Текст книги "Белая как снег"
Автор книги: Самюэль Бьорк
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Она стала полным инвалидом после того нападения, – несколько нетерпеливо вмешался Мунк. – И почему нам это важно?
– Да. Прошу прощения. Как бы то ни было, после того случая Рой Крюппель стал совершенно другим человеком. Оно и понятно, а кто бы на его месте не стал? Избит до полусмерти в собственном доме? Где, как не там, ты должен быть в безопасности? В общем, сейчас он до смерти боится повторения чего-то подобного и превратил дом в крепость. Забор с колючей проволокой, ну и камеры наблюдения повсюду…
– Он записал аварию на камеру?
– Да, и не только ее.
– Давай уже наконец посмотрим ее, – сказал Мунк, снова доставая сигарету из кармана.
Юный следователь хотел было сказать что-то еще, но, поняв намек, повернулся к монитору и включил видео.
Картинка зернистая, черно-белая. Камера была явно установлена для наблюдения за периметром дома, а не за парковкой на другой стороне улицы, поэтому происходящее там было в самом углу кадра, почти не видно. У «Гриля» припаркована светлая машина.
Риис поставил на паузу и показал.
– Это «Вольво» Лундгренов. Еле-еле можно различить Рубена на заднем сиденье.
Он снова включил видео.
Довольно долго ничего не происходило. Светлая машина просто стояла, мальчик на заднем сиденье не двигался.
– Следите…
Вдруг откуда ни возьмись на траву выскочил белый фургон, на бешеной скорости заехал на парковку и врезался в заднюю дверь «Вольво».
– Твою мать.
Миа вздрогнула.
– Смотрите, что теперь будет.
Положив палец на экран, взбудораженный Риис обернулся к коллегам.
– Он не остановился ни на секунду.
Фургон немного застрял на асфальте.
– Кажется, никак не может вырулить.
Еще два удара по двери, где сидел мальчик.
– Вот наконец включил заднюю.
Фургон сдал назад и полностью остановился.
– Опять передняя, и…
Белый фургон резко развернулся и, исчезнув из кадра, был таков.
– Ну и ну, – пробормотал Мунк.
– Странно, правда? – сказал Риис, повернувшись лицом к коллегам. – Появился из ниоткуда и врезался прямо в «Вольво»? Запаниковал и сбежал? Даже не вышел посмотреть, что случилось.
– Дело завели?
Фредрик достал блокнот из кармана пиджака.
– Да, я говорил с парнем из отделения дорожной полиции. Дело завели, провели расследование и закрыли. Никто не погиб, поэтому приоритет низкий.
– А как же телесные повреждения?..
– Да, я об этом и спросил, но это все, что мне ответили. Сотрудник показался не вполне компетентным, но он обещал прислать отчет по мейлу.
– А это все, что у нас есть? – спросил Мунк, кивнув на экран.
– О, нет, – сказал Риис. – У Крюппеля весь день, да даже вся неделя записаны на видео. Он показал мне свой архив: в подвале полно всевозможного оборудования. ЦРУ бы позавидовало.
– Бедняга, – пробормотал Мунк, вставив сигарету в рот. – Но по самому происшествию больше ничего нет?
– Больше нет, – ответил Фредрик, открывая новый файл с флешки. – Есть еще вот это.
– А здесь что?
– Все, что случилось после. Приезд полиции, пожарных со специальными гидравлическими ножницами по металлу для извлечения пострадавших из машин. Потом Норвежская автомобильная федерация. И последней приехала скорая, достаточо поздно, что странно. Они вытащили мальчика и положили на землю, там он лежал довольно долго. Ну и куча зевак собралась.
Риис пожал плечами.
– Мальчика забирают на скорой. Все покидают место происшествия. Эвакуатор НАФ увозит «Вольво».
Мунк поднялся.
– Отличная работа, Фредрик. Очень хорошо.
– Спасибо, – улыбнулся следователь и бросил взгляд на Мию – та не отрывала глаз от экрана.
– Белый фургон, – осторожно произнесла она. – Разве не такой вы видели рядом с местом преступления?
– Мы видели такой, да, – подмигнул Мунк, доставая из кармана зажигалку.
– Сорри. Мы ведь такой и искали, да? Белый «Пежо Боксер»? Его еще не нашли?
– Нет.
– Не знаю, заметили ли вы, но таблички с номерным знаком спереди на нем нет, – вставил Риис.
– Но сзади-то есть, верно? – Миа придвинулась ближе к экрану, и Риис остановил видео, где машина выезжает с парковки. – Видно тут номера или нет?
– Увы. Но я отправил видео техникам, они попробуют что-то вытащить. Если нам повезет, то получится.
– Отличная работа, Фредрик, – повторил Мунк, и у него зазвонил телефон. Он вышел в коридор, чтобы ответить.
– Слушаю.
– Это Анетте. Похоже, это не наш преступник.
– Петтерсен?
– Да. Его алиби подтвердилось.
– Черт. Ну ладно. Ты приедешь в офис?
– Уже еду.
– Хорошо. Слушай, сколько наших людей там сейчас?
– На участке Финстад?
– Да. Я имею в виду тех, кто ходит по домам и т. п.
– Точно не знаю, около тридцати, а что?
Зажав телефон между щекой и плечом, Мунк вошел обратно в кабинет.
– Сможешь послать человек десять-двенадцать из них в лес?
– Могу. Искать что-то конкретное?
– Миа думает, что он мог наблюдать за нами. У меня есть точка на карте. Есть ручка?
– Ага.
– Все, тогда отправь их туда, – сказал Мунк и продиктовал координаты с большой карты, которую новенькая повесила на стену.
18
Лидия Клеменс медленно и тихо продвигалась по лесу. Она уже довольно давно играла в эту игру: притворялась тигром, который бесшумно крадется по лесной чаще, чтобы никто его не заметил. Девочка быстро освоила это, как и все остальные свои начинания. Взять хоть стрельбу из лука: у нее не заняло много времени научиться стрелять даже лучше, чем дедушка Вилли. Ну и ну, сказал он, когда Лидия выпустила три стрелы одну за другой прямо в яблочко мишени, которую дед сделал на траве за домом. Теперь она во что угодно может попасть своими стрелами с перьями. Не так давно дедушка Вилли в кузнице точил их острия и нож, который он подарил ей на день рождения. Она никогда не забудет выражения его лица, когда он увидел, как ей понравился подарок. Вообще-то дедушка никогда не плачет, но тогда, перед камином в гостиной маленького домика, проронил слезу. Он просто потрясающий! – закричала Лидия и подбежала обнять дедушку. Тебе нравится? Очень-очень! И это было правдой: этим ножом она потрошила дичь, чистила рыбу, срезала траву для коз, сдирала шкуру с лис и даже вырезала кукол из дерева. Однажды девочка подошла к деду, стоявшему у точильного камня, и стала жаловаться. Посмотри на мой нож! От него почти ничего не осталось. Она даже немного разозлилась, когда дедушка сказал: Он еще долго прослужит. Но потом он все-таки сделал ей новый, оказывается, вот зачем он постоянно ходил в кузницу. Я в кузницу, Лидия. А ты сиди делай уроки.
Уроки, вечно эти уроки. Иногда с ними был уже перебор, но Лидия Клеменс, безусловно, понимала, что это важно, хоть и не всегда весело. Ведь после того как закончится вечная тьма, наступит вечное лето, и миру будут нужны такие, как она. Кто много знает. Тогда не нужно будет создавать цивилизацию заново. Нужны будут умные люди, которые много читали и многое знают. Историю. Биологию. Математику. Химию. Но и обученные практическим вещам тоже – как, к примеру, построить шалаш или самому сделать стеариновые свечи. И охоте, конечно, – это самое главное, – и стрельбой из лука и при помощи ножа добывать еду себе и близким, не только во время вечной тьмы, но и потом, когда все закончится. Ведь построить новое общество займет время, возможно, много столетий, после всего, что было уничтожено злом. Так что, хоть она и не любила убивать некоторых животных, понимала, что это необходимо.
Перед тем, как убить животное, Лидия всегда тихо приговаривала одно и то же, просто чтобы показать окружающему миру – душам деревьев и тем, кто наблюдает со звезд, что она уважает жизнь, которую сейчас заберет. Прости меня, дорогой зверь. Натягивая лук и прицеливаясь. Я очень люблю тебя. Надеюсь, что есть небеса для (тут она вставляла вид зверя, например, зайцев). И когда ты попадешь туда, то будешь очень счастлив. В этот момент Лидии хотелось закрыть глаза. Она бы с удовольствием, но не получится. Нужно ведь следить за полетом стрелы до самой цели. В стрельбе из лука есть один секрет. Надо точно наметить, куда попадет стрела, и неотрывно смотреть, пока она не достигнет мишени.
Лидия знала восемнадцать самых длинных рек Китая: Янцзы, Хуанхэ, Амур, Жемчужная река, Меконг, Тарим, Аргунь, Ханьцзян, Уцзян, Нэньцзян, Ляохэ, Хайхэ, Ялонг, Хэрлен Гол, Ярлунг Цангпо, Дадухэ, Цзялин, Хуайхэ.
Двадцать первых элементов периодической системы Менделеева. Первый. Водород. Второй. Гелий. Третий. Литий. Четвертый. Бериллий. Пятый. Бор. Шестой. Углерод. Седьмой. Азот. Восьмой. Кислород. Девятый. Фтор. Десятый. Неон. Одиннадцатый. Натрий. Двенадцатый. Магний. Тринадцатый. Алюминий. Четырнадцатый. Кремний. Пятнадцатый. Фосфор. Шестнадцатый. Сера. Семнадцатый. Хлор. Восемнадцатый. Аргон. Девятнадцатый. Калий. Двадцатый. Кальций.
Русская революция тысяча девятьсот семнадцатого года: крупные помещики и фабриканты владели большинством богатств страны, а люди жили в нищете и бедности. Богатые не хотели делиться, поэтому народ поднял восстание. Под предводительством Владимира Ильича Ульянова (Ленина) народ захватил власть, чтобы у всех были еда и нормальная работа без необходимости кланяться и унижаться перед капиталистами.
Запомнила рецепт домашнего мыла: сто пятьдесят грамм животного жира, триста шестьдесят грамм рапсового масла, сто пятьдесят грамм холодной воды, семдесят один грамм щелочи (если есть).
Последнее было практическим заданием. А про революцию в России девочка должна была написать сочинение, и это оказалось непросто, потому что Лидии намного легче рассказать, чем написать, но она все-таки справилась с задачей. Дедушка Вилли был очень доволен, даже пообещал, что скоро они раздобудут немного сахара, чтобы испечь пирог, и Лидия тут же забыла о том, как мысли скакали в голове и эти дурацкие слова никак не хотели выстраиваться в правильную последовательность на бумаге.
Тихо, как мышка, ступая мягко, как тигр, Лидия приближалась к маленькому домику на другой стороне болота. Склонившись к вереску за толстым стволом старой большой сосны, она достала бинокль. Дом был погружен в тишину, как и в прошлый раз. Дым из трубы не идет, хотя в последний раз шел. Странно как. На улице, конечно, не так холодно, топить необязательно, но мужчина, который тут живет, топил в прошлый раз, когда она сюда приходила. Засунув бинокль за пояс, она осторожно стала красться по желтым кочкам болота. Как ей нравился его запах. Он просто волшебный, словно в топких местах со стоячей водой спрятан ржавый металл. Само собой, нужно быть осторожной, всегда становиться на мох, не поддаваться желанию наступить на островки тины – там можно провалиться в трясину и исчезнуть навсегда. Ну для нее это ерунда. Она этот лес знала как свои пять пальцев и уже изучила все кочки болота. На старом невзрачного вида коричневом домике во многих местах облупилась краска. В другом конце небольшого участка – маленький некрашеный сарайчик. Сада нет. Огорода с овощами или цветника тоже. Тот, кто здесь живет, явно ни о чем не печется. Не уважает себя, как бы сказал дедушка Вилли. На дороге около дома стоял мини-квадроцикл, но всюду царила полная тишина. Последний отрезок пути Лидия проползла на животе и остановилась у стены дома, слыша стук своего сердца под курткой из кожи косули. Она, конечно, уже знала, увидела это еще с болота на полпути к дому, что телевизор выключен – последний раз от него шел свет, а звук далеко разносился сквозь тонкие стены. Но Лидия все равно быстро заглянула в окно. Черный экран, так она и думала. Тьфу-ты. А так хотелось посмотреть телевизор. Вздохнув, она опустилась на желтую прошлогоднюю траву у стены. Солнце приближалось к верхушкам деревьев, которые отбрасывали длинные тени на желто-коричневое болото. Ну и ладно, пойдет домой. Послушает новости по радио, пока дедушка Вилли будет чистить зубы. Положит голову на подушку и ощутит тепло одеяла.
Лидия уже собиралась встать, как вдруг услышала странные звуки, похожие на стоны. И шорохи. И какой-то стук. Она осторожно пробралась за угол дома. Все тихо.
Может, ей показалось?
Нет, опять эти звуки.
Крадучись, она перешла через двор.
Ее кожаные ботинки почти беззвучно ступали по бугристой поверхности гравиевой дорожки, и вдруг девочка оказалась перед ним.
Перед барсуком.
В клетке.
Он заперт в клетке.
Маленькие глазки на вытянутой мордочке, пытающейся высунуться в крошечное окошко решетки.
Что за?..
Лидия пришла в ярость.
Ставить на животных ловушки?
Ну уж нет, с этим нужно бороться.
Она с ненавистью подумала о мужчине, живущем в этом заброшенном доме, и открыла замок на клетке.
Барсук осторожно принюхался.
И потрусил наружу.
С благодарностью посмотрев на девочку, он стрелой помчался в лес на свободу.
Что?
Вот так запирать животное в клетке?
От такого у нее кровь закипает.
Лидия бросила яростный взгляд на входную дверь и демонстративно сплюнула на гравий, после чего присела на корточки и отправилась в обратный путь по топкому болоту.
19
Фредрик вошел в свою квартиру на Брискебю впервые за два дня. Он бы выдержал еще одну ночь на диванчике в кабинете, но нужно было домой – проведать свою птицу. Коллегам он, безусловно, об этом не сказал. Достаточно того, что они считали его снобом, всегда ходившим в костюме, не хватало только, чтобы его еще называли птичником. Сбросив итальянские ботинки, он занес сумку на кухню, где его встретил малый какаду, с печальным взглядом сидевший на вытяжке над плитой. Фредрик улыбнулся и протянул попугаю руку. Поначалу какаду отнесся к предложению сесть на руку со скепсисом, но вскоре важно пересел хозяину на ладонь, забрался на плечо и прижался к щеке, так ему больше всего нравилось. Шёберг. Белый какаду с серым клювом и лапами, с желтым хохолком и оранжевыми щечками. Назван в честь прыгуна в высоту Патрика Шёберга, установившего в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году в Стокгольме европейский рекорд, покорив высоту два метра сорок два сантиметра. Фредрик добрался до птичьей тарелки, и какаду наблюдал, как он налил ему чистой воды и положил птичий корм и дополнительный перекус в мисочку под колокольчиком. Фредрик где-то прочел, что важно как можно больше общаться с птицей. Какаду расправил белые крылья и издал довольный звук. Фредрик принес суши, которые купил по пути домой, и хозяин с питомцем молча принялись за еду. Фредрик только вышел из душа, когда у него зазвонил телефон. Увидев неизвестный номер, он пошел в спальню.
– Фредрик Риис, слушаю.
– Фредрик, здравствуйте. Это Силье Симонсен.
Фредрик чуть задумался и вспомнил ее. Блондинка, учительница в школе.
– Да, конечно, здравствуйте. У вас все хорошо?
– Да-да.
По ее голосу Фредрику показалось, что она улыбается.
– Прощу прощения за поздний звонок, но сегодня был такой суматошный день. Дочка была недовольна тем, что я поздно забрала ее из сада, и никак не хотела засыпать.
– Все нормально.
– Я насчет гипса, – продолжила учительница. – «W», верно?
– Да. Что вы выяснили?
– Я никого не нашла. Есть какой-то Эрик из секции по фехтованию, но он уже подписался на гипсе, так что я думаю, вы напали на какой-то след.
– Вы позвонили мальчику, который не является вашим учеником?
– Да, а не нужно было?
– Нужно-нужно, – улыбнулся Фредрик. – Очень мило с вашей стороны, но вы не обязаны были этого делать.
Он вышел на кухню и, достав из холодильника бутылку воды, отнес ее в гостиную.
– Я просто хотела помочь, – дружеским тоном произнесла Силье. – Это даже интересно. Немного побыть детективом. Нечасто у меня выдается такая возможность. Моя работа не столь увлекательна, как ваша.
– О, я не знаю, – сказал Риис, опускаясь на диван.
– Да я просто хотела это вам сказать.
– Хорошо. Спасибо за помощь. У вас есть мой номер, в случае чего.
– Да… – ответила она, немного замешкавшись.
– Есть еще что-то?
На мгновенье она умолкла.
– Ну, я даже не знаю.
– Что не знаете?
– Просто… несколько мальчиков в моем классе – как бы лучше выразиться – стали вести себя странно.
– Как, например?
– Трудно объяснить. Думаю, это может быть серьезно. Конечно, все случившееся не могло не повлиять на них, но я даже не знаю. Обычно они все мне рассказывают, но в последние дни избегают меня, как думаете, это имеет значение?
– Совершенно точно имеет, – подтвердил Фредрик, входя в спальню.
– И еще сегодня, когда я делала обход, завернула за угол в коридоре, и, увидев меня, они замолчали. Вид у них был как будто виноватый, понимаете?
– Конечно, – ответил Фредрик. – Давайте я приеду?
– Да, думаю так будет лучше.
– Для формального допроса детей скорее всего нужно согласие родителей, но мы же можем просто с ними поболтать – посмотрим, что из этого выйдет.
– Хорошо, – улыбнулась Силье. – Это отличная мысль.
– Супер, тогда договорились. Позвоню вам завтра.
– Отлично. Еще раз простите за поздний звонок.
– Все нормально, я все равно не спал.
– О’кей. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – пожелал Фредрик и положил телефон на ночной столик.
Спокойной ночи?
Не слишком ли интимно?
Нет, сейчас у него нет сил думать об этом.
Надо лечь в кровать.
Выйдя из ванной, он накрыл пледом клетку Шёберга, чтобы попугай уснул, и наконец-то забрался под теплое одеяло, как вдруг под ночником завибрировал телефон.
Мы можем увидеться?
Вздохнув, он нехотя набрал ответ.
Нет, так нельзя.
Через пару секунд пришел ответ.
Ненадолго? Пожалуйста!
Он подумал минуту, к горлу подкатил ком, но Фредрик все уже решил.
Нет, мы не должны видеться.
Немедленный ответ.
Почему?
Он сел в постели и закрыл лицо руками. Зачем, черт побери, он впутался во все это? Нет, так не…
Закусив губу, он как можно быстрее набрал ответ.
Потому что ты замужем.
За моим коллегой.
Понятно?
3
20
Сюсанне Вал Педерсен, нервно отодвинув кухонные шторы, посмотрела в окно на дом 13 по улице Тимотейвейен. Она никак не могла вспомнить, куда спрятала свои таблетки. В какое-то хитрое место, это единственное что она помнит, ведь Сюсанне же собиралась их пить. Врач выписал ей рецепт несколько недель назад. Ей? Снотворное? Ну уж нет. Она совсем не из тех, кому нужны таблетки, чтобы уснуть. А врач все равно настоял на своем. Сказал, что ей нужно снимать напряжение после всего, что случилось. Муж Сюсанне потерял работу. И сразу стал вести себя как-то странно. Она перестала его узнавать. Ходил куда-то по ночам. А утром, когда она просыпалась, опять исчезал, не говоря ни слова. Не рассказывая, где был. Или куда собирается. Куда я дела таблетки? Они же должны быть в ванной. В аптечке. Но я же там три раза уже искала. Ничего, только парацетамол и лекарство от астмы для Нуры.
Снова выглянув в окно, Сюсанне отвела лицо, увидев, как мимо проезжает неизвестная машина. Теперь еще это. Как будто ей больше не о чем сейчас думать. Рубен? Из дома в центре улицы? Сын Яна-Отто и Вибеке? Убит? На поле? Господи. Какой кошмар. Этого не может быть. В это невозможно поверить. Даже несмотря на то, что вся страна говорила только об этом. По радио, когда она готовила завтрак. В местной газете, которую она взяла с лестницы, когда выпускала гулять кота. По всем радиостанциям в машине, пока она отвозила Нуру в детский сад, и позже по дороге в Лиллестрём в свой магазин, чтобы открыть его. На экранах телевизоров, которые рядами стояли на витрине соседнего магазина. Обычно там показывали умилительные программы о природе или музыкальные клипы, но теперь сплошные спецвыпуски новостей. Весь день. И на NRK, и на TV2. Главные события в репортажах журналистов с серьезными лицами над микрофонами с бегущей строкой большими буквами. ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ. ПОЛИЦИЯ СООБЩИЛА ИМЕНА УБИТЫХ МАЛЬЧИКОВ. Просто некуда было деться от этого. Знакомые лица, важные люди. Полицейский в узкой униформе. Министр юстиции. Это же он, да? Похожий на крысу? В киоске за углом, где она обедала и купила сигареты. Во всех таблоидах кричащие заголовки. ПОДОЗРЕВАЕМЫХ НЕТ. СТРАНА СКОРБИТ. Словно война началась. Словно вся нация потеряла этих двух мальчиков. Люди в очереди в магазине шепчутся, сплетничают. А ты слышал, что мать одного из них уехала в Испанию? Оставив сына одного дома. Так говорят, да. Что? Нет, вроде соседи, но они не поняли, в какие даты. Откуда вообще берутся такие люди? Ну понятное дело, в бараках. Что? Нет, понятия не имею, что это за мальчик. Но Рубена-то мы знаем. Ты что, не знала? Моя Анита учится в параллельном классе. Он даже как-то был у нас в гостях. Красивый мальчик. Веснушки, светлые волосы. Как ангелочек.
Задвинув шторы, Сюсанне Вал Педерсен посмотрела на часы на стене. Пятнадцать минут десятого. Она только что уложила спать Нуру. Снова одна. Малышка спрашивала, где он, конечно, бедняжка. Где папа? Я хочу, чтобы он почитал мне. «Очень голодную гусеницу». Нет, мама, ты не читай, я хочу, чтобы папа почитал. Пришлось петь в два раза дольше, чтобы дочка уснула. Сюсанне перестала звонить ему – он все равно не брал трубку. В последний раз она видела его… кажется, вчера вечером? Или в воскресенье утром? Ну, не видела, а только слышала, как дверь открылась. Она лежала в кровати и не спала, надеясь, что он придет в спальню, ляжет рядом, обнимет ее как раньше, и все это закончится. Что происходит? Нет, к ней он не пошел, тяжелыми шагами поднялся по лестнице в комнату для гостей. И задолго до обычного времени подъема послышались шаги вниз, а она так и не уснула. Хлопок входной двери. Завел машину и уехал.
Куда же она дела свои таблетки?
Она спустилась в гостиную цокольного этажа и пошла в комнату для хобби. Внизу она бывала редко и не сразу нашла выключатель. Вообще, это комната мужа. Тут у него инструменты. Маленький музыкальный центр в углу. Пластинки из детства, еще из его комнаты в родительском доме, и постеры, которые Сюсанне не разрешила вешать в гостиной. Led Zeppelin. Rolling Stones, Jimi Hendrix, Thin Lizze. Она ненавидела все эти группы. Нет, не ненавидела, но весь этот рок был ей чужд, там, где выросла она, на него смотрели свысока, и она неосознанно пронесла это отношение во взрослую жизнь. Классическая музыка – вот что нужно слушать. Большое пианино в гостиной, где все собирались, когда играла мама. Огромная елка на Рождество. Красивые платья. Высший класс. Как в фильме «Фанни и Александр[13]13
Фильм шведского режиссера Ингмара Бергмана.
[Закрыть]». Детей должно быть видно, но не слышно. Но она не имела ничего против этого. Она обожала свое детство. Сама Сюсанне играла на виолончели. Не профессионально, конечно, но очень неплохо. Ее даже несколько раз отбирали играть на ежегодном концерте в Музыкальном институте Мэри Баррат Дюе. А потом она встретила этого человека. Который не знал, для чего какой прибор на столе. Одевался в то, что наскоро купил в секонд-хенде. Видимо, они отдалились друг от друга, вот и все. Вся эта бытовуха. Сначала с сыном, которому сейчас уже двадцать три года. Он не живет с ними. Уехал в Берген учиться. На медицинском. Сюсанне была ужасно горда, когда он рассказал, что поступил в университет. Не в Осло, но Бергенский в рейтинге на втором месте. Сколько там было кандидатов? И так мало мест? Сыну пришлось целый год каждый день ездить в частную школу Бьоркнес, чтобы еще раз пройти предметы, по которым у него не было высшей оценки. Врач? Подумать только. Мама была так довольна, Сюсанне не помнила, когда последний раз видела такую сияющую улыбку на ее лице. Так, наверное, они с мужем отдалились друг от друга, и, видимо, это случилось несколько месяцев назад. Их малышка, замечательная Нура, получилась случайно, они не планировали и не пытались. Регулярного секса в их синей спальне больше не было, что вполне нормально для семейных пар их возраста, насколько она поняла из рассказов подруг. И все-таки однажды это случилось. Беременность. Невероятно. Хочет ли она оставить ребенка? Что-что? Конечно хочет, о чем речь? В тридцать девять? Да это же не возраст. Диабет? Какое он имеет к этому отношение? Как она тогда разозлилась, даже врача сменила. А теперь Нура спит в своей маленькой кроватке. Где папа? Хочу, чтобы пришел папа!
Стоя посреди комнаты, Сюсанне вздохнула. Она даже не знала, зачем пришла сюда. Здесь она точно не прятала таблетки. Она сюда годами не заходила. Венке, ее подруга, живущая на Клёвервейен, рассказала, что не она, а другая ее подруга, имени которой она говорить не будет, нашла у себя дома тайную комнату за спортзалом мужа в подвале. Сюсанне ей не поверила, эта история звучала абсурдно, но та настойчиво уверяла, что это правда. Маленький шкаф с потайным выключателем, такие только в кино показывают. А внутри – нет, это просто извращение какое-то – как там это называется, БДСМ, вроде? Маски, поводки, кнуты, кожаные костюмы, огромные дилдо – Венке выложила все в мельчайших подробностях, но Сюсанне закрыла уши. Здесь? В их районе? На наших цветочных улицах? Где все друг друга знают? Нет, такого просто не может быть. А теперь? После всего произошедшего? Она не знала, что и думать.
Сюсанне Вал Педерсен уже собиралась выключить свет, как вдруг заметила что-то в углу. Сверток одежды. Это же его рубашка? И старые джинсы, которые он не давал ей выкинуть. Она подобрала их с пола и заинтересованно посмотрела на рубашку. Зачем он положил ее тут? Он всегда относил ее в постирочную, как Сюсанне и просила, чтобы у нее все было по местам. Она не имела ничего против стирки одежды всех членов семьи, но все должно быть по ее системе, он же знает это. Нельзя просто бросать вещи где попало, она же четко это объяснила!
С раздражением она подняла рубашку, и тут увидела их.
Пятна.
Красные.
Запекшиеся.
Господи, что это такое?
Они повсюду!
Боже мой, что же ты творишь, Гуннар?
Нет уж, хватит с нее.
Мы должны поговорить об этом.
Она приняла решение.
Больше не будет ждать его в постели.
Она сядет в кресло.
У двери.
И дождется его прихода.
Так она и сделает.
Так и будет.
Она отнесла грязную одежду в постирочную и бросила в машинку на шестьдесят градусов.
И пошла наверх ставить кофе.
21
Норвежский институт естествознания располагался в красном кирпичном здании рядом со стадионом Уллевол, и Миа Крюгер не могла не вспомнить отца, их разговор вечером накануне и то, как гадко ей было на душе от того, пусть и без злого умысла. Белая ложь, но все-таки. Уллевол. Футбол. Сборная Норвегии. Мие до футбола не было никакого дела, но она любила папу и в один прекрасный день пошла с ним на матч, ведь отец так хотел взять ее с собой. Не Сигрид. Он позвал Мию, и самым запоминающимся из того похода на стадион была их общность, ее и папы. И еще, конечно, что Норвегия единственный раз в жизни отлично сыграла. Впервые у команды появился шанс выйти в Чемпионат мира с какого там года – кажется, тысяча девятьсот тридцать восьмого? Что-то в таком духе. В общем, с давних времен. Новый тренер смог все изменить. Даже Миа поняла, что это за парень. Он просто горел своим делом. Эксцентричный, голосовавший за левых, носивший галоши, поражавший познаниями в географии, называвший любую музыку шумом, этот парень привнес в футбол нечто новое. Его возненавидел весь мир, ведь победа команды – его заслуга. Мию не очень интересовало происходящее на поле, но она помнила, как приятно было сидеть с отцом вплотную друг с другом в окружении флагов и шлемов, и людей с раскрашенными лицами. Норвегия-Англия. Младший брат со старшим, хотя это, конечно, и не совсем правильно. Но сравниться со страной, где изобрели футбол, не может никто. Однако им удалось выиграть. Маленькой Норвегии. Два-ноль. Мии было четырнадцать, и как же она радовалась. Потому что ликовали все вокруг. Тридцать тысяч болельщиков на стадионе испытали счастье. Она никогда не видела отца таким. По пути домой он ехал, открыв все окна в машине, и то же самое делала вся страна еще несколько дней.
Ты можешь поговорить с Сигрид? Сказать ей, что мама не хотела так поступать? Что мы оба по ней скучаем.
Мягкий голос отца в трубке, и Мие пришлось прикусить губу, чтобы ничего не сказать. Наверное, даже хорошо, что мама с Сигрид поссорились. Это дало Мие время. Найти сестру, разобраться во всем, пока папа ни о чем не узнал. Это будет настоящее горе, это просто убьет его, Миа в этом уверена.
Мама, строгая и упрямая, как всегда. Пока ты будешь встречаться с этим лоботрясом, я не хочу видеть тебя дома, понятно?
Она всегда говорила подобные вещи, а потом сожалела, но не отступала от своих слов. Раз она сказала Сигрид не возвращаться домой, пока она не порвет с Маркусом Скугом, значит, так и будет. А теперь папа, выступающий в роли дипломата в их семье, вечно мечущийся меж двух огней, конечно, думал, что Сигрид такая же упрямая, как мать.
Она вообще не берет трубку, даже когда я звоню. Что я такого ей сделал? Я же скучаю по своим девочкам! Скажи ей, чтобы возвращалась домой. Пожалуйста!
Миа вообще-то не собиралась ему ничего рассказывать, пока не придет домой. Но не сдержалась, в основном, чтобы сменить тему разговора.
Я нашла работу, папа.
Что? Но как?..
Как же он гордился ею.
Ее добрый папа.
Она услышала, как он растрогался, не находя нужных слов для похвалы.
Мы должны это отметить!
Ты же приедешь в субботу?
Суббота.
Восьмидесятилетие бабушки.
Она еще не спрашивала у Мунка график и не знала, как у них принято. Вся команда явно работала двадцать четыре на семь всю неделю, но Миа все же пообещала папе приехать.
Начальник лаборатории, Нина Добров, женщина лет сорока пяти, выглядела точно так, как Миа ее представляла. Очки в металлической оправе. Светлые волосы средней длины. Бесцветные брюки и такой же бесцветный свитер. Лицо без грамма косметики, рассеянный взгляд, во время беседы неоднократно исчезавший в разных направлениях. Не все ученые, конечно, одинаковые, но эта женщина оправдала стереотип. Нину Добров совершенно не волновал ее внешний вид, она выглядела несобранной, в ее кабинете был ужасный беспорядок, и она горячо и живо рассказывала о своей работе.
Миа осмотрела все, пока Нина увлеченно показывала и рассказывала.
– Норвежский институт естествознания, первые две буквы НИ – забавно, да? У начальника НИЕ имя начинается на НИ?
Щека женщины была испачкана чем-то, похожим на йогурт. Миа, ничего не говоря и лишь вежливо кивая, следовала за ней по узким коридорам через множество тесных кабинетов.
– Назваться начальником всего института, конечно, не совсем правильно, главный офис у нас в Тронхейме, но здесь тоже много сотрудников. Тридцать два человека, включая стипендиатов и всех остальных. Наша сфера работы – экология и многообразие природы лесов, гор, болот, культурного ландшафта, да всего, на самом деле. Вот здесь Даниэль, которого сейчас тут нет, работает над энтомологической таксономией. А тут работает Вибеке, она занимается наблюдением за наземной фауной. Арнт – ну, вы уже поняли, большинство наших ученых работают в полях и лесах – там наш дом, а не в тесных кабинетах. Он занимается наблюдением за насекомыми. Берит – обычно она сидит там – работает над очень интересным проектом про здоровье рыб – плотвы и мелкой форели в озерах с содержанием серы. НИЕ был учрежден Стортингом в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, тем самым закончив долгий процесс разделения науки и управленческого аппарата. Наконец ученых отделили от Министерства по охране окружающей среды. Примерно как религию от государства. Нельзя же, чтобы министерство руководило исследованиями. Наука должна быть свободной, правда? Возьмем, к примеру, искусственно выращенную семгу… Эта крайне важная отрасль для экономики страны, верно? Но полезна ли такая рыба? Для окружающей среды? Для людей? Нельзя допустить, чтоб государство занималось управлением наукой, руководствуясь лишь экономической выгодой. Нет, наши…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?