». Защитить диссертацию он не успел.

Наступало тревожное время, и долго пребывать на преподавательской работе ему не довелось. В марте 1941 года как опытного военачальника его назначили командиром находившегося в Кировограде 48-го стрелкового корпуса, в составе которого были 30-я, 74-я и 176-я дивизии. Надо было в кратчайшие сроки принять командование, ознакомиться с общей обстановкой и завершить формирование крупного воинского соединения.

Маршал М. Захаров вспоминал: «Мне в то время довелось быть начальником штаба Одесского округа. Хорошо помню, как энергично взялся молодой комкор за подготовку соединения. Его редко можно было застать в управлении корпуса. Почти все дни, а часто и ночи в дивизиях: занятия с командирами, полковые учения и больше всего внимания боевой готовности.

Приближение военной грозы ощущалось всё явственней. И мы в округе пытались предусмотреть всё, чтобы она нас не застала врасплох. Подготовили рассредоточение авиации, оборудовали рубежи развертывания. За неделю до начала войны Сорок восьмой корпус был выдвинут поближе к границе».

Советский Союз готовился к возможной войне с Германией. Почему же не началась всеобщая мобилизация? Почему не решились нанести противнику превентивный удар? Внезапное нападение даёт очевидные преимущества агрессору.

Как пишут Ю. Лубченков и В. Артёмов: «Уже в начале февраля 1941 года Тимошенко и Жуков предложили Сталину полностью перевести страну на военные рельсы: преобразовать округа во фронты, сформировать фронтовые штабы, начать развёртывание войск с призывом в них 800 тысяч человек. Промышленность тоже должна была увеличить выпуск военной продукции…

В то же время Жуков пытался через разведку и НКВД добиться возможности ввода советских войск в Болгарию и Югославию. На первом этапе ему сопутствовал успех; такое предложение поддерживали высшие чиновники обоих государств, но вскоре Болгария присоединилась к Тройственному пакту, а Югославия была оккупирована немецкими войсками…

Сталину импонировал Жуков, настойчиво выдвигавший идеи скорейшей мобилизации Красной Армии, и ему с трудом удавалось сдерживать его инициативу, вредящую пока общему замыслу вождя».

Каким же был этот замысел? Почему Сталин не последовал примеру Гитлера и в преддверии войны не взял в свои руки руководство страной и вооружёнными силами? Неужели он был уверен в нерушимости мирного договора с Германией?

А может быть, его перехитрил Адольф Гитлер, переслав самолётом письмо, датированное 14 мая 1941 года? Вот фрагменты из этого пространного послания:

«Уважаемый господин Сталин. Я… окончательно пришёл к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения её как государства…

В немецкой народной массе непопулярна любая война, а война против Англии особенно, ибо немецкий народ считает англичан братским народом, а войну между нами – трагедией. Не скрою, что я думаю так же, и уже неоднократно предлагал Англии мир на условиях весьма гуманных, учитывая нынешнее военное положение англичан…

Вам уже, наверное, известно, что один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю – в припадке перегрузки от переутомления, улетел в Лондон, чтобы, насколько мне известно, ещё раз побудить англичан к здравому смыслу, хотя бы самым невероятным поступком. Судя по имеющимся у меня сведениям, подобные настроения охватили и некоторых генералов моей армии…