Текст книги "Темный набег"

Глава 15

В запертую дверь он постучал условным стуком. Открывать ему, однако, не спешили. Ну да, ждали голоса. Сам ведь учил.

– Эржебетт, – позвал он.

Лишь после этого тяжелая низенькая дверца отворилась. В щели мелькнуло настороженное лицо. Эржебетт была боса, в великоватой мужской сорочке и портах. Взгляд девушки скользнул по Всеволоду, по тевтонскому ма…

Вскрик-всхлип. Всеволод едва успел вставить ногу между дверью и косяком, не позволив девчонке запереться снова.

… гистру.

– Эржебетт, не бойся! – выкрикнул Всеволод. – Отойди от двери. Тебе ничего, слышишь – ничего, не угрожает!

Пока…

На дверь изнутри давить перестали, но когда Всеволод вошел в комнату, Эржебетт сидела в самом дальнем углу комнаты. Съежившись. Скрючившись. Укрывшись за массивным сундуком и лавкой, обращенными в ложе. За столом, поставленным рядом.

Дрожа всем телом.

Она смотрела мимо Всеволода – в открытую дверь.

Всеволод оглянулся.

На пороге неподвижно стоял Бернгард. Магистр тоже исподлобья смотрел на перепуганную отроковицу тяжелым давящим взглядом. В глазах тевтона Всеволод различил сложную смесь чувств. Изумление, ненависть, злобу и… Просыпающееся понимание? Судорожную работу мысли?

Затем Бернгард ненадолго отвел взгляд. Осмотрел массивное сооружение, за которое забилась Эржебетт. Сундук, лавку, укрытые шкурами, тяжелый стол в простенке. Все подмечал, все понимал тевтонский старец-воевода. Бернгард неодобрительно покачал головой, с немым упреком глянул на Всеволода. И – вновь уставился на Эржебетт. Да так… Как на заклятого ворога. Будто испепелить хотел, не прикасаясь.

В томительной тишине слышно было, как у Эржебетт стучат зубы.

– Бернгард, ты пугаешь ее, – вполголоса, но вполне отчетливо произнес Всеволод.

Тевтон не ответил.

– Эт-ту-и пи-и пья! – жалобно простонала Эржебетт.

Сказала то, что умела сказать. То единственное… Иначе свой страх, свой безграничный, необъяснимый и не вполне понятный ужас перед крестоносцем немая отроковица выразить не могла.

Бернгард помрачнел еще больше. Эржебетт еще больше затряслась.

– Выйди, Бернгард! – потребовал Всеволод.

Магистр не вышел.

– Что она говорит, русич?

«Что она – не твоя добыча».

– Не важно. Выйди. Не видишь – ей плохо.

– Что? Она? Говорит?

Орденского магистра пришлось выпихивать силой. Всеволод просто уперся плечом в бронированную грудь тевтона, и просто выдавил закованного в латы человека из комнаты. Следом вышел сам, прикрыв за собой дверь.

Теперь тяжелый взгляд магистра был обращен на него. В наступившей тишине Всеволод услышал, как быстро-быстро зашлепали по голому каменному полу босые ноги. Потом, задвигаясь, скрежетнул засов.

Дверь – снова заперта. И, судя по всему, на этот раз ее так просто не откроют.

– Где ты нашел девчонку, русич? – магистр, похоже, даже не заметил, как непочтительно с ним обошлись. Магистра сейчас больше волновало другое.

– В городской тюрьме. В Германштадте, – ответил Всеволод. И задал свой вопрос:

– Ты знаком с Эржебетт?

– С ней – нет, – качнул седой головой тевтон. – А вот с ее матерью – да, знакомство водить приходилось. Недолго, правда.

Всеволод ждал продолжения, и магистр продолжил.

– Томас был прав, – в задумчивости пробормотал он, – девчонка, действительно, поразительно похожа на мать.

Вот как? Всеволод глянул на запертую дверь, и снова – на Бернгарда.

– Кто ее мать?

– Ведьма, – зло и коротко бросил магистр.

– Что?

– Я казнил ее мать.

– Что-о-о?!

Вот откуда этот дикий страх, охвативший Эржебетт при виде Бернгарда! Вот оно, в чем дело!

– Долгая история. Давняя. Мать девчонки была сильной ведьмой, – Бернгард выдержал многозначительную паузу. – Очень сильной, русич. Известной во всей округе…

– И что с того? – вскинулся Всеволод. – И пусть! Но сама-то Эржебетт – всего лишь дочь ведьмы. Она еще слишком юна, чтобы постичь науку ведовства.

– Неважно! – взгляд Бернгарда был суров и безжалостен. – Яблоко от яблони падает недалеко. Даже если твоя Эржебетт не прошла посвящение, она все равно может оказаться опасной.

– Чем, мастер Бернгард? – Всеволод смотрел на него в упор.

Магистр криво усмехнулся:

– Так… Ничего особенного, русич. Просто однажды ночью она сожрет тебя – ты и пикнуть не успеешь.

– Я уже провел с ней одну ночь. И в волкодлака Эржебетт не перекинулась. Значит, превращений в зверя не будет и впредь.

– Вообще-то, превращения бывают разные, – вздохнул тевтон.

Всеволод молчал и смотрел. Выжидал, стиснув зубы…

– Если ты не хочешь расставаться с девчонкой, позволь мне просто поговорить с ней.

– Она нема, – сказал Всеволод.

– Ты уверен? Эржебетт внушила тебе эту уверенность?

И на что он намекает, этот Бернгард?!

– О-на-не-ма, – на одной угрожающей ноте повторил Всеволод.

– Разреши хотя бы осмотреть твою… твоего оруженосца.

Осмотреть?! Ишь ты, чего захотел!

– А вот это и вовсе лишнее, – хрипло и твердо произнес Всеволод. Он чувствовал, что вот-вот выйдет из себя, что держится из последних сил. Пока – держится… – Ни копыт, ни рогов у Эржебетт нет. За это я могу поручиться. Ничего похожего на ведьмины метки[7]7
  ведьмиными метками в средние века считали родимые и пигментные пятна, наросты, шрамы и рубцы необычной формы


[Закрыть] я тоже не видел.

– Вообще-то такие метки обычно располагаются в самых потаенных местах, – недобро прищурился тевтонский магистр.

– Я же сказал – их нет.

– Значит, она все-таки не твоя соратница, а твоя полюбовница, русич. Раз ты так уверен. Раз так хорошо изучил ее тело.

В словах Бернгарда не было издевки. Он просто печально высказал вслух сделанный вывод. И все же Всеволод демонстративно положил ладони на рукояти мечей и глухо предупредил:

– Мастер Бернгард, впредь поостерегись говорить такое.

Тевтон вздохнул:

– Если кому из нас и нужно остерегаться, так это тебе, Всеволод. А потому мой тебе совет – оставаясь наедине со своим э-э-э… оруженосцем, держи руки вот так же – на оружии. Иначе не успеешь отогнать…

Пауза.

– Кого? – закономерный вопрос.

– Ее, – магистр мотнул головой, указывая на запертую дверь. – Свою смерть в ее облике.

Ну, до чего тупое упрямство!

– Я уже сказал, – устало вздохнул Всеволод. – Эржебетт – не оборотень.

– А я повторяю, – Бернгард вновь смотрел на него своим немигающим змеиным взглядом. – Превращения бывают разные. Эржебетт может оказаться не вервольфом, но лидеркой.

– Кем? – свел брови Всеволод. – Это еще кто?

Тевтон охотно объяснил:

– Есть такие твари на темной стороне. Подобно демону-саккубусу в женском обличье дева-лидерка способна убивать не клыками и когтями, а любовной лаской. Лидерка околдовывает неискушенную жертву, ловит ее в сети сладкой волшбы, завлекает в тенета плотской страсти, а после любит человека до смертельной истомы, покуда того не покинут последние силы. Нахтцерер испивает кровь, вервольф – рвет плоть. Лидерка же способна пить и пожирать самою жизнь.

Нет, это уже слишком!

– Хватит! – прошипел Всеволод. – Замолчи!

С Эржабетт он уже делил ложе и – слава Богу – жив пока.

– Я-то замолчу, но ты… и твоя юная ведьма…

– Чего?! – Всеволод закипал не на шутку. – Чего ты так страшишься?! Ведьминой силы?! Или силы лидерки! Ты уж сам определись сначала, в чем именно хочешь обвинить Эржебетт.

– Кто знает, кто знает, – задумчиво протянул магистр. – Одно может и не исключать другого. Сейчас такое время… Набег сейчас.

– Все! – жестко отрезал Всеволод. – Довольно об этом. Бернгард ты хочешь, чтобы я и мои воины обороняли твой замок?

– Да, – с явным усилием процедил немец, – Я хочу этого.

– И без нас тебе не удержать Серебряных Ворот. Долго – не удержать, не так ли?

– Это верно, – щека рыцаря чуть дрогнула. Ох, трудно ему было признавать сейчас вслух очевидное.

– Ну, а раз так… – Всеволод шумно ударил правым кулаком о левую ладонь. – Пользы от наших мечей тебе будет больше, чем вреда от Эржебетт. И теперь – решай сам. Выбирай. Мечи? Эржебетт?

Магистр долго молчал. Магистр размышлял.

– Что ж…, – глухо промолвил, наконец, Бернгард. – Если ты уже попал под чары лидерки, разубеждать тебя бесполезно. В гневе ты способен натворить глупостей. А скоро штурм… А мне еще следует проститься с павшими братьями… И много прочих дел… А времени мало… Давай так, русич. Пусть твоя Эржебетт пока остается здесь. Только пусть без особой надобности не покидает эту комнату. Так будет лучше и для нее, и для тебя. Для всех. Позже мы еще поговорим о ней. Сейчас – не будем. Сейчас в твоих глазах слишком много греховной страсти, затмевающей разум.

Тевтон повернулся, чтобы уйти. Но, словно бы передумав, задержался. Покосившись на дверь заговорил снова – тихо, очень тихо, но быстро и деловито:

– Говорят, истинную суть лидерки можно познать двумя способами. Первый – самый простой и самый верный. Если она сама захочет тебе открыться – ты войдешь в ее сокровенные чувства, мысли и воспоминания через прикосновение к ней. Конечно, настолько войдешь, насколько она тебя впустит. Но уж если впустит… В этом случае лидерка не сможет лгать.

– Эржебетт – не лидерка, – прохрипел Всеволод.

Его будто и не слышали.

– Но вряд ли она пожелает открыться тебе по-настоящему, – продолжал Бернгард. – Только Рыцарю Ночи… Черному Князю только под силу касанием распознать лидерку помимо ее воли. И распознать, и вызнать, что ему потребно. Однако есть другой способ, действенный против любой нечисти. Против любой темной твари, которой ведом страх. Если сильно напугать лидерку – напугать до полусмерти, до дрожи в коленках, до холодной испарины – напугать и посмотреть ей в глаза… Посмотри туда, русич. Сейчас посмотри, пока Эржебетт в панике, пока страх мешает ей полностью совладать с собой. Может и увидишь что… может, разглядишь…

Прежде чем Всеволод успел что-либо сказать в ответ, магистр удалился. Звеня доспехом, с поднятой головой, с каменным лицом.

– Эржебетт, открой… – Всеволод постучал в запертую дверь. – Открывай, слышишь, это я. Да открывай же, говорю!

«И покажи мне свои глаза»…

Дверь скрипнула. Приотворилась – самую малость. Зато глазища Эржабетт были распахнуты во всю ширь. Распахнуты и полны ужаса. В темно-зеленных – отчего-то казалось сейчас, что они темнее, чем обычно, быть может, из-за густого полумрака в приоткрытой двери – зрачках девушки Всеволод увидел свое отражение. Перевернутое. Вверх ногами.

Что за…

Он сморгнул.

… чер…

Тряхнул головой.

…товщина!

В следующий миг наваждение исчезло. Всеволод вздохнул. Нет, это не ее – это его глаза чудят, стараясь разглядеть то, чего на самом деле не существует. Бернгард постарался: наговорил пакостей, настращал. В какой-то миг Всеволод даже почти поверил магистру, и теперь сожалел об этом.

На него снизу вверх смотрели обычные человеческие глаза. Да – настороженные, да – испуганные. Но прежнего безумного страха, в них уже не было. И отражение в зрачках – на месте, не скачет, не вертится волчком.

Эржебетт убедилась: тевтон ушел.

Эржебетт успокаивалась.

Эржебетт овладевала собой.

– Все будет хорошо, – пообещал Всеволод, приобнимая девушку, – Бернгард тебе вреда не причинит. Ты, главное, не выходи отсюда. И никому, кроме меня, не отпирай дверь.

Эржебетт помотала головой. Промычала что-то. Поняла ли, нет – не важно. Главное, что ни покидать комнату, ни впускать незнакомцев желания у нее в ближайшее время точно не возникнет.

– Вот вы где!

От неожиданности они вздрогнули оба. Руки Всеволода сами цапнули мечи.

– А я вас по всему замку ищу… Э-э-э, ты чего, русич, за оружие-то хватаешься? Рано еще. Солнышко покамест не село, ночь не наступила, нечисть не выползла.

Бранко! Сложив руки на груди, волох стоит в дверях (сами виноваты: засов надо было задвигать!) и спокойно, беззастенчиво немного насмешливо даже пялится то на русского воеводу, то на девчонку-найденыша.

– В чем дело? – хмуро спросил Всеволод.

– В трапезную зовут, – отозвался Бранко. – Брат Томас говорит, ужин давно готов.

Понятно. Ну что ж, коли зовут… Всеволод повернулся к Эржебетт:

– Останься здесь и запрись. Поесть тебе принесут. Да не дрожи так! Я тоже скоро приду.

Глава 16

И все же неприятный червячок недоразвеянного смятения копошился в душе. Шагая вслед за Бранко по пустым коридорам замка и глядя в спину волоху, Всеволод размышлял: спросить его о том, что не дает покоя, или лучше не стоит затевать этого разговора? Вдруг спросишь и услышишь ответ, на который не рассчитываешь и которого боишься? Но если не спросить, изведешься ведь весь.

Все-таки он решился.

– Бранко, кто такая лидерка? – выпалил одним Всеволод.

Волох остановился – резко, будто напоровшись на копье, быстро обернулся, внимательно взглянул на спутника.

– Почему ты спрашиваешь об этом, русич?

– А ты можешь просто ответить, не задавая вопросов? – обозлился Всеволод.

Бранко пожал плечами:

– Лидерка – темная тварь, в чем-то подобная стригою-кровопийце, но опаснее и коварнее обычного вампира. Она может пить кровь, а может вытягивать жизнь иначе.

Как иначе, Всеволод уточнять не стал. Это ему уже объяснили. Сейчас его интересовало другое:

– Лидерка способна являться днем?

А то ведь… «Солнышко покамест не село, ночь не наступила, нечисть не выползла».

– Я же сказал – она подобно стригоям, – настороженно ответил волох. – А стригои не живут под солнцем.

Фу-у-ух! Прямо от сердца отлегло. Сразу полегчало неописуемо. Вот теперь последние сомнения растаяли как дым. Что и следовало доказать! Эржебетт не прячется от солнца, а тевтонский старец-воевода путал и пугал его без всяких на то оснований. Видимо, Бернгард попросту вбил себе в голову, что в замке рыцарей-монахов нечего делать юной деве, и любой ценой – в том числе и при помощи лжи – пытается избавиться от Эржебетт. Что ж, теперь ему это не удастся.

– А в чем дело, Всеволод? – серьезно, очень серьезно спросил Бранко.

– Ни в чем, – улыбнулся он. – Идем. Ужин стынет.

День выдался не постный, однако потчевали хозяева скудно. Стол оказался по-монашески скромным, и едва-едва позволял набить брюхо простой пищей. Пустая похлебка, каша, хлеб, вода, немного сыра, совсем немного мяса… В общем-то, достаточно, чтобы поддержать силы, но, конечно, не сравнить с тем изобилием, которым встречала русичей перевальная застава Золтана. То ли орденские братья, чуждые греху чревоугодия, всегда так питались, то ли уже начинали экономить припасы из оскудевших замковых кладовых.

Долгая молитва, скорая трапеза…

В просторном помещении с длинными, составленными «воротцами» столами и лавками было тихо, как на поминках. Тевтоны жевали молча и быстро. Без удовольствия глотали неаппетитную стряпню. Думали о невеселом: о приближающейся ночи и предстоящей битве думали. Безмолвными тенями скользили кнехты и оруженосцы, прислуживавшие за столом.

Вместе с воинами Всеволода, Сагаадая и Золтана ужинали и рыцари Бернгарда, вернувшиеся из дневной вылазки. Сам магистр сидел во главе унылого пиршества: видимо, уже попрощался с павшими.

Бернгард, похоже, был не в духе. Ел тевтонский старец-воевода мало и часто посматривал исподлобья в сторону русского воеводы. Так зыркал, что кусок в горло не лез. Всеволод старался игнорировать испытующие взгляды Бернгарда, а под конец трапезы попросил у хозяина замка позволенья отнести немного пищи к себе в комнату.

Для оруженосца… Который не смог выйти… Потому что готовит перед боем снаряжение господина… Ну, и прочая чушь, высказанная во всеуслышание. Бернгард кивнул, поджав тонкие губы.

Тевтонского кнехта с парой деревянных мисок Всеволод лично сопроводил до своей двери. Он велел помощнику поставить чашки на пол и уходить. Выждав, пока кнехт удалиться, постучал условленным стуком, позвал…

Дверь распахнулась сразу. Будто с той стороны его ждали, положив руку на засов. А ведь, пожалуй, что так оно и было. Эржебетт, привалившись спиной к дверному косяку, вперилась взглядом в свое ложе. Ее лица Всеволод в полутьме не разглядел, но по напряженной позе понял: девчонку что-то не на шутку встревожило.

Что на этот раз?

– В чем дело? – тихо-тихо, одними губами спросил Всеволод.

А руки уже непроизвольно тянулись к мечам.

Эржебетт приложила палец к губам…

«Просит не шуметь…» – понял Всеволод.

… потом – к уху…

«… И послушать»

… а после тем же пальцем указала на… На сундук у стены? На стену за сундуком?

Он прислушался. Услышал тихое поскрябывание. Где-то там – то ли за сундуком, то ли под сундуком. Выдохнул с облегчением. Эх, Эржебетт, Эржебетт… Правду говорят, что пуганая ворона куста боится. Видать, Бернгард тебя, бедняжку, так настращал, что теперь даже вездесущее мышиное племя не дает спокойной жизни.

Всеволод вложил уже вытянутые наполовину мечи обратно в ножны. Подошел к ее ложу. Гаркнул в голос:

– Ух!

Громыхнул об пол тяжелым сапогом.

Ну, вот и все. Вот и тишина.

– Не бойся, Эржебетт. Мыши…

Девчонка растеряно хлопала глазами. «Ну, дуреха!» – ласково подумал Всеволод.

– Мыши, понимаешь, мы-ши, – попытался втолковать он. – Пи-пи-пи, понимаешь?

Она натужено улыбнулась в ответ. Может, просто грызунов боится? Что ж, у девчонок такое бывает…

– Поешь, – сказал Всеволод. – Тут урвал кое-что принесли с тевтонского стола. Не самые изысканные яства, конечно, но все-таки. Эвон, даже мышки еду почуяли, сбежались…

Поужинать они в тот вечер успели. Отдохнуть – нет. Насладиться друг другом – и подавно. А ведь славно все складывалось. Эржебетт, насытившись, потупила взор. Чуть покраснев (Ишь, стыдливая какая… до поры до времени.) сбросила одежды и первой потянулась к Всеволоду, вновь ища у него защиты, успокоения и чего-то большего, но…

Сегодня не суждено было повториться безумству их первой страстной ночи. Та ночь в монастыре прошла спокойно, эта – нет.

Багровое закатное зарево угасло быстро. Бесследно сгинули в ночном мраке последние отблески закатившегося светила. И почти сразу же наблюдатели на сторожевой площадке донжона подняли тревогу.

Протяжный рев сигнального рога огласил сгустившиеся сумерки.

Замок, замерший в тягостном ожидании, ожил.

Эржебетт – обнаженная, и такая манящая – вздрогнула.

Всеволод отстранился от девушки. Пробормотал:

– Извини, не до того сейчас.

Не хотелось, ох как не хотелось уходить, но хорош же будет воевода, милующийся со своей зазнобой, пока дружина бьется с нечистью.

Он выглянул в узкое окошко-бойницу. Внизу – суета, топот, крики, бряцанье оружия, яркие огни факелов, мечущиеся тени. Облаченные в броню и похватавшие оружие тевтоны спешили на стены.

Эржебетт порывисто встала и подхватила одежду, готовая следовать за Всеволодом. Только сейчас это совсем ни к чему. Тем более, в этаком-то виде! «Хорошо хоть сам раздеться не успел», – промелькнуло в голове.

– Запрись и жди, – бросил Всеволод встревоженной девушке.

Чтоб понятней было – указал на дверь, на засов.

– Не бойся, Бернгард сюда не явится.

Не до Эржебетт ему сейчас будет. Во время штурма место тевтонского старца-воеводы – на стене.

Облачившись в броню и схватив мечи, Всеволод выскочил из комнаты. Уже на бегу услышал, как стукнул засов. Хорошо… Заперлась. Будет ждать.

Русичи, татары и шекелисы, не получавшие пока никаких приказов, собрались во внутреннем дворе замка. Встали в середке, в широких проходах так, чтобы не мешать суетившимся у стен орденским рыцарям и кнехтам.

Тевтонского магистра Всеволод отыскал в надвратной башне. Мастер Бернгард при полном доспехе, в шлеме с поднятым пока забралом, с мечом на перевязи и с шестопером на правом запястье стоял на широкой боевой площадке между двумя разложенными шалашиками кострами. Рядом к заборалу были прислонены несколько факелов, в сторонке лежала охапка толстых, обмотанных промасленной паклей зажигательных стрел. У бойниц – три тяжелых крепостных арбалета.

Над кострами уже поднимались струйки дыма. «Только-только разожгли», – догадался Всеволод.

Магистр что-то объяснял столпившимся вокруг немцам. Латная перчатка Бернгарда указывала на ров. Широкий провал с небольшой плотной насыпью по краю, чернеющий между внешней замковой стеной и осиновым частоколом, едва просматривался в темноте. Однако и без помощи ночного зрения Всеволод разглядел топорщившиеся внизу бесформенные завалы: связки хвороста, сухие ветки и сучья, цельные лесины. От рва тянуло чем-то резким, противным. Уложенный за день гигантский костер щедро полили горючей смесью. Немного огонька – и все вспыхнет за милую душу!

– Как прикажу поджигать, палите одновременно там, там, и вон там еще, чтобы огонь пошел отовсюду сразу, во все стороны, – услышал Всеволод слова орденского старца-воеводы. – Брат Томас, за ров отвечаешь ты…

Однорукий кастелян, лицо которого уже закрывал глухой горшкообразный шлем, Конрад, еще не надевший своего шлема, и еще четверо кнехтов в открытых касках с широкими полями кивали, внимая распоряжениям магистра.

– Штурм? – Всеволод подступил ближе. – Уже?

Магистр мельком глянул на него:

– Пока еще нет, русич. Пока Проклятый Проход только открывается. Видишь, во-о-он там…

Бернгард махнул в сторону горного плато. Отсюда Мертвое озеро было видно не так хорошо, как с верхней площадки донжона, но все же видно. Поверхность зловеще светилось в темноте. Как и рассказывал Томас, от воды, словно от гигантской болотной гнилушки, шел тусклый зеленоватый свет. Свечение поднималось снизу и рассеивалось то ли в пелене густого тумана, то ли в клубах невесть откуда взявшегося дыма, который густо вился над мертвыми водами.

Вот, значит, как оно открывается… Озеро. Проклятый Проход. Порушенная рудная граница.

– Сколько у нас времени? – поинтересовался Всеволод.

Бернгард пожал плечами:

– Столько, сколько потребуется нечисти, чтобы спуститься с плато и подойти к замку. Где-то к полуночи твари будут здесь. Впрочем, те нахтцереры, которые прошли границу прежде, а днем отсиживались по окрестностям, окажутся под стенами раньше. Так что чем скорее мы подготовимся к битве – тем лучше.

Это верно. С этим Всеволод был полностью согласен.

– Что делать нам, мастер Бернгард? Где встать? Мои дружинники, татары и шекелисы ждут.

Магистр ненадолго задумался и, приняв решение – кивнул:

– Скажи Сагаадаю, пусть поставит своих лучников на северную стену. Там не хватает хороших стрелков.

Бернгард повернулся к кастеляну:

– Брат Томас, пока есть время, распорядись выдать степнякам огненную смесь и зажигательные насадки на стрелы. Наконечники с серебром у них имеются, но в колчанах у татар есть и обычные стрелы. Нужно, чтобы от них тоже был прок.

– Сделаю, мастер Бернгард, – однорукий рыцарь бегом бросился вниз по каменной лестнице.

– А остальные? – нахмурился Всеволод. – Что делать остальным?

– Ждите внизу, во дворе замка, – не оборачиваясь, ответил магистр.

– Вообще-то, мы ехали сюда не ждать…

– А сражаться, – перебил его тевтон. – Знаю. И это от вас не убежит, русич. Я пошлю твою дружину туда, где будет особенно туго. Но для этого вы должны быть под рукой. Свежими и злыми.

Похоже, орденский старец-воевода решил пока подержать союзников в резерве. Что ж, ладно. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, а Бернгард давно защищает этот замок. Ему, должно быть, виднее, но…

– Я останусь здесь, – сказал Всеволод. – Хочу видеть все.

– Твое право, – магистр пожал плечами. – Я тоже буду на воротах. Отсюда, в самом деле, видно многое.