Текст книги "Тайные культы древних. Религии мистерий"

Нанесение себе увечий в религиозных целях имеет восточное происхождение[313]313
  Ср.: Gray. Статья Eunuch / Hastings. E.R.E. V. P. 580.


[Закрыть]. Наиболее знакомый обычай – обряд галлов Великой Матери (которых Ювенал презрительно называл «полумужи», semi viri, а Катулл – Gallae)[314]314
  Gallae в женском роде вместо правильного Galli – в мужском. Одно из стихотворений Катулла посвящено судьбе приверженца культа Кибелы, кастрировавшего себя во время праздника. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Галлы резали свою плоть осколками керамики, полосовали руки и ноги ножами в ходе безумных танцев и процессий, бичевали себя или пороли друг друга и, наконец, совершали под сосной последний акт самоуничижения, подражая своему покровителю Аттису[315]315
  Hepding. P. 158 ff.


[Закрыть]. Мужчины – служители Артемиды Эфесской были евнухами, как и жрецы Атаргатис, dea Syria. Обряды Беллоны, отождествленной с Ма, Исидой и Кибелой, были столь же кровавы, как и у Великой Матери. Ее fanatici, одетые в черные одежды, приносили богине собственную кровь и резали свои тела, экстатически бредя с мечом в каждой руке[316]316
  Lactantius. Inst. I. 21.


[Закрыть]. Кровь, вытекавшая из изрезанных бедер жрецов, которую вкушали посвящаемые, была признаком инициации[317]317
  Tert. Apol. 9.


[Закрыть].

Подготовка ко вступлению в сообщество митраистов была более продолжительной и степени приготовления более многочисленными и строгими, чем в других культах, хотя и не такими оргиастическими, как в Анатолии. Однако численность и характер степеней посвящения в культе Митры точно неизвестны, возможно из-за нарушения первоначальной системы – какова бы она ни была – введением астральной теологии семи планет, и еще позднее – солярной теории двенадцати знаков зодиака. Исследователи митраизма[318]318
  Например, Кюмон, Дилл, Лег, Тутэн, Дитрих.


[Закрыть] обычно следуют Иерониму[319]319
  Ep. ad Laetam, CVII. 2.


[Закрыть], признавая существование семи степеней: Ворон, Тайный, или Скрытый (? Cryphius), Воин, Лев, Перс, Солнечный Бегун (Heliodromus) и Отец. Из них чаще всего встречается Лев, а степень Отца была самой желанной. Питиан-Адамс считает число шесть правильным и первоначальным[320]320
  The Problem of the Mithraic Grades / Jour. of Roman Studies, vol. II(1912). P. 53–64. Он считает, что «воин» было не степенью, а обозначением, которым мог себя называть каждый митраист, поскольку термин «воинство» (militia) часто употреблялся в религиозном смысле.


[Закрыть]. С другой стороны, Цельс[321]321
  Origen. Con. Cels. VI. 22.


[Закрыть] говорит, видимо, о восьми степенях, утверждая, что в персидских мистериях есть лестница с семью[322]322
  Если читать ἑπτάπυλος вместо ὑψίπυλος.


[Закрыть] воротами и с восьмыми воротами наверху. Первые три стадии, согласно Порфирию[323]323
  De Abstin. IV. 16.


[Закрыть], предшествовали инициации, так что последующие степени отмечали ступени духовных рангов после посвящения. Или же сам посвящаемый, или служивший жрец, или присутствующие были обязаны носить маски, соответствующие Ворону и Льву, и одеяния, уместные для других персонажей. По строжайшему масонскому обряду посвящаемого испытывали на каждой стадии, и его духовная карьера была отмечена проверками, мнимыми или реальными, и суровой дисциплиной, которая показывала его отвагу, откровенность и веру. Он подвергался крещению путем полного погружения[324]324
  Porphyry. De Antro Nymph. 15.


[Закрыть]. От него требовалось пройти через пламя со связанными руками и завязанными глазами или переплывать через реки. По крайней мере в некоторых случаях неофит прыгал с обрыва[325]325
  Porphyry. De Antro Nymph. 15.


[Закрыть]: делалось ли это чисто символически или прыжок был настоящий, мы сказать не можем. Если это был настоящий прыжок, то он должен был иметь место вне митраистского святилища, которое было слишком мало, чтобы позволить такой гимнастический подвиг. Рельеф из Хеддернхайма[326]326
  Cumont. T. et M. II, pl. VIII.


[Закрыть] изображает неофита, стоящего в снегу[327]327
  Григорий Назианзин – с некоторыми преувеличениями – говорит, что кандидат должен был пройти через восемьдесят пыток, после которых (если он оставался в живых) его посвящали в таинства (In Julianum, Migne, P.G. XXXVI. P. 989, 1010).


[Закрыть]. Жертвоприношения – в основном птиц – совершались в святилищах. На какой-то стадии неофит был обязан стать свидетелем или даже принять участие в «мнимой смерти, чтобы вызвать почтение»[328]328
  Lamprid. Commod. 9 / Script. hist. August. I. P. 105.


[Закрыть]. Засвидетельствован случай[329]329
  Ibid.


[Закрыть], когда император Коммод при посвящении осквернил часовню, совершив настоящее убийство приверженца культа. Мы не можем быть уверены, какова была природа этой символической смерти, хотя с теологической точки зрения она скорее могла рассматриваться как заместительная, нежели как жертвенная, как мы можем предположить на основании данных о жертвоприношениях животных[330]330
  Cumont. T. et M. I. P. 322.


[Закрыть]. На каждой стадии посвящения совершались суггестивные символические церемонии. Тертуллиан[331]331
  De Corona, 15.


[Закрыть] свидетельствует, что неофиту при достижении ступени «Воина» предлагали на острие меча венок или гирлянду, которую затем возлагали ему на голову только для того, чтобы она была отброшена при исповедовании – «Митра – мой венец». Такой «воин» получал на лбу «печать» раскаленным железом. С этого момента он отказывался от принятого в обществе обычая надевать венки даже на пиру. Согласно Порфирию[332]332
  De Antro Nymph. 15.


[Закрыть], при вступлении на следующую ступень – «Льва» – губы посвящаемого очищали медом.

8. В наших источниках часто упоминаются и другие вступительные обряды или обычаи, например обмазывание тела грязью[333]333
  Ср.: Гарпократион, ἀπομάττων.


[Закрыть] и последующее омовение, очищение гипсом, принятое у орфиков, сон в святилище (инкубация), принятие нового имени, чтение священных писаний[334]334
  Об использовании книг ср.: Lobeck. P. 193; Paus. IV. 27, 5; Dem. De Cor. 259, De Falsa Leg. 199; Manetho. II. 197; Diog. Laer. X. 4. «Пусть жрецы передадут книги тем, кто назначен для этого» (надпись из Андании, l. 12). Сцена catechesis хорошо показана на фреске из Виллы Мистерий (Macchioro. Zagreus. P. 73). Ср.: Cook. J.R.S. III. P. 170. Подобное же чтение божественной литургии можно увидеть на потолке в одном из крыльев подземной базилики у Порта-Маджоре (J.H.S. XLIV. P. 95).


[Закрыть] и выучивание некоторых иностранных выражений или тайных формул, восторженный пантомимический танец («ибо нет мистерий без танцев»)[335]335
  Лукиан. О танце, 15; ср.: Dieterich. Kl. Schr. P. 465.


[Закрыть], обязательное молчание, закрывание покрывалом, надевание новых одежд, приношение благовоний, рык, подобный рыку дикого зверя – возможно, первоначального тотемного животного, ношение масок, распитие спиртных напитков.

Особая важность придавалась ношению подобающих одежд[336]336
  Macchioro. Zagreus. P. 44.


[Закрыть], чаще всего белых – из-за «священного брака» с божеством. При инициациях – как можно видеть на фресках из виллы Итем – особая жрица следила за одеванием, прежде всего в элевсинских мистериях[337]337
  Foucart. Mystères. P. 210.


[Закрыть]. В вакхических церемониях была необходима особая одежда – синдон[338]338
  Ср.: Strabo, XVI, 58, 712 C; Meinike, Suidas, σινδονιάζειν διονυσιάζειν.


[Закрыть]. Строгие правила в надписи из Андании[339]339
  l. 16 ff.


[Закрыть] касательно одежд и их максимальных цен свидетельствует о том, какое значение придавалось правильной ритуальной одежде в древности. Другая надпись[340]340
  Foucart. Assoc. relig. no. 4, 7 f.


[Закрыть] зафиксировала назначение специальной жрицы, которая должна была предотвращать излишнее усердие или соперничество в такой одежде.

Инициируемых «короновали». Орфики увенчивали себя цветами. Греко-римская ваза из Монако[341]341
  Baumeister. Denkm. d. klass. Alt. III, fi g. 77.


[Закрыть] показывает среди нескольких эсхатологических сцен посвященного с венцом на голове. Pinax из Нинниона[342]342
  Journal internat. d’arch. numism. IV. ’01, tab. I; Harrison. Proleg. fi g. 158.


[Закрыть] и рельеф Лакратидов[343]343
  Reinach. Répertoire des reliefs, II. P. 348; ср.: schol. на Oed. Col. 715.


[Закрыть] представляет элевсинского посвящаемого, увенчанного миртом – свадебным растением, посвященным Афродите.

Во всех религиях мистерий посвящаемого «сажали на трон»; thronosis являлся, как говорит Гесихий[344]344
  θρόνωσις καταρχὴ περὶ τοὺς μυουμένους.


[Закрыть], «первой ступенью в посвящении», так что «севший на трон» стало синонимом слова «посвященный»[345]345
  Rohde. Kl. Schriften, I. P. 298; ср.: Plato. Euthyd. VII. 277 D.


[Закрыть]. Согласно Диону Хризостому, «посвящающие имеют обыкновение совершать так называемую интронизацию: усаживать кандидатов и танцевать вокруг них хороводом»[346]346
  XII. 387 Dind. De Arnim. I. 163, 33.


[Закрыть]. Аристофан[347]347
  Облака. 254 сл.


[Закрыть] в своей сатире на Сократа пародирует дионисийский thronosis. Орфики практиковали такой же обряд, который именовался thronismos или enthronismos[348]348
  Lobeck. P. 368 f.


[Закрыть]: его можно узнать на одной из сцен в Вилле Итем[349]349
  Macchioro. Zagreus. P. 32 ff.


[Закрыть].

II. ПОСВЯЩЕНИЕ И ПРИЧАЩЕНИЕ

Церемонии посвящения. После должного испытания неофита торжественно принимали в члены культа мистерий и в братство с его членами и богом-покровителем. Естественно, мы меньше знаем о процессе собственно инициации, чем о какой-либо другой части мистерий[350]350
  Ср.: Foucart. Mystères d’Éleusis. P. 389 ff.


[Закрыть]: рассказывать об обрядах было нельзя. Поэтому некоторые стадии инициации нам неизвестны или столь туманны, что совсем непонятны: например, мы не можем быть уверены, какое место занимала или что означала фраза «О козленок, я упал в молоко» в орфическом исповедании веры. Наибольшее приближение к раскрытию тайны посвящения Исиды – это загадочные слова Апулея: «Итак, внимай и верь, ибо это – истина. Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными и вблизи поклонялся им»; он многозначительно добавляет: «Вот я тебе и рассказал, а ты, хотя и выслушал, должен остаться в прежнем неведении»[351]351
  Metam. XI. 23.


[Закрыть].

Вопрос об эзотерических доктринах и новообращенные. Собственно инициация (traditio sacrorum) подразумевает «показанное», «сделанное» и «сказанное»; особое внимание при этом уделяется предъявлению sacra и символов страдания божества, нежели какому-то особому учению, о котором невозможно сказать что-либо определенное[352]352
  Ср.: Lobeck. P. 141 f.; Macchioro. Zagreus. P. 74.


[Закрыть]. Климент Александрийский говорит, что в Малых мистериях (элевсинских) имелось какое-то базовое учение и подготовка к последующим Великим мистериям, после которых, как он уверяет, ничего уже не остается узнать о Вселенной, но лишь созерцать видение и понимать природу и вещи[353]353
  Strom. V. 11 (689; 71, 1); ср.: Lobeck. P. 140 f.


[Закрыть], и опять-таки, мистерии открываются только «после определенных очищений и предварительных наставлений». Имея в виду инициацию, Апулей говорит о чтении из священных книг Исиды и о происходивших в течение многих (десяти) дней culturae sacrorum ministerium[354]354
  Metam. XI. 22, 23.


[Закрыть]. Есть обширные свидетельства того, что посвящаемые проходили через период по меньшей мере элементарной подготовки. В орфических фресках виллы Итем за сценой одевания и закрывания покрывалом посвящаемой следует другая, где посвящаемая стоит и внимательно слушает, пока дитя-жрец читает свиток под наблюдением восседающей женщины, которая держит в левой руке другой свиток. В культе Деметры Фенейской священные книги употреблялись для того, чтобы дать базовую подготовку для более значительных мистерий[355]355
  Pausanias. VIII. 15, 1.


[Закрыть].

Невозможно предположить существование какой-либо сложной догматической системы эзотерических доктрин[356]356
  Ср.: Anrich. P. 31; Hatch. P. 289; Kennedy. St. Paul. P. 83.


[Закрыть]. Синезий[357]357
  Ср.: Apul. Apol. 53 ff.


[Закрыть] уверяет: «Как говорит Аристотель, посвящаемому не нужно ничего изучать, но лишь получать впечатления и входить в определенное состояние души, становясь достойным кандидатом». «Сказанное» состояло не столько из disciplina arcani, сколько из ритуальных указаний, касающихся символов культа[358]358
  De Dione. 10.


[Закрыть], литургических форм, эзотерических формул, объявлений о необходимости для посвящаемого пройти через страдания, которые прошел бог, официальной версии культовой легенды[359]359
  Ср.: Farnell. Ency. Brit. 11^th ed. XIX. P. 121.


[Закрыть], propria signa, propria responsa[360]360
  Firm. Mat. De Err. Prof. Rel. 18.


[Закрыть]. Культовое действо взывало скорее к зрению, воображению и эмоциям, нежели к интеллекту: основной целью было заставить посвящаемого через замещение личности[361]361
  Macchioro. Zagreus. P. 135 ff.


[Закрыть] (посредством галлюцинации, гипноза или суггестии) пережить опыт своего отождествления с божеством.

Было, однако, неизбежно по мере того, как мистерии развивали свою апологетику и связывались с философией того времени, то, что теория и интерпретация развивались pari passu, но такие «предписания и тому подобное» (praecepta et alia eiusmodi) были достоянием всех и каждого[362]362
  Seneca. Ep. XCV. 64.


[Закрыть]. Добавление слов religionis secreta perdidici к формуле Аттиса, которую передает Фирмик Матерн[363]363
  Ib. 18.


[Закрыть], но которой нет в параллельных греческих оригиналах, может говорить о более поздней стадии, где передавалось больше наставлений[364]364
  Ср.: Dibelius. Die Isisweihe. P. 10.


[Закрыть]. Эта растущая потребность в объяснениях хорошо проиллюстрирована как в герметизме, так и в гностицизме, и она была еще усилена космическими притязаниями мистерий.

Тавроболии

Самым впечатляющим обрядом в мистериях были тавроболии (taurobolium)[365]365
  Впервые упомянуты на Западе в надписи из Путеол, C.I.L. X. 1596 (A.D. 134).


[Закрыть], или омовение в крови быка, – обряд столь дорогостоящий, что иногда расходы брало на себя все братство[366]366
  C.I.L. XII. 4321.


[Закрыть]. Тавроболии составляли часть ритуала культа Кибелы-Аттиса[367]367
  Кюмон считает, что культ Великой Матери заимствовал этот обряд из персидского или каппадокийского культа Анахиты (T. et M. I. P. 194 ff.;Revue arch. XII. 1888. P. 132 ff.; Religions or., 2^nd ed. P. 99 ff., 332–333); с ним согласен Dill. P. 556; Kennedy. Р. 95. С другой стороны, Хепдинг заявляет, что тавроболии имеют чисто фригийское происхождение. С. 201.


[Закрыть] по крайней мере со II века, откуда они и могли быть заимствованы митраистами[368]368
  Так у Dill. P. 556, 609; Legge. II. P. 259; это отрицает Кюмон (T. et M. I.P. 334, II. P. 179 n.; Mysteries of M. P. 180–181, 3^rd ed. P. 192; Roscher. II. 3064); Toutain. P. 138.


[Закрыть]. Самая ранняя форма и идея этого обряда неизвестны: он знаком нам только по его последним стадиям в связи с религиозной концепцией возрождения. «В тавроболиях развился ритуал, в котором, каким бы грубым и материалистичным он ни был, язычество – хотя и в несовершенной форме – ближе всего подошло к религии Креста»[369]369
  Dill. P. 555.


[Закрыть]. Самый полный рассказ о них оставил нам христианский поэт Пруденций[370]370
  Peristeph. X. 1011 ff. (Hepding. P. 65–67).


[Закрыть], для которого, как и для других христианских апологетов, этот обряд был особенно отвратительным, как из-за особых благ, якобы связанных с ним, так и из-за его родственности с концепцией искупления с жертвой Голгофы, пародией на которую его считали. Выкапывали ров, над которым ставили платформу из деревянных планок с отверстиями и промежутками. На платформе убивали жертвенного быка: его кровь капала на посвящаемого, который находился во рву. Он выставлял свою голову и все свои одежды, чтобы их пропитала кровь; затем он поворачивался и вытягивал шею, чтобы кровь могла затечь в его губы, глаза, уши и ноздри; он смачивал язык кровью, которую он затем пил, как священный акт. Приветствуемый зрителями, он выходил из этого крещения кровью, полагая, что очистился от греха и «родился снова для вечности». Эффективность этого посвящения была должна длиться в течение двадцати лет[371]371
  C.I.L. VI. 512.


[Закрыть], и оценивалась она так высоко, что многие из тех, кто прошел через такое крещение, оставили на своих погребальных камнях свидетельство того, что они были renati in aeternum[372]372
  Ср.: C.I.L. VI. 510; VIII. 8203.


[Закрыть]. Обряд очищал от прошлого и одарял источником бессмертия. Каким бы грубым ни был этот обряд в своем начале, в последующих своих фазах он использовался для того, чтобы Бог даровал человеку мир в этой жизни и надежду за гробом.

Подобным же священнодействием, но менее часто совершавшимся и менее почитаемым, были криоболии, или жертвоприношение барана, с которым было связано такое же крещение кровью с его духовной интерпретацией. Иногда они выполнялись в соединении с тавроболиями, иногда – как альтернатива им. Основная разница между этими родственными обрядами, согласно Шоуэрмену[373]373
  The Great Mother of the Gods.


[Закрыть], была в том, что криоболии представляли собой жертвоприношение, установленное впоследствии и по аналогии с тавроболиями, чтобы должным образом продемонстрировать возрастающую значимость Аттиса в мифе, в то время как тавроболии обладали предшествующей историей как жертвоприношение до того, как оно стало таким известным обрядом инициации[374]374
  Hepding. Ib.


[Закрыть].

Возрождение (палингенезия)

С великого возрождения VI века до н. э. стала знакомой идея Возрождения[375]375
  См.: Lobeck. Aglaoph. P. 797 ff.; Dieterich. Mithraslit. P. 157 ff.; Rohde. Psyche, II. P. 421 ff.; Reitzenstein. Hell. Mysterienrelig. P. 26, 31 ff.; Kennedy. P. 69 ff., 107 f., 209 ff.; Macchioro. Zagreus. P. 80 ff., 127.


[Закрыть], а вместе с ней и новая концепция священнодействий, засвидетельствованная в орфизме и в культах Исиды, Аттиса, Диониса и Митры. Каждая религия мистерий, будучи религией искупления, предлагала средства подавить «ветхого человека» и передать или оживить духовный принцип. Каждый серьезный мист подходил к торжественному священнодействию посвящения, веря, что таким образом он станет «дважды рожденным», «новым существом», и перейдет в подлинном смысле от смерти к жизни, войдя в таинственную близость с божеством. «Не может быть спасения без возрождения»[376]376
  Corp. Hermet. Poim. Сh. XIII (XIV) 1.


[Закрыть], – специально подчеркивало герметическое откровение. Это возрождение представлялось в различных видах – как реалистическое, физическое-гиперфизическое, символическое или духовное. Сама концепция восходила к грубому и даже физическому представлению о божественном «зачатии»[377]377
  Ср.: Windisch. Die Katolischen Briefe. P. 118–120; Frazer. G.B. 3^rd ed. II. P. 247 ff.


[Закрыть], посредством которого люди становятся сынами Божьими: для нашей цели нет необходимости входить в эту примитивную область. Факторы возрождения могли и не быть ясными для миста – необходимое количество веры и магии основывалось на возможностях ex opere opera to[378]378
  Буквально «сделанное дело» (лат.) – понятие католической теологии, согласно которому благодать Божья даруется при правильном совершении священником литургических действий всем прихожанам вне зависимости от их моральных и других качеств, в том числе и недостойным. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Всеобщий религиозный закон «по вере вашей» существовал и для древних верующих, для которых возрождение могло означать решение насущной проблемы дуализма, или преображения характера, или основу для духовного возвышения, или мистическое общение с божественной неумирающей жизнью, которое обеспечивало бессмертие.

Собственно инициация считалась «смертью», из которой верующие восставали посредством перерождения; возможно, именно поэтому полночный час нередко выбирали как подходящее время для инициации. Была известная игра слов со словами «посвящение» (τελεῖσθαι) и «умирать» (τελευτᾶν): «умереть – значить получить посвящение», говорит Платон. Стобей[379]379
  Flor. 120, 28 IV. P. 107 M.; ср.: Dieterich. Mithraslit. P. 163–164; Hatch. P. 289.


[Закрыть] сохранил для нас фрагмент из Фемистия (или Плутарха?), который гласит: «тогда [душа] переживает страсти, такие, как у них, кто проходит посвящение в великие мистерии; откуда возникает и соответствие слова слову и действия – действию в τελευτᾶν τελεῖσθαι»; имеются в виду дионисийские или элевсинские мистерии. Апулей пережил «добровольную смерть» (ad instar uoluntariae mortis) и «приблизился к царству Смерти», чтобы получить свой «духовный день рождения» (natalem sacrum)[380]380
  Metam. XI. 21, 24, если читать sacrum.


[Закрыть] на службе богине, чьи последователи «как бы возрождались» (quodammodo renatos). Эта драма служила воспоминанием о смерти и воскрешении Осириса. В обрядах Великой Матери выкапывали ров или могилу, в которой символически погребали миста[381]381
  Hepding. P. 196.


[Закрыть]; tauroboliatus поднимался из траншеи к новой жизни. Согласно Фирмику Матерну[382]382
  De Err. Prof. Rel. 18.


[Закрыть], тот, кто хотел посвящения в мистерии Аттиса, допускался как moriturus, «тот, кому предстоит умереть». Возможно, на какую-то подобную «смерть» указывает загадочное выражение Тертуллиана sub gladio redimit coro nam, что он описывает как «подражание мученичеству»[383]383
  De Praes. Haer. 40; De Corona, 15.


[Закрыть]. Интересный пример символического погребения в обрядах дионисийцеворфиков[384]384
  Dieterich. Ib. P. 163.


[Закрыть] дает Прокл[385]385
  In Plat. Theol. IV. 9. P. 139 (Dieterich. Ib.; Hepding. P. 196).


[Закрыть]: «в самой тайной из всех инициаций жрецы повелевают, чтобы тело было погребено все, кроме головы», в результате чего «дух в нас является дионисийским [божественным] и истинным образом Диониса»[386]386
  Ad Craty. P. 82.


[Закрыть].

За такой «смертью» следовала новая жизнь посредством духовного воскрешения. В инициации митраистов после крещения, клеймения лба и вкушения священной пищи Митра, или председательствующий жрец, демонстрировал imaginem resurrectionis[387]387
  Tert. De Praes. Haer. 40.


[Закрыть], а предполагаемым результатом крещения в мистериях Аполлона и Элевсина было возрождение и прощение грехов[388]388
  Id. De Bap. 5, «in regenerationem et impunitatem periuriorum».


[Закрыть]. Ипполит сохранил для нас ценную формулировку[389]389
  Phil. V. 8. P. 164; Dieterich. Mithraslit. P. 138.


[Закрыть] этой доктрины перерождения в элевсинских мистериях: «Владычица родила святого юношу, Бримо – Бримона, то есть сильная – сильного» (ἱερὸν ἔτεκε πότνια κοῦ ρον βριμὼ βριμόν, τουτέστινἰσχυρὰ ἰσχυρὸν), где он объясняет πότνια как «духовное зачатие, которое является небесным, сверху», а ἰσχυρὸς – как «тот, кто зачат таким способом». О том, что мист Аттиса участвовал в воскрешении своего божества-покровителя, говорит Дамаский, который, вместе с Исидором, вошел в Плутий в Иераполисе: «Я видел сон, что я стал Аттисом и что я был посвящен Матерью Богов на празднике, именуемом Илариями, и это должно было означать, что наше спасение от смерти свершилось»[390]390
  Процитировано у: Hepding. P. 197; ὅ περ ἐδήλου τὴν έξ Αιδου γεγονυῖαν ἡμῶν σωτηρίαν.


[Закрыть]. Саллюстий[391]391
  De Diis et Mundo. 4.


[Закрыть] сообщает нам, что в тех же фригийских обрядах заново посвященный получал молочное питание, как если бы он родился снова». Для тавроболиата священнодействие отмечало его религиозный день рождения, natalicium[392]392
  C.I.L. II. 5260.


[Закрыть].

Чем более духовной и зрелой становилась мистерия, тем более очевидным стало требование возрождения и тем больше интуиция верующих находила выражение в словах, нежели в символах. Поэтому в герметическом откровении способу, содержанию и результату возрождения уделяется особое внимание. Этой теме посвящен один интересный раздел герметического корпуса[393]393
  Poimandres XIV. (XIII.); текст в: Reitzenstein. P. 339–348.


[Закрыть]. Тат напоминает отцу своему, Гермесу, что последний утверждал, что «никто не может быть спасен без нового рождения», способ которого тот обещал открыть ему. Очищенный от мирского, Тат теперь просит себе награды, на что Гермес отвечает: «…лоно есть Мудрость в Молчании и семя есть истинная Благость» (2). По воле Бога совершается новое рождение, посредством которого «зачатый» Богом становится «божественным» и «Сыном». Затем Тат видит сверхъестественное Видение и переживает телесную трансформацию, посредством которой он становится не тем, чем был. Творцом этого нового рождения является «Сын Божий», «Единственный» по воле Божьей (4). Затем открывается сверхъестественная Истина (6), после чего он освобождается от двенадцати смертных грехов (7) посредством десяти божественных Сил (11). Духовное возрождение – это спасение от обманов тела (13), чтобы посредством «сущностного рождения» стать «богом и сыном Единого» (14).

Тат достигает Огдоады, дома Божественного или Духовного Мира[394]394
  Ср.: Bousset. Himmelreise; Kroll. Lehren d. Hermes Trismegistos. P. 362.


[Закрыть], где он слышит от своего отца «гимн Возрождения», которому нельзя научиться: «Пусть вся Природа слышит Гимн… пусть все запоры Бездны откроются… Я буду восхвалять Повелителя Творения, Всего и Единого. Пусть небеса откроются… пусть бессмертный Круг Бога получит мою хвалу… Давайте все воздадим ему хвалу… Он – свет моего духа; ему принадлежит благословение моих сил. О вы, силы мои, восхваляйте единого и Всего; соединитесь вы все в песне с моей волей. Святое Знание, просиявшее от тебя и через тебя, – свет духовный[395]395
  Текст испорчен.


[Закрыть]. Я ликую, возглашая мой гимн в духовной радости… Гимн, о Истина, Истина, о Доброта, о Добро. Жизнь и Свет, от вас приходит и к вам возвращается наше благодарение. Я воздаю тебе хвалу, о Отец, ты – мощь моих сил; я воздаю тебе благодарность, о Бог, сила моих возможностей. Твое собственное Слово через меня восхваляет тебя; через меня получи все по Слову твоему, мое умственное (духовное) жертвоприношение… Прими от всех умственное жертвоприношение. Ты – плерома в нас, о Жизнь, спаси нас; о Свет, просвети нас; о Бог, сделай нас духовными. Дух хранит твое Слово… Ты – Бог, и твой Человек здесь взывает к тебе… От Вечного я получил благословение и то, чего я ищу. Посредством твоей воли я обрету покой».

На это Тат отвечает Благодарением (21): «Твоим Духом, о Отец, я объявляю то, что понимаю. Тебе, творцу моего нового рождения, я, Тат, предлагаю умственные [духовные] жертвы. О Бог и Отец, ты – Господь, ты – Дух. Прими от меня умственные жертвы, коих ты требуешь; ибо твоей волей совершаются все дела».

Гермес завершает диалог многозначительными словами, которые выражают суть всего пережитого опыта: «ты достиг духовного знания себя самого и нашего Отца»[396]396
  νοερῶς ἔ γνως σεαυτὸν καὶ τὸν πατέρα τὸν ἡμέτερον.


[Закрыть].

Подобное же благодарение встречается в конце «Совершенного мира», перевод которого приведен на с. 242.

Такое духовное возрождение (νοερὰ γένεσις, ἡ γένεσις τῆς θεότητος) занимает значительное место также в так называемой «Литургии Митры», которая, несомненно, родственна герметическим текстам. Достаточно перевести текст молитвенного призывания[397]397
  Dieterich. Mithrasliturgie. 2^nd ed. P. 10, l. 34.


[Закрыть]: «О Господь, если угодно тебе, объяви меня перед лицом величайшего Бога… я, человек, сын А. и рожденный из смертной утробы B., из сперматической субстанции, тот, кто сегодня, будучи рожден снова через тебя из стольких мириад, ставших бессмертными, в этот час по доброй воле Бога в его безмерной доброте хочу почтить тебя и молюсь тебе изо всех человеческих сил».

И Гимн Возрождения в той же литургии[398]398
  Ib. P. 14, l. 27.


[Закрыть]: «Здравствуй, Господь, владетель вод; здравствуй, правитель земли, здравствуй, повелитель духа… Господь, я, возродившись, ухожу в восторге, и, возвысившись, я умираю. Рожденный снова для возрождения из этого жизнедающего рождения и перешедший в смерть, я иду тем путем, что ты установил, как ты предписал, как ты создал это таинство».

Общность и единение с Божеством

Близко связанной с Возрождением и общей для всех мистерий была вера в общение или отождествление с Богом. «Большой заслугой мистерий было то, что они установили и поддерживали общение между человеческим и божественным, и то, что они открыли пути, по которым человек мог подойти ближе к Богу»[399]399
  Gardner. Relig. Exper. of St. Paul. P. 100.


[Закрыть]. Проблемы отношений с божеством были разработаны не полностью, и их атрибуты и тематика зачастую носили слишком чувственный и магический характер. Однако о том, что мистерии предлагали определенное удовлетворение религиозного инстинкта[400]400
  См.: Mackintosh. Originality, etc. P. 19.


[Закрыть], который хочет познать Бога и подойти ближе к Нему, говорит их замечательный успех и свидетельства посвященных. Единение с Богом, достигавшееся в мистериях, обеспечивалось, выражалось и поддерживалось различными способами.

a) Экстаз и энтузиазм. Мисты приходили в таинственное и невыразимое состояние, в котором нормальные функции личности временно прекращались[401]401
  Ср.: Macchioro. Zagreus. P. 152 ff.


[Закрыть] и нравственные стремления, которые образуют характер человека, практически останавливались или расслаблялись, в то время как на первый план выходили эмоции и интуиция. Эти состояния назывались экстазом (ἔκστασις) и энтузиазмом (ἐνθουσιασμός); оба они могли быть вызваны бдением и постом, напряженными религиозными ожиданиями, танцами с вращением, физическими стимулами, созерцанием священных предметов, воздействием возбуждающей музыки[402]402
  Ср.: Aristotle. Pol. VIII. 55.


[Закрыть], вдыханием паров, «ревивалистским» заражением (как это произошло в коринфской церкви), галлюцинациями, суггестией и всеми остальными средствами, являющимися атрибутом мистерий. Эти два родственных аномальных состояния сознания, зачастую неотличимые друг от друга, объединены у Прокла, когда он говорит о том, как люди «выходят сами из себя, чтобы утвердиться в Божественном и прийти в восхищение»[403]403
  In Rempub. II. P. 108 (Kroll).


[Закрыть].

В экстазе[404]404
  Ср.: Rohde. Psyche. II. 14–22; Inge. Phil. of Plotinus, II. 132–162.


[Закрыть] верующий поднимался над уровнем повседневного опыта в аномальное осознание ликующего состояния духа, когда тело переставало быть помехой для духа. Экстаз мог носить пассивный характер, напоминать транс или быть возбуждением активного, оргиастического характера, которое Платон называет «божественным безумием». В зависимости от средств, с помощью которых человек входил в экстаз, темперамента посвящаемого и его духовной истории экстаз мог развиваться в самом широком диапазоне – от аморального помешательства[405]405
  Ср.: Philo. Quis rer. div. haeres? 51, C.-W. 249, M. 508.


[Закрыть] до того сознания единства с Невидимым и исчезновения болезненной индивидуальности, которое отмечает мистиков всех веков.

«В экстазе, в освобождении души от связывающих ее оков тела, в ее общении с божеством в ней возникают силы, о которых она ничего не знает в ходе повседневной жизни, скованной телом. Теперь душа становится свободным духом, который может общаться с духами; освобожденная и от быстротечности времени, она становится одаренной способностью видеть то, что могут видеть только духовные глаза, то, что удалено за пределы времени и пространства»[406]406
  Rohde. II. P. 20.


[Закрыть].

С физической точки зрения это состояние представляло собой своего рода анестезию, отсутствие сознания боли или чего бы то ни было враждебного или неудобного в окружающем мире. Есть множество свидетельств того, что, например, вакханки были нечувствительны к боли и одарены сверхъестественной силой[407]407
  Ср.: Eurip. Bacchae, 757.


[Закрыть]; так же обстояло дело и со жрецами Кибелы и со жрецами и жрицами Ма. Эта нечувствительность к боли[408]408
  Ср.: Inge. Hastings. E.R.E. V. 158 b. Такая «анестезия» описана у Нонна: Dionysiaca. XIV. 384–385 и в поразительных словах у: Iamblichus. De Myst. III. 4. P. 110 (Parthey).


[Закрыть] является религиозным феноменом, известным всем векам, особенно в периоды большого религиозного возрождения и во многих формах – от индийских йогов до христианских мучеников, экстаз которых устранял ужасы мучительной смерти, давая чудесную выносливость. Мы можем предполагать, что посвящаемые весьма жаждали достичь этого полуфизического, полупсихического состояния, как христиане Коринфа – «пневматического» состояния. Подняться над чувствами, чтобы увидеть блаженное видение и стать «воплощенным» в Боге, было целью, которой добивались в экстазе, и удовлетворение, которого искали или которое происходило из этого, было различных видов – физическое или чувственное, эстетическое и интеллектуальное.

В более духовных мистериях идее экстаза дается наиболее глубокое выражение. В «Литургии Митры» молящийся обращается к богу: «пребывай в моей душе; не оставляй меня» и «пусть я буду посвящен и пусть святой Дух дышит внутри меня»[409]409
  Mithraslit. P. 14, l. 24; Р. 4, l. 13.


[Закрыть]. Это общение становится столь интимным, что переходит в идентичность: «Я – это ты, и ты – это я»[410]410
  Pap. Graeci Musei Lugd. II. 141; Kenyon. Greek Papyri, 116 f.


[Закрыть]. Через такие религиозные опыты человек учился искать этого coniunctione deorum qua homines soli eorum dignitate perfruuntur[411]411
  Ps. Apuleius. Asclepius. VII.


[Закрыть].

В этом вопросе общности мы можем, в частности, наблюдать тенденцию, которая в очень многих моментах затемняет для нас историческое течение мистерий, а именно то, что мистерии ведут к мистицизму, что поскольку объяснительные способности становятся более духовными, чисто символическое отступает перед углубленной интуицией и опытом. Мистерии, как и большинство религиозных философий того времени, содержали в себе доктрину Восхождения Души[412]412
  Ср.: Bousset. Archiv f. Religionswiss. IV. P. 145 ff.


[Закрыть] как ступени к спасению; экстаз ценился как важный шаг в этом направлении. Философская мысль позднейшего язычества овладела опытом экстаза, переходя от сухого доктринерского диалектизма к самоочевидному опыту истины, что находит свою параллель в мятеже Шлейермахера против теологической схоластики. Орфические и дионисийские ноты стали звучать все громче по мере того, как Запад все больше и больше поворачивался к Востоку в поисках новой жизни. Если мистерии давали феномен экстаза, то философия пыталась проанализировать психологию того состояния, которое считалось невыразимым. Однако экстаз в его самой высшей форме всегда был редким ощущением даже у опытных мистиков. Плотин – никогда не было более серьезного мистика, чем он, – получил благодать блаженного видения только четыре раза за те годы, пока с ним пребывал Порфирий[413]413
  Porph. Vita Plot. 23.


[Закрыть]. Сам Порфирий признается, что ему на долю лишь раз выпало насладиться экстатическим состоянием, и это случилось только на шестьдесят восьмом году его жизни; а для самого практического из всех мистиков, святого Павла, экстаз был исключительной милостью (2 Кор., 12: 2 след.). В религиозной философии Филона это мистическое состояние, которого так жаждали, занимает важное место[414]414
  Ср.: Bousset. Religion des Judentums, 2^nd ed. P. 516 ff.; Kennedy. Philo’s Contribution. P. 221 ff.; Inge. II. P. 154 f.


[Закрыть]. Однако Филону известно, что есть и другие виды экстаза, родственные «вдохновению» или «энтузиазму», примеры которых есть среди иудейских и христианских пророков и в пророческих вдохновениях этнических религий[415]415
  Ср.: Reitzenstein. Poim. P. 220 ff.


[Закрыть]. Филон оставил нам интересный рассказ о таком опыте, который сам он пережил тысячу раз[416]416
  De Migrat. Abr. 7 (M.I. 441, C.-W. 34).


[Закрыть].

Наконец, если мистицизм мистерий кажется нам иногда грубым и не содержит ничего полезного для нас, он становится более интересным, если мы вспомним, что он в какой-то мере был предвестником, а потом и союзником того богатого философско-религиозного мистицизма последних времен язычества, который, в возвышенной форме, стал вечным достоянием христианства через посредство Филона, Плотина и неоплатоников, Дионисия Ареопагита, Августина и христианских платоников.

Энтузиазм был родственным состоянием общности с божеством, которое зачастую сопровождалось экстазом и смешивалось с ним[417]417
  См.: Rohde. II. P. 19; Dieterich. Mithraslit. P. 98.


[Закрыть], однако «enthousiasmos был изначально прежде всего теологическим понятием, в то время как ekstasis, с другой стороны, пришел из области медицинской терминологии, и, насколько мы знаем, этот термин был применен к восторженному состоянию души, освобожденной от условий земной жизни, лишь долгое время после Платона»[418]418
  Radermacher / Hastings. E.R.E. V. 316.


[Закрыть]. Энтузиазм был непосредственным «вдохновением» или пополнением личности божеством, что Плутарх[419]419
  De Amore, 16; ср. определение энтузиазма у Аристотеля, как «эмоционального состояния характера души» (Pol. VIII. 1340 a, 11).


[Закрыть] определял как «взволнованное состояние души, вызванное некоей божественной силой». Те, кто переживал его, становились ἔνθεοι, «в Боге», κατεχόμενοι ἐκ τοῦ θεοῦ, «теми, кем овладело божество» и «полными Бога». Сам термин enthousiasmos с родственным ему enthousiasis, возможно, впервые был использован Платоном, а глагол ἐνθουσιᾶν впервые встречается у Эсхила[420]420
  Radermacher. Ib.


[Закрыть] как синоним βακχεύειν. Однако эти термины и родственные им получили новое распространение благодаря быстрому распространению мистерий (поскольку доктрина единения с божеством была столь основополагающей для их теологии), возрастающему господству экстатического опыта, который культивировался в этих индивидуалистических религиях[421]421
  Ср.: Reitzenstein. Poim. P. 200.


[Закрыть], и, наконец, благодаря мистической теологии последних времен язычества. Идея «вдохновения», которая уже была известна до появления мистерий, прилагалась очень широко, особенно в пророческой теологии древних. В категорию «энтузиазма» греки включали все формы мантики или пророчества и предсказаний, а также откровения во снах и видениях: такие откровения считались прямыми сообщениями от божества. Песни вдохновленных поэтов также были продуктами энтузиазма, согласно Платону; в то время как латинские поэты, например Лукреций, четко говорят, что вдохновение приходит от furor poeticus. Плутарх[422]422
  De amore. 16.


[Закрыть] перечисляет виды энтузиазма: пророческий, дионисийский, безумие, вызываемое музами, и любовный. Во всех формах энтузиазма наблюдается одна и та же подспудная идея: «entheos полностью находится во власти бога, бог действует и говорит вместе с ним: его собственное самосознание исчезает»[423]423
  Rohde. II. 19.


[Закрыть].