Текст книги "Свои. Путешествие с врагом"
Автор книги: Рута Ванагайте
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Пятого августа 1941 года нацисты установили в Литве гражданскую власть, ответственным за это был присланный рейхом генеральный комиссар Теодор Адриан фон Рентельн. Временному правительству было предложено переименоваться в совет, три входивших в него министра согласились и стали немецкими подданными – генеральными советниками. Шесть из девяти советников были членами Партии националистов.
Временное правительство ушло в отставку, потому что хотело сохранить верность попранному рейхом стремлению к независимости. И все же историки в обстоятельствах отставки правительства видят одну довольно бесславную вещь: “Прекращая свою деятельность, Временное правительство ни публично, ни каким-либо специальным циркуляром не приказало начальникам полиции, военным комендантам, командирам и солдатам литовских батальонов, работникам созданной администрации покинуть свои места. Нацисты воспользовались этими структурами”[55]55
Ibid., p. 125.
[Закрыть]. В Литве в этих структурах работало свыше двадцати тысяч человек.
Первым генеральным советником стал Пятрас Кубилюнас. Когда власть сменилась, в нижних звеньях все осталось по-старому. Начальники округов, бургомистры, сельские старосты, начальники полицейских участков, вспомогательная полиция и суды работали по-прежнему. В Литве было около шести тысяч полицейских. Все сохранили свой оклад. Муж моей тети, подполковник Антанас Стапулёнис, до середины августа продолжал работать начальником охранной полиции Паневежиса, позже перешел в структуры самоуправления, где работал до 1944 года. Когда ввели непосредственное управление, немецкий язык был объявлен служебным, литовский – допустимым.
Историк Арунас Бубнис писал: “Местное самоуправление узаконено нацистскими приказами. Суть приказов такова: немецкая администрация будет осуществлять надзор и контроль, а практическое руководство работой по немецкой инструкции возьмет на себя местная администрация”[56]56
Arūnas Bubnys. Vokiečių okupuota Lietuva (1941–1944). Vilnius, 1998, p. 164.
[Закрыть]. Местное самоуправление по приказу нацистов должно обеспечивать транспортом организаторов истребления, вводить ограничения для евреев, назначать жителей, которые будут копать ямы для расстрелов, а после казней их закапывать, подготавливать имущество евреев для аукционов или сбывать его другим способом.
Генеральный секретарь Партии националистов Зенонас Блинас всю свою и коллег – советников-националистов – работу с немцами в период гражданской власти, продолжавшийся до самого окончания войны, описывал в дневнике. Вот несколько записей из дневника патриота:
Дневник патриота
13. VIII.41
Прибыл один человек из Йонишкиса. Деревенским, мол, трудно свыкнуться с истреблением евреев, там, в деревне, этот еврейский террор не так уж свирепствовал, и на деревню это производит гнетущее и тяжелое впечатление. Говорит, лучше их гнать на работу, а коммунистов расстреливать. Плохо, что слишком много расстреливаем и стреляют литовцы. Особенно если правда, что немцы эти расстрелы снимают на пленку[57]57
LYA, f.3377, ap.55, p.103–104.
[Закрыть].14. VIII.41
Разговаривал с начальником Рокишкского округа. Сегодня утром в Рокишкисе должны быть расстреляны 9 тысяч евреев. Выкопали яму глубиной три метра, пригоняют 100 евреев, укладывают в ров, говорят, что кто встанет, того пристрелят, несколько человек с ручными пулеметами прошивают ряд со спины, потом насыпают 20–30 см песка и укладывают другой ряд. За один раз пригнали 100 евреев. Велели вывести их из города. Те ушли с узелками. Через пару километров велели положить узелки и снять верхнюю одежду. Евреи поняли, что их ждет. Была трагическая сцена. Подействовала на людей, на стрелявших. Еще, мол, 2 тысячи человек (старики, женщины, дети) оставлены для “второй партии”. Из гуманных соображений, чтобы не надо было заботиться о детях… теперь убирают самых здоровых, молодых мужчин[58]58
Ibid., p. 105.
[Закрыть].20. VIII.41
Сейчас ситуация такая, что мы не можем требовать немедленно дать нам независимое государство. Надо смотреть реалистически. […] Немцы ничего конкретного нам не обещают, но, если мы будем уверены в себе и едины, то можем помочь и людьми, и, наверное, отборные батальоны должны это сделать. В обмен на лояльную помощь мы надеемся на полное осуществление всех наших чаяний – свое независимое государство[59]59
Ibid., р. 116–117.
[Закрыть].24. VIII.41
Брунюс вчера рассказывал про бойню в Рокишкисе. Это было проделано публично. Люди должны были прыгать в яму глубиной три метра, перед тем наполовину раздевшись. В них стреляли, расхаживая вокруг ямы. Мозги и кровь брызгали. Стрелявшие были все в крови. Привели из города с узелками. У ямы велели их положить и наполовину раздеться. Женщины кричали, голосили. Собрались люди из окрестностей. Поначалу смеялись, улыбались, потом ужаснулись, арийки тоже начали кричать. Бойня. Мерзость. Иуда этот начальник округа. Я говорил, что, если уж немцы это делают нашими руками, так надо все проделывать спокойно, без огласки, без скандала. А вместо того этот выродок все сделал наоборот. Запомню я его. Мерзавец[60]60
Ibid., р. 121.
[Закрыть].30. VIII.41
На днях в “Свободе”[61]61
“Į laisvę” (“К свободе”) – ежедневная газета, выходившая в Каунасе с 24 июня 1941 года по 31 декабря 1942 года в Каунасе, издание Литовского фронта активистов. (Прим. пер.)
[Закрыть] поместили интересное стихотворение Бразджёниса[62]62
Бернардас Бразджёнис (Bernardas Brazdžionis, 1907–2002) – литовский поэт и критик. (Прим. пер.)
[Закрыть] “Зову я народ”.Наверное, про еврейство[64]64
LYA, f.3377, ap.55, p. 136–137.
[Закрыть].Наша задача – продержаться. Просить-политиканствовать-говорить – тянуть время. Повторится ситуация 1918 года или нечто похожее, немцы дадут нам государство и “вооружат до зубов”. Ждать, пока немцы поймут. Поймут. Не сейчас, может быть, в следующем году[65]65
Ibid., p. 136.
[Закрыть].18. IX.41
1, 2, 3-й батальоны несут службу. Все ходят в своей одежде. Матрасов нет. Лежат на полу. Ничего не дают. Настроение у солдат-добровольцев плохое. Евреи…[66]66
Ibid., p. 156.
[Закрыть]30. Х.41
Сегодня солдаты батальона расхаживают по городу совершенно пьяные, говорят, что они (сами говорят) поедут в Ригу. Вот поживем там. А только будет ли к пятнице здесь покончено с евреями? Может, литовцы и там займутся этим славным ремеслом бойцов-убийц?[67]67
Ibid., p. 171.
[Закрыть]11. Х.41
Ужин с немцами. Я: “Поднимаю бокал за Адольфа Гитлера, за славную немецкую армию, за немецкий народ и… после короткой паузы… за Литву”.
Сегодня Вокетайтис сказал, что мой тост был наглой издевкой над немцами, измывательством. Нельзя, мол, открывать свою душу, нечего высовываться. Роппс говорит: слова – это “курвы”[68]68
Ibid., p. 178.
[Закрыть].2. XI.41
В Вильнюсе, говорят, осталось всего около 10 тысяч евреев. Литовцы гонят евреев из гетто колоннами по 5–6 тысяч, бьют и толкают даже на улице Гедимино[69]69
Ibid., p.218.
[Закрыть].6. XI.41
Барзда вернулся из района Минска – Борисова – Слуцка. Литовский батальон расстрелял больше 46 тысяч евреев (белорусских и доставленных из Польши). Сотни немцев фотографировали. Солдаты завшивлены, 30 процентов больны чесоткой. Плохо одеты, мерзнут. Одежды нет. Башмаки без подметок.
Слышал, что Вильнюсский батальон отправляется в Люблин. Почетный долг выполнять, по словам виленских. Ну и молодцы же эти господа немцы. Украинцы, латыши, эстонцы – не стреляют. Мы одни должны расстреливать[70]70
Ibid., p.195–196.
[Закрыть].29. XI.41
Мерзко, что наш офицерский корпус так низко пал, чтобы делать то, чего немецкий офицер никогда бы не сделал. Евреев, которых теперь расстреливает первый батальон, везут из Чехии. У них есть бразильские и аргентинские визы. Им говорят, что их везут “в карантин”. Все легально, а по дороге они исчезают. Первый батальон их убирает[71]71
Ibid., p. 205–206.
[Закрыть].13. XII.41
Для меня важно не спасение одного или нескольких евреев. Я не могу стерпеть того факта, что Литву превращают в мертвецкую и в кладбище, что заставляют расстреливать евреев, прибывших из Германии с визами, что расстреливаем мы, литовцы, что мы становимся всего-навсего палачами на жалованье, что нас снимают на пленку, а себя немцы не снимают. Этой мерзости я стерпеть не могу[72]72
Ibid., p. 226.
[Закрыть].Командир был у Рентельна. […] Командир сказал, что партия работала, сколько могла. Потом поговорили насчет средств. Рентельн пообещал заплатить, приказал Кубилюнасу уладить это дело. Попросил 90 тысяч рейхсмарок. Объяснил, что это до 1.1.42 и за прошедшее время на всю Литву. Кажется, Кубилюнас очень спешит с оплатой. Завтра, похоже, получим деньги.
19. XII.1941
Получили 50 тысяч рейхсмарок для выплаты жалованья, до 1.1.42 и за прошлый период. Сегодня получил жалованье за декабрь – 237,57 рейхсмарок[73]73
Ibid., p. 226.
[Закрыть].12. I.1942
Какой-то пьяница-офицер сердится, что чехи не хотят себе ямы копать, не лезут сами в ямы, а стоят (когда их расстреливают), сцепившись руками, и поют чешский гимн. Вечное проклятие тем офицерам[74]74
Ibid., p. 228.
[Закрыть].
Зенонас Блинас, как истинный литовский патриот, не ушел с другими националистами и встретил свою судьбу в СССР. Когда его арестовали, на допросах он держался стойко, ни в чем не каялся и ни от чего не отказывался. 17 октября 1946 года Архангельский военный трибунал приговорил его к расстрелу. Когда Блинасу объявили приговор, он сказал, что очень жалеет о том, как немного ему удалось сделать в борьбе с Советским Союзом за свободу и независимость Литвы.
6 декабря 1946 года приговор был приведен в исполнение.
IV. Свои. Расстрельщики евреев
Национальный трудовой охранный батальонИюньское восстание началось в Каунасе. Над крышей костела Воскресения Христова подняли флаг Литвы – это был символический акт, и совершил его участник восстания лейтенант Бронюс Норкус, вскоре ставший одним из командиров Национального трудового охранного батальона.
Несколько штрихов к портрету Бронюса Норкуса. Рассказывает Казис Бобялис:
Дня, наверное, через три после того, как началось восстание, мы, молодежь, играли в футбол на углу улиц Кауко и Агуону. Вдруг видим – от улицы Прусу, шатаясь, подходит человек. В синей форме литовской военной авиации. Без пуговиц, без погон. Волосы растрепанные, глаза красные. В одной руке поллитровка, в другой – револьвер. Мы испугались. Он подошел к нам. “Ребята, где жиды?” Йезус, Мария! Не видели. Нету. Не живут здесь такие. Начал он на нас орать. Три раза выстрелил в воздух из своего револьвера. И пошел себе. Потом выяснилось, что это был лейтенант Норкус, офицер литовской авиации. Когда пришли большевики, его посадили в тюрьму. После бомбежки Каунаса он из тюрьмы вышел. Первым делом рванул на Жалякальнис[76]76
Один из районов Каунаса. В переводе с литовского – Зеленый холм. (Прим. пер.)
[Закрыть] к жене и детям. Соседи сказали, что в субботу (21 июня) его семью увезли. Подробностей не знаю, но тогда он начал пить шнапс и стрелять. Сказал, всякого жида на месте пристрелю. Стал командиром батальона. Получил коня. Пьяный с него свалился, конь ударил его по голове копытом и зашиб насмерть[77]77
Vidmantas Valiušaitis. Kalbėkime patys, girdėkime kitus, p. 290–291.
[Закрыть].
Бронюс Норкус был назначен командиром роты и начал служить в Каунасском Национальном трудовом охранном батальоне. После 28 июня ему уже не надо было спрашивать: “Ребята, где жиды?” Евреев ему приводили прямиком к ямам. В Каунасском VII форте 4 июля у рвов были расстреляны 416 мужчин и 47 женщин (рапорт К. Ягера). Расстреливал их Национальный трудовой охранный батальон, а командовали расстрелом лейтенант Бронюс Норкус и младший лейтенант Йонас Обелявичюс[78]78
Arūnas Bubnys. Lietuvių policijos 1 (13) savisaugos batalionas ir žydų žudynės 1941 m. Iš: Genocidas ir rezistencija, 2006, Nr. 2 (20), p. 35.
[Закрыть]. 6 июля жертв расстреливали и из пулеметов. Выстрелами в спину убиты 2514 евреев. Расстрелом командовали лейтенанты Ю. Барзда, А. Дагис и Б. Норкус.
Действия 3-й роты Национального трудового охранного батальона в VII форте “видимо, немцам и нашим командирам очень понравились, и потому позже их везде отправляли”[79]79
Протоколы допроса П. Матюкаса. P. Matiuko apklausos protokolai, K-1, ap. 58, b. 47337/3, t. 1, p. 139.
[Закрыть]. В роте служили около двухсот литовских военных. В октябре 3-я рота батальона (который в августе был переименован в батальон вспомогательной полиции, РРТ – Pagalbinės policijos batalionas) всего дважды, но ударно поработала в IX форте. Туда они сами пригнали из гетто около 10 тысяч евреев, позже из Чехословакии в Каунас прислали еще 2 тысячи евреев “делать прививки” перед дорогой – предполагалось, что они отправляются в Южную Америку. Руководители те же самые: Б. Норкус, Ю. Барзда и А. Дагис. По сведениям из рапорта К. Ягера, из 10 тысяч расстрелянных в IX форте евреев из гетто почти половина – дети, их было 4273. Самые крупные расправы над евреями в литовской провинции совершались в августе и сентябре 1941 года. В двадцати шести батальонах Литвы служили тогда уже около 12–13 тысяч солдат. После того как в августе Национальный трудовой охранный батальон был реорганизован, в Каунасе были сформированы 1-й и 2-й батальоны вспомогательной полицейской службы – РРТ-1 и РРТ-2.
Зубной техник и КомпанияПервый батальон уничтожил 36 тысяч человек.
Второй был откомандирован в Белоруссию, и там, в пятнадцати разных местностях Белоруссии, были убиты 15 452 еврея[80]80
Alfredas Rukšėnas. Kauno savisaugos batalionų karių dalyvavimo žydų ir kitų asmenų grupių žudynėse vokiečių okupacijos laikotarpiu (1941–1944 m.) motyvai. Iš: Genocidas ir rezistencija, 2011, Nr. 2 (30), p. 30.
[Закрыть].
Когда Пранаса Матюкаса в 1962 году судили в советской Литве, на вопрос, почему он стрелял в евреев, он ответил: “Потому что в 1941 году в Правенишкесе (советском концентрационном лагере в Литве) меня вытащили из-под горы трупов. Среди стрелявших в нас большинство были евреи”[82]82
Aleksandras Štromas. Holokaustas: žydų ir nežydų patirtis. Iš: Šoa (Holokaustas) Lietuvoje, p. 188.
[Закрыть].
В период независимости Литвы Пранас Матюкас работал в типографии и одновременно учился на зубного техника. Когда Красная армия отступала, он пригрозил красноармейцу, которого встретил в Каунасе, карманным ножиком, и тот отдал ему свое ружье. Тогда Матюкас и пошел записываться в Национальный трудовой охранный батальон. Одному его сыну в то время было пять лет, другому – год[83]83
K-1, ap. 58, b. 47337/3, t. 1, p. 208.
[Закрыть].
В деле Пранаса Матюкаса 12 томов. Из протокола допроса 3 декабря 1961 года:
Это было летом 1941 года. Точной даты не помню, должно быть, в июле. После обеда наша третья рота батальона, которая в то время еще дислоцировалась на Лайсвес аллее неподалеку от так называемого собора, под командованием офицеров Барзды, Норкуса, Скаржинскаса и Дагиса, пешком отправилась в седьмой Каунасский форт, на Жалякальнис. Форт охраняли бойцы из других рот.
Посреди форта, в яме, расположенной между склонами, держали под охраной примерно 300–400 человек, лиц еврейской национальности. Они там были под открытым небом.
Женщин еврейской национальности, их было примерно человек 100–150, держали в самом седьмом форте, в укрепленных подвалах.
Расстрел происходил следующим порядком. Группа солдат батальона, около 10 человек, под командованием унтер-офицеров и офицеров, брала примерно по 10 человек из той ямы, где держали и стерегли обреченных на смерть мужчин еврейской национальности. Их уводили метров за 50 или 100 от этого места, туда, где была большая воронка от взрыва. Ставили на край этой воронки лицом к ней и с нескольких шагов стреляли. Трупы падали в яму. Солдаты стреляли из ружей, а офицеры – Дагис, Норкус, Барзда – из пистолетов.
Под вечер расстрелы прекратились. На следующий день, едва рассвело, мы опять пошли в форт и окружили ту яму, где держали заключенных. На склонах были установлены два или три легких пулемета типа “Бруно”. Барзда и Норкус сказали, что надо расстреливать смертников там же, на месте, стрелять сверху со склонов в яму. По команде начался расстрел. Расстреливаемые стали метаться по яме, но убежать никуда не могли, везде их встречали пули.
Беспорядочная стрельба продолжалась часа полтора. Дно ямы было завалено телами убитых и залито кровью. Могу сказать, что стреляла почти вся наша третья рота, за исключением нескольких лиц, которые по тем или другим причинам остались в казармах. Я тоже стрелял. Сколько людей застрелил – сказать не могу, потому что установить это было невозможно.
Сама яма была размером примерно 50 на 50, склоны ямы высотой были примерно 10–15 метров.
По свидетельствам других солдат батальона, и в VII, и в IX форте людей укладывали в ямы ничком и только тогда расстреливали. После того как расстреляют одну партию, на трупы укладывались другие.
По этому делу был допрошен свидетель Юргис Восилюс, он утверждал:
Вот как, по словам Пранаса Матюкаса, расстреливали евреев из Каунасского гетто. Операцией руководили те же самые офицеры – Дагис, Барзда, Норкус.
IX форт. Матюкас, допрос 15 января 1962 года:
Нам было сказано, чтобы с вечера не напивались, потому что в шесть или восемь часов утра всем надо быть в казармах и выдвигаться на операцию. Упомянутый приказ нам передали Барзда и Дагис.
На другой день, в восемь часов утра, рота построилась, и мы все пошли к гетто. В этой операции участвовал весь наш батальон.
Из гетто другие солдаты отдали нам около 400 евреев, мужчин, женщин и детей, потом мы, 8–10 солдат, взяли под стражу этих евреев и погнали их в девятый форт, который был примерно в двух километрах от города. Пригнали евреев в форт, где была большая яма. Там их передали охранять другим солдатам, а сами опять вернулись в гетто, забрать очередную группу людей. Пригнав в форт вторую группу смертников, я больше в гетто не пошел, а остался в форте.
За фортом в противоположной от Жемайтского шоссе стороне были вырыты три длинные траншеи, длиной, наверное, около ста метров, два метра в ширину и столько же в глубину.
Подойдя к выкопанным рвам, я увидел солдат из нашей третьей роты, их было около 30 человек. Из офицеров с ними были Барзда, Норкус, Дагис. Кроме того, была группа немецких солдат и офицеров.
Одновременно смертников расстреливали около 30 человек из нашей роты и около 10 немецких солдат, которые стреляли из автоматов, а офицеры – еще и из пистолетов. Я тогда стрелял из своего ружья и сделал около 60–70 выстрелов. Стрелял примерно часа полтора. Сколько человек застрелил лично, сказать не могу, потому что мы стреляли все одновременно в общую массу людей, которые были в яме. Помню, что лично я принимал участие в расстреле двух групп по 400 человек. Стрелял, понятно, с перерывом.
Вообще сказать, кто как около ям стоял и стрелял, не могу, потому что там никакого порядка не было: одни, отстрелявшись, уходили, другие приходили.
Среди смертников я узнал Гравецаса, Ривериса[85]85
Ibid., т. 12, p. 142.
[Закрыть].Я брал только золотые зубы. В IX форте давали водку, но очень мало. Когда мы приходили брать патроны, Норкус и Барзда давали глотнуть водки из бутылки. […] В тот день, как говорили среди охранников, было расстреляно примерно 8–10 тысяч человек. После расстрела солдаты выбирали себе из кучи одежды расстрелянных вещи получше. Я никаких вещей расстрелянных не брал, во время расстрела пару раз взял у людей, которых гнали к ямам, часы, которые они сами мне отдавали[86]86
Ibid., p. 142.
[Закрыть].
Евреев укладывали ничком, как и в VII форте, и тогда расстреливали. Когда рота закончила расстреливать взрослых евреев, немцы из автоматов расстреляли детей. Спасся только один мальчик одиннадцати лет.
Когда мы второй раз расстреливали в IX форте, это был расстрел чехословаков. Нас пригнали в IX форт, сказали, надо будет расстрелять примерно 2 тысячи человек. Смертников гнали с засученными рукавами, чехи сказали, их ведут прививать от оспы. В ямах чехи пытались бежать, но куда побежишь, когда окружены[87]87
Ibid., с.145
[Закрыть].В массовых убийствах людей я участвовал потому, что этим занимался наш батальон, третья рота, в которой я служил. Я выполнял приказы[88]88
Ibid., p. 254.
[Закрыть].
Из речи Пранаса Матюкаса на суде в 1962 году:
Содержащиеся в деле показания подсудимого Алексаса Райжиса:
После войны Пранаса Матюкаса судили, но в тюрьме он сидел недолго. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года “Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.” лица, осужденные на десять лет лишения свободы, были освобождены, осужденным на двадцать пять лет срок наказания сократили вдвое. Пранас Матюкас вышел из заключения, поселился с семьей в Паневежисе, работал по специальности – зубным техником в поликлинике Йонишкелиса[91]91
Маленький город в Паневежском уезде, в то время его население составляло примерно 2500 чел. (Прим. пер.)
[Закрыть]. Активно участвовал в работе драмкружка.
Шесть лет спустя, когда выяснились новые обстоятельства, он был арестован повторно. Запросили характеристику с места работы. Главный врач поликлиники о Матюкасе отозвался так:
Пранас Матюкас и еще семеро убийц из третьей роты Национального трудового охранного батальона были приговорены к расстрелу. 9 ноября 1962 года в Вильнюсе приговор был приведен в исполнение. Карьера зубного техника закончилась.
Историк Альфредас Рукшенас рассмотрел мотивы, которыми руководствовались убийцы из Каунасского батальона самообороны. Он разделил людей, вступавших в батальон, на четыре категории[94]94
Alfredas Rukšėnas. Lietuvos gyventojų stojimo į Kauno savisaugos batalionus 1941 m. vasarą ir rudenį motyvai. Iš: Genocidas ir rezistencija, 2012, Nr. 2 (32), p. 7–26.
[Закрыть]:
Патриоты – те, кто вступал в батальоны самообороны, желая защищать родину от врага и веря, что батальоны – начало будущей армии независимой Литвы.
Безработные – бывшие офицеры литовской армии и другие не имеющие работы лица, которые вступали в батальоны, потому что там платили вознаграждение.
Обиженные – затаившие обиду офицеры литовской армии, которых в советское время уволили в запас, и те, кого допрашивали советские органы безопасности; они хотели расквитаться с обидчиками.
Незащищенные – те, кто служил советскому режиму, они вступали в батальоны, желая избежать наказания. Были и такие, которые боялись, что их увезут на работы в Германию.
Четвертого июля в Каунасском VII форте загнанные в яму евреи были расстреляны все одновременно. Это заняло полтора часа – стреляли до тех пор, пока все в яме не перестали шевелиться. Скорее всего, многие люди в яме не были убиты сразу, а только ранены, они умерли позже, несколько минут или часов спустя. У них было достаточно времени поразмыслить над тем, кто же эти люди в военной форме, которые стоят на насыпи, стреляют, пьют и вскоре их прикончат – может, патриоты, может, безработные, а может быть – обиженные? Или, может быть, незащищенные, которым эта работа давала человеческое чувство защищенности?
Вот как несколько бойцов 3-й роты сами говорили на суде о своих мотивах.
Алексас Райжис:
Юозас Копустас:
Клеменсас Скабицкас:
После первого совершенного 3-й ротой массового убийства несколько бойцов дезертировали. Один из них, капитан Бронюс Киркила, уйдя в отпуск, 12 июля 1941 года застрелился в своей квартире. Почему? Не выдержал напряжения? Или, как предполагают историки, решил мстить евреям до тех пор, пока не убьет “установленное для себя количество”? Выполнив это, Киркила и застрелился.
Если это правда, с “установленным количеством” Бронюс Киркила справился за очень короткое время, всего за несколько дней. Количество было огромное.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
