Текст книги "Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы"

– Они нашли чьи-то трупы? – прищурился ван Клейст. – Знаешь, Владимир, давай сначала прокатимся и посмотрим на утопленников. Хорошо?

– Ладно, сначала трупы, – пожал плечами я и решил подыграть Никитину в его воспитательной работе. – Ну всё, мелюзга, мы договорились с соседями, что продадим вас в рабство. Будете сидеть на цепи, очищать кокосы, а родители будут рыдать по вам.

– А вот и неправда, товарищ майор Иванников, – подняв голову, неожиданно возразил один из троицы пацанов. – Вы только что договорились с господином Жераром, что сначала поедете смотреть на жмуров, а потом – к лётчикам. У меня по английскому пятёрка, я понимаю в разговоре практически каждое слово.

– Ну, мужчины, этот малец вас «сделал», как маленьких, – переведя тираду мальчугана, Марина рассмеялась от всей души. – А ты, малой, молодец, прямо полиглот. Если захочешь научиться испанскому или французскому – найди меня, не стесняйся. И других ребят позови – знание языков нужно каждому.

– Спасибо, тётенька, – шмыгнув носом, мальчишка уставился на ладную фигуру нашей переводчицы. – А вы – красивая. И добрая, не то что наша «англичанка».

– Всё, Мариша, пора ехать, – поторопил я девушку, решив, что ей не нужны столь малолетние поклонники. – Рус, Толик, берите «крузак» – мы поедем на двух машинах. Заберёте на базе Марка с Соловьёвым, а потом догоняйте нас.

– Два – один в мою пользу, товарищ майор, – сев в джип, Марина неожиданно чмокнула меня в щёку. – Знаешь, Володя, меня заводит, когда ты ревнуешь. Но на будущее имей в виду: я никуда от тебя не уйду. Никогда.

– Мм… кхм, – я оказался полностью сбит с толку. Пойми этих женщин, с их неожиданными финтами и сменами настроения. – Давай поговорим об этом позднее, да?

– Так точно, мой командир, – игриво улыбнулась девушка, кладя мне на бедро свою руку. – Этой ночью, при свете луны…

– Маринка, я сейчас совершу аварию, – «мерс» вильнул в сторону, перепугав сидевшего на обочине кошака. – Ну, ночью ты у меня получишь…

– Жду не дождусь, мой милый, – промурлыкала в ответ девушка. – Между прочим, кто-то обещал камуфляжную форму и оружие. Я не могу постоянно ходить в одежде в парижском стиле – вон, даже сопливые пацаны начинают пускать слюни.

– Ну, я их понимаю, – я скосил глаза на грудь девушки. – Потерпи, моя дорогая, завтра что-нибудь придумаем с формой. Подберём амеровский камуфляж и тебе, и остальному личному составу.

Так, ведя разговоры на отвлечённые темы личного и бытового характера, мы пересекли шоссе, свернули на проложенный бульдозером просёлок и выехали на пляж прямо напротив самолёта «Эйр-Франс». Я остановил джип, подождал, пока подтянутся наш «крузак» и выбранный Жераром для путешествия БТР морской пехоты. Минуту спустя на песок вырулил LAV-25 и, заложив широкую дугу, тормознул у самого уреза воды. Руслан не стал повторять пижонский маневр лейтенанта Фридмана, а сразу же повернул джип вправо, по направлению к цели нашей поездки.

– Эх, с детства обожаю тёплое море, – войдя в воду почти по колено, ван Клейст рассмеялся, впервые проявив какие-то человеческие эмоции. – Бойд, тащи сюда свой тощий зад и не бойся замочить ноги.

– Моему тощему заду хорошо и на берегу, – сплюнув жвачку, отозвался загорелый до черноты наёмник, похоже, телохранитель или адъютант бельгийца. – Эй, лейтенант, твой броневик вроде плавающий, да? Сходим на нём за горизонт? Или, хотя бы до самолёта?

– Да, бэтээр плавающий, но это не «амтрэк», и он не выдержит сколь-нибудь серьёзного похода по морю, – Фридман сразу же расставил точки над «i» касательно мореходных качеств LAV-25. – До самолёта, если надо, сплаваем и вернёмся обратно. Но не более того.

– Возле «аэробуса» не глубоко, – прикинув на глаз уровень моря, заметил я. – Сейчас отлив, и там метра два – два с половиной будет, не больше.

– Владимир, я слышал, что лётчики хотят вытащить лайнер на берег, – Жерар с довольным видом выбрался из воды. – Мы хотели бы предложить свою помощь – техникой и людьми.

– Да, у летунов есть мысль вытащить этого монстра на сушу, – подтвердил я. – Не думаю, что после такой посадки «аэробус» можно восстановить, но и терять столько металла не хочется.

– Да, металл – очень ценен, и его нельзя терять даром, – кивнул бельгиец. – Владимир, я хочу предложить тебе следующее: завтра мы вместе вывезем всё оставшееся барахло из ангара на полигоне, а послезавтра подумаем об этом несчастном самолёте. Ну, как, согласен?

– Жерар, мне придётся посоветоваться с мэром Данилово, – я умышленно назвал Василия английским термином, чтобы организовать отмазку, если что. – Если сэр Никитин даст своё согласие на нашу совместную поездку, то мы поедем с вами на полигон.

– Хорошо, спрашивай разрешение у своего мэра, – мгновенно раскусив мою игру, прищурился командир наёмников. – Ну, а где здесь утопленники? Не вижу ни одного.

Мы вновь сели в машины и покатили по пляжу в западном направлении, держа скорость километров тридцать, не более. Можно было, конечно, ехать и побыстрее, но я решил не торопиться и внимательнее осмотреть прибрежную полосу. На всякий случай, так сказать.

Вооружённая биноклем Марина высунулась из люка и изучала лазурно-голубого цвета море, выискивая какие-нибудь плавающие предметы и вообще что-нибудь любопытное. Аналогичным образом поступил и лейтенант Фридман, вот только бинокль у него оказался куда мощнее нашего. Поэтому американец первым обнаружил выброшенный на берег мусор явно не природного происхождения. А спустя минуту морпех закричал, что видит на воде человеческое тело. Американский бронетранспортёр тотчас повернул влево и, поднимая тучи брызг, устремился к находке.

– Ой, мамочки, а там ещё двое плавают, – неожиданно прошептала Марина, спускаясь вниз и прижимаясь к моему плечу своей грудью. – Володя, я, кажется, очень боюсь утопленников.

– Ты встречалась с ними ранее? – глянув на побелевшее лицо девушки, поинтересовался я. – Когда, где, с кем?

– Нет-нет, я просто никогда не видела утонувших воочию, – испуганным голосом Марина. – Со стороны смешно, наверное – меня нисколько не мутит при виде крови и при этом бросает в дрожь при одной мысли об утопленниках.

– Что же, всё в жизни когда-то бывает в первый раз, – философски заметил я, порывшись в бардачке. – Вот, держи коньячок, моя хорошая. Это для внутреннего употребления, очень качественный продукт. Ещё – если не сможешь – сиди в машине, не выходи. Мы как-нибудь найдём общий язык с союзниками.

– Х-хорошо, – девушку действительно била самая настоящая дрожь. – Я п-попробую успокоиться… Может, с-смогу…

Тем временем LAV-25 заехал в воду почти по оси колёс и остановился возле колыхающегося на воде тела. Союзники – именно так я решил впредь именовать америкосов и наёмников – не боясь промокнуть, ссыпались с брони, подхватили погибшего за одежду и потащили к берегу. «Крузак» прокатился мимо нас, направляясь к обнаруженным переводчицей трупам.

– Европеец, лет тридцать пять – сорок, по виду – типичный буржуа, имел французское гражданство, – сунув руку во внутренний карман пиджака утопленника, ван Клейст выудил оттуда промокший паспорт. – Я не вижу на теле следов насилия, скорее всего он попросту утонул. Что скажет полиция?

– Считаю, что ты прав, Жерар, – подбирая слова, с жутким акцентом произнёс я. – Водоросли в волосах, обувь на ногах – погибший даже не пытался спастись вплавь. Утонул сразу, возможно был без сознания.

– Владимир, с твоей женщиной всё нормально? – послушав мой корявый английский, спросил бельгиец. – Может, нужна помощь?

– Спасибо, думаю, она сама справится, – оглянувшись назад, я увидел, что Марина интенсивно использует выданный «допинг». – А что за вещь тащит лейтенант Фридман?

– Спортивная сумка вроде, – присмотревшись, определил Жерар. – Бойд, вон там, глянь – что-то на воде колышется. Видишь?

– Вижу, ящик какой-то, деревянный, разбитый, – наёмник опустил штурмовую винтовку с оптикой. – Смотрите: русские полицейские машут руками. Нашли что-то хорошее, наверное. Поехали к ним.

Союзники вскарабкались на броню БТРа, а я вернулся к своему «мерсу», где меня сразу же засыпали вопросами. «Допинг» подействовал: Марина порозовела, перестала стучать зубами и заикаться, а главное – её уже не страшили утопленники. Благодаря этому девушка вновь приступила к своим обязанностям переводчицы, и нам не пришлось оскорблять слух союзников жуткой пародией на английский.

Визуально исследовав окрестности в течение следующего получаса, мы обнаружили в пределах досягаемости ещё пять тел, в дополнение к трём найденным ранее. Плюс – полтора десятка сумок и сумочек, в том числе сумку с ноутбуком на одном из трупов. Видимо, информация на ноутбуке представляла огромную ценность, коли погибший так и не расстался с парой килограммов балласта.

В прибрежных водах дрейфовали неподдающиеся опознанию обломки и бытовой мусор, без сомнения, свидетельствовавшие о происшедшей неподалёку авиакатастрофе. Судя по всему, эта катастрофа произошла в нескольких милях, а то и в десятке миль от побережья, а тела и обломки раскидало течением по огромной площади. Здешние приливы и отливы за пару дней так рассеяли останки и мусор по водной глади, что мы даже не имели возможности прикинуть примерную точку падения самолёта. Лейтенант Фридман предположил, что авиалайнер потерпел крушение где-то в юго-западном направлении, и течение принесло часть останков и обломков на восток. Кстати, выяснилось, что погибший самолёт принадлежал всё той же «Эйр-Франс» – и выполнял рейс по маршруту Стокгольм – Париж.

Подобрав утопленников и кое-какие личные вещи, мы с союзниками решили, что нет смысла вылавливать из воды разнообразные обломки. В конце концов, мы не эксперты, перед которыми поставлена задача выяснить причины катастрофы, и не похоронная команда, в обязанности которой входит сбор тел всех погибших. Наверное, можно было оставить утопленников на пищу крабам или каким-нибудь другим падальщикам, но мы решили похоронить погибших по-человечески. Быстро забросили найденных «двухсотых» на крышу американского БТРа, вновь осмотрелись вокруг и уже собрались ехать обратно, в Данилово, когда на связь вышел Михаил Ковалёв.

Мой напарник доложил, что обнаруженные останки достаточно старые, и без нормальной экспертизы невозможно с точностью определить, когда именно погиб этот человек. Именно погиб, так как парни там же, на месте, нашли две пули калибра семь-шестьдесят два, явно свидетельствующие о насильственной смерти. Ковалёв предположил, что мы имеем дело с одной из тысяч жертв кровавых девяностых, когда из-за разгула преступности люди бесследно исчезали один за другим, словно в пасти Харибды. В общем, типичный «глухарь», и максимум, что мы могли сделать – это вновь предать земле найденные останки. Ну, может, ещё попросить отца Серафима помолиться за душу убиенного. Всё.

Лейтенант Фридман, до этого момента восседавший на башне LAV-25 со скучным видом, неожиданно закричал, привлекая всеобщее внимание. Мы – и наёмники, и опера – дружно обернулись в сторону БТРа, а затем повернули головы в западном направлении, куда указывал американец.

– Мариночка, дай-ка мне наш бинокль, – сразу же поняв, что без оптики не обойтись, я протянул руку в салон своего «мерса». – Спасибо, девочка…

– Fucking shit! – выругался один из наёмников, Бойд, кажется. – Провалиться мне сквозь землю, если это не динозавры!

– Мля, командир, когда вернёмся, первым делом дадим пацанам люлей по самое «не хочу», – спустя полминуты произнёс Руслан, передавая второй бинокль Марку. – Тут без пулемёта не обойтись… Етишкина жизнь!

Словно зачарованные, мы рассматривали пару зверюг, быстро шагавших по белому песочку в нашу сторону. Похоже, никто из нас не заметил момент появления на пляже этих двух тварей. В какой-то момент ветер донёс до нас глухое рычание одного из представителей давно вымершей на Земле фауны. Я невольно ощутил волну первобытного страха и трепета, пытавшуюся было поднять голову где-то в закоулках сознания.

– Мужики, эти уроды перешли на бег, – будничным тоном известил нас Мышкин. – Красиво бегут, гады.

– Мэтт, доклад по дистанции до цели, – не отрываясь от бинокля, поинтересовался командир наёмников.

– Семьсот пятьдесят метров, сэр, – взволнованным голосом отозвался Фридман. – Семьсот метров… Шестьсот пятьдесят… Шестьсот…

– Лейтенант, огонь! – скомандовал ван Клейст. – Посмотрим, кто кого…

Автоматическая пушка LAV-25 изрыгнула две короткие очереди, прервавшие забег хищников за добычей. Оба динозавра рухнули наземь, словно подкошенные, не добежав до нас метров пятьсот с хвостиком. На какое-то время воцарилась относительная тишина, а затем близлежащий лес буквально взорвался рёвом и рыком.

– Двести метров! Шевеление кустарника! – присев на колено и мгновенно наведя автомат на заросли, прокричал Бойд. – Лейтенант, вруби тепловизор!

Жерар кивнул, подтверждая приказ своего подчинённого, и американец вновь исчез в башне бронемашины. Башня БТРа пришла в движение, наводя пушку на близлежащие заросли. Душераздирающий рёв хищников не прекращался ни на мгновение, заставляя нас – чего уж греха таить – нервничать и крепче вжимать в плечи приклады автоматов.

– Три сигнатуры на тепловизоре! Сто пятьдесят метров, сэр! – наконец вынырнул из люка лейтенант. – Какие будут приказания?

– Угости их бронебойными, Мэтт, – поразмышляв долю секунды, решил Жерар. – Всем! Приготовиться!

Скорострелка выплюнула ещё три короткие очереди, с небольшими паузами между ними, и звуковая атака здешней фауны резко оборвалась. Слитный рёв уверенной в своих силах стаи хищников сменился прерывистым воем, полным боли и страданий. Спустя пару-тройку секунд густые кусты зашевелились, и метрах в ста тридцати от нас на пляж вывалился одинокий динозавр. Именно вывалился, а не шагнул, и не вышел.

Не сговариваясь, мы без команды дружно нажали на спусковые крючки, поливая цель длинными очередями. Для покалеченного бронебойными снарядами зверя это стало последней каплей – он сделал один-два нетвёрдых шага по направлению к урезу воды и рухнул, издав прощальный хрип, больше похожий на скулёж пса. Над пляжем вновь воцарилась тишина.

– Лейтенант, что там, на тепловизоре? – прервал всеобщее молчание командир наёмников. – Видно что-нибудь?

– Никак нет, сэр, экран чист, – очень уважительным тоном отозвался Фридман. – Прибор показывает, что в пятистах метрах впереди нас нет ни одной сигнатуры.

– Тепловизор часто ошибается в джунглях, – проворчал Бойд, сплёвывая на песок. – Ты должен об этом знать, лейтенант.

– Ладно. Русские, садитесь в свои машины и выдвигайтесь следом за нами, – немного помедлив, решил ван Клейст. – Надо осмотреть добычу, чёрт побери… Майор, открывайте огонь без команды и предупреждений. По любому движению в джунглях.

Предосторожности оказались излишними – никто не выпрыгнул на нас из кустов, когда три стальных монстра тормознули у первой туши. Нашему взору предстал сюрреалистический натюрморт из эпохи юрского периода: расползающееся по белоснежному песочку бурое пятно, на котором валяется туша трёхметрового ящера, буквально сочащаяся кровью из множества ран разных размеров. Одна из верхних лап динозавра отсутствовала, видимо, оторванная снарядом «бушмастера». Другой снаряд – или снаряды, уже не разберёшь, сколько их угодило – разворотил морду хищника, превратив его челюсти в мешанину костей и мяса. Полагаю, с подобными ранами зверь издох бы и без нашего вмешательства, без добивания из стрелкового оружия.

Мы потоптались у туши, немного отошли от адреналинового шока, а затем решили, что перед броском к первым трофеям следует провести зачистку опушки и близлежащего кустарника. Несмотря на уверения лейтенанта Фридмана, что фирменный штатовский тепловизор не может ошибаться, и в ближайшей округе отсутствует любое зверьё, даже мыши. Как говорится: технике доверяй, но про контрольный в голову не забывай.

Жерар не хотел рисковать людьми и приказал Мэтту вломиться в кустарник на LAV-25, пробить дорогу, распугать и подавить, если понадобится. Мы двинулись следом за БТРом, разделившись на две группы по три человека в каждой. Остальные – мои парни – остались у джипов, охраняя переводчицу, и в готовности поддержать огоньком, если понадобится.

Бронетранспортёр прокладывал путь, словно бульдозер, поэтому, втянувшись на пару десятков метров в джунгли, мы быстро вышли к останкам ещё двух динозавров. Эта парочка, похоже, погибла на месте, испытав на себе всю мощь американского оружия. Бронебойные снаряды «бушмастера» прошили зелёнку, словно картон, перебив позвоночник одному хищнику и изрешетив туловище и сердце другому. Зверюги сдохли сразу же, на месте, и не представляли для нас никакой опасности. Пустив на всякий случай каждому из монстров по несколько пуль в глазницы, мы поставили жирную и окончательную точку в первой охоте на динозавров.

Уже никуда не спеша и не мандражируя, прокатились вперёд по пляжу, чтобы сделать контроль первой парочке. Контроля, впрочем, не понадобилось: двадцатипятимиллиметровая скорострелка буквально вывернула наизнанку тела хищников, обнажив на всеобщее обозрение всяческую внутреннюю требуху и прочий вонючий ливер. Над пляжем уже витал отвратительнейший аромат, и можно было лишь представить, какое амбре образуется под местным солнцем через денёк-другой.

Видавший виды командир наёмников поморщился, когда мы спешились, чтобы осмотреть туши, а некоторые из моих парней отвернулись, чтобы не смотреть на пляжный филиал мясокомбината. Марина по моему приказу вообще не высовывалась из джипа, сидела бледная и поникшая. Эх, жаль девчонку, не для неё подобные зрелища – то утопленники не первой свежести, то фарш из плоти ископаемых ящеров.

Решив про себя, что по возвращении заставлю переводчицу нагрузиться вискариком и кониной в хлам, вплоть до стадии объятий с «белым другом», я окликнул Жерара, выразительно постучав пальцем по циферблату часов. Бельгиец понял меня без слов, кивнул, соглашаясь, и закончил фотосессию охоты на динозавров.

Бойд, обозревавший морскую гладь в бинокль с крыши LAV-25, спрыгнул вниз и, не стесняясь, с ухмылкой помочился на ближайшую тушу. Затем произнёс что-то на смеси нескольких языков, с многократным повторением глагола «фак», хлопнул меня по плечу и исчез в чреве БТРа. В ответ на мой немой вопрос командир наёмников лишь пожал плечами, мол, всё нормально, майор, давай поехали-ка обратно. Я не возражал, уселся за руль родимого «мерса», и вскоре мы оставили позади зловонные туши хищников.

Возвращались старым маршрутом, решив не срезать угол по чужому лесу, в котором прогуливаются живые реликты юрского периода. Когда подъезжали к шоссе, на связь вышел Ковалёв, сообщив, что его группа уже чаёвничает на базе. Я предложил Михаилу прокатиться до импровизированного аэродрома на трассе, куда мы в тот момент как раз и держали путь, чтобы обсудить один шкурный вопрос.

Определив время прибытия через пять-семь минут, мой напарник отключился, а я вызвал по рации Руденко и произнёс пару ничем не примечательных кодовых фраз. Руслан мгновенно вник в тему, пообещав проинструктировать Марка и Соловьёва. Следовало сегодня же поставить все точки над «i» в одном очень щекотливом вопросе.

Группа Ковалёва подъехала, когда ван Клейст и его парни знакомились с пилотским интернационалом. Я представил бельгийца и его людей, затем с помощью Марка поведал, как происходила аварийная посадка всех трёх самолётов. Выслушав подробности, наёмники лишь покачали головами – в их жизни бывало и не такое. Американские морпехи – Фридман и водитель бронетранспортёра – отнеслись к рассказу иначе: стали смотреть на лётчиков восторженными глазами, словно сопливые тинейджеры на картонных голливудских звёзд.

Жерар не отставал от «кожаных воротников» – пожимал летунам руки, благодарил их за профессионализм и мужество, за спасение сотен жизней. Поначалу пилоты, похоже, несколько обалдели от такого внимания со стороны малознакомой персоны и чувствовали себя не в своей тарелке. Затем ледок первичного недоверия испарился, и лётчики принялись обсуждать с командиром наёмников животрепещущий вопрос – исчезновение целых диапазонов радиосвязи.

– Господин ван Клейст, поначалу мы с Сержем думали, что всё дело в нашей, намокшей в воде рации, – рассказывал Люк Броссьер, второй пилот «аэробуса». – Но затем мы поговорили с герром Майером, – кивок в сторону немца, – поговорили с месье Соломатиным – их радиостанции в полном порядке.

– Да, да, наша радиостанция не пострадала, – подтвердил Феликс Майер. – Я не верю в то, что разбились все те самолёты, с которыми был установлен контакт.

– Месье Броссьер, месье Майер, те самолёты, скорее всего, разбились, и никто из экипажей и пассажиров не выжил. Вон, на броне бэтээра лежат останки тех, кого мы выловили в море час назад. Я бы не стал возиться с трупами, но русские товарищи уговорили похоронить погибших по-человечески, – бельгиец разливался соловьём. – Я не знаю, что произошло с вашими радиостанциями – у моих парней полный порядок со связью. Я могу продемонстрировать это прямо сейчас, связавшись с немецким кластером. Это примерно в сорока километрах отсюда.

Пока ван Клейст рекламировал американские рации, которыми пользовались наёмники, я потихоньку ввёл своих оперов в курс дела, заодно пояснив, почему нужно решить все вопросы именно сегодня. Парни согласились с моими доводами, а Саня Барулин заметил, что не я один сумел сложить два и два – слова бельгийца слышали и другие умные люди. Поэтому командиру «диких гусей» предстоит объяснить нам многое, очень многое.

Тем временем Жерар договорился с лётчиками об их принципиальном согласии объединить усилия во благо всех землян. Тем самым хитрый бельгиец получал в своё распоряжение ещё один самолёт и целых три опытных экипажа. И это не считая немецкого лайнера, который предполагалось использовать в качестве источника различного ценного оборудования. Что же касается самолёта «Эйр-Франс», то все присутствовавшие очень надеялись вытащить его на сушу для дальнейшей разборки на запчасти.

Нашему родимому «илу» в планах ван Клейста отводилась роль флагмана ВВС конфедерации, транспортника и ганшипа в одном флаконе. Как мы поняли, у наёмников имелось всё необходимое, чтобы превратить «семьдесят шестой» в летающую оружейную платформу.

Личный самолёт Глеймана становился разведчиком и лёгким штурмовиком, при необходимости. При этом Жерар сразу же заявил, что двухмоторная «цессна» должна подняться в воздух через денёк-другой, и для этой машины нужны люди, имеющие реальный боевой опыт. Вороватый мастер-сержант американской морской пехоты, похоже, не имел ничего похожего в своём послужном списке.

Похлопав по плечу Сержа, бельгиец предложил французскому экипажу ехать на базу наёмников уже сегодня, чтобы помочь со сборкой и доводкой «цессны». Французы согласились, и разговор перешёл к организационно-техническим вопросам – лётчики принялись перерабатывать график работ по «боингу», с которого уже были демонтированы все четыре двигателя.

Прикинув, что если ван Клейст немедленно заберёт французов с собой, у нас могут возникнуть некоторые осложнения, я незаметно кивнул Михаилу и Руслану. Парни поняли меня без слов, и через пару минут все наёмники и морпехи оказались «под присмотром». Если что-то поёдёт не так, наши новые союзники будут очень удивлены, а дальше – как карта ляжет.

– Жерар, есть тема для разговора, – подойдя к бельгийцу, я подождал, пока Марк переведёт. – Нам бы хотелось знать, почему ты использовал термин «кластер» – наша девушка очень точно перевела это слово – и откуда у тебя копия аэрофотосъёмки окрестной территории? Мы достаточно опытные менты… пардон, полицейские, чтобы заметить такие детали и сложить из них цельную картинку. В общем, предлагаю тебе открыть карты.

– Ха-ха-ха, Владимир, я рад, что не ошибся в вас – ваши действия ещё раз подтверждают профессионализм русской полиции, – бросив пару быстрых взглядов вокруг, ван Клейст неожиданно заразительно рассмеялся, демонстративно скрещивая руки на груди. – Успокойся, майор, не паникуй… Так, тот парень, что стоит у LAV-25 – что он намерен делать?

– Если начнётся заварушка, то капитан Барулин сначала закинет в бэбээр гранату, а затем тихонько прихлопнет американского лейтенанта, – я старательно изображал максимальное дружелюбие, хотя рука уже буквально тянулась к пистолету: прожжённый наёмник играючи раскусил наш план, и всё летело в тартарары.

– Так… Но твои полицейские даже не перекинули автоматы поудобнее, – спокойным тоном заметил бельгиец, глянув в сторону Руденко и Новичонкова. – Думаю, твои люди, майор, вооружены чем-то бесшумным, к примеру, пистолетами с глушителями, и вы надеетесь на быстротечную схватку… Хорошо, а что потом? Что ты станешь делать со своими людьми, если убьёшь нас, майор?

– А дальше мы подорвём броневик, если он сам не загорится, столкнём «боинг» трактором – мне пофигу, если при этом у «немца» сломаются стойки шасси – загрузимся в транспортник и улетим отсюда куда подальше, – ответил я, глядя Жерару прямо в глаза. – Твои люди в Данилово не успеют перехватить «ил» на взлёте, и никто не найдёт нас в этом мире. По крайней мере – в ближайшем будущем.

– Хм, грамотно. Мои парни в посёлке никак не успеют среагировать на ваше бегство, – хмыкнул ван Клейст и продолжил: – Не учтена лишь одна существенная деталь – у нас есть радар, который определит направление полёта самолёта. Возможно, это поможет вас найти… А что ты планировал сделать с немцами и французами: взял бы с собой, убил их?

– Предложил бы им всем лететь с нами, подальше от этого места, – ответил я, кивнув в сторону Данилова. – А тех, кто не захотел бы искать новые приключения на свои задницы, с удовольствием оставил бы здесь, на трассе. Мне лишний балласт ни к чему.

– Никуда бы ты не улетел, майор. У тебя в этой деревне есть друг, которого ты никогда не бросишь, – неожиданно произнёс бельгиец. – Из-за событий последних дней у тебя голова идёт кругом, поэтому ты поступаешь, как типичный полицейский – пытаешься немедленно получить ответы на все вопросы. Готов рискнуть, лишь бы побыстрее… Хорошо, сегодня добрый дядюшка Жерар изобразит Санту и раздаст нетерпеливым детишкам заслуженные подарки.

Что же, командир наёмников в очередной раз продемонстрировал, что обладает недюжиными мозгами и железными причиндалами. Окажись на месте бельгийца кто-нибудь другой – ситуация вполне могла созреть до боестолкновения с непредсказуемыми последствиями. Дело в том, что я не собирался бросать в посёлке раненого Еремеева и других, кого с некоторых пор считал своими людьми.

Поэтому Саша Барулин был готов метнуть в десантное отделение БТРа гранату без запала, а затем пострелять перепуганный экипаж машины из ТТ с глушителем. А дальше мы бы использовали трофей по назначению во время поездки в Данилово, и, полагаю, смогли бы прихватить LAV-25 с собой при смене пункта дислокации. По принципу: в хозяйстве всё сгодится, а свободного места в «иле» вполне хватило бы.

Издевательски улыбаясь, Жерар нарочито медленно сунул руку в один из карманов своей разгрузки и столь же медленно извлёк на свет божий сложенную в несколько раз карту, склеенную из четырёх листов формата А-4. Оглянувшись, отступил назад, разложил свою самодельную карту на капоте «гелендвагена». Помолчал, наблюдая за нашей с Марком реакцией.

– Нельзя сказать, что мой отряд оснащён самым современным оружием, но мы старались не отставать от общемировых тенденций, – сделал небольшое вступление ван Клейст. – У нас имелась пара беспилотников для разведки, и когда произошёл катаклизм, мы запустили одного из дронов в полёт. К сожалению, он был безвозвратно потерян в четвёртом полёте…

– Тем не менее погибший дрон выполнил свою задачу: на следующий день наземная разведка вошла в анклавы амишей и поляков, и я приказал не рисковать вторым аппаратом, – после небольшой паузы продолжил бельгиец. – В данный момент я считаю, что добытой первым беспилотником информации более чем достаточно, и нет необходимости рисковать столь ценным вооружением. Всю дальнейшую разведку с воздуха мы будем производить с помощью «цессны», для чего нам и нужны профессионалы с боевым опытом. Это всё, господа. Можете задавать вопросы.

Вопросов имелось великое множество, но и я и Марк молчали, жадно рассматривая самодельную карту. Похоже, наёмники действительно не хотели рисковать своим последним беспилотником, поэтому карта представляла собой обыкновенную фотосъёмку окружающей нас местности. Триста шестьдесят градусов здешнего ландшафта относительно базы «солдат удачи» в цифровом разрешении и с весьма приличной высоты. Жерар сказал правду: дрон был запущен с единственной целью – быстро сфотографировать всё вокруг и вернуться обратно.

– Смотрите: вот это – река, шириной более двух километров, с достаточно медленным течением, впадает в море. Мои парни предлагали назвать её Нилом или Амазонкой. В ней водятся огромные крокодилы, размерами намного больше своих земных сородичей, – видя, что взбунтовавшиеся было союзники реально «зависли», ван Клейст ловко перехватил инициативу в свои руки. – Наш, западный, берег несколько болотистый, с зарослями кустарника и тростника. В них водится много всякой опасной живности: змеи, огромные нелетающие птицы. Противоположный берег – восточный – возвышается над рекой метров на сто, не больше. Это горная гряда, которая обрывается прямо в русло реки…

Я проследил за пальцем бельгийца: река чем-то напоминала самую обыкновенную воровскую «фомку» с парой рабочих концов. Одна из закорючек этой «фомки» впадала в море, а другая терялась где-то в северном направлении. Анклавы амишей, наёмников и немцев практически примыкали к западному берегу реки, причём ферма немца оказывалась как бы на полуострове, образованном руслом реки и морем.

Поляки, мы и американский полигон расположились западнее, вдоль берега моря, как бы параллельно самой реке до её поворота на север. На левом, противоположном берегу, располагалась какая-то гористая местность, покрытая то ли лесами, то ли кустарником. Учитывая, что мы в Данилово не видели никаких гор в восточном направлении, высота гор действительно была сравнительно небольшой. Куда больший интерес представляла собой местность, находившаяся по соседству с Данилово, те самые кластеры, о которых невольно проговорился командир наёмников.

– …Здесь, как я уже говорил, какой-то земной лесной ландшафт, а вот там, в соседнем с амишами кластере, есть редкие фермы или что-то похожее. Мы ещё не добрались туда, так как на пути встала совершенно непроходимая местность, где не проехать даже на танке, – Жерар продолжал экскурсию по карте, Марк переводил. – В кластере дальше угадывается дорога, скорее всего, шоссе, и эта местность соседствует с вами и американцами. Выше, ближе к углу карты, скорее всего, непроходимые джунгли чужого мира.