Текст книги "Спасенный любовью"

Глава 7

В то же утро они покинули привал, и очертания гор остались позади. С обеих сторон на их пути простирались выжженные солнцем прерии, уходившие к самому горизонту, сливаясь с небом. Воздух был напоен ароматом летних трав, буйно колыхавшихся под напористой лаской ветра. Хотя Эбби и впечатляла необычная, внушающая благоговение красота, представавшая ее взору, она чувствовала, как все ее существо охватило ощущение какой-то зияющей пустоты. Казалось, будто сама вечность, безжизненная и необъятная, простирается перед ними.

К концу дня они случайно наткнулись на скромный, давно не крашенный фермерский дом, приютившийся в небольшой котловине. Рядом с домом росли техасские васильки. На натянутой веревке сушились, развеваясь на ветру, несколько рубашек. Поблизости виднелся загон для скота. Между домом и загоном расположился ухоженный сад.

Крепкий мужчина средних лет стоял возле загона, наблюдая за приближением всадников. Кейн дотронулся до шляпы в знак приветствия.

– Добрый день! – крикнул он. – Вы не против, если мы напоим у вас своих лошадей?

– Пожалуйста. – Мужчина открыл ворота загона и жестом показал на наполненное водой корыто.

Кейн спрыгнул с Полночи и повернулся к Эбби, но она уже перекинула ногу через луку седла и сама легко спрыгнула со спины Сынка.

Эбби сразу же повернулась к мужчине:

– Мы вам признательны за гостеприимство, мистер…

– Уиллис. Эймос Уиллис. – Он пожал протянутую Эбби руку.

– Меня зовут Эбигейл, а это – Кейн. – Эбби дружелюбно улыбнулась. – Мне очень не хочется вас беспокоить, мистер Уиллис, но нет ли здесь колодца, откуда можно было бы напиться?

– Конечно, есть, госпожа, сразу же за домом.

Пейте себе на здоровье, пожалуйста.

Эбби подвела Сынка к корыту, затем пошла к указанному мужчиной месту. Она легко вытащила ведро из колодца, наполнила ковш свежей холодной водой и с жадностью выпила. Из-за жары несколько верхних пуговиц на ее рубашке были расстегнуты, она окунула в воду шейный платок и вытерла им лицо и шею, затем удовлетворенно вздохнула: влажный платок освежил ее, принеся прохладу, необыкновенно восхитительную при стоявшем зное.

Оба мужчины были заняты разговором, когда Эбби присоединилась к ним. Кейн не обратил на нее никакого внимания. Чувствуя себя задетой, Эбби сосредоточила свое внимание на Эймосе, который, заложив большие пальцы за подтяжки и покачивая головой, отвечал Кейну.

– Как я вам уже сказал, только один-единственный мужчина проезжал здесь перед рассветом. Он провел ночь в моем сарае, да. Очень приятный человек – из Ларами, мне кажется, он так сказал. Я видел значок на его седельном вьюке, поэтому думаю, что он начальник полицейского участка или что-то вроде этого.

Эбби почувствовала, будто из ее легких мгновенно откачали весь воздух. Ее как бы парализовало, она не могла ни двигаться, ни дышать.

До Эбби едва донесся голос Кейна, словно находящегося от нее на огромном расстоянии:

– Начальник полицейского участка из Ларами, не так ли? Довольно же далеко он оказался от дома.

– Я тоже так полагаю. Я подумал, что он направляется домой, но когда он выехал отсюда, то поскакал на север.

У Эбби от страха перехватило в горле. Мысли в ее голове проносились так же быстро, как билось ее сердце. Вряд ли Кейн не уловил связь между этим человеком и Диллоном – скорее всего он поймет, что представитель закона и есть Диллон.

Мужчины разговаривали еще несколько минут. Эбби же больше всего хотелось провалиться сквозь землю, чтобы ее никто и никогда снова не увидел. Все еще находясь в состоянии оцепенения, она услышала, как Кейн благодарит Эймоса. Затем Кейн повернулся к Эбби:

– Я полагаю, нам пора снова отправляться в путь, не так ли, Эбигейл?

Сильные пальцы обхватили талию Эбби. Кейн поднял ее и усадил на спину Сынка. Когда он резко повернулся, Эбби увидела его лицо: на нем не было заметно никаких следов волнения, но девушку трудно было провести. За его внешним невозмутимым спокойствием скрывалось сильнейшее напряжение – Эбби почувствовала это, когда он сажал ее в седло.

Кейн резко ударил Сынка по крупу, и они двинулись вперед.

Страх сковал каждый мускул тела Эбби. Она опасалась, что, лишь только они отъедут на достаточное от фермы расстояние, Кейн немедленно на нее набросится. Но они мчались вперед уже так долго, что напряжение постепенно оставляло Эбби, и она позволила себе слегка расслабиться. Она подумала, что, возможно, Кейн и не догадался о том, что Диллон и начальник полицейского участка в Ларами – одно и то же лицо, возможно, Кейн вообще не такой уж бессердечный и бесчувственный, как она считала. В самом деле, пора уже ему верить…

Тут крепкая смуглая рука ухватила уздечку Сынка. Они так резко остановились, что Эбби чуть было не перелетела через голову своего коня. Пока она собиралась с мыслями, Кейн уже соскочил с Полночи и стоял перед ней.

Он стоял широко расставив ноги, его плечи казались такими же громадами, как те горы, что они оставили позади.

– Слезай, – было все, что он сказал необычно тихим голосом.

Безжалостный блеск его глаз, словно острая игла, пронзил Эбби. В голове у нее пронеслось, что это скорее всего затишье перед бурей… Она собралась было начать оправдываться перед ним, умолять его поверить, что у нее не было выбора – она боялась, что он откажется ей помочь, если она скажет ему о себе и Диллоне правду! Но, увидев суровое выражение лица Кейна, Эбби отказалась от этого намерения.

– Если ты умная, – так же очень тихо продолжал Кейн, – ты сделаешь, что я скажу, Эбигейл.

Эбби охватила настоящая паника. Она еще крепче ухватилась за уздечку. Сынок начал пятиться назад.

– Мы не можем останавливаться сейчас, Кейн, – попыталась возразить Эбби. – Разве ты не слышал, что сказал мистер Уиллис? Прошлой ночью Диллон останавливался в его сарае! Мы отстали от него меньше чем на день – мы не можем позволить себе попусту тратить время!

В следующее мгновение Эбби почувствовала, что ее сорвали со спины Сынка и руки Кейна, подобно железным тискам, схватили ее за плечи.

– Мне кажется, что Диллон может сам позаботиться о себе, – процедил Кейн сквозь стиснутые зубы. – Особенно если принять во внимание, что он начальник полицейского участка!

Эбби побледнела.

– Нет, – задыхаясь, проговорила она. – Он не… Он…

Кейн так сильно встряхнул Эбби, что ее голова откинулась назад.

– Не лги мне, черт побери!

Эбби закрыла глаза, чтобы не видеть лицо Кейна.

Это не помогло – и с закрытыми глазами она ощущала всю силу его гнева, готового вот-вот вырваться наружу.

– Отвечай мне! Диллон – представитель закона?

Эбби кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Диллон… он начальник полицейского участка в Ларами.

Грязное ругательство сотрясло воздух. Крепкие пальцы впились в нежные руки Эбби. Она задохнулась. Кейн на полголовы возвышался над ней. Он был такой высокий, такой сильный… Чувствовалось, что ярость бушует в нем, подобно урагану.

Внезапно Кейн так сильно оттолкнул Эбби от себя, что она, не удержавшись, упала на колени.

– Ты просто с ума сошла, если думаешь, что я повезу тебя к этому проклятому представителю закона. Господи, каким дураком я был! Я поверил всей этой твоей болтовне о желании Диллона отомстить Сэму из-за личных дел, на самом же деле оказывается, что этот Диллон – представитель закона. Если он узнает, кто я такой, он, не раздумывая, упрячет меня в тюрьму, если только сразу не разнесет вдребезги мою голову!

– Нет, – едва слышно проговорила Эбби. – Я… я не позволю ему это сделать. Клянусь.

– Ты надеешься, что я поверю хоть единому твоему слову? Боже правый, а я-то думал, что это я подлец! – Кейн громко расхохотался. – Милая, все представители закона сначала стреляют, а только потом задают вопросы.

– Я уверена в том, что он тебя не тронет. Я обещаю это тебе! Ради Бога, поверь мне! Ты не нужен Диллону.

Ему нужен только Сэм-Удавка, потому что однажды Сэм тяжело ранил Диллона и оставил его умирать!

Кейн даже не пытался скрыть свое презрение к Эбби.

– Я больше не желаю тебя слушать, дорогая.

Думаю, что тебе сейчас в самый раз найти какого-нибудь другого дурака, который отвезет тебя к Сэму-Удавке, как это согласился сделать я. Я решился на это, несмотря на твое отношение ко мне – ты считаешь меня подонком и уверена, что сама намного лучше меня.

Кейн был так безжалостен, что Эбби не пожелала поддаваться слезам, обжигавшим ей веки. Она вскочила на ноги, охваченная безрассудным гневом.

– Ты прав, Кейн, ты болван! И, безусловно, не так уж много требуется от другого человека, чтобы быть гораздо лучше тебя!

Кейн остолбенел. Его руки сжались в кулаки. Он сделал шаг вперед, затем резко остановился. В его глазах горел адский огонь. Эбби поняла, что зашла слишком далеко, но было уже поздно.

– Я не хочу это слушать, дорогая. – Его голос охрип от еле сдерживаемого гнева. – И, ей-богу, я не стану больше выслушивать оскорбления. Ни от тебя, ни от кого-нибудь еще.

– Прекрасно! – воскликнула Эбби. – Ты мне больше не нужен, Кейн. Мне больше не нужен ни один мужчина. Я… я сама найду это логово!

Кейн насмешливо улыбнулся:

– О, это чудесно, в самом деле, это просто чудесно.

Только как, черт возьми, ты думаешь это сделать?

Эбби схватила Сынка за уздечку и вскочила ему на спину.

– Ты сказал, что убежище Сэма находится к северу отсюда. Мистер, это все, что мне требуется знать.

Она промчалась мимо Кейна и исчезла вдали, а он остался стоять на месте, окутанный удушающим облаком пыли.

Кейн вновь и вновь уговаривал себя, что ему наплевать на Эбби, что ему безразлично, куда она поехала… что с ней случилось и что с ней может случиться…

Но это была заведомая ложь, от начала и до конца.

Эбби права лишь в одном – он и впрямь болван.

С того момента как они встретились, знакомство с Эбигейл Маккензи ничего хорошего, кроме беспокойства, ему не принесло. Сейчас же представился великолепный повод повернуться к ней спиной навсегда и порвать всякие отношения. Уехать, послав к черту ее благородные попытки спасти своего мужа. Вполне вероятно, Сэм успел догнать ее драгоценного Диллона и бедняга уже мертв. И поэтому нет никакого смысла продолжать это дело.

Но ведь Эбби уже потеряла отца, не давал ему покоя внутренний голос, неотступно звучавший у него в голове. Что, если Диллон и вправду мертв? Тогда этой женщине, наверное, понадобится кто-то другой.

Кто-то, но только не он, язвительно возразил тот же голос. В конце концов Эбби совершенно ясно дала понять Кейну, что чувствует по отношению к нему – она убеждена, что он подонок, никудышный человек:

«Не так уж много требуется от человека, чтобы быть гораздо лучше тебя». Эти мысли вновь вызвали у Кейна приступ ярости, но он продолжал пристально вглядываться в землю, отыскивая следы, оставленные конем Эбби, по которым он ориентировался, двигаясь за ней с того момента, как Эбби умчалась прочь. Даже теперь, много часов спустя, ее язвительная насмешка продолжала мучить Кейна.

Возможно, потому, что она права.

И все же ему никто не нужен – особенно такая избалованная девчонка, как Эбигейл Маккензи, постоянно напоминавшая ему, кто он такой.

По-видимому, это неизбежно должно было случиться… Кейн почувствовал острую, как нож, боль в груди, когда он внезапно вспомнил о Лорелее. Он не понимал, почему вдруг сейчас вспомнил о ней. Ведь Эбби совсем не похожа на нее. Эбби дерзкая и постоянно изводит его, доводя до бешенства и ярости почти всякий раз, как только открывает свой красивый ротик. У Лорелеи же был мягкий, ровный характер.

Она была настоящей леди, спокойной и невозмутимой, и не видела ничего зазорного в том, что зависит от Кейна, обращается к нему за советом.

Кейн удивился, когда Лорелея впервые попросила у него совета. В конце концов он был лишь простым работником на ранчо, которое она унаследовала после смерти своего мужа. Она заставила его почувствовать себя человеком, к советам которого стоит прислушиваться… Это было неожиданно для Кейна, который вырос в Джорджии и сам пробивал себе дорогу в жизни. Лорелея сумела убедить его, что она нуждается в нем, как никто никогда прежде в нем не нуждался…

Господи, кажется, будто с тех пор прошла целая жизнь.

Жизнь, похожая на ад.

Нет, снова начал убеждать себя Кейн. Эбби совсем не такая, как Лорелея. Она вспыльчивая, безрассудная, решительная и упрямая глупышка! И все же Кейн не мог не восхищаться ею. Он не знал ни одной другой женщины, обладавшей таким мужеством… Но все равно это неразумно с такой безрассудной храбростью умчаться куда-то в одиночку, как это сделала Эбби.

Не будь Кейн дураком, он сейчас должен был бы спасаться бегством… бежать и спрятаться получше, чем когда-либо раньше. Это он умел и смог бы осуществить. Однако Кейн понимал, что в данном случае он этого не сделает.

«Ты сказал, что убежище Сэма находится к северу отсюда. Мистер, это все, что мне нужно знать».

Сначала он не был уверен, что Эбби сказала это всерьез. Но теперь уверен… И это до смерти напугало его, превратив жизнь в настоящий ад.

Эбби чувствовала себя кем угодно, но только далеко не самой храброй, когда наконец разложила на ночь постельные принадлежности. Путешествовать без Кейна было тоскливо. Почему – она не смогла бы сказать; Эбби настойчиво уверяла себя, что, во всяком случае, не оттого, что она скучает по его обществу!

Несколько раз ее охватывало такое чувство, что стоит ей обернуться, как она обнаружит, что Кейн рысью двигается позади нее. И несколько раз Эбби действительно оборачивалась.

Но позади никого не было. Никого и ничего, кроме завывания ветра, а также простиравшихся до горизонта лугов и пастбищ.

К концу дня, когда Эбби, как раскисшая лапша, сползла с седла, она чувствовала себя физически и морально опустошенной. Но нужно было еще почистить и накормить Сынка, разжечь костер и приготовить еду. По вечерам Кейн сам присматривал за лошадьми, и Эбби не сознавала, насколько она привыкла полагаться на его помощь. К тому времени, когда она присела поужинать бобами, она уже еле передвигала ноги. Эбби буквально заставляла себя есть, хорошо понимая, что ей потребуются немалые силы.

Темная, мрачная ночь опустилась на землю. Эбби начала бить дрожь, потому что вместе с темнотой, окутавшей ее, пришло ужасное ощущение того, что она одна в этой безбрежной, вселяющей страх, дикой местности.

В тот неуловимый миг, когда день превратился в ночь, ветер вдруг перестал беспокойно метаться над землей.

Какое-то краткое мгновение все вокруг было спокойно и безмолвно, будто вся Вселенная затаила дыхание. Внезапный треск, донесшийся со стороны костра, заставил Эбби моментально вскочить на ноги.

Судорожно обхватив себя руками, Эбби со страхом подумала, что она, оказывается, не в силах выдержать полнейшее одиночество. И все это из-за Кейна, этой вероломной бандитской шкуры! Возможно, это было очень и очень глупо – уехать одной, но какой у Эбби был выбор? Все равно Кейн собирался ее бросить – он ведь почти прямо это сказал!

И именно брошенной Эбби внезапно себя сейчас и почувствовала. Ее охватило отчаяние, хотя она и старалась себя уговорить, что ей лучше быть одной.

Она принялась вспоминать все, даже самые мелкие обиды, причиненные ей Кейном. Он грубый и неотесанный. Невоспитанный и заносчивый. Он говорил ей такие вещи, какие ни один джентльмен никогда не позволил бы себе сказать леди, поистине непростительные вещи.

У Эбби все сжалось внутри. Но слово «непростительные» могло бы хорошо охарактеризовать и ее собственное отношение к Кейну. Она часто раздражалась и поэтому набрасывалась на него… Папа часто говорил, что язык Эбби может ударить так же больно, как хлыст. Теперь ей было стыдно, она чувствовала себя виноватой и боялась, что раскаяние пришло слишком поздно…

Папа, печально подумала Эбби. О, если бы только ей удалось убедить Кейна, что она должна найти Диллона. Не дай Бог потерять и его.

У Эбби вдруг возникло странное ощущение, что за ней наблюдают. Где-то позади нее раздался шорох.

Резко повернув голову, Эбби напрягла слух. Она старательно всматривалась в темноту, изо всех сил борясь с нарастающим паническим страхом. Но за пламенем костра все было погружено во мрак.

Рука Эбби заскользила по земле в поисках револьвера, который она положила рядом с постельными принадлежностями. Сынок, с удовольствием жевавший траву, поднял голову, будто тоже почувствовал присутствие кого-то чужого. Снова стал подниматься ветер, и было отчетливо слышно его жуткое завывание.

Все во рту у Эбби пересохло. Позади нее что-то захрустело, словно кто-то тяжело ступал по траве…

Шаги! Кто-то идет! Кто? Эбби представила себе Честера и вся содрогнулась. Ее пальцы крепко сжали револьвер.

Подобрав его, она медленно поднялась с земли. Нервы ее были напряжены до предела. Эбби стояла неподвижно, как статуя; сердце ее бешено колотилось. В тот момент, когда Эбби подумала, что она уже больше не может выдержать этой пытки, она заметила гигантскую фигуру, бесшумно двигающуюся к ней.

– Эй, вы там! – Эбби произнесла эти слова странно тонким и дрожащим голосом. – Не подходите ближе. Буду стрелять. – Эбби подняла ствол револьвера…

Фигура остановилась. В свете костра Эбби лишь на мгновение увидела холодный блеск глаз, сверкавших из-под шляпы.

Ясно прозвучало ругательство.

Кейн. Прилив безудержного облегчения охватил все ее существо.

Пара шагов – и они оказались нос к носу.

– Мне начинает надоедать, что ты все время размахиваешь оружием, – резко заявил Кейн, вырвал у нее из рук револьвер и засунул его себе за пояс.

Эбби храбро вскинула подбородок. Втайне она была до смерти рада видеть Кейна, но гордость не позволяла ей показать ему это.

– Что ты здесь делаешь?

Кейн горько рассмеялся.

– Милая, ты только что доказала то, о чем я знал все время, – начатое тобой, дело не для тебя. Одна ты с ним не справишься. Господи, ты даже не заметила, что я еду по твоему следу!

Горячая краска залила щеки Эбби. Кейн прав – ей следовало бы это заметить. Но, конечно, вслух Эбби этого не сказала. И не призналась в своих страхах.

– Конечно, я знала, что ты следуешь за мной, – бесстрашно солгала она. – Но, хоть убей, я не понимаю, зачем тебе надо было беспокоиться – разве только ты собирался выстрелить мне в спину и украсть мою лошадь и мои деньги!

Крепкие руки привычно сильно схватили Эбби за плечи.

– Давай сразу же уточним одну вещь, – прошипел Кейн. – Я никогда никому, понимаешь ты, никому! – не стрелял в спину, особенно женщине. Я знаю, тебе трудно в это поверить, но у меня действительно есть совесть – пусть ее и не очень много, но есть. Я обещал помочь тебе найти убежище Сэма – и, ей-богу, я это сделаю.

Эбби процедила сквозь зубы:

– Нет, ты этого не сделаешь. Я сказала тебе, Кейн, что не нуждаюсь в твоей помощи. Более того, я не хочу ее!

От такого высокомерия у Кейна в жилах закипела кровь. Он был противен самому себе за свою излишнюю совестливость.

– Боже правый, ты все же не можешь не оставить за собой последнее слово, не так ли? Ты не леди, ты просто избалованная, дрянная девчонка. – Кейн снял с плеч Эбби свои руки, будто ему было неприятно к ней прикасаться, затем тихо свистнул. Полночь рысью приблизилась к нему.

Эбби молча наблюдала, как Кейн снимал седло со спины коня.

– Ты думал, Кейн, что много обо мне знаешь, – насмешливо сказала она. – На самом деле ты ничегошеньки обо мне не знаешь, Кейн, совсем ничего.

Держа в руке уздечку Полночи, Кейн повернулся и посмотрел на Эбби – , стоявшую подбоченившись и с выставленным вперед коленом; выглядела она весьма заносчиво.

Кейн посмотрел на Эбби со снисходительной улыбкой:

– Неужели? Милая, я не забыл, что ты рассказывала мне о своем папе – владельце одного из самых больших поместий в Вайоминге. Уже тогда многое мне стало ясно, например, причина твоего высокомерного отношения к людям. Бьюсь об заклад, милочка, папа давал тебе все самое лучшее, правда? Все, что желала прелестная крошка Эбигейл, она получала.

Эбби была уязвлена убежденностью его слов.

– Ты не прав, – начала Эбби.

– Неужели? Милая, я видел твою лошадь, твое седло, эти сапоги из мягкой как масло кожи, которые ты носишь. Держу пари, наверняка папа отправлял тебя на восток в какую-нибудь модную школу для молодых леди, не так ли?

У Эбби так и вертелось на языке выпалить правду о том, что миссис Рутерфорд с позором выгнала ее из школы для молодых леди. Она промолчала лишь потому, что ее унижение доставило бы Кейну огромное удовольствие. Однако уже то, что Эбби ничего не возразила, убедило Кейна в своей правоте, и он довольно произнес:

– Господи, я это знал!

По совести говоря, Кейн был недоволен своим поведением. Хоть убей, он сам не понимал, почему так изводит и без того настрадавшуюся Эбби. Это прямо-таки подло.

Возможно, ему легче было держать ее на расстоянии от себя, чем позволить вновь быть с ним рядом.

– Ты избалованная папенькина дочка, что правда, то правда, – вновь резко бросил он Эбби. – Возможно, кое на кого деньги твоего папаши могли бы произвести впечатление, но только не на меня, милочка. Ты считаешь, что все должно быть по-твоему, но я так не считаю – совсем не считаю. Ты упрямая, безрассудная и глупая. Ты думаешь только о себе! – Голос Кейна звучал сейчас уже более чем язвительно.

Ошеломленная его яростной вспышкой, Эбби опустила голову.

– Если ты в этом убежден, тогда почему ты здесь? – спокойно спросила она.

Честно говоря, Кейн и сам не знал почему. Он не понимал своих истинных чувств к Эбби. Он ей ничего не должен и ничего от нее не хочет.

Черт ее побери, яростно подумал он, за то, что она так молода, беззащитна и напугана. Да, напугана, хотя и пытается это скрывать. Но какое-то мгновение она выглядела совершенно убитой. Кейн еще больше ожесточился, увидев, что Эбби считает себя оскорбленной и уязвленной.

– Будь я проклят, если я это знаю! – свирепо выпалил он. – Но тебе не нужно волноваться. Я найду тебе твоего драгоценного Диллона, хотя на этот раз мы будем играть по моим правилам, дорогая. Теперь мы будем поступать по моему разумению или никак! Ясно?

Эбби заметно побледнела.

– Ясно. А что, если я предпочту играть по своим, а не по твоим правилам?

Кейн ехидно улыбнулся:

– Я не вижу, чтобы у тебя был выбор. У тебя нет выбора, если ты хочешь найти Диллона.

Беспомощная ярость охватила Эбби. Ей было неприятно соглашаться, что Кейн прав, но и не стоило больше обманывать себя, намеренно заблуждаться.

Если она собирается найти Диллона, ей придется принять помощь Кейна.

Эбби собралась с духом и посмотрела прямо в глаза Кейну.

– Прекрасно, – со всем достоинством, на которое только была способна, ответила она. – Твои слова лишь подтверждают мое мнение о тебе. Ты груб и самонадеян, ты просто наглец. Несомненно, ты самый отвратительный человек, которого я когда-либо имела несчастье встретить!

С мрачным выражением лица Кейн бросил свои постельные принадлежности на землю рядом с ее постелью.

– В таком случае, похоже, мы стоим друг друга, не правда ли?