Текст книги "Жнец"

– Это долгая история.

Марони поджал губы, а затем обратился к одному из головорезов:

– Вели Антрии подготовить гостевую комнату.

– Не нужно. – Тристан Кейн заговорил впервые за долгое время. – Она останется со мной.

Ищейка помотал головой и устроился поудобнее, закинув ногу на ногу.

– Нет, не останется.

Тристан Кейн не произнес ни слова, а только сверлил Марони взглядом. Тот глядел в ответ. Теперь Морана поняла, о чем говорил Данте.

– Тристан, милый, – подала голос Кьяра, заставив Морану сжать челюсти от внезапного желания совершить какую-нибудь жестокость. – Лоренцо не может позволить ей поселиться так далеко от главной резиденции, пока не переговорит с нужными людьми. Она должна заслужить его доверие. До тех пор она будет желанной гостьей в главном доме, верно, Лоренцо?

– Разумеется, – согласился Марони, не сводя глаз с Хищника.

Морана посмотрела на Тристана Кейна, но его лицо решительно ничего не выдавало: челюсти не были стиснуты, взгляд напрочь лишен эмоций, на щеке не дергался ни один мускул. Ничего. Увидев его таким, Морана внезапно осознала, что не только она ослабляла бдительность. Он тоже так поступал, но только при ней или в обществе Данте и Амары.

– Она останется со мной, – вновь заявил он.

– Это невозможно, – тотчас возразил Марони.

Как только он собрался заговорить снова, Данте его опередил.

– Если она останется в главном доме, ты дашь слово, что ей не причинят вреда?

Тристан Кейн бросил резкий взгляд на Данте. Тот покачал головой в безмолвном диалоге.

Марони с любопытством наблюдал за их взаимодействием.

– Если только она сама никому его не причинит.

Пускай Морану отчасти переполняла ярость от того, что о ней говорили так, будто ее здесь не было, она подавила ее, ведь понимала, что сейчас неподходящее время и место.

– Я останусь в главном доме, – объявила она, пока ситуация не вышла из-под контроля.

А она была близка к этому, ведь Морана знала, что упрямые мужчины не уступят. Она представляла ценность для Тристана Кейна, и он ткнул этим Марони в лицо. Ищейка хотел отнять у него эту ценность, чтобы отомстить. Не нужно быть гением, чтобы это понять. Надо просто это пережить.

– Замечательно. – Марони улыбнулся. – Вин, – он указал на человека со шрамом и пустым взглядом, – проводит тебя в твою комнату. Увидишься со всеми сегодня за ужином.

Морана вежливо кивнула:

– Спасибо.

Вин молча зашагал к двери. Восприняв это как сигнал следовать за ним, Морана повернулась к мужчинам (Данте одарил ее ободряющим взглядом, Тристан Кейн сохранял невозмутимость) и отвесила им легкий кивок. Желая поскорее уйти от нарастающего в комнате напряжения, она поспешила к Вину. Как только она оказалась на расстоянии нескольких шагов, Вин пошел дальше через вестибюль к лестнице.

Морана осмотрела впечатляющую лестницу, которой у нее не было возможности полюбоваться в первый свой визит. Люстра сверкала в лучах солнца, струящегося через огромные окна, отбрасывая пляшущие искры. На полу мерцали разноцветные блики, создавая неземную атмосферу. На мгновение Морана едва не забыла, где находится. На стенах пролета были искусно развешаны огромные картины. Она рассмотрела их все, пока шла за молчаливым мужчиной на второй этаж. На площадке второго этажа Вин свернул направо по коридору.

– На этом этаже еще кто-то есть? – спросила она, нарушая молчание.

– Нет, – резко ответил он.

– Так что же расположено на этом этаже?

– Гостевые комнаты.

Ладно.

– А другие гости сейчас есть?

– Немного.

Морана вздохнула. Да он просто кладезь информации. Следуя за ним по коридору мимо нескольких дверей, она заметила, что Вин шел, слегка прихрамывая на левую ногу, и задумалась, что же с ним произошло. Но прежде чем успела погрузиться в размышления, они остановились возле третьей двери. Вин открыл ее. Морана собралась войти, но мужчина выставил руку, останавливая ее.

Она посмотрела на него, внезапно осознав, что оказалась безоружной наедине с незнакомцем на этаже, где никто не услышит ее крик. Напрягшись всем телом, Морана отступила назад, а Вин наклонился и быстро вытащил из носка небольшой нож. Не сказав ни слова, он выпрямился и протянул его Моране.

Она потрясенно взглянула на его покрытую шрамами левую руку и лежащий в ладони нож.

Колеблясь и не понимая его намерений, она взяла его:

– Зачем?

Мужчина ответил шепотом:

– Теперь вы со стервятниками. Они питаются мертвецами.

По спине Мораны пробежала дрожь, и она крепче сжала нож в руке.

Вин убрал руку и жестом пригласил ее войти.

– Скоро в этой комнате активируют прослушку. Держите ухо востро.

Сообщив это, он развернулся и, прихрамывая, ушел прочь, оставив Морану в недоумении после этого разговора. Однако ей стало спокойнее, потому что у нее появилось хоть какое-то оружие. Закрыв за собой дверь, Морана оглядела просторную комнату и проверила, нет ли камер на стенах и потолке. Не увидела ни одной, но была уверена, что они где-то есть.

Заперев дверь на замок, Морана прошла вглубь роскошной комнаты, декорированной в бежевых и голубых тонах. Центральное место занимала большая кровать, напротив которой расположилась небольшая зона отдыха. Другой угол комнаты занимали комод и дубовая тумба с ящиками. Большие окна с удобными сиденьями на подоконнике выходили на раскидистые зеленые луга за особняком. Она выглянула на улицу, увидела деревья, за которыми, как ей было известно, располагались другие коттеджи, и заметила голубое озеро вдалеке.

Неужели она сменила одну клетку на другую? Конечно, эта комната была не такой безликой, но располагалась под крышей, под которой Морана не чувствовала себя в безопасности и намеревалась спать с ножом под подушкой и запертыми дверьми. И вот она снова готова пойти этим вечером ужинать за столом, полным незнакомцев. Вот она снова одна.

Вибрация телефона вырвала ее из размышлений. Морана достала телефон из сумки и открыла сообщение.

Тристан Кейн: Ты возбудилась?

Морана оглядела территорию, и на ее губах возникла легкая улыбка.

Я: Ты этого никогда не узнаешь.

Тристан Кейн: Узнаю.

Она хмыкнула.

Я: Из моего окна видно озеро.

Тристан Кейн: А из моего окна – твое окно.

Внезапно по коже пробежали мурашки, и Морана выглянула в окно, пытаясь рассмотреть его дом. Она увидела несколько зданий, расположенных за лесополосой, а потом вспомнила слова Данте.

«Его крыло самое маленькое по площади. А еще оно находится дальше всех от главного дома и других зданий, прямо у озера. Он живет там один».

Сердце подскочило к горлу, и Морана прищурилась в попытке найти то единственное здание, которое стояло в стороне от остальных. И она нашла его. Прямо возле озера. В то время как все остальные дома располагались в западной части поместья, это здание одиноко стояло на востоке, окруженное растительностью с одной стороны и водой – с другой. Наполовину дикое, наполовину прирученное. Совсем как этот мужчина. С такого расстояния она ничего не могла разглядеть внутри, но мысль о том, что он видел ее, наблюдал за ней вопреки попыткам Марони держать ее подальше, наполнила Морану незнакомым теплом.

Он видел ее.

Наблюдая за небольшим коттеджем вдалеке, Морана осознала, что ошибалась.

Она была не одна.

Больше не была.

Глава 5
Обладание

Близилось время ужина.

Женщина средних лет, явно из служебного персонала, час назад заглянула к Моране в комнату и принесла платье. Не проронив ни слова, она попросту отдала его, едва та открыла дверь, а потом ушла. При всей загадочности ситуации Моране было любопытно, зачем Марони прислал ей платье и стоит ли его надевать. К сожалению, другого варианта у нее не оставалось. Уезжая из дома, она не взяла с собой одежду и располагала только позаимствованными у Амары вещами, которые были повседневными и не подходили для подобного ужина.

Глядя на платье – длиной в пол, атласное, травянисто-зеленого цвета с длинными рукавами, скромным вырезом горловины, простой спинкой и возмутительным разрезом до самого бедра, – Морана покачала головой и сняла халат, надетый после душа. Платье село идеально, что настораживало, ведь прислал ей его Марони. Она точно знала это. А от того, что он рассматривал ее достаточно долго, чтобы оценить параметры, у Мораны волосы на затылке встали дыбом, и это было отнюдь не приятно. Подавив дрожь, она разгладила ткань и задумалась, не стоит ли пристегнуть нож. Взяв его с собой, она чувствовала бы себя в большей безопасности, но, если ее обыщут снова, она будет совсем без оружия. Как бы мучительно это ни было, ей придется оставить его припрятанным в комнате.

Расчесав волосы, Морана тщательно нанесла консилер, чтобы скрыть несколько синяков, оставшихся с ночи на кладбище. Закончив, накрасила ресницы тушью, а губы – кроваво-красной помадой. Однажды она уже совершила ошибку, попав в этот особняк неподготовленной, и больше ее не допустит. Ей была не по душе неуверенность, которая возникла, как только Морана увидела красивых женщин и особенно когда одна из них положила глаз на ее мужчину.

Ее мужчину?

Рука, в которой она держала помаду, внезапно замерла, зависнув в воздухе, и Морана уставилась на себя в зеркало с бешено колотящимся сердцем.

Ее мужчина.

Откуда это вообще взялось, черт возьми?

Между ними не было отношений такого рода, и Морана сомневалась, что они когда-нибудь возникнут. Даже притом что она принадлежала ему задолго до того, как узнала о его существовании. Даже притом что за минувшие две недели он, можно сказать, заявлял на нее права маленькими, едва уловимыми жестами. И впервые прикоснулся к ней в знак того, что она принадлежит ему (как бы старомодно это ни звучало). Морана закрыла глаза, вспоминая прикосновения его грубых мозолистых пальцев, скользящих по ее бедрам. Выдох. Кожа покрылась мурашками, по спине пробежала восхитительная дрожь. Она принадлежала ему. Теперь уже все в мафиозном клане знали об этом. Она знала об этом. Но был ли он ее мужчиной?

Морана снова вздохнула и продолжила красить губы, внимательно рассматривая собственное лицо. Безусловно, она довольно красива. Хотя не так сногсшибательна, как Кьяра Манчини. Но имело ли это вообще значение? Для Мораны это всегда было неважно. Ей всегда было комфортно в своем теле главным образом потому, что она любила свой ум и подавленное остроумие, дожидавшееся подходящего человека, с которым можно обменяться остротами. А потому она думала, что для Тристана Кейна все это тоже не имело значения. Она вспомнила, как он напряженно покачал головой, глядя на нее, когда Кьяра вешалась на него, и губы Мораны дрогнули в улыбке.

О да, он принадлежал ей. Так долго, как это возможно, и каким бы травмированным мерзавцем ни был, он точно принадлежал ей. Удачи всем, кто попытается встать между ними.

Чувствуя, как ее пронизывает сила этого принятия, Морана в последний раз провела пальцами по волосам, надела пару золотых туфель на шпильке и открыла дверь. Но тут же столкнулась лицом к лицу с чертом в юбке. Кьяра Манчини.

Любопытно.

Кьяра, которая великолепно выглядела в красном облегающем платье, подчеркивавшем декольте, одарила Морану улыбкой такой же фальшивой, как и ее накладные ресницы. Морана даже не стала беспокоиться.

– Надеюсь, ты хорошо устроилась, – произнесла Кьяра тихим, мягким голосом.

Морана прекрасно могла понять, почему мужчины не присматривались к тому, что таилось за ее внешностью, а попросту по уши влюблялись в эту женщину. К счастью, ей не хватало кое-каких необходимых органов, чтобы ее можно было назвать мелочным мудаком.

– Уверена, вы пришли не для того, чтобы справляться о моем благополучии, миссис Манчини, – сухо ответила Морана. – Ой, все ведь верно? Миссис? – Она невинно захлопала глазами, зная, что попала в яблочко, когда лицо женщины напряглось.

– Да, я замужем за двоюродным братом Лоренцо, – процедила она сквозь зубы. – Не самый идеальный брак. Впрочем, разве члены мафии прислушиваются, когда женщина обвиняет своего мужа в изнасиловании?

Она не лгала. Морана увидела это по глазам женщины, и ее сердце, каким бы черствым в этот момент ни было, смягчилось.

– Сожалею. – Да и что еще она могла сказать? Некоторые мужчины официально заработали себе статус монстра.

Кьяра заметно вздрогнула, прогоняя терзавшие ее мысли, и снова сосредоточилась на Моране.

– Я не хочу твоего сочувствия. Я хочу, чтобы ты держалась подальше от Данте и Тристана.

Морана наклонила голову набок, ожесточившись вновь, хотя по-прежнему испытывала сочувствие.

– И почему же я должна делать то, что вы хотите?

Кьяра сделала шаг вперед, хлопнула рукой по двери и устремила на Морану сердитый взгляд.

– Потому что они хорошие парни и не заслуживают увязнуть в неприятностях, которые ты создала, принцесса. Ни тот ни другой. И особенно Тристан.

У Мораны свело живот.

– Да что ты знаешь о том, чего он заслуживает?

Кьяра улыбнулась:

– Я знаю, что он почти два года регулярно меня трахал, а Тристану чуждо постоянство.

Пламя.

Невозможно иначе описать ощущение, распространившееся в ее груди и терзавшее все внутри. Она чувствовала, как жар пронесся по спине до самой шеи, обдал щеки и, наконец, затуманил глаза. Но она не могла подать виду, не могла допустить, чтобы это повлияло на нее. Но было больно. По-настоящему больно. Не потому, что Тристан Кейн спал с этой женщиной, а потому, что делал это регулярно. Ведь это подразумевало, что она что-то для него значила. Эмоционально. И это осознание причиняло жгучую боль.

Годы практики пришлись кстати, и Морана сохранила самообладание, не позволив себе даже сжать пальцы в кулак, а затем улыбнулась Кьяре:

– Трахал. В прошедшем времени, миссис Манчини.

Улыбка Кьяры дрогнула.

– Он вернется ко мне.

– Возможно, – пожала плечами Морана, а потом наклонилась ближе. – А может, после меня он не сможет быть больше ни с кем.

Прежде чем Кьяра успела что-то ответить, Морана отступила в сторону:

– Что ж, вы проявили должную осмотрительность и предупредили меня. Я вас услышала. Мы обе знаем свою позицию и обе уверены, что ни одна из нас не сдвинется. Как бы там ни было, я голодна, так что прошу меня простить.

Не сказав больше ни слова, Морана заперла за собой дверь и пошла прочь без оглядки на женщину, которая своим поведением подливала масло в огонь. Теперь пламя полыхало вовсю от жажды уничтожить. Его. Она сделает так, что после нее он станет больше никому не доступен.

Впервые за все время их запутанных отношений она достала телефон и отправила ему сообщение.

Я: Моя киска только что стала для тебя недоступна.

Его ответ пришел почти сразу.

Тристан Кейн:?

Вопросительный знак. Он прислал ей чертов вопросительный знак. Она закипала от злости.

Я: Хотя это все равно неважно. Не сомневаюсь, что твоя постоянная партнерша с радостью примет тебя в своей постели.

Он не спешил с ответом. Ну конечно. Морана спустилась по лестнице, мельком поглядывая на висящие на стенах картины и стараясь смотреть под ноги, пока жгучий узел все крепче сжимался у нее в животе. Телефон завибрировал от входящего сообщения.

Тристан Кейн: Ревнуешь?

Боже, да он, похоже, самый глупый человек на свете. Нельзя спрашивать безумно ревнивую женщину, ревнует ли она. Нельзя.

Я: Задам тебе тот же вопрос, когда найду себе горячего парня на фуршете в поместье.

Он не ответил.

Морана покачала головой, пытаясь прогнать странное помутнение, нависшее над ней, и вернуть себе радостное настроение. Вышло у нее неважно.

Когда она в конце концов спустилась на первый этаж, у лестничной площадки не было никого, кроме двух членов персонала, занятых своими делами. Морана не удостоила их вниманием, как и они ее, и пошла прямиком в обеденную зону (местоположение которой помнила после своего вторжения несколько недель назад). Звук ее шагов приглушал толстый ковер, устилавший пол в фойе и коридоре. По обеим сторонам коридора висели светильники, напоминавшие факелы, которые придавали пространству старинный вид. Окутанная теплым свечением Морана наконец вошла в обеденный зал и остановилась.

В нем не было никого, кроме женщины в форме домработницы, которая расставляла на столе приборы. Морана взглянула на стол – длинный деревянный стол, за которым могли разместиться не меньше тридцати человек – и задумалась, тот ли это стол, на который ее посадили еще младенцем, или же то был другой стол в другой комнате. Эта часть истории была ей неизвестна. А если это в самом деле тот самый стол и та самая комната, в которой невинный мальчик двадцать лет назад получил шрамы на всю жизнь, Морана задалась вопросом, чего ему стоило постоянно сюда возвращаться и есть за столом, на который пролилась кровь его отца.

И когда Морана оказалась в этой комнате, полной демонов, ее сразил весь масштаб пережитых им мучений, заставляя пошатнуться. Она схватилась за край окна, возле которого стояла. Ее сердце разрывалось от сочувствия к нему. Сидеть рядом с людьми, что пытали и тренировали его, видеть, как они смеются и отпускают шутки, молча есть там, где его жизнь превратилась в ад… Как можно от такого оправиться?

Морана встала спиной к комнате и посмотрела в окно, стараясь сосредоточиться, хотя ей хотелось рыдать от боли, которую она испытывала за него, за себя, за них. Неужели они правда обречены? Что она вообще пыталась сделать? С чего вообще решила, что мужчина с такими глубокими травмами способен исцелиться настолько, чтобы быть с ней? Между ними все закончилось, не успев начаться. И эта мысль повергала ее в глубочайшее уныние. Внутри нее разгорался конфликт: одна часть подталкивала к доказательствам последних двух недель, а другая показывала последствия минувших двадцати лет.

Выдохнув, Морана взглянула на бесконечные зеленые луга, окружавшие дом и заканчивавшиеся тенью леса. Красивый полумесяц сиял на темном небе, играя в прятки с облаками. Несколько человек пешком обходили территорию с оружием в руках, пока другие мужчины в костюмах за беседой собрались вокруг небольшого костра.

– Добрый вечер.

Морана обернулась и увидела красивого мужчину в возрасте, который вошел в комнату, одетый в строгий костюм, как и все остальные.

– Добрый вечер, – тихо ответила она.

– Я Лео Манчини, – с улыбкой представился мужчина.

Морана оглядела его с головы до ног и прищурилась.

– Вы тот самый Манчини, который любит насиловать свою жену или то был ваш более жалкий родственник?

Мужчина, который до этого момента улыбался, растерял все свои манеры. Морана собралась с духом и выпрямила спину, не отводя взгляда.

– Будьте очень осторожны, мисс Виталио, – пригрозил он.

Напряжение в комнате нарастало, прерываясь только шумом входящих людей. Морана бросила взгляд на двери и увидела группу незнакомых ей мужчин и женщин, взрослых и подростков, входивших в комнату. Она узнала только троих.

Лоренцо Марони увидел ее возле окна и одарил улыбкой, от которой у нее по рукам побежали мурашки. Морана намеренно отвела взгляд и увидела, как сквозь арку проходит Данте в белой футболке, джинсах и с заправленным за ремень пистолетом. Его влажные волосы были зачесаны назад. Морана впервые видела его в таком непринужденном виде. Данте заметил ее и одарил легкой улыбкой, на которую она ответила, радуясь, что у нее есть друг в этом чуждом ей месте.

А потом вошел Тристан Кейн, одетый в похожем с Данте стиле – в черную футболку и выцветшие джинсы. Оружия при нем не было видно. Морана не знала, было ли это проявлением дерзости или глупости, или же того и другого. Так или иначе, она не могла не восхищаться подобной уверенностью. Наблюдая за двумя мужчинами в толпе разодетых в пух и прах людей, Морана гадала, всегда ли они одевались к ужину подобным образом или же тем самым решили послать Марони и его порядки куда подальше. Судя по неодобрительному выражению его лица, она бы сделала ставку на второй вариант.

Морана чувствовала на себе любопытные взгляды, пока шла к месту, на которое ей указал Лоренцо. Пока все занимали свои места в порядке, говорившем о многолетней практике, персонал начал подавать еду. Морана выдвинула стул, стоявший между местом мальчика-подростка с темными волосами и мужчины средних лет. Она взглядом искала двоих знакомых ей людей и увидела их напротив, но ближе к главе стола, где, словно самопровозглашенный император, восседал Лоренцо.

– Вы из семьи? – с любопытством спросил мальчик-подросток.

Она помотала головой. Парнишка собрался спросить что-то еще, как вдруг на него упала тень. Морана подняла взгляд и увидела Тристана Кейна, который стоял позади мальчика и смотрел на нее с бесстрастным выражением лица.

Он обратился к мальчишке:

– Хочешь сесть со своим двоюродным братом?

Мальчик вытаращил глаза:

– Но меня не пускают к главе стола.

– Теперь пускают. Давай.

Мальчику не нужно было повторять дважды. Он вскочил с места и уселся рядом с Данте с присущим ему юношеским энтузиазмом. Морана увидела, как Тристан Кейн сел рядом с ней, и отчетливо ощутила, что к ним прикованы все взгляды. Как ощутила и то, что его большое крепкое тело оказалось в считаных сантиметрах от нее. Она сглотнула, сосредоточившись на дыхании и нацепив маску выдержанного безразличия, будто все это вообще не имело особого значения. Нет. Ерунда. Подумаешь, Тристан Кейн прямо при всех изменил годами поддерживаемый порядок рассадки за столом, чтобы сесть рядом с ней. Она чувствовала его мускусный запах, ощущала потоки воздуха каждый раз, когда он делал тихий вдох и выдох, чувствовала, как всю ее ласкает сама сила его присутствия.

Подали еду. Никто не проронил ни слова. И он тоже не произнес ни одного. Напряжение нарастало, а сама Морана устремила взгляд в тарелку, словно в ней крылся ответ на вопрос о том, как достичь мира во всем мире.

– Тристан, – раздался громкий голос Марони во главе стола.

Звон столовых приборов стих. Морана сидела, опустив голову, и поняла, что сидящий рядом с ней мужчина молча посмотрел на него.

– Это больше не повторится, – предупредил Марони.

– Очень на это надеюсь, – ответил он таким же тоном.

Черт подери. Она подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как ощетинился Марони. Тристан Кейн продолжил есть. Никто не сказал ни слова, все неспешно возвращались к трапезе. Морана посмотрела в стоящую перед ней тарелку с супом, чувствуя, что аппетит пропал от сковавшего ее напряжения. Заставляя себя съесть хоть немного, она чуть не выронила ложку, когда внезапно в разрез ее платья скользнула рука и обхватила бедро так, точно имела на это полное право. Она знала, что он делал. Он испытывал ее.

Морана расслабилась и с силой сдвинула бедра, зажав его руку между ними в нескольких сантиметрах от пульсирующего лона. Тристан Кейн сжал пальцы, и ощущения от этого движения стрелой пронзили ее нутро. Она не стала разводить ноги или давать ему возможность пошевелить рукой. Он стиснул ее бедро и пальцами разжал ноги достаточно, чтобы высвободить руку. Морана сразу почувствовала, как ее коже не хватает его прикосновений, а по теплу, оставшемуся на месте его ладони, поняла, что на внутренней стороне ее ноги появится темный отпечаток. Ее будоражила мысль о том, что он прикасался к ней там, будоражило доказательство в виде следа на ее коже. Она была возбуждена.

– Морана, – голос Марони, пронзая холодом, прорвался через вызванное страстью оцепенение. Подняв взгляд, Морана увидела, как он вытирает рот салфеткой.

– Я сообщил твоему отцу о том, что ты здесь.

Морана напряглась, но не отвела взгляда.

– Замечательно. – Ее голос прозвучал беззаботно.

Марони скривил губы в ухмылке под бородой и обвел взглядом собравшихся.

– Позвольте представить вам Морану Виталио, дочь Габриэля Виталио.

Атмосфера за столом, прежде наполненная любопытством, но расслабленная, вмиг похолодела от этого объявления. Все взгляды устремились к ней, а Морана не сводила глаз с мужчины во главе стола. Он продолжил:

– Разумеется, она здесь в качестве гостьи, поэтому все будут относиться к ней соответствующим образом. Любой, кто увидит, что кто-то обращается с ней не как с гостьей, незамедлительно доложит об этом мне.

Морана услышала в его словах адресованное ей предостережение. Не стоит чувствовать себя как дома.

Марони пошел еще дальше.

– Она остановится в гостевой комнате на втором этаже, – сообщил он всем. – И ее никто не станет беспокоить. В конце концов, она ведь дочь своего отца.

Она стиснула челюсти и сжала руку в кулак от желания подойти к дальней части стола и вмазать этому самодовольному ублюдку по физиономии.

Марони обвел присутствующих взглядом и остановил его на Тристане Кейне.

– И к ней никто не станет прикасаться.

Он снова опустил руку ей на бедро. На этот раз она ее не смахнула.

– Но ты должна быть осторожна, Морана. К сожалению, несчастные случаи могут произойти где угодно.

А это значит, что кто угодно может причинить ей вред и он ни черта не станет с этим делать. Морана знала, что именно вытворял Марони. Она оказалась втянута в битву между ним и сидящим рядом с ней мужчиной, но сделала это по своей воле. Она знала, во что ввязывается.

Именно это и вынудило ее нанести ответный удар.

– А если я хочу, чтобы кто-то ко мне прикоснулся?

Марони устремил к ней удивленный взор. Такого он не ожидал. А потом на его лице возникла хитрая улыбка, от которой Моране захотелось треснуть его по голове.

– Тогда ты получишь больше того, о чем договаривалась, малышка.

Чертов. Ублюдок.

Ее кровь вскипела. Морана собралась встать, но рука, лежащая на ее бедре, сжала ее сильнее, заставляя остаться на месте, велев успокоиться. Впервые за время ужина она посмотрела на Тристана Кейна, закипая от злости от всего происходящего. Но буря, которую она увидела в его глазах, остановила ее. Эти удивительные голубые глаза неотрывно смотрели на Лоренцо Марони, источая столько смертельной угрозы, что у Мораны побежала дрожь по спине. Она осознала, что никогда не сможет ненавидеть Марони так же сильно, как ненавидел его этот человек. И это успокоило ее.

– Мне кажется, единственное, кого ты напугал, отец, так это детей, – сухо заметил Данте со своего места. – Дай им поесть спокойно.

На этой ноте дети принялись спешно набивать рты едой. Взрослые не отставали. Оставшаяся часть ужина прошла быстро, но в воздухе витали остатки напряжения. И все это время Тристан Кейн не убирал руку с ее бедра. Не гладил его, не шевелил ладонью, не делал ничего, а просто держал ее на бедре. Морана еще никогда не испытывала подобного успокоения от прикосновения. Единственный раз, когда она была близка к этому, произошел, когда он поддерживал ее после панической атаки. Но сейчас все выглядело иначе. Сейчас она находилась в здравом уме и осознавала все вокруг, ее эмоции по-прежнему были спутанными, но его прикосновение – не сексуальное, не чувственное, а самое обыкновенное, помогало ей ощущать опору под ногами. Оно заставило ее осознать, как она желала этого ощущения всю свою жизнь, как ее кожа жаждала контакта с другим человеком и никогда его не получала, как сильно она хотела его обыденных прикосновений. Одна только тяжесть его руки на коже позволила Моране почувствовать себя легко – легче, чем прежде.

Закончив ужинать, дети вышли из-за стола и покинули комнату. Несколько взрослых уловили намек и, отказавшись от десерта, поспешили за ними. Морана хотела последовать их примеру и сбежать из удушающего пространства. Но не сделала этого, потому что не сделал он.

– Ты знала, что была здесь много лет назад, Морана? – непринужденно начал Марони, потягивая напиток. – Сидела и играла прямо на этом столе.

Морана ощущала, как Тристан Кейн напрягся рядом с ней, и впервые инстинктивно опустила руку на его бедро в надежде, что ее прикосновение успокоит его так же, как его. Она нащупала напряженные мышцы в его ноге и крепко сжала.

– Отец, – предостерег Данте.

– Однако тогда выдался ужасный день, – продолжил Марони. – Какой же ужасный день. Ты помнишь, Морана?

Она ответила ему расслабленной улыбкой:

– Конечно, не помню. В отличие от вас, я еще не старая, мистер Марони.

Данте закашлялся, чтобы скрыть смешок, и улыбка Марони испарилась от ее насмешки.

– Я и впрямь прожил немало. И у того, что живу до сих пор, есть причина.

Улыбка Мораны не дрогнула.

– Внушение страха.

– Власть.

Морана кивнула, изображая согласие:

– Маразм. Один из признаков старости.

Воцарившаяся за столом тишина была бы пугающей, если бы не ладонь, которая опустилась на ее бедро и слегка его сжала.

– Ты забываешься, девочка, – произнес Марони так тихо, что она смогла уловить его злость.

Она была сыта по горло.

– Позвольте, я кое-что вам проясню. Мне кажется, вы приняли меня за ту, кем можно помыкать, мистер Марони, – сказала Морана со стальными нотами в голосе, выпрямив спину. – Но я не такая. Я ваш ящик Пандоры. Так что на вашем месте я бы очень постаралась сохранить мне жизнь и осчастливить. Ведь как только ящик откроется, ваша власть, ваша империя рухнет, и вы никак не сможете это остановить.

Кьяра Манчини фыркнула, и Морана устремила взгляд к ней. Прикосновение руки Тристана Кейна, сжимавшей бедро, стало неприятным. Сытая по горло ужасным вечером, Морана отодвинула стул и смахнула его руку.

– А теперь прошу меня простить, – обратилась она к Марони.

Не дожидаясь ни от кого ответа, она встала, развернулась и покинула комнату. Вышла на улицу через боковую дверь, чтобы глотнуть свежего воздуха. Оказавшись на террасе, она огляделась вокруг в поисках тихого места и увидела костер в паре метров с левой стороны и людей, обходивших территорию, с правой. Повернув, Морана обошла дом, вдыхая свежий воздух и заглядывая в темные окна. Те, за которыми горел свет, были зашторены.

– Будь осторожна одна на улице.

Морана остановилась и проследила, как к ней подошел Данте, не сводящий глаз с мужчин у костра.

– Меня уже тошнит, потому что все вокруг велят мне быть осторожной.

Его внушительная фигура расслабилась, и, достав сигарету, он сделал глубокую затяжку. Морана удивленно моргнула:

– Ты куришь?

– Раньше курил, – ответил он, выдыхая облако дыма. – Теперь только по особому поводу.

– И какой сейчас повод?

Губы Данте изогнулись в улыбке.

– Посмотрел прекрасное шоу за ужином. Кстати, спасибо. Продолжай в том же духе, и у старика случится сердечный приступ от шока из-за того, что кто-то, кроме Тристана, невосприимчив к его власти.

Морана издала смешок, прекрасно его понимая:

– Буду стараться изо всех сил.

Несколько мгновений они простояли в тишине: Данте курил, а Морана погрузилась в размышления, а потом нарушила молчание:

– Так что там у него с Кьярой?

– У кого?

Морана закатила глаза:

– Данте!

Он с улыбкой покосился на нее и снова отвернулся.

– Тебе стоит поговорить об этом с ним.

– Поговорю. Я хотела узнать, что думаешь ты, – пояснила она.

Данте издал смешок: