Текст книги "Стеклянная карта"

7. Между страниц

21 июня 1891 года, 15 часов 52 минуты

Задумаемся: нам доподлинно не известно, случилось ли Великое Разделение вследствие деятельности человечества и какая эпоха в данном случае несет за это ответственность. Слишком многие периоды истории плохо исследованы: они не обозначены на картах, с ними нет связи. Что касается эпох более или менее разведанных, все они в первые годы после Разделения были ввергнуты в хаос. Всюду царили непонимание происходящего, чувство внезапной обособленности и, конечно, насилие. Спросим себя: кто добровольно пошел бы на такое?

Шадрак Элли. История Нового мира

– Эй! – подал голос мальчишка. – С тобой все в порядке?

София моргнула.

– Прости, что сшиб, – сказал он. – Так ты цела? Скажи что-нибудь!

София приподнялась на локте.

– Ага, – пробормотала она. – Все хорошо. – Она смотрела на паренька, сидевшего против нее на ковре. – Ты зачем в шкаф залез?

– Я там спрятался. А ты-то где была?

– Вот только пришла. По делам ходила…

Теперь, когда напряжение начало отпускать, страх накрыл ее волной холодного озноба. Мальчишка протянул руку, желая помочь, но София отшатнулась.

– Да ладно. Я тебя не трону. – Он говорил тихо, глотая окончания слов, что выдавало в нем уроженца северо-западных Пустошей. – И вообще все это не я натворил…

– А кто тогда? – София поднялась на ноги. – Что здесь вообще произошло? И где Шадрак?

Мальчик как-то странно посмотрел на нее:

– Он твой отец?

София покачала головой. Челюсть прыгала так, что зубы стучали.

– Он мой дядя. Где он? – спросила она и вновь оглядела комнату. – Надо наверху поискать…

– Нет. Погоди, – произнес парнишка, вытянул руку, загораживая ей путь, и тихо добавил: – Не ходи, не надо. Там его все равно нет.

– Но куда он подевался?

– Не знаю. Не знаю, где он сейчас.

– Но ты видел его?

– Да, видел. – Он медленно кивнул и посмотрел на Софию изучающим взглядом, соображая, что ей сказать. – Ты здесь живешь? В смысле, у Шадрака Элли?

Дядино имя странно звучало в его устах… София нетерпеливо кивнула:

– Да, да, я здесь живу! Говорю же – я его племянница! Может, объяснишь наконец, что стряслось?

Парнишка помедлил.

– Жаль, но придется тебе рассказать… Твой дядя пропал.

У Софии разом подевался куда-то весь воздух из легких, она задохнулась. Услышанное потрясло ее… и в то же время показалось давно известным. Она вдруг поняла, что помимо воли постоянно ждала этого, – люди, которых она любила больше всего, были обречены исчезать один за другим.

– Я пришел сюда, чтобы найти его, – продолжал парнишка. – Смотрю, дверь открыта, внутри слышен гвалт, а что именно происходит, поди пойми… – Он помолчал. – Я залез в кусты и стал ждать. Спустя примерно полчаса какие-то типы вывели твоего дядю из дома… – Рассказывая, он внимательно следил за реакцией Софии. – Их было пятеро. Они запихнули твоего дядю в экипаж, погрузили какие-то ящики и уехали. Тогда я забрался внутрь. Потом услышал, как ты кричишь наверху, и спрятался. Решил, это они вернулись… – И добавил, отводя взгляд: – Мне очень жаль, правда.

– А эти типы, – спросила София, – кто они? Ну, на кого похожи?

– Да кто их разберет. Обыкновенные. Жулики, наверное… – Он нахмурился. – Разве что у некоторых были такие… – он коснулся пальцем лица, – вроде как шрамы.

София проглотила застрявший в горле комок.

– Он… как он выглядел? – сделав над собой усилие, проговорила она. – Дядя Шадрак? Они ничего с ним не сделали?

– Был жив и здоров, – ответил паренек. – Отбивался и что-то говорил им. Он был здорово зол, но раненым не казался.

София поняла, что вот-вот разревется, и отвернулась.

– Мне надо побыть одной, – прошептала она.

– Правда жаль, что все так получилось, – сказал парнишка. – Ладно, я наверху подожду.

Его шаги прошуршали по лестнице. Дверь закрылась, и София перестала думать о нем. Все мысли были только о Шадраке и о его таинственном исчезновении. Горло стиснула мучительная судорога, постепенно разрешившаяся слезами.

Она не могла взять в толк, что же произошло. Как мог Шадрак просто так взять и исчезнуть? Еще утром она сидела рядом с ним в этой самой комнате, изучала карту… и вот кто-то разнес комнату вдребезги, Шадрак пропал неизвестно куда, и София осталась одна. Совершенно одна…

Она плакала, пока у нее не заболела голова. Потом неподвижно сидела на ковре, лишившись сил и обмякнув. В висках стучало, хотелось пить, а в душе воцарилась жуткая пустота.

«Я опять не уследила за временем, – думала она. – Если бы на причале я не замешкалась, то вернулась бы раньше. Мы теперь были бы вместе. Ни он, ни я не страдали бы поодиночке».

Минуло всего несколько минут, но время кругом Софии простиралось в пустынную бесконечность.

«Где он теперь? Где угодно. Может, его ранили или побили…»

Эта мысль билась и металась у нее в голове, причиняя новую боль.

Потом тишину нарушил звук наверху, и София с горем пополам вернулась к реальности. Утеревшись, она перевела дух и встала с ковра. Смотреть, во что превратилась недавно прекрасная комната, было невозможно. Старательно глядя под ноги, София поднялась по лестнице. Очутившись наконец в библиотеке, девочка закрыла за собой дверь.

Паренек сидел на корточках и рылся в обрывках карт на полу. При виде Софии он оставил свое занятие и поднял глаза.

– Привет, – сказал он. – Так ты в порядке?

– Да. Спасибо, что спросил.

Он кивнул и посмотрел туда же, куда и она, – на раскиданные бумаги.

– Я тут карту искал. Думал, может, карта Нового Запада попадется. Не знаешь, у твоего дяди такая была? Здесь столько всего…

– Была, – ответила София, а мысли еле ворочались у нее в голове. – Я тебе помогу найти. Только не сейчас… попозже…

– Ладно, – кивнул он.

Паренек встал и зачем-то принялся поправлять мятые перья вокруг пояса. Несколько мгновений они с Софией молча смотрели друг на дружку. Наконец он сказал:

– Меня Тео зовут.

– А я София, – ответила она.

– София… Вообще-то, я пришел к твоему дяде, надеясь, что он сумеет мне помочь. В гавани о нем говорили. Живет, мол, в Бостоне такой знаменитый картолог. Я и решил – вдруг он поможет мне добраться домой? Я ведь родом издалека.

– Знаю, – негромко произнесла она. – Ты дикий мальчик из Пустошей.

Некоторое время Тео изумленно молчал. Потом уголок его рта пополз вверх.

– Точно, – сказал он. – Смотри-ка, запомнила!

– Еще бы, не запомнить такого расфуфыренного…

– Да, – рассмеялся Тео. – Пожалуй. – Оглядел себя, потом поднял глаза. – Я удрал нынче утром. Когда цирк уезжал.

– Удрал?

– Ну да.

София не знала, что еще сказать ему. Голова решительно отказывалась работать. Сбежал, ну и что? Какое это имело значение?

– София, – сказал Тео, – нам обоим надо сообразить, что делать дальше. Мне бы… Знаешь, мне бы переодеться…

– Погоди, значит, ты обычно такое не носишь? – моргнула она.

Тео помолчал.

– Нет, конечно, – буркнул он наконец. – Это Эрлах, идиот, ради шоу меня так нарядил.

– С ума сойти, – пробормотала София.

– Я бы вымылся, если можно, – попросил Тео. – С мылом. А растворителя какого-нибудь не найдется? Эти перья приклеены медом и смолой – повеситься легче, чем отскрести. Ну и одежку бы мне…

– Я поищу, – кивнула София.

Лучше уж думать о нужных вещах, чем о пропавшем Шадраке. Заодно и в доме хоть немного прибраться… Растворитель хранился в кладовке при кухне, там же нашлась и чистая ветошь. София ходила по разоренным комнатам, перешагивая через осколки битой посуды, клочья рваной бумаги, переломанную мебель. Дом казался чужим. Думать о нем таким образом было почему-то легче.

– Можешь воспользоваться ванной Шадрака, – поднимаясь по лестнице, сказала она.

Тео шел следом, из его наряда сыпались перья.

Как ни странно, третий этаж выглядел нетронутым. Либо те жулики нашли, что искали, либо решили, что в спальнях наверху не могло быть ничего ценного.

– Думается, кое-что из дядиной одежды может тебе подойти, – рассуждала София. – Разве что будет великовато.

В гардеробе Шадрака в самом деле нашлись рубашка, брюки, ремень. С обувью оказалось сложнее: башмаки были безнадежно велики Тео. София отдала ему одежду, тряпки и растворитель и указала, где ванная.

– Спасибо, – поблагодарил он и вдруг остановился на месте. – Ты же никуда не уйдешь?

София непонимающе смотрела на него.

– Я к тому, – пояснил он, – что не помешало бы мне найти спокойное местечко… всего на одну ночь…

Девочка наконец поняла, о чем он говорил.

– Оставайся, – кивнула она.

– Спасибо. Я тебе премного обязан! – И он, привычным движением щелкнув пальцами, изобразил наставленный пистолет. – Если бы еще карту… ну, раз можно… я прямо завтра ушел бы восвояси и не надоедал тебе больше.

Дверь за ним закрылась. Вскоре в ванной зашумела вода.

София стояла в спальне Шадрака. Здесь все было по-прежнему, и горе накатило с новой силой. Кожаное кресло, книги на столике, груды карт… дядя будто только что вышел и должен был вот-вот возвратиться. На голубом ковре – вытоптанная дорожка от двери к секретеру красного дерева… Он, кстати, был отперт, дверцы открыты. София подошла, чувствуя странное волнение. Шадрак, помнится, никогда его нараспашку не оставлял…

Чернильная клякса на промокашке, раскрытый дневник. Никакого сомнения: Шадрака захватили врасплох, когда он сидел здесь и писал. София заметила на странице свое имя.

Никак не могу решить, что рассказывать Софии, а о чем лучше промолчать. Она должна вполне представлять себе опасности, с которыми мы можем столкнуться, но грань между трезвым пониманием и излишним запугиванием достаточно тонкая. Отправив ее за покупками в дорогу, я посетил Карлтона в госпитале. Его состояние ужаснуло меня… Газетчики не упомянули о жутких ранах на его теле и лице. По всей вероятности, их попросили об этом в интересах полицейского расследования. Мой бедный друг не узнал меня. Он никого не узнает, и я сомневаюсь, что эта способность когда-либо вернется к нему. Сейчас Карлтон беспомощен, как дитя. Он лишь время от времени издает бессвязные звуки, и, по-видимому, перевязки причиняют ему боль, но во всех прочих смыслах окружающий мир для него как будто не существует. Лично мне представляется маловероятным, чтобы подобное явилось следствием обыкновенного нападения. Начинаю подозревать, что кто-то…

На этом запись обрывалась. София так и отшатнулась, потрясенная картиной, которая рисовалась за строками дневника. Что заподозрил Шадрак? Мог он там, в больнице у Карлтона, увидеть то, что ввергло в опасность его самого?..

Исписанные страницы не содержали никакого обращения к ней (а она-то надеялась!), никакого намека – лишь зловещую загадку, напугавшую девочку больше прежнего. Глаза вновь наполнились слезами. Понадобилось несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

Кресло Шадрака, где он обычно час-другой читал перед сном, еще хранило отпечаток его тела. София подошла и забралась в кожаные подушки. Пахло кедром, сосной, бумагой. Запах Шадрака… Что, если она больше не увидит своего дядю читающим в этом кресле?..

Помимо воли София представила себе эту комнату через год, через пять лет, через десять… Наверное, она будет выглядеть примерно так же, как родительская спальня дальше по коридору: обои на стенах поблекнут, книги покоробятся от влажного летнего воздуха, одежда и обувь будто съежатся от старости.

Как ни гнала она эту мысль, воображение упорно рисовало кабинет Шадрака во всей мерзости запустения. Время вновь потекло медленно-медленно, София успела обдумать долгое будущее без дяди… без родителей… совершенно одинокое.

Спасаясь от беспросветности, девочка свернулась в кресле клубком, обхватила руками колени…

И тут что-то твердое уперлось ей в бок. Сначала она не обращала на это внимания, но предмет, торчавший из-под подушки, болезненно врезался в ребра. София сунула туда руку и вытащила один из своих старых альбомов для рисования.

«Как он здесь оказался? В дядином кресле?..» – туповато удивилась она. Потом ей показалось странным, что альбом слишком увесист. Она распутала кожаные завязки, стягивавшие углы. Он раскрылся, и девочка увидела что-то вроде записки. Она была очень короткой, но почерк Шадрака сомнению не подлежал.

София, найди Верессу. Возьми мой атлас. Люблю тебя. Ш. Э.

Под листком была карта. Стеклянная.

София недоуменно разглядывала то и другое. Стало быть, Шадрак все-таки оставил ей послание! И здорово придумал, куда спрятать его! Между толстых страниц ее собственного альбома! И не сломается, и не найдут… София с нежностью коснулась пальцами строк, написанных рукой дяди. При всей безотлагательности распоряжения от него не веяло отчаянием или страхом. Шадрак не приказывал ей ни прятаться, ни убегать. София ощутила не то чтобы облегчение – скорее вернувшуюся решимость. Ей вспомнилось сказанное Шадраком при совсем иных обстоятельствах: «Тебе, София, необходимо действовать…»

Ну так вот оно, настоящее дело. Надо взять атлас Шадрака и разыскать эту самую Верессу. Где – София понятия не имела. Но как знать – быть может, если отыщется Вересса, объявится и сам Шадрак!

София вскочила на ноги. Сперва нужно прочесть стеклянную карту. Гаснущий дневной свет за окном был плохим помощником. Она поспешила к ближайшей лампе и поднесла к ней пластину. Никакого эффекта. А еще на ней не было маркировки, да и выглядела она совершенно прозрачной. София даже спросила себя, не простая ли это стекляшка, и решила: нет, невозможно! Стал бы Шадрак оставлять ей стеклянную пластинку, не будь она картой! Она поднесла ее ближе к свету и вгляделась внимательнее. Ну конечно – в нижнем левом углу красовался знакомый значок: горный хребет на линейке. Вот только карта упорно отказывалась просыпаться. Прикусив губу, София бережно убрала пластину на место, спрятав между страницами альбома. Ничего, пускай подождет. Еще дядин атлас надо найти.

17 часов 45 минут: поиски атласа

Схватив альбом, София бросилась обратно в библиотеку. Перевела дух, положила альбом на диван, опустилась на колени. Она хорошо знала, как выглядел атлас. Такой большой и широкий, что ни с каким другим томом не перепутаешь. Сгорая от нетерпения, София принялась рыться в кучах раскиданных книг, высматривая переплет винно-красного цвета… Потом ей пришло в голову, что искать станет проще, если водворить сброшенные книги обратно на полки.

Этим она и занялась, начав с ближайшего шкафа. Из-под завала постепенно стал появляться знакомый серо-белый узор ковра. Полки заполнялись одна за другой, но атласа нигде не было видно. Книги валялись там и сям, иные были разорваны… София старалась работать быстро, но аккуратно. Она трудилась уже над пятой полкой, когда раздались шаги. Девочка подняла глаза: в дверях стоял Тео.

Правду сказать, она его еле узнала. Без наряда из перьев он выглядел таким… обыкновенным. Темно-русые, отросшие чуть ниже ушей волосы, подбородок с ямочкой… Одежда Шадрака придавала ему взрослый вид. Прежде София думала, что парню лет четырнадцать, но теперь засомневалась. Пожалуй, пятнадцать, а то и вовсе шестнадцать! У него даже осанка изменилась. София обратила внимание на его руку, которой он держался за косяк, – в глубоких шрамах, словно от ранений многолетней давности. Однако и помимо перьев было кое-что, отличавшее его от сверстников Нового Запада.

Ребята-школьники ее возраста бывали милыми и вежливыми, безобидными, а то и непредсказуемо жестокими – смотря у кого какой характер. Особо выдающихся, а значит интересных среди них не было. Мальчишки постарше, которых она встречала в театре или на спортивных мероприятиях, обладали примерно теми же качествами, только в более развитом виде. Вежливость, безобидность или жестокость у них были намеренными. Вот тут Тео от них разительно отличался. Ему сопутствовала спокойная властность, подмеченная Софией еще в цирке.

Девочка покраснела, сообразив, что снова потеряла счет времени. Как знать, долго ли она пялилась на него?

Карие глаза заискрились весельем.

– Уборку затеяла?

София покраснела гуще:

– Нет, не уборку. Мне просто надо кое-что найти… я и подумала, что так будет проще всего. – Она поднялась на ноги. – Смотри-ка, что я отыскала!

К своим тринадцати годам она еще не успела уяснить, что чужие люди, вместе угодившие в отчаянный переплет, удивительным образом сближаются. Потрясение, общая опасность – и незнакомец превращается в союзника. Да и какой он после этого чужак? Просто человек, пытающийся отвести угрозу и выжить. Еще немного – и он начинает нравиться, становится интересен… В общем, входит в твою жизнь и занимает в ней место, словно так и надо.

Для Софии, лишенной внутреннего хронометра, это было справедливо вдвойне: краткость времени, проведенного вместе, для нее значения не имела. Тео перестал быть для нее чужим, она видела в нем друга, нежданного, но тем более интересного. Спроси ее кто-нибудь прямо сейчас, с какой стати она прониклась к нему подобным доверием, София затруднилась бы с ответом. Впрочем, такой вопрос ей и в голову не приходил. Тео ей просто понравился – и вообще девочке требовался кто-то, кому можно довериться. Этого было достаточно.

Открыв блокнот, она показала ему записку и стекло:

– Это…

– Карта, – сказал Тео и осторожно поднял пластину покрытой шрамами правой рукой. – Так я и думал!

И повернул стекло к свету, в точности как делала София прежде него.

Она с недоумением следила за его действиями.

– Как ты догадался?

Тео бережно положил карту на место, словно не услышав вопроса. Потом сосредоточенно нахмурился, рассматривая записку.

– Так это, наверное, карта дороги в Верессу?

– Я тоже так решила. А еще Вересса может быть в атласе…

– Значит, ты о ней никогда раньше не слышала?

– Нет. А ты?

Тео покачал головой и окинул взглядом комнату:

– Как выглядел этот атлас?

– Большой… вот такой примерно. Толстый, темно-красного цвета.

– Ладно, давай искать, – сказал Тео и улыбнулся. – Когда отыщем, найдешь мне карту Нового Запада, хорошо?

Он устроился возле ближайшей груды книг и вместе с Софией принялся расставлять их по полкам. Сообща они разобрали кучу примерно до половины, и вдруг София бросилась в сторону, воскликнув:

– Так вот же он!

Она не узнала атлас с первого взгляда, потому что он валялся раскрытый, корешком вниз.

– Вот он, – взволнованно повторила она. – Атлас дяди Шадрака! – И принялась быстро листать. – Все в порядке, все цело.

И показала Тео обложку, на которой золотыми буквами значилось: «Атлас Нового мира, аннотированный и иллюстрированный, охватывающий доисторические эпохи и неизученные земли. Составлен Шадраком Элли».

– Ух ты! Так он сам его сделал! – произнес Тео.

Заглавие явно произвело на него впечатление.

– Ну да, – сказала София. – Самый лучший атлас, в остальных даже половины этой информации не найдешь! – Она уже открыла его на алфавитном указателе. – Вересса, Вересса… – Ее палец добрался до самого конца колонки на букву В, но безуспешно. – Вот странно, – вырвалось у нее. – Тут перечислено все, что есть в атласе.

– Ты смотришь список населенных пунктов, – заметил Тео, указывая на оглавление. – Может, это озеро, или пустыня, или лес, или еще что-нибудь такое…

– Может быть, – пробормотала София. Она заново взялась просматривать указатель, когда раздался неожиданный шум, от которого у нее сердце так и подпрыгнуло.

Кто-то стучал в боковую дверь дома – ту, что София прикрыла за собой. Они с Тео переглянулись. Несколько мгновений оба молча ждали, не двигаясь с места. Потом услышали, как дверь начала открываться.

8. Изгнание

21 июня 1891 года, 18 часов 07 минут

Граница Нового Запада с необитаемыми Доисторическими Снегами, носящими также наименование Северных, не вполне определена и никак не ограждается. Южная и западная границы, напротив, все чаще становятся предметом споров между народами Пустошей, Нового Запада и его Индейских территорий. Хотя в полной мере обустроить эти границы возможным не представляется, это ничуть не мешает местным жителям всемерно отстаивать рубежи, проведенные согласно их собственным представлениям.

Шадрак Элли. История Нового Запада

София нырнула под увесистый дубовый стол и утянула с собой Тео. Боковая дверь из библиотеки не просматривалась, но, когда пришелец появится в коридоре, они смогут увидеть его через дверной проем.

Долго ждать не пришлось.

– Спаси нас Судьбы! – воскликнул женский голос. – Мистер Элли! София!..

– Это наша экономка, – пояснила София, выползая из-под стола. – Миссис Клэй, я тут, в библиотеке!

Миссис Клэй вбежала в комнату и замерла на пороге. Глаза у нее были круглыми от ужаса.

– Что случилось? – спросила она. – Где мистер Элли?

Выражение ее лица в полной мере отражало весь масштаб увиденных разрушений.

Ответил Тео, поскольку София не нашла слов.

– Что случилось, нам неизвестно. И мистера Элли здесь нет.

Тут миссис Клэй повернулась к нему, запоздало осознавая присутствие незнакомца.

– О чем это ты? Ты вообще кто такой?

– Мистера Элли отсюда забрали несколько часов назад, – сказал Тео и обвел рукой картину разгрома. – Увели силой. – Миссис Клэй смотрела непонимающе, и он представился: – Теодор Константин Теккари. Коротко – Тео.

– Кто? – спросила она. – Кто это его силой увел?..

– Какие-то люди. Я их не очень хорошо рассмотрел. У них экипаж был. Такой… ну…

– Какой? – София повернулась к нему.

– Я только запомнил, что там сбоку нарисовано… Песочные часы, вот!

– Тоже мне, зацепка, – разочарованно протянула София.

Миссис Клэй, напротив, при упоминании о людях с экипажем испытала, казалось, странное облегчение. Она потянулась к Софии и обняла ее. Первоначального ужаса как не бывало.

– Жалость-то какая, София. Жалость какая… Как мне тебе помочь?

– Дядя Шадрак записку оставил, – сказала девочка.

– Записку!.. – воскликнула миссис Клэй. – О, это добрый знак! Что в ней говорилось?

– Он велел взять его атлас и разыскивать Верессу. – София опустила голову, глядя на книгу, которую по-прежнему прижимала к груди. – Когда вы пришли, мы как раз пытались эту Верессу в атласе найти.

На лице экономки появилось странноватое выражение.

– Как-как? Ты уверена? Он вправду написал «Вересса»?

– Ну да.

– Покажи мне, – охрипшим голосом потребовала миссис Клэй.

София положила атлас и проворно вытащила записку из альбома.

– Вот: «… найди Верессу». – И девочка с надеждой посмотрела на экономку. – Вы знаете, где это? Как, по-вашему, дядя может там оказаться?

Миссис Клэй глубоко вздохнула, словно собираясь сделать решительный шаг.

– София, все случилось настолько неожиданно, – проговорила она. – Думается, надо кое о чем тебе рассказать… – И снова огляделась кругом. – У нас что, весь дом в таком виде?

– Нет, – ответила София. – Наверх они не полезли.

– Тогда пойдем ко мне, деточка, хватит смотреть на весь этот ужас. Нам надо перекусить, и я расскажу тебе, что мне известно. Надеюсь, это поможет.

На Софию при этих словах навалилась ужасная усталость. Когда зашла речь о еде, девочка вспомнила: последнее, что она ела, – это кусочек хлеба, захваченный с собой, по пути в магазин Хардинга. Стало быть, ее трясло еще и от голода.

– Спасибо, миссис Клэй, – пробормотала она.

Было больно оставлять библиотеку в таком беспорядке, но София понимала: сейчас здесь больше ничего не исправить. Она аккуратно связала шнурки альбома и прижала его к груди вместе с дядиным атласом.

Квартирка домоправительницы на четвертом этаже всегда составляла разительный контраст с остальной частью дома. Комнаты были обставлены очень миленько и притом необычайно опрятно; хозяйка старалась впустить в незашторенные окна как можно больше света. Бледно-голубой диван в белый цветочек, собрание пустых птичьих клеток, кофейный столик, хрупкий и белый, – вот и вся обстановка гостиной. На каждой подходящей плоскости – растения в горшках, многие в цвету: фиалки, комнатные пальмы, множество разных папоротников. Пахло здесь почти как в теплице: зеленью и нагретой землей.

Но больше всего Софию поражали здешние звуки. Казалось, тут все время подавали голоса сотни крохотных колоколов. С потолка, буквально через каждый дюйм, свисали миниатюрные фигурки. Они были свиты из нитей, унизанных хрустальными, металлическими, глиняными бусинами. Маленькие шарики, колокольчики, зеркальца, цилиндры и тьма-тьмущая прочих безделушек колыхались от малейшего движения воздуха, стукались друг о друга и производили нежный звон. Фигурки выглядели почти живыми, как если бы на стропила целой стаей уселись сонные бабочки. Тео вывернул шею, завороженно разглядывая потолок.

– Не люблю тишины, – пояснила экономка. – Надеюсь, этот шум никого не беспокоит… – И жестом пригласила подростков в гостиную. – Присаживайтесь, а я кофе сварю.

София выбрала стул, уселась и принялась отгонять мысли о том, что ждало ее внизу. Скоро колокольчики возымели на нее успокаивающее действие, ради которого миссис Клэй наверняка и завела их. Пока экономка шарила в буфете и ставила на плиту кофейник, София и Тео рассматривали колеблющиеся фигурки.

– Жаль, что Шадрак не сможет помочь тебе, Тео, – наконец сказала София.

– Нет так нет… – Он пожал плечами. – Что тут поделаешь…

– А Эрлах никого не пошлет тебя разыскивать?

– Нет, – произнес Тео и слегка усмехнулся. – Ему сейчас не до того. Раньше бы, наверно, послал, а теперь он мечтает только о том, чтобы в Нью-Йорке последнее представление закатить. Говорят, нет худа без добра, ну так вот: если границы закроют, это будет плохо, зато цирк Эрлаха погорит. А как иначе, если будет что ни номер, то нелегальщина? – Он задумался, и его улыбка погасла. – А вообще-то, нет, не погорит. Просто уедет куда-нибудь в другие места. Людям нравятся такие развлечения…

Вошла миссис Клэй и поставила на низенький деревянный столик поднос: чашки, тарелочки, темный хлеб с изюмом, масло, варенье.

– Сейчас вернусь, – сказала она.

Принесла кофейник, налила им по чашечке и наконец села. Потерла пальцами виски, поправила на затылке узел волос… Тео и София налегали на угощение. София намазала хлеб маслом и джемом и жадно откусила. Запила горячим кофе из синей фарфоровой чашки – и сразу почувствовала себя лучше.

– Боюсь, София, я должна поведать тебе кое-что не слишком приятное, – начала экономка. Она пристально смотрела в свою чашку, но что она там видела, только ей и было известно. – Мне очень больно ворошить эти воспоминания… Но Шадрак велел тебе отыскать Верессу, значит я должна рассказать тебе, почему возвращение в Пустоши для меня невозможно…

– Так вы из Пустошей? – Тео подался вперед.

Миссис Клэй посмотрела ему прямо в глаза:

– Да.

– И я тоже!

– Я так и предположила. Поэтому, думается, выслушав мою историю, ты поймешь, в каком затруднительном положении я оказалась. Однако Софии придется разъяснить все как следует. Дело в том, что здешним жителям трудновато понять, каково это – жить по ту сторону, в другой эпохе…

София забралась с ногами на бархатное кресло. Голос миссис Клэй, высокий и дрожащий, заставлял позванивать фигурки под потолком.

– К тому же мне неизвестно, много ли тебе рассказывал твой дядя, – продолжала экономка, – о том, как мы с ним познакомились посреди Пустошей.

– Он мне про академию говорил, – сообщила София. – Про то, как учился в ней год или два… давным-давно. А вы там работали. Вот, собственно, и все.

– Это правда. – Миссис Клэй вздохнула. – Много лет назад он был студентом Королевской картологической академии Нохтланда – столицы Пустошей и крупнейшего города Тройственных эпох. Ты не бывала в Пустошах, София. Не знаю даже, как объяснить тебе, на что похожа эта страна. Ты, вероятно, про нее читала и от дяди слышала.

София кивнула.

– Там много областей, и каждая состоит из нескольких эпох прошлого. Нохтланд, где я родилась, – прекраснейший город. Я так по нему порой скучаю… Какие там сады! А уж если идет дождь, то настоящий ливень, не морось какая-нибудь. Жизнь там намного спокойнее и размереннее здешней… – Миссис Клэй снова вздохнула. – И в то же время это место ужасно. Там может произойти что угодно, нет ничего неизменного… – Она покачала головой, словно добиваясь ясности в мыслях. – Позволь, однако, рассказать эту историю с самого начала.

Я впервые встретилась с Шадраком более пятнадцати лет назад. Он приехал в картологическую академию Нохтланда совсем молодым человеком, чуть за двадцать. А я там хозяйство вела. Дом, знаешь ли, был в центре города, большой, каменный, старинный, с чудесными внутренними двориками и крытыми переходами. У меня было десять человек под началом, я всем заведовала – готовкой, стиркой, уборкой. В академии постоянно проживало человек пятьдесят – преподавателей и студентов. Не хвастаясь скажу, что со своими обязанностями я справлялась неплохо.

Миссис Клэй ностальгически улыбнулась. София улыбнулась в ответ, хотя, правду сказать, с трудом представляла себе эту робкую и немного рассеянную женщину начальницей. Да ей не совладать с одним подчиненным, не то что с десятью!

– Я уже несколько лет работала в академии, когда прибыл Шадрак, – продолжала домоправительница. – Мы, служащие, сразу поняли, что этот юноша преуспеет. Видишь ли, студенты с Нового Запада не так уж часто приезжают в Нохтланд. Преподаватели, конечно, собираются со всего мира, но учатся большей частью уроженцы Пустошей. Мы даже не были уверены, что на Новом Западе знают о нашем существовании. А вот Шадрак разведал про нашу академию и решил прослушать у нас курс… невзирая, уж ты прости меня, на некоторую отсталость своей родной эпохи.

За два года в Нохтланде он особенно сблизился с одной из студенток своей группы, молодой женщиной из Пустошей. Она обещала стать очень даровитым картологом. По завершении первого года, определившись со специализацией и начав индивидуальное обучение, они стали попросту неразлучны. Мы все были уверены, что они поженятся и уедут вместе. Либо к нему на север, либо на юг, в Кселу, где жила ее семья.

Однако все сложилось иначе… Шадрак первым завершил учебу, и к тому времени между ними как будто пробежал холодок. Никто не знал, что произошло. Ему нужно было всего-то месяцок подождать, пока у нее закончится практика, но он просто распрощался и отбыл. Знаешь, мне казалось, будто вместе с ним исчезла часть ее души… Она очень нравилась мне, я за нее беспокоилась… – Миссис Клэй помолчала и произнесла: – Это ее звали Верессой.

– Что? – София выпрямилась в кресле. – Так Вересса – человек?

Миссис Клэй кивнула:

– Некоторое время они с твоим дядей были лучшими друзьями.

– Но он мне никогда не говорил о ней, – нахмурилась София.

– Видимо, дело в том, что они из-за чего-то поссорились перед самым отъездом Шадрака. Мне известно лишь, что в дальнейшем они не разговаривали и не общались. Неудивительно, что он ни разу не произнес при тебе ее имени: верно, воспоминания были слишком болезненными.