Текст книги "Отчаянный холостяк"

– В таком случае вы должны называть меня Гвин.

На самом деле он не говорил серьезно, но теперь радовался, что сказал то, что сказал. Ему нравилась сама мысль называть ее просто по имени. И ведь они в некотором роде на самом деле были одной семьей.

Нет, все-таки не были. Ни в коей мере. И даже члены его семьи не видели, что он сегодня, чуть ранее, устроил на улице.

– Но никакого неофициального обращения по имени при свидетелях, – заявил он.

– Правильно, – согласилась она, причем в голосе ее звучала мягкость, объяснения которой Джошуа не находил. – Только когда мы вдвоем.

Когда он услышал слово «вдвоем», его сердце забилось в бешеном ритме. От мысли оставаться с ней вдвоем он почувствовал дикое ликование. Казалось, что кровь побежала быстрее у него по венам.

Это ликование было неразумным.

Затем, словно для того, чтобы напомнить ему о том, что желать ее было просто безумием, у него заурчало в животе.

Гвин рассмеялась.

– А теперь, я думаю, нам следует вернуться в гостиницу. Вы достаточно успокоились. Возможно, именно поэтому вы и отреагировали… так неистово. Такой высокий и мускулистый мужчина, как вы, не может долго не есть.

– Вы правы, – сказал Джошуа, хотя, несмотря на голод, ему очень не хотелось возвращаться, что было странно.

Они повернули назад к «Золотому дубу».

– Знаете, вы так мне и не сообщили, что же такое сказал ваш брат-близнец, чтобы прогнать Хейзелхерста.

Гвин нахмурилась.

– Вы правы. Я вам этого не рассказывала.

– Гвин, скажите мне. Я хочу знать.

Она молчала несколько минут, затем тяжело вздохнула.

– Хорошо. – Она в молчании прошла еще несколько шагов. – Торн заплатил ему, чтобы он уехал из Берлина. Насколько мне известно, он ему также заплатил за то, чтобы… э-э-э… он отправился служить в военно-морской флот.

Джошуа тихо присвистнул.

– Если бы я попытался провернуть что-то подобное с Беатрис, то она бы, если использовать ваше выражение, «вручила мне мои яйца в коробочке».

– Мне следовало это сделать, – беззаботно ответила Гвин. Но хотя она говорила таким легким тоном, Джошуа не мог не заметить, как покраснели ее щеки.

– Определенно, у вашего брата имелись веские основания, чтобы отделаться от этого человека, – сказал Джошуа, представляя себя в аналогичном положении. – Ведь если этот тип взял деньги, он показал, что является охотником за богатыми невестами. Вы же не хотите такого человека в мужья, не правда ли?

– Конечно, нет. Но Торн в этой ситуации повел себя слишком самоуверенно.

– Согласен. Хотя ваш брат, вероятно, предложил этому типу внушительную сумму, если Хейзелхерст отказался от возможности получить ваше приданое.

– Если честно, дело было не только в деньгах, поскольку Торн предложил ему всего несколько тысяч фунтов стерлингов. Но Торн также сказал ему, что если… э-э-э… Хейзелхерст попытается меня украсть или сбежать со мной, то брат лишит нас обоих всех денег.

– А-а. Вы думаете, что он бы это сделал?

У нее опустились плечи.

– Это не имело значения. Хейзелхерст не был готов рисковать и гадать, получит он приданое или не получит. Он предпочел синицу в руке – взял то, что дали, и сбежал. – Гвин подняла глаза на Джошуа. – Вы говорите, что цинично относитесь к любви и браку? А уж как отношусь я… Я знаю, что большинство мужчин смотрят на меня, как на ходячий банк, поэтому я и не люблю мужчин.

– Значит, именно поэтому вы к тридцати годам так и не вышли замуж. А я задумывался почему. Вы кажетесь как раз таким типом женщины, который нравится джентльменам из общества.

Она горько рассмеялась.

– Вы определенно давно не были в обществе, или поняли бы, что я даже близко не похожу на женщин, которых хотят джентльмены. Они предпочитают женщин, которые просто передадут им свое приданое и никогда не будут даже пытаться им указывать, как тратить деньги. Они хотят женщин, которые не высказываются ни о чем, имеющем значение, и говорят только: «Да, дорогой», «Все, что ты хочешь, дорогой», «Ты – мой хозяин и повелитель, дорогой».

– Не может же все быть так плохо, – заметил Джошуа. – Я не люблю высшее общество, как, очевидно, и вы, но мне кажется, что Грей прислушивается к Беатрис, а это кое о чем говорит, учитывая, что Беатрис – это самая дерзкая женщина, которую я когда-либо встречал.

– Более дерзкая, чем я? – уточнила Гвин, выжидающе глядя на него.

Проклятье!

– Я… э-э-э… думаю, что с моей стороны будет лучше воздержаться от сравнения вас двоих. Не думаю, что мой ответ вам понравится – ни в какой ситуации. И хотя вы не умеете стрелять, вон та булавка, которая торчит из вашей шляпки, кажется мне смертоносным оружием.

Как он и надеялся, это ее рассмешило.

– Джошуа, вы можете быть очень милым, если захотите.

– Не привыкайте к этому. По мнению моей сестры, этот подвиг мне удается совершить где-то раз в месяц.

– Определенно, у вас получается, по крайней мере, два раза в месяц, – заметила Гвин с улыбкой.

Но он прекратил слушать.

– Вон тот тип впереди нас не кажется вам подозрительным?

– Какой тип?

– Не осматривайтесь, не привлекайте внимания. – Джошуа накрыл ее руку своей. – Мы сейчас прогулочным шагом пройдем мимо каретного двора. Смотрите на меня и говорите.

– Что говорить?

– Не имеет значения. Не думаю, что он может нас услышать. Мне просто нужен повод, чтобы смотреть в этом направлении – как бы на вас, пока мы идем мимо каретного двора, чтобы увидеть, что этот тип делает внутри.

Гвин посмотрела на него снизу вверх.

– Вам не кажется, что вы уж слишком подозрительны? Может, это все еще продолжение реакции на то, что случилось ранее?

– Нет. Этот тип, который сейчас заходит в каретный двор, не одет в форму служащих гостиницы. Если бы он на самом деле работал в гостинице, то сейчас побежал бы помогать менять лошадей вон на той карете, которая только что заехала во двор. И это еще не все. Перед тем как зайти в каретный двор, он осмотрелся, явно проверяя, не следят ли за входом конюх и слуги.

– Я… ничего из этого не заметила.

– Я научился этому в морской пехоте. Я замечаю все.

– А он заметил нас?

– Нет. Он смотрел в сторону арочного прохода, а не на дорогу, по которой мы шли. Он был слишком занят, проверяя, чтобы его не заметил никто из работников гостиницы. – Джошуа улыбнулся Гвин, при этом осматривая каретный двор. – А теперь смейтесь, если можете засмеяться естественно.

– Расскажите мне какую-нибудь шутку, и я смогу.

– Ваша шляпка надета задом наперед, – сказал Джошуа.

Гвин рассмеялась.

– Она надета правильно. И это не шутка.

– Но вы же рассмеялись, правда? – Джошуа взглянул ей за спину, но во дворе пока еще не зажгли фонари, поэтому рассмотреть все происходящее было невозможно. – Возвращайтесь в гостиницу и присоединяйтесь к вашим родственникам, пока я выясняю, что этот тип здесь делает.

– Ни за что! – заявила она. – К тому же две пары глаз лучше, чем одна.

– Правильно. Только мне придется за ним проследить, как только он выйдет из двора.

– Зачем?

– Мне нужно выяснить, кто его хозяин.

– Хорошо.

Но, судя по ее выражению лица, Гвин не понимала, почему Джошуа так хочет выяснить, кто этот тип.

Он понимал ее замешательство. Но его интуиция, какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что этому типу нельзя доверять. А Джошуа давно научился не ставить под вопрос то, что подсказывает ему интуиция.

После того как они миновали вход в каретный двор, Джошуа потянул Гвин к забору чуть в стороне от входа, а сам заглянул внутрь. К счастью, карета Торнстока заезжала последней и теперь оказалась совсем недалеко от того места, где они стояли. Но, к сожалению, хотя Джошуа и понимал, что подозрительный тип что-то делает с экипажем, он не видел, что именно тот делает. Ему придется вернуться позднее и очень тщательно осмотреть карету – после того как он проследит за этим мужчиной.

Внезапно подозрительный тип бросил свои дела у кареты и поспешил к выходу. Проклятье, он же прямо сейчас окажется здесь! Спрятаться было негде, времени сбежать тоже, даже если бы Джошуа и мог сбежать. Через несколько секунд этот тип их увидит и явно задумается, почему они тут стоят перед каретным двором, хотя вроде бы прошли мимо несколько минут назад.

Джошуа посмотрел на Гвин сверху вниз, его мозг судорожно работал. Затем он сделал ту единственную вещь, которая и скроет их лица, и правдоподобно объяснит, почему они все еще остаются здесь.

– Подыгрывайте, – прошептал он.

Потом Джошуа притянул ее к себе и накрыл ее губы своими.

Глава 6

Гвин застыла на месте. Джошуа ее целовал. Целовал ее. Хотя, если подумать, он не столько ее целовал, сколько прижимал свои губы к ее губам. Рот у него не двигался, а свободной рукой он легко придерживал ее за талию. Более того, глаза у них обоих были открыты, и происходящее не напоминало ее поцелуи ни с одним другим мужчиной.

Именно поэтому Гвин смогла увидеть типа, за которым они следили. Он прошел мимо них, потом остановился, чтобы на них посмотреть. Сердце у нее судорожно стучало в груди, она закрыла глаза и обвила руками шею Джошуа.

Она сделала это только для того, чтобы отделаться от незнакомца. Или, возможно, она сделала это потому, что ей хотелось настоящего поцелуя? В любом случае в ту минуту все изменилось. Джошуа словно забыл про истинную причину, заставившую ее поцеловать, потому что у него из груди вырвался стон, а его губы стали работать, а не просто касаться ее собственных.

От этого движения его губ у Гвин резко участился пульс. От Джошуа пахло медовой туалетной водой, мылом и разогретой на солнце натуральной кожей. Гвин не ожидала, что он будет пахнуть так соблазнительно.

Или так хорошо целоваться. Это не был нежный поцелуй. Это был настоящий, долгий, голодный и прекрасный поцелуй, это была попытка ее завоевать. А когда Гвин раскрыла для него губы, Джошуа сразу принял это приглашение, причем с дикой, какой-то звериной страстью, снова и снова проталкивая язык ей в рот. И после каждого подобного движения у нее по телу пробегали волны наслаждения.

Вот что это такое, когда тебя целуют по-настоящему. Гвин меньше всего ожидала этого от Джошуа.

В следующее мгновение он прижал ее к стене здания, бросил свою трость, чтобы обнимать ее уже двумя руками и держаться за нее ими. Почему то, что он сделал, почему это прижимание ее к стене заставило ее расслабиться? А она чувствовала себя мягкой, как масло, растекающееся по стене каретного двора. Она таяла.

Гвин не знала, почему это чувствовала, и ее это не волновало. Она просто хотела продолжения, хотела еще. Поцелуи Джошуа были великолепным пиром, которым она наслаждалась, это было блюдо, которое она ела с жадностью. Поразительная мягкость его рта контрастировала с жесткостью щетины у него на челюсти, которая царапала ее кожу.

Первые яростные движения его языка теперь стали более медленными и мягкими. Они стали соблазняющими и искушающими, отчего Гвин почувствовала слабость в ногах, колени подкашивались. Она держалась за шею Джошуа так, как облако может держаться за гору. Одна его рука переместилась ей под плащ на ребра, затем стала скользить вверх и вниз медленно и приятно, отчего по ее нервным окончаниям побежали самые разнообразные ощущения. Каскад ощущений! Гвин хотела, чтобы Джошуа коснулся ее и в других местах, более интимных.

Боже, этот мужчина знал, как целовать женщину, как держать женщину. Как неожиданно и как восхитительно!

Так что, когда наконец Джошуа от нее оторвался, Гвин почувствовала острое разочарование. Оно просто огнем горело у нее в горле. Он внимательно осматривал ее лицо в сумерках, которые, к счастью, скрывали их обоих от всех людей, находившихся рядом с гостиницей.

– Он ушел, да? – выдохнул Джошуа.

Ее мозг был так затуманен наслаждением, которое она только что испытала, что Гвин чуть не спросила: «Кто?», но вовремя взяла себя в руки.

Гвин осмотрела дорогу за ними.

– Боюсь, что да, – сказала она, надеясь, что Джошуа не заметит, как дрожит ее голос.

– Проклятье! – Он нахмурился и смотрел на теперь пустую дорогу. – Я увлекся… Я забыл… – Джошуа наклонился, чтобы поднять трость. – Не важно. Я упустил свой шанс.

– Какой шанс?

– Проследить за ним.

– О, да. Правильно.

Гвин прилагала усилия, чтобы не показать ему, как ее обижают его слова и его злость. Как дура, она думала, что их поцелуй что-нибудь для него значит. Ей следовало знать, что это не так. Это же майор Вулф, для которого все происходящее – это только морская операция, даже грохот падающих на мостовую оловянных кружек. Их поцелуй был всего лишь средством достижения цели.

Нет, так она не могла ошибиться, если говорить про то, какой эффект она производила на него. Гвин достаточно часто целовали в прошлом, так что она могла отличить настоящий поцелуй от притворства. У них был настоящий поцелуй. А то, что Джошуа перешел от касания губами к глубокому поцелую и ласкал ее…

Это говорило о многом. Как и то, как он сейчас избегал встречаться с ней глазами.

– Подождите здесь, пока я схожу на каретный двор и попытаюсь понять, что же этот тип сделал с каретой вашего брата.

Гвин нахмурилась. Было очевидно, что Джошуа не собирался обсуждать их поцелуй или то, что он мог значить. Он явно не собирался ее целовать, вообще не собирался, даже несмотря на то, что он ответил с радостью, когда они уже целовались, и она показала, что можно зайти дальше. Она очень рано узнала, что мужчины такие. Они могут получить удовольствие от поцелуя, который для них ничего не значит. Так определенно было в случае Лайонела.

Хорошо. Если Джошуа хочет игнорировать их страстный поцелуй, она тоже притворится, что ничего не случилось. Но она не позволит ему себе что-либо приказывать.

– Вы, Джошуа, любите командовать не меньше, чем я, но я – не из ваших солдат, которым можно отдавать приказы. Я пойду на каретный двор вместе с вами. – Судя по выражению его лица, он собирался возразить, поэтому Гвин тут же добавила: – Никто не увидит. После всех усилий, которые мы приложили, чтобы с самого начала не показывать ему, что мы за ним следим, я заслуживаю знать, что он сделал.

Получил, майор Я-Держу-Все-Под-Контролем Вулф? Она тоже способна вести себя так, будто их поцелуй совершенно ничего не значил.

Его глаза блестели, когда он смотрел на нее в свете поднимающейся луны.

– Хорошо, пойдемте.

Он развернулся на каблуке и первым вошел на каретный двор.

– Наш кучер держит кремень и свечи, чтобы зажигать лампы в карете, в ящике под козлами, – сообщила Гвин, следуя за Джошуа.

– А вы это откуда знаете, черт побери? – спросил Джошуа.

Гвин пожала плечами:

– Вы замечаете опасности, которые могут угрожать. Я отмечаю для себя места, куда слуги убирают вещи, которые мне самой могут когда-нибудь понадобиться.

Джошуа покачал головой, словно не понимал смысла этого, затем попытался открыть ящик, о котором она говорила. Он не поддавался, Джошуа потянул сильнее – и козлы, передние колеса, фактически вся эта часть экипажа как-то странно затряслась.

– Подождите минутку, – сказал он, подозрительно оглядывая конструкцию. – Кажется, я понимаю, что сделал этот тип. – Джошуа осмотрел болты, которыми козлы крепились к карете. – Да разрази его гром! Он ослабил болты так, чтобы это сиденье отвалилось, как только карета начнет движение на достаточно высокой скорости.

– Это ужасно! – воскликнула шокированная Гвин.

– Не просто ужасно, а еще и опасно. – Джошуа порылся в ящике под козлами и нашел там инструменты. – Если бы козлы отвалились, то вместе с ними свалился бы и кучер, лошади испугались бы и стали неуправляемыми. Мы, скорее всего, оказались бы в незавидном положении, как бывает, если лошади вдруг понесли карету с пассажирами.

Джошуа нашел отвертку и надежно прикрутил все болты.

– Но теперь, после того как вы обнаружили, что он сделал, все будет в порядке?

– Как сказать. Все зависит от обстоятельств. – Джошуа вернул отвертку в коробку с другими инструментами, а коробку убрал назад в ящик под козлами. – Предполагаю, что этот негодяй надеялся использовать свой шанс в суматохе и выкрасть вас.

У нее холодок пробежал по спине.

– Значит, вы считаете, что за всем этим стоит мистер Мэлет?

Джошуа отряхнул руки.

– Если только не какой-нибудь разбойник с большой дороги, который решил ограбить Торнстока. Герцогу сложно остаться незамеченным во время путешествия. А преступники не дремлют.

– Что вы считаете более вероятным?

Глядя ей прямо в глаза, Джошуа пожал плечами.

– Думаю, что это Мэлет, раз он все еще хочет вас похитить.

Лайонел не хотел ее похищать. Он сам ей сказал, что не собирается этого делать, и объяснил почему. Но он может надеяться ограбить Торна, отомстить ее семье за то, что считал пренебрежительным и неуважительным отношением к нему самому. Или, не исключено, он решил, что так быстрее доберется до денег.

– В любом случае сегодня вечером мы сделали все, что могли, – объявил Джошуа. – Но я думаю, что завтра сам поеду на козлах вместе с кучером на тот случай, если этот негодяй все-таки из разбойников с большой дороги и будет поджидать нас с друзьями.

– Я думала, что разбойники с большой дороги в наши дни уже перевелись.

– Нет, встречаются еще, но очень редко. Именно поэтому я и склонен думать, что это все было задумало Мэлетом, чтобы вас похитить.

– Но откуда ему знать, когда карета сломается?

– Он бы за нами поехал. Кстати, и кто-то из разбойников тоже. В любом случае мое морское семизарядное ружье будет наизготове. А ваш брат будет рядом с вами в карете. Вам ничего не угрожает.

Гвин скрыла свое разочарование. Она с нетерпением ждала завтрашнего дня, чтобы снова путешествовать рядом с ним в ограниченном пространстве. Это дало бы ей возможность расспросить Джошуа о его прошлом – как его ранило, была ли у него когда-нибудь любимая девушка, почему он стал таким мрачным и хмурым, и склонным к внезапным приступам гнева.

Почему он выхватил оружие и направил на двух озадаченных мирных горожан?

– Нам лучше вернуться в гостиницу, – сказал Джошуа. – Ваши родственники уже явно беспокоятся и гадают, куда мы подевались. А мне нужно будет поставить Торнстока в известность о случившемся.

Гвин кивнула. Значит, вот как оно получается. Никаких упоминаний о поцелуе. Вообще ни слова о нем. Она явно навоображала себе, что майор Вулф что-то почувствовал.

Больше всего ее расстраивало осознание того, что он ничего не почувствовал – или поцелуй его не тронул в достаточной степени, чтобы что-то о нем сказать, продолжать действовать дальше в этом направлении. Но, наверное, так даже и лучше. Гвин никогда не сможет быть счастливой, если выйдет замуж за человека с таким переменчивым характером. А после того как такой жесткий и суровый человек узнает о ней правду (скрывать ее вечно не получится), то он в любом случае не захочет на ней жениться.

Независимо от того, какое удовольствие она получила, ей придется считать их поцелуй только общей ошибкой и ничем более.

* * *

На следующее утро, с благословения Торнстока, Джошуа занял место на козлах вместе с кучером. Вначале казалось, что его присутствие раздражает слугу, которого звали Пибоди. Он только ворчал и хмыкал в ответ на слова Джошуа.

Джошуа же никак не удавалось забыть о вчерашних поцелуях с Гвин. Он полночи проигрывал их у себя в голове, поэтому надеялся чем-то занять себя днем, чтобы прекратить о них вспоминать и не думать, почему он повел себя так безрассудно. Что на него нашло?

По меньшей мере ему следовало бы извиниться за то, что лапал ее, как какой-нибудь изголодавшийся кобель из псарни, где он разводил охотничьих собак. Вчера вечером Джошуа показалось наиболее разумным притвориться, будто ничего не случилось. По крайней мере, притвориться перед ней. Наедине с собой он не мог притворяться. Он до сих пор чувствовал запах ее лимонных духов, он все еще наслаждался, вспоминая те звуки, которые вылетали у нее изо рта и свидетельствовали о ее удовлетворении… Он все еще чувствовал вкус ее губ, которые оказались еще мягче, чем он представлял.

После того как ему удалось подержать идеальное тело Гвин в своих объятиях, Джошуа хотел ее еще больше, чем раньше. Какая фигура! И Гвин, вероятно, тоже знала, что он ее хочет, и почти точно использует это, чтобы крутить им так, как захочет она. Проклятье!

К огромному облегчению, Джошуа Пибоди решил заговорить именно в эту минуту:

– Его светлость сказал, что вы хотели ехать здесь, на козлах, потому что на дороге нас могут поджидать разбойники. Но я сказал его светлости, что у меня есть моя Браун Бесс[6]6
  Браун Бесс – прозвище, под которым получили известность британское ружье образца 1722 года и его более поздние модели. Официальное название: «Мушкет сухопутного образца». Оно было на вооружении в британской пехоте более ста лет. Есть несколько версий происхождения прозвища, которое переводится как «Бурая Бесс», наиболее распространенная, связана с цветом оружия. – Прим. переводчика.


[Закрыть] – как раз для таких случаев. – С этими словами он протянул руку за спину и похлопал по торчавшему там стволу, похоже, мушкета. – Я сам в состоянии прекрасно справиться с любыми разбойниками с большой дороги и всеми другими негодяями. Так что вам, майор, не нужно себя утруждать. Зачем вам лишние проблемы?

Раньше Джошуа не приходило в голову, что Пибоди может не понравиться его присутствие рядом с ним на козлах, он посчитает это вмешательством в его дела. Но теперь, подумав, он это понял.

– Это не проблема. Если честно, то я предпочитаю путешествовать здесь, причем в любую погоду – ветер, дождь, не важно. В карете душно, да и компания из герцогини, герцога и его сестры – не для меня, простого солдата.

Кучер какое-то время переваривал услышанное.

– Знаете, я ведь сам когда-то служил, – наконец сказал он, и Джошуа показалось, что его негодование из-за навязанного пассажира немного ослабло.

– Я не знал. Вы служили в армии или во флоте?

– В армии. Я был сержантом в девятнадцатом пехотном полку, пока не получил заряд крупной картечи в грудь и плечо и чуть не умер.

– Похоже, что вы в конце концов оправились после этого ранения, – заметил Джошуа. – У вас, должно быть, крепкое телосложение.

Пибоди пожал плечами:

– Грудь меня беспокоит время от времени, в особенности зимой. Но, по крайней мере, я не лишился ни одной конечности.

«И не получил ранения, оправиться от которого невозможно», – подумал Джошуа.

Кучер поудобнее устроился на козлах и спросил:

– Вы служили в морской пехоте, да?

– Все еще числюсь в ней.

– А, значит, на половинном окладе. Вам повезло.

Возможность остаться на половинном окладе была только у офицеров – они могли выбрать этот вариант и остаться в соответствующем списке, так что, наверное, Джошуа на самом деле повезло. Он никогда не смотрел на положение дел под этим углом.

Пибоди тем временем прищелкнул языком, подгоняя лошадей.

– Мне пришлось бы тяжко, если бы его светлость не взял меня на эту работу. Он – хороший человек. Для герцога.

Джошуа рассмеялся.

– Что правда, то правда.

Какое-то время они ехали в молчании.

– Скажите мне одну вещь, – снова заговорил Джошуа. – Насколько я понимаю, вы часто ездите этой дорогой, потому что мать его светлости сейчас живет в Эрмитэдж-Холле.

– Довольно часто, – кивнул мужчина, очень умело управляя лошадьми на крутом повороте.

– Вы когда-нибудь встречали разбойников на этой дороге?

– Последние несколько лет никто из них на нашем пути не попадался. Поэтому я так и удивился, услышав, что его светлость из-за них беспокоится. Раньше он никогда не проявлял такого беспокойства.

Джошуа раздумывал, рассказать ли кучеру об истинном положении вещей, потом решил, что следует это сделать. Кучер тоже должен быть в курсе.

– На самом деле вчера вечером я поймал незнакомца, который явно со злым умыслом возился с козлами. Я не знаю, кто это и почему он это делал. Он… э-э-э… сбежал до того, как я успел его допросить. – Когда на лице Пибоди появилась обеспокоенность, Джошуа быстро добавил: – Не волнуйтесь – я закрутил болты, которые он отвинтил. Но вам, наверное, следует внимательно следить за происходящим, когда мы меняем лошадей.

Пибоди кивнул.

– И вы думаете, что это был какой-то разбойник с большой дороги? Мне кажется, что они по-другому работают. Откуда им знать, где мы встанем?

– Я предполагаю, что негодяй будет следовать за нами на некотором расстоянии, ожидая момента, когда у нас сломается карета. В последнее время стояла засуха, и мы поднимаем много пыли. Поэтому мы не сможем видеть никого, кто едет вслед за нами.

– Ваша правда.

– В любом случае кто-то хотел остановить карету – или устроить аварию. Мы просто не знаем кто и почему. – Джошуа с минуту помолчал, потом спросил: – Вы когда-нибудь слышали, чтобы его светлость упоминал фамилию Мэлет?

Кучер нахмурился в задумчивости.

– Нет, вроде не слышал. Вы думаете, что это он стоит за этим делом?

– Возможно. Как бы там ни было, нам нужно все время быть настороже. – Джошуа похлопал себя по карману пальто. – У меня с собой морское семиствольное ружье с ударно-кремневым замком, которое покажет им, что почем. Оно и ваша «Браун Бесс» не позволят никому приблизиться к карете и принести зло нашим путешественникам.

Пибоди выпятил грудь вперед.

– Да, сэр. У нас тут своя собственная армия, правда?

Следующие несколько часов Джошуа и Пибоди обсуждали свои армейские годы. К счастью для Джошуа, у Пибоди с собой была фляжка с бренди, которым кучер был готов поделиться. Напиток помогал им не замерзнуть. Но Джошуа обратил внимание, что кучер делает только очень маленькие глотки горячительной жидкости, чтобы постоянно оставаться начеку и вовремя отреагировать на любые возможные угрозы карете или тем, кто в ней путешествовал.

К облегчению – и удивлению – Джошуа, действовать им не потребовалось, и меры предосторожности оказались излишними. Если кто-то их и поджидал, то он никак себя не выдал. Может, устал глотать пыль, поднимаемую каретой, пока ждал ее поломки.

Но ведь возможно, что этот тип и не собирался за ними следовать, что было гораздо хуже. Ведь тогда получается, что он надеялся на несчастный случай со смертельным исходом, ожидая, что погибнут все сидевшие в карете.

Холодок пробежал у Джошуа по спине. Это казалось маловероятным. Например, кто может захотеть убивать его самого? С другой стороны, кто мог подумать, что третий и четвертый герцоги Эрмитэдж умрут с разницей в несколько месяцев? И ведь Шеридан считает, что обоих убили.

К тому времени, как они добрались до пригородов Лондона, стало ясно: что бы тот негодяй ни планировал, ему не удалось претворить свои планы в жизнь. Так что пока Джошуа не мог разобраться с этим типом. Ему оставалось только надеяться, что представится еще один шанс в городе. Ему совсем не нравилась мысль об уязвимости Гвин и ее семьи. Ведь они могли подвергнуться нападению в любое время.

Джошуа стал расслабляться, когда они заехали в сам Лондон, и чем дольше они ехали по городу, тем спокойнее ему становилось. Более того, он понял, что город очень сильно изменился за последние десять лет – примерно столько времени он здесь не был. В городе стало грязнее, а этого следовало ожидать, поскольку Лондон разрастался. Но были и очень интересные изменения, например, на Пэлл-Мэлл[7]7
  Пэлл-Мэлл – улица в центральной части Лондона. – Прим. переводчика.


[Закрыть] появились газовые фонари. Джошуа слышал про эти фонари, но сам видел их впервые.

Мейфэр[8]8
  Мейфэр – район в центральном Лондоне. – Прим. переводчика.


[Закрыть], который огибала Парк-Лейн[9]9
  Парк-Лейн – улица в Лондоне, которая является символом аристократии, могущества и денег. – Прим. переводчика.


[Закрыть], стал застраиваться дорогими особняками в изысканном стиле. Вскоре их карета уже заезжала на полукруглую площадку перед одним из этих особняков. Пибоди сообщил Джошуа, что он называется Торнклифф. Естественно, он принадлежал герцогу Торнстоку и был им унаследован вместе с титулом.

– Великолепное строение, правда? – спросил кучер с явной гордостью. – Его светлость лично следил за реновацией. Раньше этот особняк не был таким впечатляющим.

Джошуа поднял голову и рассматривал роскошное строение из мрамора в палладианском[10]10
  Палладиева архитектура – стилевое течение раннего классицизма, выросшее из идей итальянского архитектора Андреа Палладио (1508–1580). – Прим. переводчика.


[Закрыть] стиле. Он почувствовал, как у него все опускается внутри. Слово «великолепное», которое использовал кучер, не могло описать это здание в полной мере. Может, следовало сказать «потрясающее». Даже «роскошное, как дворец». Но это определенно не был дом человека, который позволит своей сестре выйти замуж за хромого морского пехотинца, склонного к приступам ярости по малейшему поводу.

Не то что Джошуа до сих пор не понимал, что стоит на социальной лестнице гораздо ниже Гвин, но этот особняк… Он никогда не сможет стать своим в таком месте. Он никогда не станет своим для нее.

Торнсток вылез из кареты.

– Вы можете занять мое место внутри, Вулф, – весело объявил герцог, обращаясь к Джошуа. – Пибоди отвезет вас в дом Эрмитэджей. Еще придется немного проехать на юг.

Джошуа отказался от этого предложения. Он не собирался спускаться вниз, пока за ним наблюдает Торнсток. У него еще оставалась гордость, черт побери. Но когда Пибоди уже разворачивал карету, до Джошуа запоздало дошло, что теперь ему придется спускаться, когда на него будет смотреть Гвин. А это еще хуже.

Джошуа повернулся к Пибоди:

– До особняка Эрмитэджей далеко?

– Вон у того угла повернем к Гайд-парку, оттуда примерно полтора километра прямо вдоль той стороны парка.

Джошуа оглянулся и с облегчением увидел, что Торнсток уже зашел в свой особняк.

– Если не возражаете, сэр, не могли бы вы остановиться у обочины и дать мне спустится вниз? Мне нужно немного размять ноги перед тем, как я окажусь в особняке Эрмитэджей.

– Конечно, майор. Я все понимаю.

Поскольку у Джошуа на это ушло несколько минут и пришлось опираться на трость, создавая определенный шум, тетя Лидия и Гвин высунулись из окна кареты и вопросительно смотрели на Джошуа, когда он оказался на тротуаре.

– Что случилось? – спросила тетя Лидия.

– Ничего, – спокойно ответил Джошуа. – Я просто решил прогуляться остаток пути.

– Я пойду вместе с вами, – объявила Гвин, и до того, как он успел разубедить ее, позвала лакея, который ехал на запятках, и попросила спустить лесенку, чтобы она тоже могла оказаться на тротуаре.

– Мы придем вскоре после того, как ты доедешь в карете, мама, – сказала Гвин.

Она махала рукой, когда карета снова тронулась с места.

– Мне тоже прогулка пойдет на пользу, – сообщила Гвин, присоединяясь к Джошуа. – Как только мы окажемся в доме, мама сразу же захочет распаковывать вещи, затем будет ужин, и мне больше не представится возможности поговорить с вами с глазу на глаз.

Проклятье. Разговоры с ней с глазу на глаз никогда не предвещали ничего особо хорошего для него.

– О чем вы хотите со мной поговорить?

– Вы должны знать. Об уроках.

Он непонимающе посмотрел на нее.

– Уроках стрельбы. Я хотела бы знать, когда мы их начнем.

– Вы все равно хотите научиться стрелять после того, что произошло вчера на улицах Кембриджа?

– Да. Хочу. – Затем она нахмурилась. – Я имею в виду, если это не… если у вас не… если у вас не возникнет из-за этого проблем.

Джошуа уже собирался соврать и сказать ей, что обучение ее стрельбе будет для него тяжелым испытанием. Но ему совсем не хотелось, чтобы Гвин считала его полубезумным солдатом или бесхарактерным типом, тряпкой, который не способен с собой справиться, если слышит звук выстрела.

Кроме того, у Джошуа уже имелся план по организации этих «уроков». Лучше следовать по уже избранному пути, чем допустить, чтобы Гвин нашла кого-то другого для обучения ее стрельбе, какого-нибудь высокого и красивого маркиза или герцога, который не реагирует на громкие звуки, не взрывается по малейшему поводу и не находится на половинном окладе.