Текст книги "Жажда скорости"

– Я отправлю билеты завтра, – обещает ему Каррик.

– Огромное вам спасибо! – Сулейман дотягивается до Каррика и хватает его за руку, чтобы пожать ее изо всех сил. – Я даже описать не могу, как это много значит для нас. Мой брат будет так счастлив.

– Подожди, позвонишь ему, когда я уйду. Меня же здесь не было, помнишь? – Каррик стучит пальцем по своему носу.

– Помню. – Сулейман делает то же самое.

– Увидимся с тобой и твоим братом после гонок. – Каррик уходит, и я следую за ним.

– Прощайте! И еще раз спасибо! – кричит нам Сулейман вслед.

– Это так мило с твоей стороны, – говорю я, поравнявшись со своим спутником. Случайно задеваю его руку.

Бросая на меня взгляд, он пожимает плечами.

– Если такой пустяк обеспечит полчаса покоя с тобой без вертящихся рядом фанатов гонок, то оно того стоит.

– Думаю, причина в другом. Мне кажется, ты увидел не очень обеспеченного парня и захотел сделать его день чуточку лучше.

Каррик отвечает, не глядя в мою сторону:

– Я не знаком с такой бедностью, как этот парень, но моя семья тоже не была обеспеченной. Все, что у нас было, отец вкладывал в гонки, так что я вроде как понимаю, каково быть без гроша в кармане.

Меня переполняют чувства. Приходится прижать руки к груди, чтобы сдержать себя. Такого я о Каррике не знала. Его нельзя назвать типичным гонщиком, сыночком из богатой семьи, решившим заняться дорогим видом спорта. Он – выходец из среднего класса, и вместе с отцом они тяжко трудились, чтобы Каррик достиг того, что сейчас у него есть.

– В глубине души ты большой добряк, Каррик Райан. – Я толкаю его плечом.

Он смотрит на меня, ужаснувшись.

– Черт, не говори это на людях. Ты разрушишь мой образ.

– Боже, конечно, мы же этого не хотим, – фыркаю я. – Еще один секрет, который мне нужно хранить?

– Хм-м… Видимо, да. – Он смотрит прямо на меня, и в его глазах сияет улыбка.

– Я так потеряю счет секретам, которые должна хранить, – дразню я его.

– Ну, если ты правильно разыграешь карты, то можешь сама стать одним из этих секретов.

И снова он за свое.

Я закатываю глаза, издеваясь над ним.

– В твоих мечтах, Райан. – Я легонько пихаю его, направляясь в сторону трека. – А теперь тащи свою задницу туда, чтобы я могла ее надрать.

– Ха! Вот это определенно лишь в твоих мечтах, Амаро.

– Посмотрим. – Приподнимая подбородок, я дерзко смотрю на него, прохожу мимо и направляюсь к стюарду.

Как только мы получаем от стюарда инструкции по правилам безопасности и Каррик дает ему автограф, мы одеваемся в специальные комбинезоны для гонок. Запустив пальцы в волосы, чтобы распутать их, я замечаю, как Каррик наблюдает за мной. В его глазах заметна теплота, но на меня это не действует.

– Никогда прежде не видел, как девушка причесывается? – спрашиваю я, приподнимая уголки губ в усмешке.

– Никогда прежде не видел, чтобы ты делала прическу. И никогда не видел твои волосы распущенными. Красивые.

– Спасибо. – Мои щеки вспыхивают. – Но я их сейчас уберу. – Я начинаю быстро заплетать косу. Когда дело сделано, на конце косички я завязываю ленту.

Каррик все еще наблюдает за мной. То, как он смотрит на меня, пробуждает во мне запретное желание. Я надеваю огнеупорную балаклаву, скрывая лицо.

– Будешь надевать свою? Или тянешь время, потому что волнуешься из-за предстоящего проигрыша?

Он широко ухмыляется.

– Готовься к тому, Амаро, что я надеру тебе зад.

Мне нравится доводить его. Я прекрасно понимаю, что у меня нет ни единого шанса победить, но забавно заставить его поверить, что я так уверена в своих способностях. Вообще-то я неплохая гонщица, но определенно не смогу тягаться с чемпионом.

Каррик надевает свою балаклаву, скрывающую его великолепное лицо, затем натягивает шлем с пока еще поднятым визором. В конце он надевает перчатки.

Я повторяю за ним.

– Готова? – Он кивает в сторону картов.

– Ага.

Мы подходим к картам, и у меня возникает идея. Каррик ни за что не даст мне заплатить за себя, а я могу гарантировать, что проиграю. Так что сейчас самое время заключить пари, от которого он не сможет отказаться из-за своего невероятного соревновательного духа.

– Думаю, мы должны поспорить.

Он поворачивается ко мне, и я могу видеть его глаза благодаря поднятому визору.

– Да ты что?

– Ну да. –  Ладно. И на что?

– Проигравший оплачивает ужин.

Он на секунду задумывается.

– Идет. – Каррик снимает перчатку и протягивает мне руку для рукопожатия.

Улыбаясь про себя, я опускаю визор шлема и забираюсь в свой карт. Каррик залезает в свой, стоящий рядом. Стюард остается в стороне у края трассы с зеленым флагом в руках.

Итак, у нас есть пятнадцать минут. Скорее всего, на один круг уйдет чуть меньше минуты, а это значит, что нам предстоит проехать пятнадцать кругов.

Стюард поднимает три пальца, обозначая начало отсчета.

Три…

Два…

Я завожу двигатель.

Один.

Флаг опускается вниз, и мы трогаемся с места, резко набирая скорость.

Каррик едет прямо передо мной, но не так далеко, как должен, и я понимаю, что он поддается. Стоило бы принять это за комплимент, но я по натуре боец, люблю соревноваться, и меня его действия страшно бесят. Мне не нужны поблажки.

Гонка продолжается, но Каррик не торопится увеличить дистанцию. Он либо хочет вывести меня из себя, либо пытается проявить доброту.

Что бы он ни делал, это чертовски меня раздражает. Во мне просыпается инстинкт убийцы, и теперь я обязана выиграть эту гонку несмотря ни на что.

Наконец, когда в поле моего зрения появляется стюард, я замечаю в его руках белый флаг, означающий наш заход на последний круг, и я уже знаю, что буду делать. Я собираюсь одержать верх, чего бы мне это ни стоило.

Каррик по-прежнему держится чуть впереди меня, и я знаю, что он полетит пересекать финишную прямую, как только проедет последний поворот.

Не бывать этому, приятель.

Мы подъезжаем к решающей точке.

У меня появляется шанс. Мы сбрасываем скорость до сорока километров в час, чтобы аккуратно войти в поворот, так что я решаю воспользоваться преимуществом. Вместо того чтобы замедлиться, как это сделал Каррик, я подрезаю его сзади, отправляя за пределы трассы.

Ха!

Бросив взгляд назад, чтобы удостовериться, что он в порядке, я вижу карт Каррика в грязи и его повернутую в моем направлении голову. Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что он взбешен.

Смеясь про себя, я вжимаю педаль газа в пол и со свистом пересекаю линию финиша.

Флаг в клеточку опускается вниз, а это значит, что я выиграла.

Победа!

Ухмыляясь самой себе, я подъезжаю на карте к пит-стопу. Остановившись, я выбираюсь наружу и стягиваю с головы шлем и балаклаву.

Ко мне подъезжает Каррик, и я начинаю плясать, изображая победный танец. Он нажимает на тормоза, паркуясь рядом со мной, вылезает из карта и снимает шлем с балаклавой. Он сердится.

О, он в бешенстве.

Но это вызывает у меня лишь более широкую улыбку и желание танцевать дальше.

– Поверить не могу, что ты это сделала! – восклицает он. –  Ты о чем? – включаю я дурочку.

– Вышвырнула меня с трассы! Это гребаное жульничество.

Прекратив радостно вытанцовывать, я упираю руки в бока.

– Я не жульничала. Я выиграла.

– Обманом! – Он машет руками в воздухе.

– Кто-то не умеет проигрывать. Ну, если бы ты не жалел меня, то мог бы продумать тактику и победить. Ты так злишься, потому что я пришла к финишу первой. Стратегические решения не являются жульничеством, Каррик. – Он хмурится, что вызывает мой смех. – Я сделала великого Каррика Райана, и он не может это принять! – пропела я. Он смотрит на меня возмущенно и запускает руки в волосы.

– Ты не победила, потому что, черт побери, жульничала!

– Победила! Победила! Энди – победительница, – скандирую я, поднимаю руки вверх и двигаю телом в такт, как это делают чирлидерши.

– Обманщица!

– А ты не умеешь проигрывать!

Я смеюсь так сильно, что мне приходится наклониться и перевести дыхание. У меня на глазах выступают слезы. Не могу вспомнить, когда в последний раз я так истерически смеялась. Но я помню, что до этого момента я всегда смеялась с ним.

Только с ним.

Я вижу его ноги, двигающиеся в мою сторону, и поднимаю голову, обнаруживая Каррика прямо перед собой. На его лице отражена вся мировая серьезность.

Я вытираю слезы, выступившие в уголках глаз, тыльной стороной ладони, все еще хихикая.

– Тебя сделал твой механик, да еще и женщина. Что будет с твоей репутацией, Каррик? Это погубит твою карьеру. Ты будешь уничтожен, если это когда-то всплывет.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

– Снова шантаж?

Я склоняю голову, ухмыляясь.

– Может быть, – говорю я, пожимая плечами.

Он качает головой. Я вижу, что он отчаянно пытается не рассмеяться, но его глаза сияют.

– Шантаж, жульничество, снова шантаж. Кто ты такая? И что сделала с Андрессой, которую я знаю?

– Может, ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь. – Я подмигиваю, щелкая его по носу.

Он ловит мой палец и сжимает его.

В секунду, когда он прикасается ко мне, по моему телу словно проходит мощный разряд тока. Внезапно я остро чувствую его близость, и меня пробирает дрожь. Как поднимается его грудь при каждом вздохе. Как раскрываются его губы, когда он выдыхает. Как напряжено его тело. И как он невообразимо близок.

Все чувства словно выкрутили на максимум. Воздух вокруг нас стал густым.

Я встречаюсь с его взглядом, и во рту пересыхает. Озорные огоньки в его глазах бесследно исчезают и сменяются чем-то абсолютно иным.

Чем-то горячим.

Этот жар я чувствую внутри.

Его пальцы скользят по моей руке, выводя завитки, от чего мне становится трудно дышать.

– Андресса, ты… – Его голос изменился. Стал глубоким и хриплым.

– Победительница? – перебиваю я его, пытаясь добавить нахальства в своей голос. Но это не срабатывает. Я говорю с придыханием.

Мне нужно вернуться к тому, с чего мы начинали, но не знаю как.

Он медленно притягивает меня к себе, к тому, чего я так страстно желаю, но не могу получить.

– Не похожа ни на кого из тех, кого я встречал раньше.

Ого.

Черт возьми.

Что за хрень, черт-черт-черт.

Я почти уверена, что он хочет меня поцеловать, и я всем сердцем желаю, чтобы он это сделал.

Господи, я так сильно хочу его поцеловать!

Мои губы непроизвольно складываются для поцелуя.

Но нельзя. Он гонщик. Я не могу быть с ним.

Я делаю шаг назад, разрушая магию момента, и моя рука выскальзывает из его захвата. На его лице промелькнуло разочарование, я успела заметить, но предпочла бы этого не видеть.

Положив шлем в карт, я чувствую, как рука пылает от его прикосновений. Я сжимаю ее в кулак, пытаясь избавить себя от странного ощущения, и прочищаю горло.

– Так, значит, ты должен мне ужин, Райан.

Ужин. Дерьмо. Я должна была проиграть, чтобы иметь возможность заплатить за него. Можно ли придумать что-то глупее? В моей голове – каша из-за близости Каррика, поэтому я веду себя как идиотка.

Снова разворачиваясь к нему, я принимаю решение игнорировать свои чувства и выдавливаю легкую улыбку, которая, с уверенностью могу сказать, скорее напоминает нервный оскал. Надеюсь лишь, что он этого не замечает.

Каррик продолжает смотреть на меня непроницаемым взглядом. Я задерживаю дыхание в ожидании его ответа. Подняв руки, он запускает пальцы в волосы. Затем он расплывается в теплой улыбке.

– Не то чтобы ты заслужила, ведь ты сжульничала… Но технически ты выиграла. Так что, так и быть, я плачу. Что бы ты хотела на ужин?

Тебя. Я хочу только тебя.

Уперев руку в бедро, я склоняю голову к плечу, прогоняя из своего разума все развратные мысли.

– Что я хочу? – Я поджимаю губы и принимаю решение: – Попробовать местную кухню.

Он улыбается.

– Отличный выбор. Я как раз знаю одно местечко.

Глава шестая

Куала-Лумпур, Малайзия

Мы едем уже около сорока минут, и Каррик паркуется на улице рядом со зданием, похожим на магазин. Он был за рулем, потому что знает дорогу, а я повезу нас к отелю и уже не могу дождаться, когда займу водительское кресло.

Я выбираюсь из авто и присоединяюсь к стоящему на тротуаре Каррику.

– Итак, куда мы направляемся? – спрашиваю я, хватая ручку сумки и притягивая ее к себе. Мы двигаемся в сторону магазина.

– Чуть дальше есть замечательное местечко.

Пока мы идем, я смотрю на лотки и витрины, отвлекаясь на вывески и запахи: свежая еда, яркая одежда, ювелирные украшения на любой вкус. Уличные художники рисуют портреты, а пожилые мужчины сидят за столом и играют в настольную игру, похожую на шашки. Вокруг раздаются звуки проверенной временем музыки, и одна песня сменяет другую.

Затем мне на глаза попадается безвкусно украшенный прилавок, на котором разложены украшения, похожие на мультяшную атрибутику, и там я замечаю кое-что знакомое.

– Боже мой, это ожерелье с Молнией МакКуином? – Остановившись, я разворачиваюсь и иду обратно к прилавку.

Я вроде как фанатка Молнии МакКуина. Серьезно, «Тачки» – лучший мультфильм Диснея. Могу смотреть его хоть каждый день, чего нельзя сказать о мультфильмах с принцессами.

Подойдя ближе, я убеждаюсь, что это ожерелье с моим любимым героем и, должно быть, самая крутая вещь, которую я только видела. Маленький кулон в виде МакКуина прикреплен к серебряной цепочке. Догадываюсь, что цепочка, скорее всего, не серебряная, и на моей шее останется зеленый след после часа ношения этого украшения, но мне плевать, потому что я хочу ее. Я обвиваю цепочку с кулоном вокруг руки и только собираюсь спросить мужчину о цене, как спиной чувствую тепло прижимающегося ко мне Каррика.

– Почему ты смотришь на кулон с «Тачками» так, будто это бриллианты от Тиффани?

Я поворачиваюсь в его сторону.

– Потому что для меня оно ценнее любых бриллиантов. Что для одной девушки – хлам, для другой – сокровище.

Его глаза сверкают на солнечном свете при взгляде на меня.

– Могу я, исходя из этого, предположить, что ты – фанатка «Тачек»?

– Эм, да. – Я смотрю на него, потрясенная тем, что он вообще мог подумать иначе. Кому может не понравиться этот мультфильм? – А ты – нет?

– Нет. – Улыбка затрагивает его глаза.

– Что? Почему?

– Потому что мне не пять лет.

Своим высказыванием он заслуживает тычок локтем в ребра. Я таращусь на него с любопытством.

– Ты же никогда не смотрел этот мультфильм, так ведь?

– Не смотрел.

– Как это вообще возможно? – восклицаю я. Выронив цепочку из рук, я разворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– И снова мой ответ – мне не пять лет.

Я разочарованно качаю головой.

– Ты многое упустил. И ты еще называешь себя гонщиком! – Выдержав паузу, я упираю руки в бедра. – Серьезно, тебе стоит посмотреть этот шедевр. Он великолепен. Он стоит того. – Я принимаю решение: – Мы посмотрим его в следующий раз, когда ты будешь свободен.

Он сжимает губы, и я с уверенностью могу сказать, что он сдерживается, чтобы не улыбнуться.

– И что ты собираешься делать? Купить его и силой вынудить меня присоединиться к просмотру?

– Нет, он уже есть у меня на DVD, глупый мальчишка.

Вдруг на его лице мелькает догадка, и лишь тогда до меня доходит, что я допустила оплошность.

– Он у тебя с собой, так ведь?

Мои щеки вспыхивают, взгляд упирается в ноги.

– Может быть, – мямлю я. –  Ты путешествуешь по миру, возя с собой диск с диснеевским мультиком?

Он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться, клянусь. А я просто умираю от стыда, потому что Каррик Райан только что узнал, что я – девчонка с придурью.

– Он помогает мне справиться с тревожностью, – защищаюсь я. Пальцем Каррик поддевает мой подбородок и приподнимает, чтобы я смотрела на него. Его лицо радостно светится.

– Ты знаешь, как нормальные люди борются с тревожностью?

– Хочешь сказать, я ненормальная? – пытаюсь огрызнуться я, находясь под его пристальным вниманием.

– Нет. Говорю, что ты уникальная.

– В плохом или хорошем смысле? – Я прикусываю губу.

Он усмехается, но по его взгляду я догадываюсь, что он серьезен.

– О-о-о, определенно в хорошем. Ты… непредсказуемая, Андресса.

Ох. Ого.

По моему телу пробегает приятная дрожь от услышанного.

– Итак. Ты хочешь этот кулон?

– Эм-м…

Каррик не перестает смотреть на меня, а я не могу оторвать взгляд от него. Я ослеплена, околдована его сладкими чарами. Он отводит глаза, и в тот же момент я начинаю скучать по его недвусмысленному взгляду. Я замечаю, как он поднимает цепочку с прилавка.

– Сколько?

– Пятьдесят пять ринггит[15]15
  1 ринггит = 18,95 руб.


[Закрыть], но ты можешь забрать за пятьдесят, – говорит торговец.

Каррик берет кошелек и вытаскивает оттуда крупную купюру, куда больше названной цены. Он протягивает деньги мужчине.

– Сдачи не нужно.

Не знаю, как много Каррик дал продавцу, но стоило тому получить деньги, как его глаза загорелись и мужчина поторопился спрятать их в сумку на поясе.

– Ну-ка, – Каррик жестом указывает мне развернуться.

Так я и поступаю, разворачиваясь к нему спиной.

– Ты не обязан это делать, – мягко произношу я. –  Но я хочу. – Он оборачивает цепочку вокруг моей шеи. Кулон приятно холодит мою кожу. Надев украшение, Каррик кладет руки мне на плечи. – Вот теперь ты всегда сможешь носить с собой свое средство от тревожности.

Я ощущаю, как в моей груди зарождается глубокое, незнакомое прежде чувство, и сжимаю кулон.

– Спасибо, – оглядываюсь я на него через плечо.

Его взгляд опускается на мои губы. Голубые глаза темнеют, и лишь тогда он снова смотрит на меня, отступая на шаг.

– Идем. Вперед за едой.

Мы отходим немного дальше, пока Каррик не останавливается у маленького ресторана. Это место выглядит настолько невзрачным, что я бы прошла мимо.

– Здесь? – Я указываю на здание.

– Снаружи оно выглядит не очень, но подожди, пока не зайдешь внутрь.

Каррик открывает передо мной дверь, и я ступаю в небольшой малазийский оазис. Он не шутил. Меня так и подмывало выйти обратно, чтобы убедиться, что я все еще в реальном мире. Создается впечатление, что я шагнула в Нарнию.

С высокого потолка свисают симпатичные красные фонари. В зале стоят столы из темного дерева, на них разложенные красочные столовые приборы насыщенных красных, зеленых и пурпурных оттенков. У деревянных стульев мягкие спинки, оформленные в тех же цветах, что и приборы. На золотых стенах – изумительные рисунки, а занавеска обрамляет заднее окно, из которого открывается чудесный вид на красивый сад с фонтаном.

– Мистер Райан! – От барной стойки к нам пробирается малазиец маленького роста с широкой улыбкой на лице. – Рад видеть вас снова. Я все задавался вопросом, когда вы к нам пожалуете. И вижу, вы привели друга. Добрый день, – обращается он ко мне, улыбаясь еще шире.

– Добрый.

– Гунтур, это мой друг, Андресса Амаро. Андресса, это Гунтур Вон. Он – владелец этого милого местечка, – проинформировал меня Каррик.

– Красиво вы здесь все обустроили, – отзываюсь я. –  Спасибо, – отвечает Гунтур, маша рукой. – Но оформление не идет ни в какое сравнение с едой, – подмигивает он мне, заставляя улыбнуться.

– Он не шутит, – кивает Каррик, когда Гунтур усаживает нас. – Как ты думаешь, почему я тащу свою задницу сюда каждый раз, когда посещаю Куала-Лумпур?

– Ну, спасибо, что взял с собой. – Я улыбаюсь, глядя на него через стол.

– Что я могу принести вам из напитков? – спрашивает нас Гунтур.

– Мне газированную воду, – заказываю я. –  То же самое.

Гунтур протягивает каждому из нас меню.

– Мы добавили парочку новых блюд с вашего последнего визита, – оповестил Гунтур Каррика, по-дружески хлопая его по спине. – Скоро вернусь с вашими напитками.

– Итак, как ты нашел это место? – интересуюсь я. – Его точно нет в туристическом путеводителе.

– Когда я только начинал карьеру в Формуле-1 и прибыл сюда для моей первой гонки, через одного из спонсоров я познакомился с Гунтуром. Он оказался чьим-то родственником. Гунтур большой фанат гонок. Он дал мне визитку своего ресторана и пригласил в гости. Сказал, что предоставит лучший наси лемак во всей Малайзии. У меня не было ни единого понятия, что такое наси лемак, но однажды ночью мне стало так скучно, что я сел за руль и отправился сюда. Попробовал этот наси лемак, плюс посмаковал другие блюда и теперь возвращаюсь сюда каждый раз, когда прилетаю в Куала-Лумпур. К тому же Гунтур отличный парень.

– Да, он кажется милым. – Я руками подпираю подбородок. – И что же такое наси лемак?

– Национальное блюдо. В основе – рис, приготовленный в кокосовом молоке с листьями пандана.

– Ты готовишь? – спрашиваю я ошеломленно, пытаясь представить его на кухне.

– Нет, я прочитал это в меню, – ухмыляется он, взглядом пробегаясь по меню перед ним.

Рассмеявшись, я качаю головой.

– Ну, что будете заказывать? – Гунтур уже вернулся с нашими напитками.

Я благодарю его, когда он ставит заказанную мною воду на стол и переключаю внимание на меню. Не зная, что заказывать, я ищу помощи у Каррика.

– Ты хочешь, чтобы я заказал для нас обоих?

– Если тебе нетрудно, – улыбаюсь я. Я слушаю, как Каррик тараторит ужасно большой заказ, понимаю, что ужин обещает быть долгим, и потягиваю воду. Гунтур записывает все в блокнот и исчезает на кухне.

– Поверить не могу, что не спросила этого раньше, но в какой части Ирландии ты рос?

– Хоут. Это старая рыбацкая деревенька недалеко от Дублина.

– Там есть пляжи?

– Ха, – засмеялся он. – Недалеко от гавани есть обломок скалы, идя по которому можно подойти поближе к воде. Ничего и близко похожего на то, что было у тебя в Бразилии.

– Я не всегда могла насладиться пляжами, помнишь? Я родилась в Англии.

– Ах да, точно, – кивает он. – Где именно?

– В Лондоне.

– И почему ты перебралась в Бразилию?

Я делаю глоток воды, готовясь дать ответ.

– Мой отец умер, когда мне было десять.

– Господи, Андресса, я не знал этого. Мне так жаль.

– Все нормально. Ты его не убивал. – Мгновение он, сконфузившись, в упор смотрит на меня. – Прости. Несвоевременная шутка, – пожимаю плечами я, и он расслабляется. Мне просто не хотелось видеть жалость на его красивом лице. Я могу принять ее от кого угодно, но от него… Это меня задевает. – В любом случае, у моей мамы в Англии никого не было, но было много родственников в Бразилии. В Англии мы были одиноки, так что она вернулась на родину вместе со мной.

– Должно быть, это тяжело – потерять отца и переехать на другой конец мира.

– Я справилась. – Еле-еле. – Я познакомилась с кучей двоюродных братьев и сестер, дядь и теть. Было здорово оказаться в семейном кругу.

– Как умер твой отец? Прости, если лезу в личное.

– Несчастный случай.

– Какого рода?

– Худший из возможных. – Мой голос стал жестче. При мысли об отце ко мне вернулась вся непрожитая боль, поэтому я попыталась сделать наш разговор более легким, сменив тему. – Ну, так как ты решил стать гонщиком Формулы-1?

– Мой отец был механиком…

– Я не знала. – Я наклоняюсь вперед, мне интересно послушать его историю.

– Ну да, я рос, окруженный машинами. Мой дедушка – отец моего отца – тоже был механиком, так что, можно сказать, любовь к машинам у меня в крови. Когда мне исполнялось семь, отец отвел меня и нескольких моих друзей на картинг, и с того самого момента я попал на крючок. Занимался картингом уже на регулярной основе, участвуя в соревнованиях. Я обожал это дело. Не мог насытиться. Отец быстро заметил мои серьезные намерения и, естественно, увидел, насколько я хорош. Я выигрывал все гонки, в которых принимал участие. – Он награждает меня нахальной улыбкой. – И тогда он начал посвящать моей мечте много времени. Из-за всех соревнований, в которых я участвовал, ему было сложно работать, потому он принял решение урезать рабочие часы в дневное время и найти неофициальную ночную подработку, лишь бы заработать денег. Затем, когда мне было тринадцать лет, дедушка отошел на тот свет и все оставил отцу – дом и некоторые накопления, которые хранил годами. Картинг в Ирландии был хорош, и гонки были приличные, но мне хотелось большего. Отец понял, что в Англии у меня будет больше возможностей и способов развить свои способности, чтобы попасть в Формулу-1. Так что он продал и дедушкин дом, и наш и перевез нас в Великобританию. Он снял жилье и работал, когда мог. Деньги с продажи домов он использовал, чтобы удерживать нас на плаву. Когда мне стукнуло четырнадцать, я вступил в Интерконтиненталь А, который теперь называется KF2[16]16
   Иерархия внутри гонок начинается с картов и заканчивается болидами. В картинге существует четыре группы, в пределах которых карты разделяются на классы в зависимости от их комплектации и возраста участников. KF2 (с 2013 года KF от англ. Kart Formula) находится во второй группе, относится к профессиональному гоночному классу: у картов нет коробки передач, а возраст гонщиков начинается от пятнадцати лет. Формула-А и Супер-А находятся в первой группе гонок на картах. Формулы 3, 2 и 1 – классы гонок уже на болидах, от низшего к высшему.


[Закрыть]. Потом, год спустя, добрался до Формулы-А. В следующем году – до Формулы Супер-А. Я продвигался дальше, переходя в Формулу-3, из нее в Формулу-2, и, когда мне исполнилось двадцать, я добрался до Формулы-1.

– Ого, крутая история! Твой отец многое сделал, чтобы ты оказался здесь и сейчас, – говорю я, начиная понимать, почему Оуэн так печется о карьере Каррика.

– Да, многое. Он отличный отец. О лучшем отце простой мальчишка и мечтать не смеет.

От этой реплики в моем горле встает ком.

– А что с мамой?

Его глаза заволакивает тьма.

– Ее нет рядом. И не было долгое время.

– Она ушла?

– Когда мне было два года. Фактически она и не была матерью.

– Ох, Каррик… мне так жаль.

Я и представить не могу, как кто-то может оставить своего ребенка. Моя мама никогда бы меня не бросила, да и мой отец… ни за что на свете. Единственная причина, по которой он ушел от меня, – его смерть. И бросить такого человека, как Каррик… не могу даже представить. Он такой яркий и открытый.

Протянув свою руку через стол, я кладу ее на ладонь Каррика, переплетая наши пальцы.

– Она многое потеряла, Каррик. Очень многое.

Он смотрит на мою руку, на мгновение останавливая на ней свой взгляд, а затем заглядывает мне в глаза. Сердце бешено колотится в груди. Скользнув пальцами по его кисти, я убираю руку. Подняв свой напиток, нервно делаю глоток.

– Какая у тебя любимая машина? – спрашивает он неожиданно, вероятно, испытывая неловкость из-за нашего контакта.

– Ох, это просто. Jaguar XK120[17]17
   Jaguar XK120 – спортивный автомобиль, выпускавшийся с 1948 по 1954 год. Корпус без четких углов с округлыми линиями.


[Закрыть]. – Мой отец водил такую машину, она была его гордостью и отрадой. Он ездил на ней до своего последнего дня. С тех пор я эту машину не видела. Когда отец погиб, мама избавилась от нее на аукционе, а все вырученные деньги отдала на благотворительность. Я очень долго злилась из-за этого. – А у тебя?

– Та, за рулем которой я в данный момент. В этом плане я непостоянный. – Он ухмыляется, а я разражаюсь смехом. – Как ты поняла, что хочешь быть механиком?

– Так же, как и ты понял, что хочешь быть гонщиком. Я выросла, окруженная машинами, вот и причина. Хотя, вероятнее всего, моя мама хотела бы, чтобы я занималась чем-то другим.

– Например?

– Чем угодно, только не машинами. Мне кажется, что втайне она хотела, чтобы я пошла по ее стопам и стала моделью.

– Твоя мама была моделью?

– Ага. – Не стоило ему этого говорить. Не нужно быть гением, чтобы с помощью Гугла обнаружить связь между моим отцом и матерью, хотя не думаю, что Каррик собирается искать информацию обо мне или моей маме.

– Знаешь, это забавно. Впервые увидев тебя, я подумал, что ты модель. – Я закатываю глаза. – Я мог где-нибудь видеть твою маму?

– Скорее всего, нет. Она бросила модельную карьеру, когда появилась я. Хотя она была невероятно красивой и остается такой по сей день.

– Могу представить.

– Погоди. У меня есть ее фотография. – Я достаю телефон из сумки и протягиваю ему, указывая на экран, где в качестве обоев установлена наша с мамой фотография. Я сделала ее перед тем, как уехала из Бразилии.

– Это твоя мама? Черт побери, вы больше похожи на сестер. Она настоящая милфа[18]18
   Милфа (англ. MILF) – аббревиатура от «Mother I’d like to fuck» («Мамочка, которую я бы трахнул»).


[Закрыть].

– Фу! – Перегнувшись через стол, я вырываю телефон из его рук. – Это отвратительно! Ты не можешь говорить такие мерзости о моей матери!

Он хохочет.

– Прости. Я не в том смысле. Я не собираюсь… эм, ну, ты знаешь, с твоей мамой, но могу себе представить, что другие мужчины захотели бы, ну… понимаешь, ее. Сильно.

– Господи, Каррик. Ты делаешь только хуже. – Я роняю голову на руки.

– Прости, – подавляет он смех.

Приподняв голову, я укоризненно качаю ею.

– Проехали. Я давно хотела задать тебе один вопрос. У тебя есть какие-нибудь традиции, связанные с гонками? – У моего отца они были. Он всегда надевал черные боксеры и носки и перед каждой гонкой завтракал обычным яичным омлетом. Я так и не поняла почему.

– Есть.

Я жду, но он не дает развернутый ответ.

– Ну и… Ты расскажешь мне, какие?

Положив руки на стол, Каррик наклоняется вперед.

– Ладно. – Он выдыхает. – Перед каждой гонкой я должен съесть плитку шоколада Galaxy.

– Серьезно? – улыбаюсь я. – Почему?

Смотря на меня, он откидывается на спинку стула, оставляя руки на столе.

– Как только мы перебрались в Англию, я не выигрывал гонки. Не знаю, в чем было дело: то ли в давящей на меня мысли, что мы находимся в другой стране, то ли еще в чем-то. В лучшем случае я приходил четвертым. Я паниковал, потому что отец отказался от многого ради переезда в Англию, и был подавлен, потому что знал, что способен на большее. Ну, так вот, в тот особенный день я был голоден, забыл до этого поесть, и мой отец говорит: «С пустым желудком ты проиграешь эту гонку». Он вышел купить перекус. И когда вернулся, сказал, что нашел только дерьмовый торговый автомат, затем протянул мне плитку шоколада Galaxy, а я такой: «Что это за фигня? Я не стану это есть. Это бабский шоколад. Мужики не едят Galaxy. Мужики едят Yorkie». Помнишь эту рекламку?[19]19
   На этикетке шоколадного батончика Yorkie был изображен перечеркнутый рисунок женщины и написаны слова «Это не для девушек».


[Закрыть]

– Помню, – рассмеялась я, наслаждаясь его манерой рассказывать истории. Свое повествование он сопровождает яркой мимикой, выражая самые разные эмоции.

– И тогда мой отец взбесился и сказал: «Ну, я не нашел никакого мужского шоколада, так что ешь гребаную женскую хрень и заткни хлебало!»

– И что ты сделал?

– Дулся с минуту, а потом съел эту гребаную плитку Galaxy, и это оказался лучший шоколад в моей жизни, лучший из всех, что я пробовал, но я не признался в этом своему отцу. Потом сел в карт и впервые победил в гонке в Англии. – Он нежно улыбнулся, и я заметила отблеск воспоминаний в его глазах. – С тех пор мой отец перед каждой гонкой покупает мне в торговом автомате плитку шоколада Galaxy, и я ее съедаю. Это моя единственная странность.

– А если в ближайшем торговом автомате ее не окажется? Или, что еще хуже, не окажется самого торгового автомата?

Он наклоняется вперед с обольстительной улыбкой на лице.

– Торговый автомат найдется всегда, Андресса, и там всегда будет шоколадка Galaxy.

– А-а-а. – Вот оно, преимущество быть Карриком Райаном.

Гунтур подходит к нашему столу, держа в руках огромный поднос, нагруженный едой. Он начинает расставлять перед нами блюда. Затем другой официант кладет передо мной зеленый лист.

– Это от бананового дерева, – объясняет Каррик, заметив недоумение на моем лице, – его используют вместо тарелки.

– Хорошо. Круто.

После того как вся еда была разложена, я уставилась на рис, мясо, овощи и другие блюда, которые была не в силах описать, а Гунтур пожелал нам приятного обеда.

Я обращаюсь к Каррику:

– Это уже перебор, тебе не кажется? Ты же стараешься придерживаться правильного питания. – По моей улыбке Каррик быстро понимает, что я просто издеваюсь.