Текст книги "Литературные портреты – 2"

А. Многогранный

О нём, если говорить даже иносказательно, то через три строчки, наверное, будет ясно, кто это. Попробуем перечислить: моряк, поэт, переводчик, прозаик, телевизионщик и прочее. И выглядит соответственно, – на телевизионщика. Взгляд – начальственно-интеллигентный. Перстень носит на указательном пальце левой руки. Вхож в Белый дом. Одевается хорошо, всегда отглажен; чуть ли не единственный в области позволяет себе носить художественно-артистическое кашне под воротник рубашки. Волосы – благородной седины. И усы тоже. Роста среднего, но чтобы это заметить, надо приглядываться и смотреть издалека. Вблизи он выглядит всегда внушительнее. Туфли блестят, в руках, как правило, кейс. Флотский шик, одним словом. Даже нос бульбочкой и красно-синие прожилки на нём не перебивают общего впечатления.

Играем в узнавалку до трёх подсказок. Первая подсказка:

 
Был один мой дед – Василь,
А другой Василий.
Первый у Днепра косил
А другой – в России.
 

Ну, догадались? Тогда вторая:

 
Вот здесь когда-то отчий дом
Стоял,
Кирпичный,
Трёхоконный.
И сени светлые при нём.
И сад с границей частокольной…
 

Вот теперь-то Вы, конечно, догадались. Ну, а для остальных даю третью:

 
…А в общем, я – из поколения тех
Кто покорял
Космос и Луну,
Строил БАМ
И поднимал целину.
 

Ну теперь, когда уже догадались все, поговорим о творчестве. Мне лично нравятся эти строки:

 
…Колоколами многих драм
В наш быт врывается эпоха.
Так вправе ль мы, в любовный храм
Войдя, забыть, что многим – плохо?..
 

И эти тоже:

 
…Как мы до этого дошли?
За что такая им отплата?
Взывали к людям костыли
Спешил народ, не пряча взгляда.
 

Сильно написано о Толстом:

 
…Что одиночество таланту?
Его боится мелкота.
А он, как надлежит атланту,
Царя отринул и Христа…
 

Не зря поэт родился на станции с очень символическим названием-«Пробуждение». Что ни глава из книги «Пламя у порога», то хочется цитировать:

 
…А лжедрузья, отбросив маски,
Свершив трусливо приговор,
Не пожалели черной краски
В мой адрес, сея подлый вздор.
О жизнь! Молю тебя: обрушь
Свой гнев на свору мелких душ!..
 

Вот эти строчки мне лично дважды родня:

 
Я проклял всё. Признаниям не верю.
Для женщины душа моя пуста.
Своей тоской гоним, подобно зверю,
Меняю направленья и места…
 

А вот эти строки будут жить, пока жива сама Поэзия:

 
Стихи, мой шумный весельчак,
Не анекдот хороший.
Несут поэты на плечах
Часть всенародной ноши…
 

Жить Вам, Арсентий Данилович, надо долго и в каком-то одном месте. А то будущему биографу – исследователю после стольких Ваших масштабных переездов по стране и за границу, семи издательств и трёх жен, придётся туго.

15 июня 1997 г.

Написал я этот портрет и прежде, чем публиковать, решил уважить старшего товарища и предварительно показать. Показал, в ответ через Калужское отделение Союза писателей России получил портрет обратно с целым сопроводительным письмом в солидном, плотном, белом конверте.

А. Многогранный писал, что нос бульбочкой весь в багровых прожилках оскорбительно для него, а упоминание о трех женах – оскорбление для самой младшей, любимой Аллочки. Не понимает, что это для мужчины важно быть первым и единственным, а женщине хочется быть всегда последней и любимой.

Факты – упрямая вещь, все равно всплывают, поэтому убирать эти строки мне не хотелось, но и воспитан я в доброй восточной традиции уважения к старшим. Долго ломал голову – как же выйти из этой ситуации и в конце концов решил просто не включать портрет в сборник.

Прошло три месяца, книга благополучно пошла в набор и тут, совершенно неожиданно, Арсентий Данилович вылавливает меня на крыльце художественного музея во время интересного разговора, сует мне в руки мою же работу и говорит: «Я тут убрал кое-что и теперь подпишусь под этим портретом». И действительно, прямо на крыльце расписывается. Я ошалело смотрю на него – ведь вернул же он мне портрет еще три месяца назад. А он, хитрец, оказывается снял тогда ксерокопию, забелил три строчки в середине, пару слов в конце, снова отксерокопировал и теперь вот вручает мне, вроде мою же работу. Но поезд уже ушел и остался Арсентий Данилович тогда без портрета в галерее образов.

Прошел год, начал я комплектовать книгу «Портреты – II», думаю, теперь-то уж точно включу эту акварель в сборник. Но тут снова, в самый неподходящий момент, когда я уже начинал искать замок юбки на даме, с громким стуком входит, почти врываясь, уважаемый А. Д. Струк. Ставит свой черный дипломат на стол, вытаскивает оттуда толстенный, в два пальца толщиной, конверт с вырезками статей о нем, библиографией на 77 страницах и прочими иллюстрациями его богатой жизни и говорит мне: «Вот изучишь это, тогда только и получится настоящий литературный портрет». В тот «момент», как вы понимаете, я был согласен на все, лишь бы он не заметил полурастегнутую кофточку на моей возлюбленной. Уже позже, выпроводив своего героя и нежно попрощавшись с предметом вожделения, взвесил я конверт на руке – килограмма на два потянет газетных вырезок и ксерокопий обложек когда-то переведенных книг. Подумал: «Нет, тогда это будет уже не акварельный портрет, а диссертация кандидата филологических наук по изучению творчества Арсентия Даниловича Струка».

Кандидатом филологических наук мне как-то не хотелось становиться, мне бы свою давно законченную диссертацию по антиинфляционным мерам в России защитить на Ученом совете Всероссийского института. Поэтому, я публично прошу прощения у уважаемого А. Многогранного и даю работу так, как она была вдохновенно написана за одну ночь. А диссертацию по филологии пусть напишет кто-нибудь другой.

25 декабря 1998 г.

Марсианский подвижник

Подвижник – потому что, имея квартиру и дачу в Москве, бросил все, вернулся в глухую деревушку на родине и за счет своей скромной пенсии построил и обустроил целый комплекс сельского культурно-исторического центра. А марсианский, потому что эта деревушка из одной улицы гордо называется поселком Марс. Не было там ничего из общественно-гражданских зданий, даже магазина. А вот поэт Андрей Шишков взял и создал.

Жизнь его чрезвычайно интересна – по образованию он товаровед, а в годы Великой Отечественной войны гвардейски воевал танкистом в танковой армии Катукова. И, по-видимому, эта боевая закалка позволила ему дослужиться до помощника союзного министра легкой промышленности. Его самый трагичный случай на войне, – когда прямым попаданием снаряда в башню танка убило всех друзей из экипажа, а он уцелел только потому, что сидел на месте механика-водителя. И этот случай пронзительно запечатлел в мозгу на всю оставшуюся жизнь, что нельзя просто так существовать, обязательно надо оставить след в жизни.

Повинуясь этому подсознательному призыву, он на старости лет начал писать и издавать свои стихи. Уже издал 11 книг. Первые, конечно, полная самодеятельность. Но человек растет (в 72 года!), и его две предпоследние книги «Назови имя твое» и «Гори, звезда, на небосклоне…» с астрологическими стихами пользуются бешенной популярностью у простых продавщиц, кассирш, бухгалтеров, да и у художников тоже. Не зря в свое время его рекомендовал в Союз известнейший поэт Виктор Боков.

Действительно, читать в прозе астрологические труды В. Титова и В. Любимова нелегко и требует уйму времени. А тут нашелся человек и в легкой, доступной форме, коротко, стихами передал всю суть томов, сохранив полностью содержание. Изредка форма стиха от этого даже страдает, но я всегда считал, что главное содержание. Потому что выпячивание, упивание формой, модное сейчас в верхушке писательских организаций – тупиковое направление литературы. Один раз мы это уже проходили – помните, декаденство? А ведь очень талантливые люди были, и на что они растратили божий дар? Наш герой, напротив, весь народен. И искру таланта бережет и раздувает, увеличивает. Причем, в разных направлениях. Как инженер-строитель с опытом, досконально владеющий сметным делом, я утверждал, что дом на пенсию не построить. А тут собственными глазами увидел: обелиск в честь погибших односельчан, дом истории поселка Марс, часовню, флигель литературного музея и дом с двумя залами живописи и рукоделия. Ведь жена, Прасковья Федоровна, тоже под стать – всю жизнь проработала техником-строителем, а выйдя на пенсию, вдруг занялась живописью, работает в модном ныне в столице жанре «наивного искусства». Так что и под ее картины пришлось отдать целый дом.

Третье направление – экспонаты. Чтоб их собрать, разместить, продумать программу экскурсии, много чего в голове надо иметь. В общем, экспонаты теснили, теснили семью Шишковых и вытеснили – пришлось Андрею Михайловичу в этом году срочно срубить пятистенку. И с мая по сентябрь он ее возвел и даже справил новоселье. И опять своими руками и за свой счет. Подарена была только пушка напротив обелиска. Конечно, одной или даже двумя пенсиями тут не обошлось. Чтобы построить комплекс «Радуница», пришлось Шишкову истратить все накопления семьи: в наше смутное, тревожное время приватизации такое трудно укладывается в голове. Но я это видел, щупал, фотографировал, свидетельствую.

Последнее по времени дело жизни Андрея Михайловича – создание литературного музея Союза литераторов.

Дай-то Бог, вам, супруги Шишковы, долгих лет жизни. Они вам нужны и вы их заслужили.

Сентябрь 1998 г.

Валентина Винная

Есть люди, на чьих лицах смертные пороки оставляют четкие отпечатки. Смотришь и ясно видишь чревоугодие, сластолюбие, гордыню, властолюбие. Так и у героини этого портрета.

Сейчас она вдарилась в неистовое служение церкви. Представьте громогласную проповедницу идей служения Богу с отчетливыми следами былых грехов на лице. Поневоле возникает сперва недоверие, а после трех фанатичных монологов с избитыми, а зачастую и притянутыми за уши доводами, и активное отторжение ее мыслей. Валерий Васильев еще польстил ей на этом шарже, сделав глаза добрыми. Во время навязчивых ханжеских нравоучений глаза ее отнюдь не такие. Да и поселок, где она издала свою последнюю книжечку, носит далеко не светлое имя – Черноголовка. Настораживает. И уж совсем зря библиотечку песенной поэзии там назвали «Черноголовский ангажемент». Во-первых, крайне не складно, не по-русски и опять черная тень проглядывает. Интересно, как же будет бес в женском роде?

В декаденствующих кругах Калуги считается крепкой поэтессой, решил проверить, взял в руки сборник песенной поэзии «Дорога в Боровск». Стихи есть очень сильные:

«Розы красные на скатерти…», «Еще не зная ничего…», «Не надо думать обо мне», «Не как выпускают вещицу хрустальную…», «Витражи».

Но тут же рядом, есть и очень слабые:

«Янтарь», «На две угрюмых половины ночь расколота», «Ты светлая моя!», «Все, судьбою мне данное, опрокинув,». Есть хорошие, но с провисшей серединой:

 
…Да, две руки, чтобы парить,
Не помнить суетной морали,
И старых ритмов пасторали
Вдыхать до аспидной поры…
 

Или вот с такой концовкой:

 
…А если дом сгорел дотла,
То значит это дому нужно:
Ни сора не копить, ни зла».
 

Такой поэтический перехлест, что кажется, вместо воды выплеснули из таза ребенка.

В общем, «И качается жизнь моя». Есть и откровенно нескромные строчки: О рае:

 
…Там я буду своей.
Там вся певчая эскадрилья.
Там Марину свою родную
Обниму я, раскинув крылья»…
 

В Райской цивилизации тоже есть своя иерархия в зависимости от уровня интеллекта. Ведь рай – это в первую очередь, общение с себе подобными, равными. Сомневаюсь, что окажется сия поэтесса на одной ступеньке с Мариной Цветаевой. Да и крылья чтоб заслужить, много тысячелетий ей придется провести в Чистилище.

Есть в том же плане и о Пушкине:

 
…О Пушкин, Пушкин! Вечная любовь!
Нет имени тебе. Нет равных в слове.
Но мы равны по совести с тобой,
А значит – по Отчизне и по крови.
 

В искусстве побеждает не только талант, но и объем, масса, как писал ректор Литинститута Есин. Очень сомнительно, чтобы с тремя тоненькими сборничками с ладонь она стала равной тем великанам по крови.

Есть и антисоветские стихи. Не люблю антисоветчиков. Тогда была устойчивая народохозяйственная система, с взаимоувязанными ценами, сопоставимыми с зарплатами и пенсиями.

И писать такие строчки о том времени:

 
…Читай: «Идем в строю едином»…
Гляди: «Летит наш паровоз»…
А в кулаке все та ж полтина,
Хоть рупь – за сено, два – за воз,
И, страх сказать, за перевоз, –
 

может означать только одно: «Ради красного словца не пожалеет и отца»… Помню хорошо своих дедов – они на пенсию советских времен не только сами сносно жили, но и помогали детям, внукам. А сегодня пенсионерки-интеллигентки роются в помойных баках в поисках еды. Думаю, не простит большая часть народа антисоветчиков, так и будут считаться Иудушками во веки веков. Аминь.

Декабрь 1998 г.

Детский поэт-сказочник

Сказочника обычно представляют седым, сгорбленным, добродушным дедушкой с белой бородой. «А вот и нет, – говорит жизнь, – всё гораздо сложнее, неожиданнее и разнообразнее, особенно в конце ХХ века».

И выдала миру высокого, хлыщеватого лейб-гвардейца, 44-х лет, нечто среднее между прилизанным немецким бароном с рыбьими глазами и молодым английским лордом, только походка русского Михаила Потапыча. С прямым носом и осанкой, актёрски бритым лицом, мутными водянисто-льдинистыми глазами навыкат и ниточкой пробора, застегнутого на все пуговицы своего двубортного пиджака. Подтянутого, почти лощёного мужчину, от которого «западают» женщины (особенно, когда он был при усах). Словом, фон Барона, ловеласа, который в обед заявляется в гости с молодой оформительницей, а поздно вечером уходит провожать самую красивую из поэтесс. Жаль, цилиндры сейчас не носят, он сидел бы на нём, как влитой. Пишущий добрые сказки, однако досконально разбирающийся в издательских тонкостях, маркетинге рынка, менеджменте своих проектов и психологических приёмах рекламы.

Родился на Украине, но русский и литературный псевдоним взял от чисто русской реки Оки – Окский.

Дотошный, придирчивый аккуратист, механик моторостроительного объединения, начальник участка по ремонту станков с программно-числовым управлением КЗАМЭ и тут же следом – дядя Лёша, загадывающий вот такие загадки:

«Дарят мальчику флакон, значит в нём – ……..»,

или:

«От пинков и вечных скачек еле жив футбольный…..».

И пишущий вот такие стихи:

 
Знают взрослые и дети –
мамин праздник есть на свете!
Перед мамой бедный папа
целый день – «на задних лапах»:
им командуют немножко
мама, я
и даже кошка!
 

Или такие:

 
Мама и сын
были «редкой красы»:
щёки в веснушках
и даже носы!
Мама стеснялась,
а мальчик хвалился:
– Это ведь
солнышкин дождик пролился!»
 

Сын советского военно-морского офицера, в отставке преподававшего научный коммунизм, и сотрудницы партийной газеты «Знамя», волею общих обстоятельств ставший индивидуальным частным предпринимателем. И кажется, нашедший себя и свою нишу в эпоху бурного слома советской системы и становления дикого капитализма, решивший из литературы сделать бизнес.

В компаниях, по своей литературной молодости, вечно задаётся успехами и знакомствами в столичных литературных редакциях. Успехов, честно сказать, всего на три тетрадки, пока они больше обозначены по контуру штрихами. Но замах большой и при воплощении сулит успех. В общем, сказочник пока, больше про свои выдающиеся заслуги.

Но, справедливости ради надо сказать, что редко какой писатель создаёт свою сказочную или фантастическую страну.

А тут сразу две страны:

Мамуасия со своими очень симпатичными героями домовятами.

И Зверюндия со своими сказочными мутантами, продуктами экспериментов в области растениеводства и животноводства. Какой простор открыт для воображения, какое поле приготовлено – размером в две страны! Сколько удивительных историй с продолжениями может там запросто случиться. Наверное, поэт и придумал их для того, чтобы быть полностью раскованным. В детстве его держали в довольно суровых руковицах военно-спартанского образца, да и взрослая поэзия имеет свои, довольно жёсткие законы. А тут – кувыркайся, летай, пари, хоть вверх тормашками. Что детский поэт и начинает делать с видимым удовольствием. Вот взял и придумал парочку очень симпатичных домовят:

«… Зушка-домовушка ужасная неумывака, чтобы запачканную рожицу меньше было видно, Зушка придумала себе колпачок с дырочками для глаз. А чтобы к ней совсем не приставали со всякими девчоночьими глупостями, Зушка притворяется мальчиком.

«Шушушик – это Шурик, который вместо буквы «Р» говорит «Ш» и к тому же заикается. Но он самый большой умник в самых больших очках и носит всегда с собой самое большое увеличительное стекло для всяких расследований. Шушушик-домовушек страшно аккуратный и, может быть, поэтому обожает растрёпанную Зушку. А вместе домовята обожают приключения».

Так и видятся целые сериалы цветных мультфильмов. Надеюсь, доживём мы до появления героев этих двух стран на ЦТ, если Алексей напишет серию сказок и поставит перед собой такую задачу. Он очень упорный в достижении цели, достанет любого и многих уже достал своими многочасовыми макрорассказами о микроуспехах. Его послушать, то он уже Михалков-старший.

Но кто знает, может, всё-таки его герои будут любимы. Поэт, детский писатель Алексей Окский и художник Евгений Смирнов родили симпатичных персон, попал бы только материал к хорошему режиссёру и художнику на телевидении.

Вообразите себе: Чародея, Бырбырку, Ктотика – Обормотика, Пупсика-Тыбзика, Рычало-Бурчало. Интересно, да?

 
Для хохота мальчишек,
хихиканья девчонок
я сочиняю «чудики»
и ночью, и спросонок.
Чем больше будет «чудиков»,
тем станет веселей,
и сам, хи-хи, и сам ха-ха,
смеюсь, как дуралей!
 

Пока у него это неплохо получается, одни названия книжек чего стоят: «Ктотик – Обормотик», «Загадки домовят», «Кроссворды домовят». Сохранить бы этот дар до конца дней, не дать сплошной коммерциализации задушить светлый дух детскости в душе.

Алексей всегда подчеркивает, что он пишет и взрослые стихи. Но о них в другой раз как-нибудь. А вот подлечиться от мании величия хорошо бы сейчас.

7.03.98 г. – 27.03.98 г. – 2010.98 г.

Миша – Майкл – Михаил

Миша – так он держится. Майкл – так зовут его друзья по Бейрутской выставке, Михаил Мантулин – так гордо он звучит на афишках своих выставок. Высокий, стройный, тонкие руки и тонкая оправа очков. Чёрные волосы, брови и чеховская бородка, тёмные глаза. Но на кавказца не похож, на цыгана тоже не похож. И на еврея не похож.

Школу закончил в Фергане, политех – в Ташкенте. Но на узбека не похож, не бывает пока узбеков ростом под метр девяносто. Фамилия очень напоминает татарскую, не хватает всего лишь второй буквы «л», но и на татарина не похож. Спросил, откуда чернявость, выяснилось – от матери, а она родом из Ростова-на-Дону. Вспомнил, да есть такие иссиня-чёрные донские казачки. Но на казака тоже не похож – слишком интеллигентный вид.

Хотел написать: «похож на…», но подумал, повспоминал и нет, – не похож он ни на кого. На себя похож, единственный в своём роде, так сказать, даже в кино пока нет такого типажа. А фамилия, видимо, происходит от старинного полужаргонного слова «мантулить».

Специальность архитектора, полученная в политехе, наложила на него двойной отпечаток. В плане характера – коммуникабельность, ведь архитектор должен уметь договариваться с очень многими людьми – заказчиками, подрядчиками, проектантами всех специальностей. А если учесть, что он 6 лет из 12-ти архитектурных проработал главным архитектором города, то добавятся ещё десятки служб города и сотни организаций. Видно и поэтому тоже в его мастерской в доме художников вечно посетители – и свои, и пришлые.

В противовес своей жгучей чернявости, он всегда ровен, доброжелателен, интеллигентен. Много выставлялся за рубежом, в том числе дважды в Париже. Не ленится, не отмахивается от нудных переводов западных объявлений и переписки с заграничными галереями.

Те, конечно, обдиралы, будь здоров какие. Помимо того, что отдай 50 процентов стоимости работ, так в случае непродажи, ещё и оплати аренду, рекламу, перевоз картин и так далее. Дурят нашего брата-художника почём зря. Вернее сказать, наладили потогонную систему. А вынуждены ехать, выставляться, ведь у нас-то спрос упал – ниже некуда. За месячную зарплату среднего чиновника можно купить картину именитого мастера, проработавшего над ней месяцы. Ихние-то художники живут во многом за счёт многочисленных благотворительных фондов и грандов. Как выживают наши, уму непостижимо. Хорошо хоть, что водка – самый неподорожавший «продукт».

Михаил уже 20 лет как член Союза художников СССР, затем Российской Федерации. Его живопись – от архитектуры. Проекты интерьеров, экстерьеров, росписи, графика, плакат служат связующим звеном между современными коробками зданий и понятием искусства в сознании людей.

Полная предсказуемость, в хорошем смысле слова, в поведении и полная неожиданность в живописи – вот вкратце портрет Мантулина. За счёт применения суперсовременных оттенков и таланта, конечно, может совместить на одном полотне самые несочетаемые цвета, даже синий с жёлтым.

Хороший фотохудожник. В общем, плод технократичного ХХ века. И родился-то как раз в середине века – в 1950 году.

Март 1998 г.