Текст книги "Черные розы"

Глава 4. Мейсон

Гэвин и Гриффин бегут и догоняют меня на легкоатлетическом манеже, окружив с обеих сторон.

– Готовишься к Бостонскому марафону, значит? – спрашивает меня Гэвин. – И с каких это пор?

– Готов поспорить, что он начал примерно через две секунды после того, как Пайпер сказала, что сможет его опередить, – говорит Гриффин.

Они смеются и обгоняют меня, ведь им не нужно удерживать медленный темп в отличие от меня. С тех пор как я раскрыл вчера свой болтливый рот, я вот уже в десятый раз качаю головой, изумляясь собственной глупости. Я никогда не был слишком склонен к соперничеству. Это может показаться странным, учитывая мою профессию. И может быть, объясняет, почему я решил остаться в команде «Нью-Йорк Джайентс» после того, как Хенли передумал уходить на пенсию, а не вошел в стартовый состав в каком-нибудь другом клубе. Но по какой-то причине эта девушка – эта женщина – действует мне на нервы, и я просто не мог не принять брошенный ею вызов.

Вчера ночью я плохо спал. Я думал о том, не дал ли я ложных обещаний. Я даже не знал наверняка, смогу ли сам попасть в этот забег, не то что включить в него Пайпер. Но сегодня утром, когда координатор по благотворительной деятельности «Джайентс» перезвонил мне и сказал, что все в порядке, я выдохнул от облегчения. Или от раздражения из-за того, что Пайпер снова вывела меня из равновесия. Как-никак, мне пришлось выложить за каждого из нас по пятизначной сумме.

Один день. Я знаком с Пайпер Митчелл всего один день, но уже не могу выбросить ее из головы. Она совершенно не похожа на женщин, которые привлекали меня раньше. Не похожа на мать Хейли. Не похожа на толпы фанаток, вешающихся на меня, как только они узнают, что я профессиональный футболист.

– Кстати, о Пайпер, – говорит Гэвин, когда они снова догоняют меня на полукилометровом треке.

Я сурово смотрю на него:

– Это ты заговорил про Пайпер, а не я.

Я замедляюсь в надежде, что они просто меня обгонят.

Но парни разворачиваются и бегут спиной вперед.

– Интересуешься, Дикс? – спрашивает Гриффин.

Я прикидываюсь дурачком:

– Интересуюсь чем?

– Интересуешься Пайпер, тупица!

Ну конечно, интересуюсь! А кто бы не заинтересовался? Ну не считая парней, которым не нравятся нахальные, упрямые женщины, приводящие их в бешенство. Блин, и о чем я только думаю?

– Ну конечно, нет! – Я смотрю на часы, схожу с трека и иду за полотенцем. – Без обид, потому что вы любите ее сестер и все такое, но Пайпер – просто первоклассная стерва.

Мы все берем из стопки по полотенцу и вытираем с лица пот. Гэвин хмурится.

– Тогда зачем ты принял ее вызов? И почему сразу марафон? Я хочу сказать, что это довольно серьезная затея, Мейсон.

– Мне нужно сделать над собой усилие. Чем сильнее я буду, тем больше у меня шансов войти в стартовый состав.

– Когда у тебя начинаются межсезонные тренировки? – спрашивает Гриффин.

– Двадцать второго апреля, – отвечаю я. И жду.

– Через два дня после марафона? – Гэвин, смеясь, качает головой: – Чувак, тебе что, жить надоело?

– Все норм, – заверяю их я. – В первые две недели у нас только силовая подготовка и восстановление. Мы не сразу приступаем к сложным нагрузкам.

Гэвин шлепает меня полотенцем.

– Да, после марафона восстановление тебе точно понадобится.

– А тебе точно не помешает, что у нас свадьба пятнадцатого мая? – спрашивает Гриффин. – Это же как раз в разгар тренировок.

– Все нормально, Грифф. Я уже уточнил у координатора. Выходные у нас свободны до самой предсезонки, и мне надо посетить всего десять обязательных дней мини-лагеря. Но я собираюсь тренироваться столько, сколько смогу. Даже поеду в лагерь для новичков. Мне нужно доказать всем, что я то, что надо. Иногда начать с нуля бывает полезно.

– Мы уверены, что ты – то, что надо, Дикс. – Гриффин бросает грязное полотенце в корзину. – Джонни Хенли здорово тебя подставил. Но могу тебе сказать, приятель, что ты принял это с достоинством – а это дорогого стоит. Однажды ты войдешь в стартовый состав. Мы все в тебя верим.

Вера. Каждый раз, когда я слышу это слово, я вспоминаю Эрин – первую жену Гриффина. Она всегда говорила о вере, судьбе и семье и о том, что нужно довериться им. Боже, как я по ней скучаю!

Мысли об Эрин напоминают мне о том, что я обещал отвести Скайлар сделать татуировку. Она хочет удивить Гриффина, сделав себе такую же татуировку, какая была у Эрин. Если посмотреть со стороны, то их ситуация может показаться ужасно запутанной. Но я, наоборот, считаю, что Скайлар и Гриффин – чертовы герои. Не многие способны на то, что им удалось сделать – взять хреновую ситуацию и превратить ее в нечто прекрасное.

– Ты придешь завтра на обед? – кричит Гриффин из соседней душевой кабинки.

Обед. Обожаю воскресный обед с митчелловской тусовкой, особенно когда Хейли со мной. Они в ней души не чают, а Хейли любит играть с Мэддоксом и малышами. Но если я пойду, то опять встречусь с младшей из сестер Митчелл. Не думаю, что это разумно после вчерашнего. Я не хочу испортить всем обед и думаю, что несколько дней без Пайпер пойдут мне на пользу. Мне не стоит осложнять свою жизнь ничем, что отвлекло бы меня от моей основной цели: войти в стартовый состав. Хейли и футбол – это все, чем я способен сейчас заниматься. Все, чем я хочу сейчас заниматься.

После душа мы договариваемся встретиться завтра в баре, и я направляюсь в детскую комнату, чтобы забрать свою дочь.

Я заглядываю через большое панорамное окно и вижу, что Хейли играет с другими детьми. Я наблюдаю за ней сквозь стекло. До сих пор каждый раз, когда я ее вижу, у меня перехватывает дыхание. Ее ангельское личико обрамляют платиновые волосы. Я пытался завязать их в хвостик, но в этом деле я еще далек от совершенства, и хвостик опять распался, а длинные волосы Хейли спутались. Я знаю, что меня неизбежно ждут слезы, когда я буду их расчесывать вечером. Но сначала я отведу Хейли в парк. Она обожает лошадок. А я готов на все, чтобы увидеть ее обворожительную улыбку.

Когда Хейли меня замечает, ее лицо озаряется.

– Папа! – взвизгивает она и ковыляет ко мне, а я весь таю при звуке ее высокого мелодичного голосочка.

Я подхватываю ее на руки, покрываю ее лицо поцелуями, потом благодарю воспитателей и направляюсь к машине. К моей – как она ее назвала? – крышесносной машине для привлечения всего, у чего имеется вагина? Да, это спортивная машина. Да, она крутая. Но что, как ни странно, не заметила Пайпер, пока я вез ее домой, – так это детское кресло Хейли на заднем сиденье. Это было моим единственным требованием при покупке машины. Мне нужна была отличная спортивная машина с детским креслом. Если бы я знал, что женщины будут пускать слюнки уже при одном взгляде на нее, я бы, пожалуй, изменил свой выбор и купил минивэн. Если моя машина притягивает женщин, то минивэн их отпугивает.

По дороге в парк я ненадолго задумываюсь, не заменить ли единственный предмет роскоши, которым я владею. Но в итоге убеждаю себя, что это не моя проблема. Это проблема тех женщин, которые бесстыдно вешаются на любого профессионального спортсмена в надежде получить свои пятнадцать минут славы.

Один раз я уже совершил такую ошибку. Больше я ее не повторю. И хотя в результате я получил лучшее, что у меня когда-либо было, – Хейли, – я не собираюсь рисковать. Поэтому с тех самых пор, когда Кэссиди объявилась на седьмом месяце беременности и потребовала предложения руки и сердца, у меня никого не было. Прошло уже почти два года с тех пор, как у меня в последний раз был секс. Моя левая рука стала моим лучшим другом и единственным источником удовлетворения. Забавно, что я сознательно решил использовать левую – недоминирующую – руку, чтобы укреплять ее в процессе.

После катания на пони Хейли начинает капризничать – а это верный знак того, что она проголодалась. Ресторан «У Митчелла» совсем недалеко отсюда, поэтому я прохожу пять кварталов с дочкой на плечах.

Я захожу в дверь, и меня обдает приятным потоком теплого воздуха. Но тут я чуть не натыкаюсь на единственного человека, которого здесь быть не должно. Я неодобрительно смотрю на нее.

– Так вот как ты проводишь свой декретный отпуск, Скайлар? Ты же знаешь, что декрет означает, что тебе не надо появляться на работе, верно?

Скайлар смущенно смотрит на меня.

– Я ничего не могла с собой поделать. Не хочу, чтобы ресторан развалился ко всем чертям, пока меня нет. Я забежала всего на несколько минут, чтобы убедиться, что в мое отсутствие тут все хорошо.

Я тяну ее за собой к стойке администратора.

– Столик на троих, пожалуйста, – говорю я, глядя на Скайлар, а не на девушку за стойкой.

Скайлар с тоской оглядывается на кухню, потом вздыхает:

– Ладно, уговорил. Но только потому, что я хочу пообщаться вот с этой прекрасной девочкой. Как поживаешь, Хейли?

– На уч-ки!

Она протягивает к Скайлар ручки, и та с готовностью ее подхватывает.

Скайлар выбрала столик поближе к кухне – по всей вероятности, чтобы услышать, если вдруг возникнет какая-то проблема, требующая ее вмешательства.

– А где Эрон? Вы его пока с собой не берете?

Скайлар качает головой:

– Нет, мы его везде берем, но Гриффин никому не разрешает его трогать. Он очень бдительный в этом плане. Таскает с собой огромный флакон с антисептиком, и мы дезинфицируем руки каждый раз после того, как дотронемся до дверной ручки или нажмем на кнопку лифта. Выглядит это весьма комично, а порой – не побоюсь этого слова – ужасно раздражает. Но я с этим мирюсь, потому что знаю, что он пытается уберечь Эрона от болезней. В окружении Гриффина было столько болезней, что хватит на целую жизнь.

Я энергично киваю в знак согласия:

– Знаешь, это может быть просто потому, что он только недавно стал отцом. Поначалу я так же переживал за Хейли. Особенно потому, что не очень часто ее видел. Не волнуйся, Гриффин скоро изменится. – Я пью воду, которую принес официант. – Так что, с Эроном сидит Пайпер?

Скайлар поперхнулась водой и закашлялась:

– О боже, нет! Эта девушка не сидела ни с одним ребенком со старших классов школы. Думаю, Бэйлор слишком ее перегрузила или что-то в этом роде. Несколько лет Пайпер практически растила Мэддокса, а потом ей стукнуло семнадцать, и в ее жизни появились более важные вещи. Например, Чарли и планирование их путешествия после окончания школы.

К счастью, к нам подходит официант, чтобы принять заказ, так что мы можем больше не говорить о Пайпер. И зачем я вообще о ней заговорил?

– Джерод, ты же помнишь Мейсона, да? Он будет шафером у меня на свадьбе.

Джерод протягивает мне руку, и я ее пожимаю.

– Ах да! Мейсон Лоуренс, я все про тебя знаю. Я большой фанат «Джайентс». Удачи в этом году, приятель! Надеюсь, ты будешь играть чаще, чем в прошлом сезоне.

На Джероде рубашка с длинными рукавами, из-под которых выглядывают татуировки. В ушах у него серьги. Он, должно быть, чертовски хороший официант, потому что «У Митчелла» обычно более респектабельный персонал. Я замечаю его короткие уложенные волосы – может, ему пришлось сменить прическу, чтобы получить здесь работу?

– Спасибо, я тоже на это надеюсь.

Я делаю заказ и прошу принести обжаренное куриное филе и яблочные дольки для Хейли.

– Хочешь шоколадное молоко, солнышко?

Хейли хлопает в ладоши и пищит:

– Шоко!

Джерод принимает наш заказ, но ненадолго задерживается, прежде чем уйти. С полсекунды он внимательно смотрит на меня, потом обращается к Скайлар:

– Так сколько твоя сестра тут пробудет?

Прежде чем ответить, Скайлар бросает быстрый взгляд на меня. Мое лицо остается непроницаемым.

– До свадьбы, то есть до пятнадцатого мая, – отвечает она.

– Понятно. – Джерод нервно переминается с ноги на ногу. – М-м-м… как ты думаешь, она согласится куда-нибудь со мной сходить? Может, ты могла бы замолвить за меня словечко?

Скайлар изо всех сил старается сдержать ухмылку:

– Конечно, Джерод. Пайпер редко ходит на свидания, но я обязательно расскажу ей, какой ты милый парень.

– Милый? – переспрашивает он так, словно это оскорбление. – Может, лучше скажешь ей, что я ваш лучший официант и что меня, вероятно, скоро повысят до помощника управляющего? И скажи ей, что я могу достать VIP-билеты на концерты отпадных новых групп, потому что мой дядя их устраивает.

– Помощник управляющего? Ты серьезно? – переспрашивает Скайлар, ее внимание приковано к пареньку, которому на вид вряд ли больше двадцати лет. – Я рада, что ты такой целеустремленный, Джерод. И обязательно передам все это Пайпер.

– Спасибо. Пойду отдам ваш заказ. Не забудь, ладно?

– Не забуду, Джерод. А теперь беги к третьему столику – клиент, кажется, чем-то раздражен.

Джерод мчится туда, а я качаю головой ему вслед.

– Пайпер провела здесь всего один день, а у нее уже появился ухажер. Что в вас есть такое, сестры Митчелл?

– Вообще-то, целых два ухажера, – поправляет меня Скайлар.

– Два? Правда? – Я вопросительно и, возможно, озабоченно приподнимаю брови.

– Ой, да ладно, Мейсон! – Скайлар полностью входит в роль матери, достает из сумки, которую я принес, фартучек и застегивает его у Хейли на шее. – Не прикидывайся дурачком. Я видела, как вы вчера общались.

– Как мы общались… э-э-э… ты имеешь в виду ссору, которую затеяла твоя сестра?

– Именно! – Скайлар улыбается так, что все ее лицо озаряется, и я не могу не заметить, что у нее такие же зеленые глаза, как у Пайпер. – И вызов, который ты ей бросил. И про огонь между вами. – Она обмахивает себя рукой так, словно ей стало жарко.

– Огонь? – переспрашиваю я с сомнением – и с чуточкой отрицания. – Ты с ума сошла! И кстати, это она бросила мне перчатку! А я просто ее поднял. Я действую из чисто эгоистических соображений, потому что это хорошая силовая тренировка, которая поможет мне подготовиться к сезону.

– Ага, конечно!

Джерод ставит перед Хейли шоколадное молоко, и Скайлар помогает ей справиться с соломинкой.

– Я просто не могу поверить, насколько она изменилась.

– Кто? Хейли?

– Нет, Пайпер. Я имею в виду пирсинг в носу и то, как она покрасила волосы. Раньше она такой не была. Мы были как три мушкетера – она, Бэйлор и я. То есть четыре мушкетера, если считать Чарли, которая всегда была с нами. И даже хотя Пайпер на пять лет младше Бэйлор и на три года младше меня, мы всегда очень хорошо ладили. Мы были неразлучны. Я никак не могу понять, что с ней случилось.

– С ней случилась Европа. И Азия. И Африка, – отвечаю я. – Люди там другие. Прошлым летом у нас были товарищеские матчи за границей. Это совершенно другой мир, Скайлар. Думаю, чем эксцентричнее ты выглядишь, тем лучше в него вписываешься.

Нам приносят куриное филе для Хейли, и я режу его на маленькие кусочки.

– Дайте Пайпер возможность акклиматизироваться. Она так долго отсутствовала.

– Да, пожалуй, – соглашается Скайлар, ковыряя свой салат. – Просто не будь к ней слишком строг, Мейсон. С ней что-то не так. С ней уже давно что-то не так. Я знаю, что она кажется эгоистичной стервой, но на самом деле она не такая. Думаю, она просто напускает на себя такой вид. Так что если она тебя хоть капельку интересует, не сдавайся. Думаю, ты можешь оказаться именно тем, кто ей нужен.

– Я? – Я указываю на проходящего мимо официанта: – А может, он? Кажется, он больше в ее вкусе.

Пайпер качает головой:

– Не пойми меня неправильно. Я люблю Джерода. И он прав – он действительно наш лучший официант. Но Джерод неподходящий парень для Пайпер. Ей нужен кто-то сильный. Кто-то понимающий. Кто-то, кто сможет не обращать внимания на ее суровый вид и сломать выстроенные ею стены.

– Скайлар, мне нельзя отвлекаться. Я решаю проблемы с Кэссиди, занимаюсь с Хейли каждые вторые выходные и играю в футбол – это все, с чем я могу сейчас справиться. Не думаю, что могу взяться за еще один проект, да еще и такой сложный, как твоя сестра.

– Проект? – Скайлар злобно смотрит на меня. – А разве ты не это сделал, когда согласился готовиться с моей сестренкой к марафону?

– Кто сказал, что я буду готовиться с ней? Я сказал, что разрешу ей заниматься со своим тренером. И вообще, мне кажется, она меня ненавидит.

Скайлар смеется.

– Что в этом смешного? – спрашиваю я.

– Так, ничего. Просто я подумала ровно то же самое, когда мы с Гриффином познакомились.

Глава 5. Пайпер

В воздухе все еще ощущается зимняя прохлада, когда я прохожу десять кварталов до спортзала. Я иду быстро, стараясь выбросить из головы сон, который приснился мне вчера ночью. Сон, который снится мне уже вторую ночь подряд. Я думала, что кошмары исчезли. Они уже давно мне не снились. Может, они вернулись, потому что я вернулась домой. Сны каждый раз разные. Лица в них никогда не повторяются.

Я плотнее запахиваю на себе куртку, еще больше ускоряю шаг и вспоминаю о вчерашнем обеде в ресторане «У Митчелла» на Лонг-Айленде – самом новом ресторане моих родителей. Было интересно наблюдать за тем, как все изменились за последние годы, пока меня здесь не было. Все движутся вперед. Делают что-то со своей жизнью. Продолжают жить. А я все время бегу по кругу, как заезженная пластинка.

Я заметила некоторые детали, которые ускользнули от меня в прошом году, когда я прилетала на свадьбу Бэйлор – в тот раз я провела здесь всего одни выходные, и они пролетели как ураган. Например, я заметила, что мама постарела и выглядит уставшей, вокруг глаз и рта проявились тонкие морщинки, которых не было у нее раньше. Да, маме скоро будет пятьдесят, но она всегда так молодо выглядела. Все-таки четыре года – это большой срок.

Отец принял Гэвина и Гриффина, как свою плоть и кровь. Как сыновей, которых у него никогда не было. Может, он хотел, чтобы я родилась мальчиком? Третий ребенок – его последний шанс на сына? На кого-то, кто унаследует его имя и его империю? С тех пор как я уехала в одиннадцатом классе, отец мало со мной разговаривает. Я для него разочарование. Неудача. Я думаю о том, насколько иной была бы наша жизнь, если бы я просто родилась мальчиком. Отца, кажется, куда больше волновало то, что на обед не пришел Мейсон, чем то, что его младшая дочь туда пришла.

Интересно, почему Мейсон не явился? Потому что знал, что я там буду? Он меня явно недолюбливает. Как бы то ни было, мне на него совершенно наплевать. Пусть даже единственное, что меня в нем не устраивает, – это то, что у него есть член.

У меня вибрирует телефон, я улыбаюсь и отвечаю на звонок.

– Ты себе даже не представляешь, как я хотела услышать твой голос! – говорю я.

– Ну и как у тебя проходит третий день? – спрашивает Чарли. – Пожалуйста, скажи мне, что ты сегодня встретишься со своим прекрасным накачанным футболистом.

– Заткнись! – Я закатываю глаза. Не надо было даже упоминать вчера его имя. – Нет, с ним я, к счастью, не встречусь, зато встречусь с его тренером. Я иду в зал прямо сейчас.

– А его тренер такой же прекрасный? – спрашивает Чарли.

– Не знаю, ее я еще не видела.

– О-о-о, можете устроить секс втроем, – хихикает она. – Нет, ну в самом деле, парень очень сексуальный – как суперспортивный герой-любовник. Я его загуглила. И, Пайпс, я знаю, что ты ни с кем никогда не встречаешься и все такое, но если ты планировала когда-нибудь начать, то сейчас самое подходящее время.

Я раздраженно выдыхаю в трубку. Я не прекращаю разговор только потому, что знаю, что Чарли шутит. Еще она знает, насколько далеко может зайти, прежде чем я взорвусь.

– Ладно, ладно, – говорит она. – Хватит о чертовски сексуальном квотербеке. Расскажи про всю остальную фигню, которую делала после нашего вчерашнего разговора.

Я рассказываю про семейный обед, опуская подробности того, как выглядит мама. Это расстроило бы Чарли. Моя мама была для нее практически второй матерью. Да что там, она практически была для нее единственной матерью! Настоящая мать Чарли слишком глубоко залезла в бутылку, чтобы обращать хоть какое-то внимание на свою единственную дочь. Она была вышедшей в тираж манекенщицей, оставшейся не у дел. Стареющей актрисой, которой теперь доставались эпизодические роли чьей-нибудь сорокалетней матери. Тем не менее ей все равно приходилось держать марку. Ее часто приглашали на благотворительные мероприятия и на премьеры с красной ковровой дорожкой, поэтому она должна была выглядеть безупречно.

В отличие от ее дочери. Ее прекрасной дочери, которая, по словам ее матери, украла ее красоту с той самой минуты, как ею забеременела.

Никого не волновало, как выглядит ее дочь. Это ведь не она находилась в свете софитов. Никто бы не заметил синяки у нее на лице и ожоги на руках. Чарли хорошо умела их скрывать. Настолько хорошо, что даже моя мама – которая очень сблизилась с Чарли – ничего о них не знала, пока Чарли все ей не рассказала в выпускном классе, незадолго до того, как мы собрали чемоданы и уехали. Но к тому времени Чарли было уже восемнадцать, и она практически жила в нашем доме. Она умоляла мою маму ничего не предпринимать по этому поводу.

Может, поэтому моя мама выглядит такой постаревшей? Потому что ей пришлось хранить слишком много секретов?

Мы заканчиваем разговор, и я захожу во внушительный четырехэтажный спортзал. Ого! Черт! Он выглядит как шикарный отель, только люди здесь не в классических костюмах, а в спортивной одежде. Они им владеют? Гэвин, Гриффин и Мейсон владеют этим заведением? Я оглядываю просторное помещение – его можно рассмотреть почти целиком, от одного конца до другого, потому что перегородки между залами стеклянные. Я уверена, что мне здесь понравится. Я замечаю десятки беговых дорожек, на которых смогу забыть обо всем на свете. Силовые тренажеры, которые манят меня, предлагая проверить себя на прочность. Боксерские ринги, на которых я оставлю часть своей агрессии.

Я подхожу к стойке администратора и роняю спортивную сумку на пол.

– М-м-м… у меня назначена встреча с тренером.

Я копаюсь в телефоне в поисках эсэмэс от Мейсона. Он, должно быть, неправильно написал ее имя.

– Э-э-э… Трик?

– Трик – это я, – за моей спиной раздается мягкий мужской голос.

Я оборачиваюсь и с удивлением обнаруживаю, что этот голос принадлежит женщине. Она протягивает мне руку:

– Мейсон тебя прислал. Ты Пайпер, верно? Я его обожаю. И твоих зятьев. Ну, Гриффин пока еще официально им не стал, но ждать осталось уже недолго. Уже предвкушаешь их свадьбу?

Пока она треплется обо всем и ни о чем, я разглядываю ее внешность. Как Мейсон и сказал, у Трик есть пирсинги: один на губе и один в брови. У нее короткие фиолетовые волосы в тон одежде – облегающему спортивному топу, сглаживающему ее едва заметную грудь, и легинсы длиной в три четверти, подчеркивающие ее мальчишескую фигуру. Она миниатюрная, но очень натренированная. Четко очерченные бицепсы ведут к толстым линиям вен на предплечьях. Я сразу же понимаю, что она мне понравится.

– …и поэтому я остановилась на имени Трик, ну ты понимаешь, потому что оно гендерно нейтральное и все такое.

Я осознаю, что пока разглядывала эту причудливую, но в то же время потрясающую девушку, я прослушала почти все, что она говорила.

– М-м-м, извини. – Я наконец пожимаю ее протянутую руку, надеясь, что она не решит, что я невежливая тупица. – Да, я Пайпер. Мейсон сказал, что я могу с тобой заниматься, пока я тут?

Она смеется и оглядывает меня с головы до ног:

– Видно, ты его очаровала.

– Очаровала? – Я скрещиваю руки на груди – мне слегка некомфортно от того, как она меня разглядывает.

– Ага. – Трик наклоняется, берет мою сумку и делает мне знак следовать за ней. – Мейсон не делится мной с кем попало, знаешь ли. Должно быть, ты ему нравишься.

Она снова оборачивается и смотрит на меня, качая головой так, как будто она чем-то озадачена.

– Нравлюсь? Нет. Скорее всего, он просто меня пожалел, потому что я сказала, что побью его время в Бостонском марафоне. До сих пор не могу поверить, что я это сказала! И о чем я только думала? Мейсон – профессиональный спортсмен, а я всего лишь бегаю – ну и еще иногда занимаюсь боксом.

Трик внезапно останавливается, и я чуть не налетаю на нее.

– Погоди-ка. Попридержи коней, – произносит она и сгибается пополам от смеха. Наконец она выпрямляется и вытирает слезы. – Ты хочешь сказать, что Мейсон Лоуренс будет участвовать в Бостонском марафоне? Вместе с тобой?

Не понимаю, почему ей это кажется таким смешным.

– Ну, не вместе со мной, – говорю я. – Но именно Мейсон меня на него зарегистрировал. Он сказал, что уже давно готовится, в рамках своих тренировок перед футбольным сезоном.

Лицо Трик расплывается в широкой улыбке. Наверное, с пирсингом это ужасно неудобно. Кажется, что кольцо так сильно натянуло ей губу, что кожа сейчас порвется.

– Да неужели?

Трик идет дальше, и я следую за ней. Ее плечи двигаются вверх и вниз так, словно она смеется, но на этот раз она не издает ни звука.

Мы приходим в раздевалку, где она выделяет мне шкафчик, и я кладу туда свою сумку.

– Я так понимаю, ты раньше бегала? Какое у тебя время?

Кажется, мои квалификационные времена ее немного впечатляют.

– А где ты тренировалась? – спрашивает она.

– Нигде. Я просто люблю бегать.

Она мягко дотрагивается до меня рукой:

– Ты хочешь мне сказать, что никогда специально не тренировалась? Ты добилась такого времени тем, что «просто бегала»?

Я пожимаю плечами:

– Ну и еще я люблю бокс.

– Бокс, – повторяет Трик таким тоном, словно я только что сказала ей, что небо не голубое. – Ты бегаешь и занимаешься боксом.

Она снова оглядывает меня сверху вниз, потом обходит вокруг и щупает мои икры и бедра, сильно проминая их пальцами. Завершив обход, она поворачивается ко мне лицом. Наши глаза находятся почти на одном уровне – ее лишь чуть-чуть ниже, чем мои.

– Если ты будешь тренироваться со мной по три часа в день пять дней в неделю, то я сокращу твое время на десять минут.

Я улыбаюсь. Я знала, что она мне понравится!

– Договорились!

Я иду следом за ней к силовым тренажерам, замечая, как изгибаются ее накачанные икры при каждом шаге. Я вспоминаю слова Мейсона о том, что люди вроде меня не могут быть спортсменами. Трик – явно спортсменка, а она выглядит гораздо эксцентричнее, чем я. Зачем Мейсон вообще это сказал? Просто чтобы меня позлить?

Когда Трик доводит меня до предела моих возможностей – о которых я даже не подозревала, – я забываю обо всем на свете. Я уверена, что завтра у меня будут чудовищно болеть все мышцы, но раз уж я уже согласилась на продолжение, то придется с этим смириться.

Я уже начинаю сомневаться в своем рассудке, когда Трик наконец объявляет, что с силовыми тренировками на сегодня покончено. И указывает на беговые дорожки, выстроенные вдоль стены, с рядом телевизоров над ними.

– Я уже запрограммировала тебе девятую дорожку. Просто нажми на кнопку «Старт». Сегодня не больше пяти километров! Я не хочу, чтобы ты чересчур переусердствовала.

Я приподнимаю брови, а она смеется:

– Не волнуйся, здесь классные массажисты. Боссы сказали, что у тебя есть доступ ко всему, что захочешь. Бонус от знакомства с владельцами, наверное.

Трик подмигивает мне и легонько подталкивает к беговым дорожкам.

Я ругаю себя за то, что оставила плеер в сумке, но к этому моменту у меня уже нет сил на лишние шаги. Я даже не уверена, что смогу пробежать пять километров – хотя в любой другой день это для меня пара пустяков.

Хорошо, что тут есть телевизоры, но кажется, один телевизор рассчитан на четыре дорожки. Надеюсь, какой-нибудь идиот не успел включить канал о погоде или что-нибудь в таком духе.

Пока я ищу девятую дорожку, я обнаруживаю, что почти все дорожки уже заняты – хотя их не меньше двадцати. Интересно, кем работают все эти люди, которые могут уйти с работы в разгар рабочего дня? Большинство клиентов – мужчины. Они, наверное, топ-менеджеры или специалисты по продажам – судя по тому, что все они разговаривают по телефону через беспроводные гарнитуры. Какое облегчение, что все они слишком заняты, чтобы на меня глазеть.

Я подхожу к нужной дорожке: это большая элегантная беговая дорожка, которая выглядит более замысловатой, чем остальные. Я встаю на дорожку и нажимаю на большую зеленую кнопку «Старт». Дорожка приходит в движение, медленно разгоняясь до пяти километров в час. Для меня это комфортная скорость ходьбы, что дает возможность осмотреться.

Слева от меня пожилая женщина с большим трудом бежит со скоростью шесть километров в час, пот ручьем течет у нее со лба, а тяжелый живот колышется при каждом вдохе. Надо отдать ей должное за то, что она вообще сюда пришла. Уверена, что если она не бросит заниматься, то очень скоро избавится от своего живота.

Передо мной расположен огромный телевизор – предназначенный для моего комплекта дорожек. Когда я вижу выбранный канал, я закатываю глаза. Включен спортивный канал. Впрочем, для спортзала это типично. Я рукой нащупываю кнопки управления телевизором на пульте своей дорожки. Я переключаю каналы, пока не нахожу что-то стоящее. Это программа про средневековые замки в Шотландии, но у меня нет наушников, поэтому я просто восхищаюсь их красотой и с нетерпением жду, когда снова смогу вернуться к своей вольной жизни вместе с Чарли.

– Извини, – справа раздается низкий, запыхавшийся, очень мужественный голос, от которого я вздрагиваю, – но вообще-то я смотрел ESPN[5]5
  Популярный спортивный канал.


[Закрыть]. Кто первый пришел, тот и выбирает, что смотреть, знаешь ли.

При звуке его голоса я ненадолго прикрываю глаза. И чуть не спотыкаюсь, потому что скорость моей дорожки постепенно увеличивается, пока не достигает стабильной скорости бега. Мне не надо оборачиваться. Даже хотя он запыхался, я узнаю его голос повсюду.

Я заставляю себя не оборачиваться и не смотреть на него. В зеркале я вижу, что он без футболки. И весь вспотел. И он очень, очень накачанный.

Я ругаю себя. Почему меня вообще это волнует?

Я уступаю и возвращаю предыдущий канал, надеясь, что это его успокоит и он снова переключит внимание на телевизор, а не решит со мной поговорить.

– Спасибо, Пайпер.

Мейсон прикасается к пульту управления своей дорожки и замедляет свою головокружительную скорость до моей.

Я киваю и делаю вид, что меня интересует спортивная передача, в то же время страстно желая, чтобы время ускорилось и я наконец смогла добраться до душа и подставить свои ноющие от напряжения мышцы под горячую воду.

Несколько минут мы сохраняем молчание. Мейсон больше не смотрит ESPN. Он смотрит на меня. Я чувствую, как его взгляд прожигает мою кожу, и больше не могу это выдерживать.

– Что?! – рявкаю я, бросая на него быстрый взгляд.

– Ничего… Господи! – Он вытягивает руки ладонями вверх и пожимает своими широкими плечами, на одном из которых теперь висят его наушники. – Я просто подумал, что ты могла бы меня поблагодарить, только и всего. Трик просто обалденная, правда ведь?

– И что, ты считаешь, что теперь я тебе что-то должна? В этом все дело?