Текст книги "Маленький маг"

2. Новые знакомые

Ири встал засветло, когда горожане еще только-только начинали потягиваться и сползать с лежанок и кроватей. Ему же было совсем не до сна. Живот так сводило от голода, что слезы наворачивались. От вареной картошки, так удачно утащенной вчера, совсем ничего не осталось. Надеяться же на то, что эта мегера Ингрид разжалобиться с утра и чем-нибудь накормит, не приходилось.

– Лучше сбегаю на рынок, – прошептал он, вылезая из своего убежища. – Может там чего удастся перехватить. Здесь горбушка, там огурчик, вот я и сыт…

Нет, он не воровал, как могло показаться. Другие мальчишки на улице этим промышляли. Не брезговали стянуть кочан капусты с воза у зазевавшегося крестьянина или с прилавка у какой-нибудь молодки пару брюкв стырить. Опасались только кошели резать. За такое непотребство баронская стража резво руки рубила. Много таких огольцов с обрубками по баронству бедует… Ири же, как только торговцы рассаживаться начинали, старался к кому– нибудь в помощь напроситься. Мешок какой или котомку перетащить с телеги на прилавок, место для торговли занять, записку передать или еще что-нибудь. «Золотых гор», конечно, он не видел, но на хлебушек с куском вареного мясца заработать частенько удавалось.

Вот и сегодня ему повезло. Едва только он появился на рынке, как его сразу же окликнула одна торговка, затем вторая. Первой он тяжеленный кошель еле допер с одного места до другого, второй нужно было весточку до муженька в магистрат донести. После его купчина какой-то кликнул. Из другого города оказался. Провожатый ему по рынку нужен был, чтобы рассказать о местных правилах и порядках. Видно, примелькался Ири на рынке и слово о нем хорошее перед чужаком замолвили. Мол, мальчишка шустрый и расторопный, слова лишнего другим не скажет, в местных порядках все дела понимает. Словом, солнышко припекать только начало, а Ири уже «от пуза наелся» и даже кожаными черевичками обзавелся. Купчина, которому он рынок показывал, расщедрился: грошиком пожаловал и черевички внучка своего отдал. А Ири не гордый, черевички сразу же на ноги одел. Он ведь сроду такую обувку не видел. Считай, и летом и осенью босиком бегает, а на зиму ему горшечник лапотки плел.

Идет он по рынку и рыбный пирог уплетает. Вкусно, аж слюнки текут. Правда, «пора уже и честь знать». В доме, наверное, его уже обыскались. Домашняя скотина не убрана, бочка пустая. Ингрид, скорее всего, рвет и мечет. Представив себе, как эта мегера орет на него, Ири аж поежился.

– Все равно надо идти, – печально пробурчал мальчик, опустив голову и глядя себе под ноги. – Больше ведь некуда идти…, – от этой мысли на душе у него стало еще хуже. – Ух-ты… Что это такое еще?

До ушей Ири вдруг донеслись звуки задорной музыки: ритмично бил бубен, смеялась свиристель, и бренчала лайба (местный струнный музыкальный инструмент). Он удивленно поднял голову и наткнулся на собирающуюся толпу, над головами которой возвышался здоровенный, ярко разрисованный фургон и парила в воздухе изящная женская фигурка.

– … Честной народ, подходи поглазеть на чудо-чудное и диво-дивное от почтеннейшего Сигурда, циркового и театрального распорядителя из самого Альканзора! – растекался над галдящей толпой громкий веселый голосище. – Вот юная дева ласточкой в небо взлетает над калеными ножами и острыми пиками! Подходи, не робей! А может вы хотите увидеть единственную в Альканзоре бородатую женщину, что сильнее любого взрослого мужчины?! Или желаете полюбоваться на чудесное искусство мастера клинка, что обучался в далеких-далеких южных горах у великого учителя-мечника? Вас и этим не удивить? Неужели вы уже видели удивительных пони, которые произошли от сказочного Велигора, крошечного жеребца-мага?

Ири от любопытства чуть недоеденный рыбный пирог не выронил. За свою жизнь он еще ни разу не видел ни цирка и театра, но столько удивительно о них слышал. На улице поговаривали, что раньше к ним в городок часто приезжали бродячие артисты и привозили с собой смешных клоунов, гибких акробатов и разных удивительных зверей. Кто-то даже рассказывал о, говорящих птицах. Врали, конечно! Разве бывают птицы, которые могут разговаривать по-человечьи? Благие Боги, только людей наделили умением говорить, о чем ему в моменты «просветления» не раз втолковывал подвыпивший горшечник.

– А может это магический цирк? – самого себя спросил Ири, проталкиваясь через стоявший стеной людей; ему почему-то сильно захотелось, чтобы говорящие птицы все– таки существовали. – Ведь маги могут все…

В одном месте худенький мальчишка ужом протискивался между людьми, в другом – пролазил между ног и кошелок. Желание увидеть этот самый удивительный цирк с летающей гимнасткой, странной бородатой женщиной и, конечно, с великим мастером меча. Кто в здравом уме откажется от такой возможности?! Да, любой мальчишка этого города, был уверен Ири, с радостью отдал бы последнюю рубаху или порты, чтобы хоть одним глазком поглазеть на представление…

– … Смотрите, смотрите, почтенная публика! Сейчас наша Карина пройдет по тончайшей веревке! Это очень– очень тонкая веревка! – уже близко взволнованно вещал циркач. – А прямо внизу торчат острые клинки! Смотрите, она сделала первый шаг!

И вот Ири, ожесточенно работая локтями и лохматой головой, все– таки пролез между двоицей каких-то прощелыг и оказался в паре шагов от разнесенных в стороны шестов с натянутой между ними веревкой. Он задрал голову вверх и увидел ее! На канате раскинув в разные стороны руки балансировала юная девочка, в лучах солнца казавшаяся неземным создание. Охватившее его в эти мгновения чувство восторга еще более усиливало расшитое искрящееся бисером одеяние гимнастки с крошечными кружевными крылышками на ее спине. Невесомые полупрозрачные крылышки мелко дрожали– взмахивали, едва она делала осторожный шажог.

– Свалится, как есть свалиться, кум, – кто-то прогудел рядом, разрушая божественное очарование момента. – Вона, как варевка-то шаволится! Смотри-ка, смотри-ка!

– Да, кум, прямо на ножи и брякнется. Точно, брякнется, – раздался почти такой же голос, только уже с другой стороны.

И Ири от таких слов даже слезы на глаза навернулись. Что они такое говорят? Как только могут? Она же совсем особенная! Сверкающая, как звездочка! Разве кто-нибудь еще так может?!

После очередного пируэта, когда девочка резко подпрыгнула в воздух и, сделав сальто, вновь встала на веревку, толпа ахнула. Гимнастка сделала несколько шагов и спрыгнула вниз, прямо в руки грузного мощного циркача, руки и грудь которого были испещрены синей вязью татуировок.

– А вот и наша Карина! – девочка легко спустилась с рук мужчины на землю и, с грустной улыбкой, начала раскланиваться. – Наша птичка! – орущий циркач, разбитной парень с шельмоватым рябым лицом, махнул рукой в сторону фургона. – А теперь, почтеннейшая публика, вон в том таинственном домике вас ждет пророчица Гарала! Всего лишь за ничтожную медяшка она заглянет в ваше будущее и расскажет о том, что вас ждет… Ну, что вы? Подходим, подходим. Неужели, какой-то медяк стоит вашего прекрасного будущего? Конечно, же не стоит! А вот и первый счастливчик, что узнает о своей судьбе!

Парень выхватил из толпы какого-то мнущегося мужичка, видом похожего на ремесленника средней руки, и хлопнув по плечу, отправил его в сторону фургона.

– Вас проводят слуги пророчицы – Тарпи и Гарольд, – в штанины мужичка тут же вцепились два возникших словно из под земли угрюмых карлика в темных камзолах и высоких шапках с широкими тульями. – Не смотрите на них косо, ведь они хранители всех тайн пророчицы.

Смотреть косо?! Да, в глазах многих читалось явное отвращение. Карлики были отвратительно уродливы. Со взрослыми телами и бородатыми головами, они имели непропорционально маленькие ножки и ручки. Казалось, какой-то жестокий маг взял тело взрослого человека и приделал к нему конечности ребенка.

Ири проводил их испуганным взглядом. Какие же они были страшные… Мальчик, мотнув головой, задом полез обратно в толпу. Ему еще хотелось посмотреть на пони. Ведь легенду про маленького жеребца Велигора из священного леса, где все животные имели магические способности, Ири помнил едва ли не с младенчества. Неужели сейчас он увидит тех самых пони?

– Ой, какие крохи! Лохматенькие, – едва Ири их увидел, как его губы сами собой растянулись в улыбке. – А где рог, как у Велигора?

Смирно стоявшие в загоне маленькие лошадки, едва увидев Ири, сразу же, призывно потянулись к нему мордами. Все, с большой головы и до крошечным копыт покрытые плотным мехом, они, мешая друг другу, смешно тыкались ему в живот. Один с большим белым пятном во всю грудь вообще с жалобным ржанием попытался перелезть через изгородь.

Когда время стало клониться к вечеру, Ири решил возвращаться домой. К тому же брюхо снова напомнило о себе таким громким бурчанием, что шедшая рядом дворняга подозрительно на него посмотрела. Еще он подумал, что примерно сейчас семейство горшечника обычно садилось полдничать, а, значит, и ему могло что-нибудь перепасть.

– Хорошо бы остался кусочек сахарной брюквы. Она такая вкусная, что слюнки текут, – ему как-то доводилось ее попробовать и с той поры этот вкус едва только не снился мальчику. – Хотя, куда там останется! Этот проглот, Вастик, все сметет до кусочка! Или может хоть кусочек оставит…

С этой мыслью мальчик пересек всю площадь и вышел к кривой улочке, от которой было рукой подать до их дома. Однако, Ири в нерешительности остановился, настороженно осматривая окрестные дома.

– Может они все на площади на циркачей глазеют…, – в пол голоса бормотал он, высматривая своих обидчиков, местных оборванцев-хулиганов. – А если нет, опять бить будут, – Ири потер локоть, с которого до сих пор еще не сошли здоровенные синяки. – Сетька Бочка ведь обещал, что в следующий раз меня закопает, – шмыгнув носом, он вновь стал всматриваться дома на улочке. – Попробовать или… через низы бежать? Это почитай на весь вечер крюк… Тогда ужина мне вообще не видать.

Он дернулся было, но вновь остановился. Страшно было. Хохочущие рожи местных оборванцев, гиенами круживших вокруг него, до сих пор стояли перед его глазами.

– Пойду, все равно пойду, – прошептал Ири, решительно сжав кулаки.

В этот момент ему послышался какой-то странный звук. Это было что-то очень похожее на рычание, только писклявое, тонкое. Мальчик посмотрел по сторонам и, только ничего не обнаружив, догадался опустить взгляд себе под ноги. О, Благие Боги! От увиденного он едва не отпрыгнул, как драчливый молодой петушок! Прямо у его ноги, едва не касаясь штанины, стоял странно упитанный крыс, угрожающе то ли шипевший, то ли рычавший в сторону улицы. Ири никогда такого не видел. Зверек с серой шкуркой был размером с годовалого кутенка и совершенно также скалился, показывая крупные белые зубы.

Крыс поднял на него вытянутую морду и, блеснув черными глазенками, прыгнул вперед. Волоча за собой длинный розоватый хвост, он в несколько прыжков достиг первого дома на улице, где и застыл, призывно глядя на мальчика.

– Зовешь, что ли? – недоуменно пробормотал он, делая первый шаг вперед.

Странно, но ему уже не было страшно. Ири шел за необычным зверьком, который словно собачонка бежал впереди и с шипением скалился на любого встреченного.

– А-а-а! – первой словно ветром сдуло с дороги прачку с корзиной белья, что раскорячилась на у одного из домов. – А-а-а! Прочь! – с визгом недорезанного свина она бросила белье и попыталась забраться на крышу сарая. – Прочь!

Следом не повезло Жирдяю, одному из обидчиков Ири. Чумазый и пухлый подросток, грызущий грязный сахарный рогалик, от испуга начал икать и медленно осел на землю. Он словно загипнотизированный, не отрываясь, смотрел на вставшего на задние лапки крыса, который звучно клацал зубками и шипел.

В самом конце улицы, где в заброшенном доме облюбовали себе место бродячие псы, крыс вообще разбушевался. Ири даже на мгновение показалось, что странный зверек ощутимо подрос. Вроде, и шкура на хохолке стало больше и лапы мощнее. Крыс, рыкнув, рванул в сторону покосившейся изгороди, в которой вырвал изрядный кусок.

Окончание всего этого Ири дожидаться не стал и припустил бегом в сторону показавшегося дома. Правда, за пол сотни шагов он перешел на шаг. У дома творилось что-то странное…

Ворота во двор, на памяти мальчика ни разу еще не открывавшиеся, были распахнуты настежь. Задом к нему стояли чуть потрепанные дрожки, запряженные крупным жеребцом. Осторожно заглядывая дальше, Ири сделал еще несколько шагов. В голове его крутилась куча вопросов. Кто это к ним мог приехать? Кто-то с магистрата? Дрожки вон крепкие, железо на них доброе. Жеребец, вообще, загляденье. Такие богачи редкие гости на их улице.

Он уже решил от греха по дальше тихо прошмыгнуть в мастерскую, как на весь двор раздался детский вопль.

– Маманя, непутевый пришел! – это кричал подкравшийся из-за дрожек Вастик. – Маманя, вот он! Я его первый увидел! Маманя, смотри! Непутевый здесь спрятался.

Тут же на крыльцо их домишка выскочила и сама Ингрид в своем выходном сарафане, больше напоминавшем бесформенный балахон. Ири тут же испуганно втянул голову, по привычке готовясь выслушать очередную порцию ругани и оскорблений.

– Ири, мальчик мой, где же ты был? А мы тебя так ждем, так ждем, – вымученно защебетала Ингрид, всячески пытаясь натянуть на своей лицо доброжелательную мину. – Совсем ты нас не жалеешь. Убежал куда-то и пропал, а мы тут, с Вастиком, горюем.

Сказать, что Ири был удивлен, это значит ничего не сказать! Он был ошеломлен, абсолютно растерян! Что это такое? Может сон? Ингрид с ним ласково разговаривает? Как такое возможно? Да, он за все время от нее ни единого доброго слова не слышал!

Вцепившийся в него клещом Вастик, потащил мальчика к крыльцу. Здесь его уже перехватили цепкие пальцы Ингрид, которая повела его в дом.

– Где же ты был, Ири, сынок? Мы даже вечерять не садились. Все тебя ждали, – ворковала она, ведя его к накрытому столу. – Вастик на улице все глаза проглядел. Ждал, когда ты придешь. Говорил, что голодный ты…

Словно в тумане, Ири сел на скрипевший стул и уставился на стол. Такого угощения он уже давно не видал…

Он растерянно оторвал взгляд от еды и только сейчас заметил, что в доме был еще кто-то. У самого окошка стоял благообразно вида пожилой господин. Его длинные седые волосы и короткая бородка были тщательно расчесаны и подстрижены, что говорило о тщательной работе цирюльника. О том, что незнакомец в их доме далеко не бедствовал говорил и его длинный сюртук из отменного качества сукна, из-под которого выглядывала черная жилетка и белоснежная батистовая манишка. Правда, мальчику ни о чем не говорил, ни крепдешиновое сукно по пол золотого за аршин, ни очень редкие батист манишки. Его же больше заинтересовал выглядывавший из кармашка сюртука массивный золотистый кругляш с причудливой гравировкой. Это был ручной хронометр, стоивший баснословных денег.

– А у нас, мой мальчик, большая радость! – Ингрид чуть приобняла мальчика. – Родственнички твои нашлись. Уж как я рада, как я рада! – еще немного и, казалось, улыбка разорвет ей рот. – Вот, этот добрый господин, знал твоих родителей. Он долго искал тебя и сейчас хочет отвезти к твоему дяде с тетей. Они очень ждут тебя…

Видят Благие Боги, Ингрид всячески старалась изобразить заботливую мать или добрую мачеху, но у нее это получалось просто из рук вон плохо. Мышцы лица ни как ее не хотели слушаться. При взгляде на нее, Ири казалось, что вот– вот и она сорвется на привычный ор.

От прозвучавшей новости о своих родственника, Ири еще больше растерялся. Пришибленный, он молча переводил взгляд с Ингрид на незнакомца и обратно.

– Вот и хорошечно, – незнакомец, наконец, заговорил, как-то странно шепелявя на некоторых словах. – Что-то только хлипковат он. Хилый. Худой совсем. Одни кожа да кости. Голодом что ли его морите?

Ингрид тут же всплеснула руками и возмущенно затараторила:

– Как же можно так говорит, господин?! Как же так не кормим? Да последний кусок свой отдаю. Хлебушка, квашенной капустки вволю. Сыра козьего на стол кладу, а когда и своего мясца. По праздникам пирогами ребятишек балую. И Вастик и Ири со стола аж все сметают. За обе щеки уплетают. Только Вастику все в толк идет, а нашему мальчику нет. Кушает, кушает, а все худющей, – он тыкала пальцем то в своего упитанного сынульку, то в молчавшего Ири. – Вот бывает, господин, хряка какого кормишь и кормишь, а он как пес поджарый. Жилистый весь, с одними мослами. Такого и не разгрызешь. Вот и Ири наш такой же…

Слушавший весь этот поток Ири едва не задохнулся от обиды. Кормит она его? Как бы не так! Прошлой зимой вон, вообще, чуть ноги не протянул от голода. Одну баланду пустую ему давала и всякий раз попрекала ею. Хорошо, у свинок было чем поживиться, а то бы до весны и не до жил. Весной, хоть трава кое-какая съедобная пошла и живность лесная объявилась. Еще и рынок выручал… Так вот и выживал.

– Ну-ну, – многозначительно протянул незнакомец, нетерпеливо выстукивая по полу наконечником своей трости. – Пора нам уже.

Ингрид тут же встрепенулась и забегала вокруг Ири, то приглаживая его волосы, то поправляя затертую до дыр рубаху.

– Поедем мы… к родственникам. Будешь звать меня господин, Сигурд. Я цирковой распорядитель и пока ты побудешь со мной. Собирай свое барахлишко. Есть что взять-то?

Ири отрицательно мотнул головой. Какие у него вещи? Все, что есть, на нем. Ветхие порты, перешитые с горшечника, и латаная-перелатанная рубаха. Правда, было еще кое-что, о чем Ири никому не рассказывал и не показывал. Это небольшой амулет с выгравированной на нем лилией, оставшийся от мамы. Чей он, как попал к маме и что за цветок на нем, мальчик не знал. Поэтому и собирать-то ему было нечего.

– Иди– ка ты, малец, в дрожки пока садись и жди меня, – мужчина тростью показал в сторону двора.

Едва только Ири услышал про цирк и родственников, то едва не подпрыгнул на месте. Вот это новость! Он поедет к родным вместе с настоящим цирком! Ура! Он каждый день будет смотреть представление с летающей гимнасткой, любоваться мохнатыми пони. И даже может быть ему разрешат покататься на них. Это же будет прекрасно!

Больше мальчик уже ничего не слышал. Он вприпрыжку побежал во двор. Правда, если бы Ири немного замешкался на месте, то смог бы стать свидетелем странной сцены… Господин Сигурл кинул на стол небольшой мешочек с позвякивающим содержимым, который тут же жадно схватила Ингрид. Несколько мгновений она боролась с завязками мешочка. Когда же кошель ей поддался, то на ее ладонях оказалось два небольших золотистых кругляша с кучей медяков по-больше. Однако, ничего этого мальчик не увидел, так как уже сидел в дрожках и в нетерпении елозил по мягкому сидению.

– Что, прощаться ни с кем не будешь? – ухмыльнулся Сигурд, когда подошел к дрожкам. – Понимаю, бабища эта та еще тварь, – презрительно сплюнув на землю, он уселся рядом с мальчиком. – Такова жизнь. Одним она ласковая мать, другим злая мачеха… А ну, пошла! – Сигурд прикрикнул на заупрямившегося жеребца и дрожки тронулись с места.

Путь их лежал на окраину городка, что сначала очень Ири удивило. Зачем ехать в такую даль, если цирковое представление было в самом центре, почти у магистрата? Однако, на месте ему все стало ясно… На большом лугу, который примыкал к бедняцкому кварталу, широко раскинулись с десяток высоких фургонов. Раскрашенные в яркие цвета, с громадными колесами, окруженные разномастными шатрами и шалашами, они бы точно не поместились на городской площади.

Цирковые приняли Ири, прямо скажем, не ласково. Разбитной парень, что так задорно зазывал гостей на площади, с ходу влепил ему подзатыльник, отчего мальчики растянулся на траве. Сразу же злорадно заржали оба карлика.

Не успел Ири подняться на ноги, как его словно нашкодившего щенка кто-то поднял за шкирку.

– Папаша, новенькое мясцо принес! Ха-ха-ха, – испуганный и ничего не понимающий мальчик сначала увидел густую черную бороду, потом смеющиеся полные губы, и, наконец, подведенные сурьмой женскими глазами. – Ха-ха-ха! Что свои буркала на меня вылупил? Испугался?! Значит, новое мясцо! Ам-ам! – вновь гортанно захохотала бородатая женщина поистине исполинского роста, продолжая держать мальчика за шкирку. – Ха-ха-ха!

Наконец, ей, видимо, надоело это развлечение и она разжала ладонь, а Ири вновь оказался лежащим в траве. Правда, это не избавило его от очередного подзатыльника.

– Что разлегся? У нас тут не богадельня для убогих! Задарма тебя кормить никто не будет, – женщина в его сторону пнула ведро, от которого чем-то воняло. – Видишь вон тех лохматых коняг, так похожих на блохастых дворняг. Ха-ха-ха! Иди к ним в загон и приберись там. Чтобы чисто было. Травки нарви и постели. Ну?! – угрожающе прошипела женщина, наклоняясь к нему. – Зареви мне еще тут…

Ири быстро-быстро пополз в сторону ведра. Едва же его рука нащупала веревочную ручку, он тут же вскочил и побежал в сторону пони, которых еще недавно так мечтал увидеть.

Уф! Только отбежав от костра с этой ужасной женщиной на порядочное расстояние, он остановился, чтобы перевести дух. Как же сильно она напугала его! Настоящая великанша с толстыми руками и колючей черной бородой! Днем на площади она совсем не казалась страшной, даже наоборот. Взрослые и дети смеялись над ней и тыкали пальцами в ее бороду. Ири тогда тоже было очень смешно…

– Куда же это я забрался? А где загон для пони? – он беспомощно огляделся; опустившаяся темнота превратила цирковой табор в самый настоящий лабиринт, в котором можно было с легкостью заблудиться. – И что мне теперь делать?

Вдруг, возле одного из фургонов, угол которого темнел в десятке шагов от него, раздался какой-то шорох. Ири вздрогнул и со всей силы вцепился в ведро, словно оно могло его защитить.

– Кто там? – пискнул он, медленно пятясь назад.

Ири же никогда не боялся темноты. Однажды он глубокой ночью даже забрался в один заброшенный дом, в котором по слухам обитали приведения. Сейчас, же его обуял даже не страх, а ужас! Тело мальчика сковало, словно прочными путами. Перед глазами чередой вставали картины, одна страшнее другой…

Шорох становился все громче и громче. Наконец, из темноты выпорхнула худенькая фигурка девочки в длинном плаще и задорной косичкой на голове. Она тут же обвинительно ткнула в него указательным пальцем и довольно защебетала:

– Испугался, испугался! Трусишка! Меня испугался!

К счастью, продолжалось это недолго. Девочка вдруг потянула носом и недовольно произнесла:

– Фу! Да, брось ты свое ведро! Постой-ка, это ведь про тебя хозяин говорил. Точно! Ты Ири! А я Карина! Ты прости, что я тебя напугала! Я ведь не нарочно! Думала, что это снова мерзкие карлики за мной подглядывали. Хотела их так напугать, чтобы они заиками стали. Представляешь, карлики заикаются… Пошли к нам в фургон. Сегодня все равно уже поздно в загоне убирать. А завтра я тебя пораньше разбужу и ты до завтрака все сделаешь. Пошли!

Она решительно взяла Ири за руку и потащила за собой к фургону, по дороге выспрашивая у него что-то. И ни он, ни она в этот момент даже не догадывались, что в густой траве был еще кто-то. Этот третий был здоровенной крысоподобной тварью, которая внимательно следил за каждым движением девочки. Сейчас зверь уже нисколько не напоминал ту милую глиняную игрушку, что когда-то вылепил Ири. Крыс обзавелся мощным телом, сильными лапами с острыми когтями. Из его пасти торчали здоровенные клыки, с которых постоянно капала слюна. Зверь, оживший в момент спонтанной магической инициации, явно превращался в нечто большее, чем просто туповатый голем. Его тело непрерывно менялось, становясь сильнее и крепче. Когти из крысиных лап выпирали уже на целый вершок. Обонянию могли позавидовать знаменитые борзые, что с сотен шагов чуяли лис в их норах. Лишь одно оставалось таким же, как и раньше. Крыса и его создателя, по-прежнему, связывала странная связь, которая заставляла животное чутко реагировать на любые эмоции Ири… Вот и сейчас, не чувствуя больше в мальчике страха, Крыс проводил его взглядом и исчез в высокой траве.

– Вот здесь я и живу, – забравшись по крутой лестнице в фургон, Ири оказался в небольшой, но довольно уютной комнатке, где за занавеской пряталась низкая кровать и аккуратная тумбочка с зеркальцем. – А моя старшая сестра и тетя Тара там спят… Проходи, садись.

Мальчик прошел и сел на самый краешек узкой скамейки. Он немного робел.

– Чего ты нахохлился, как индюк? Обиделся, что я напугала тебя? – она задорно рассеялась. – Вот, держи яблоко. Грызи, а я пока расскажу, что здесь и как…

Сигурд здесь был царь и Бог, и без его ведома в цирке ничего не происходило. Он знал все и обо всех: кто с кем гуляет, у кого какая болячка или какой секрет, кто что по пьяному делу сказала или только подумал. По словам Карины, хозяин про многих здесь знал такое, что они уже давно постарались забыть. Кто-то бегал от разбойников, обиженных мужей, ростовщиков или даже виселицы. Когда же циркач или циркачка начинали слишком вольно себя вести, то Сигурд с удовольствие им напоминал обо всех старых грехах. Это не помогало? Тогда днем приходила стража или ночью «деловые» люди с улицы, после чего вольнодумец исчезал и в цирке вновь воцарялись мир и благодать.

Почти весь остаток ночи Карина болтала без умолку, выкладывая притихшему Ири все и обо всех. Чувствовалось, ей и самой доставляло удовольствие рассказывать самые разные сплетни… Про свою старшую сестру, что дуреха, опять простила своего Торка и пустила его к себе… Про карликов, которые повадились каждую ночь ходить к одной городской вдове… Про здоровяка Гарольда, что пьет целыми днями и за это уже не раз получал плетей от хозяина… Про статного парня в бархатном сюрко поверх одежды, который кинул ей после выступления целую серебрушку… Казалось, что от ее любопытного и зоркого взгляда ничего в цирке не ускользало. К сожалению, это было не так. Хотя, что можно было ждать от девчонки, у которой еще гулял ветер в голове? Самоуверенная девчушка подмечала лишь то, что лежало на самой поверхности. Но скрытое чуть глубже, доморощенной сплетнице было неведомо. О многих делах, что обделывались в цирке под покровом ночи, она даже не догадывалась. Бродячий цирк уже перестал быть просто цирком с его красочными выступлениями и показом необычных животных. Сигурд давно превратил его в нечто большее, что приносило ему и его компаньонам во многих страх баснословный доход…

Первые несколько дней на новом месте пролетели в один миг. С самого рассвета и до поздней ночи Ири крутился, как белка в колесе. Он чистил загон с пони и клетки кроликов, поли и кормил их, вычищал от пыли и грязи костюмы для выступлений. Заканчивалась одна работа и сразу же начиналась следующая. В какой-то момент мальчик даже пытался прятаться, но вездесущие карлики всякий раз легко находили его и, с хохотом, нагружали новым поручением.

Словом, вспомнил о своих новообретенных родственниках мальчик лишь к концу третьего дня… Сразу же после вечернего выступления и последовавшей за ним трапезы, когда все разбрелись по своим фургонам, он остался у костра совершенно один. Отовсюду доносились шутки, смех, бойкие разговоры и даже, кажется, звуки драки. Ничего-ничего, мне еще немножко потерпеть, и я увижусь с родными – дядей, тетей, их детишками. Все тогда станет по-другому. Мне больше не будет так одиноко и грустно. Слышишь мама?! Я скоро увижу твоего брата, с которым ты маленькой вместе играла…

– Когда же мы поедем к ним? – тихо зашептал он, спрашивая самого себя. – Никто ничего не говорит. Я спрашиваю, спрашиваю, а никто ничего не говорит. Может у Карины спросить? Вдруг она что-то слышала?

Ири, правда, пытался вызнать у циркачей, когда они двинуться дальше. Первое время он каждому честно все рассказывал о своей маме, мегере Ингрид, жирном Вастике, постоянно пьяном горшечнике и, конечно, о своих новых родных. Только рассказ мальчика и его вопросы всегда приводили к одному и тому же результату – сначала к странным ухмылкам, а потом и к безудержному смеху.

Вспоминая все это мальчик задумчиво мял в руках глину, которую тут же у источника и набрал. Глина была жирная, мягкая, тягучая, красно-бурого цвета, сама просившаяся в руки.

– А если она уже спит? Может лучше завтра к ней пойти? – бормотал он, бездумно разминая кусок глины. – Или все-таки сейчас пойти? Вдруг мы уже завтра к мои родным пойдем?

В какой-то момент он опустил взгляд вниз и вздрогнул от удивления. Что это? В его руках лежал небольшой, чуть больше детской ладони, цветок с шестью вывернутыми продолговатыми лепесточками и фигурно изогнутым стебельком. Лилия. Почти такая же, как на перстне, оставшимся ему от мамы.

– Хм, даже не заметил, как сделал, – хмыкнул Ири.

У него и раньше такое случалось. Правда, последнее время такое стало случаться с ним с завидным постоянством. Ему почему-то постоянно нужно было что-то держать в руках – гладкий камешек, кусок деревяшки или глиняный черепок. Лучше всего же ему помогала глина, которая словно губка впитывала все его проблемы, страхи и опасения…

– Пойду все же, – наконец, решился мальчик. – И лилию подарю.

Ири отвернулся от костра и нырнул в темноту, которая уже не пугала его. Им давно уже были изучены все тропки, что путанно петляли между цирковыми фургонами. Фыркающие лошади циркачей тоже уже не казались страшными монстрами, как в тот самый первый раз. Такие ночные прогулки даже начинали нравиться ему.

– Карина. Карина, ты здесь? – неслышно поскреб он по дверце фургона, в котором жила гимнастка со своей старшей сестрой и тетей. – Карина, это Ири. Карина, открой.

Там точно кто-то был. До него доносилось какое– то шуршание и приглушенные голоса. Тогда мальчик начал карябать дверцу сильнее.

– Карина, открой! Мне нужно с тобой поговорить! – с той стороны послышался скрип половиц. – Карина, помнишься я тебе рассказывал о своих родственниках? Господин Сигурд сказал, что я скоро к ним отправляюсь.

Когда же он снова потянулся постучать в дверь, та неожиданно распахнулась.

– Что ломишься черт мелкий? – прямо на Ири уставилась недовольная женщина в полу распахнутом халате, одетом на голое тело. – Нет тут Карины! Бродит где-то! Чего встал? Вали отсюда! А это что такое?

Ее взгляд вдруг потеплел. Она увидела глиняную лилию, что держал мальчик.

– Каринке, что ли принес? Зыних! Ха-ха-ха! Волин, гляди что Каринкин ухажер притащил, – за спиной у ней кто-то зашевелился. – Цветочек! Посмотри, морда, ты здоровая, что пацан сеструхе мое принес!

Молодая женщина вытащила откуда-то глиняный горшочек и поставила туда подарок мальчика. Едва женские пальцы отпустили цветок, как его стебелек стал зеленеть. Одновременно стали белеть и лепестки самого бутона. Однако, разве кто-то это заметит…