Текст книги "Грешный маркиз"

– Спасибо, Хендерсон. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

– Слушаюсь, милорд.

Он смотрел, как за лакеем закрывается дверь. Он хотел побыть один. Ему это было просто необходимо. Примириться со всем этим, освоиться…

Он оглядел спальню: потемневшие от времени картины, тяжелая мебель, огромная кровать. Он схватился за столбик кровати и сжал его так сильно, что резной край поранил пальцы. Ему здесь не место. Это спальня отца. Спальня Пола. Она никогда не предназначалась для него.

Бедняга Пол, в четырнадцать лет ему пришлось переехать в эту комнату. Отец скончался в припадке ярости на постоялом дворе, раскричавшись на слугу, который, по его мнению, был слишком нерасторопен. Хозяин постоялого двора рассыпался в извинениях, но Чарлз не осуждал его, он знал своего отца. Не зря в свое время он овладел тонким искусством избегать отцовского гнева и острого языка. Отчасти поэтому он и предпочитал бродить по окрестностям Найтсдейла, нежели находиться дома.

Чарлз был всего-навсего вторым сыном, и отцу вряд ли стоило обращать на него внимание. Основную тяжесть отцовской опеки приходилось выносить Полу.

Пол по крайней мере был готов принять титул. Ну, может быть, не совсем готов. Какой подросток захотел бы взять на себя такую ответственность?

Но Пола воспитывали так, что он с колыбели знал – быть ему маркизом. Это его судьба, его участь. Но не его же, Чарлза.

Он стащил с себя рубашку и швырнул на пол.

Ему помнился тот вечер в клубе Уайта, да так ясно, словно это было вчера. Они были с Робби, графом Уэстбруком, и праздновали маленькую победу – им удалось примирить Джеймса, герцога Олворда, с женой Сарой. Чарлз как раз смаковал превосходный портвейн, когда его разыскал посыльный.

– Майор Чарлз Дрейсмит?

Страх взял его за глотку. По суровому лицу посланника, его торжественному тону он сразу понял – сейчас его жизнь круто изменится раз и навсегда.

– Да, я майор Дрейсмит, – выговорил он с трудом.

– С прискорбием вынужден сообщить, майор, что маркиз и маркиза Найтсдейл погибли вследствие трагического происшествия.

Черт, будь все проклято! Он вскочил с постели и бросился к окну, за которым, окутанные мраком, лежали окрестности Найтсдейла. Луны не было, над землей нависли тучи, мрачные, как и его мысли.

В ту минуту, как посыльный сообщил о смерти Пола, Чарлз перестал быть самим собой. Конец его планам, видам на будущее. Ему словно подменили душу. Теперь он был маркиз Найтсдейл. Оставалось уладить юридические формальности.

Чарлз задвинул занавеску. Снял носки, брюки, нижнее белье. Содрать бы еще кожу! Прочь из этой спальни, не нужны ему ни титул, ни груз ответственности.

Но разве он мог? От него зависит судьба Найтсдейла. Он не хотел этой ответственности, но теперь речь идет о долге. Если армия его научила чему-то, так это чувству долга. Грязью и кровью впечатав в его душу. Чувство долга спасало в безумии битвы, в долгих переходах, в дни голода и жажды, в минуты полного упадка сил. Долг провел его через весь Пиренейский полуостров. Проведет и через нынешние испытания в Англии.

Вдруг вспомнилась Клер. Ее веселый визг, когда он подхватил ее на руки в классной. Детские ручонки, обнимающие за шею, маленькое тело, легкое как перышко.

Может быть, дело не только в долге.

А еще была мисс Эмма Петерсон. Завлечь ее в постель будет удовольствием, а не обязанностью. Он представил себе, как она лежит в его постели нагая. Эмма украсит эту мрачную спальню и эту огромную кровать. Он засмеялся. Некая часть его тела весьма воодушевилась, стоило ему представить изгибы ее прекрасного тела.

Чарлз забрался под одеяло, пытаясь унять воображение, Конечно, ему бы очень хотелось видеть тут эту девушку. А у нее, вероятно, подобного желания нет.

Следовало бы отправиться к ней сразу после обеда с извинениями. Однако Эмма вряд ли захотела бы с ним разговаривать. Ей нужно было сначала прийти в себя. Если честно, ему тоже нужно было успокоиться. Прием выйдет на славу, если тетя Беа продолжит откровенничать. Нужно будет закрыть под замок весь запас бренди.

Он поговорит с Эммой утром, до приезда гостей. Она девушка умная, и он докажет ей необходимость их брака. Сразу видно, она любит Клер и Изабелл. Ну, положим, Клер полюбит кто угодно. Такая милая девочка. До сердца сдержанной и серьезной Изабелл достучаться сложнее. Но, когда он вошел в классную, она ведь сидела рядом с Эммой, шепча что-то ей на ухо.

Их брак выгоден самой Эмме. Чарлз улыбнулся в полог кровати. Преподобный Петерсон, конечно, не сказал ни слова на этот счет. Чарлз, однако, был уверен – он и миссис Грэм будут счастливы, если Эмма уедет.

Ей двадцать шесть. Давно пора жить собственной семьей. А Чарлз будет просто счастлив дать ей семью. И даже более чем счастлив открыть ей, что такое любовь мужа.

Судя по утренним поцелуям – она отвечала весьма пылко! – обучение, пойдет быстро.

Глава 4

Чарлзу снился увлекательный сон. В его постели лежала мисс Петерсон. Золотистые, медового оттенка, волосы разметались по подушке. Он гладил ее восхитительную грудь, а ее пальцы скользили по его плечам. Он хотел бы, чтобы эти пальцы двинулись ниже – туда, где все его существо жаждало их прикосновения. Эмма хлопнула его по плечу. Это новая игра?

– Проснись, папа Чарлз!

Он раскрыл глаза и увидел лицо Клер в дюйме от собственного носа.

– Ох, Клер!

Он был совсем голый под одеялом. Нужно запирать дверь на ключ, если у малышки привычка разгуливать во сне.

– Ты почему здесь?

– Папа Чарлз, иди скорее! В детской привидение!

– Клер, тебе приснился дурной сон. Ты рассказала няне?

Девочка покачала головой, кудряшки заплясали вокруг лица.

– Она так кричит!

Няня? Спокойная, всегда разумная няня? С чего бы ей кричать?

Клер сделала страшные глаза и снова ударила его по плечу:

– Я же говорю; там привидение. Мама Петерсон послала меня за тобой. Быстрее, папа Чарлз! Ты должен поймать привидение.

– Хорошо.

Клер принялась тянуть его за руку. Не было времени натягивать брюки – к тому же Клер, кажется, не собиралась выходить из комнаты, чтобы дать ему одеться. Тогда он сдернул с кровати простыню и обернул ее вокруг талии. С помощью галстучной булавки закрепил импровизированную тогу, и Клер чуть не вытолкала его за дверь.

В холле они столкнулись с тетей Беа. На ней был красно-коричневый халат, отделанный золотыми шнурками, и алый ночной чепец. Лицо выражало недовольство. В ногах у нее путалась Королева Бесс, разозленная не меньше хозяйки. Кошка яростно размахивала хвостом.

– Боже правый, что за шум? Умереть спокойно не дадут!

– Кажется, сегодня вообще никому в доме не уснуть, тетя. И нечего было пить столько бренди. Не умирали бы сейчас.

– Можно подумать, тебе никогда не случалось заглянуть в бутылку.

– Заглянуть? Вы в нее залезли! Клер снова дернула его за руку:

– Ну, идем же, папа Чарлз. Привидение убежит.

Чарлз пошел за Клер. Тетка и Королева Бесс двинулись следом.

– Как это Клер тебя назвала?

– Не обращайте внимания.

– Какой на тебе чудной наряд.

Чарлз скрипнул зубами. Ему трудно было идти – ноги путались в простыне. А лестница вообще казалась непреодолимым препятствием.

– Как вы, дамы, умудряетесь ходить? – спросил он, когда в четвертый раз оступился и чуть не полетел кувырком.

– Очевидно, у нас это выходит лучше, чем у тебя. Ох, дай пройти!

– А что, если там в самом деле привидение?

– Уверена, оно уже испугалось до смерти. Мне отсюда слышно, как вопит няня.

Наконец они оказались в детской. Мисс Петерсон – в белой ночной рубашке до пола, с высоким, до самой шеи, воротом – пыталась успокоить няню. Рядом стояла Изабелл, держа на руках Принни.

– Я привела папу Чарлза, мама Петерсон, – сказала Клер.

Это была последняя вразумительная фраза.

Няня увидела Чарлза и закричала. Королева Бесс увидела Принни и зашипела. Принни увидел Королеву Бесс и взвыл.

Тетя Беа оглядела всех присутствующих и схватилась за голову.

– Боже мой, – причитала она, – сделай так, чтобы это оказалось сном! Умоляю!

Принни, громко лая, бросился на кошку. Она вздыбилась, отчего сделалась вдвое толще, и попыталась взобраться вверх по одеянию Чарлза. Чарлз, которому хотелось остаться джентльменом, несмотря ни на что, подтянул простыню повыше, пытаясь отгородиться от драки кошки с собакой. Множество слов и выражений рвалось с его языка, особенно когда острые кошачьи когти впились в его кожу. Судя по выражению лица Клер, некоторые фразы все-таки вырвались на свободу.

– О-о-о, мама Петерсон! Папа Чарлз сказал плохое слово.

Эмма нагнулась и ухватила Принни за заднюю лапу. Подол сорочки приподнялся, явив взгляду Чарлза прекрасной формы лодыжку. А затем раздался зловещий треск: рвущейся простыни и его собственная лодыжка оказалась на виду в объятиях шерстяного комка.

– Тетя, да заберите же вы эту… эту мерзкую кошку!

Тетя Беа приоткрыла глаза:

– Так и знала, Чарлз, что у тебя красивые ноги. Видите, мисс Петерсон? Никакие накладки не нужны.

Чарлз не мог сказать, от чего его бросило в жар – от досады или ярости.

– Мадам, поймайте ваше животное!

– Право, Чарлз, мы не на поле боя. Ну, может быть, отчасти. Но кричать совсем не обязательно. Ты напугал ее величество.

– Иначе сейчас я эту…

– Чарлз! Не забывай, что ты джентльмен!

Тетя Беа подхватила Королеву Бесс и прижала к лицу.

– Тише, кисонька, тише. Этот злой человек шутит.

– Какие шутки? – проворчал Чарлз. Он осмотрел свое одеяние. Голые ноги, кровоточащие царапины, но самые интересные места прикрыты. Как и у мисс Петерсон, к сожалению. Кстати, она уставилась на его ноги.

– Милорд, ваши ноги! Пойду принесу теплой воды и смою кровь, хорошо?

Он представил, как мисс Петерсон омывает его ноги, и под простыней в определенном месте явственно обозначилась выпуклость. Тетя Беа изумленно раскрыла рот.

Он повернулся к няне. Она единственная имела любезность не смотреть на него.

– Может кто-нибудь вразумительно объяснить, что тут стряслось? Няня?

Няня заломила руки:

– Ох, милорд! За всю жизнь так не пугалась! Мне показалось, я слышу шум, вот я и встала, чтобы взглянуть на дорогих крошек. Что-то белое было в холле. Я закричала. Оно поплыло по воздуху и исчезло где-то вот тут. – Она указала на стену, на которой висели полки. – Я слышала, как гремели и клацали его цепи, да, слышала!

– Ясно.

Так как тетя Беа держала кошку на руках, Эмма смогла отпустить Принни. Собака принялась обнюхивать пол в том углу, куда, по словам няни, скрылось привидение.

– Значит, привидение исчезло там, где сейчас Принц?

– Принц, милорд? – Няня выглядела растерянной. – Вон там, – указал Чарлз. – Где сейчас Принни – собака мисс Петерсон.

– Собака мисс Петерсон? Ох, прошу прощения, милорд. – Няня убежала в свою спальню и вернулась с очками на носу. – Вот теперь вижу. Да, кажется, именно в том месте, где сейчас наша собачка.

Чарлз пристально посмотрел на старушку:

– Няня, а почему ты закричала, когда я вошел?

– Я подумала, привидение вернулось, милорд. – Она вгляделась в Чарлза. – У вас такой вид… Чудной какой наряд! Это маскарадный костюм? Вы были на маскараде в виде одного из этих римлян?

– Нет, няня. – Он искоса взглянул на мисс Петерсон. Она изучала пол под ногами – очень красивыми ногами, отметил он, – и издавала странные звуки, словно задыхалась. Она-то не забыла надеть очки. – А вы видели привидение, мисс Петерсон?

– Нет. – Она отчаянно пыталась не рассмеяться. – Когда я вышла из своей комнаты, его уже не было.

Она обхватила себя за талию и согнулась пополам, давясь от хохота.

– Счастлив, что вам весело, мисс Петерсон.

Эмма взмахнула рукой, явно не в состоянии сказать ни слова. По ее щекам бежали слезы.

– У тебя такой смешной вид, Чарлз, – заметила тетка, – хотя, конечно, веселье мисс Петерсон мне кажется преувеличенным.

– Простите, леди Б-Беатрис, – сказала Эмма и снова расхохоталась. Изабелл и Клер тоже хихикали.

Наверное, привидение было плодом няниного воображения. Тем не менее в отличие от мисс Петерсон и девочек няне было не до смеха. Она пыталась улыбнуться, но дрожащие губы ей не повиновались. Взгляд оставался тревожным.

– Дамы, если вы полагаете, что сможете провести остаток ночи здесь, завтра мы устроим вам спальни внизу, – предложил Чарлз. – Согласны?

Мисс Петерсон наконец успокоилась.

– Конечно, милорд. Не волнуйтесь за нас.

– Тетя, у нас остались свободные комнаты внизу?

– Почти все занято – завтра прибывают гости. Но мы что-нибудь найдем.

– Отлично, Тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи, леди.

Чарлз подхватил порванную простыню и поднял руку, пропуская тетю Беа с Королевой Бесс вперед на лестницу. Не успел он дойти до первой площадки, как услышал нянин голос:

– Простите, мисс Петерсон, но у его светлости и вправду красивые ноги.

Эмма повесила в шкаф последнее платье, бальное. Она сделала глупость, прихватив его с собой в Найтсдейл, однако…

Ей не следовало покупать эту ткань. Но не смогла устоять. Просто сошла с ума, увидев этот голубой атлас в магазине мистера Эшфорда. Ей непременно захотелось купить отрез. Даже Мэг понравился цвет. Напоминает послеполуденное небо ранней осенью, сказала сестра. Это было… когда же? Четыре года назад.

Эмма погладила шелковистую ткань, провела пальцем по узкому лифу завышенной линии талии и прямой юбке. Допустим, покупку ткани еще как-то можно оправдать. Но отдать отрез миссис Крофт, деревенской портнихе, чтобы сшить такое платье, было чистым безумием. О чем она думала? О чем думала миссис Крофт? Платье вышло слишком откровенным для дочери викария, тем более не очень юной. Ткань едва прикрывала грудь и облегала тело. Эмма была шокирована, когда впервые примерила его.

Шокирована, но и очарована. Женщина, глядевшая на нее из зеркала, казалась незнакомкой. Опытной, соблазнительной, восхитительной незнакомкой.

Эмма спрятала платье подальше в шкаф, чтобы никогда его не надеть. Возможно, любоваться им время от времени, мечтать о нем, но надеть? Никогда.

Она бросила на платье последний взгляд и захлопнула дверцу шкафа. Она наденет его на бал. Печально, что оно несколько вышло из моды. Несомненно, по сравнению с нарядами лондонских щеголих оно будет смотреться совсем заурядно. Тут уж ничего не поделаешь.

И не стоит обманывать себя. Та женщина в зеркале не вернется. Прошло четыре года. Эмма не просто просидела в дальнем углу, она покрылась пылью. К тому же кто знает – может, она приукрашивает, вспоминая свое отражение в зеркале. Самонадеянно и глупо думать, что она может быть красивой. Та, в зеркале, была из тех, что должны нравиться Чарлзу. Такую не смутить поцелуем, когда мужской язык… Эмма покраснела и вздохнула. Эта женщина знает о поцелуях все.

Но она-то решительно не из таких.

Эмма уселась на подоконник, и утреннее солнце стало пригревать ей спину. Ее новая комната вряд ли была больше, чем прежняя, рядом с детской, но обставлена не в пример богаче. Изголовье кровати не буковое, а красного дерева. Гардероб, столик для умывания и бюро даже лучше, чем ее собственные в доме отца. А ведь это одна из самых маленьких спален, предназначенных для припозднившихся гостей или таких, как Эмма. Няне и девочкам досталась комната побольше, наискосок через холл.

Эмма закрыла глаза, наслаждаясь теплом, ласкающим ее шею. Из-за дурацкого происшествия с привидением она почти не спала прошлой ночью. Почему она сразу не сообразила, что няня просто забыла надеть очки? Как глупо с ее стороны! Но ведь старушка решила, что в комнату пробрался чужой, а безопасность девочек прежде всего. Вот она и сделала что могла – отправила Клер к Чарлзу.

Эмма улыбнулась, вспомнив его ночной наряд. Он выглядел так смешно. Смешно и невероятно привлекательно. Няня и леди Беатрис не ошибались: у Чарлза действительно красивые ноги. Восхитительные. Правда, ей никогда еще не приходилось видеть голых мужских ног.

К тому же самое интересное было закрыто. Руки, шея, плечи, грудь. Он был как статуя греческого бога, только живая. Теплая. Из плоти и крови.

Солнце вдруг сделалось нестерпимо жарким. Эмма пересела на стул в другом конце спальни.

Что с ней творится? Неужели заболела? Всю ночь ей грезился Чарлз. Разумеется, она мечтала о нем и раньше. Теперь добавились новые подробности. Много подробностей, но хотелось еще больше! Она не могла разобраться в своих ощущениях. Эмма покраснела. Это же непристойно – ей хотелось коснуться его. И чтобы он трогал ее. Почувствовать его руки на талии. Провести рукой по мускулистой груди, пригладить пушистые волоски. Интересно, они мягкие или жесткие? А его кожа – чудесная, восхитительная– какой она была бы под ее пальцами?

Ей чудились и его поцелуи тоже. Первый – мимолетное соприкосновение губ. Второй – жаркий и влажный, губы, рот, язык…

Она принялась обмахиваться, ладонью. Ужасно жарко! Мысль о поцелуях как-то странно подействовала на ее тело. Прошлой ночью оно просто изнывало в одном месте. Сейчас там было влажно. Влажно и… нетерпеливо.

Возможно, пришла пора выйти замуж. Она не думала об этом всерьез, но, как сказал Чарлз, сестре уже исполнилось семнадцать. Конечно, отец не нуждается больше в ее присутствии дома. У него есть миссис Грэм. Он не говорил ни слова, но Эмма была убеждена – отец будет счастлив, если она уедет. Это можно устроить, только если выйти замуж.

Возможно, замужество утолит ее… новые желания.

Но за Чарлза она не выйдет. Она не хочет быть просто подходящей невестой, за которую ее принимают Чарлз и его тетка. Вчера за обедом она чуть не сгорела от стыда. Леди Беатрис выражалась на этот счет слишком откровенно, хотя, может быть, к пользе самой Эммы. Оставалось надеяться, что при гостях она себе не позволит таких выступлений.

Нет. Чарлз предложил ей выйти за него лишь потому, что не хотел тратить время на ухаживания за светской мисс, Сегодня все изменится. Будет прекрасный выбор юных леди. Ему не потребуется ни малейших усилий. Он может просто сидеть в кабинете, а они пройдут перед ним чередой. Так покупают лошадей. Разумеется, найдется особа, готовая продаться за титул.

Она не из таких. И в любом случае смешно думать, что Чарлзу полюбится старая дева, когда рядом окажется множество молодых красоток.

Эмма вернулась к окну. Отсюда открывался прекрасный вид на широкую подъездную аллею. Сейчас она была пуста. Но через несколько часов ее запрудят кареты, везущие драгоценный груз. Наверняка будут и свободные мужчины. Чарлз выберет одну из множества леди. Так должны же быть и мужчины на выбор?

Что, если она понравится кому-то из них? Понравится сама по себе, а не как мать предполагаемых наследников. Почему бы и нет? В любом случае, это почти то же самое, что сезон в Лондоне. Другой возможности прогуляться по брачной ярмарке у нее может и не быть.

И без покупки она не уйдет.

– Мэг!

Эмма заметила сестру и сбежала вниз ей навстречу. Мэг нахмурилась и прошипела:

– Какой бес тебя попутал, Эмма?

– Мэг! Как ты можешь так говорить? – Разумеется, Эмма не ждала, что сестра будет в восторге, узнав о приглашении на праздник. И все-таки разве это не прекрасная возможность побывать среди людей?

– Ведь это ты, словно пчела, прожужжала папе все уши насчет приглашения?

Эмма попробовала отшутиться:

– Все уши? У него всего два уха…

Но Мэг было не до смеха.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею, в виду. Это ведь ты притащила в дом известие, что меня приглашают на этот нелепый праздник?

– Полагаю, лорд Найтсдейл решил, что приглашать нужно обеих сестер. И что здесь нелепого? Просто представится возможность немного побыть среди светских особ.

– Не увиливай! Ты ведь там была. Могла бы отвертеться от приглашения. Я вовсе не хочу вращаться среди светских особ. Пустоголовые болваны да избалованные девицы – вот кто они такие. Лично мне гораздо интереснее на северном поле сквайра Бегли. Я нашла потрясающий экземпляр… Господи, кто это?

Эмма обернулась. К ним приближалась леди Беатрис собственной персоной. Было отчего замереть на месте! Сочетание багрового и горохово-зеленого цветов на платье, целая коллекция страусовых перьев в седых буклях.

Мэг потеряла дар речи. Она вытаращила глаза и изумленно взглянула на сестру. Эмма посмотрела на нее предостерегающе. Только бы Мэг хватило ума не критиковать своеобразные наряды хозяйки дома.

– Леди Беатрис, позвольте представить вам мою сестру Мэг.

Мэг присела в реверансе:

– Благодарю за приглашение, леди Беатрис.

– Рада видеть тебя, моя дорогая. – Леди повернулась к Ламберту: – Пусть Джордж отнесет вещи мисс Маргарет Петерсон в Желтую спальню.

– Слушаюсь, миледи.

Леди Беатрис лучезарно улыбнулась Мэг:

– Знаешь, а у меня виды на твою сестрицу.

Эмма окаменела.

– Вот как? – Мэг усмехнулась. Несомненно, она заметила замешательство сестры. – И какие же виды?

Эмма была бы рада, если бы пол разверзся под ее ногами. Провалиться бы куда подальше. Но – чудо из чудес! Леди Беатрис лишь загадочно повела бровями.

– Еще рано говорить.

Эмма вздохнула с облегчением.

– Но разумеется, дело касается…

– Леди Беатрис… з-э-э… Хорошо ли вы спали этой ночью?

Перебивать хозяйку неприлично, но Эмма понимала, что лучше так, чем вообще ее придушить. Кроме того, упомянуть о событиях прошлого вечера было вполне естественным. Леди Беатрис нахмурилась:

– Совсем нет! Я почти не сомкнула глаз. Мало этого привидения, так еще голова раскалывалась. Никогда не пей бренди, Мэг. Или хотя бы знай меру.

– Бренди? Привидение? – пробормотала Мэг, глядя, как леди Беатрис растирает лоб. – Похоже, праздник выйдет не такой уж скучный.

– Тише!

– Что ты сказала, дорогая? Боюсь, я сегодня несколько рассеянна.

– Ничего, леди Беатрис. Я просто счастлива, что ночные события не возымели особых последствий.

По глазам сестры Эмма поняла, что она готова обрушить на ее голову тысячу вопросов. Но тут появился Чарлз – как нельзя более кстати.

– Доброе утро, леди. Я не ослышался – это ваша сестра, мисс Петерсон?

– Да, милорд.

Чарлз взял руку Мэг:

– Какое удовольствие видеть вас опять, мисс Маргарет! Последний раз мы с вами встречались, когда вы едва-едва научились ходить.

Мэг округлила глаза, но нашла в себе силы улыбнуться:

– Прошу вас, лорд Найтсдейл, зовите меня Мэг. Никто не называет меня Маргарет.

– В таком случае, Мэг, полагаю, вы отыщете свою собаку в детской.

– Мою собаку?

– Принни, – напомнила Эмма. – Твой пес Принни.

– Не знаю, Эмма, с чего ты решила, что Принни мой пес. Конечно, это я придумала ему имя, когда он был щенком, но он думает, его хозяйка ты. Вероятно, потому, что ты никогда не забываешь его покормить.

Вот так всегда. Эмма вздохнула поглубже и заговорила, стараясь казаться спокойной:

– Ты ведь знаешь, что мы специально завели Принни, чтобы он ходил с тобой по полям. Ты пропадаешь там целыми днями, и тебе нужен, защитник.

– А Принни об этом сказали? Если он идет со мной, что бывает нечасто, так предпочитает гоняться за кроликами. И мне не нужно, чтобы он был рядом со мной. Он топчет образцы.

– Образцы? – спросил Чарлз.

– Растения – моя страсть, милорд.

– Миледи, прибыл мистер Стокли, – вмешался Ламберт.

– Ах, наш поклонник! – Мэг подмигнула сестре. – Будет нелегко избежать встречи с поклонником, если он в числе гостей. Не так ли, Эмма?

– Поклонник? – Чарлз вскинул бровь, а леди Беатрис тем временем вышла, чтобы приветствовать нового гостя.

Эмма с удовольствием свернула бы шею сестрице.

– Ничего подобного, милорд. Мэг шутит. – Она бросила на Мэг убийственный взгляд, призывая, немедленно сменить тему разговора.

Но Мэг не испугалась.

– Мистер Стокли был частым, да что там, нашим постоянным гостем с тех самых пор, как поселился в доме мистера Атуэрта. И сразу же перестал путаться у нас под ногами, стоило Эмме перебраться сюда. Для него это было ударом.

– Ясно. Тогда я рад, что мы встретили его по дороге и пригласили на праздник.

– Да, очень удачно вышло. Идем, Мэг. Я помогу тебе устроиться. – Эмма схватила сестру за руку и бегом потащила наверх.

– И что это значит?

– Ты про что? – Эмма обвела взглядом комнату, отведенную сестре: чуть просторнее, чем у нее.

– Этот галоп вверх по лестнице. У меня чуть сердце не выскочило!

– Я тебя совсем не понимаю.

Комната Мэг располагалась в задней части дома. Из окон открывался чудесный вид на сады и озеро.

– Эмма, что происходит между тобой и маркизом?

– Ничего! – Неужели она сорвалась на крик, отвечая сестре? Не может быть. – Как ты можешь думать, что между мной и лордом Найтсдейлом что-то происходит?

– Эмма, конечно, мне редко удается бывать в обществе, но я не дура. Ты всегда такая степенная, как архиепископ. А сейчас внизу ты была, словно кошка на раскаленных углях. Будь любезна, объясни!

– Нет! То есть нечего объяснять. Я всего лишь временно исполняю обязанности гувернантки.

– Вот как? И где же дети?

– Что?

Мэг уперла руки в бока:

– Дети. Гувернантки обычно присматривают за детьми, или я ошибаюсь?

– Ох! Да, разумеется. Изабелл и Клер. Ты ведь их знаешь, Мэг.

– Дорогая сестрица, конечно же, я их знаю. Но если ты гувернантка, пусть даже на время, тебе следует быть с ними.

– Справедливо. Я ухожу. Добро пожаловать в Найтсдейл! – Эмма хлопнула дверью. Вдогонку ей раздавался смех сестры.

Значит, Стокли имел виды на Эмму? В первый раз в жизни Чарлз обрадовался, что носит титул. Засунуть бы его в глотку этому наглецу. Он наблюдал, как Стокли извлекает из кармана монокль, чтобы рассмотреть огромную расписанную цветами вазу возле двери. Он дошел до того, что даже приподнял крышку и заглянул внутрь!

– Что-то потеряли, Стокли?

Щуплый деревенский щеголь так и подскочил. Ваза зашаталась. Чарлз едва успел ее подхватить.

– Вы меня испугали, милорд. Я просто восхищался этим чудесным произведением искусства. Династия Мин, не так ли?

– Не имею ни малейшего понятия. Интересуетесь фарфоровыми безделушками?

– Искусством, милорд, искусством. Да, меня интересует все ценное: скульптура, живопись, драгоценности.

– В самом, деле?

Может, стоило запереть на ключ столовое серебро? О чем думал отец Эммы, позволяя молодцу разгуливать по всему дому? И о чем думал он сам, приглашая его в Найтсдейл? Придется глаз не спускать с Эммы. Это его долг хозяина по отношению к девушке.

– Чарлз, прибыли дамы из Общества.

– Хорошо, тетя. Иду. Стокли, надеюсь, пребывание в Найтсдейле доставит вам удовольствие. Помочь вам отыскать вашу комнату?

– Нет, милорд, что вы. Я вполне способен сам найти туда дорогу. – Стокли поджал губы и поклонился. Чарлз смотрел, как он уходит.

– Тетя, вы же не отвели ему комнату рядом со спальней Эммы?

– Разумеется, нет, Чарлз. Ты принимаешь меня за полную дуру? Утром я поменяла его комнату на комнату мисс Рассел, когда пришлось переместить мисс Петерсон из детской. Так что он в дальнем конце восточного крыла. Мы ведь не хотим, чтобы он ночью случайно вошел не в ту дверь?

– Решительно не хотим.

Чарлз стоял возле окна кабинета, глядя на озеро и сад. Все гости прибыли. Странное сборище! Разумеется, не было ничего необычного в толпе мамаш, которым нужно подыскать мужей для дочек, а также холостых джентльменов. Но вот дамы – члены Общества, созданного Эммой… Остается добавить бренди, и выйдет совсем уж весело.

– Чарлз, кого это я встретил в коридоре? Уж не близняшек ли Фартингтон?

В кабинете появился Робби Гамильтон, граф Уэстбрук.

Чарлз улыбнулся:

– Они самые.

– О Боже, мне нужен бренди! Где ты его держишь?

– В том шкафу. Если там, конечно, что-то осталось. Только смотри, как бы близняшки не учуяли.

Робби застыл на месте с пробкой в руке:

– Бренди и Фартингтоны?

Чарлз рассмеялся:

– Наливают в чайные чашки до краев. Обнаружил вчера Общество в полном составе, за исключением мисс Петерсон, в гостиной пьяным в стельку. Пришлось грузить дам в мой экипаж, чтобы доставить домой.

– С ума сойти. – Робби наполнил два стакана и подал Чарлзу его порцию. – Ну а как вообще дела, если не говорить о пьяных старых девах?

– Все в порядке. – Он отпил из стакана янтарной жидкости, наслаждаясь разлившимся по груди теплом. – Кажется, Пол весьма разумно вкладывал деньги, так что бедность мне не грозит. Выяснил это еще в Лондоне.

– Неплохо. А поместье?

Чарлз пожал плечами:

– Коулз, управляющий, по-моему, знает свое дело. Я приехал сюда лишь вчера, да еще мне пришлось улаживать одно… хм… дело. Я собирался принять его и выслушать все подробности завтра.

Чарлз нахмурился и уставился в стакан, глядя, как покачивается в нем жидкость.

Робби положил руку ему на плечо:

– Ты же знаешь, что можешь мне довериться.

Чарлз кивнул:

– Знаю, Робби, – он благодарно сжал руку друга, – знаю.

Робби усмехнулся:

– Я уже привык к титулу и всему остальному. И по части управления поместьем у меня тоже есть опыт.

– Конечно.

– Коулз вообще ничего не сказал?

– Только то, что Пол почти не бывал в поместье, как женился на Сесилии. Коулз достаточно ясно дал понять, что мне стоило бы приезжать сюда почаще.

– Сесилия обожала Лондон.

– И любые другие поместья, кроме собственного.

Робби уселся в кресле у камина.

– Ей было необходимо всеобщее восхищение.

– И поэтому дети видели ее нечасто.

– Именно. Многим детям приходится расти под присмотром слуг. Я помню, мне самому редко доводилось видеть родителей – пять-шесть раз в год. Кажется, и ты со своими проводил времени не больше моего.

– Да. – Чарлз сел у камина напротив Робби. – Я не хотел видеть отца. Ты ведь помнишь его нрав.

Робби кивнул.

– А мать?

Чарлз вздохнул:

– Она была почти как Сесилия.

– Тебя это огорчало?

– Уже не помню. Но мои племянницы… – Чарлз отпил из стакана. – Знаешь, младшая зовет меня «папа Чарлз».

– Что такое? – послышался голос в дверях. – Ты стал отцом? Поздравляю. Хотя, возможно, стоило бы сначала обзавестись женой, прежде чем заполнять, детскую.

– Джеймес! – Чарлз вскочил, чтобы приветствовать герцога Олворда. – Как Сара?

– Отлично, спасибо.

– Слышал, ожидается появление нового герцога, – заметил Робби.

Джеймс усмехнулся:

– Возможно.

– В самом деле? – Чарлз передал Джеймсу бутылку с бренди. – Это надо отметить.

– Только убедись, что как следует закрыл дверь, Джеймс. Чарлз сказал, что близняшкам Фартингтон стоит только учуять бренди…

– Вот как? Ни за что бы не подумал. А это мисс Рассел изучала скульптуры там наверху, или я ошибся?

– Весьма возможно. А не было возле нее низкорослого мужчины?

Брови Джеймса поползли вверх.

– Неужели мисс Рассел обзавелась поклонником?

Робби рассмеялся:

– Если так, прием обещает быть занятным. Знаешь, что вчера Чарлз напоил почтенных леди?

– Я их не поил, Робби. Это сделала тетя Беа. Меня и дома-то не было, когда они добрались до моих запасов.

– Ясно. – Джеймс фыркнул. – То есть не совсем. Кто же тогда тот человечек, что приударяет за мисс Рассел?

– Мистер Альберт Стокли, и он за ней не приударяет. Не успел он приехать, как я застал его за изучением вазы в холле. Наверное, вместе с мисс Рассел они наслаждаются произведениями искусства в Найтсдейле.