Текст книги "Охотники на людей"

– Слушай, Ухо, а почему доспехи носят не все дикие? – поинтересовался Борис.

– Ясен пень почему, – сержант пожал плечами. – Нормальную защиту из подручных средств смастерить все равно не получится: от пуль она не спасает. Это, во-первых. Во-вторых, в таком прикиде от нас не шибко-то и побегаешь: это все-таки не хэдхантерский бронник, тут весу побольше будет. Ну и еще… – Ухо многозначительно усмехнулся: – Я думаю так… Любому человеку всегда жить охота. Жизнь – пусть даже паршивая жизнь треса – это все же надежда на перемены к лучшему. А смерть – полный триндец. Безнадега, одним словом. Понимаешь?

– Кажется, понимаю, – пробормотал Борис. – В таком железном костюмчике идут умирать, да, Ухо? В нем шансов погибнуть больше, чем выжить. Если дикого не берут шприцы, по нему открывают огонь боевыми. На поражение.

– Что ты и сделал, – кивнул сержант. – Дикие это знают. Поэтому доспехи надевают самые отмороженные из них. Смертники. Камикадзе. Которым уже все похрен.

Глава 12

Выйти на Хуторскую площадь им не дали. Одиночный выстрел грянул как гром среди ясного неба. Какой-то перебегавший улицу хэд взмахнул руками и ничком повалился на потрескавшийся асфальт. Пуля прошила бедолагу, будто на нем не было никакого бронника.

По Хутору разнеслось эхо.

«Не ружье, – легко определил по звуку Борис, – не бердянка какая-нибудь. Калаш. Правда, старая модель. Но все равно убойная машинка. Не очень точная, зато очень мощная». Даже им, хуторской охране, иногда выдавали на время дежурства такие стволы.

– Назад! – раздался крик Ухо. – Всем отойти от площади!

«Хорошо, что пальнули одиночным», – промелькнула в голове еще одна мысль. Значит, экономят патроны. Значит, не так много их у диких. Но все же они есть. И патроны есть, и серьезные стволы. И это крайне неприятная новость.

Борис уже прижимался телом к кирпичной стене. Дом, за которым он спрятался, стоял возле площади с пятиэтажкой. Ноги загнали тело в укрытие прежде, чем закричал Ухо. И это правильно: если речь идет о жизни и смерти, рефлексам стоит доверять не меньше, чем осмысленным действиям и командирским приказам.

Остальные хэды тоже попрятались кто где, и теперь боялись высунуть голову. Попадать под автоматную пулю, прошивающую бронник как бумагу, никому не хотелось. Когда у диких в руках появляются автоматы, все сильно усложняется.

– Вот суки! – рядом, за той же стеной, которая укрыла Бориса, стоял сержант, и Борис искренне порадовался такому соседству: раз уж тертый Ухо здесь, значит, эту позицию можно считать безопасной. – Из пятиэтажки бьют, сволочи.

Борис вздохнул. Да, все-таки она! Проклятая пятиэтажка, которой Ухо опасался с самого начала. Правильно, выходит, опасался.

Они подошли к ней слишком близко. Хэд, поймавший пулю, неосмотрительно высунулся на открытое пространство, простреливаемое с верхних этажей. За что и поплатился.

Из-за угла видно было неподвижное тело в пятнистой форме, заляпанной кровавыми потеками. А впрочем, можно было разглядеть и кое-что еще.

Дикие решили воспользоваться отступлением хэдхантеров. Два человека выскочили из пятиэтажки и побежали через площадь – к убитому. Нет, не к убитому, конечно. К автомату убитого.

Еще бы! Хэдхантерский калаш стал бы хорошим подспорьем для диких, засевших в пятиэтажке. Рискованная игра стоила свеч.

– Не подпускать к стволу! – рявкнул Ухо.

Борис вскинул автомат одновременно с сержантом. Оба высунулись из укрытия.

Со стороны пятиэтажки грянул еще один выстрел, но на этот раз стрелок оказался недостаточно метким. Брызнул красным крошевом разбитый кирпич.

Борис и Ухо, не сговариваясь, ударили из подствольников. Два негромких хлопка слились в один. И сразу же еще – два вразнобой.

Борис целился в ноги бегущим: на тот случай, если за автоматом выскочили камикадзе-смертники. Куда стрелял Ухо, он не знал, но ампулы с парализующей смесью свалили обоих диких.

Метров с тридцати, наверное…

Подстреленные бегуны упали буквально в паре шагов от хэдхантерского автомата. Борис и Ухо нырнули за стену: пуля, выпущенная из пятиэтажки, разнесла еще один кирпич – там, где только что была голова сержанта.

Больше дикие на площадь не совались. Эх, знать бы еще, сколько их засело в пятиэтажке и какой у них арсенал.

В дальних кварталах слышалась вялая стрельба – там еще зачищали окраинные улицы другие группы. Но и они постепенно продвигались к центру.

Ухо злился. Ну да, понятное дело… Баллов пока удалось настрелять немного, а в хуторской пятиэтажке, где удобнее всего держать оборону, наверняка, сейчас кучкуется основная добыча. Но поди ж ты, возьми ее!

В темных окнах верхних этажей трудно было что-либо различить. Нижние этажи забраны ржавыми решетками. Дверные проемы завалены хламом. И все подступы к дому-крепости – как на ладони.

На площадь не сунешься. Гранату со слезоточивым газом в окно с такого расстояния не забросишь. Да даже если бы это и удалось – максимум на что можно было бы рассчитывать – задымить первый этаж. Ну два от силы. А как быть с дикими, засевшими наверху?

Тупо палить по окнам боевыми вслепую – проку мало. Да и неоправданна такая тактика. Во-первых, большой расход боеприпасов. А во-вторых… Кому нужны израненные и убитые дикие? Охота затевалась не для этого.

Нет, действовать сейчас нужно по-другому. Причем действовать быстро. Иначе придется делится с другими группами.

– Парни, слушайте меня, – зашипел в шлемофоне голос Уха. Работала внутригрупповая связь. – Мы к пятиэтажке вышли первыми, и все, что внутри – пока еще наше. Если хотим заработать трес-баллы – нужно штурмовать, не дожидаясь остальных. Вопросы? Возражения?

Не было ни того, ни другого. Хэды молчали. Соблазн самостоятельно накрыть диких из пятиэтажки, был слишком велик. Настолько велик, что даже лежавшее неподалеку тело в хэдхантерской форме, никого не смущало.

Стольник, если и слышал слова своего сержанта, то не вмешивался. В конце концов, какая ему разница, кто настреляет живого товара больше, а кто – меньше? Взводного интересовал конечный результат, а конкуренция между группами только повышала эффективность общей охоты.

– Эй, кто там на флангах, – окликнул прячущихся подчиненных Ухо. – Двойка – справа, двойка – слева. Обойдете площадь. Зайдете за пятиэтажку с той стороны. Следите за окнами. Если кто полезет из дома – валить нелеталкой. Только не светиться раньше времени. На открытое пространство не высовываться. Давайте, пошли-пошли!

Четыре пятнистые фигуры короткими перебежками, укрываясь за домами и заборами, двинулись в обход площади. Через несколько минут пятиэтажка была окружена.

– Бэтэр бы сюда! – пробормотал Борис. – За броней площадь перейти – не проблема.

Ухо мотнул головой:

– Видел баррикаду в воротах? Техника не пройдет. Да и Стольник все равно не пустил бы ее в Хутор. Одну машину мы уже чуть не потеряли. Если здесь сожгут еще одну, рейд придется сворачивать.

Вообще-то, да, в условиях плотной застройки риск потерять транспорт возрастает многократно. Правда, крупнокалиберные стволы бэтэров могли бы достать от хуторской ограды пару верхних этажей пятиэтажки и поддержать атаку огнем.

Но опять-таки… Крошить из тяжелых пулеметов стены, за которыми, возможно, укрывалась большая часть диких – значит, портить товар. Так нельзя. Работа хэдхантера – ювелирная работа.

Действительно ведь с драгоценным материалом приходится иметь дело, если учесть, сколько сейчас стоят тресы.

– Ладно, – вздохнул сержант, – попробуем для начала просто выманить диких.

Ухо сложил ладони рупором и проорал через площадь:

– Э-э-э, дичь, ну че там?! Выходите, что ли!

Сержант кричал во всю глотку. Так, словно силой голоса хотел разрушить панельные стены. Не услышать его дикие не могли, однако отвечать не спешили.

– Все равно деваться вам некуда! – снова закричал сержант. – Пулю или шприц словите стопудово! Так, может, обойдемся без этого, а?! Бросайте стволы из окон! Грабли вверх и по одному – на выход! Всем ведь проще будет!

Пауза. Ухо ждал, чуть высунувшись из-за угла и водя автоматным стволом по окнам.

– А че, пятнистые, самим прийти слабо?! – раздался чей-то голос – громкий и злой. Кричали с верхних этажей.

Что ж, контакт был установлен.

– Дерзим, значит! – Сержант усмехнулся, неодобрительно качнул головой. – Ну-ну…

Он снова поднес сложенные рупором руки ко рту.

– Слышь, это ты там за главного, да?! – проорал сержант невидимому собеседнику.

– Ну, вроде как! – отозвался тот. – И чего?!

Борис тоже осторожно выглянул из-за укрытия, мазнул биноклем по окнам верхних этажей. Несколько окон были завалены старой мебелью. В темноте зияющих проемов трудно было что-либо разглядеть даже через хорошую оптику. Борис не стал испытывать судьбу и снова нырнул за стену: блестеть стеклышками было небезопасно.

– А раз ты самый главный – значит, самый умный! – продолжал переговоры Ухо. – Вот и прикинь, умник, сколько у вас стволов и сколько у нас! И патроны свои посчитай! Долго вы с таким арсеналом продержитесь?!

– Сколько надо, столько и продержимся! – огрызнулись из дома.

– Не-а! – весело возразил Ухо. – Сколько надо не продержитесь, однозначно! Мы сюда за вами пришли! И с пустыми руками не уйдем! Так что надеяться вам не на что!

– А пофиг! – донеслось в ответ. – Кто первый сунется – тому мало не покажется. На это патронов хватит.

– Вот гад упертый, а! – сплюнул сержант.

И заорал снова:

– Короче так, дичь: выйдете сами – больно бить не будем!

– А ты, торгаш пятнистый, на понты не бери! – прокричали из пятиэтажки. – Вы нас по любому бить не будете! Какой вам резон товар портить?

Ухо скривился.

– Соображает, сука – с досадой прошипел он. И закричал опять: – Ну, тогда давай так. Тебя мы отпускаем. За это ты отдаешь остальных. Такая сделка покатит?

Тишина… Вожак диких молчал.

Борис удивленно покосился на сержанта. Ухо сделал довольно неожиданное предложение.

– Думаешь согласиться? – пробормотал Борис. – Его же свои тогда растерзают.

– Если у главного сейчас самый крутой ствол, то не растерзают, – не поворачиваясь, отозвался Ухо. – Вон как призадумался…

Действительно, пауза затягивалась.

Сержант поторопил:

– Эй, че надумал-то, а братан?!

Борис усмехнулся. Не всякий хэд назовет дикого братаном. Должно быть, Ухо нарочно перешел на доверительное общение: хочет расположить к себе собеседника. Но для доверительного общения нужно еще чтобы тебе верили, разве не так?

– Я дело предлагаю! – кричал сержант. – Тебя отпустим на любых условиях – уж договоримся как-нибудь! Сам посуди: мне выгоднее одного треса потерять, чем нескольких при штурме положить! Ну?! Чего молчишь?!

– Я своими людьми не торгую! – донесся, наконец, ответ.

– А что тебе остается?! Все равно из Хутора никого уже не выведешь! И сам не сбежишь!

– Выбор есть всегда, пятнистый!

– Да ну! И какой же?! Что ты со своей бандой можешь сделать?!

– А перестрелять их всех, к примеру!

Борис присвистнул. Ну, загнул… Хотя… Может, наверное, если захочет.

Теперь настал черед призадуматься Уху.

– Западло ты нам устроишь, конечно! – согласился сержант. – Но ведь и патроны потратишь не на нас! И потом… Думаешь, твои согласятся на такой расклад?!

– Есть такие, кто и согласится! – почти без заминки прокричали из дома.

– Ладно, хрен с тобой – Ухо включил внутригрупповую связь и перешел на шепот. – Чувствую, не договоримся мы тут ни до чего. Берест…

Сержант пошарил вокруг взглядом. Увидел оказавшегося неподалеку Крыса. Взмахом руки привлек его внимание.

– Берест и Крыс, слушайте задачу. Пока я играю с дикими в переговоры и отвлекаю внимание, заходите к пятиэтажке с торцов. Там окон меньше – авось, не заметят. По моей команде, побежите через площадь с разных сторон. Попробуйте взять на рывок. Если доберетесь до здания – дикие наши.

«А если не доберемся?» – невесело подумал Борис.

– Каждому премия – по пять баллов. Не считая тех, которые сами настреляете.

Ухо отвернулся. Приказ был отдан и обсуждению не подлежал.

У Крыса аж глаза загорелись. Пять халявных трес-баллов – это немало. А сколько еще баллов сидит в доме и ждет своих шприц-ампул?!

– Я зайду справа, – Крыс кивнул на пятиэтажку.

Борис пожал плечами. Значит, он будет заходить слева. Разницы нет.

В отличие от Крыса особого оптимизма Борис не испытывал. Скорее всего, Ухо намеревался использовать двух новобранцев для того, чтобы оценить реальную огневую мощь противника, прежде чем начинать штурм.

Расходным материалом и пушечным мясом быть не хотелось, но разве сейчас кого-то интересует их мнение? Да и чем чет не шутит: может быть, пока внимание диких будет отвлечено переговорами, в самом деле, удастся добежать до здания.

Разделившись с Крысом, они под прикрытием окружавших площадь домов, двинулись к месту старта.

– Эй, там, в пятиэтажке! – снова услышал Борис крик Уха. – Ну ладно, ты, типа, цену себе набил! Теперь давай договариваться, что ли, пока время есть! А то скоро сюда подтянется остальной народ! Тогда штурмовать придется по-любому. Если есть условия – выкладывай, обсудим.

Борис старался двигаться скрытно и очень надеялся, что из пятиэтажки его не заметили. Он залег в зарослях вьющихся растений, густо оплетших фундамент двухэтажного магазинчика. Из-под этой живой маскировочной сетки можно было наблюдать за площадью.

Впереди было открытое, хорошо просматриваемое и простреливаемое пространство. И торец пятиэтажки.

Окон на торце, действительно, немного. И шевеления в окнах, вроде, не видно. А главное, под стеной начиналась мертвая зона. Там дикие его уже не достанут. Добежать бы вот только…

Изготовившись к броску, Борис ждал приказа. По команде Уха нужно рвануть одновременно с Крысом. Так шансов больше: кому-нибудь, да повезет.

– Ну, че молчишь, дичь?! – снова прозвучал над площадью крик Уха. – Не хочешь договариваться?! В тресы хочешь?! Или на тот свет?!

Борис ожидал, что сержанта обложат матом, однако вышло иначе.

– Ну лады, пятнистый! В принципе, сговориться можно!

Борис удивился. Неужели, дикий готов выдвинуть свои условия? Интересно, какие?

– Только мне нужны гарантии!

– Берест? Крыс? – шелестнул в шлемофоне шепот Уха. – Готовы?

– Так точно, – отозвался Борис.

И услышал отклик Крыса:

– Я тоже готов.

– Какие гарантии?! – проорал Ухо дикому.

– Заложник! Новый калаш! Патроны! Заложником будешь ты! Твои вояки отходят от площади! Сам топаешь сюда! По пути кладешь оружие и всю снарягу на землю, чтобы я видел! Надеваешь на руки наручники. Заходишь в дом! Я приставляю к твоей башке ствол! Подбираю твое барахло! Из Хутора выходим ты, я и моя девчонка!

Ах, девчонка? Борис усмехнулся. Вот оно что… Дикий торгуется сейчас не за свою свободу и жизнь.

– Все остальные – ваши! – продолжал дикий. – Но чуть что не так – у тебя в башке пуля!

Условия были заведомо невыполнимые. Ухо рисковать своей головой не будет. А если бы даже он и пошел в заложники, станет ли Стольник соблюдать условия договора? У Бориса на этот счет имелись большие сомнения.

– Не, братела, не покатит! – снова разнесся над площадью голос Уха. – Заложник, ствол, патроны, еще и девчонка какая-то нарисовалась – слишком много всего получается! И хрен ты меня потом отпустишь! И почем я знаю, что у тех, кто останется, нет стволов и патронов?! Давай уж как-нибудь по-другому!

И…

– Берест, Крыс, вперед! – прозвучал в шлемофоне негромкий приказ.

Глава 13

Борис ринулся через площадь так быстро, как только мог.

Выстрел. Откуда-то сверху.

Борис вжал голову в плечи и пригнулся на бегу. Показалось: стреляют в него. К счастью, только показалось.

Крик. Басовитый. Надсадный. Прерывающийся, с матом.

Крыса подстрелили! С той стороны площади. А вот за этой дикие не уследили.

Борис добежал. Привалился к стене, жадно хватая воздух. Пронесло! Похоже, не заметили!

Крик раненого не умолкал.

Борис выглянул из-за угла. Крыс успел пробежать только половину пути и теперь корчился на потрескавшемся асфальте. Кажется, нога прострелена. Или нет – обе ноги.

Суки! Специально ведь били не насмерть. Подранить просто хотели. Старый прием: дикие надеются выманить на помощь раненному кого-нибудь еще. Да только среди хэдхантеров дураков нет. Никто больше на площадь не лез.

Интересно, засекли из какого окна стреляли? Подствольник шприц-ампулу на такое расстояние, конечно, не зашвырнет, но…

Прогремела короткая автоматная очередь. И – еще одна. Кто-то все же попытался точечным ударом по одному окну достать опасного вражеского стрелка леталкой.

Получилось?

– Ну че, торгаши пятнистые, съели?! – донеслось сверху.

Значит, не получилось. Видимо, стрелок успел уйти с засвеченной позиции.

А Крыс все орал.

– Нае…ать хотели, да?! – дикий старался перекричать раненого.

Ну вообще-то, что хотели, то и сделали: Борис-то уже сидел под пятиэтажкой. Благодаря Крысу, отвлекшего на себя внимание диких. А ведь могло бы быть и наоборот. Запросто могло бы. Сегодня просто повезло одному из двух.

– Ну что, пятнистые, принимаем мои условия или ждем, пока ваш охотничек истечет кровью?!

Наивный дикарь, наверное, не в курсе, что хэдхантеры своих калек не спасают.

Прозвучал еще один автоматный выстрел. Крик Крыса оборвался. Пятнистая фигура на площади больше не шевелилась.

Диким давали понять, что раз уж со своими хэды не церемонятся, то и с чужими не будут. Устрашили или нет – не ясно, но главарь диких замолчал. Значит, переговоры закончены. Обе стороны готовились к бою. Причем, у хэдхантеров имелся козырь в рукаве: вооруженный охотник под стеной пятиэтажки.

– Берест, лезь в дом, – раздался в шлемофоне голос Уха.

Ага… Легко сказать!

Борис глянул вверх. Проржавевшая пожарная лестница начиналась слишком высоко от земли и к тому же едва держалась на сгнивших креплениях.

Он снова выглянул из-за угла.

Так… Окно на первом этаже. Без стекол, но забранное ржавой решеткой. И кто знает, что ждет его за этим окном?

Пригнувшись и стараясь не шуметь, Борис миновал темнеющий зев зарешеченного проема. Сразу за окном был балкончик. Но тоже – весь в решетках.

Борис осторожно приподнялся, держа автомат наизготовку и палец – на спусковом крючке.

Ничего. Никого…

Этот балкон никто не охранял. Но если ломать решетку – поднимется шум.

Ломать Борис не стал. Забросив калаш за спину, он подтянулся и, используя балконную решетку в качестве лестницы, быстро вскарабкался на второй этаж…

Еще один балкон. Еще одна решетка. Диких, к счастью, здесь тоже нет.

Он поднялся еще выше.

На третьем этаже не было ни решетки, ни охраны. Очень странно, вообще-то. Подобной беспечности от оборонявших здание диких Борис не ожидал. Может, народу в пятиэтажке не так уж и много?

Он перевалился через балконную ограду. Под ногой хрустнуло битое стекло. Борис схватился за автомат.

Нет, на шум никто не бросился. Впечатление такое, будто весь этаж обезлюдел.

Так и оказалось. На третьем этаже не было ни одной живой души. Дело становилось все интереснее и интереснее.

Пару секунд Борис размышлял, что делать дальше – подниматься наверх, откуда по ним стреляли из автомата или сначала проверить тылы.

Решил начать с тылов. Хотелось знать наверняка, что со спины никто не ударит.

Соблюдая максимальную осторожность, передвигаясь тихо, как мышь, он осмотрел помещения на втором и первом этажах. Никого не обнаружил. Непонятно… Ну и где же та добыча, на которую так рассчитывал и из-за которой так рьяно торговался с предводителем диких Ухо? Неужели вся банда собрался наверху? Или нет в пятиэтажке вообще никакой банды?

В шлемофоне тихонько, на грани слышимости, потрескивало. Ухо терпеливо выжидал. Ни о чем не расспрашивал. Ничего не советовал. Сержант понимал, что даже негромкие переговоры могут сейчас привлечь внимание противника.

Но вот где он этот самый противник?

Борис снова двинулся наверх.

Четвертый этаж тоже оказался пустым. Борис уже понял: улов здесь будет небольшим. Ох, напрасно Ухо раскатывал губу на хорошие баллы.

Оставался последний – пятый этаж. И крыша. Впрочем, на крыше особенно-то и спрятаться негде. Значит, только пятый этаж. А много ли людей разместится на одном этаже?

Выставив перед собой автомат, Борис поднимался по лестнице. Ступать старался бесшумно, не тревожа обвалившиеся куски штукатурки.

Почти не дышал.

Один пролет. Второй.

Последние ступени…

Лестничная площадка.

А куда теперь?

Пустые дверные проемы темнели справа, слева. И два – впереди. Враг мог быть в любом. И в каждом – если враг не один. Враг и добыча одновременно…

В помещение слева под чьей-то ногой хрустнуло стекло. И почти сразу же раздался негромкий хриплый голос.

– Выжидают чего-то, сволочи…

Дикий! Главарь диких. По голосу, похоже, что он.

Да, может быть, народу здесь и немного, но ведь к кому-то же главарь обращался.

Борис пошел на голос.

Они засели в большой комнате, заваленной старой мебелью и с окнами, выходящими сразу на три стороны. Двое диких. Всего лишь.

За прогнившим диванным остовом, укрывался здоровенный заросший мужик с автоматом. За перевернутым столом с толстой столешницей и парой массивных кресел сидела белобрысая девчонка в легком перепачканном платье. Малолетка сопливая, почти еще ребенок. Такие очень ценятся на трес-рынке. Скорее всего, это даже не подруга-сожительница, а дочь мужика. Хотя, кто их знает…

Борису стало ясно: все это время дикий отчаянно блефовал. Мужик хотел их наколоть: уйти из Хутора со своей соплюшкой и оставить пустой дом, в котором, якобы, было полно добычи.

Девчонка спиной почувствовала опасность. Обернулась. Вскрикнула, шарахаясь от двери в сторону.

– Па!

«Значит, все-таки дочь», – мельком подумал Борис.

И нажал на спусковой крючок подствольника.

Дернувшийся на крик мужик с автоматом был опаснее, поэтому первая шприц-ампула досталась ему.

Борис опередил противника на долю секунды. Грязная, небритая, перекошенная от ярости рожа и ствол старого калаша уже поворачивались к нему, но парализатор свалил дикого, прежде, чем тот успел выстрелить. Шприц попал в правое плечо. Дикий грохнулся на спину. Скрючился, забился в судороге.

Готов!

Борис прыгнул вперед, перекрывая девчонке путь к выходу, и к автомату отца.

Та была безоружной и всаживать в нее лошадиную дозу парализующе-шоковой смеси не хотелось. Если у перепуганной малолетки хватит ума сдаться, можно обойтись и без этого.

Увы, страх перед хэдхантером оказался сильнее. Девчонка запаниковала. Взвизгнула. Кинулась в смежную комнату.

Или никакая это ни паника? Или у нее там тоже оружие припрятано?

– С-с-стой! – цыкнул сквозь зубы Борис, вновь вскидывая автомат.

Не остановилась. Юркнула за дверной проем с чудом уцелевшей дверью на ржавых петлях. Дернула за собой потрескавшуюся облезлую ДСП, прикрываясь ею.

Вот дура!

Борис выстрелил. Пришлось все же. Но в этот раз опередили его. Дверь хлопнула о косяк. Игла вошла в ДСП. Шприц-ампула разбилась. Расплескался парализатор.

Матерясь про себя, Борис ногой распахнул дверь.

Смежная комната оказалась тупиковой. Выхода отсюда не было. Разве что…

– Нет! – девчонка – по-прежнему безоружная и вконец обезумевшая от ужаса бросилась к окну с вывороченными рамами.

– Стой, дура! – крикнул Борис.

И выстрелил снова.

И – снова опоздал. Совсем чуть-чуть.

Попасть-то он в нее попал. Шприц-ампула настигла дикую у окна. А вот остановить не смогла.

Худенькое, скрюченное судорогой тело по инерции перевалилось через засыпанный битым стеклом подоконник. Зависло в оконном проеме. Из предплечий и коленок, порезанных о блестящие осколки, брызнула кровь.

Борис прыгнул к окну, надеясь поймать, удержать…

Пальцы схватили воздух. Над подоконником мелькнули худые ноги. Трепыхнулся подол грязного лоскутного платьица.

Малолетка выпала из окна вниз головой.

Хрусь! Даже здесь, на пятом этаже слышен был глухой звук от удара об асфальт. Борис видел, как по асфальту расплескались мозги ребенка.

На подоконнике, в пыльных стеклянных россыпях, алела свежая кровь, внизу в позе эмбриона лежало неподвижное тело. Даже смерть оказалась не в силах расслабить сведенные парализатором мышцы.

Борис выругался. Поудобнее перехватил автомат. Все прошло слишком шумно. Больше не было нужды таиться. Если на этаже есть другие дикие, они уже знают о вторжении в здание.

Он выбежал обратно на лестничную площадку – проверить неосмотренные еще помещения.

– Берест! Что происходи, – затрещал шлемофон.

Ухо требовал ответа. Ничего, подождет сержант.

Борис заглянул во все дверные проемы…

– Берест? Ты жив там, мать твою, или как?!

Осмотрел каждую комнату.

– Слышишь меня, Берест! Ответь!

И лишь убедившись, что на этаже больше никого нет – ответил:

– Слышу.

– Автоматчика достал?

– Достал.

– Держись, мы идем! Скоро будем.

Держаться? Он усмехнулся. Да какие проблемы. Можешь не торопиться, сержант. Теперь-то куда спешить? Борис подошел к окну. Встал, так, чтобы атакующие видели: свой. Чтобы не всадили ненароком шприц или пулю.

Через площадь уже бежали, пригибаясь, пятнистые фигурки. К дверям, к окнам, к балконам.

– Сколько диких в доме? – снова раздался в шлемофоне голос Уха.

– Двое, – тусклым голосом ответил Борис. – Хотя теперь уже один.

«Всего-навсего один трес-балл», – проползла вялая мысль.

И минус три шприц-ампулы.

Неоправданный перерасход боеприпасов его почему-то не особенно расстроил.

– Ты че, гонишь, Берест? – в голосе Уха послышались беспокойство и угроза. – Какой на хрен один?!

– Я не гоню, – устало отозвался Борис. – Говорю, как есть. Во всей пятиэтажке только один дикий. Остался один…

Он присел возле парализованного мужика. Бородача еще била мелкая дрожь. Изо рта текла струйка пенистой слюны. Из зажмуренных глаз – слезы.

Пришлось приложить немалые усилия, чтобы извлечь оружие из сведенных судорогой пальцев.

Старый-престарый покоцанный калаш. Треснувший, стянутый скобой и обмотанный изолентой приклад. Два магазина – тоже на изоленте.

Борис отсоединил рожки. Не торопясь, один за другим выщелкнул на голый бетонный пол патроны. Просто так, чтобы хоть чем-то себя занять.

В одном магазине оставалось три патрона. Во втором их было два.

Борис перевел взгляд на дикого. Для себя видать, берег, второй магазин, для себя и для дочки. Только воспользоваться заначкой не успел.

Впрочем, девчонке-то уже все равно.

Борис покосился на приоткрытую дверь. В двери торчала игла от шприц-ампулы. За дверью виднелось окно, из которого выпрыгнула дикая. Может, в самом деле, такой выход для нее – наилучший.

А как бы он сам поступил на ее месте?

А на месте ее отца?

Борис вздохнул. Этого лучше не знать. Никогда лучше не узнавать такого.

– Да, не повезло тебе, папаша, – без издевки, с искреннем сочувствием, обратился к дикому Борис. – По всем статьям не повезло.

Дикий не ответил. Не в человеческих силах разговаривать, находясь под действием хэдхантерского парализатора.

Интересно, а понимает ли вообще борода, что происходит? Знает ли, что потерял дочь? Способен ли осмыслить, что утратил свободу? Или лошадиная доза обездвиживающего препарата парализует не только тело, но и мозги? Или болезненная инъекция вместе с мышцами скручивает в тугой неподвижный узел и разум тоже?

Почему из зажмуренных глаз дикого текут слезы? Откуда они? Что это за слезы? Слезы боли? Слезы бессильной ярости? Слезы отчаяния?

Чем больше всматривался Борис в слезящиеся глаза сильного, здорового, но совершенно беспомощного мужика, тем сквернее себя чувствовал. Чем глубже пытался проникнуть в мысли треса, тем меньше ему нравилась работа хэдхантера.

И тем отчетливее он понимал одну простую вещь. Выполнять он эту проклятую работу будет старательно. Еще старательнее, чем прежде. Из кожи вон лезть будет! Землю рыть будет! Лишь бы всеми правдами и неправдами заработать побольше баллов в этом рейде и в следующих. Лишь бы быть в группе на хорошем счету, лишь бы нужным быть и полезным.

Лишь бы остаться по эту сторону трес-линии. Лишь бы, не дай Бог, не выпихнули на ту…