Текст книги "Маленький маг"

– А ты? Что я от тебя видела? Только жрешь и пьешь тут…, – она забрала лилию. – Ладно, передам ей, как придет… Иди-иди, некогда мне, – и хлопнула дверью.

Обескураженный Ири еще немножко постоял у фургона. Сходил, получается. Карину он не застал. Цветок у него забрали. Про родных тоже ничего не узнал. Теперь что делать? Спать идти?

– Нет! – упрямо мотнул головой мальчик. – Тогда к господину Сигурду пойду и пусть он не все расскажет. Он же обещал мне, что я скоро увижу своего дядю. Вот пусть все и расскажет.

О чем только Ири думал в этот момент? Риторический вопрос! О чем он еще мог думать, кроме как о не о своих родственниках! В младенчестве потерявший мать, не знавший отца и все свое детство живший с ненавидящими его людьми, он страстно желал увидеть тех, кто бы стал относится к нему по-человечески. Правда, как это относиться по-человечески мальчик толком-то и не знал! Даже, когда думал о дяде и тете, Ири очень смутно и туманно представлял их первую встречу. Как это должно случиться? Они бросятся друг другу на шею? Будут радостно кричать и смеяться? Однако, он знал главное – при их встрече ему уже больше не будет тоскливо и грустно. Наконец, внутри него больше не будет расти это тяжелое чувство одиночества, из-за которого он едва не выл на луну.

– Вот пойду и спрошу, – приняв решение, Ири свернул с тропки и пошел напрямик.

В отличие от остальных, искать хозяина цирка было не нужно. Ири, как и любой здесь, прекрасно знал, что вечером Сигурд мог быть только в одном месте – у загона со своим любимцем, аргамаком трехлетком редкого белого цвета. Он крепко-накрепко запретил кому бы то не было приближаться к нему. Сам лично поил его. Кормил только отборной пшеницей. Часто баловал хрустящей морковкой и горбушкой хлеба, посыпанной солью. Иногда жеребец получал и невиданное в этих краях угощение – сахар, небольшие белые камешки, которые, тая во рту, оставляли после себя неземное ощущение сладости. Из всего циркового табора, только старая Гарда, много-много лет назад пробовала это заморское угощение и часто у вечернего костра рассказывала остальным о его особом, волшебном вкусе.

– А если он не опять ничего не скажет, то я… я… возьму и уйду, – храбрился Ири, пробираясь по высокой траве. – Скажу, что тогда сам пойду к дяде. Пусть только скажет где он живет. А что? Кресало и огниво у меня припасены, ножик тоже есть. Каринка вон нитку шелковую дала для рыбалки. Буду в дороге рыбалить, силки на сурков ставить. Еще орешки всякие и грибы в норках у мышей-полевок есть… Чай не пропаду один-то… Кажется, почти пришел. Эх, у господина Сигурда гости какие– то…

Прошептав это Ири, присел и дальше пополз в траве. Он осторожно-осторожно раздвигал траву, стараясь не издать ни звука. В этот момент ему даже в голову не пришло выйти из темноты, так как Сигурд жутко не любил, когда кто-то мешал его делам.

– … Что-то в этот раз вы рановато, Алсан-бей. Я ждал не раньше второго числа, – Сигурд сидел спиной к мальчику, поэтому ему была видно только лишь его спина и седая грива волос. – Что-то случилось?

Напротив него, прямо за догорающим костром, сидело трое мужчин в плащах с поднятыми капюшонами. Один из них, прежде чем ответить, откинул капюшон, обнажив полностью бритую смуглую голову.

– Что может случиться, мой друг, в этом мире? – мужчина вскинул руки и со смиренной миной на лице провел ладонями по лицу. – Все в руках неба. Мы же, грешные, можем только смиренно внимать его воле и смиренно исполнять ее. Именно так записано в Великой книге, да хранит ее Небо, – он вновь, как и его товарищи, ладонями коснулся лица. – Все в его воле… Просто, уважаемый Сигурд, наш караван уходит раньше. До месяца ветров мы должны выйти в море.

Сигурд понимающе качнул головой и подбросил в костер пару веток, которые тут же жадно занялись пламенем.

– Надо, так надо. С попутным ветром шутить не стоит, даже самым опытным путешественникам. Только вам придется немного подождать. Завтра я куплю еще двоих мальчиков, и вы сможете отправиться на родину. Сегодня я видел их. Они, конечно, худые, грязные и на них полно насекомых. Но немного душистого щелока, чуть-чуть розового масла и их вид усладит взор любого, даже самого взыскательного, кардифского бея.

У мальчика «екнуло» сердце, едва только Сигурд заговорил про покупку мальчиков. О чем это он? Зачем он собирается их купить? Ири, правда, слышал страшные истории, что кто-то у бедняков скупает или крадет их деток. Пропадают и малыши, и дети постарше, которых больше никто не видел. Даже мегера Ингрид не раз пугала своего Вастика тем, что за озорство его украдут злые разбойники. Одни говорил, что детей воруют колдуны и ведьмы; другие кивали на работорговцев из восточных стран. Сам же Ири раньше думал, что некоторые дети сами сбегают из дома, где их бьют.

– Это плохо, уважаемый Сигурд, очень плохо. Я надеялся, что ты человек слова и с тобой можно иметь дело. Твоего товара в султанате ждут очень большие люди, которые уже дали задаток. Ты понимаешь, что это значит? – дружелюбное лицо Алсан-бея совсем не обманывало Сигурда; с такой же добродушной миной он мог и головы резать или вскрывать чье-то брюхо. – Вижу, что понимаешь… Нельзя, нельзя, уважаемый Сигурд, подвести доверие таких людей.

Очередная взятая Сигурдом ветка вдруг переломилась, заставив его вздрогнуть. Недолго посмотрев на них, он бросил ветки в костер.

– Я же сказал Алсан-бей, что товар будет только завтра. Раньше, никак не получиться. Хотя, постой-ка…, – Сигурд, чуть помолчав, продолжил. – Есть у меня товар, которым ты будешь доволен. Ты такого еще не видел. Если его помыть, подушить и приодеть, то с таким подарком не стыдно будет и во дворце. У него белая и нежная кожа, как у невинных дев. Его волосы отливают золотом. Глаза у него, как синее-синее небо! – Сигурд аж причмокнул, словно в восхищении. – А какой нрав?! Покорный и бесхитростный… Из можно слепить что угодно! И слугу, что закроет своего господина телом от клинка убийцы; и верного евнуха, что сохранит любовный жар жен для своего господина; и …

Для Ири все стало ясно! Его обманули! Не было никакого дяди! Никто не везет его к родным! Сердце в его груди застучало с такой силой, что он вообще перестал что-то соображать. Его просто продали и, кажется, скоро снова продадут! Милостивые Боги! Это же работорговцы!

Его затрясло, как осиновый лист. Руками и ногами он стал быстро– быстро перебирать, стараясь отползти подальше от этого места и этих людей. Какая там осторожность? Какая тишина? Ири охватила дикая паника! В какой-то момент он вскочил на ноги и понесся вперед, не разбирая дороги.

– Тихо! – Алсан-бей мгновенно оказался на ногах, выхватив длинный узкий клинок. – Там кто-то есть! Нас подслушивали! Взять его и обрезать длинные уши!

Двое воинов, что сопровождали гостя с Востока, с завидной быстротой вскочили с места и, перескочив через костер, бросились в густую траву. И уже через несколько минут они возвратились. Через плечо одного из них висело худой тельце, которое отчаянно дергалось и брыкалось.

– Один был один, господин, – воин, чуть придушив, сбросил Ири на землю. – И, похоже этот тот самый мальчишка…

Алсан-бей некоторое время внимательно осматривал мальчика, приподняв его голову за волосы. Заставил открыть рот, показать зубы и язык. Поглядел на ногти на пальцах, ногах и громко зацокал от восхищения.

– А Небо, действительно, благоволит к тебе, уважаемый Сигурд. Признаться, я давно не встречал такого удачливого человека, – ухмыльнулся гость с Востока. – Ты нашел настоящий алмаз, который лишь требует небольшой огранки, чтобы засверкать по-настоящему. Я уверен большие люди, которые ждут моего приезда, с большой благодарностью примут такой товар. Остальное же, уважаемый Сигурд ты доставишь в порт сам. Здесь монеты за мальчишку.

Отпустив голову Ири, Алсан-бей бросил хозяину цирка увесистый мешочек, который тут же был пойман.

– В мешок его. Нам уже пора быть в пути, – проговорил торговец, вставая на ноги. – До каравана почти пол дня пути. До встречи, уважаемый Сигурд.

Гости, не мешкая, вскочили в седло. Тело мальчика, засунутое в мешок, уже было перекинуто через круп одной из лошадей. Вскоре всадники, пришпоривая коней, исчезли в темноте. Кто-то другой может и побоялся бы ночного путешествия, но не они. И, правда, чего было опасаться трем здоровым и крепким мужчинам, один из которых два года подряд был первым мечом халифской гвардии, а двое других имели магические, хотя и слабые, способности? Обычным бродягам они не по зубам, разбойники ночью отсыпаются в лесных норах.

Однако, голему было все равно, что было темно или что кто-то умело владеет мечом, или у кого-то были магические способности. Тяжелое тело, ростом со взрослого пса, рысью ломилось по лесу, порыкивая от нетерпения. Крыса, наделенного волей магического конструкта, гнала вперед сильная связь с создателем, не знавшая ни расстояния, ни времени.

3. Тайна из прошлого

Отступление 3

Королевство Альканзол

Графство дель Торо. Город Ваальту

По узкой улочке лениво брели трое городских стражников. Впереди двое рядовых, рыскавших по сторонам жадным взглядом. Выглядевшие гончими на охоте, они разве только носы не подняли к верху, вынюхивая подозрительные запахи. Позади них шел сержант, едва тащившей свое объемистое брюхо. Его кожаный пояс с ножнами сполз едва не до середины бедер, из-за чего кончик сабли время от времени чиркал по неровной каменной брусчатке.

Почти полдень. Лето было на излете, но солнце жарило так, что хотелось спрятаться в тень и лежать там с открытым ртом. Особенно хорошо делать это с кружкой пенящегося пива, холодного с горчинкой, только что поднятого с погреба. Видимо, эта мысль одновременно пришла и рядовым стражникам, и самому сержанту, едва только показалась, покачивающая на легком ветру, деревянная вывеска в виде здоровенной кружки.

– Господин сержант, Ури сегодня новым пивом потчует. Говорят, что такого еще не было. Любую немочь снимает лучше всякого лекарского зелья, – проговорил один из стражников, сглатывая слюну. – Доброе пиво, оно такое…

Сержант, подкрутив длинный ус, остановился. В такую жару, действительно, не грех выпить хорошего пива с чем-нибудь солененьким. Тем более таверна «У доброго Ури» славилась в городке. Миски на стол ставили такие, что и двоим не осилить. Кружки же наливали до самых краев. Даже глава магистрата не брезговал здесь пропустить кружечку другую свежего пенного напитка и попробовать соленой корюшки. Сюда захаживал и первый в городе купец, Митор Корцы, что на торговле солью сделал себе целое состояние. Прокрутив все это в голове, сержант поправил сползавший пояс и пошел в сторону таверны.

К сожалению, именно сейчас сержанту было не суждено промочить свое горло холодным свежим пивом. Судьбе было угодно, чтобы он следующие часы провел на лошади, скача на жаре по пыльной дороге. Едва он только коснулся толстой железяки, лишь по недоразумению называемой дверной ручкой, как за его спиной раздался топот и громкие крики.

– Стража! Стража! Господин сержант! – дикие вопли просто разорвали полуденную тишину сонного города. – Помогите!

Сержант от неожиданности недовольно хрюкнул. Что это еще такое? Кто это посмел его оторвать от кружечки холодного-холодного пива в такой час? Ну? Что это еще за оборванец?

– Господин сержант, господин сержант, – испуганно талдычил одно и то же невысокий мужичок в рванной и грязной хламиде и тыкал куда-то за спину. – Тама… Тама… Шел, шел, а тама вона… Я сразу же бежать сюды. А как не бежать, коли такое? Спаси мя Благие Боги… Вот прямо на тракте валяются! Кровяное все! Одеяния расхристаны и кошели лежат… И монетки… Много-много…

От этой несвязной речи и исходящей от оборванца вони, сержант морщился и кривился. Что он там несет? Шел он куда– то. Шел бы себе дальше! Кровь, равные одежды!? Кошели? Много монет?

Вот тут-то сержант, как и его подчиненные, сделал стойку.

– Хватит, тут гундосить! Ничего не понятно! Отвечай кратко и ясно! Кто таков? Куда шел? И какие-такие кошели нашел?

Вздрогнувший от грозного окрика, оборванец на какое– то время замер с открытым ртом и выпученными глазами. Хотя особой внятности его речи это не добавили.

– Я Сахи, серв господина Манора, вот… Э-э-э, седни шел я по тракту, а тама-тама такое…, – вновь начал он рассказывать сначала. – Везде мертвые лежат…

Только после очередного окрика и пары довольно сильных подзатыльников ситуация немного прояснилась. Мужичок с латифундии местного землевладельца, господина Манора, нес в городской магистрат прошение о послаблении налогов. Шел пешком, так как кобыла его ногу повредила. Не дойдя до города с пяток верст, прямо на тракте наткнулся на одиноко стоявшего оседланного жеребца. Решим отвести потерявшегося коня в город, Сахи схватил его за повод и побрел дальше. Через версту жеребец начал храпеть и сильно брыкаться, не желая идти вперед. Сколько серв не бился, но заставить его идти не смог. Пришлось дальше идти одному. Еще через сотню шагов он увидел растерзанные тела трех или четырех человек. Куча кусков, много крови. Ни одного целого тела. Одежда и та, была разорвана на части.

– Не могет так зверь, господин сержант. Я ужо знаю. Охотичаю, чай много годков. И на секача ходил, и шатуна брал на рогатину, – горячо заговорил Сахи. – Тута другое, господин сержант. Совсем другое. Не будет зверь на куски рвать…

3. Тайна из прошлого

Графство Горено, один из крупнейших доменов королевства Альканзор, в длину протянулось почти шесть тысяч верст от Северного моря и до Суонских гор. В ширину оно было чуть меньше – не больше четырех тысяч верст, большая часть которых занимали дремучие леса. Через всю его территорию протекала полноводная Терь – мать река и главная торговая артерия страны, по которой королевские купцы заходили далеко на север, территорию соседних горских племен.

Династия Горено доблестью и богатством своих предков была известна далеко за пределами графства. Ее представители служили короне Альканзора больше двух тысяч веков, занимая и воинские и гражданские должности. Своей верностью монарху и отваге на поле брани они восходили на самый верх, дослуживаясь и до командующих армий и до первых канцлеров королевства. Благосклонности династии искали самые знатные семейства королевства, видевшие в каждом Горено сосредоточение богатства и власти. Блистательные празднества в столице графства собирали дев и матрон со всего королевства, питавших надежду, что именно на них обратит свой взор кто-нибудь из графов Горено. Если же это случалось и один из Горено одевал свадебный венок на чью– то хорошенькую головку, то на город опускалось настоящее сумасшествие. Часами фейерверки окрашивали небо над дворцом в разные цвета, сотни музыкантов и шутов разыгрывали праздничные представления на улицах и площадях города, в тавернах и трактирах всех желающих до пьяна поили самым лучшим элем из графских погребов. Однако, все давно уже кануло в Лету. Со смертью единственного наследника и пропажей его супруги с крошечным младенцем жизнь в графском дворце замерла, а сам старый граф стал затворником. И лишь один день в году все менялось и жизнь в городе, казалось, становилась, как прежде…

7 августа, едва только первые лучи солнца коснулись серой черепицы крыш дворца, как на сотнях флагштоках по всей столице графства взлетели в высоту ярко красные праздничные стяги с роскошной белой лилией. После заалели флажки едва ли в каждом городском окне. В светлые одежды облачились служители Благих Богов в своих молельнях, слепили глаза до блеска начищенные кирасы городской стражи.

Главный зал дворца буквально утопал в роскошных белых розах, букетами которых была заставлена большая часть пола. На приподнятом помосте у огромных стрельчатых окон в полном молчании сидели музыканты, своей неподвижностью напоминавших гениально выполненные статуи. Одетые в белоснежные камзолы, отороченные пушными кружевами, они держали инструменты, словно вот– вот готовились исполнить что-то чудесное и берущее за душу. Смычок едва касался струн огромного контрабаса, застыла у плеча печального музыканта изящная скрипка, замерли над парой барабанов длинные палочки. Музыканты напрасно ждали сигнала к началу… Это безмолвное стояние повторялось каждый год вот уже на протяжении тринадцати лет. Каждое 7 августа в графство приглашались лучшие музыканты королевства, которые в специально пошитых для этого дня праздничных одеждах проводили без движения этот день.

В центре зала стоял огромный стол. Каких только яств не было здесь? В здоровенных золотых подносах возвышались зажаренные лебеди, изящно вскинувших крылья и выгнувших длинные шеи. Вокруг них в глубоких фарфоровых блюдах, наполненных изысканным соусом, плыли красавцы-осетры. Рядом, открыв клювики, лежали карианские перепела, фаршированные редким в этих краях земляным яблоком. Окруженное радующими глаз засахаренными фруктами стояло вино, частоколом бутылок закрывавших фужеры из баснословно дорого циньского хрусталя с неизменной гравировкой графской лилии.

У краев стола с аккуратностью педанта были разложены столовые приборы, большим числом и изяществом исполнения напоминавших украшения. Напротив, стояли стулья с высокими спинками и необычно выгнутыми подлокотниками. Однако, занят был лишь тот стул, что стоял в самом изголовье стола. Здесь восседал последний граф Горено, повелевший именно так отмечать тот проклятый для него день. Именно на рассвете 7 августа молодая супруга его единственного сына родила наследника. Вечером же праздновавший глава династии узнал о том, что его сын утонул в пруду, а невестка с внуком исчезли из дворца.

– Благие, что вам от меня еще надо? – старик понурил плечи и откинулся на спинку. – Отпустите меня… Я устал… Очень устал…

В полной тишине его негромкая речь гулким эхом разносилась по залу, отражаясь от стен, пола и потолка и превращаясь в итоге в нечто невнятное. Старика это, как и манера разговаривать с собой, уже давно не смущала, а тем более не пугала. Он привык так жить и, похоже смирился.

– Ничего нет… Все тлен, – тихо бурчал граф, поднимая хрустальный фужер с вином. – Лишь вино еще…

Однако, едва он поднес к губам кубок, как случилось немыслимое. Впервые за тринадцать лет в день его скорби и священного траура его посмел кто-то потревожить. Никто и никогда за этот срок не нарушал право убитого горем отца и деда на скорбь. Вся столица, целый город со всеми его предместьями и окрестными селеньями, на эти сутки погружались в мертвую тишину. Родители не отпускали на улицу своих детей, которые, словно чувствуя опустившуюся на город пелену горя, тихими мышками сидели по своим углам. Закрывались таверны и трактиры, что бы ни дай Милостивые Боги какой-нибудь забулдыга не пригубил вина и не начал куролесить. Городская стража подвязывала копыта своих коней мягкой тканью, а колеса коней подбивали старыми шкурами… Этот день стал днем скорби и траура по невинно погибшим душам.

Граф тяжело поднялся со стула. Кубок с хрустом опустился на стол, разлетаясь на множество осколков и заливая белоснежную скатерть алой кроваво-красной жидкостью.

– Значит прольется чья-то кровь, – пробормотал старик, скользнув по скатерти глазом и переводя взгляд на двери зала. – Судьба…

Его рука привычно ухватила массивную рукоять клинка. Кто-бы ни вошел в эту дверь, он должен ответить за свое святотатство.

Дверь бесшумно распахнулась, пропуская вперед плотного незнакомца в темном плаще. Весь он, с тульи шляпы с широкими полями и до высоких сапог, был покрыт серой дорожной пылью. Густой слой пыли на одежде, серое осунувшееся лицо с запавшими глазницами говорили, что он немалое время провел в седле.

– Мессир, – прохрипел он, жадно оглядывая вал из кувшинов и бутылок. – Простите, мессир.

Клинок графа Горено с шелестом покинул ножны. Безрассудному незнакомцы оставалось лишь молиться за свою душу.

– Стойте! Ваше слово, мессир! – в руке незнакомца вдруг что-то сверкнуло, показавшееся графу странно знакомым. – Вы дали слово! Слово графа Горено, что примете нашего человека в любое время дня и ночи!

Клинок в руке старика дрогнул и начал опускаться. Благие Боги! Незнакомец держал перстень! Родовой перстень Горено! Этот огромный рубин с гравировкой графского герба он узнал сразу же. Откуда? Несколько мгновений старик переводил взгляд с перстня на вошедшего и обратно.

– … Я шевалье Фосс из Поисковой компании маркиза Весселя, мессир, – во второй руке незнакомец держал массивную на вид серебристую бляху, на которой красовалась выгравированная морда пса-ищейки. – Одиннадцать лет назад…

Тут графа словно молнией ударило. Он все вспомнил! Тогда, одиннадцать лет назад граф только-только смог встать с постели, после почти двух годичной комы. Он, похожий на поднятого из земли зомби, сразу же вызвал из столицы королевства лучших розыскников Поисковой компании маркиза Весселя. За договор на десятилетний поиск своей невестки и внука граф Горено заплатил баснословную сумму, равную десяти тысячи монет золотом. Несмотря на два года, прошедшие с момента пропажи молодой женщины с ребенком, ищейки компании сразу же начали «рыть землю носом». Были опрошены слуги во дворце, городская стража, едва ли весь город, что, к сожалению, не дало никакого результата. И юная графиня, и ее новорожденный ребенок как в «воду канули». Никто и ничего не видели и не слушал. С того дня граф больше не видел людей с серебряными бляхами…

– Ищейки… через столько лет, – непонимающе произнес он. – Неужели…, – внутри него вдруг зашевелилось что-то такое, что заставляло сжиматься его сердце. – Вы что-то смогли найти?

Сердце в графской груди застучало с такой силой, что он пошатнулся и едва не упал. С трудом удержавшись, Горено тяжело опустился на стул и с плохо скрываемой надеждой уставился на ищейку.

– Все эти годы, мессир, наши люди искали хоть какой-то след вашей невестки и внука. Мы нашли и поговорил со всеми, с кем хотя бы хоть раз встречался ваш покойный сын. Не забыли никого – ни знатного, ни простолюдина, ни нищего на паперти, – шевалье из-за пазухи вытащил какой-то плотный сверток, залитый сургучом. – Это были сотни людей в разных городах и странах, мессир. Нами найдены были все, кроме одного…

Ладони старика свело судорогой. Он медленно потянул на себя скатерть со стола, с которого начала падать посуда.

– Говори, шевалье, говори, – он с трудом сдерживался. – Кто…

– Выяснилось, что в этот же день в городе пропал один простолюдин – Арон Собачник, – продолжил ищейка – Видели его во дворце несколько раз. Он охотничьих собак разводил. А борзых, как вы помните мессир, обожал молодой граф. Слуги поговаривали, что они были дружны. Вот здесь, на пергаменте, написано все, что нам удалось выяснить.

Дрожащими руками старик взял протянутый ему плотный лист на котором был нарисовано лицо человека, с крупными чертами лица. Горено буквально впился взглядом в пергамент, изучая каждую нарисованную черточку.

– … Прошло много лет, поэтому были наняты королевские маги– менталисты. Ищейки компании снова прошлись по графству, заходя в каждую таверну или трактир. И когда уже мы отчаялись, на улыбнулась удача…, – звучал голос Фоса. – В одном из трактиров в ста верстах отсюда нам удалось напасть на след Собачника. Его вспомнил трактирщик и его жена. Хотя «вспомнил» говорить не совсем правильно. Магам тогда пришлось сильно постараться, чтобы вытянуть из трактирщика хоть что-то… С ним была женщина с ребенком.

Старик же не отрывался от пергамента, внизу которого были написаны приметы Арона. «Среднего роста. Немного прихрамывает, когда идет. Руки длинные. Нос крупный, искривленный». Он мучительно пытался вспомнить этого человека. Видел ли он его? Должен был видеть, ведь сын был дружен с ним. О, Благие Боги, если бы только он тогда знал, что случиться!

– … Мессир, мессир, вы меня слышите? – из задумчивости его вывел встревоженный голос шевалье. – Вам плохо? – граф Горено вскинул голову и Фос продолжил. – Мы узнали из какого города родом Арон. Это Реенборг, заштатный городишко в одном из вольных баронств. Почти три тысячи верст отсюда. Далеко забрался Собачник… Мессир, компания готова продолжить поиск, только…, – тут ищейка сделал многозначительную паузу. – Почти пол года назад истек срок вашего контракта. Если вы готовы заключить новый…

Шевалье еще не успел закончить, как старый граф резко встал со стула и, не говоря ни слова, пошел в сторону дверей. Уже на пороге он махнул рукой, призывая Фоса следовать за ним.

– Вы продолжите поиски до самого конца. Вы слышите меня? До самого конца! – Горено быстро пересек коридор и через маленькую дверцу ступил на узкую лестницу; он шел быстро, не оборачиваясь и ни сколько не сомневаясь, что шевалье идет за ним. – Я должен своими собственными глазами увидеть супругу моего сына и внука. Или…, – голос его на мгновение дрогнул. – Их тела с магической печатью. Слышите?

Винтовая лестница привела их в подвал, темноту которого едва пробивал свет от горящих факелов. С сырого потолка падали капли. Пахло сыростью.

– Мне все равно сколько это будет стоить! У графа Горено хватит богатств, чтобы оплатить услуги компании по поиску моей невестки и внука, – он остановился у ворот в стене подвала, которые поражали своей массивностью и основательностью. – Сколько нужно для заключения бессрочного контракта?

Бессрочный контракт – это мифический зверь, о котором все слышали, но никто не видел. Стоимость даже пяти лет поиска человека или людей составляла просто баснословные деньги, исчисляемые в килограммах золота. Граф же говорил о бессрочном поиске, который мог продолжаться десятками лет. В компании вообще было не принято говорить о таком вслух…

– Берите столько, сколько нужно, шевалье, – ворота распахнулись и граф подтолкнул вперед Фоса. – Найдите мне их! Найдите, шевалье! Если надо переверните верх дном каждое село, каждый город отсюда и до моря. Нужны маги? Я лично знаю ректора магической академии, профессора Манфельда. Он не откажет мне в просьбе. Шевалье?

Однако Фос его не слушал. Вид на огромный зал с полураскрытыми сундуками золотых, серебряных монет и драгоценностей, веками собираемых династией Горено, завладел всем его вниманием. Золото, серебро. Десятки здоровенных сундуков с драгоценны содержимым. Это же какие богатства?! Неужели столько бывает?

Произошедшее дальше прошло для шевалье словно в тумане. Он бездумно кивал в ответ на вопросы графа. Вроде бы даже что-то отвечал, правда, не совсем помнил, что именно. Долго отсчитывал золотые монеты. Потом передавал какие-то бумаги, что-то подписывал.

Окончательно шевалье пришел в себя лишь в тот момент, когда тяжелые замковые ворота с лязгом закрылись за ним. Он несколько минут оглядывал своих рядом стоявших спутников в плащах с эмблемами компании, четверку коней с толстыми кожаными мешками на крупах.

– Шевалье, слуги графа принесли всю оплату. Неужели, это бессрочный контакт? Это же просто уйма золота! – в голосе одного из мужчин, крепыша с угрюмым лицом, слышалось безмерное удивление, чего он и не думал скрывать. – Значит, предстоит серьезная работа.

Фос с тяжелой усмешкой кивнул. Похоже, они все даже не догадываются, насколько серьезная работа им предстоит. Его в этот момент, вообще терзали подозрения, что подписанный контракт окажется для компании неподъемным грузом. Хорошо бы только осознание этого пришло вовремя.

– Да, друзья, это бессрочный контракт. Граф Горено заключил с нашей компанией бессрочный контракт на поиск своей невестки и внука, – подтвердил Фос, глядя в улыбающиеся лица своих товарищей. – Поэтому не будем мешкать. Все, кроме Крила, доставите контракт и плату маркизу в столицу. Передадите ему и мои записи про поиски. Пусть готовит еще один отряд с магами и скачет на север. Именно туда больше десяти лет назад отправилась невестка графа со своим сыном. Мы же с Крилом пойдем по следу. Прошло и так слишком много времени… Вперед, господа!

Небольшой отряд разделился на две части, меньшая из которых отправилась на северную границу королевства. Остальные с тяжелыми мешками на крупах коней поскакали в стороны столицы, где, собственно, находилась поисковая компания маркиза Весселя.

– Держись, Крил, до конца дня нам нужно пересечь земли графства, – бросил Фос своему спутнику, худощавому молчуну. – В первом же селении, которое нам встретиться и начнется наша работа.

Потом им уже стало не до разговоров. К вечеру этого же дня они отмахали почти сто верст. Благо сухая погода и наезженный тракт позволяли не плестись с черепашьей скоростью. Правда, вездесущая пыль, поднимавшаяся за их скакунами столбом, доставила им немало хлопот. Когда же они слезли с коней у первой деревушки, то вся их одежда, лица, полы шляп покрывал плотный слой бурой пыли, которую не сразу удалось сыть.

– Шевалье, я уже не чувствую ног, – захрипел молчун, с хрустом в коленях приседая у колодца. – Может стоит здесь чуть задержаться. Да и нашим коням следует отдохнуть.

Приготовившись было буркнуть в ответ что-то нелицеприятное, Фос все же сдержался. Уж больно разбитым выглядел его спутник. С его серым осунувшимся лицом, не сгибающимися ногами и скрюченной спиной, он напоминал тяжелобольного.

– Хорошо. Пропустим здесь пару кружек пива. Надеюсь, оно здесь не сильно дрянное… И вот еще что, Крил, – придержал Фос обрадовавшего было напарника. – Сядем порознь. В таверне найди какого– нибудь местного и не сильно молодого. Поставь ему выпить и не скупись. Расспроси, вдруг он чего интересного расскажет о деревушке. Может какие-нибудь страшные легенды есть? Необычные источники? Напои его, как следует. Пусть все припомнит, что было и что есть!

Крил же в ответ негромко рассмеялся, понимая куда клонит шевалье:

– Зря только денежки потратим на местных выпивох. Что они тут могут вспомнить? Прошло уже больше десяти лет. Эти землеройки, наверное, не помнят, что было пару недель назад. Может не будем переводить выпивку на это?

– Делай, что тебе говорят, – устало пробурчал Фос, хлопая спутника по плечу. – Ты еще молод и не знаешь, сколько нужного можно узнать таким незамысловатым способом. Запомни, простой селянин может годами помнить какую-то необычную мелочь. Например, корова отелилась теленком с бельмами на глазах или родник в лесу появился. А может чужая женщина с ребенком на руках через село прошла… Это тебе здоровому лбу все равно, а для них это событие. Понял? Тогда иди.

К сожалению, все прошло в пустую. Местные выпивохи, конечно, за долгую ночь столько наговорили, что не одну книгу можно написать. О чем они только не поведали: и о кривом Семене, у которого изба по весне сгорела; и о задиристом козле, наводящем настоящий ужас на всю деревню; и о тяжелой засухе, от которой пять лет назад перемерло куча народа; и о многом другом. Но не о том были все это…