Текст книги "Дьяболик"

Глава 10

Даже с экзоскелетом скользить лебедем под грузом нескольких сотен фунтов металла было еще тем искусством. Ко всему, Сутера особо подчеркивала важность сохранения непринужденного, расслабленного выражения лица. Непринужденность и расслабленность свойственны мне были не больше, чем чувство юмора.

Эскорт прокладывал путь, а я же заставляла себя смотреть только вперед, хотя мои инстинкты требовали немедленно оглядеться по сторонам, оценив все особенности «Valor Novus». Огромный звездолет, являвшийся сердцевиной Хризантемы, был пришвартован прямо к массивной гелиосфере. В какой-то момент я не удержалась и бросила взгляд наверх. То, что я там увидела, заставило меня окаменеть.

Над головой раскинулось открытое небо.

Помещение было столь высоким и просторным, что в голубизне искусственной атмосферы терялись и стены, и потолок. Сквозь невидимые мне стекла сияли два двойных солнца, и на какой-то кошмарный миг я вообразила, что угодила на планету, а не на корабль. Еще ни разу в жизни я не бывала в комнате, где не имелось потолка. Ни один из моих навыков выживания не подходил для таких открытых, бесконечных мест. Церемониальное платье вдруг показалось еще более тесным, чем прежде, почти удушающим.

Наемники начали с удивлением оглядываться, поэтому я сделала над собой усилие и медленно двинулась вперед, стараясь не думать о разверстой пропасти иллюзорного неба над головой. Массивные двери распахнулись, и я вошла в зал императорских приемов.

Почувствовав себя в замкнутом пространстве, я сразу успокоилась. И тут же обнаружила, что на меня смотрит множество глаз. Люди расступались, давая нам проход к дальней части зала, где находилось панорамное окно, выходившее на четыре звезды. Мне хватило единственного взгляда, чтобы понять, кто именно из находившихся там – император Рандевальд фон Домитриан. Хотя бы потому, что те, кто не наблюдал за мной, смотрели только на него, в том числе и его мать, Циния Домитриан, сидевшая по правую руку от сына.

«Прежде всего, правильная походка».

Мой эскорт посторонился, между мною и императором не было больше никого. «Три шажка, и преклонить колени». Как учила Сутера, всякий раз, преклоняя колени, я прижимала руки к сердцу и поднимала глаза на крупного блондина с ниспадавшими на плечи, словно мантия, длинными волосами.

Путь к императорским стопам казался бесконечным. Вокруг меня колыхались волны шепотов и шелестов: гранды и грандессы внимательно наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой. Но о них – позже, сейчас самое главное – это один-единственный человек, в чьих руках моя жизнь.

«Дошла».

Я замерла на коленях перед императором. Его черные глаза смотрели на меня сверху вниз. Лицо, застывшее в янтаре фальшь-молодости, показалось бы лицом двадцатилетнего юноши, если бы не ледяной, циничный взгляд. Император горой возвышался надо мною. Кожа его протянутых мне рук была мягкой и нежной. Я прижала его пальцы к своим щекам.

Однако в последний момент он вырвал свои ладони из моих и схватил меня за волосы. Лишь каким-то неимоверным усилием мне удалось сдержать инстинктивное желание напасть. Я напомнила себе, что речь идет о жизни Сидонии. И я осталась покорной, словно тряпичная кукла. Он оттянул мою голову назад и впился взглядом мне в лицо.

– Итак, – заговорил император, возвысив голос, чтобы все слышали, – нас посетила Сидония Эмпиреан. Как поживает ваш батюшка?

Вопрос прозвучал беспечно и доброжелательно. Только его железная рука, вцепившаяся мне в волосы так, что затекала шея, говорила: не стоит ждать ничего хорошего.

– Благодарю вас, ваше величество, он здоров, – я очень надеялась, что в моих глазах не отражается холод, разливавшийся у меня в сердце. – Он чрезвычайно польщен честью, которую вы мне оказали, пригласив ко двору.

Губы императора искривились, нестареющее лицо сморщилось в горькой усмешке.

– Это была вовсе не честь, девочка. Твой отец впал в ересь, чем совершил страшный грех.

Позади раздались смешки, заставшие меня врасплох. Я ожидала, что об истинной причине моего визита не будут упоминать вслух. Именно этого ожидала матриарх, она ошиблась.

– Я…

Попыталась сообразить, что бы на моем месте сказала Сидония. Так ничего и не придумав, решила действовать на свой страх и риск.

– Надеюсь, ваше величество, я ничем не оскорблю вас, как это сделал мой отец.

– Посмотрим. Твоя жизнь будет залогом его будущей осмотрительности. – Император внезапно отпустил мои волосы.

Значит, я здесь не для того, чтобы умереть. Я почувствовала сильное облегчение. Император не отрывал глаз от моего лица.

– Скажи-ка мне, грандесса Эмпиреан, кто твой любимый слуга?

Я так и замерла. Любимый слуга? Я никогда не думала о челяди в таком смысле, просто не воспринимала их как людей. Все, что они умели, это подчиняться командам. У челяди не было собственной воли.

– Как же так? – с шутливым укором продолжал император, поднимая меня с колен. – У каждого есть домашние любимцы. У меня, к примеру, их целых три: Живодер, Кат и Злючка.

Впервые я отвела взгляд от императорского лица. Позади трона Рандевальда фон Домитриана стояли двое мужчин и одна женщина. Они в упор смотрели на меня. Их лица были лицами хищников, под кожей бугрились мышцы, воплощая силу и мощь.

Я испытала крайне неприятное потрясение.

Это были дьяболики. Все трое.

Если император планировал устрашить меня их видом, ему это вполне удалось, хотя вряд ли он мог догадаться об истинной причине моего ужаса. Если я с первого взгляда увидела, кто они такие, то и они могли почувствовать, кто я на самом деле. Отсюда и их пристальные, оценивающие взгляды.

В этих дьяболиках было что-то звериное. Они напоминали львиный прайд, затаившийся в засаде. Не исключено, что и во мне они видели нечто подобное. Один из мужчин был смуглым и кареглазым, второй – черноволосым, с ярко-голубыми глазами, женщина чем-то походила на меня, какой я была прежде: белокожая и бледноглазая. Я бы не удивилась, если бы наши генокоды во многом совпали. Вполне может быть, нас создал один и тот же заводчик.

Мой взгляд метнулся назад к императору, сердце бешено колотилось. Вдруг они уже обо всем догадались?

– Я, знаешь ли, питаю к ним слабость, – сказал Рандевальд фон Домитриан, сверля меня глазами. – Так и не смог заставить себя избавиться от собственных дьяболиков, а посему решил сделать для них исключение. В конце концов, я – император, и моя жизнь много ценнее жизни обычного человека.

– Вы совершенно правы, Ваше Величество.

– А теперь скажи нам, кто твой любимый слуга. Ну же, который из них?

Он не мог знать, кто я такая. Просто не мог. Его дьяболики уже убили бы меня, как поступила бы я сама, если бы чужой дьяболик приблизился к Донии. Ткнула в первую попавшуюся челядинку.

– Прекрасно. – Император поманил ее пальцем, и безвольное существо послушно вышло из ряда. – Как ее зовут, грандесса Эмпиреан?

В голове у меня зазвенела пустота, потом, к счастью, я вспомнила.

– Сафьянка. Ее зовут Сафьянкой дан Эмпиреан.

– Передай ей этот нож, – император протянул мне кинжал.

Ничего уже не понимая, я сунула нож в руки челядинке, отметив, что в зале повисла мертвая тишина. В воздухе, словно электричеством, веяло непонятным напряжением.

Император положил ладонь мне на плечо и шепнул в самое ухо:

– Прикажи ей освежевать себя саму. Пусть начнет с рук.

Я покосилась на него, пытаясь сообразить, какую игру он затеял. Почему не приказал сам? Император смотрел на меня, на его вечно юном лице застыла безжалостная улыбка.

– Приказывай, грандесса.

Итак, он желает, чтобы ответственность за то, что сейчас произойдет, легла на меня. Очень хорошо.

– Сафьянка, срежь кожу со своих рук, – произнесла я.

Та повиновалась…

Челядинка завывала в агонии. Император повелел перейти к ногам. Я передала приказ. Кожа Сафьянки свисала окровавленными полосами, слезы градом катились по ее лицу, пока она заживо кромсала себя на кусочки.

Все это время император не сводил с меня глаз. Тут только я поняла: он ждет моей реакции. Меня жестокость не смущала – давала себя знать моя природа, – однако Сидонию происходящее бы привело в смятение, как и любого обыкновенного человека. Однако я почувствовала, что любое проявление страха вдохновит императора на новые трюки. Что бы на моем месте сделала Дония?

Я смотрела на визжащую челядинку, покорно резавшую себя. Ее крики заглушали все прочие звуки. Мой взгляд бессмысленно скользил вокруг, я же пыталась сообразить, какой реакции ждет от меня правитель. Многие из грандов и грандесс выглядели неважно. Одни боязливо отводили глаза, другие смотрели сквозь Сафьянку, словно не видя ее. Очень немногие откровенно наслаждались зрелищем.

Сидония не стояла бы сейчас столбом, наблюдая за мучением беспомощного существа. Она бы принялась кричать на императора и защищать Сафьянку. Собственно, именно поэтому ко двору отправили меня, а не ее. Что же еще могла бы предпринять Сидония. Что?

Ну, во-первых, она бы расплакалась. А я плакать не могла. Просто не умела. Таким образом, мне оставался один-единственный выход. Я закатила глаза и расслабила мышцы так, чтобы мое тело осело, будто бы от потери сознания. Тяжелое церемониальное платье лязгнуло об пол. Я лежала совершенно неподвижно, стараясь дышать неглубоко и являя собой картину поверженной хрупкости. По-моему, мне удалось вывести себя за границы жестокости императора и нейтрализовать ее действие. Оставалось лишь надеяться, что это сработает.

Через несколько секунд раздался взрыв хохота.

– Неужели нам все-таки удалось сокрушить наследницу непокорных Эмпиреанов? – воскликнул император. – Похоже, что – да. Где ее наемники? Идите-ка сюда! Да не бойтесь, я не собираюсь сдирать с вас кожу, веселье закончилось, – с издевкой добавил он.

Явно придя в отличное настроение, император приказал отнести меня в выделенные мне покои. Я же продолжала держать глаза закрытыми, разыгрывая обморок. Тащить меня в церемониальной одежде они не смогли, поэтому им пришлось снять наиболее тяжелые части наряда. Между тем скулеж Сафьянки не прекращался. Когда меня уносили, я позволила себе чуть-чуть приподнять веки, рассерженная тем, что император, похоже, вознамерился оставить челядинку в таком состоянии.

Она лежала на полу, словно сломанная кукла, потеряв столько крови, что уже не могла стоять. Ее одежда пропиталась кровью. Остальные челядинки даже не взглянули на нее, проходя мимо. Меня поразило, до какой степени беспомощно лишенное воли существо. Оно даже не способно попытаться себя защитить. Самые примитивные насекомые могут это, а челядь – нет.

– Когда она уже заткнется? – капризно произнес какой-то юноша, подходя к Сафьянке, чтобы рассмотреть ее получше.

Я мгновенно узнала его. Высокий, широкоплечий, с короткими рыжими волосами. Ранг Тайруса Домитриана можно было распознать только по его златотканому наряду. Он выглядел несовершенным, как и его аватар: россыпь веснушек, ямочка на подбородке. Однако, в отличие от аватара, безумие заставляло его глаза чуть ли не светиться. Дикая энергия, переходящая в восторг, казалось, сочилась из каждой поры.

– Послушай, это совершенно неприлично. Немедленно прекрати скулить, – сказал он Сафьянке, как будто та была в состоянии его слышать. – Здесь так не принято.

Сафьянка агонизировала, поэтому не понимала его и не могла подчиниться. Юноша раздраженно закатил глаза, извлек из кармана узкий цилиндр, бывший, видимо, оружием, и выстрелил ей в грудь. Челядинка перестала дергаться. Я поняла, что она умерла.

– Тайрус! Что я говорил тебе насчет убийства людей? – прикрикнул император.

– Да-да, я помню, дядюшка. Сначала надо было спросить разрешения, у тебя, – пробормотал юноша, кланяясь. – В свою защиту могу сказать, что она меня доставала.

– Ох, племянник, племянник, – ласково пожурил Тайруса император. – Она бы так и так околела. Зачем было форсировать события?

Тайрус наклонил голову, его бледно-голубые глаза сверкнули, губы искривились в безумной ухмылке.

Я припомнила все, что знала о нем. Из-за того, что именно с аватаром этого сумасшедшего встретилась тогда на виртуальном форуме, я проявляла особенный интерес к информации Сутеры о нем. Сам его статус был величайшей шуткой в империи. Назначив своим наследником чокнутого племянника, Рандевальд фон Домитриан обезопасил свою жизнь. Теперь даже злейшие враги не решились бы убить императора из страха перед психом-наследником.

Сама того не заметив, я приподняла веки чуть больше, чем следовало. Но поняла это только тогда, когда встретилась глазами с девушкой, стоявшей у дальней стены зала. Она скептически посматривала на меня, похоже единственная из всех присутствующих. Кудрявые черные волосы изысканно лежали на ее плечах. Девушка не сводила с меня взгляда. Я зажмурилась, недовольная тем, что меня поймали.

После того, как на руках наемников я покинула зал, прием пошел своим чередом. О зверски замученной челядинке все уже забыли. Да, эти люди были действительно жестокими. Но если они будут представлять угрозу для Сидонии, то скоро обнаружат, что я могу быть еще более жестокой.

Глава 11

Гости из благородных размещались на роскошных виллах, расположенных под куполами «Valor Novus», такими огромными, что потолок терялся где-то в вышине. Когда императорский зал остался позади и наемники-излишние доставили меня на выделенную мне виллу, я разыграла целый спектакль, якобы приходя в себя от обморока. Мне требовалось осмотреться.

Меня всегда восхищали вольеры с животными и сады крепости Эмпиреанов. Здесь, в Хризантеме, зеленые холмы тянулись так далеко, что растущие на них деревья сливались, превращаясь в туманную дымку. Меня вновь охватило леденящее сердце чувство, будто нахожусь на поверхности планеты, хотя я прекрасно знала, что надо мной – прозрачный купол звездолета.

Итак, следуя данным им указаниям, наемники принесли меня на виллу, предназначенную для семьи Эмпиреан. Только оказавшись под ее надежным потолком, я, наконец, смогла вздохнуть с облегчением.

– С вами все в порядке, грандесса Эмпиреан? – поинтересовался один из наемников.

– Абсолютно. И теперь я освобождаю вас от вашего долга. Вы прекрасно поработали, доставив меня в Хризантему и сопроводив к императору. Благодарю вас. Пришло время расстаться.

На лицах излишних промелькнуло удивление, но я не стала вдаваться в дальнейшие объяснения. Челядь не думает и не рассуждает, они даже не заметили моей «отключки». Иное дело наемники. Эти рано или поздно что-нибудь заподозрят. Теперь, когда их обязанности завершены, самое лучшее – от них избавиться. При дворе их уже видели, как и то, что я ими повелевала. По крайней мере, если они побыстрее улетят, никому из них не грозит повторить судьбу Сафьянки.

В крепости Эмпиреанов светлое время суток длилось шестнадцать часов. Затем лампы приглушали, и наступала восьмичасовая «ночь». Суточный же цикл на «Valor Novus» подчинялся шести солнцам системы и, таким, образом, был довольно беспорядочным, завися от того, к какой звезде поворачивалась та или иная часть Хризантемы. Впрочем, на всех виллах имелись экраны, с помощью которых можно было затенить окна, имитируя ночь. По моей команде челядь опустила их, давая мне возможность поспать перед завтрашней службой в гелиосфере. В этот период года, когда с «Valor Novus» можно было наблюдать все шесть солнц, службы проходили три раза в неделю.

Не тут-то было. Мне требовалось всего три часа сна, но и они оказались недоступны. На виллу не замедлила явиться первая гостья, о чем мне громко сообщил домофон:

– Нивени Санъяу прибыла для встречи с Сидонией Эмпиреан.

Нивени Санъяу? Лихорадочно пытаясь припомнить, кто это такая, я торопливо зашнуровывала свое полуофициальное платье. «Санъяу» – не благородная фамилия, и Дония вроде бы никогда не упоминала имя «Нивени», рассказывая о форумах.

Девушка оказалась невысокой, с блестящими черными волосами и очень гладкими, совершенно без складок верхними веками, которые и Сутера сделала себе, следуя последнему писку моды. У моей гостьи, однако, такие веки очень гармонично сочетались с остальными чертами лица. Хотя у меня и возникло подозрение, что это – один из рецессивных признаков, вроде рыжих волос или маленькой мочки уха. Подобные черты встречаются довольно редко, и все обычно страстно завидуют их обладателям. Шею девушки украшало металлическое ожерелье в форме полумесяца. Между прочим – с остро отточенным краем, пусть и инкрустированным коралловыми бусинами. Кого-нибудь, вероятно, это украшение и могло обмануть, но только не меня: оно легко превращалось в смертельное оружие.

– Грандесса Эмпиреан, надеюсь, с вами все в порядке?

Девушка опустилась на колени. Я протянула руки, и она прижала мои пальцы к своим щекам. Следовательно, она была менее знатна, чем Сидония.

– Я заметила, как вы упали в обморок. Сама частенько страдаю от головокружений, поэтому решилась принести вам настойку. – Нивени встала, извлекла из складок туники небольшой металлический флакон и протянула его мне, пристально глядя в глаза. – Принимать просто: добавляйте три капли в любое питье.

Действия гостьи сразу показались мне крайне подозрительными. Ей, судя по всему, просто не терпелось получить от меня информацию. К тому же, ее заискивание было чрезмерным.

– Благодарю.

– Мне так жаль вашу челядинку! Такой ужасный конец… – Нивени осеклась прежде, чем слова осуждения императора сорвались с ее губ. – Когда я впервые прибыла в Хризантему, правитель также выражал недовольство моей семьей. Так что я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете.

– Неужели?

– Мы обе, – она понизила голос до шепота, – находимся здесь по сходным причинам. У нас много общего.

– Что вы имеете в виду?

– Ваш отец и моя мать имеют близкие взгляды. – Щеки Нивени порозовели. – Друг с другом они не знакомы, но моя мать тоже вызвала гнев императора, когда попыталась реформировать нашу систему образования. Она хотела, чтобы мы изучали математику, естественные науки и…

Я напряглась. Именно таких посетителей мне следовало избегать всеми силами, но что, если девушка действительно происходит из знатного рода, а я ее выставлю за дверь?

– Вы должны меня извинить, но прежде я ничего не слышала о вашей семье.

– Мы не принадлежим к сенаторскому сословию, – девушка еще больше покраснела. – Моя мать руководит колонией во владениях Пасусов.

Кое-что начало проясняться.

– Так она у вас наместница?

– Да, – с некоторым вызовом ответила Нивени.

Таким образом, эта девушка происходила из возвысившихся излишних. Ее семья пришла к власти благодаря выборам, а не по древнему праву наследования. Это означало, что они несли ответственность перед Пасусами. Неудивительно, что Нивени находится здесь. Сенатор фон Пасус держал себя главным ревнителем гелионической веры, он ни за что не позволил бы, чтобы в его владениях вершились столь откровенные богохульства.

Знакомство с этой девушкой способно было окончательно запятнать репутацию Эмпиреанов. Мне не стоило иметь с нею дело.

– Спасибо за настойку, – холодно произнесла я, протягивая флакон. – Но вы ошибаетесь, у нас с вами нет ничего общего.

Гостья внимательно поглядела мне в глаза, потом ее лицо сделалось плоским и невыразительным.

– Если вы так считаете, грандесса…

Она поняла, что ее предложение союза отвергнуто, я же действительно не видела, чем мне могла помочь эта девушка. Скорее навредить. Дония, та никогда не оттолкнула бы протянутую руку дружбы. Я же, ради Донии, легко могла сделать и не такое.

– С вашего позволения, но я проделала долгий путь… – сказала я, поворачиваясь к ней спиной.

– Разумеется, грандесса. Я уже ухожу. Но если вы когда-нибудь измените свое мнение… – робко добавила она.

– Этого никогда не случится, – равнодушно заверила я ее, покачав головой.

На следующий день весь двор собрался в Гелиосфере. Императорская семья – сам Рандевальд, его мать Циния, сумасшедший племянник Тайрус, их родственница Дивиния и ее муж Сэливар – расселись на почетных местах вокруг священника.

Рядом с императором пустовали два места. Впрочем, недолго. Их заняли императорские дьяболики, которых в святая святых гелиосферы привели их обязанности охранников. Я узнала Злючку и черноволосого Ката. Живодера я не видела, но и он, разумеется, тоже должен был находиться где-то поблизости.

Я разглядывала Злючку, бессознательно скользя взглядом по ее лицу, практически идентичному моему собственному. Цвета волос и глаз совпадали с моим натуральным цветом. Если бы скелетно-мышечная терапия, проведенная матриархом, оказалась менее эффективна, а мой нос – более прямым, у меня бы наверняка возникли проблемы. Всего несколько месяцев назад мы сошли бы за близнецов. Почувствовав мое пристальное внимание, она обернулась. Я быстро отвела глаза.

Мое место было во втором ряду, где сидели сенаторы с семьями. Позади нас находились места для менее знатного грандства, за ними – для наиболее выдающихся излишних, таких как Нивени Санъяу. Я не стала задерживать взгляд на девушке, опасаясь привлечь ее внимание.

Многочисленная челядь и кое-кто из наемных работников расположились в отдаленных частях гелиосферы. На головах наемников были вытатуированы сигиллы различных родов.

Все присутствующие были одеты в церемониальную одежду, звездный свет, отражаясь от металлической ткани, слепил глаза, и невозможно было толком ничего увидеть. Тем не менее я заметила, что все меня разглядывают, и услышала шепотки. Люди перемывали косточки наследнице Эмпиреанов, которая грохнулась в обморок перед всем двором. Мой острый слух позволил мне расслышать обрывки некоторых фраз:

– …выше, чем я ожидал…

– …жаль, что она не исправит нос…

– …разумеется, император не оставит ее в покое. Но я ожидала большего…

Я вздернула подбородок. Дония, оказавшись в центре всеобщего внимания, сразу бы пала духом, но мне было плевать на всю эту публику. По крайней мере до тех пор, пока они ограничиваются сплетнями и не представляют непосредственной угрозы.

Священник начал службу. Звездные лучи, упав под определенным углом, отразились от тысяч зеркал, укрепленных на стене, и зажгли кольцо священных чаш. Жар, наполнивший комнату, меня неприятно удивил. Под церемониальной одеждой потекли капли пота. Потихоньку я попыталась вытереть их и почувствовала чей-то тяжелый взгляд.

Подняла голову. Сэливар Домитриан. Он склонился к своей жене и что-то ей прошептал. Дивиния Домитриан тоже посмотрела на меня. На них обоих была личина фальшь-молодости. Им было уже за пятьдесят, но они казались не старше Сидонии. Дония не раз общалась с Сэливаром на виртуальных форумах, разумеется – только по настоянию матери. По ее словам, у Сэливара и его жены была репутация развратников. Оба супруга медленно растянули губы в улыбках, напомнив двух свернувшихся кольцами, изготовившихся к нападению гадюк.

На протяжении всей службы эта пара не сводила с меня глаз. Изредка осторожно проверяя, продолжают ли они пялиться, я всем своим видом демонстрировала, что поглощена проповедью. Из-за усиливающейся жары, присутствия дьяболиков, внимания которых я всеми силами старалась избежать, и выходок сумасшедшего императорского племянничка это становилось все труднее.

Тайрус Домитриан резвился вовсю. Он то и дело разражался громким хохотом, нагло бродил по залу и осматривал челядь, словно выбирая, кого прикончить следующим. Если бы не его болезнь, Тайруса признали бы куда худшим еретиком, чем сенатор фон Эмпиреан. В какой-то момент появился третий дьяболик, Живодер, и взял принца за руку. Тайрус возвел глаза горе, но позволил себя увести. Все, в том числе и дядя наследника, делали вид, что ничего особенного не происходит.

После службы все грандство устремилось в приемный зал, чтобы подышать курениями. Челядь разносила ингаляторы со стимуляторами. Я взяла один и притворилась, что глубоко вдыхаю. Тут же ко мне, гаденько ухмыляясь, приблизились Дивиния и Сэливар Домитрианы.

– Моя дорогая Сидония Эмпиреан, наяву вы выглядите совсем иначе. – Дивиния оценивающе осмотрела меня с ног до головы.

Будучи родственницей императора, Дивиния также считалась наследницей трона, поэтому я преклонила колени, и оба супруга протянули мне руки, потрепав по щекам.

– Встань, милочка, прошу тебя, – все с той же улыбкой пропела Дивиния. – Вчера мой кузен был не очень-то ласков с тобой, да?

– Это вина моего отца, который рассердил нашего дорогого императора, ваше высочество, – осторожно ответила я, поднимаясь с колен. – Но я отнюдь не разделяю предосудительных наклонностей моего батюшки.

Супруги переглянулись.

– Ну разумеется, ты их не разделяешь, милочка, – промурлыкала Дивиния. – Вся эта тягомотина с ересью ужасно утомительна, не правда ли? Лично меня интересуют куда более изысканные удовольствия, чем вся эта грязная политика. Мы с мужем желали бы, чтобы ты посетила сегодня вечером нашу виллу. Тогда мы могли бы совместно принять соляную ванну.

– О, это ни с чем не сравнимая роскошь! – добавил Сэливар и сделал глубокий вдох из своего ингалятора. – Ты получишь невыразимое наслаждение от погружения в соляной раствор.

В этих типах было что-то до крайности мерзостное, однако я помнила, что матриарх хотела свести Донию именно с подобными людьми. Если я смогу подружиться с родичами императора или хотя бы прослыть пустоголовой дурочкой, интересующейся модами, а не наукой, это могло бы отвести от Донии подозрения в еретических наклонностях.

– Буду счастлива к вам присоединиться, – ответила я. – А политическая чепуха действительно утомительна.

Улыбка Дивинии сделалась еще шире. Она выпустила клубы пара из ноздрей.

– Мы пошлем к тебе челядь для сопровождения.

Я благодарно поклонилась, и они, наконец, оставили меня в покое.

Следующая, с кем я встретилась, была кудрявая девушка, поймавшая меня вчера на притворстве. Она перехватила мой взгляд, и на ее губах заиграла ехидная улыбка. Протолкавшись через толпу, она подошла ко мне.

– Что же, Сидония Эмпиреан, вот мы и встретились наяву.

Она протянула мне руки. Я их пожала. Девица вряд ли принадлежала к императорскому роду, а следовательно, не могла быть знатнее меня. Ни я, ни она не стали преклонять колени. Вместо этого просто пожали друг другу пальцы, как это принято у грандесс.

– Аватары, оказывается, столь обманчивы, – недоуменно пробормотала я. – Напомни, пожалуйста, кто ты?

– Ой, не надо только строить из себя кроткую овечку, Сидония, в конце концов, это оскорбительно. Я ведь всегда оставляю аватару собственные глаза и прическу, – девушка показала на свои ледяные серо-голубые глаза и черные кудри. – Это мои сигнатуры. Не все, знаешь ли, пользуются абсолютно непохожими на себя аватарами, – с намеком добавила она. – Я – Элантра.

– А, Элантра Пасус!

Я поняла, кто она, и мои мускулы напряглись. С этой девицей надлежало держать ухо востро. Даже странно было видеть прямо перед собой отпрыска зловещего рода Пасус. Хотя эта самая Элантра оказалась какой-то мелковатой. Я могла бы прихлопнуть ее одним ударом.

– Какое удовольствие встретиться с тобой, – просюсюкала я, подражая Дивинии.

Сама же помимо воли уставилась на ее шею, которую так легко было бы сломать. Можно было только пожалеть, что нельзя воспользоваться решением, запрограммированным во всех дьяболиках: просто физически уничтожить всех врагов хозяйки. Вместо этого мне приходилось разыгрывать изнеженную грандессу и вести с ними светские беседы.

За спиной Элантры маячили Креденца Фордайс и Гладдик Атон, с которыми Сидония тоже общалась на форумах. У смуглой Креденцы были длинные черные косы до пояса. Эти сенаторские отпрыски, чьи семьи сейчас были в большом фаворе у императора, находились при дворе как гости, а не как благородные заложники вроде меня.

Неподалеку от Элантры топталось несколько наемных работников с сигиллой рода Пасус на бритых головах. Сверхновая звезда, выбранная Пасусами для своей печати, чрезвычайно подходила этим поборникам веры.

– А ты куда выше, чем можно было вообразить. – Элантра смерила меня взглядом. – Твой аватар не слишком-то на тебя похож, я правильно понимаю? Впрочем, я всегда догадывалась, что кое для кого аватары – это воплощение подсознательных желаний… Однако даже твой аватар не демонстрировал настолько смелого выбора носа! Ты так специально сделала или угодила в аварию во время путешествия в Хризантему?

Мало того, что девица принадлежала к роду Пасус, так в довершение еще и обладала отвратительным характером.

– Это результат небольшого происшествия. – Я потерла горбинку на переносице, вспоминая, что оставила ее по просьбе Донии, а следовательно, могу гордиться своим носом. – Мне понравился получившийся эффект, и я его сохранила.

– Ясненько. Странная идея, но вашей семье вообще свойственны… альтернативные способы мышления, ты согласна? – Ее глаза недобро блеснули.

На лице Креденцы Фордайс застыло жадное выражение.

– Как тебе понравилась проповедь? Ты казалась несколько… рассеянной, – продолжала допытываться Элантра, стараясь, по-видимому, вырвать из меня хоть одно неосторожное слово, которое позволит обвинить Сидонию в ереси. Она ломила напролом, безо всяких экивоков.

– Проповедь и в самом деле была длинновата, – пришел мне на помощь Гладдик.

Это был стройный юноша с коричневой кожей, в его чересчур зеленых, чтобы быть натуральными, глазах светилась симпатия ко мне. Золотые нити, вплетенные в волосы, придавали ему изысканную утонченность и ухоженность. Гладдик явно не разделял стремления своих подружек вылепить из меня еретичку. Я решила запомнить это.

– Длинновата? Не длиннее, чем всегда, – отрезала Элантра. – Разве только… Может быть, у вас службы проходят как-то иначе? Что скажешь, Сидония?

Она снова попыталась поставить мне подножку. Надеялась на признание, что я редко посещаю проповеди? Хитрюга. Настоящая змеюка. Только я и сама не промах.

– Ах, грандесса Пасус, твоя правда! – воскликнула я самым легкомысленным тоном. – Я действительно немного замечталась во время службы. Находиться здесь, в Хризантеме, это так волнительно! Жду не дождусь, когда смогу на себе испытать все… – Я постаралась припомнить слова Дивинии: – Все здешние изысканные удовольствия.

Девицы дружно заулыбались, но в глазах Элантры вновь вспыхнул злобный огонек.

– Да-да, ты же получила приглашение от Сэливара и Дивинии на соляные ванны.

Я моргнула. Похоже, слухи здесь распространяются быстро.

– А ты в самом деле должна… – начал было Гладдик, но Элантра прервала его, послав парню предупреждающий взгляд:

– …должна получить наслаждение от погружения.

Усмиренный Гладдик захлопнул рот, так и не закончив фразу.

– В общем, развлекайся, – добавила Элантра. – Я совершенно уверена, что Домитрианам удастся вытравить из твоей памяти ту ужасную сцену, которая разыгралась вчера. Неудивительно, что ты упала в обморок!