Текст книги "Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование"

5. Уголовная политика зарубежных государств нацелена на ужесточение ответственности за финансирование терроризма путем учета ранее полученных судимостей за совершение однородных деяний (Беларусь, Украина, Казахстан).

Глава 2
Ответственность за финансирование терроризма по действующему уголовному законодательству России

§ 1. Объект и предмет финансирования терроризма.[148]148
  В данном параграфе использована ранее опубликованная статья Богомолова С.Ю. Финансирование терроризма: особенности содержания непосредственного объекта // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 4. С. 216–221.


[Закрыть]

Финансирование терроризма является достаточно новой формой преступной деятельности для уголовного права России, хотя его признаки существовали задолго до криминализации этого деяния, что подтверждается результатами проведенного нами исследования.

Как любой новый феномен, требующий четкой уголовно-правовой регламентации, установление юридических признаков финансирования терроризма порождает массу дискуссий как среди ученых, так и практиков, что, безусловно, требует их глубокого научного осмысления и обоснования.

Следует отметить, что предпосылками для криминализации ответственности за рассматриваемое нами деяние стало не только значительное увеличение количества преступлений террористического характера, совершаемых на территории России[149]149
  Для справки: в 2003 г. было выявлено 8664 преступления; в 2004 г. – 9523 преступления; в 2005 г. – 5438 преступлений.


[Закрыть], и повышение степени общественной опасности террористической деятельности, но и наличие новых подходов, возникающих в результате активного международного сотрудничества в противодействии терроризму. В частности, по-новому предлагается решать вопрос об ответственности лиц, непосредственно не причастных к выполнению террористических актов, но способствующих их совершению, в том числе и путем финансирования. Поэтому одним из эффективных инструментов борьбы с терроризмом должны выступать правовые механизмы подрыва экономических основ террористических организаций.

По этой причине, считаем, необходимо остановиться на анализе в целом объекта ст. 205¹ УК РФ и непосредственно финансирования терроризма.

В начале проводимого исследования хотелось бы подчеркнуть значимость объекта уголовной правовой охраны при конструировании уголовно-правовых запретов.

Безусловно, сверхважная роль объекту преступления принадлежит как в целом при структурировании Особенной части УК РФ, так и при криминализации новых составов преступлений с учетом направлений систематизации и унификации уголовно-правовых запретов. Именно поэтому учение об объекте является архиважным и наиболее сложным в доктрине уголовного права[150]150
  См.: Энциклопедия уголовного права / под ред. В.Б. Малинина. СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. Т. 4: Состав преступления. С. 87; См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М.: Госюриздат, 1957. С. 122.


[Закрыть].

В связи с тем, что ст. 205¹ УК РФ «Содействие террористической деятельности» является новой для российского права, вопрос содержания его объекта однозначно не решен, что и актуализирует его исследование.

В рамках проводимого исследования мы не ставим перед собой задачу рассмотрения подходов, раскрывающих понятие объекта в уголовном праве, разделяя при этом наиболее распространенную точку зрения о том, что объектом преступления является наиболее значимый спектр общественных отношений, находящихся под охраной уголовного закона[151]151
  См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М.: Госюриздат, 1960. С. 96; Загородников Н.И. Понятие объекта преступления в советском уголовном праве // Труды военно-юридической академии. М., 1951. С. 32–46; Кудрявцев В.Н. К вопросу о соотношении объекта и предмета преступления // Советское государство и право. 1951. № 8. С. 51–60 и др.


[Закрыть].

Не ставя под сомнение место расположения ст. 205¹ УК РФ в разделе IX УК РФ «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», считаем необходимым отметить, что он включает в себя две самостоятельные группы родовых объектов. В частности, к ним относятся общественные отношения в сфере обеспечения общественной безопасности и общественные отношения в сфере обеспечения общественного порядка. Данная точка зрения превалирует в доктрине уголовного права[152]152
  Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Г.Н. Борзенков, А.В. Бриллиантов, А.В. Галахова [и др.] / под ред. В.М. Лебедев. 13-е изд., пер. и доп. М.: Юрайт, 2013; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный): в 2 т. / А.В. Бриллиантов, Г.Д. Долженкова, Э.Н. Жевлаков [и др.] / под ред. А.В. Бриллиантова. 2-е изд. М.: Проспект, 2015. Т. 2. и др.


[Закрыть]. Выделяя в разделе IX УК РФ эти две разновидности объектов, мы приходим к выводу, что в рамках главы 24 УК РФ, исходя из ее названия, и сконцентрированы все преступления, посягающие на общественную безопасность. В связи с этим считаем методологически допустимым остановиться на рассмотрении видового и непосредственного объектов исследуемой нормы.

Учитывая, что ст. 205¹ УК РФ включена в главу 24 УК РФ «Преступления против общественной безопасности», основной проблемой, существующей сегодня при раскрытии видового объекта, является содержание безопасности, которое должно непосредственно корреспондироваться с террористической деятельностью, а также с ее финансированием. Обусловлено это тем, что из 39 составов преступлений, включенных в эту главу, с определенной долей условности к деяниям террористической направленности можно отнести 13.

Это аргументируется следующими факторами. Во-первых, диспозиция ч. 1 ст. 205¹ УК РФ «Содействие террористической деятельности» закрепляет перечень деяний, непосредственно относящихся к указанной форме преступной деятельности[153]153
  Ст. 205, 205¹, 205², 205³, 205⁴, 205⁵, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК РФ.


[Закрыть]. Во-вторых, Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 9 февраля 2012 г. «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» подтверждает данный перечень, с учетом времени его принятия. В-третьих, в связи с тем, что ст. 205⁶ и 361 УК РФ были криминализированы Федеральным законом от 6.07.2016 № 375-ФЗ[154]154
  О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности: федеральный закон от 6 июля 2016 г. № 375-ФЗ // Российская газета. 2016. 11 июля.


[Закрыть], они также должны быть включены в него.

Достаточно интересно выглядит система преступлений террористической направленности, нашедшая свое отражение в совместном указании Генеральной прокуратуры Российской Федерации № 797/11 и Министерства внутренних дел Российской Федерации № 2 от 13 декабря 2016 года. В частности, в нем отражено, что к рассматриваемой группе деяний должны быть отнесены преступления, закрепленные в ст. 205, 205¹, 205², 205³, 205⁴, 205⁵, 205⁶, 208, ч. 4 ст. 211, ст. 277, 360, 361 УК РФ. Причем они относятся к рассматриваемой группе без дополнительных условий.

При наличии таких условий, указывающих на связь совершаемых деяний с террористической деятельностью, этот перечень, мог быть расширен и дополнен ст. 206, 207, 209, 210, 211, 220, 221, 278, 279, 281, 282¹ и 282², 295, 317, 318УК РФ[155]155
  О введении в действие перечней статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемых при формировании статистической отчетности [Электронный ресурс]: указание Генеральной прокуратуры Российской Федерации и Министерства внутренних дел Российской Федерации от 13 декабря 2016 г. № 797/11/2. Доступ из СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.01.2017).


[Закрыть].

На основании вышеизложенного, сегодня система преступлений террористической направленности включает статьи 205 («Террористический акт»), 205¹ («Содействие террористической деятельности»), 205² («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма»), 205³ («Прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности»), 205⁴ («Организация террористического сообщества и участие в нем»), 205⁵ («Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации»), 205⁶ («Несообщение о преступлении»), 206 («Захват заложника»), 207 («Заведомо ложное сообщение об акте терроризма»), 208 («Организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем»), 211 УК РФ («Угон воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава»), ст. 220 («Незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами»), 221 («Хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ»), 277 («Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля»), 278 («Насильственный захват власти или насильственного удержание власти»), 279 («Вооруженный мятеж»), 360 («Нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой»), 361 («Акт международного терроризма») УК РФ.

Кроме вышеуказанных деяний, совершение преступлений террористической направленности может сопровождаться незаконным использованием оружия (ст. 222, 223, 226 УК РФ), организацией массовых беспорядков (ст. 212 УК РФ) и других деяний, входящих в главу 24 УК РФ.

Учитывая, что количество таких преступлений образует большинство в рассматриваемой главе Уголовного кодекса РФ, считаем необходимым разобраться с содержанием видового объекта финансирования терроризма через призму обеспечения общественной безопасности в сфере противодействия преступлениям террористической направленности как самостоятельного направления обеспечения такой безопасности.

Считаем, что основополагающим элементом рассматриваемого объекта является понятие безопасности.

Этимологически «безопасность» рассматривается как защищенность, сохранность, надежность[156]156
  См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1989. Т. 1. С. 67.


[Закрыть], отсутствие опасности кому-либо, чему-нибудь[157]157
  См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1986. С. 47.


[Закрыть]. Поэтому понятие безопасности полностью противоположно понятию опасности[158]158
  Опасность – это способность причинить какой-нибудь вред. См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1986. С. 451.


[Закрыть], то есть она предполагает создание таких условий или целой системы, которые исключают отрицательное воздействие как внешних, так и внутренних факторов, ухудшающих возможность развития или функционирования какого-либо субъекта.

Переводя значение безопасности в правовое поле, мы полностью разделяем мнение О.А. Петряниной о том, что сущность должна раскрываться через поставленные цели, а также инструменты, ее обеспечивающие. Причем цель должна быть направлена на сохранение наиболее значимых ценностей в области общественной деятельности[159]159
  См.: Петрянина О.А. Проституция как сфера теневой экономики: уголовно-правовой анализ, квалификация, причины и предупреждение: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2013. С. 72.


[Закрыть], что, с нашей точки зрения, полностью корреспондируется с названием и содержанием главы 24 УК РФ.

В настоящее время, с учетом того, что обеспечение безопасности является одним из основных направлений государственной деятельности, исследуемая дефиниция активно используется в законотворчестве. При этом значительное количество таких нормативных актов дает свое определение безопасности с соответствующим уклоном особого спектра правового регулирования.

Так, например, Федеральный закон «О безопасности дорожного движения» закрепляет понятие безопасности дорожного движения[160]160
  См.: О безопасности дорожного движения: федеральный закон от 10 декабря 1995 г. № 196-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. № 50. Ст. 4873.


[Закрыть]. Федеральный закон «О пожарной безопасности» – понятие пожарной безопасности[161]161
  См.: О пожарной безопасности: Федеральный закон от 21 декабря 1994 г. № 69-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1994. № 35. Ст. 3649.


[Закрыть]. Федеральный закон «О качестве и безопасности пищевых продуктов» – понятие безопасности пищевых продуктов[162]162
  См.: О качестве и безопасности пищевых продуктов: Федеральный закон от 2 января 2000 г. № 29-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2000. № 2. Ст. 150.


[Закрыть]. Федеральный закон «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» – понятие промышленной безопасности[163]163
  См.: О промышленной безопасности опасных производственных объектов: Федеральный закон от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1997. № 30. Ст. 3588.


[Закрыть]. Федеральный закон «О безопасности гидротехнических сооружений» – понятие безопасности гидротехнических сооружений[164]164
  См.: О безопасности гидротехнических сооружений: Федеральный закон от 21 июля 1997 г. № 117-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1997. № 30. Ст. 3589).


[Закрыть]. Закон РФ «О защите прав потребителей» – понятие безопасности товара, работ либо услуг[165]165
  См.: О защите прав потребителей: Федеральный закон РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 // Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 140).


[Закрыть]. Кодекс внутреннего водного транспорта Российской Федерации – понятие безопасности судов[166]166
  См.: Кодекс внутреннего водного транспорта Российской Федерации: Федеральный закон от 7 марта 2001 г. № 24-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2001. № 11. Ст. 1001.


[Закрыть].

И это лишь незначительная часть нормативных правовых актов, раскрывающих понятие безопасности в четко регулируемой ими сфере.

Однако изучение закрепленных в них дефиниций показало, что на протяжении всего развития современной российской правовой системы законодателю не удалось разобраться с содержанием безопасности. В частности, в рамках действующих сегодня документов безопасность рассматривается как: свойство; мера; отсутствие риска; состояние.

Полагаем, что разнообразие существующих подходов и создает существенные проблемы в обеспечении безопасности. Для повышения качества безопасности необходимо закрепление унифицированного понятия, включающего в себя ее основополагающие признаки, частично трансформирующиеся исходя из сфер ее обеспечения. Решение этого вопроса должно лежать в плоскости Федерального закона «О безопасности»[167]167
  О безопасности: Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 390 ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2011. № 1. Ст. 2.


[Закрыть]. Однако его основной проблемой является отсутствие в нем дефиниции «безопасность», что в целом ставит под сомнение выделение его как главного документа в области ее обеспечения.

Анализируемый документ определяет лишь принципы и содержание деятельности по обеспечению безопасности, что в целом невозможно без установления ее границ и концептуальных признаков. Это и порождает противоречия в законотворческой деятельности в вопросах регулирования безопасности.

Хотя данный пробел отсутствовал в рамках действия предшествующего Закона РФ «О безопасности»[168]168
  О безопасности: Федеральный закон РФ от 5 марта 1992 г. № 2446 // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 15. Ст. 769. (утратил силу)


[Закрыть], содержащего в разделе «Основные положения» одноименное понятие. Рассматривая ее как состояние защищенности от внутренних и внешних угроз, законодатель реализовал, по нашему мнению, эффективный унифицированный подход, позволяющий его реализовывать во всех сферах государственной и общественной жизни. Учитывая, что основная масса действующих сегодня нормативных актов в области обеспечения различных видов безопасности рассматривает ее как «определенное состояние», полагаем, что законодатель поддерживает ранее заложенную концепцию, которая должна быть легализована в Федеральном законе «О безопасности».

Эта идея нашла свое отражение и в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, что еще раз подтверждает выдвигаемую нами позицию[169]169
  См.: Стратегия национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 // Собрание законодательства РФ. 2016. № 1 (ч. II). Ст. 212.


[Закрыть].

Хотя Концепция Общественной безопасности в Российской Федерации, апеллируя понятием «безопасность», не закрепляет его дефиниции и признаков, оперируя при этом лишь такими понятиями, как «угроза общественной безопасности»; «обеспечение общественной безопасности»; «система обеспечения общественной безопасности»; «средства обеспечения общественной безопасности»[170]170
  Концепция общественной безопасности Российской Федерации [Электронный ресурс]: утв. Президентом РФ от 14 ноября 2013 года № Пр-2685. Доступ из СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 20.02.2015).


[Закрыть]. Ознакомление с их содержанием дает нам основание сделать вывод о том, что в их основу были положены признаки, отраженные как в Законе РФ «О безопасности» 1992 года, так и в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, что в целом указывает на унифицированность использованного подхода.

Устанавливая наличие существующей в исследуемом вопросе законодательной неопределенности, доктрина также не остается в стороне и содержит значительное количество подходов, раскрывающих содержание понятия «безопасность».

Учитывая большое количество научных точек зрения, считаем методологически возможным их объединение по концептуальным признакам в целях выявления положительного опыта для дальнейшего формирования авторской дефиниции.

Основная масса научного сообщества, признавая, что понятие безопасности, ранее закрепленное в Законе РФ «О безопасности», было универсальным, рассматривают его как статически изменчивое состояние, изменяющееся от характера и вида угроз[171]171
  См.: Ищук Г.В. Криминологическая характеристика и предупреждение преступлений против общественного порядка и общественной безопасности: дис. … канд. юрид. наук. Рязань, 2005. С. 9; См.: Булавин В.И. Национальная безопасность современной России: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 18 и др.


[Закрыть].

Другая группа ученых, одним из представителей которых является В.П. Малков, при определении безопасности исходят из этимологического понятия, противоположного дефиниции «опасность». По его мнению, она должна определяться как безусловное отсутствие опасности для общества[172]172
  См.: Малков В.П. Хищение огнестрельного оружия, боевых припасов и взрывчатых веществ. М.: Изд-во ВШ МВД СССР, 1971. С. 6.


[Закрыть]. Анализируемая точка зрения приемлема в рамках главы 24 УК РФ, однако, рассматривая безопасность во всей ее совокупности, необходимо не забывать и об интересах личности, и в целом государства, а также всего мирового сообщества, где ее обеспечение занимает не последнее место.

А.П. Кузнецов и С.В. Изосимов, являющиеся представителями следующей группы, отмечают, что обеспечение безопасности должно быть направлено не на все сферы личной, общественной или государственной деятельности. По их мнению, ее реализация возможна только в тех ее частях, которые направлены на прогрессивное (положительное, правомерное) развитие[173]173
  См.: Кузнецов А.П., Каныгин В.И. Российская и европейская правозащитные системы: соотношение и проблемы гармонизации: сборник статей / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2003. С. 53–60.


[Закрыть]. Мы полностью разделяем данную точку зрения. Обеспечение безопасности допустимо только в рамках существующего правового поля, в правомерном поведении соответствующих субъектов. Такая позиция исключает реализацию безопасности в отношении лиц, совершающих противоправные деяния, тем самым подрывающих ее.

Заслуживает внимания в исследуемом вопросе и мнение А.В. Петрянина и О.А. Петряниной, акцентирующих внимание на средствах и инструментах обеспечения безопасности, относя к таковым только легитимные[174]174
  См.: Петрянин А.В., Петрянина О.А. Понятие безопасности: законодательно-доктринальные подходы // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Н. Новгород, 2013. № 21. С. 173–177.


[Закрыть].

Подводя итог в исследовании содержания безопасности, хотелось бы подчеркнуть, что она представляет собой сложнейший социально-правовой феномен, включающий в себя комплекс правовых, политических, социальных и экономических инструментов. Однако проведенное нами исследование показало, что в настоящее время на нормативном уровне нигде четко не закреплены ее унифицированные признаки.

Хотя достижения современного законодательства и доктрины представляют нам возможность выделить следующие признаки безопасности.

Во-первых, она должна рассматриваться как статически изменчивое состояние, активно реагирующее на возникающие внутренние и внешние угрозы. Во-вторых, безопасность должна быть направлена на обеспечение нормального развития личности, общества и государства. В-третьих, ее механизмы должны включать в себя весь комплекс правовых, политических, социальных и экономических инструментов.

Поэтому, по нашему мнению, безопасность представляет собой состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, обеспечивающееся реализацией комплекса правовых, политических, социальных и экономических инструментов.

Неопределенность законодательства и научного сообщества в содержании понятия «безопасность», к сожалению, создает благоприятные условия для ее подрыва, в том числе и в одном из наиболее значимых ее сегментов – общественной безопасности.

В целом разобравшись с ее понятием, считаем необходимым остановиться на исследовании содержания общественной безопасности, представляющей собой видовой объект финансирования терроризма.

В настоящее время как у законодателя, так и у ученых не сформировано единого понимания признаков общественной безопасности.

На нормативно-правовом уровне, исходя из содержания основных положений Федерального закона «О безопасности»[175]175
  О безопасности: Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2011. № 1. Ст. 2.


[Закрыть], она рассматривается наравне с государственной, информационной, экономической и другими ее видами, причем без обозначения ее отличительных черт. Такой подход не дает возможности дифференцировать виды безопасности по степени их значимости, что имеет непосредственное значение для определения характера и степени общественной опасности деяний, посягающих на безопасность государства в целом, с учетом выделяемых в Законе видов.

Достижения доктрины в этой области более многогранны, о чем свидетельствует наличие большого количества точек зрения по рассматриваемому вопросу.

Одна из групп исследователей соотносит общественную безопасность с использованием источников повышенной опасности, а также оборотом взрывных устройств и взрывчатых веществ[176]176
  См.: Уголовное право. Особенная часть / под ред. Б.В. Здравомыслова. М.: Юридическая литература, 1995. С. 506; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред. В.А. Владимирова, Н.И. Загородникова, Б.В. Здравомыслова. М.: Юридическая литература, 1979. С. 460.


[Закрыть].

Не ставя под сомнение высказанную точку зрения, мы понимаем, что спектр общественных отношений, направленных на охрану общественной безопасности, представляется достаточно широким и включает в себя, в том числе, и регулирование вопросов, сопряженных с вышеназванными источниками. Однако предлагаемый подход ограничивает содержание рассматриваемого нами объекта, и его вряд ли можно наложить на преступления террористической направленности. В этом случае мы полностью разделяем мнение С.У. Дикаева и А.Н. Позднышова о том, что предложенная выше идея не отражает современных реалий преступлений против общественной безопасности, так как они представляют собой более широкий спектр таких деяний[177]177
  См.: Дикаев С.У. Общественная безопасность как основной объект уголовно-правовой охраны при терроризме // Следователь. 2003. № 7. С. 61–66; Позднышов А.Н. К вопросу о понятии общественной безопасности // Юрист-правовед: научно-теоретический и информационно-методический журнал РЮИ МВД России. 2003. № 2. С. 76–77.


[Закрыть].

Другая группа ученых, в отличие от придерживающихся вышеизложенной научной позиции, предлагает соотносить общественную безопасность с комплексом мер, в целом направленных на защиту общества от различного вида угроз[178]178
  См.: Гришаев П.И. Преступления против порядка управления, общественной безопасности и общественного порядка. М., 1957. С. 56–57; См.: Галачиева М.М. Уголовно-правовой анализ террористического акта: законодательные и теоретические аспекты дис. … канд. юрид наук. М, 2010. С. 69; См.: Мартышевский П.С. Ответственность за преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения. М.: Юрид. лит., 1964. С. 8 и др.


[Закрыть].

При этом данная точка зрения является наиболее распространенной, в различных вариантах ее авторской интерпретации.

В этом случае предлагаемый подход можно интерпретировать на весь раздел IX УК РФ, так как нормы, включенные в него, в той или иной степени предназначены для охраны более широкого спектра опасностей, включающих в себя и обеспечение экологической, компьютерной и иных видов безопасности. Мы же считаем, что видовой объект главы 24 УК РФ представляется более узким и требующим его интерпретации с учетом специфики норм, включенных в рассматриваемую главу УК РФ.

Представители следующей научной школы выбрали наиболее простой подход в определении видового объекта преступлений, закрепленных в главе 24 УК, полностью соотнося его с понятием безопасности, которое было интерпретировано в Законе РФ № 2446 от 5.03.1992 «О безопасности»[179]179
  См.: Байрак Г.Ф. Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с терроризмом: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. С. 22.


[Закрыть].

В целом соглашаясь с тем, что терроризм и его финансирование может выступать как в качестве внешней, так и внутренней угрозы для интересов личности, общества и государства, хотелось бы подчеркнуть, что в настоящее время существуют дискуссии в определении непосредственного объекта финансирования терроризма.

Наиболее распространенная точка зрения, существующая в доктрине уголовного права, по содержанию непосредственного объекта исследуемого деяния, свидетельствует о его тождественности с объектом, закрепленным в ст. 205 УК РФ «Террористический акт», в качестве которого называют общественную безопасность, то есть гарантированную государством безопасность общества[180]180
  См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. Т. Томина, В. В. Сверчкова. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2010.С. 754 и др.


[Закрыть].

Основным аргументом в данном случае является соотношение террористического акта и содействия террористической деятельности как конечного и подготовительного этапа единого механизма преступной деятельности, направленной на достижение общего преступного результата.

Именно по этой причине Д.В. Сопов считает, что все преступления террористической направленности имеют единый непосредственный объект – общественные отношения в сфере обеспечения безопасных условий жизни общества[181]181
  См.: Сопов Д.В. Уголовная ответственность за терроризм: проблемы квалификации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 70–71.


[Закрыть].

Вторая группа ученых, рассматривая финансирование терроризма в качестве одной из форм содействия террористической деятельности, наравне со склонением, вербовкой и иным вовлечением, полагают, что эти деяния имеют единый непосредственный объект. В частности, по мнению В.В. Ульяновой, его составляют конкретные общественные отношения, являющиеся составным элементом общественной безопасности[182]182
  См.: Ульянова В.В. Противодействие финансированию терроризма: дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2010. С. 76.


[Закрыть]. Понимая, что рассматриваемое деяние посягает на отдельный спектр общественной безопасности, В.В. Ульянова, к сожалению, не определяет их более точно, что не дает нам полного представления об авторском понимании анализируемого объекта уголовно-правовой охраны.

Расплывчатое определение непосредственного объекта содействия террористической деятельности дает и И.О. Кошевой, указавший в своей работе, что в качестве него целесообразно рассматривать общественную безопасность в узком смысле слова, при этом не обозначая ее границ[183]183
  См.: Кошевой И.О. Криминологические и уголовно-правовые проблемы борьбы с содействием террористической деятельности: дис. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 50.


[Закрыть].

В целом можно констатировать, что в существующих сегодня научных работах, посвященных проблемам противодействия финансированию терроризма, отсутствует общее представление, раскрывающее содержание непосредственного объекта этого деяния.

По этой причине мы считаем необходимым привести авторские доводы и аргументы о необходимости выделения в рамках финансирования терроризма самостоятельного непосредственного объекта, обладающего следующими признаками.

В качестве первого выступает общественная безопасность как охраняемое уголовным законом благо, но не в полном ее объеме, а в направлении противодействия терроризму.

Второй – рассмотрение содействия террористической деятельности как самостоятельного направления такой деятельности, способствующего непосредственному совершению террористического акта.

Третий – выделение финансирования терроризма в качестве самостоятельной формы содействия террористической деятельности, обладающей таким дополнительным отличительным признаком, как подрыв экономической безопасности.

Исходя из содержания выделяемых нами признаков, предлагаем авторское определение непосредственного объекта финансирования терроризма, под которым следует понимать охраняемые уголовным законом общественные отношения, обеспечивающие общественную и экономическую безопасность в части противодействия содействию террористической деятельности путем ее финансирования.

Финансируя терроризм, виновный в том числе посягает не только на общественную, но и экономическую безопасность. Поэтому встает вопрос о признании общественных отношений, ее обеспечивающих, в качестве дополнительного объекта. Вышеизложенное в целом и определяет необходимость исследования дополнительных объектов ст. 205¹ УК РФ.

Вопрос о наличии дополнительных объектов в рамках преступлений террористической направленности является спорным. Например, В.С. Комиссаров и Д.В. Сопов указывают на нецелесообразность их выделения, так как они поглощаются основным, в качестве которого выступают основы общественной безопасности[184]184
  См.: Комиссаров В.С. Преступления, нарушающие общие правила безопасности (понятие, система, общая характеристика): автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 1997. С. 20, 45–50; См.: Сопов Д.В. Уголовная ответственность за терроризм: проблемы квалификации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 71.


[Закрыть].

Считаем данный подход дискуссионным в рамках ст. 205¹ УК РФ «Содействие террористической деятельности»[185]185
  См.: Богомолов С.Ю. Финансирование терроризма: особенности содержания непосредственного объекта // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 4. С. 216–221.


[Закрыть], поскольку рассматриваемая норма сконструирована по типу состава с альтернативными действиями и включает в себя следующие самостоятельные формы преступного поведения: склонение, вербовка, иное вовлечение лица в совершение преступлений, вооружение, подготовка лица для совершения преступлений, финансирование терроризма.

В целом, создавая альтернативный состав, законодатель использует унифицированный подход, обосновывая тем самым единство непосредственного объекта всех преступлений, включенных в данную норму, а также схожий уровень их общественной опасности. По нашему мнению, это не так. Финансирование терроризма как по содержанию объекта, так и по характеру и степени общественной опасности качественно отличается от иных деяний, закрепленных в ст. 205¹ УК РФ. В поддержку выдвигаемой нами позиции хотелось бы привести следующие аргументы.

Во-первых, основная масса деяний, закрепленных в ст. 205¹ УК РФ, посягает на один объект уголовно-правовой охраны, например, вербовка, подготовка к совершению преступления, иное вовлечение. Гипотетически, конечно же, можно предположить, что при совершении вышеуказанных преступлений не исключается возможность выделения еще одного объекта уголовно-правовой охраны, но его наличие не обязательно, что и определяется формами их совершения. По этой причине в вышеназванных формах преступного поведения объективно невозможно выделение дополнительного объекта преступления, которому придается особое значение в рамках финансирования терроризма.

Во-вторых, выделение основного и дополнительного объектов в рамках одного состава преступления является важнейшей практической задачей квалификации деяний[186]186
  См.: Энциклопедия уголовного права / под ред. В.Б. Малинина, СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. Т. 4. Состав преступления. С. 53.


[Закрыть], и, с нашей точки зрения, это становится основанием для криминализации самостоятельных форм преступной деятельности. В качестве примера можно привести ст. 162 УК РФ «Разбой», который в целом является формой открытого хищения чужого имущества, сопряженного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья. Схожий прием реализован и в ст. 317, 318 УК РФ, а также в других статьях Кодекса.

В рассматриваемом вопросе полностью разделяем мнение А.И. Рарога о том, что практически и теоретически необоснованным является отказ от выделения в рамках непосредственного объекта основного и дополнительного его вида[187]187
  См.: Энциклопедия уголовного права / под ред. В.Б. Малинина, СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. Т. 4. Состав преступления. С. 53.


[Закрыть].

В-третьих, наличие дополнительного объекта выводит деяние на принципиально иной, более высокий уровень общественной опасности, что требует для борьбы с ним применения иных, более эффективных инструментов уголовно-правового воздействия.

Все эти аргументы, безусловно, должны быть отнесены к финансированию терроризма.

Для получения ответа по рассматриваемому нами проблемному вопросу и аргументации авторской позиции мы решили опросить респондентов. На вопрос: «Создает ли финансирование терроризма угрозу экономической безопасности?» — специалисты в абсолютном их большинстве (61,67 %) дали положительный ответ, акцентировав внимание на необходимости усиления противодействия финансированию терроризма, в том числе и путем ужесточения экономических санкций и применения конфискации как иной меры уголовно-правового характера. Вторая группа респондентов, представителями которой являлись обычные граждане (54 %), определяла угрозу экономике через финансирование террористической деятельности.

Полагаем, что акцент на наличии дополнительного объекта, в рамках финансирования терроризма, сделан в самой анализируемой норме. На это указывает использование при ее конструировании в примечании 1 к ст. 205¹ УК РФ такой специальной экономической терминологии, как «финансовая услуга», выступающая в качестве предмета преступления, содержание которой будет раскрыто далее в тексте монографии.

Полученные нами результаты и представленные доводы дают основание для выделения в рамках финансирования терроризма двух разновидностей непосредственного объекта – основного и дополнительного.

Исходя из ранее предложенного нами понятия непосредственного объекта и приведенных доводов, полагаем, что в качестве дополнительного объекта финансирования терроризма выступает экономическая безопасность. Виновный, совершая исследуемое нами деяние, использует финансовые инструменты, добытые им как легитимным, так и противоправным путем, направляя их на финансирование преступной деятельности, тем самым выводя их из нормального экономического сектора, ставя под угрозу экономическую безопасность страны.

На основании вышеизложенного приходим к выводу о том, что финансирование терроризма как форма преступной деятельности, закрепленная в ст. 205¹ («Содействие террористической деятельности») УК РФ, по своим качественным характеристикам, а также по характеру и степени общественной опасности существенно отличается от иных форм содействия, что требует дифференциации уголовной ответственности.

Еще одним аргументом в поддержку выдвигаемой нами концепции является самостоятельная криминализация ответственности за финансирование экстремизма в ст. 282³ УК РФ. Полагаем, что именно двухобъектность состава преступления, закрепленного в ней, и стала причиной такого законодательного решения. Поэтому в исследуемой нами области вариант дифференциации может быть проведен путем исключения из ст. 205¹ УК РФ такого деяния, как «финансирование терроризма» и создания самостоятельной нормы с закреплением ее в ст. 205⁷ УК РФ.

Криминализация ст. 205⁷ УК РФ «Финансирование терроризма» в предлагаемой нами редакции автоматически должна повлечь за собой исключение примечания 1 из ст. 205¹ УК РФ «Содействие террористической деятельности».

Учитывая, что финансирование терроризма предполагает предоставление средств, имеющих определенное материальное выражение, на что сделано указание в ст. 1 Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма[188]188
  Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма // Бюллетень международных договоров. 2003 № 5. С. 10–23.


[Закрыть], исследуемое нами преступление является предметным. Проблема исследования предмета преступления, закрепленного в ст. 205¹ УК РФ, является мало изученной и поэтому очень спорной[189]189
  См.: Энциклопедия уголовного права / под ред. В.Б. Малинина, СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. Т. 4. Состав преступления. С. 190.


[Закрыть].

Полностью разделяем мнение А.И. Рарога о том, что предмет имеет архиважное значение при конструировании составов преступлений, так как выступает не только основанием квалификации деяний, но и определения объекта посягательства[190]190
  См.: Энциклопедия уголовного права / под ред. В.Б. Малинина. СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. Т. 4: Состав преступления. С. 190.


[Закрыть].

Это еще раз подтверждает выдвигаемую нами научную гипотезу о наличии дополнительного объекта финансирования терроризма – экономической безопасности, что в том числе вытекает из содержания предмета исследуемого преступления.

В соответствии с примечанием 1 к ст. 205¹ УК РФ к предмету отнесены средства и финансовые услуги. Учитывая, что данная норма является бланкетной, считаем необходимым остановиться на рассмотрении их содержания. Осознавая данную проблему, Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении, обобщив существующую правоприменительную практику, изложил свое видение содержания предмета финансирования терроризма[191]191
  О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 года № 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 4.


[Закрыть]. В частности, к нему отнесены: финансовые услуги, денежные и иные материальные средства, что в целом отражает положения примечания 1 к ст. 205¹ УК РФ. Как видим, основной акцент сделан на средствах и их формах финансирования. В частности, рекомендовано относить к ним денежные средства как в наличной и безналичной формах, а также иные материальные средства, предлагая их открытый перечень (обмундирование, экипировку, средства связи и т. п.).