Текст книги "Довольно милое наследство"

Глава 11

Кажется, Колетт сказала, что любые сердечные раны можно залечить хорошей едой. Что ж, возможно, она права. Ты не можешь грустить, когда тебя радушно принимает хозяин ресторана. Ресторан этот снаружи выглядит как нора в стене в крохотном переулке, а изнутри тебя встречают приятное убранство в красно-белых тонах и мерцающие свечи. Ты не можешь грустить, когда тебя обслуживают не спеша, словно занимаясь священнодействием, незаметные и вежливые ангелы-официанты, подливая превосходное вино или меняя столовые приборы перед новым блюдом. Ты не можешь грустить, предаваясь магии вкуса, не можешь, потому что думаешь, что попал в рай. Остается лишь радоваться. Во-первых, радоваться тому, что родился, во-вторых – тому, что сидишь за этим столом, в этом прекрасном месте, а напротив тебя – прекрасный человек, в компании с которым тебе приятно вкушать прекрасную пищу. Хорошо, что мир полон добрых людей.

– Джереми, – сказала я с благодарностью – всегда обладала талантом говорить глупости, – какое чудесное место. Спасибо, что привез меня сюда.

А поскольку ночь была удивительной, то мои глупые слова значили не так много, как тон, которым я их произнесла. Но Джереми понял. Он был доволен тем, что доставил радость мне. Я спросила его: откуда он столько знает о машине двоюродной бабушки Пенелопы? И он сознался смущенно, что всегда мечтал заработать достаточно денег и купить подобную «драгонетту» для себя. Оказывается, компания до сих пор выпускает несколько штук в год на заказ, и они выглядят точь-в-точь как старые.

– Я возьму тебя покататься в ней, – сказал он. – Если дашь слово, что я смогу поездить на твоей.

Когда мы закончили, хозяин, элегантный человек с лысой головой и темными глазами, лично проводил нас до дверей и улыбнулся на прощание. Он пожал руку Джереми и поцеловал мне.

Мы вышли на бульвар, откуда открывался восхитительный вид на средиземноморское побережье. Вечер был теплым, и здесь можно было увидеть всех – парочки с детьми, пожилых людей, подростков, молодых влюбленных.

– Красиво, – сказал Джереми. – Я слышал, что залив Ниццы называется заливом Ангелов. Откуда взялось такое название? – Он бросил на меня насмешливый взгляд. – Давай, я уверен, ты знаешь. Ты ж у нас профи по части истории. Давай, выдай на ура.

– Здесь тебе не салон, знаешь ли, – сказала я раздраженно. – Это моя карьера. Побольше уважения.

– Я трепещу, – заверил Джереми. – Так почему залив Ниццы называется заливом Ангелов?

– Ангельские акулы, – сказала я. – И они вовсе не так безобидны, как можно подумать. Они убивают. Но люди, которые жили здесь веками, считали, что акулы благословенны, потому что отпугивают пиратов и захватчиков.

Джереми усмехнулся:

– Прямо не знаю, как ты все это держишь в голове.

– А сам-то со своими бесконечными законами! – поддразнила я. – А терминология одна чего стоит. Я ведь видела тебя в действии. На оглашении завещания, помнишь? Очень впечатляет. Нет, я серьезно! – Мы весело смеялись вместе, и люди, что проходили мимо, понимающе улыбались.

Но когда мы сели в машину Джереми, у меня возникло ужасное ощущение, словно ты собрал вещи и вдруг понял, что чего-то не хватает. В животе в этот момент точно дыра образуется.

– О, Джереми! – воскликнула я. – Я потеряла свой портфель.

Я не стала говорить вслух, что если я его не найду, то лучше сразу покончить с собой, потому что в нем месяцы кропотливого труда, который никак не продублирован: эскизы, фотографии, записи, телефонные номера и…

Мне не пришлось этого говорить, потому что он услышал, как изменился мой голос.

– Постой, – сказал он. – Я помню, что в ресторан ты его не взяла, иначе я бы попросил тебя оставить портфель в машине. Может, он упал за сиденье?

Мы перевернули в машине все, но портфеля не было.

– Так, спокойно попытайся вспомнить, где ты была с ним в последний раз? – спросил Джереми, в его глазах я видела уверенность.

И едва он заговорил снова, я вспомнила.

– В гараже бабушки Пенелопы, – выпалила я. – Я положила его на сиденье в машине.

Джереми вздохнул. Я достаточно знала об англичанах, так что его спокойствие не обмануло меня. Учитывая его сдержанность, можно было считать, что он на меня накричал: «Ну ты даешь! Я уже поел и выпил вина, а ты хочешь, чтобы я снова поднялся по опасной дороге в темноте? А затем вернулся? Мы опоздаем на самолет и будем совершенно измотаны, в пыли, и волшебство вечера пропадет совершенно. И чего я только деньги потратил? Да я тебе шею сверну!»

Разумеется, ничего подобного он не сказал, но я была уверена, что именно так он и подумал в данную минуту. Сказал же он следующее:

– Что ж, на самолет мы сегодня опоздаем. Впрочем, это не принципиально. Переночуем в отеле, а завтра отправимся в Лондон.

Джереми занялся поисками ночлега по сотовому телефону, а когда решил все проблемы и мы поехали обратно на виллу, он молчал всю дорогу. Я чувствовала, что настроение у него под стать темному небу и гулу моря. Но когда мы добрались до дома двоюродной бабушки Пенелопы, Джереми немного просветлел.

– Я знаю одного человека, он может оценить, во сколько нам обойдется сделать так, чтобы твоя машина снова бегала по дорогам и радовала глаз, – сказал он. – У него была фирма по независимой оценке автомобилей в Плимуте, но затем он ушел на пенсию и осел здесь.

– Слушай, я не припомню, ты, кажется, говорил, сколько она стоит, но у меня вылетело из головы. Сколько я могу за нее получить? – спросила я, надеясь, что мне повезет.

Джереми помрачнел.

– Глупо будет не восстановить ее. – Затем хмуро обдумал мой вопрос и ответил: – Если все же ты не станешь ее ремонтировать, то у меня есть приятель, который выложит за нее несколько тысяч фунтов. Но это лишь толика того, что она действительно стоит.

Когда мы свернули на дорожку, ведущую к дому бабушки Пенелопы, фары выхватили из тьмы лягушку, которая выскочила на дорогу. Лягушка прыгнула в траву, подальше от опасности, но Джереми вдруг ударил по тормозам, выключил двигатель и потушил фары.

– Что с тобой?! – воскликнула я. – Лягушки уже нет на дороге.

– Там кто-то есть, – сказал он и кивнул в сторону гаража. – Свет горит, видишь? – И действительно, в темноте я увидела, как пляшут огоньки фонарей и переговариваются мужские голоса.

Были и другие огни, направленные на нас. Но мы были вне зоны видимости, а поскольку говорили в гараже довольно громко, то никто не слышал, как мы подъехали.

Я не успела остановить Джереми, который вышел из машины и пошел вперед. Я вылезла и пошла следом за ним, но лишь из страха остаться в машине одной. Я кралась за Джереми. Он же шел рядом с дорогой, ступая по сосновым иголкам, а не по хрустящему гравию. Мы неслышно подобрались к гаражу, достаточно близко, чтобы видеть, что там происходит.

У гаража был припаркован огромный безобразный грузовик. Он стоял кузовом к открытым воротам и светил габаритными огнями внутрь. Я увидела – и не знала, верить ли глазам, – как двое мужчин выкатывали машину двоюродной бабушки Пенелопы из гаража. Судя по всему, им было нелегко, потому что две покрышки были плоскими как блины. И все же они уже выкатили авто из гаража, а один из них опустил что-то наподобие платформы, чтобы загрузить машину в грузовик. Я не могла поверить. Откуда угонщики узнали о машине?

– Может, в полицию позвоним? – прошептала я.

Но Джереми поднес к моим губам палец, чтобы я не болтала. Громко разговаривал третий человек, который сидел на пассажирском сиденье в кабине грузовика. Он звонил тем двоим, что толкали авто двоюродной бабушки Пенелопы. Он сидел, открыв дверцу, свесив ноги и покуривая сигаретку. На нем был белый костюм и панамка. По глазам Джереми я увидела, что он узнал говорившего. А затем и я услышала знакомые снисходительные нотки в голосе.

– Да аккуратнее с лобовым стеклом, Бога ради! – вымолвил он презрительным тоном. – И кто-нибудь уже сядет за руль?

– Это же Ролло! – выдохнула я.

Джереми взял меня за руку и повел обратно к машине. Мы заскочили внутрь, и Джереми набрал номер на мобильном телефоне. Он поговорил с кем-то на смеси английского с французским, после чего убрал телефон. Он явно был доволен.

– Сядь поудобнее, – сказал он. – Они не смогут проехать мимо нас. Помощник Северин сейчас приведет сюда полицию.

– А что, если у них есть оружие? – спросила я. – Они нас застрелят.

– Так перестань болтать как сорока, – сказал Джереми. – А то ты предупредишь их о нашем присутствии. – И только затем он добавил: – У них нет оружия.

– Откуда ты знаешь? – прошипела я. – Мама рассказывала, что у Ролло были проблемы с наркотиками. А может, и до сих пор есть. А такие типы…

– Замолчи уже. Нет у них оружия, – сказал Джереми, начиная злиться.

Он так и не сказал, откуда это знает. Он вообще ничего больше не сказал. Мужчины! Вечно они так делают, когда не могут доказать что-то, когда логика подводит их, когда они действуют интуитивно, но не желают признать это.

Полиции понадобилось около двадцати минут, чтобы прибыть на место происшествия. Услышав их приближение, Джереми включил габаритные огни. Они резко затормозили. Полицейские высыпали из машин и, освещая путь фонариками, побежали брать Ролло с поличным.

Все трое грабителей замерли от неожиданности в свете фар, но быстро оправились. Те двое, что помогали Ролло, бросились в кусты. Двое полицейских побежали следом, а Ролло остался сидеть, спокойно покуривая сигарету.

Так он и сидел покуривая, пока все не закончилось. Он курил, когда прибыл помощник Северин, Луи, – приятный молодой человек с вьющимися черными волосами, одетый словно на банкет. Ролло бессовестно заставил Луи переводить для него. У мерзавца хватило наглости и хладнокровия утверждать, что он искал в гараже старые сани для бобслея, которые оставил здесь много лет назад.

Не станете же вы спорить с сумасшедшим? Жандармы попытались, помощник Северин попытался, и даже Джереми попробовал силы, но когда кто-то держится за безумную историю, то невозможно вести рациональную беседу. Можно сказать: «Шутить изволите? Вы наняли грузовик и грузчиков, выкатили машину из гаража, чтобы сказать потом, что искали сани, которые принадлежали, а может, и не принадлежали вам в детстве?»

Или же можете сказать, что я и сделала, отведя Джереми сторонку, что никаких саней в гараже не было, когда мы делали инвентаризацию. Но ведь все без толку! Невозмутимо и неспешно Ролло продолжал настаивать на том, что сани там были. Он даже показал их – старые сани, которые могли вместить несколько человек. Было на санях даже его имя, написанное краской, и краска эта была такой старой, что не было никаких сомнений, что он написал имя не только что. Я предположила, что он мог притащить их из подвала дома или из какой-нибудь темной кладовки. Но в гараже их точно не было. А что до грузовика, так он заявил, пожав плечами, что в прокате не было ничего поменьше. Ролло настаивал, что хотел забрать только то, что принадлежит ему, – старые сани.

Пока он говорил все это, у меня выдалась свободная минутка, чтобы наедине сказать Джереми, что мой портфель все еще лежит на сиденье авто. Я не хотела говорить об этом публично, потому как не знала, хочет он или нет, чтобы всем стало известно о нашем дневном визите на виллу.

– Не говори ерунды. Мы приехали сюда провести инвентаризацию, – сказал Джереми.

Однако когда он пошел забрать портфель, то все равно поднялся шум. Ролло заметил, что Джереми берет портфель с сиденья, и возмутился. Все посмотрели на Джереми и загомонили в один голос.

Я взяла у Джереми портфель и заперла в нашей машине. Полицейские затолкали машину двоюродной бабушки Пенелопы обратно в гараж. Им пришлось работать самим, поскольку подельники Ролло скрылись в темноте и догнать их не смогли. Помощник Северин достал амбарный замок, и гараж заперли. Все это время стояла ругань на французском. Сначала я пыталась переводить, но потом бросила это занятие.

Возникла какая-то непонятная сумятица: помощник Северин пытался объяснить что-то полицейским, а на меня и Ролло никто не обращал внимания. Ролло не преминул этим воспользоваться, он взял меня под локоток и притянул к себе. Он уже вылез из кабины грузовика, но по-прежнему курил. Вот и сейчас он выдохнул мне в лицо дым и заговорил низким настойчивым голосом:

– Послушай, девочка, не доверяй этому парню, этому Джереми. Мать наняла частных сыщиков проверить его, и поверь, он не тот, за кого себя выдает.

Его тон удивил меня, потому что, несмотря на всю неправдоподобность его слов, я поняла: доля правды в том, что он говорил, была. Я посмотрела ему в глаза. Они были водянистыми и с опухшими веками.

– Я о тебе же забочусь, – продолжал Ролло. – Мы, Лейдли, должны заботиться друг о друге. Этот парень очень обходительный с дамочками. Но не позволяй ему с помощью шарма отнять у тебя то, что твое по праву.

Джереми заметил, что Ролло говорит со мной, и сразу подошел к нам.

– Он досаждает тебе? – спросил он.

В этот момент зазвонил его телефон. Это была Северин, и она была так возбуждена, что, хоть я и не слышала отдельных слов, я по скорости и страстности ее голоса поняла: что-то не так. Но Джереми, похоже, не хотел с ней разговаривать. Его лицо неожиданно побледнело, а взгляд стал стеклянным. Он все же слушал достаточно долго.

Ролло так уставился, точно фарами светил, что я не удержалась и посмотрела в направлении его взгляда. Он заметил это и кивнул, как будто его только что реабилитировали. Я бросила взгляд на Джереми, затем обратно. Впервые я почувствовала, что боюсь их обоих, что я среди чужаков.

Все смотрели на Джереми, ожидая от него дальнейших распоряжений. Джереми сбивчиво заговорил с помощником Северян на смеси английского с французским, а потом и вовсе передал телефон парню, чтобы Северин могла поговорить с ним напрямую. Он быстро поговорил, затем вернул трубку Джереми и пошел к полиции, чтобы отдать распоряжения. Затем как-то сразу все пошли к машинам, как будто вечеринка закончилась и все поехали по домам.

– Что случилось? – спросила я.

Джереми мне не ответил. Он лишь достал из машины мой портфель и чемодан и передал их Луи, помощнику Северин.

– Ты можешь отвезти Пенни в отель? – спросил он его.

Луи кивнул.

Джереми повернулся ко мне.

– Слушай внимательно, Пенни, – сказал он, – мне нужно поговорить с Северин. А ты возвращайся в Лондон первым рейсом, на который я смогу достать билет. Нет нужды втягивать тебя в эту волокиту. В Лондоне Руперт встретит тебя в аэропорту. Будет лучше, если ты остановишься в квартире бабушки Пенелопы. Тебе позвонят из моего офиса. Гарольд позвонит тебе и все объяснит.

– Но… – начала я, не в силах поверить своим ушам.

– Лучше все сделать так, – сказал Джереми тихо.

– Джереми! – воскликнула я рассерженно.

– О, да Бога ради, Пенни, садись в машину и помалкивай, – сказал он тоном, которого я никогда от него не слышала, даже в детстве, – так, будто его ударили ножом и он просит меня не добивать.

Затем Джереми развернулся, пошел к своей машине и сердито хлопнул дверцей.

Я почувствовала, что меня взяли за локоть, но на сей раз осторожно и уважительно. Это был помощник Северин, Луи.

– Пойдемте, – сказал он мне исключительно вежливо. – Сюда, прошу вас.

Я села в маленький «рено».

– Да что тут происходит? – потребовала я объяснений, когда он завел машину, вырулил на дорогу и поехал к городу.

– Ролло собираться оспорить завещание, – сказал Луи своим вежливым, почтительным тоном.

– Но Джереми ведь ожидал этого, – сказала я и покосилась на парня. – Что там случилось? – настойчиво спросила я.

Луи попытался пожать плечами и вообще прикидывался дурачком, но я смотрела прямо на него и упрямо повторяла свой вопрос. Затем я добавила:

– Луи, я знаю, что ты знаешь, так что выкладывай.

По его лицу я поняла, что он сдался. Пока мы стояли в пробке на въезде в город, он повернулся ко мне и заговорил деликатно.

– Они есть говорить, что Джереми не есть кровный родственник, – просто сказал он.

– Но это же ерунда! – воскликнула я. Луи подождал, пока иссякнут мои эмоции, а поскольку больше я ничего не сказала, он продолжил: – Они утверждать, что папа Джереми есть не мистер Лейдли, а кто-то другой.

– Это самое глупое утверждение из всех, какие мне доводилось слышать, – сказала я. – Наверное, Ролло в полном отчаянии. Но даже если это и так, то они передергивают.

– Простите, что, мадам? – спросил Луи в замешательстве.

– Я имела в виду следующее: при чем здесь кровное родство и наследство.

– Ах вот оно что! – сказал Луи и свернул на маленькую улочку. – Видите ли, мадам, хм… французский закон есть очень, очень сложный. Когда люди вести тяжба из-за наследство, то кровные родственники иметь преимущество. Суд может решать, что для одного такой большой кусок пирога есть слишком много. Понимаете, мадам?

– Ничего себе! Да это я понимаю, – сказала я удивленно.

Мне снова вспомнилась сцена у древней скалы рядом с виллой, и слова Ролло о Джереми приобрели новый смысл.

– Вот мы и приехать, – сказал Луи, припарковываясь у маленького симпатичного отеля.

Он выскочил из машины и проводил меня до столика портье, чтобы удостовериться, что за мной зарезервирована комната.

– Не волновайся, – заверил Луи, когда проводил меня до лифта. – Завтра тебе все объяснять.

День был полон событий, и я слишком устала, чтобы спорить. Едва очутившись в комнате и увидев широкую кровать с мягкими подушками, я тут же сдалась и упала на нее, а потом почти сразу уснула.

Глава 12

Но обратная поездка в Лондон превратилась в приключение на целый день. Самолет вынужден был совершить незапланированную посадку в Париже из-за технических неисправностей. Нас вывели из самолета, и мы бродили по терминалу, пока нам не подобрали другой рейс. А когда мы сели на новый самолет, то нам пришлось ждать, пока освободят взлетную полосу.

Все это дало мне время на размышления. А что, если дядя Питер действительно не отец Джереми? Я помнила каждое слово Джереми о том, каким непростым отцом был дядя Питер; и о том, что «мы, Лейдли», подозрительная и нудная порода; и о том, что двоюродная бабушка Пенелопа педантично относилась к наследству и говорила, что все должно достаться только членам семьи. Но еще я понимала, как много для Джереми значит оказаться распорядителем наследства. Я также помнила, как он говорил о том, что во Франции наследование по отцовской линии значит куда больше, чем в Англии. Но сказал он это уверенным тоном, словно к нему это никакого отношения не имело.

Когда же мы наконец приземлились в Лондоне, я заметила среди встречающих помощника Джереми, Руперта. На его лице я увидела радость и облегчение от того, что я наконец прибыла. Мы сели в машину.

– Нам сообщили, что ваш рейс задерживается, – сказал Руперт вежливо, но несколько властно. – Джереми оставил инструкции на ваш счет. Мы отвезем вас на квартиру двоюродной бабушки. Гарольд позвонит вам… – Он посмотрел на часы и добавил: – Сейчас он в ресторане, ужинает с клиентом. Позвонит вам уже завтра утром.

К этому моменту я уже чертовски устала от юристов, которые спихивают меня друг на друга. И от Джереми в первую очередь.

– Где Джереми, черт возьми? – потребовала я объяснений. – Что вообще происходит?

– В офисе он сегодня не появлялся, но я уверен, он позвонит вам, как только сможет, – сказал Руперт негромко.

Что-то в его голосе мне не понравилось, словно мной опять пытались управлять. Терпеть этого не могу! Я порылась в сумке и нашла телефонную книжку. Мама, будучи человеком мудрым, дала мне телефон тети Шейлы, на всякий случай, мало ли что мне может понадобиться по ту сторону океана. Мама – единственный человек из тех, кого я знаю, кто готов всегда и ко всему: к международным конфликтам, атакам террористов, эпидемии чумы, ядерной войне – назовите что угодно, и она выдаст вам четкий план действий. Я позвонила тете Шейле на мобильный. Она ответила после второго гудка.

– Тетя Шейла? Это ваша племянница, Пенни. Я была вчера с Джереми, но ему сказали что-то ужасное. Я еду к вам, и еду прямо сейчас, потому что не могу вдаваться в детали по телефону. Пожалуйста, скажите дворецкому, чтобы пропустил меня.

Я говорила самым уверенным и командирским тоном, которым я пользовалась, только когда чувствовала себя готовой к бою, что случалось крайне редко. Но сейчас я просто устала, мне не нравилось, что мной помыкают, врут и вообще обращаются как попало. И видимо, мои слова прозвучали именно так, как я и хотела, потому что тетя Шейла ответила совершенно спокойно и покорно:

– Конечно, дорогая. Приходи прямо сейчас. Я немедленно позвоню вниз, чтобы тебя пропустили.

– Отлично, – сказала я оживленно, прервала связь и повернулась к Руперту.

Тот смотрел на меня, открыв рот. Я же продиктовала водителю адрес тети Шейлы, и мы отъехали.

– Планы слегка изменились, – сказала я Руперту по-деловому.

Руперт встревожился.

– Но Джереми хочет… – начал он.

Я посмотрела на него убийственным взглядом.

– Я оставлю вам номер своего мобильного. Если Джереми захочет со мной поговорить, а вряд ли он захочет сделать это прямо сейчас, то пусть звонит и днем и ночью. Как и любой, кто возьмется объяснить мне весь этот кавардак. – Я протянула Руперту клочок бумаги с номером, как раз когда мы подъехали к дому матери Джереми.

– Но что мне сказать, если меня спросят, где я вас высадил? – спросил он, едва не заикаясь.

– У вас есть ключи от квартиры двоюродной бабушки Пенелопы?

Руперт тут же протянул два прелестных позолоченных ключа: побольше и потяжелее от входной двери и поменьше, полегче, от квартиры.

– Скажите, ночевать вы останетесь там? – спросил он умоляюще. – Джереми говорил, что вы можете жить там сколько захотите, пока не распорядитесь собственностью. Завтра будут готовы бумаги по английскому завещанию, которые вам нужно будет подписать.

– Разумеется, – ответила я. – Я приеду туда, но попозже. Спасибо, что подбросили, Руперт, – добавила я ласково, но твердо. – А еще передайте Джереми, что невежливо так бросать даму, и если он захочет узнать что-нибудь еще о моих планах, то пусть звонит сам. И обязательно передайте ему, что я жду от него, от него лично, звонка.