Текст книги "Откровенные беседы с Садхгуру: о любви, предназначении и судьбе"

Однажды, когда мы развозили газеты, за нами увязался парень на старой побитой машине. Я забеспокоилась: что делать? Где ближайший полицейский участок? Где поблизости людное место? Крис проснулся.

Он увидел машину, парня и посмотрел на меня. Потом снова взглянул на машину, опять на меня и сказал: «Если кто-то хочет обидеть нас, что можно сделать?» Я думала о том же! Нам повезло, и на помощь пришел симпатичный молодой полицейский.

Хотя этот маленький инцидент завершился благополучно, я ощутила всю ответственность за безопасность моего ребенка и все эмоции, с ней связанные. До того как стать матерью, я не знала этих чувств.

Получив лицензию, я начала работать риэлтором и объявила друзьям, что через три года, когда смогу стать брокером, у меня будет собственная компания по торговле недвижимостью. Это было довольно смелое обещание, потому что тогда мы жили от комиссии до комиссии и я изо всех сил старалась заработать на еду и одежду для нас с Крисом.

Вскоре после того, как я сделала это заявление, меня нашел один банкир и начал представлять своим клиентам-застройщикам. Внезапно у меня появилось невиданное количество заказов, и деньги потекли рекой! Мне нравилось работать, и я отдавала этому много времени и сил. Ровно через три года после получения лицензии кто-то познакомил меня с новыми инвесторами, и я начала свой собственный бизнес.

Еще два года спустя с помощью моего нынешнего делового партнера я расплатилась с первым инвестором. Затем я занялась жилищным строительством и девелоперским бизнесом. По большей части я ни в чем не нуждалась, но в работе с недвижимостью есть один минус: она зависит от рынка и немного похожа на азартные игры в Лас-Вегасе. Можно много заработать, но, если экономика идет на спад или ты сам принимаешь неудачные решения, можно и много потерять. Долгие годы все шло очень хорошо, но я никогда не чувствовала полной стабильности и часто нервничала из-за своего бизнеса.

Зарабатывая деньги и делая карьеру, я также вспомнила и про внутренний рост. Я шла одновременно в нескольких направлениях: бизнес, самопомощь, личный рост и духовность. На тот момент мне было более комфортно в деловой сфере. Я не отделяла свой рост в бизнесе от поиска духовной свободы. Я хотела применять свои знания и видеть результаты. Даже авторы книг о бизнесе, такие как Тони Роббинс и Наполеон Хилл, часто указывали на некий огромный потенциал, скрытый внутри нас.

Я изучала различные виды йоги. Начала с уроков, которые предлагал Фонд Йогананды (я написала туда письмо вскоре после того, как прочитала его книгу).

За эти годы я встретила множество других учителей, приняла участие во многих курсах и ретритах. В дополнение к йоге я пробовала и другие вещи: трансцендентальную медитацию, дзэн, випассану и тибетский буддизм. У каждого из этих путей есть своя история успеха; есть люди, которые посредством этих практик достигли просветления или, по крайней мере, преобразовали себя.

Вначале все это меня интересовало, но проходило несколько лет, и я теряла надежду. По какой-то причине мне не нравились эти практики и не верилось, что они действительно мне помогут. Что-то происходило, но мне казалось: даже посвяти я какому-то из этих путей всю жизнь, на серьезные результаты потребовалась бы вечность. Я чрезвычайно нацелена на результат. А здесь я тратила на различные методы довольно много времени, но не видела в себе явных изменений. Это не означает, что пути, которые я пробовала, того не стоили; они просто не казались мне «тем самым».

Я знала, что мои ожидания чрезвычайно высоки. Я хотела просветления. Но не могла отказаться от ожиданий – возможно, проблема была именно в этом. В конце концов, книга Йогананды убедила меня в том, что достичь вершины возможно, и я не могла позволить себе расслабиться, пока туда не поднимусь. Он показал мне, что йога – это очень быстрый, прямой путь к просветлению; поэтому я никогда не теряла интереса к этой практике.

Хотя я была разочарована скоростью своего развития, все же поиски не прошли даром. Благодаря многим духовным дисциплинам, которые я практиковала на протяжении многих лет, я обрела определенную свободу. Эмоционально я оставалась уравновешенной и, как правило, оптимистичной. Я научилась создавать немного больше пространства между мыслями и действиями, а точнее, между чувствами и реакциями. Это чрезвычайно важно; иначе жизнь похожа на американские горки.

По пути я также встретила множество интересных и красивых людей. Я познакомилась с Далай-ламой и даже принимала у себя высокого тибетского Ринпоче с помощником. Они восемь месяцев прожили в нашем доме, с моей семьей. Ризонг Ринпоче – очень уважаемый человек в тибетской общине. Он провел девять лет в пещере, практикуя безмолвие. Его внутренний свет и глубокая мудрость сияют действительно ярко. Когда он на занятии говорил, что «пустота, на самом деле, довольно полная», я чувствовала, что он знает это на собственном опыте.

Пока буддисты жили у нас, они все время медитировали и пели – весь день и поздно вечером. Я часто просыпалась в три-четыре часа ночи и слышала их пение.

Хотя их жизнь подчинена духовной дисциплине, они вовсе не были чрезмерно серьезными. Более того, они постоянно смеялись. Их присутствие изменило атмосферу нашего дома. Она как-то зарядилась. Мне нравилось общаться с ними, и они явно обогатили мою жизнь, но их путь не вызвал во мне отклика, не стал способом трансформации.

Я знакома и с такими учителями, как Свами Муктананда и Рам Дасс. Еще будучи в колледже, я с друзьями ходила к Свами Муктананде. Мы слышали, что он – просвещенное существо и что от его присутствия у людей часто возникало спонтанное переживание внутренней энергии кундалини, отчего они начинали петь, танцевать или выполнять йогические движения рук, ранее им неизвестные. Мы с друзьями, неисправимые скептики, болтали об этом по дороге к Свами. Мы решили, что если ни с одним из нас ничего подобного не случится, то мы останемся при своих сомнениях. Свами Муктананда был сияющим человеком, и похоже, что люди действительно необычно на него реагировали. Кто-то танцевал, кто-то пел, многие были заметно расстроганы, но я по какой-то причине не почувствовала никакой связи с ним. То, что там происходило, безумное движение и плач – все это не мое.

Несмотря на мою жажду духовности, мне всегда были крайне противны любые духовные действа, во время которых люди теряют над собой контроль. Кроме того, у меня было много предубеждений насчет «мастеров» или «гуру». В силу своей незрелости я действительно думала, что преданность нужна лишь глупцам, которые хотят, чтобы кто-то говорил им, как жить. К тому же во мне было очень много мирского. Я чувствовала себя более комфортно с деловыми людьми и интеллектуалами, чем с духовными искателями или представителями движения New Age. Я определенно не хотела участвовать в чем-либо, напоминающем культ.

Я также встречала американского духовного учителя Рам Дасса и посещала многие его лекции и курсы. Мне было легко понимать Рам Дасса. Он интеллектуал, и он говорил в терминах, которые мне близки. Как и я, Рам Дасс в молодости экспериментировал с ЛСД. Во время одной из первых встреч с этим учителем у меня случилось глубокое мистическое переживание (я расскажу о нем позже), которое я не сумела объяснить. Из-за этого переживания я спросила Рам Дасса, станет ли он моим гуру. Не то чтобы я искала гуру, но мне подумалось, что, возможно, он сам меня нашел. Однако Рам Дасс отказался, пояснив, что не может быть учителем. Он добавил, что, когда я встречу своего подлинного гуру, я тотчас же это пойму. Он сам провел несколько лет в Индии рядом со своим наставником по имени Ним Кароли Баба. Рам Дасс сказал мне, что, когда мы по-настоящему ищем, все приходит само собой. Я ушла с чувством разочарования. И в то же время у меня возникло еще больше уверенности, что каким-то образом мое собственное внутреннее «я» укажет мне путь к свободе.

Со временем я встретила еще несколько человек, которые считались просветленными. Большинство из них действительно сияли ярким внутренним светом; и каждый в свое время учился у другого просветленного. Иными словами, как и у Рам Дасса, у них были живые учителя.

Я начала думать: чтобы испытать реальную внутреннюю трансформацию, меняющую жизнь, мне нужно находиться рядом с просветленным, самореализованным человеком – если такой действительно существует.

Я считала свою судьбу счастливой и на определенных уровнях сложившейся, но все же в глубине души переживала осторожное разочарование. Неужели это действительно все, что способна дать нам жизнь? Меня не переставал беспокоить этот вопрос.

Я понимала, что еще не нашла того, чего больше всего хотела. Но разве иметь духовного наставника – это мой путь? Может быть, я ищу не гуру, а что-то другое?

Разумом я понимала, что даже при определенных мирских успехах все еще не обрела мастерства в духовной сфере. Спустя 30 лет отрицать это было невозможно.

Ирония заключается в том, что я всегда без колебаний обращалась к экспертам за советами в сфере бизнеса. Но с такими экспертами человек работает на своих собственных условиях. Я понятия не имела, что значит учиться у гуру; здесь вы попадаете в такую область, в которой вряд ли можно ставить свои условия. Прежде всего, смогу ли я узнать истинного гуру? Во-вторых, что, если я не сумею сделать то, что от меня потребуется?

Тогда я еще не знала: если вы действительно искренни и готовы к помощи, то вырабатываете определенную восприимчивость. Вы становитесь способны отбросить сомнения и совершить прыжок в неизвестность.

Наконец однажды я не выдержала, переломила свою гордость и попросила Вселенную – или бесконечность, или то, что я в то время называла «тем самым», – мне помочь. Мне всегда неловко просить о какой-либо помощи, так что это была не повседневная просьба. Это произошло только после долгих и упорных попыток самостоятельно прийти к цели. Я осознала, что без особой, чрезвычайной помощи со мной не случится никакой по-настоящему глубокой трансформации. Не случится до конца жизни, и останется лишь это эфемерное существование, где нет ответов, которые я искала так много лет.

Итак, я сдалась.

Это не стало большим событием. Мою скромную просьбу о помощи не сопровождали ни гром, ни молнии. Но как будто что-то щелкнуло. После этого в моей душе воцарился покой. Хотя снаружи ничего не изменилось, в меня вошла какая-то безмятежность. Каким-то образом я почувствовала, что мое путешествие наконец началось.

Всего через несколько месяцев я познакомилась с человеком, который оказался столь же мистическим, сколь и простым.

Глава 2
Поиск: Встреча с Садхгуру

«Для меня та жизнь – попытка помочь людям испытать и выразить свою божественность. Пусть вы познаете блаженство божественного».

Садхгуру

Не так давно один незаурядный человек из Южной Индии ехал по малонаселенным местам к северу от Ванкувера (Канада). Обнаружив, что в машине заканчивается бензин, он свернул на ближайшую заправку в сельской местности, в глубине канадских лесов. Вставив пистолет в бак, он поймал на себе пристальный взгляд старого индейца, который стоял неподалеку, прислонясь к дверце своего грузовичка. Они были не знакомы друг с другом, но вскоре старик медленно приблизился и сказал: «Ветер поведал нам о твоем приближении, брат». С этими словами он почтительно поклонился. Таинственные и поэтичные слова старого индейца понятны тем из нас, кто знает Садхгуру. Нам он кажется естественной частью повседневных ритмов жизни, будучи при этом полностью вне их; неудивительно, что даже ветер сообщает новость о его приезде тому, кто слушает. Этот рассказ о встрече Садхгуру со стариком из-под Ванкувера я услышала от Лилы, своей подруги и помощницы гуру, намного позже тех событий, о которых пишу.

В отличие от этого старика, я впервые узнала о Садхгуру из совершенно мирских источников.

Я сидела в аэропорту Феникса, ожидая стыковочного рейса, чтобы попасть на тихий ретрит в Санта-Барбаре (штат Калифорния), когда заметила молодого человека, который спокойно медитировал, не обращая внимания на окружающую суету. Я редко вижу медитирующих людей (особенно в аэропортах). К тому же тогда я сама летела на курс медитации, поэтому надолго задержала на нем свой взгляд. По удивительному стечению обстоятельств, когда я возвращалась с этого ретрита, тот же самый молодой человек сел рядом со мной в том же аэропорту, где я опять ждала своего рейса. Вскоре мы заговорили. Я хорошо помнила, что совсем недавно видела его медитирующим, и спросила об этом. Он ответил, что давно интересуется медитацией. Тогда я рассказала о своем опыте медитации в ретрите, откуда возвращалась. Похоже было, что его медитация ему помогает, а моя мне – нет.

К сожалению, в то время практика в уединении не приносила мне особенно приятных переживаний. Даже проведя целую неделю в молчании, я не чувствовала ни малейшего покоя. Напротив, тревога только усилилась. Мне было больно сознавать, что я многого не понимаю, и стыдно видеть все привязанности и страхи, накопленные за эти годы. Мне не хватало воздуха. Душевный покой казался недостижимым даже в отдаленной перспективе. Мы совсем немного поговорили, и парень рассказал мне о своем учителе Садхгуру.

Мне это показалось интересным, даже интригующим. Я спрашивала себя, почему раньше не слышала о Садхгуру. Когда молодой человек повторил несколько высказываний своего наставника, возникло отчетливое желание узнать больше. Но особенно поразил не энтузиазм собеседника, а то, насколько он, по его словам, изменился после знакомства с Садхгуру.

«С первой встречи и начала практики йоги, которую он преподает, я отбросил многие страхи и привязанности, которые преследовали меня с детства», – сказал парень. Он признался, что с ранних лет часто страдал от панических атак, стресса, тревожности и хронической бессонницы. Это невозможно было предположить, глядя на него. Он был спокойным и сосредоточенным, словно сошел с плаката, рекламирующего йогу и медитацию. Я сидела, слушала его и думала, что, пожалуй, все еще не умею медитировать – ведь этот метод не помогает мне даже после всех этих лет и усилий. Когда я поделилась с ним этими мыслями, парень сказал, что до встречи с Садхгуру чувствовал себя точно так же, хотя медитировал не один год.

Я не привыкла слушать такие лучезарные рассказы о навечно обретенном благе. Несомненно, каждый человек немного меняется, когда впервые встречается с учителем, обнаруживает новую практику, книгу или философию. Но мой собеседник утверждал, что только после встречи с Садхгуру и знакомства с практикой, которую тот ему передал, в его жизни произошла значительная трансформация. Я задумалась: возможно, этот парень все-таки нашел настоящего, живого гуру. Казалось, что-то в этом есть. Его поведение было необычайно приятным и спокойным.

Но развеять мой скептицизм было не так легко. Прежде всего, молодой человек описывал Садхгуру таким почтительным тоном, что это не могло не охладить мой пыл. Избыток преданности – самый верный способ вызвать мое раздражение. Кроме того, он упомянул, что у Садхгуру есть организация, в которой задействовано более пятисот тысяч волонтеров со всего мира, и от этого я тут же почувствовала сомнения. Мне никогда не нравились большие коллективы. За исключением нескольких профессиональных организаций, я всегда избегала участия в групповой деятельности. Особенно меня смущали «духовные сцены». Я даже подумала, не культ ли это.

Парень также сообщил о различных измененных состояниях энергии, которые появлялись у людей вокруг Садхгуру. Он даже сказал, что некоторые ученики гуру переживают восторженное опьянение по много дней подряд и иногда кого-то приходится выносить из зала для медитаций. Это было уже слишком. За годы путешествий я наблюдала разные необычные вещи, но ни с чем подобным никогда не сталкивалась; поэтому мой агностический радар включился на полную мощность. Из всего, что я слышала от тибетцев и читала во множестве книг, я помню много впечатляющих историй о том, как странно могут вести себя люди, оказываясь рядом с так называемыми мастерами. Я сама видела, как необычно относились к своему наставнику ученики Свами Муктананды, но то, что рассказал этот парень в аэропорту, переходило все границы. Я сама никогда не испытывала таких чувств и потому сомневалась в искренности подобного поведения.

Кроме того, в обществе кружило немало слухов о том, как некие исключительные учителя с Востока разочаровали многих людей; из-за этого духовные гуру в нашей стране пользовались довольно плохой репутацией. Мы все знали из прессы, что кто-то превратил духовность в успешный бизнес, а кто-то еще оказался в центре скандала того или иного рода.

И все же, несмотря на весь скептицизм, мне стало любопытно, ведь я только что закончила очередной ретрит и не чувствовала в себе никакого развития. Однако я не смогла удержаться, чтобы не спросить: «А сколько лимузинов у Садхгуру?»

Молодой человек потерял дар речи. Он выглядел обескураженным и разочарованным. В этот неловкий момент я немного смутилась от своей нечувствительности. Мой собеседник быстро пришел в себя и предложил мне проверить Садхгуру самостоятельно.

Из этого разговора я поняла, что Садхгуру, по всей видимости, действительно харизматичный человек, хотя мой внутренний скептик по-прежнему считал его просветленность маловероятной. После всего пережитого я сомневалась, действительно ли просветление существует.

Как я уже упоминала, я очень расстраивалась из-за отсутствия ощутимых успехов по завершении очередного ретрита; мне было мучительно очевидно, что, несмотря на все усилия и настойчивость, я совсем не приближалась к цели. Смирив гордость, я понимала, что нуждаюсь в помощи на духовном пути. Или, может быть, не в помощи; но в глубине души я знала, что никакими усилиями не сумею преобразовать себя самостоятельно. Я верила в существование гораздо большего человеческого потенциала, чем тот, что ощущала, но понятия не имела, как раскрыть его в себе.

При этом я была полна сомнений и лишь наполовину верила, что человек, способный помочь, действительно существует. Многие из тех, кто считались особенными, меня не воодушевляли; даже те, в ком я все-таки видела особенные внутренние качества, никак не влияли на мою жизнь. Тогда зачем суетиться?

В популярной песне есть строчка: «Что, если бы Бог был одним из нас?» В самом деле, что было бы? На тот момент я уже решила: даже если бы мне встретились Христос или Будда, я, скорее всего, не смогла бы увидеть в них реализованных существ, отрицала бы саму возможность постижения и не открылась бы. Оставался один вопрос: как просветленное существо, имеющее доступ к другим измерениям, помогло бы мне осознать себя?

Прошло несколько месяцев. Я мало думала о Садхгуру, хотя помню мимолетную мысль: «Если он действительно гуру и как-то связан со мной и моей жизнью, он найдет меня».

Видимо, он действительно это сделал. Однажды я решила купить в интернете билеты на концерт Дэвы Премал, организованный в местной церкви «Единство» в Атланте. К моему большому удивлению, на веб-странице этой церкви вдруг появилась фотография Садхгуру. Это был анонс его лекции; она должна была состояться на следующей неделе в том же самом помещении, в пятнадцати минутах от моего дома. Меня охватило естественное любопытство. Я решила пойти и проверить этого человека.

Приехав в церковь, я выбрала себе место в первом ряду, но с краю, чтобы и присмотреться к лектору, и одновременно быть скорее наблюдателем, чем вовлеченным участником. Но судьба распорядилась несколько иначе: едва я уселась, как на сцену поднялись организаторы-добровольцы и устроили перестановку, из-за чего кресло Садхгуру оказалось прямо передо мной. Вот тебе и четкий план! Я была теперь гораздо ближе, чем предполагала.

Я пришла на лекцию во всеоружии; ожидала, что Садхгуру проявит все свое очарование, но не сумеет на меня повлиять. Я достаточно взрослая, чтобы оградить себя от чрезмерного воздействия чужого магнетизма, будь то в личной или профессиональной сфере. Однако стоило ему войти в зал, как я мгновенно почувствовала, что знаю его давным-давно, как будто с глубокой древности. В нем было что-то такое, что я знала всегда. Это потрясло меня, и что-то внутри меня вдруг перевернулось.

Он выглядел как классический гуру, древний, вневременный, серьезный; создавалось даже впечатление, будто он сияет. Кроме того, он поражал своей красотой. На нем была длинная, выбеленная туника из грубого шелка, элегантная накидка, тюрбан шафранового цвета и стильные коричневые походные сандалии. Все это привлекало взор, но дело не в физической красоте. Духовное сияние пронизывало его существо и наполняло зал. Его внутренняя сила сочеталась с тонкостью и нежностью, и это смягчало прямолинейность его речей. Я пришла, чтобы увидеть мистика, и он меня не разочаровал.

Каким-то образом я сразу поняла, даже прежде, чем он заговорил, что соприкоснулась с «тем самым». Почувствовала, что он знает то, что я хотела знать, и является тем, кем я хотела стать. Что он способен привести меня «туда». Иногда встречаешь человека, который больше, чем жизнь. Садхгуру затмил бы всех таких людей.

Он говорил четко, весело, смешно и совершенно логично. Из него рекой лились ответы на важные вопросы. Он говорил о многом, от мирских и практических аспектов жизни до глубоких измерений бытия. Он объяснил, как разработанная им программа йоги, называемая «иша» и добытая из многовековой йогической мудрости, может быть использована для достижения целостности, жизнеспособности, личностного роста и самореализации.

Он говорил о свободе и о том, что большинство из нас стали заложниками внешних ситуаций. Он сказал: «Единственная причина, по которой вы несчастливы, заключается в том, что жизнь идет не так, как вы ожидали. В связи с этим есть две возможности. Либо вы без конца вносите в свою жизнь все новые поправки, чтобы смиряться с возникающими мыслями, – либо в один прекрасный день начинаете сознательно создавать такие мысли, какие вам нужны. Когда ваше счастье и благополучие не зависят ни от кого и ни от чего – только в этом случае вы свободны. Иначе, будь вы хоть в тюрьме, хоть на улице, вы все еще заключены в темницу, которой сами являетесь для себя».

Он также говорил о стрессе. Он объяснил, что многие люди воспринимают стресс как образ жизни, а некоторые отказываются верить, что переживать это состояние не обязательно. Он сказал: «Вы испытываете эмоциональные перегрузки не из-за занятости, а из-за того, что вы плохой менеджер для самого себя. Вы не знаете, как управлять своими системами. Вот почему возникает стресс.

Все считают, что перегрузки вызваны работой. Спросите президента, и он скажет, что у него напряженная работа; спросите руководителя компании, и он тоже скажет, что у него напряженная работа. Спросите паренька из офиса, и услышите то же самое!

Позволю себе не согласиться. Нет напряженных работ. Напряжение и стресс возникают только в том случае, если вы не управляете своими собственными системами. Ваше тело, ум, химические процессы и жизненные энергии текут не так, как вы хотите. Они вас совсем не слушаются. Если бы ваши физические, умственные, химические и энергетические системы выполняли все ваши команды – разве вы стали бы создавать неприятные состояния внутри себя? Вы пребывали бы в непрерывном блаженстве. Ваша жизнь не подчинялась бы внешним условиям, не зависела бы от миллионов разных воздействий. В то время как одни люди испытывают стресс, другие выполняют ту же самую работу с радостью. Так что вопрос вовсе не в работе. Если бы мы хорошо управляли собой, то с возрастом становились бы все счастливее; но происходит наоборот. Дети светятся счастьем – но большинство взрослых выглядят все несчастнее».

В тот вечер Садхгуру открыто говорил о многих вещах; они казались очевидными, но я никогда не смотрела на жизнь под таким углом. Просто сидя перед ним, я ощущала, как неизвестная сила выпрямляет мой позвоночник. Его слова рассекали слои старых, мучительных мыслей, которые много лет были частью моего психического состояния. С каждым новым прозрением росло желание узнать больше. Его безупречная логика тут же изменила мое мышление. Но это было нечто большее, чем логика. Я до сих пор не знаю, почему сразу же стала доверять Садхгуру, – но после того, как он вошел в зал, подозрения покинули меня и я почувствовала себя как дома. Я была благодарна за это чувство. Мой ум как будто остановился, и я отчетливо помню, как в голове пронеслось громкое и протяжное: «О-о!» Это то, чего я искала. Я много лет тосковала по свободе, и теперь появилась надежда ее обрести. В тот момент я поняла, что все мною же созданные ограничения и удобные убеждения внезапно оказались в опасности. Передо мной находился человек, способный показать мне, что такое настоящая свобода, – не та свобода, которая кичится властью, без проблем ездит автостопом или принимает наркотики ради кайфа; но настоящая свобода, которая раскрепощает тебя изнутри. Я также знала, что если не отнесусь серьезно к желанию освободиться, то мне нечего здесь делать. Это не тот человек, который отведет глаза в сторону и позволит мне оставаться узницей привычек, мыслей и заблуждений – всего того, что меня ограничивало.

Его живое присутствие, а еще больше – слова, которые он произносил, открыли мне, что Садхгуру одновременно и мягкий, и грозный. С тех пор как я стала достаточно взрослой, чтобы понять, что мое стремление и беспокойство имеют внутреннее, духовное измерение, – я открывалась словам бесчисленных учителей и традиций. Почти всегда я обнаруживала, что их драгоценные прозрения, хотя и вдохновляющие, не оказывают на меня продолжительного воздействия. Столкнувшись лицом к лицу с Садхгуру, я увидела его резкий контраст со всеми и всем. Не все сказанное им звучало желанно и приятно, но в этом была истина, и слова резали, как скальпель.

Связь с ним ощущалась на новом уровне и показывала мне ограниченность моих представлений. Пришлось признать: я искала живого просвещенного человека, и вот он сидел передо мной и был еще чем-то бо́льшим. Чрезвычайно живым!

Слова Садхгуру прочно засели в моей памяти. Особенно ярко запомнилось такое высказывание: «Каждое ваше мнение о чем-либо способно стать ограничением». Вот как! Я искала самореализацию на каждом углу – но оказалось, что я все время ограничивала себя, цепляясь за собственные мнения.

После публичной лекции я узнала, что на следующий вечер у кого-то дома состоится встреча с Садхгуру в узком кругу. Я убедилась, что приглашена, и не сомневалась, что пойду. Меня очень радовала возможность снова увидеть его. Я спрашивала себя, что эта радость может означать.

Затем я поняла, что просто впервые увидела шанс стать свободной – свободной от тоски по чему-то большему, свободной от всяких навязчивых состояний, от самого процесса жизни и смерти. Теперь это казалось реальной, а не надуманной возможностью. Покров, который я всю жизнь носила из-за своего путаного поиска, соскользнул с моего сердца. Я чуть не потеряла надежду после всех лет безуспешных метаний; теперь я была очень рада, что путь самореализации действительно существует. Он был прямо передо мной.

Прежде чем отправиться на следующую встречу, я подумала: нужно использовать это драгоценное время и задать конкретный вопрос, который беспокоил меня много лет. В конце концов, часто ли вам удается в частной обстановке побеседовать с одним из самых известных мистиков Индии?

Однако, когда все началось, я совершенно забыла о своем вопросе. Многие говорили мне, что это обычное явление. Когда вы общаетесь с Садхгуру, его спокойствие настолько заразительно и его присутствие настолько всеобъемлюще, что вопросы и проблемы часто исчезают сами собой.

В то же время, как я и подозревала, этот гуру не собирался позволять ни одному из собеседников оставаться пленником неправильных представлений или умозаключений. Я давно научилась скрывать свои мысли. Это полезное качество в деловом мире, но в отношениях с Садхгуру оно оказалось помехой. В какой-то момент он указал прямо на меня: «У тебя есть вопрос ко мне». Он не спрашивал, а сообщал.

Я удивленно возразила: «У меня нет вопросов».

Словно видя меня насквозь, он настаивал: «Есть».

Я опять покачала головой, еще более решительно: «Нет!»

«Просто задай свой вопрос!» – он тоже выглядел решительно.

Ну что ж, до этого момента гости вежливо, но довольно расплывчато спрашивали его о всяческих псевдодуховных и мирских вещах: как исправить что-то в жизни, накопить богатство, восстановить здоровье и так далее. Меня не интересовало обсуждение этих тем. Поскольку Садхгуру настаивал, я задала вопрос, который сжигал меня изнутри:

«Если мой разум способен создать для меня прекрасную жизнь и дать все, что я хочу, почему я не могу создать или найти самореализацию с помощью разума?» После всех своих поисков я искренне считала, что к этому моменту могла бы уже стать просветленной. Однако прошли годы, а во мне, к сожалению, мало что изменилось.

Без малейшего размышления гуру ответил: «Ты можешь использовать свой ум, но для того, чтобы быть эффективным, он должен быть незагрязненным. Он должен быть острым. Только острый ум – полезный инструмент для твоей трансформации. Есть форма йоги, называемая “джняна-йога”; она ведет к союзу через разум. Это трудный путь для большинства людей. Достаточно сильный интеллект – это редкость».

Чтобы проиллюстрировать сказанное, он поднял нож (выдернув его из торта, который кто-то принес на собрание) и произнес, обращаясь ко всем: «Подумайте об этом так. Ум подобен ножу, которым резали торт. Когда вы вытаскиваете нож, на нем все еще есть торт. Точно так же ум сохраняет остатки множества разных впечатлений и переживаний. Все эти отпечатки застряли в вашем уме, как торт, прилипший к ножу».

Это имело смысл; но теперь казалось, будто гуру пытался внушить мне, что мой ум – плохой инструмент, потому что ему недостает остроты. Как это? Мне всегда говорили, что я очень умная, и я с радостью в это верила.

Садхгуру снова посмотрел на меня и произнес:

«Сейчас ты не можешь использовать свой разум для самоосвобождения, потому что он загрязнен. А нужно, чтобы он был острым как бритва и незагрязненным. Тогда ты сможешь прорваться к свободе с помощью разума. Тогда, через какие бы переживания ему ни пришлось пройти, ни одно из них к нему не прилипнет. Только тогда разум можно использовать как совершенный инструмент.