Текст книги "Черные розы"

Глава 9. Пайпер

Мейсон пытается поймать официанта, но я не жду, пока ему это удастся.

– Не нужно, я сама возьму в баре. Сейчас вернусь.

Мейсон не успевает последовать за мной, потому что его ловит кто-то важный. Кто-то, кто выглядит как потомственный богач. Кто-то, кто таскает за собой топ-модель.

Я сосредотачиваю свое внимание на барной стойке и прохожу мимо официантов, предлагающих шампанское. Я ругаю себя за то, что позволила Мейсону и Скайлар уговорить меня сюда прийти. А встреча с его бывшей? Это была просто пытка! Я снова забыла, что у него вообще есть ребенок. Как я могла позволить себе завести отношения с кем-то вроде него? Нет, не завести отношения – просто оказать ему услугу, убеждаю я саму себя.

В эту минуту я нахожусь настолько далеко от своей зоны комфорта, что любой пустяк может выбить меня из колеи. Я раздумываю, не смыться ли отсюда через боковой выход. Тогда я могла бы сбросить эти туфли на десятисантиметровых каблуках, переобуться в уютные кроссовки и вернуться в ту зону, где нет ничего, кроме меня и моего дыхания. Но у меня просыпается совесть, и я клянусь выдержать это ради Скайлар. И может быть, немножко ради себя.

Мейсон сказал, что это займет всего пару часов. Я смотрю на большие часы, висящие на стене, – значит, осталось всего полтора часа. Мейсон Лоуренс, может, и неисправимый квотербек, но он кажется искренним. Он подтверждает все то хорошее, что я про него слышала. А то, что ему понравилось, как я отделала его бывшую, – это лишь дополнительный бонус.

Я стою у барной стойки за спинами двух очень крупных мужчин, которые, кажется, больше увлечены своей беседой, чем тем, чтобы сделать заказ. Им, наверное, пришлось сшить смокинги на заказ, чтобы они налезли на их накачанные тела. Один из них афроамериканец, у него длинные дреды, спадающие ниже его широких плеч. Второй почти лысый, на шее у него вытатуированы цифры «88» и логотип «Нью-Йорк Джайентс» поверх них. Они что, никогда не переходят из клуба в клуб? А вдруг у них поменяется номер? Я помню, как больно было делать татуировку, и задумываюсь о том, насколько сложно от нее будет избавиться.

– Ей нравится твоя татуировка, Сондерс, – произносит низкий, грубый голос, как у Дарта Вейдера.

Парень с татуировкой оборачивается и одаривает меня широчайшей улыбкой.

– Ну и кто это тут у нас? – Он плотоядно разглядывает мое платье. – Кажется, я тебя тут раньше не видел. Ты чья?

Я открываю рот от изумления:

– Я ничья.

Я стараюсь казаться выше ростом. Совершенно бесполезная попытка, учитывая, что эти парни выше меня сантиметров на тридцать, даже несмотря на мои десятисантиметровые каблуки.

– Вместо того чтобы просто стоять тут, может, дадите мне пройти и заказать себе выпить?

– Что бы ты хотела? – спрашивает парень с дредами. – Заказывай что хочешь, я угощаю.

Я крепко сжимаю в руках сумочку, думая о том, что в кошельке у меня пусто. Я думала, что на таких мероприятиях напитки бесплатные. Внезапно на моей верхней губе проступает пот, и я испытываю клаустрофобию от того, что надо мной нависают эти гиганты. Тревога поднимается во мне, как медленная волна, которая набирает силу, прежде чем превратиться в цунами. Я оборачиваюсь и замечаю, как многолюдно здесь стало всего за несколько минут. Люди так и кишат, все знакомятся друг с другом и ведут бесцельные светские беседы. Я скольжу взглядом по лицам, надеясь, что никого не узнаю, и молясь, чтобы никто не узнал меня.

Я лихорадочно оглядываю зал в поисках Мейсона. Когда я нахожу его взглядом, он смотрит прямо на меня. Заметив мое состояние, он приходит в ужас и быстро отделывается от топ-модели, которая пытается на нем повиснуть. Он спешит ко мне по блестящему мраморному полу, его длинные ноги преодолевают это расстояние всего за несколько шагов.

– Расслабься, милая, – произносит за моей спиной голос парня с татуировкой, а его рука крепко хватает меня за талию. – Он пошутил. Напитки бесплатные. – Он проводит рукой по моей груди.

От этого непристойного прикосновения все мое тело напрягается. Желчь поднимается у меня в горле, а колени вот-вот дрогнут. Но прежде чем паника охватит меня целиком, Мейсон оказывается рядом, проводит рукой по моей спине и в то же время отталкивает Номер 88 – хотя тот чуть не на полцентнера тяжелее, чем Мейсон.

– Отвали, Сондерс, – произносит он. – Иди поищи кого-нибудь другого, кто отошьет твою рожу.

Мои легкие наконец-то наполняются кислородом, а по телу проходит волна облегчения. Я чувствую сильную руку Мейсона на своем теле, и это удерживает меня от срыва. Но что совершенно сбивает меня с толку, так это то, что вместо того чтобы привести меня к полному краху, его прикосновение меня исцеляет. Оно безопасно. Даже приятно.

Двое крепких парней уходят, бормоча свои извинения, а я молюсь, чтобы пол подо мной разверзся и поглотил меня целиком. Я молюсь, чтобы все присутствующие здесь не заметили мою молчаливую истерику.

Мейсон осторожно отводит меня в уединенный уголок зала. На его лице написано беспокойство.

– Боже, Пайпер, ты в порядке? Что они тебе сказали?

– Ничего, – качаю головой я. – Ничего страшного не случилось. Они просто проявили дружелюбие. Прости. Надеюсь, я не испортила тебе весь вечер.

Я переступаю с ноги на ногу – ноги ужасно болят в этих вычурных туфлях.

– Не испортила мне весь вечер? – переспрашивает Мейсон. – Это просто невозможно. Кроме того, это ведь я тебя сюда притащил. Не надо было тебя отпускать. Это я должен извиняться. Клянусь, что больше не отойду от тебя ни на шаг. Со мной ты будешь в безопасности.

– В безопасности? Ты правда считаешь, что мне нужно, чтобы ты меня защищал? – язвительно произношу я и тут же морщусь от выбранного мной тона, ведь Мейсон был исключительно добр ко мне сегодня.

По его лицу пробегает разочарование, и я еще больше сожалею о сказанных резких словах. Но Мейсон обращает все в шутку:

– Я видел, как ты боксируешь, Пайпер. Уверен, что ты вполне можешь сама о себе позаботиться.

– Ты видел, как я боксирую?

Не помню, чтобы я видела его в зале, кроме того раза в самый первый день.

Он выглядит слегка смущенным, и для такого крупного парня это весьма забавно.

– Да, я пару раз наблюдал за тобой.

От этого заявления меня бросает в жар. Мое первое желание – сказать ему, чтобы он больше никогда этого не делал. Чтобы «отвалил», как он сказал тем парням. Но то, что я сейчас чувствую, – зная, что он заметил мой прогресс, зная, что он считает, что я могу о себе позаботиться, хотя это очень далеко от правды – это странная, но успокаивающая связь, которую до этого я ощущала только с одним человеком в этом мире. С человеком, которого я оставила в Барселоне.

Не успев обдумать свои слова, я открываю ящик Пандоры:

– Зачем ты за мной наблюдал?

– А ты как думаешь, Пайпер? – Мейсон склоняет голову набок и приподнимает одну бровь.

Я сама на это напросилась. Бросилась в омут очертя голову. У меня нет никаких оправданий, чтобы так его провоцировать. Я видела знаки, которые он мне посылал. Я чувствовала это в его прикосновениях. Но он не понимает, что этого никогда не может произойти.

– Э-э-э… Не могу… м-м-м… думаю, мне все же надо выпить.

Мейсон с болью смотрит на меня, потом берет два бокала шампанского с подноса у проходящего мимо официанта.

Он хочет передать мне один из бокалов, но я отмахиваюсь:

– Мне нужно что-нибудь покрепче.

– Ты уже знаешь, где находится бар, – произносит он, ставя нетронутые бокалы на ближайший столик. – Веди.

Мы подходим к толпе возле барной стойки и пробираемся через нее, потом наблюдаем, как бармен готовит для нас пару бокалов виски с колой. Я наслаждаюсь первым обжигающим глотком алкоголя – я не пила уже три недели. Потом смотрю в другой конец зала и замечаю топ-модель, с которой Мейсон беседовал раньше. Ту, которая, кажется, была не прочь с ним сблизиться.

– А кто вон та женщина? – киваю я на нее.

– Ее зовут Дженис Грейсон. Она дочь владельца команды.

Мейсон указывает на холеного пожилого мужчину по правую руку от нее.

– Мужчина рядом с ней – ее отец. Он наш начальник.

– Ты же сказал, что это скромный благотворительный вечер.

Я снова переминаюсь с ноги на ногу, ноги у меня уже гудят.

– Почему же владелец «Нью-Йорк Джайентс» сюда пришел?

– Вечеринку организовала Дженис. Не говоря уже о том, что эта тема ей очень близка, потому что ее саму удочерили. Так что вполне логично, что ее отец сюда пришел.

Мейсон легонько пихает меня локтем в бок и добавляет:

– К тому же, я думаю, он пытается меня с ней свести.

В животе у меня все сжимается, а изнутри поднимается легкая дурнота, напоминающая о том, что там совершенно пусто, потому что я слишком волновалась, чтобы поесть. Я залпом допиваю остаток виски.

– Пойду закажу еще.

– Пайпер, ты уверена? До марафона осталось всего несколько дней.

– А ты мне кто, отец? – огрызаюсь я.

Мейсон поднимает руки в знак капитуляции.

– Ладно, ладно. Принесу тебе еще выпить. Но если проиграешь в понедельник, не приходи ко мне плакаться.

Он подмигивает мне, и что-то внутри меня смягчается.

Его взгляд опьяняет, и я начинаю сомневаться, действительно ли мне стоит заказывать еще виски. От алкоголя я становлюсь храброй и глупой одновременно – это напоминает мне о том, почему именно мне не стоит пить.

Я завороженно смотрю, как бармен ловко смешивает десятки напитков. Кажется, что он делает это одновременно. Его действия напоминают игру в наперстки – попробуй догадайся, которые из этих напитков наши. Я пристальню наблюдаю за ним, пока он наконец не ставит передо мной мой стакан на салфетке.

– Дикс! Рад тебя видеть, братишка!

Я наблюдаю, как Мейсон и высокий незнакомец обмениваются каким-то замысловатым рукопожатием, дружески хлопают друг друга по спине и приветствуют друг друга.

Мужчина обращает внимание на меня, но в отличие от некоторых других, не пытается раздеть меня взглядом.

– И кто же согласился сопровождать твою жалкую второсоставную задницу на это мероприятие?

Мейсон игриво его шлепает и переводит взгляд на меня. Я качаю головой, широко раскрыв глаза от беспокойства.

– Это… м-м-м… подруга семьи. Гарретт, познакомься со Сноу. – Мейсон подмигивает мне. – Мы с Гарретом вместе учились в Университете Клемсона. Он жалкий второсоставный задний бегущий в команде «Джайентс».

– Подруга семьи? Какой еще семьи? Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя есть жизнь помимо футбола? – подзуживает его Гарретт, потом поворачивается ко мне: – Значит, тебя зовут Сноу? – смеется он, и я понимаю, что сейчас он пошутит про мое «имя». – Жаль, что моей жены здесь нет, вы бы с ней прекрасно поладили. Ее зовут Эйприл[9]9
  Англ. April – апрель.


[Закрыть].

– И где же твоя лучшая половина? – спрашивает Мейсон, оглядывая зал.

– Дома. Наверное, извергает из себя все содержимое желудка. Не знаю, кому пришло в голову назвать это утренней тошнотой беременных, потому что длится она весь чертов день напролет. Я просто пришел здесь засветиться и выписать чек.

Официант подает ему бокал шампанского. Он приподнимает бокал:

– И выпить. Жена больше не разрешает мне пить дома, раз ей самой нельзя.

Гарретт извиняется и отходит поговорить с другими игроками. Потом Мейсон знакомит меня еще с несколькими людьми, ухмыляясь каждый раз, когда называет меня моим новым именем. Пока остальные в нашей группке заняты разговорами о детях или беременных женах, он отодвигает мне волосы и шепчет прямо в ухо:

– Я знал, что все равно найду способ называть тебя Принцессой.

Когда его горячее дыхание достигает моего уха, волоски у меня на шее встают дыбом, и я замечаю, что непроизвольно задерживаю дыхание. Я поворачиваюсь к Мейсону и вижу, что он тоже это заметил. Его взгляд прикован к моей шее, а рука все еще придерживает мои волосы. Мейсон широко раскрывает глаза и делает медленный выдох.

Я собираю всю свою волю до последней капли и отстраняюсь от него, волосы снова падают мне на плечи, а Мейсон смотрит, как темные концы волос соприкасаются с моей кожей.

– Ты о чем? – спрашиваю я.

– Ну как же? Белоснежка ведь – одна из диснеевских принцесс, верно?

Я широко улыбаюсь и не могу удержаться от смеха.

– О боже, ты безнадежен, тебе это известно?

Он с благоговением смотрит на мое лицо.

– Пайпер Митчелл, кажется, я впервые услышал, как ты смеешься. Теперь я сделаю целью своей жизни заставлять тебя производить этот звук как можно чаще.

Он наклоняется ближе, и мои ресницы трепещут в ожидании его дыхания у меня на коже.

– И я не безнадежен. – Он сильной рукой обнимает меня и придвигает чуть ближе к себе. – Напротив, я полон надежды.

Подавив горячую лаву, бегущую по моим венам, я говорю ему, что мне опять нужно в туалет. Это ложь, но я надеюсь, что Мейсон об этом не догадается. Мне нужно уйти. Ненадолго отдалиться от него, чтобы все обдумать.

К сожалению, в прекрасно оборудованной ванной комнате подумать мне не удается – там толпа женщин, подправляющих макияж и распространяющих сплетни. Но больше всего мое внимание привлекают три беременные женщины, которые сидят на скамейке, ждут, когда кровообращение в ногах восстановится, и сравнивают свое состояние. Я быстро заканчиваю свои дела и выхожу из вычурной дамской комнаты.

– Здесь что, все женщины беременны? – бормочу я себе под нос.

– Ты – нет, – отвечает Мейсон, удивив меня тем, что, прислонившись к стене, ждал меня возле туалета. – Считай, что тебе повезло. Судя по тому, что я видел и слышал, это тебе не фунт изюму. Тошнота по утрам, растяжки, невообразимо странные желания. Не говоря уже о резкой смене настроений.

Он указывает на мужской туалет.

– Я на секундочку. Подожди меня тут, ладно?

Я киваю и наблюдаю, как он исчезает за дверью.

– Да уж, мне повезло, – еле слышно произношу я, игнорируя его просьбу и направляясь к бару.

Через несколько минут, когда Мейсон присоединяется ко мне, я допиваю третий стакан, стоя босиком у служебного входа, чтобы не попасть в объектив камер, кружащих по оживленному залу. Мейсон с деланым отвращением качает головой. Я тоже качаю головой в ответ, но когда перестаю, все вокруг продолжает вращаться. У меня кружится голова. Мейсон сочувственно улыбается, забирает у меня пустой стакан и ставит его на землю, попутно поднимая мои туфли.

– Выиграть наше пари становится проще с каждой минутой. Пошли отсюда.

Он открывает дверь запасного выхода и выводит меня в прохладный ночной воздух. По моим венам течет виски, так что я не чувствую холода. Но Мейсон все равно снимает смокинг и накидывает его мне на плечи.

До этого момента я не осознавала, какой он на самом деле крупный. Его смокинг длиннее, чем мое платье, я проваливаюсь в него, как в черную дыру. Пока Мейсон одевает меня, как маленькую девочку, и закатывает на мне длинные рукава, я наблюдаю за ним. Я раньше не замечала, какие необычные у него волосы. Они платинового цвета – такие обычно бывают у бездельников с Западного побережья, которые проводят большую часть времени на пляже. Волосы распадаются на две части из-за вихра у него над левым глазом. У Мейсона не очень длинные волосы, но что-то в них придает ему бунтарский вид.

Его льдисто-голубые глаза блестят, так что их видно даже в темноте ночи. Я никогда раньше не видела такого оттенка голубого. Я смотрю на свое платье, и до меня наконец доходит, почему Скайлар настояла, чтобы я надела именно его. Я закатываю свои зеленые глаза, потом снова смотрю в его голубые в тон моему платью. Даже не припомню, чтобы я когда-либо так восхищалась чьими-то глазами, как сейчас. Алкоголь сделал меня храброй. Дерзкой. Беспечной.

Надев на меня свой смокинг, Мейсон перемещает внимание на мои ноги. Он опускается на тротуар, поднимает одну ногу и надевает на нее туфлю. В моей затуманенной голове проплывает мечта маленькой девочки, и я чуть не теряю равновесие от того, что он, кажется, прочитал мои мысли.

– Вот видишь, а теперь ты Золушка, – говорит Мейсон, надевая на меня вторую туфлю. – Ты сразу две принцессы.

Ха! Моя жизнь совсем не похожа на сказку. Сказки – не для таких глупых людей, как я. Сказки для тех, кто обращает внимание на детали. Для тех, кто не ищет на свою голову неприятностей. Я хмурюсь, глядя на то, как этот принц обувает меня, осознавая, что ни он, ни кто-либо другой никогда не сможет сделать меня принцессой. Но на какую-то долю секунды в глубинах моей кружащейся головы звучит тихий голос, который хочет, чтобы его услышали. Этот голос говорит мне, что, возможно, и у кого-то вроде меня может быть счастливый конец.

– Ой, больно! – ною я, пытаясь поспевать за Мейсоном, пока мы идем к машине.

Я останавливаюсь, прислоняюсь к стене, спускаюсь по ней вниз и очень неженственным образом снова снимаю туфли.

– Ноги болят.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, мой порядочного размера спутник подхватывает меня на руки и несет через автомобильную стоянку. Мое тело и мой разум ведут между собой жестокую борьбу. Разум кричит, чтобы Мейсон меня отпустил, но тело наслаждается ощущением его рук у меня на спине и на бедрах – рук, которые крепко прижимают меня к его мускулистой груди. Мое тело дрожит, когда я прижимаюсь лицом к его шее. Я глубоко вдыхаю его резкий, спортивный запах.

Я прикрываю глаза от его опьяняющего аромата и внезапно проваливаюсь в сон. На мне – десятки рук, они хватают меня за одежду и борются за место на моем теле. Но на этот раз я оказываю сопротивление. Я лягаюсь, ору благим матом и раздаю удары кулаками во все стороны. Кто-то зовет меня по имени, снова и снова, но я продолжаю защищаться, отказываясь становиться жертвой.

– Господи боже, мистер, что на нее нашло? – ревет кто-то от боли.

Сильные руки встряхивают меня за плечи, и я открываю глаза, словно меня вытащили из кошмара.

– Пайпер! Пайпер, проснись, – умоляет меня голос Мейсона.

Я пытаюсь сфокусировать свой нетрезвый взгляд на юном пареньке, который лежит на земле, закрыв лицо руками.

– Что случилось? – спрашиваю я, глядя на паренька, лежащего на полу гаража.

В уголках рта Мейсона появляются озабоченные морщинки.

– Он просто пытался помочь мне посадить тебя в машину, но ты вдруг начала сопротивляться. Ты ударила его в лицо, милая.

Когда до меня доходит, что произошло, у меня отпадает челюсть.

– Мне очень жаль.

Я смотрю, как паренек встает, потирая покрасневшую челюсть.

– Я не хотела, – говорю я, обращаясь к нему. Потом поворачиваюсь к Мейсону: – Прости.

Я ныряю внутрь и закрываю за собой дверцу, мечтая, чтобы машина меня проглотила и выплюнула в каком-нибудь другом измерении.

Я наблюдаю, как Мейсон перебрасывается с парковщиком парой слов, потом пожимает ему руку и, насколько я вижу, всучает несколько очень крупных купюр – к большому удовольствию паренька. Я с облегчением выдыхаю. Мейсон заплатил парковщику, чтобы тот не подал на меня в суд. Или не рассказал об этом одному из толпы журналистов, которые находятся сейчас в здании.

Когда Мейсон садится в машину, я почти сплю, опершись головой на окно. Я сижу и предаюсь сожалениям о том, как плохо все это могло закончиться для Мейсона. Для меня. Я даже не сопротивляюсь, когда он пристегивает меня ремнем безопасности. Но я делаю все, что в моих силах, чтобы не обращать внимания на глубину ощущений от его прикосновения, когда он легонько берет меня пальцами за шею и поворачивает мою голову к себе.

– Пайпер, что происходит? Что произошло на парковке? Расскажи мне. Я не смогу понять, если ты мне не объяснишь.

Я отстраняюсь от его руки.

– Я уже сказала тебе, когда мы только познакомились, Мейсон. Тебе не нужно ничего обо мне знать. Может, теперь ты мне поверишь. Просто отвези меня домой.

Мы едем домой в полном молчании, ни один из нас даже не включает радио. Мейсон потирает рукой челюсть. Борьба, которая происходит сейчас у него в голове, очевидна. Напряжение между нами осязаемо. Тишина в машине оглушает.

Мейсон находит место для парковки перед домом Скайлар и обегает машину, чтобы помочь мне выйти, а я быстро вылезаю и, спотыкаясь, иду к ступенькам крыльца.

– Ты ошибаешься, Пайпер, – говорит он, останавливая меня почти у самого входа. – Я хочу тебя узнать. – Он приподнимает мне голову за подбородок, и наши взгляды встречаются. – Веришь ты этому или нет, но ты этого стоишь.

Никак не реагируя на его слова, я проскальзываю в дверь и выключаю свет на крыльце, а потом наблюдаю, как Мейсон с поверженным видом шаркает обратно к машине. Под тусклым светом фонаря я вижу, как он бьет по рулю от досады, а потом уезжает.

Я беру с собой бутылку воды и несколько таблеток аспирина, запираюсь в спальне и, даже не удосужившись раздеться, падаю на постель.

Внезапно я осознаю, что на парковке он назвал меня милой. При воспоминании об этом мое сердце начинает бешено стучать. А в голове начинает трещать, когда я осознаю, что из всех событий, которые произошли на сегодняшнем мероприятии, я решила сосредоточиться именно на этом. Не на том, как я его сегодня унизила. Не на травме челюсти, которую я нанесла тому пареньку. Не на том, какой тупицей я была весь вечер. Нет, мой глупый мозг, находящийся под воздействием слишком большого количества виски, проигрывает в голове это проявление нежности, как поставленный на повтор видеоролик.

Кажется, Мейсону было даже не важно, как я его опозорила. Наоборот, он сказал, что хочет мне помочь. Хочет меня защитить. Хочет, чтобы я была в безопасности. На секунду я пытаюсь представить, каково это – быть с ним. Но тут у меня скручивает живот, и я бегу в ванную, успевая как раз вовремя, чтобы опорожнить содержимое желудка в унитаз.

Я умываюсь и смотрю на себя в зеркало – я все еще завернута в смокинг Мейсона. Головокружительный запах его одеколона будоражит каждое нервное окончание в моем теле. Я тащусь обратно в постель, машинально размышляя, куда делись мои туфли. Потом засыпаю, окруженная пьянящим запахом единственного мужчины, которого когда-либо жаждало мое тело.