Текст книги "Жена бандита"

Глава 46. Хантер

Прошёл целый день с момента, как я отправил Анну на аборт вместе с Догом. Анна посчитала мой поступок трусостью. Наверное, я и был трусом в тот момент. Испугался того, что не смогу выдержать ответственности. Есть ещё кое-что. Анна не знает об этом. Никто не знает, кроме меня и доктора.

Я не могу рассказать Анне о том, что на самом деле происходит. Я не хочу, чтобы она смотрела на меня с жалостью. Ведь именно так и происходит, когда речь идёт о тех, кому жить осталось… несколько месяцев.

Так что целый день я провожу, мечась из угла в угол, как загнанное в клетку дикое, злобное животное. Рычу на всех и срываюсь по пустякам. Жду звонка от Анны или звонка из больницы. Но не происходит ни того, ни другого.

Пустота. Тишина.

Целый день пустоты. Время ползёт, как медленная улитка.

Едва выдерживаю этот марафон скуки и срываюсь домой.

Я был уверен, что Анна просто обиделась на меня. Но я просчитался. Я забыл о том, как яростно Анна отстаивала своего первенца, находясь перед лицом смертельной опасности в виде садиста Артура.

Я, блять, решил, что у неё не хватит сил и дерзости отстоять своего второго ребёнка.

Дом встретил меня пустотой, тишиной. Справился у слуг – Анна не появлялась с самого утра. Хватило всего одного звонка в детский центр… Анна забрала Хантера задолго до полудня. В медицинском центре она не появлялась.

Звоню ей! Телефон Анны не отвечает.

Скриплю зубами, едва не стирая их в порошок. Как же так…

Я кретин. Анна решила сбежать. На этот раз окончательно.

Предел есть у всего. Я был холоден и закрыт, держал чувства в узде, представ чудовищем. Она не выдержала и… сбежала.

Но Дог… Он же отвозил её! Отчитался, что сделал всё, как полагается.

Значит, он пошёл против меня.

Я узнаю, где он находится, приезжаю, спокойно направляюсь в его сторону. Но последние футы я преодолеваю на огромной скорости.

– Где она, Дог? – рычу зверем, подлетая к приятелю. Пробиваю ему кулаком по солнечному сплетению. – Где моя жена?! Ты был с ней последним. Возил её в клинику! Где она сейчас?

Дог что-то пытается сказать, хрипя. Я не могу остановиться. Кажется, я способен забить приятеля насмерть. Но я взбешён. Реально взбешён! Он предал меня. Устроил побег для Анны. В голове шумит. Она и так раскалывается на части в последнее время. Но это ничто в сравнении с тем, что я испытываю сейчас. Агония! Мучительные спазмы сотрясают тело и отдаются звоном в ушах.

Так. Надо успокоиться. Отойти в сторону… Заставляю себя бросить друга. Хожу возле него. Не в силах отойти дальше, чем на пару метров. Он знает, куда подалась Анна. Сам помог ей бежать от меня.

– Она уехала, – переведя дыхание, отвечает Дог, растирая ушибленный живот. – Ох, блять, как больно! Я мог бы тебе ответить ударом, ты же знаешь!

– Но ты чувствуешь свою вину, поэтому не поднял руки. Так?!

Мне не нужно подтверждения словам. Я знаю, что прав. Просто знаю это! Но Дог соглашается. Он опирается на стену, поднимаясь с бетонного пола.

– Да, я знал, что ты будешь злиться на меня.

– Злиться?! Я в бешенстве! Я могу тебя убить! За предательство! – Пальцы выхватывают пистолет из-за пояса. – Где она, Дог?!

– Пристрелишь – никогда не узнаешь, где она, – меланхолично отзывается приятель.

Выпускаю несколько пуль в воздух поверх головы приятеля. Бам! Бам! Каждый выстрел гремит в голове. Я прячу пистолет за пояс, растирая виски. Боль лишь усиливается.

– В чём дело? – спрашивает Дог, настороженно глядя на меня. – У тебя боли? Я заметил, что за последний месяц ты часто трёшь свою железную башку.

– Да, блять, у меня боли! – рычу, но уже без злобы. Скорее, ворчливо.

Злость схлынула. На месте неё появилась пустота. Пустой – именно таким я себя чувствую без Анны. Она нужна мне. Как воздух…

– Что за боли?

– У меня нашли опухоль, – выдыхаю.

Кажется, нет смысла прятать это. Рано или поздно вылезет. С моей жизнью, скорее, рано.

– Давно?

– Два с половиной месяца назад.

– Незадолго перед тем, когда ты решил жениться на Анне? – сразу же смекает Дог. – Знаешь, занятное совпадение!

– Ни хрена занятного я здесь не вижу.

– Зато я вижу. Ты бредишь этой девчонкой, но по какой-то нехреноятно тупой причине держался в стороне. А узнав, что у тебя рак, решил ни в чём себе не отказывать, а заграбастать девчонку себе. Сукин ты сын! – ухмыляется Дог. – Что говорят врачи?

– Нужна операция. Но это большой риск. Там всё… – показываю на свою голову, – может окончиться очень плохо.

– Так ты не идёшь на операцию? Ты совсем больной?

– Говорю же. Риск большой. Очень сложный участок. Я могу стать овощем. Так что нет. Спасибо! Никто не будет выносить из-под меня утки. Тем более Анна.

– Какой ты крутой мэн. У тебя яйца величиной со страусовые… И звенят, блять, на всю округу! Но только ты забываешь кое-что. Это касается не только тебя, но и Анны. Она же сохнет по тебе, как кошка. Любит тебя! Хотя я вообще не представляю, как можно любить такого заносчивого и холодного, как мороженая рыба, ублюдка!

– Полегче! – прошу. – Я всё ещё могу пристрелить тебя.

– Кретин. Можешь стрелять. Но я ещё раз скажу, что ты кретин. Своими руками спровадил Анну прочь! И нет, – угрожает пальцем, – ты не спихнёшь это на меня, ясно?..

Я опускаюсь на пустую канистру. Впервые понимаю, что я круто ошибся. Во всём, чём только можно, я ошибся. Сам упустил счастье из рук, а Дог помог ей ускользнуть.

– …Вот скажи, какого хера ты отправил её на аборт?

– Такого хера, что я не пойду на операцию, а без неё мне осталось жить полгода! Максимум. И нет, я не брошу свою женщину с ребёнком. На произвол судьбы. Мой ребёнок не будет расти без отца.

– Очнись, кретин. У тебя не будет ребёнка. Ты приказал Анне избавиться от него. Но у девчонки хватило сил и мозгов воспротивиться твоему тупому решению. Я её поддержал. Только и всего.

– Только и всего, – передразниваю я. – Ты отобрал у меня последние счастливые месяцы жизни!

– Да очнись же ты! – повышает голос Дог. – Вытащи голову из песка, оглянись кругом. У тебя шикарная подружка, которая от тебя без ума, беременна и готова родить тебе с десяток крошечных хантеров. Но ты просираешь это за один грёбаный миг. А всё потому, что ты не умеешь говорить, – ставит вердикт Дог. – Женщин, знаешь ли, нужно не только трахать, но делать их счастливыми. И говорить с ними. Да-да, прикинь! Говорить – очень важно.

– Заткнись, сваха.

– Нет. Кто-то должен тебе сказать это. Ты не умеешь разговаривать. Совсем. Мне плевать. Я с тобой не собираюсь жить под одной крышей. Я понимаю тебя по делам, но с женщинами так нельзя… Тем более – с любимой. Нужно говорить. Быть теплее, а не сидеть с каменным выражением лица. Стена – и то выглядит общительнее тебя.

– Я не…

– Ты не… И ещё много раз «не». Твоя женщина готова бежать на край света прочь от тебя, только потому что ты тупишь. Конкретно тупишь.

– Всё сказал? – уточняю после длительной паузы.

– Да. Теперь всё. И я знаю, где Анна…

Перемалываю внутри сказанное Догом. Он во многом прав. Я и сам знал это, но ему не понять. Он полон сил и здоровья, а я могу в любой момент откинуть копыта. Я не хочу бросать ребёнка сиротой, но, наверное, больше всего боюсь другого. Я боюсь, что после моей смерти Анна найдёт себе другого мужчину. Непременно найдёт. Он полюбит её. Ведь её невозможно не любить, примет даже с двумя детьми… Мне неприятна мысль, что мой ребёнок будет звать отцом чужого мужика. Я – ревнивец, собственник и эгоист. Не могу этого допустить.

Наверное, я просто эгоист. Думаю лишь о себе, боясь даже представить, как будет тяжело Анне.

В этом и есть вся правда.

– …Но я не скажу тебе, где она. Ведь ты хочешь оставаться на этом же самом месте и жалеть свои старые кости. Знаешь, я дождусь, пока ты сдохнешь, а потом сам подгребу к этой красоточке, – улыбается Дог. – Обещаю воспитать твоего сына настоящим мужиком. Но называть его Хантером не стану. Два Хантера – это перебор.

– Заткнись, – прошу я. – Я всё понял. Можешь не корчить из себя любовника года. Эта женщина – моя. Заруби это себе на носу. Всегда была моей. И останется моей. Ясно?

– Мне, допустим, ясно. Но…

– Поднимай свой раскормленный зад. Где Анна?

– Зачем мне говорить тебе это? Чтобы ты испортил ей жизнь?

– Нет, – молчу, стиснув зубы. Но мой приятель настроен серьёзно и не собирается сообщать мне ровным счётом ничего. – Я хочу найти её. Чтобы признаться во всём. Ты прав. Я затупил. Но…

– Во всём? В том, что у тебя рак – тоже?

– Да. В этом тоже, – вздыхаю я.

Это будет сложно. Я не хочу выставлять себя немощным и больным, боящимся лежать на хирургическом столе. Почти без надежды на хороший исход.

– Ты сделал правильный выбор, чувак! – хлопает меня по плечу Дог. – Анна поймёт тебя и простит. Вот увидишь. Только не молчи. Говори. Это просто, знаешь ли. Открываешь рот и издаёшь звуки.

– Я понял. Хватит клоунады. Говори, где моя женщина.

– Ты забыл добавить – любимая и единственная.

– Это я уже скажу ей, а не тебе!

– Ты будешь счастлив. Просто позволь себе это…

– Ёбаный ты проповедник! Заканчивай! Где Анна?! Куда она уехала?

– Один момент! – радостно отзывается Дог, вытаскивая телефон из кармана. – Я рассчитывал на это… На то, что происходит именно сейчас. Поэтому бросил ей маячок в сумочку. Она не заметит. И телефон её я тоже отслеживаю. Так, на всякий случай, – добавляет он, загружая данные.

Жду с нетерпением. Но вижу, как лицо Дога вытягивается. Он хмурится и начинает нервничать.

– Блять.

– Что у тебя? Что не так?

– Знаешь, сигнал с телефона пропал. А маячок не движется. Сигнал с телефона пропал в том же самом месте, где сейчас находится маячок.

– Поехали! Живо!

Я первым бегу на выход, прыгая за руль машины. Дог садится рядом.

– Может быть, я поведу?

– Адрес. Просто скажи мне чёртов адрес! – требую я.

Паника внутри только нарастает с каждой секундой.

Как я мог быть кретином? Из страха упустил всё, что только можно! Анна… Моя девочка. Неужели она снова пострадала по моей вине? Я не вынесу, если с ней что-то случится…

Но наравне с переживаниями внутри нарастает злость. Я ещё не знаю в чём дело. Разумом не знаю, но шестое чувство подсказывает, что моя девочка в опасности…

…Мы прибываем точно по месту сигнала маячка. Пустырь… Несколько мусорных баков. Дог стоит на месте, обводя пустырь взглядом. Мечется к мусорным бакам, заглядывая в них.

– Блять! – Он достаёт из мусорного бака женскую сумочку. Сумочку Анны. – Похоже, у нас большие проблемы…

Глава 47. Анна

Мой сын рад внезапному путешествию. Он так верит мне, что становится стыдно за собственный обман. Но иначе я не могу. Не могу позволить супругу загубить всё окончательно. Не позволю ему убить ребёнка. Хантер – эгоист и собственник, начисто лишённый семейного инстинкта. Возможно, я зря старалась и была с ним откровенной в своих желаниях.

Он – матёрый волк-одиночка, которого не изменит даже могила.

Пора признать, что я не смогу стать лучиком света, способным вывести его из тьмы. С какой стати я вообще решила, что его необходимо спасать?! Ему и так неплохо, а я должна спасти себя, сына и второго ребёнка, пока мы окончательно не оказались раздавлены криминальной жизнью Хантера…

Арендовав машину, я без промедления направляюсь прочь из города. Меня не покидает ощущение, что за мной следят. Я нервно оглядываюсь, смотрю в зеркало заднего вида. Иногда мне кажется, что мелькает голубой подержанный пикап. Один и тот же. Но я ни в чём не уверена.

Через полтора часа поездки я притормаживаю автомобиль на заправке, чтобы наполнить бак доверху. Расплачиваюсь на кассе наличкой и набираю в магазинчике комиксов для Хани в дорогу. Ничего полезного здесь нет, но и выбор у меня невелик. Нужно убраться из зоны влияния Хантера как можно скорее.

Передав сыну сласти, я снова сажусь за руль. Мне следовало быть внимательнее и хотя бы осмотреть автомобиль перед тем, как отъезжать от заправки, но я спешила…

Через некоторое время я поняла, что одно колесо спущено. Чёрт побери, я не сильно в ремонте автомобилей! Осматриваю колесо. Его как будто прокололи! Или мне просто повезло наехать на гвоздь или что-то подобное.

Я оглядываюсь по сторонам. Мы уже в пригороде. По трассе пролетают машины. Никому нет дела до моей, припаркованной на обочине.

Я сжимаю телефон в руках. Может быть, позвонить Догу? Это мой единственный вариант. Но в последний момент возле меня притормаживает светло-голубой пикап.

– Проблемы?

Голос мужчины кажется мне смутно знакомым. Я пытаюсь вспомнить, где могла его слышать.

Мужчина вылезает из своего авто и направляется ко мне неспешным, уверенным шагом. Я замираю на месте, прижав ладонь ко рту от изумления.

Неужели мои глаза не врут?!

Это же… Это…

– Алекс? – Я всматриваюсь в его лицо. – Алекс! – восклицаю уверенно.

Алекс… Бог мой, это же Алекс!

За прошедшие пять лет он сильно возмужал! Выглядит лет на тридцать, а то и все тридцать пять. Сейчас его кудрявые волосы коротко острижены. Алекс отрастил щетину и густую короткую бороду. Лицо огрубело, оно очень загорелое, с обветрившейся кожей.

Я едва узнаю в нём мажора из прошлого. Когда мы познакомились, Алекс выглядел беззаботным и весёлым прожигателем жизни. Но сейчас передо мной стоит мужчина. Взрослый, серьёзно настроенный мужчина.

Он очень сильный – думаю, ненароком посмотрев на его накачанные плечи и натруженные пальцы.

Надо приветствовать его. Отца моего сына.

Мы же встречались в прошлом. Я была влюблена, он тоже говорил мне о любви…

Когда приключилось несчастье, Алекс пропал из моей жизни. Но я не держала на него зла. Я хорошо знала, на что способен его отец. Винила Артура во всех своих бедах. Вспоминала об Алексе с небольшой грустью и смирилась с тем, что он исчез из нашей жизни…

Мы были любовниками. Много занимались сексом. Мы…

Было много всего. Но я не могу вспомнить об этом сердцем. Многое хранится в моих мыслях, но только не в сердце. Вспоминая самый жаркий момент, я не испытываю ни грамма возбуждения.

Пустота. Передо мной стоит взрослый мужчина. Не парень-Алекс из прошлого. Но кто-то другой. Незнакомец. Я не знаю о нём ничего.

Поэтому вместо того чтобы обнять его, протягиваю ладонь для рукопожатия.

Алекс хватается за нее и крепко сжимает. У него очень мозолистая и шершавая кожа. Алекс из прошлого не занимался физической работой, но Алекс из настоящего много трудится руками.

Ему не хватает рукопожатия. Он дёргает меня на себя. Я падаю в его объятия. Резкие, сильные и пахнущие мускусным, кисловатым потом. Мой нос чиркает по его шее, собирая запах. Всего миг, но я окончательно понимаю, что мой мужчина – это Хантер. Не кто-то другой, не любовник из прошлого. Только Хантер. Меня ведёт только от запаха его тела, пусть даже потного и покрытого кровью. Мой мужчина. Этим всё сказано.

Но сейчас меня грубо обнимает и лапает чужак. Он сминает мою талию и хватает за попку.

Через мгновение влажные губы накрывают мои. Я задыхаюсь от запаха его дыхания – табак и арбузная жвачка. Получается что-то не очень приятное на вкус. Алекс раздвигает мои губы языком и долбится им до глотки. Влажный, скользкий язык движется во рту, как угорь. Я едва сдерживаю тошноту.

Не получив ответа, Алекс отстраняется.

– Скучала по мне, Анюта?

Я вздрагиваю от этого обращения, сказанного на славянский манер. Оно звучит чуждо для меня. Совсем забыла, что Алекс называл меня так.

Он усмехается. Как-то нехорошо. Со злобой.

– Вижу, что не скучала.

– Я думала… Я не знала, где ты и что с тобой. Я думала, что тебя убил отец. Ходили такие слухи… А ты жив. Ты был жив всё это время!

Алекс усмехается.

– Да. Я уже не тот пацан, но ты не меняешься. Цветёшь… – он прижимается носом к моей шее и проводит по ней. – И пахнешь. Пахнешь другим мужиком. Ёбарем. Его запах на тебе!

Алекс гневно смотрит мне в лицо. Ноздри его носа хищно трепещут. Сейчас в нём больше проглядывает восточных черт, чем европейских. Миндалевидные глаза темнеют, наполняясь презрением.

– Мама, мы едем? – спрашивает Хантер, выглядывая с заднего сиденья арендованной машины.

– Скоро поедем, милый!

Взгляд Алекса жадно бросается в сторону Хантера.

– Это мой сын. Мой сын, да? Он знает, что я его отец? Или нет? Как его зовут?

– Его зовут… Хантер.

– Хан-тер…

Алекс разделяет это слово по слогам и растягивает каждую гласную букву. Внезапно я вспоминаю, что у правды всегда есть две стороны. Твоя и противника. Я считаю Хантера спасителем. Для Алекса же он – убийца отца. К тому же я назвала сына его именем. Алексу это не нравится. Я отодвигаюсь, холодея от страха. Но бежать оказывается слишком поздно.

Алекс хищно двигает рукой, прижав её к моему живота. В его кулаке зажат нож. Сейчас Алекс щекочет мой живот кончиком ножа. Притягивает меня к себе за шею, шепча на ухо:

– Я искал тебя. Долго… Оказывается, ты всё время была у меня под носом. Стерва…

Нож надавливает сильнее. Кожу разрезает болью. По животу течет тёплая кровь. Я кусаю губы от мучительной агонии, ведь Алекс не останавливается. Он медленно, по миллиметру вспарывает кожу.

– …Я следил. За тобой. За Моим сыном. Он мой. А ты, сука, назвала его именем убийцы моего отца.

– Алекс, послушай… Алекс, умоляю!

Он зажимает мой рот свободной рукой, пахнущей машинным маслом и дорожной пылью.

– Слишком рано умолять, потаскушка. Слишком рано! Итак… Дай команду моему сыну. Пусть пересядет в мою машину. Как можно живее! Ну же…

– Он увидит на мне кровь и может испугаться, – робко возражаю.

– Сын ничего не заметит! Потому что я поделюсь с тобой своей жилеткой, – ухмыляется в лицо. – Поживее. Времени в обрез!

– Что ты задумал? – спрашиваю со слезами на глазах.

– Избавлюсь от тебя и твоего любовничка. Отомщу за отца. А сын… мой сын – Артур, – выделяет он, – останется со мной. Неплохо, да? Он вырастет мужчиной. Я научу его ненавидеть тебя и этого ублюдка! Если мой сын однажды вспомнит о тебе, то лишь для того чтобы плюнуть на ваши могилы! – Взгляд Алекса горит безумством. – Хотя… О чём это я?! У вас не будет могил. Я зарою вас на мусорной свалке. Хорошенько попросишь – закопаю рядышком! Пошла!

Глава 48. Анна

Я прошу Хантера пересесть в другую машину. Потом набрасываю на плечи джинсовую жилетку Алекса. Застёгиваю на пуговицы, чтобы сын не увидел на мне кровь. Рана неглубокая, но всё равно щиплет и причиняет неудобства. Меня колотит от сильного страха. Все внутренности сжимаются в один комок. Алекс… порезал меня. Он говорил ужасные слова, угрожал мне. Он ведёт себя как безумец!

Губы Алекса приближаются к моему уху, задевая мочку.

– Сопротивляться бесполезно. Я не пощажу тебя. Даже не надейся.

Молча киваю. У меня и в мыслях не было пытаться напасть на него открыто. Только хитростью и подловив удачный момент. Но Алекс держится настороже и косо поглядывает на меня, управляя светло-голубым пикапом.

– Куда мы едем?

– Скоро увидишь.

Машина сворачивает с асфальтированной дороги и несется по просёлочной. Потом выезжает на пустырь и тормозит там.

– Дай телефон, – командует Алекс. – И свою сумочку.

Я отдаю ему и то, и другое. Алекс вылезает из автомобиля и швыряет телефон на землю, придавливает его каблуком сапога. Потом тщательно потрошит содержимое сумочки. Он находит что-то. Небольшой предмет, помещающийся между подушечек указательного и большого пальца. Алекс мечет в мою сторону разъярённый взгляд, бросает и снова давит каблуком.

Машина снова едет в неизвестном направлении. Хантер сидит, невероятно притихший, не говоря ни слова. Алекс пытается завязать разговор, но сын отвечает односложно: «Да», «Нет»…

– Скажи ему, пусть будет повежливее! – шипит в мою сторону Алекс.

– Это ребёнок. Ему всего четыре с небольшим. Он напуган…

– Я его отец!

– Он видит тебя впервые!

Алекс резко выбрасывает руку и хватает меня за шею, приблизив к себе.

– Ты не рассказывала ему обо мне, верно? Дрянь! Тебе не приходило в голову рассказать сыну об отце?

– Ма-а-а-м! – подаёт голос Хантер.

– Всё в порядке, милый. Я просто разговариваю… – пытаюсь сдержать слёзы в голосе. Но получается плохо.

– Скажи ему, – рычит Алекс. – Скажи, кто я!

Я замечаю, что Алекс почти не держит руль, машина начинает выползать на встречную полосу.

– Алекс, смотри за дорогой! Мы можем разбиться! – встревоженно кричу.

Он матерится и резко выравнивает ход машины. Бьюсь головой о стекло от неожиданного манёвра.

– Жив, приятель? – громким голосом спрашивает Алекс у Хантера. – Было весело, не так ли? – Хантеру не весело. Ему страшно. Он вцепился в дверную ручку. Костяшки на пальцах побелели. Чудо, что он не плачет. Мой маленький и сильный мужчина! – Я твой отец, знаешь? Нет? Мама не рассказывала тебе обо мне?..

Хантер отрицательно качает головой.

– …Как нехорошо с её стороны врать, да? Ну ничего, сынок… Ничего! Мы справимся. Заживём с тобой, Артур!

– Я Хантер!

– Тебя зовут Артур! – угрожающе рычит Алекс. – Как твоего деда!

– Я Хантер! – кричит сын. – Мама сказала, что назвала меня так в честь своего мужа. Он спас нас, когда я был совсем маленьким. Недавно тоже спас.

– Запоминай своё имя – Артур!

– Нет! – упрямо трясёт кудрявой головой Хантер.

Алекс скрипит зубами от злости. Он смотрит на меня с обвинением и ненавистью. Я жду, что он ударит меня или сделает еще что-то плохое. Но он внезапно меняет тактику, решив зайти с другой стороны.

– Хочешь, чтобы твоя мама плакала? – внезапно спрашивает он вкрадчивым голосом. – Хочешь?

– Н-н-н-нет!

Голос Хантера начинает дрожать. Он боится за меня.

– Мама очень расстроится, если ты будешь упрямиться. Расстроюсь и я. Всем нам будет очень больно, и твоя мама начнёт плакать… А потом умрёт. От горя. Потому что ты упрямишься, сынок….

Слышу рыдания Хантера.

– Алекс, прекрати! Умоляю! Что ты хочешь? Останови машину. Я пересяду к сыну и успокою его!

– Окажешься сзади, хитрая стерва?! Нет! Я не дам тебе такого шанса. Не повернусь спиной к предательнице! Пусть успокаивается так! Учится быть мужиком… – Алекс бьёт ладонью по рулю и спрашивает, смотря на Хантера через зеркало заднего вида. – Как тебя зовут, сынок?

– Милый, скажи, как он хочет. Прошу тебя.

– Артур, – сквозь слёзы выдавливает из себя мой сын.

– Молодец!

Машина мчится по трассе, но потом сворачивает на заправку. Алекс запирает нас в машине и отправляется в магазин, пока ему заливают бак.

Как только Алекс скрывается за дверями магазина, я судорожно начинаю копаться в бардачке в поисках ручки и клочка бумаги. Удаётся найти только чёрный карандаш и мятую стодолларовую купюру. Я торопливо пишу на купюре адрес заправки и номер телефона Хантера. Стучу по стеклу, привлекая внимание заправщика. Он встряхивает шлангом и закрывает крышку бензобака.

– Что-то ещё?

– Протрите стёкла, – прошу, протягивая купюру. Добавляю шёпотом: – Позвоните. Умоляю. Нас похитили…

– Позвонить копам?

– Нет. Они не помогут. Тут номер…

Парень оглядывается по сторонам и прячет деньги в карман комбинезона. Потом резко хватается за палку с тряпкой, протирая стёкла. Вовремя. К машине направляется Алекс с бумажными пакетами. Один из них он сваливается прямиком на заднее сиденье в руки заплаканного Хантера.

– Угощайся, сынок.

Парень, протирающий стёкла, смотрит на нас расширенными глазами, полными страха. Видимо, купюра с номером телефона жжёт ему карман. Парню лет девятнадцать, если не меньше. Он явно испуган и не может вести себя как ни в чём не бывало. Алекс, заподозрив неладное, смотрит на него тяжёлым взглядом. Таким же, как был у его отца.

– У тебя проблемы?

– Нет-нет! Всё в полном… порядке, – икнув, отвечает парень и поспешно вытирает стекло, удаляясь едва ли не бегом.

Алекс провожает его нехорошим взглядом, а потом смотрит на меня.

– Мне нужно волноваться? Стоит выбить из него правду?

– Не понимаю, о чём ты, – оборачиваюсь к Хантеру, достающему сладости из пакета. – Зря ты купил ему засахаренные дольки апельсина. У сына аллергия на цитрусовые.

– Один день можно! – небрежно отмахивается Алекс. – Ешь, Артур!

Хантер и сам знает, что ему нельзя цитрусовые. Он отложил эти сладости в сторону.

– Ешь! – приказывает Алекс.

Сын обречённо берёт одну дольку, разворачивая из шуршащей упаковки.

– Алекс… У сына сильная аллергия. Он покроется алыми пятнами с ног до головы и будет чесаться.

– От пары конфет ничего не случится! Я впервые вижу сына и хочу побаловать его, а ты суёшь палки в колёса! Заткнись и не ной, Аня!