Текст книги "Клиника"

Неделя первая

14

Яростная трель звонка в коридоре вырвала Эми из череды бессвязных тревожных снов. Она прислушалась: в соседней комнате зашуршали простыни. Гейнор тоже проснулась, и Эми облегченно вздохнула. У нее тут подруга, и есть с кем перекинуться словечком в эти первые дни в клинике, пока все так странно и непривычно.

За окошком уже было светло; сквозь тяжелые шторы пыталось пробиться солнце. Эми покосилась на часы. Одиннадцать…

Она поспешно выпрыгнула из постели и заметалась по комнате, не зная, за что браться: то ли почистить зубы, то ли сперва одеться. Одиннадцать часов! У нее вдруг отяжелели ноги, и она, покачнувшись, ухватилась за спинку кровати. Сто лет так не спала – выспалась и отдохнула как никогда. Подойдя к окошку, Эми раздвинула шторы: бледно-серые облака пропускали немного солнца, подсветившего бутылочно-зеленый лес. Прямо напротив здания чаща раздавалась в стороны, образуя вполне проходимую тропу.

В коридорах продолжал дребезжать звонок, постепенно затихая, пока не превратился в едва слышный тихий гул. Эми осмотрелась по сторонам. Ого, что это? На латунной вешалке висело просторное платье с цветочным орнаментом. Длинные рукава присобраны у манжет, отложной воротник, глубокие карманы. Неужели в запасниках доктора Кавендиш не нашлось ничего более приличного? Эми оглядела одежду, в которой провела весь вчерашний день и даже не сняла на ночь. Что ж, нищим выбирать не приходится…

Вчера на крючке ничего не висело. Стало быть, кто-то заходил в комнату ночью. Ощутив пробежавший по спине холодок, она двинулась было в ванную и тут же остановилась, обругав себя последними словами. Щетка и паста остались в потерянном чемодане…

* * *

– Господи, это еще что такое?

Гейнор уставилась на миниатюрный стаканчик с томатным соком и висящий на нем тоненький ломтик яблока. Рядом с напитком стояло белое блюдце с разноцветными пилюлями.

Ламинированная табличка на стене гласила, что к приему пищи без разрешения доктора Кавендиш приступать запрещено. Эми отвела взгляд от яблока. Никогда в жизни так не хотелось фруктов! Целые сутки ни крошки во рту. Живот в предвкушении еды издавал совершенно неприличные звуки. Наконец в коридоре застучали каблучки, и женщины выпрямились на стульях, словно школьницы, ожидающие прихода директора. Появившаяся на пороге доктор Кавендиш широко улыбнулась и приветственно взмахнула рукой.

– Доброе утро, леди! Надеюсь, все выспались?

– Спала как дитя, – отозвалась Кэролайн.

– Рада слышать.

Кэролайн, ухмыльнувшись, повернулась к Вики.

Доктор Кавендиш сегодня надела другой, не менее изысканный костюм; ее волосы были по-прежнему уложены в аккуратный пучок на затылке. Ногти доктора бросались в глаза: длинные, острые, покрытые темно-розовым лаком. Идеальные ногти. Впрочем, наверняка накладные, решила Эми, глянув на свои обрубки. Вроде бы в программе упоминалась ногтевая студия. Кроме того, их ждал профессиональный макияж и обучение правильной чистке зубов. Все предусмотрено.

Одри, сняв ломтик яблока с бокала, поднесла его ко рту.

– Не торопитесь, – одернула ее доктор. – Сначала нам следует победить свои страхи. Этим и займемся.

Одри бросила яблоко на тарелку и глянула на других участниц программы. Доктор указала им на весы и, вызвав дружный стон группы, достала рулетку, размотавшуюся змеей до самого пола.

– Вы видели в этом прекрасном здании множество зеркал. Так вот: зеркало, весы и рулетка – ваши лучшие друзья, отнюдь не враги. Успех будем оценивать регулярным измерением ваших параметров. Боюсь, добровольцев я не дождусь, так что начну вызывать по списку.

Доктор поставила весы на небольшое возвышение в эркере.

– А… нельзя ли провести эту процедуру конфиденциально? – взмолилась Жасмин.

– Гласность – ключевой стимул, Жасмин. Сами увидите: чем больше группа будет знать о поставленных вами целях, тем упорнее вы станете трудиться, чтобы их достигнуть.

Жасмин откинулась на стуле, вытянув вперед длинные ноги.

– Давайте начнем с меня, – вдруг выпалила Эми. Раньше сядешь – раньше выйдешь…

– Прекрасно, Эми! Добро пожаловать на подиум!

Она встала, отодвинув стул, и ее длинная цветастая хламида вздулась пузырем на поддувающем от двери сквозняке.

– Ого, похоже, у нас намечен торжественный завтрак? – захихикала Кэролайн.

Эми смущенно оглянулась. Доктор Кавендиш тоже окинула взглядом новое платье и на миг замерла, словно забыв, где находится.

– Начинаем? – спросила Эми.

Доктор выдохнула, не отрывая взгляд от ее балахона.

– Что? Ах да, конечно…

Сняв шлепанцы, Эми робко ступила на весы, отведя глаза от заметавшейся под ногами стрелочки. Глянула в окно: порывы ветра шевелили высокую траву во внутреннем дворике.

– Не хочу знать свой вес, – шепнула она доктору, избегая смотреть на стрелку.

– Ровно тринадцать стоунов! – провозгласила доктор Кавендиш на всю комнату и углубилась в документы. – Так, а что у нас с ростом? Ага, пять футов три дюйма.

Она покачала головой и с явным неодобрением прищелкнула языком.

Эми совсем смутилась. До сих пор она не помнила свой рост, а вес и вовсе игнорировала, и вдруг все о ней стало известно совершенно незнакомым людям… Она прошла на свое место мимо поднявшей брови Одри. Гейнор с сочувствием улыбнулась и похлопала Эми по руке.

– Молодец, что вызвалась первой!

Так вышло, что Эми установила своеобразную планку, и вся группа вздохнула с видимым облегчением. Наверняка у многих только что повысилась самооценка… Женщины прибодрились, обретя уверенность: Эми всем дала фору.

– Итак, кто следующий?

Группа затихла.

– Никаких яблок, пока не взвесимся! Будем считать завтрак наградой за сегодняшнюю процедуру.

Эми, считая секунды, сглотнула слюнки при виде уже слегка заветренного ломтика.

* * *

Аню им официально не представили, лишь упомянули вчера вечером ее имя. Скудный завтрак подошел к концу, и экономка, привидением выскользнув из кухни, молча начала собирать пустые стаканы. Отчего-то ее присутствие смутило и несколько удивило женщин. Кэролайн пихнула локтем Вики, разглядывая Аню так, словно именно та и была новоприбывшим чужаком. Жасмин округлила глаза, наблюдая, как повариха ставит стаканы один в другой, забрызгав каплями сока свой белый фартук.

Аня – высокая женщина с могучей, словно у толкательницы ядра, фигурой – приблизилась к Эми, и та, скомкав салфетку, бросила ее в свой стакан. Лицо у поварихи было бледное и рыхлое. Заметно, что на солнце ей бывать приходилось нечасто. Скорее всего, лет тридцать с хвостиком, однако похоже, что трудная жизнь преждевременно ее состарила.

Прибравшись, Аня вышла из столовой так же тихо, как и вошла. Женщины замолчали, на минуту забыв о пережитом испытании со взвешиванием.

– Когда у нас ланч, доктор Кавендиш? – осведомилась Одри.

– Одри, не зацикливайтесь на пище, – улыбнулась та. – В том-то и проблема: едва закончив завтрак, мы уже задумываемся о ланче, а то и об ужине.

– Согласна, доктор, – вставила Кэролайн. – Мы давно позабыли, что такое голод.

Вики кивнула подруге, и обе восхищенно уставились на доктора. Одри одарила их хмурым взглядом.

– Совершенно верно, Кэролайн. Нам следует понять, что действительно требуется нашему организму, научиться различать потребности и желания.

– А моему организму все-таки требуется больше еды, – проворчала Одри.

– Встречаемся в зоне релаксации через десять минут. Попробуем узнать друг о друге чуть больше. Прошу не опаздывать, дамы. Помните? Дисциплина и диета… – сказала доктор Кавендиш, приложив ладонь к уху.

– …дорога к достижениям! – хором закончили женщины и гуськом вышли из столовой.

* * *

Эми едва сдерживалась: похоже, диета из воды и сока давала сильный мочегонный эффект. Она побежала в туалет, по пути заглянув в открытую кухню. Аня, задумчиво посматривая в окно, протирала стаканы. Маленький радиоприемник был настроен на волну фолк-музыки. Ведущий говорил на каком-то восточноевропейском языке, и Эми не поняла ни слова. Заметив ее, повариха бросила полотенце в раковину и захлопнула дверь. С обратной стороны висела табличка:

НЕ ВХОДИТЬ!

НЕ СТУЧАТЬ!

* * *

В кабинке туалета над головой было прорезано маленькое окошко, по которому ползала, постукивая лапками, косиножка. Эми потрогала внутреннюю сторону бедра. Нежная кожа покраснела и воспалилась. Что делать, при ходьбе бедра трутся друг о друга. Жирный крем, который она обычно наносила перед сном на потертости, остался в чемодане, а у доктора просить какое-либо средство стыдно. Ну да ничего – в сумочке есть бальзам для губ. Придется обойтись им, пока не доставят забытый в поезде багаж. Ощущения неважные: словно на открытую рану сыпанули соли. Только этого не хватало… Эми и так было не по себе, а тут на нее ополчилось собственное тело. Она решила, что за неделю сбросит столько, что перестанет натирать бедра. Это и будет ее первой наградой.

Под окном раздался стук тяжелых ботинок, и Эми испуганно обернулась. Охранник… Странно: у клиники заключен договор с охранным агентством, а чувства, что ты под защитой, почему-то не возникает.

Она потянулась к цепочке сливного бачка, когда до ее слуха снова донеслась музыка – та самая, что усыпила ее прошлой ночью. Открыв дверцу кабинки, Эми замерла, пытаясь разобрать мелодию, проникавшую сквозь вентиляционную решетку. Она присела на корточки и приложила ухо к отдушине, прислушиваясь к странным, негармоничным и в то же время приятным аккордам. Музыка звучала откуда-то снизу.

15

Дженни жадно запустила зубы в мягкую булочку, и на тарелку закапал горячий яичный желток. Дома лежала маленькая упаковка кукурузных хлопьев, однако Дженни позволила себе перекусить в «Неспешной трапезе». Все равно надо было выйти в город – требовалось кое-что приобрести. В магазине электротоваров неподалеку от дома она купила фонарик, а еще разжилась новыми плотными перчатками: возможно, придется вынимать из рамы разбитое стекло.

К завтраку Дженни заказала чашечку крепкого кофе, который отпивала мелкими глоточками, обжигая язык. Не хватало терпения ждать, пока напиток хоть немного остынет.

О предстоящем вечере она старалась не думать. Мысли не самые приятные, а от завтрака все же следует получить удовольствие. При воспоминаниях о «Сосновом крае» ее сердце начинало частить как сумасшедшее. За еду уплачено пять фунтов, так что «Сосновый край» подождет.

– Еще кофе?

Дженни подняла взгляд на официантку, держащую костлявой рукой горячий кофейник. Рука-то как дрожит, кофе того и гляди прольется на стол. Женщина была облачена в розовую униформу в стиле «американский дайнер»[6]6
  Имеется в виду особый стиль распространенного в США вида закусочных (дайнеров), чье помещение либо является вагончиком, либо в той или иной степени наследует его формы, а внешнее и внутреннее оформление сохраняет ярко выраженные ретро-черты, характерные для первых десятилетий после Второй мировой войны.


[Закрыть], висящую на ее тощей фигуре, словно на вешалке. Работа в кафе и привычка к частым перекурам не прошла для женщины даром: лицо скукоженное, тонкие, намазанные красной помадой губы – в глубоких поперечных морщинах.

Стиль кафе придумал ресторатор Глен, ныне заделавшийся таксистом. Несколько лет назад он по работе провел три летних месяца за рулем «Кадиллака» – гонял по Шестьдесят шестому шоссе. Вернувшись, снял со стен выцветшие рекламные постеры полного английского завтрака[7]7
  Полный английский завтрак – вид плотного завтрака, обязательными составными частями которого являются жареный бекон и яйца.


[Закрыть] и чая с тостами, повесив вместо них тронутые ржавчиной американские автомобильные номера и плакаты с изображениями Дорис Дэй и Джона Уэйна[8]8
  Дорис Дэй (наст. Дорис Мэри Энн Каппельхофф; 1922–2019) и Джон Уэйн (наст. Мэрион Роберт Моррисон; 1907–1979) – голливудские суперзвезды 50–60-х гг. (Уэйн также 70-х).


[Закрыть]. Правда, бутылочки с американской горчицей пришлось убрать, поскольку завсегдатаи едва не объявили Глену бойкот. Взамен на столах появились емкости с английским коричневым соусом[9]9
  Английский коричневый соус – томатный соус с добавлением плодов тамаринда, тропического бобового.


[Закрыть].

После закрытия психиатрической лечебницы бизнес сильно пострадал, почему Глен и начал подрабатывать частным извозом. Купил микроавтобус и нередко завозил ничего не подозревающих клиентов в свое кафе.

Дженни подвинула чашку к официантке и молча следила за струйкой ароматного напитка из кофейника. Хотела поблагодарить женщину, но та уже отошла, бурча себе под нос что-то насчет мозолей и натруженных ног. Снаружи было пустынно; ветер гнал по тротуару пустой пакет из-под чипсов, сердито ворковали разочарованные голуби, подумывая о перелете в более хлебные места.

Проведя пальцем по ободку тарелки, Дженни собрала остатки яичного желтка. Слизала лакомство, глянула в окно и, от неожиданности прикусив палец, вскрикнула: прямо у кафе стояла бурно жестикулирующая девушка, изо всех сил пытаясь привлечь ее внимание. Отчаявшись, незнакомка ворвалась внутрь и плюхнулась за столик. Ничего себе, Клара!.. Скинув с плеч теплое розовое пальто, сестра запихнула его в большую сумку, украшенную яркими значками. Чего там только не было – и радуги, и единороги, и прочие полудетские штучки. Дженни обвела взглядом зал: вроде бы на их встречу никто особого внимания не обратил.

– Сразу тебя узнала! – воскликнула девушка. – Выскочила в город купить ручку и бумагу, а тут…

– Клара, газетный киоск давным-давно закрылся, там теперь комиссионка.

– Я обычно хожу в торговый центр, но мама забрала машину, так что…

Дженни, уставившись в свою чашку, сжала ее в ладонях и тут же отдернула руки. Черт, горячая!

– Слушай, мне так приятно было повидать тебя! Уж извини, что мама…

– Не бери в голову, Клара, – перебила ее Дженни.

Можно устроить истерику, а смысл?

И все же напоминание о разговоре с матерью заставило Дженни полезть в карман за табакеркой. Едва она разложила на столе бумагу для самокрутки, как над Кларой коршуном нависла невесть откуда взявшаяся официантка, держа наготове блокнотик.

– Что будем заказывать?

– Слушай, я здесь первый раз. Что посоветуешь? – весело спросила Клара.

– Яичницу, запеченную в хлебе. Тебе понравится, – предложила Дженни.

– Это ведь американское блюдо? А блинчики вы не готовите? – Клара вопросительно глянула на официантку, и та угрюмо кивнула. – О, отлично! Тогда блинчики и чашку чая, пожалуйста.

Женщина скрылась за прозрачной шторкой кухонного отсека, и Клара крикнула вдогонку:

– Кленовый сироп у вас есть?

Дженни улыбнулась, наблюдая за сестрой, которая изучала висящие на стенах американские автомобильные номера.

– Почему ты осталась в Гристорпе? Почему не поступила в какой-нибудь столичный колледж или университет?

– После смерти отца поняла, что уехать пока просто не могу. Мама расстроится и… Прости, наверное, тебе неприятно, что я об этом заговорила?

– Все нормально. – Дженни поднесла огонек зажигалки к кончику сигареты. – Чем же ты сейчас занимаешься?

– Учусь в колледже в Беттлборо, на курсах писательского мастерства. Может, потом поступлю в университет Йорка на журналиста.

– Тогда тебе точно придется переезжать, здесь для нормального репортажа ни черта не найдешь, – заметила Дженни, стряхнув пепел.

– А ты где продаешь свои произведения?

Официантка плюхнула на стол тарелочку худосочных английских блинчиков и пиалу с клубничным джемом. За ними последовала чашка чая с медленно оседающими чаинками. Клара хотела было вслух оценить блюдо, однако промолчала.

Дженни затянулась, посматривая на сестру; та аккуратно разрезала блинчик, сдобрив его тонким слоем джема.

– Знаешь, я пока не считаю себя настоящим художником. Так, продаю карикатуры за сущие гроши, иногда получается сбыть картину на второсортных выставках.

– Что же тут ненастоящего? – пробубнила Клара, уминая блинчик.

– Ну, художники бывают разные. Слушай, приятно было тебя повидать, но… – Дженни начала собирать свои причиндалы.

– Постой, не уходи! Давай еще поболтаем. Все же мы сестры, я хочу узнать о тебе как можно больше…

– Сестры, говоришь? – Дженни, повернувшись к витрине, выдохнула клуб дыма и раскрыла кошелек.

– Я заплачу, – предложила Клара.

– Не суетись. Я не совсем пропащая, что бы там ни говорила наша мать.

– Извини, я не это имела в виду…

– Клара, я шучу. Все нормально. Ну, вроде как нормально.

– Ладно, ладно. Хотела кое-что спросить… – Клара замялась.

– Что именно?

– Дело в том… В общем, я пишу курсовую на тему исторического наследия, так что… – Она заерзала на стуле.

– Давай, договаривай.

– Вот, хотела написать о старой лечебнице и…

– О нет! – Дженни удивленно покачала головой. – Нет, нет. Некоторые истории лучше оставить в прошлом, Клара. Уж поверь. Эта тема точно не для тебя.

– Но, Дженни…

– Я сказала – нет.

Бросив на стол пятерку, она закрыла сумку и со скрипом отодвинула стул.

– Доставь себе удовольствие, напиши о чем-нибудь приятном. Не знаю… Мода, отпуск в Катманду. Сделай статью в формате вопросов-ответов. Материала предостаточно, целый год можно кропать.

Дженни развернулась к выходу, не желая смотреть на разочарованную сестру. Слишком поздно, сестринских отношений уже не получится. И все же ей не хотелось обижать девочку. Родителей ведь не выбирают.

Она толкнула тяжелую дверь, впустив в кафе поток холодного воздуха. Листочки меню слетели со столов на пол, и Дженни обернулась на пороге.

– Увидимся, Клара.

Дверь захлопнулась за ее спиной.

16

Одри запнулась на полуслове, и в комнате воцарилась тишина. Женщины обернулись к Эми, смущенно проскользнувшей в зону отдыха в своем парусящем шелковом платье.

– Извините, если помешала; я…

– Дисциплина, Эми, – перебила ее доктор Кавендиш, постучав ноготком по циферблату часов.

Она пробормотала извинения и присела в кресло с высокой спинкой. Остальные уже сидели кружком, ожидая опоздавшую. Гейнор вальяжно развалилась, разглядывая вычурную лепнину на потолке; другие участницы программы внимательно слушали Одри.

– Он сказал, что я разучилась наслаждаться жизнью. – Одри, поморщившись, беспокойно заерзала в кресле. Оптимизма в самой старшей из женщин и вправду не было ни капли.

– Вот ублюдок, – выплюнула Гейнор, оторвав взгляд от потолка.

– Говорил, что махнула на себя рукой, сдалась… Сам же вроде как обрел вторую молодость: прыгает с парашютом, занимается альпинизмом, постоянно пропадает с друзьями… Нам ведь обоим по шестьдесят, но он, по сути, лет на десять меня моложе.

– Собственно, он прав, не так ли? – констатировала доктор.

– Что, простите? – переспросила Одри, высморкавшись в платочек.

– Полагаю, что вам не приходило в голову носить тренировочные штаны и мешковатые кофты, когда вы только начали встречаться?

– Разумеется, нет… – Вздохнув, Одри тронула свисающий с плеч кардиган. – Тогда у меня не было детей.

– Сколько лет детям? – спросила доктор Кавендиш, не обращая внимания на попытку женщины оправдаться.

– М-м-м… Одному сорок, другому сорок два.

– То есть последние годы вы вряд ли боитесь испачкать одежду детским абрикосовым пюре? И о лишнем весе после родов, скорее всего, больше не беспокоитесь? – Доктор улыбнулась.

Кэролайн и Вики красноречиво переглянулись.

– Какая разница, как выглядит сейчас Одри? – подала голос Гейнор. – Муж поклялся ее любить и заботиться, что бы ни случилось, разве не так?

Ого, похоже, для нее это тоже больная тема…

– Эти клятвы работают, пока мы наслаждаемся весной нашей жизни, Гейнор. Когда она заканчивается, нужно включать мозги. Вы хотите сохранить искру любви? Вам могут не понравиться мои слова, однако такова реальность. Допустим, вы покупаете новую машину. Проходит год-другой, и на ней появляются царапины. С подобной ерундой можно примириться. Пройдет еще несколько лет, и начинаются проблемы с двигателем. Что вы делаете? Правильно, задумываетесь о покупке нового автомобиля. – Доктор Кавендиш окинула взглядом группу. – Дорогие дамы, когда мы говорим об изменении жизни через внутреннюю дисциплину, это касается не только диеты. Женщину судят по тому, что она говорит, как она выглядит, учитывают ее возраст и… точно смотрят на то, как она одевается. Хотите хорошую работу – одевайтесь соответственно. Хотите сохранить мужа – тем более!

– Господи Иисусе, – усмехнулась Гейнор. – Какой год у нас на дворе? Пятидесятый?

Доктор Кавендиш бросила на нее пронзительный взгляд.

– А вы? Зачем сюда приехали вы, Гейнор? – мягко спросила она.

– Хочу сделать что-то полезное лично для себя. Не для мужчины. Убрать кое-какие морщинки, сбросить пару фунтов…

– Ну-ну, Гейнор, все так говорят. Что конкретно вы имеете в виду? Допустим, вы целый день торчите у зеркала, но, по сути, какая вам разница, как вы выглядите?

– Я слежу за модой и новыми тенденциями в макияже и вообще – хочу снова носить двенадцатый размер джинсов.

– Почему вы не нравитесь себе именно сейчас, Гейнор? Разве так трудно полюбить шестнадцатый размер? А морщинки – это ведь естественно…

– Честно – я отрастила задницу размером с бунгало и такие сиськи, что они, по-моему, существуют отдельно от остального тела, – покраснев, выдавила Гейнор.

Вики тихо прыснула, прикрыв рот ладонью, и тут же опустила глаза, заметив взгляд доктора Кавендиш. Улыбнулась даже кислая Одри.

– Не обманывайте себя, Гейнор. Иначе успеха вам не добиться.

Подруга Эми нахмурилась, однако доктор уже перешла к следующей участнице программы.

– Давайте по порядку. Кэролайн?

– Что ж… Я потеряла мужа, Гэвина, – начала следующая участница, вытерев мокрые глаза. – Он погиб почти десять лет назад. Помните железнодорожную катастрофу в Ньюкасле? – Женщины закивали. – Гэвин ехал этим поездом. Поцеловал меня утром перед уходом, взял коробку с ланчем и… и все. – Кэролайн тяжело вздохнула и вытерла слезы. – Больше я его не видела.

– Ужасно… – пробормотала Одри.

– Несколько лет после его смерти я вообще ни о чем не могла думать. Запустила себя – кому какая разница? Но теперь я, то есть мы… – продолжила она, погладив по плечу Вики. – Дело в том, что в том поезде был и ее муж. Сейчас мы с Вики надумали попутешествовать, да, милая?

Кивнув, Вики подхватила:

– Мы с Кэролайн познакомились на кладбище и с тех пор дружим. Решили, что пора взять себя в руки и немного подтянуться физически. Собираемся съездить в Китай, где будет благотворительная акция – поход вдоль Великой стены. Поэтому наша цель – привести себя в порядок. А там – кто знает – вдруг мы захотим с кем-то познакомиться…

Вся группа восхищенно вздохнула.

– Благодарю вас, дорогие дамы. – Доктор Кавендиш повернулась к Эми. – Итак, последняя по порядку, но не последняя по значению участница…

Эми поерзала в кресле, чувствуя, как неприлично обтянуло ее платье с чужого плеча. Ужасно хотелось встать и оправить сковывающий движения наряд. На нее смотрели шесть пар глаз. Жуть как неловко…

– Хм… Я – Эми, – побагровев, начала она. – То есть, извините, мы уже познакомились…

Доктор подбодрила ее улыбкой. Все напряженно ждали, лишь Гейнор мрачно уставилась в пол, скрестив ноги и руки.

– Мама считает, что я очень переменилась с тех пор, как не стало папы. Говорит, что я плюнула на себя.

– А что произошло с папой, Эми? – спросила доктор, подперев рукой подбородок.

– Как-то утром я проснулась от звука сирен за окном. Решила, что «Скорая» едет к родителям Даррена – это мой лучший друг. Честно говоря, даже единственный. С ними жила бабушка, она жутко мучилась от больных легких. Даррен еще рассказывал, что при вдохах она издает кошмарные хрипы. Знаете, как сломанный магнитофон. Ну, я просто набросила на голову любимую подушку с Бой Джорджем[10]10
  Бой Джордж (наст. Джордж Алан О’Дауд; р. 1961) – британский музыкант и композитор, одна из ключевых фигур жанра танцевальной музыки, известного как «новая романтика».


[Закрыть] и постаралась снова уснуть. Не успела – услышала тяжелые шаги на нашей лестнице. Вскочила и выглянула в щелку двери. – Эми не хватало воздуха, и она помолчала, сделав несколько вдохов. – А потом закричала мама, ужасно закричала, во весь голос… Я тоже начала кричать. Звала папу.

– Бедная моя, – со слезами на глазах прошептала Кэролайн.

– Когда я была совсем малышкой, папа читал мне сказки, покупал угощения: фруктовую жвачку, рогалики, сыр… Даже не представляете, как мне хорошо, когда сейчас перепадает что-то из этих вкусняшек! Моя проблема в том, что в душе у меня черная дыра. – Эми ткнула себя пальцем в грудь. – Она становится все больше, а я пытаюсь заполнить ее разными деликатесами. Вот только боль не уходит…

– Боже, пережить подобную потерю в детстве… – пробормотала Вики.

– Бывает, что горе нужно заесть сладким. Ничего страшного в этом не вижу, – заявила Одри.

– Что вы говорите? – вставила доктор Кавендиш. – Страшно, когда такие способы делают нас еще более несчастными, Одри… Эми, вы попали в единственное место, где вам помогут. Мы положим конец вашим вредным привычкам; когда программа подойдет к концу, вы себя не узнаете.

– Спасибо, доктор. – Эми грустно улыбнулась.

– Знаете, дамы, какие бы цели вы ни ставили, приехав в клинику, уверяю вас: после окончания программы ваша жизнь станет гораздо легче. Еще раз повторю, что нас обычно судят по внешности, по общению и так далее. Сложно сказать, правильно это или нет. Запомните одно: каждая из вас – личность. Вы можете надеть модный топ с принтом «Сожги свой лифчик», можете вступить в общество «Женщины за жизнь на Земле», а можете последовать моим советам. Это ваш выбор, и вам судить, что лучше. Если кому-то угодно немедленно выйти из программы – никого задерживать не стану.

Доктор Кавендиш театрально указала на дверь, и женщины, проследив за ее рукой, в недоумении переглянулись.

– Объясняю, – продолжила она. – Я готова сей же час разорвать ваши контракты, вернуть деньги и проводить по домам. Дело в том, что на каждое из шести мест претендует по три другие кандидатки. Однако… Если вы покидаете клинику – возврата не будет. Шанс на изменение качества жизни предоставляется лишь единожды.

Гейнор выпрямилась в кресле, не отрывая взгляд от доктора. Эми пробрала радостная дрожь: мамино жаркое, уют маленькой спальни, нежные объятия домашних…

– Сюда вас привела скупость и леность, – вновь заговорила доктор. Гейнор подняла руку, однако получила в ответ такой взгляд, что желание протестовать пропало. – И не только: отсутствие должного ухода за своим телом, лишний вес, неумение достойно одеваться. Подобное пренебрежение собой – это болезнь, поражающая каждую составляющую вашей жизни, от личностных взаимоотношений до карьеры. Надо браться за себя сейчас. Потом будет поздно.

Женщины сидели с округлившимися глазами, словно детишки в яслях, отчаянно ожидающие счастливого конца истории.

– Есть и хорошие новости. Я знаю метод исцеления. Если вы в меня поверите, клиника приложит все силы, чтобы вам помочь. Если будем работать сообща – ваши мечты сбудутся. Вам ничего не нужно придумывать: просто следуйте моим инструкциям и принимайте препараты, что я прописываю. Итак, дорогие дамы – вы со мной?

После секундного замешательства аудитория разразилась аплодисментами и бурными выкриками. Доктор улыбнулась.

– Кто помнит наш лозунг?

Экзальтированные женщины громко проскандировали:

– Дисциплина и диета – дорога к достижениям!

Доктор Кавендиш, подняв руки над головой, хлопнула в ладоши и жестом подозвала к себе Ким. Группа дружно обернулась. Ассистентка толкала перед собой маленький металлический столик на колесах. Разглядев шесть наполненных шприцев, лежащих на тускло поблескивающем лотке, женщины слегка увяли.

– Небольшая доза витаминов позволит наладить ваш обмен веществ. Прошу каждую из вас поднять рукав – процедура займет всего лишь секунду.

Участницы программы украдкой переглянулись. Кэролайн, до того проявлявшая наибольший энтузиазм, побледнела. Не дожидаясь возражений, доктор Кавендиш подняла первый шприц и, по очереди подзывая к себе женщин, делала инъекции.

Сложнее всего было с Эми. Задрать рукав на своем платье просто так она не смогла – не позволял покрой. Пришлось поднять одну руку вверх, другую завести за спину; иначе расположенную сзади молнию было не расстегнуть.

– Ким, не могли бы вы помочь? – обратилась к ассистентке доктор. – Последний укольчик, и на этом закончим процедуру.

Другие женщины уже потирали предплечья.

Ким расстегнула молнию почти до пояса и аккуратно стянула рукав вниз, стараясь оголить ровно тот участок, что требовался для инъекции.

– Внимание, сейчас укусит комарик…

Почувствовав, как доктор мягко стиснула предплечье, Эми отвернулась в сторону. Игла вонзилась в кожу, и доктор Кавендиш сжала пальцы сильнее. Мгновенная резкая боль – и витаминный состав вошел в плоть. Вытащив шприц, доктор приложила к ранке ватный шарик.

– Все в порядке?

Доктор обращалась не к ней, и Эми обернулась, подтянув платье вверх. В дверях стоял Роберт, переводя взгляд с нее на доктора Кавендиш.

– Можно вас на минутку?

Доктор оглядела женщин, положила шприц на лоток и только тогда отпустила руку Эми.

– Итак, леди: Ким и Тина в течение следующего часа будут ожидать вас для консультаций по макияжу и процедурам в солярии. После ланча мы предпримем небольшой поход, так что прошу к двум часам собраться у главного входа. Эми, пожалуйста, не опаздывайте.

Доктор направилась к Роберту, отступившему в полутемный коридор. Тот бросил последний взгляд на Эми, которой Ким застегивала платье, и оба вышли из комнаты.

Жасмин, до последнего прятавшаяся в конце очереди, покачала головой, глядя на шприцы.

– У меня фобия, страшно боюсь уколов…

– Это важная часть лечения. Без витаминов вам не сбросить несколько упрямых лишних фунтов, – отозвалась Ким.

– Знай я заранее, что здесь будут делать инъекции, ни за что не приехала бы, – захныкала Жасмин.

Ким перевела взгляд на Тину, заполнявшую бланки на планшетке, и снова посмотрела на Жасмин.

– Что ж, вы обязательно должны уведомить доктора, что укол сегодня не получили.

Девушка благодарно кивнула.

– Да-да, конечно.

Ким воткнула кончик иглы в ватный шарик и выпустила раствор из последнего шприца. Вата приобрела тошнотворный желтый оттенок.

17

Эми присела на кровать, разглядывая в неярком свете свои полные, испещренные красноватыми прожилками ноги. Подсыхающий лосьон для загара попахивал несвежим печеньем. Каким образом эта гадость может улучшить ее самооценку? Тина сегодня показала ей некоторые способы выгодно подчеркнуть черты лица, используя нечто вроде театрального грима. Едва добравшись до спальни, Эми с облегчением смыла краску.

В дверь резко постучали, и сердце Эми подпрыгнуло от неожиданности.

– Да, войдите!

Дверь приоткрылась, и в щелке показалось лицо Гейнор.

– Ты одета?

Не дожидаясь, пока Эми ответит, подруга шагнула в комнату, помахав зубной пастой и щеткой.

– Повезло тебе, что я такая запасливая!

– Гейнор, ты моя спасительница… – Эми благодарно вздохнула.

– Обстановочка – натуральный минимализм, да? Похоже, фирменный стиль клиники, – заявила Гейнор, присев на кровать.

– Я привыкла, когда на стенах картины.

– У тебя дома картины? Какие?

Кто меня тянул за язык, подумала Эми.

– В основном котята, – робко, будто извиняясь, пробормотала она – уж очень по-детски это звучало.

Гейнор бодро улыбнулась и серьезно сказала:

– Будем надеяться, что твой чемодан доставят со дня на день. А то платье у тебя… Пожалуй, тоже признак местного стиля.

Эми рассмеялась. Рыжеволосая женщина фыркнула, сморщив нос, и ловким движением выхватила из кармана два батончика «Марс».

– Сюрприз! – воскликнула она, покрутив лакомство под носом у подруги.

Эми отпрянула, словно перед ней вдруг появилось заряженное ружье.