Текст книги "Постарайся простить"

Глава 4

Николо терпеть не мог ездить в машине. Он любил все держать под контролем, и это было одним из уроков Чезаре, который его сыновья хорошо усвоили.

Когда вам в лицо тычут микрофон или камеру после того, как ваш отец снова стал сенсацией, единственный способ отделаться от идиотов, почему-то уверенных, что имеют право лезть в вашу частную жизнь, – это молчать и не терять самоконтроля.

Усвоенный урок помогал Нику не только на улицах «Маленькой Италии», когда он был еще мальчишкой, при участии в боевых действиях во время службы на флоте, но и в мирной жизни, когда заключал миллиардные сделки. Ник никогда не задумывался о том, как жесткий самоконтроль влияет на остальные сферы его жизни, но сейчас, сидя рядом с Алессией Антонини в салоне «мерседеса», еле ползущего по скоростному оживленному шоссе, чувствовал, что находится на грани срыва.

Они ехали от силы минут двадцать, но Ник опасался, что либо под его ногой провалится пол, на который он инстинктивно давил в поисках педали газа, либо он силой выдернет принцессу из-за руля и сам поведет машину.

Сколько лет принцессе? Двадцать пять? Двадцать шесть?

Ник посмотрел на ее надменный профиль, на руки, сжимающие руль так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Сколько бы ни было лет Алессии Антонини, до старости ей еще далеко. У Ника была тетя, которой восемьдесят пять, но даже она не водила машину так медленно.

Алессия держала скорость едва ли двадцать миль в час, в то время как мимо проносились машины на скорости сто миль. Принцесса была для водителей этих машин настоящим дорожным кошмаром. Она же либо не понимала этого, либо плевать хотела.

Машины проносились мимо них со свистом, но успевали возмущенно посигналить, Алессия же невозмутимо продолжала ехать с той же черепашьей скоростью.

Нет, он должен что-нибудь сказать или сделать.

– Что-то не так с машиной? – кашлянув, спросил Ник. – Почему вы едете так медленно?

– Я еду с положенной скоростью.

– Хм, не думаю.

– Вообще-то мне все равно, что вы думаете, – холодно ответила Алессия, не поворачивая головы.

– Вообще-то, – Ник сделал ударение на этом слове, – я уверен, что нет. Но сейчас я весьма вежливо пытаюсь сказать вам, что лучше было бы соблюдать общие правила движения.

– Я еду со скоростью, соответствующей времени суток и погодным условиям.

– Каким еще погодным условиям? Прекрасная же погода. Дорога ровная и сухая. Машин не слишком много…

Мимо них пронесся огромный грузовик. Он проехал так близко, что Ник, высунув руку из окна, вполне мог его коснуться.

– Послушайте, принцесса…

– Это моя машина. Моя страна. Я знаю, с какой скоростью здесь нужно ездить. И была бы благодарна вам, если бы вы ко мне так не обращались.

– Как к принцессе? Но ведь именно ею вы и являетесь, не так ли?

– Нет. На самом деле итальянская монархия прекратила свое существование в 1946 году, и с тех пор титулы перестали иметь всякое значение. Они пережиток, реликвия…

Би-и-ип! Би-би-и-и-п!

– Merda! – выругался Ник, даже не осознав, что произнес слово «дерьмо» по-итальянски. – Эта машина почти…

– Водитель ехал слишком быстро, – невозмутимо ответила Алессия.

– Это не он ехал слишком быстро, а вы!.. – Ник снова откинулся на спинку своего сиденья и скрестил руки на груди. – Хотел бы я увидеть того, кто обучал вас вождению, – пробормотал он.

Алессия покосилась на него, но ничего не сказала.

Может быть, в том и состоит проблема, нервно подумала она. Дело в том, что ее никто не учил. Так – как положено. Как подразумевает этот мафиози. Конечно же она не признается ему в этом. Он и так чертовски зол. Но какие могут быть к ней претензии? Она ведет машину осторожно, едет медленно, как всегда. Разве ее вина, что в Италии все привыкли носиться по дорогам как сумасшедшие? Кроме того, вспоминать, как она научилась водить, было слишком унизительно. Никто не должен знать, что она смогла это сделать лишь пару лет назад, а до этого отец жестко контролировал каждый ее шаг.

Этот крутой американский гангстер никогда не сможет понять, что значит расти с отцом, который всю жизнь ставил свои удовольствия выше интересов семьи. В шестнадцать, на просьбу Алессии разрешить ей получить водительские права, отец ответил, что водить машину ей не по статусу. В восемнадцать, когда она училась в Риме в колледже, выбранном для нее отцом, учиться вождению не было смысла, поскольку все пользовались общественным транспортом, инфраструктура которого в городе была хорошо развита. В двадцать она получила никому не нужную степень, но взяла с собой диплом, когда поехала проведать мать в санатории. Она попала в один из «хороших» дней, когда сознание матери было просветлено.

– Девочка моя, сделай что-нибудь со своей жизнью. Не дай ему сломать твой дух.

Не было необходимости уточнять, кого она имела в виду.

Слова матери помогли Алессии прозреть. Она вернулась домой, собрала вещи и уехала. Сняла квартиру в Риме вместе с тремя другими девушками.

Отец конечно же пришел в ярость. Как она посмела ослушаться его? Он немедленно заблокировал ее кредитные карточки. Тогда Алессия устроилась работать официанткой. Это была единственная работа, на которую ее взяли с дипломом о бесполезном, хотя и престижном образовании. Настаивая на нем, отец был уверен, что и оно-то не пригодится, поскольку Алессии полагалось выгодно выйти замуж за богатого человека.

Однажды утром она задалась вопросом, почему до сих пор не научилась водить машину. Одна из ее соседок по квартире, обладательница древнего «фиата», предложила ей поехать за город и поучиться управлять им. О! Это был настоящий кошмар – подруга непрерывно бормотала молитвы, но все же научила ее азам вождения. Алессия умудрилась сдать экзамен и получить права, но вождение не доставляло ей никакого удовольствия.

Крик Николо Орсини был таким же громким, как и сигнал пронесшегося по соседней полосе очередного грузовика. От испуга Алессия вильнула, но Ник мгновенно схватился за руль и выправил положение машины.

– Все! – прорычал Ник. – Съезжайте на обочину!

«Да, – подумала Алессия, – нужно съехать и остановиться, съехать и…»

Ник полностью взял на себя управление «мерседесом». Они пересекли правую полосу и под хор негодующих сигналов съехали на обочину.

– Тормозите! – резко приказал он; и, слава богу, Алессия сообразила, как это сделать. Машина остановилась, и Ник рывком выключил двигатель.

В течение нескольких секунд оба молчали и не шевелились. Наконец Ник отпустил руль.

– Выходите из машины, Алессия. Она взглянула на него вопросительно:

– Прошу прощ…

– Делайте, что я сказал. Выходите из машины!

– Я не выполняю ничьих приказов! Ник выдал тираду из отборных сицилийских непристойностей, которые не произносил с самого детства. Распахнув дверцу, он выскочил из машины, обежал ее, рывком открыл дверь со стороны водителя и буквально вытащил Алессию, нимало не заботясь о том, что порвал ремень безопасности.

– Что, черт побери, вы делаете? – Алессия изворачивалась в его руках, как угорь. – Николо Орсини, вы не имеете права!..

– Вы только что едва не убили нас обоих.

– Это не я, а водитель грузовика.

– Водитель грузовика наверняка сейчас ищет место, где он мог бы сменить нижнее белье.

– Вы не просто грубый, вы неотесанный, примитивный…

– Но я хотя бы не представляю угрозу всем и каждому, кто имел несчастье оказаться на этой дороге в радиусе ста миль от вас.

Алессии захотелось плакать. Американец прав – она была ужасно испугана и находилась в смятении от того, что произошло. Но разве она может признаться в этом Николо Орсини?

– Отпустите меня! – резким, властным тоном произнесла она.

– Со мной разговаривать таким тоном не стоит. А теперь садитесь на пассажирское место и ведите себя хорошо, принцесса.

– Я не подчиняюсь приказам! Я не… Мистер Орсини! Синьор! – Голос Алессии перешел на визг, поскольку Ник перекинул ее через плечо и понес к пассажирской дверце машины. Из глаз принцессы потекли слезы ярости. Она колотила кулаками по его спине, но тщетно. – Вы не можете…

– Посмотрим. – Ник поставил свою ношу и открыл дверцу.

– Ублюдок, – прошипела она по-итальянски.

«С меня достаточно», – решил Ник и, схватив Алессию за плечи, приподнял ее и поцеловал.

Она мычала. Боролась. Выворачивалась.

Ник продолжал целовать ее, удивляясь, зачем он это делает.

Целовать принцессу не было никакого смысла. Мужчина целует женщину, когда та ему нравится, когда он жаждет обладать ею. Ник не жаждал, и ему никак не нравилось угреподобное существо, извивающееся в его руках. Получается, к поцелую его подтолкнула злость? Нет, он никогда не целовал женщину, движимый злостью. Поцелуй – это дело не ярости, а нежности…

А Алессия перестала вырываться, и поцелуй вдруг стал жарким, страстным. Она сама приподнялась на цыпочки, обняла Ника за шею и зарылась пальцами в его волосы на затылке. Ник непроизвольно застонал, запустил руки под ее блузку и, ощутив под ладонями теплую шелковистую кожу, углубил поцелуй, скользнув языком в нежные глубины ее рта.

Вдруг совсем рядом засигналила машина, и мужской голос что-то громко произнес. Ник не разобрал ни слова, но не понял бы их оскорбительного смысла только дурак. Его руки непроизвольно крепче стиснули плечи Алессии, он поднял голову и… остолбенел.

Он стоял на обочине оживленного шоссе и обнимал женщину, которую не знал и которая ему категорически не нравилась. Более того, еще несколько мгновений, и Ник, прижав принцессу к капоту машины, задрал бы ее юбку, разорвал трусики и овладел ею.

«Боже мой!» – не к месту помянул он Бога, и в этот момент Алессия открыла глаза и посмотрела на него затуманенным, отрешенным взглядом.

– Не волнуйтесь, – сказал Ник и сам понял, на сколько неуместно в данной ситуации это слово.

Ее взгляд прояснился. Ник увидел, как в глазах Алессии сначала отразился шок, а затем ужас.

– Я знаю, – произнес он. – Извините меня. Я сам не понимаю, как…

Алессия со всего размаха влепила ему пощечину. Голова Ника откинулась назад, но он спокойно произнес:

– Если от этого вы почувствуете себя лучше…

Она снова замахнулась, но Ник успел перехватить ее руку.

– Одного раза достаточно. – В его голосе отчетливо слышалось предостережение.

– Вы ублюдок! Свинья! Скотина!

Поток оскорблений не иссякал, но Ник не вслушивался в них. Да, он инициировал поцелуй, но она ответила, и не просто ответила. Она отдалась ему самозабвенно, страстно!

– Успокойтесь, принцесса.

– Успокоиться?! После того, что вы сделали?

Ник сузил глаза.

– То, что я сделал, – холодно произнес он, – спасло нас от того, чтобы стать причиной аварии.

– Я говорю не об этом! Я говорю о… о… об этой демонстрации мачизма. Что вы о себе возомнили? – Она выдернула руку из его цепкого захвата.

Эти вполне ожидаемые обвинения неожиданно уязвили Ника, и он с угрожающим видом придвинулся ближе, с удовольствием тем не менее наблюдая, как Алессия пятится назад. Когда она уперлась спиной в машину и отступать больше было некуда, Ник произнес:

– Ты прекрасно знаешь, кем я себя возомнил, милашка. Тем, кто призван спасти королевскую задницу твоего папаши с его виноградниками. И предполагается, что для этого ты должна всячески угождать мне.

Алессия отшатнулась от него с испуганной брезгливостью. И он не мог осуждать ее за это. Что за бред он несет? Откуда только у него взялись эти ужасные слова? Он явно не в себе, но оправдаться Ник мог только тем, что ни одна женщина еще никогда не приводила его в такую ярость. Ему хотелось схватить Алессию за плечи и трясти до тех пор, пока из нее не вытряхнется вся ее спесь.

Или схватить и целовать снова и снова, пока принцесса не забудет, кто она и кто, по ее мнению, он, пока ее губы не приоткроются под натиском его губ и она снова не ответит на поцелуй…

Ник сделал шаг, откашлялся и коротко бросил:

– Садитесь в машину.

Он видел, что она в замешательстве, но этот вопрос не подлежал обсуждению. Машину водить принцесса Алессия не умела.

– Вы слышали? Садитесь в машину!

Она подняла голову, и Ник увидел, что ее глаза полны злых слез. Но он увидел также, что принцесса очень красива, несмотря на потерявший вид дорогой костюм и отсутствие одной туфли.

Он кивком указал ей на пассажирское место, и Алессия с гордо поднятой головой, но все-таки уселась. У нее был такой смешной вид при этом, когда она пыталась сохранить королевское достоинство. В другой раз Ник, может быть, и рассмеялся бы, но не сейчас. Он захлопнул дверцу, обошел машину и тут увидел ее туфельку, которая свалилась с ее ноги наверняка в тот момент, когда Ник, как неандерталец, тащил принцессу на плече.

Ник поднял туфельку, сел на водительское место и бросил ее на заднее сиденье к своей дорожной сумке.

Через несколько мгновений они влились в общий транспортный поток.

В течение часа никто из них не произнес ни слова. Алессии пришлось заговорить первой.

– Впереди – указатель на винодельню.

Фары выхватили маленькую дощечку, прибитую к столбу. На ней золотистыми буквами была написана фамилия Антонини, а под ней изображен герб – грифон или лев, в темноте не разобрать, щит и меч. Ник усмехнулся. А что могло бы быть изображено на гербе Орсини? Пистолет, кинжал и куча денег?

Машина свернула на длинную прямую дорогу с тополями по обеим ее сторонам. И вот вдали показалась вилла – большая, величественная и очень элегантная с виду.

– Можете припарковаться у входа.

– Спасибо, вы очень любезны.

Черт, что с ним происходит? Алессия не сказала ничего обидного, из ряда вон выходящего. Просто указала, где можно остановиться. Ну, может быть, ее слова прозвучали несколько похоже на приказ.

Он затормозил у широких мраморных ступеней. Когда он выбрался из машины, Алессия уже поднималась по ним ковыляя, поскольку была без одной туфли. Ник открыл заднюю дверцу, взял свой багаж и вторую туфлю принцессы и стал подниматься вслед за ней. Массивные двойные двери открылись, и на пороге возник дворецкий. Такого персонажа Ник до этого видел только в кино.

– Это Джозеф, – коротко и холодно проинформировала Алессия. – Он покажет вам ваши комнаты.

Она бросала слова через плечо, снова войдя в роль принцессы, вынужденной разговаривать с одним из своих крестьян. Ник усмехнулся:

– Принцесса?

Алессия обернулась, не поднимая на него глаз. Ник с улыбкой бросил ей туфлю:

– Вы же не хотите дефилировать по дому полуобнаженной? Это было допустимо, когда мы были наедине, но сейчас…

И увидел, как ее лицо заливает румянец.

Она хотела что-то сказать, но тут же резко отвернулась и уковыляла по длинному коридору. Джозеф с невозмутимым видом продолжал стоять рядом.

– Идите за мной, пожалуйста, синьор. – Он протянул руку за багажом Ника.

– Спасибо, я справлюсь сам.

Глупая маленькая победа, но все же!

Они поднялись на второй этаж. Джозеф привел Ника в апартаменты, состоявшие из гостиной, спальни и ванной комнаты. Не желает ли синьор, чтобы разобрали его вещи? Ник ответил, что не желает. Не желает ли что-нибудь перекусить? Ник снова хотел отказаться, но здравый смысл взял верх, и он попросил сэндвич и кофе.

Джозеф поклонился и удалился. Ник закрыл дверь, снял пиджак, галстук, расстегнул несколько пуговиц на рубашке, закатал рукава и лег на кровать просто-таки гигантских размеров. Закинув руки за голову, он принялся рассматривать потолок, на котором были изображены пастух и пастушка, собиравшиеся заняться чем-то весьма недозволенным.

Вилла была старой, очень старой. И очень-очень дорогой. Наверное, предполагалось, что эта роскошь поразит Николо Орсини. Но хотя его дом в Нью-Йорке не был забит антиквариатом, по стоимости он вряд ли уступал этому склепу.

Ник фыркнул. Да что же это с ним происходит? Ведь он никогда не придавал значения таким вещам и никогда – никогда! – не думал ни о чем подобном.

Он рывком сел на кровати, расстегнул рубашку, стащил ее и пошел в душ. Ему нужен долгий горячий душ, потом сэндвич, потом сон.

После душа Ник почувствовал себя лучше. Дворецкий пришел с подносом, на котором кроме сэндвича и кофе были еще салат, сыр, фрукты и крекеры.

Постель была поистине королевской, но в два часа ночи Ник по-прежнему бодрствовал, стоя на небольшом балконе и глазея на залитый лунным светом сад. В саду кто-то был. Он видел фигуру… Женщина… в чем-то длинном и облегающем. Золотые волосы струились по спине… Она медленно шла по тропинке.

Алессия!

Ник не раздумывая быстро влез в джинсы и босой, без рубашки выскочил из комнаты, скатился по лестнице, нашел заднюю дверь и вышел в сад. Он быстро догнал ее, взял за плечи и развернул к себе. Принцесса выглядела удивленной, но не испуганной.

– Синьор?!

– Меня зовут Ник, – низким тихим голосом ответил он.

Господи! Она была прекрасна. Ожившая принцесса из сказки.

Алессия заколебалась. «Назови меня по имени», – мысленно попросил Ник.

– Николо, что вы здесь делаете?

– Не мог заснуть. Как и вы, судя по всему.

– Да, я размышляла о том, что произошло на дороге.

– И я тоже думал об этом.

– Это была моя вина, – прошептала она. – Я плохо вожу машину.

– Да нет. Все не так плохо. – Ник заправил ей за ухо золотистую прядь. – Но я говорил не об этом. – Он взял в ладони лицо принцессы и приподнял его, вынуждая посмотреть ему в глаза. – Я говорил о поцелуе.

Даже в неярком лунном свете он увидел, как краска залила ее лицо и шею.

– Я не хочу обсуждать это.

К чему? У них не было ничего общего даже для того, чтобы вести совместное дело, не говоря уж ни о чем другом.

Но принцесса была права. Ник тоже не хотел ничего обсуждать. Он просто привлек ее к себе и снова поцеловал. Целовал долго и страстно, пока она не начала цепляться за него, обнимать обнаженными руками плечи, спину.

И тогда Ник отпустил ее, молча развернулся и ушел.

Глава 5

Николо всегда был «жаворонком». Привычка рано вставать выработалась у него еще во время службы в морской пехоте и сохранилась после возвращения к гражданской жизни. Но теперь это было скорее не привычкой, а предпочтением. Проснуться в своей квартире на Манхэттене в утренней тишине, сделать пробежку по еще пустому Центральному парку до того, как его наводнят толпы туристов, а прилежащие улицы окажутся забитыми транспортом.

Правда, ранний подъем не распространялся на те утра, когда в его постели была женщина. Секс сразу после пробуждения доставлял ему особое удовольствие.

Этой ночью в его постели не было женщины, и Центральный парк был далеко. Но проснулся Ник задолго до рассвета. Оставив попытки уснуть, он вскочил с постели, надел шорты, футболку и кроссовки и спустился вниз.

Пять миль. Семь. Восемь. Ник не представлял себе, как далеко он отбежал от виллы и вообще где он находился, но это не волновало его, потому что голова была занята исключительно Ледяной принцессой.

Когда он вернулся на виллу, солнце уже прочно обосновалось на небосводе. Промчавшись через холл, а затем вверх по мраморной лестнице, он достиг своих апартаментов и сразу же направился в ванную комнату. Включив воду в душе, Ник сложил ладони ковшиком, чтобы попить, и огорчился – вода была теплой. А ему так хотелось от души напиться ледяной водички. Но в кухне наверняка найдется вода в бутылках. Утерев мокрое от пота лицо полотенцем, Ник повесил его себе на шею, убрал со лба прилипшие волосы, открыл дверь и вышел в коридор.

В доме по-прежнему стояла тишина.

Спустившись по лестнице на первый этаж, Ник отправился на поиски кухни. В поле его зрения не попалось ни одного человека – ни повара, ни слуги, ни дворецкого.

Впрочем, нет.

Там была Алессия. Ледяная принцесса собственной персоной. Она стояла у открытого холодильника и прямо из бутылки пила холодную воду.

От неожиданности Ник так резко затормозил, что подошвы его кроссовок заскользили по плиточному полу кухни со скрипом, напоминающим крик козодоя.

Алессия испуганно оглянулась и выпустила из рук бутылку. Она правда успела ее подхватить, но вода выплеснулась ей в лицо, на шею и футболку. Ник завороженно глядел, как впитывает влагу ткань, а под ней начинает отчетливо вырисовываться грудь.

Он почувствовал возбуждение и тут же обругал себя глупцом. Взрослому мужчине не пристало так реагировать на мокрую футболку.

– Что вы здесь делаете?

Она спросила это так грозно, будто застала его вынимающим деньги из ее сейфа. Конечно, принцесса не ожидала его увидеть, но и он совсем не готов был увидеть вместо деловой и холодной женщины молоденькую девушку с конским хвостом на затылке, без тени косметики на лице, в коротких шортах, обтягивающей футболке и кроссовках.

Неожиданно Ник вспомнил, как принцесса выглядела вчера ночью в саду – со струящимися по спине золотистыми волосами, в облегающей фигуру ночной рубашке. Вспомнил вкус ее губ, как он целовал ее и как она ему отвечала…

Он посмотрел Алессии в лицо и увидел, что оно порозовело, а на нежной шее нервно забилась жилка. Может быть, она тоже подумала об их вчерашнем поцелуе?

– Синьор, я спрашиваю, что вы здесь делаете?

Ник усмехнулся.

– Решил украсть столовое серебро.

Румянец на лице принцессы стал гуще.

– Я не это имела в виду… Вы напугали меня.

– Извините. Я выходил на пробежку, а вернувшись, очень захотел выпить чего-нибудь холодного. – Ник окинул ее выразительным взглядом. – Похоже, вы тоже бегали.

Поскольку свое замечание Ник выразил в утвердительной форме, ответа оно не потребовало. Да, она бегала, ну и что? Она совершала пробежку каждое утро, где бы ни находилась. К этому Алессия пристрастилась давно, еще живя здесь. Ей казалось, что если бежать быстро, то можно убежать от проблем, от себя, почувствовать свободу. Конечно, она понимала, что так не бывает. Но бегать по утрам привыкла, и ей это нравилось.

Только вот почему Николо Орсини так смотрит на нее? Его темные глаза словно ласкают ее губы, шею, тело… И тут она некстати вспомнила их ночную встречу в саду и поцелуй.

К своему ужасу, Алессия почувствовала, как твердеют соски ее груди и начинают отчетливо проступать под мокрой футболкой.

Инстинкт подсказывал ей немедленно бежать, логика настаивала, что от этого будет только хуже. Вскинув подбородок, Алессия холодно заметила:

– Вообще-то это мой дом. Хочу бегать – и бегаю!

Господи, как по-дурацки это прозвучало! Почему в присутствии этого мужчины у нее путаются мысли и она вдруг начинает страдать косноязычием?

Ник прищурился и сложил руки на груди. На весьма внушительной груди, надо сказать.

– Конечно, – бесстрастным голосом ответил он. – Это я должен был спросить разрешения.

– Нет, – поспешно возразила Алессия. – Конечно нет. Я хотела сказать… – Она ничего не хотела сказать и не знала теперь, как вывернуться. Повернувшись к холодильнику, Алессия достала не начатую бутылку с водой и протянула Нику. – Вы, должно быть, хотите пить?

Ник одарил ее улыбкой:

– Благодарю.

Их пальцы соприкоснулись, когда она передавала ему бутылку. И Алессию буквально пронзило током. От неожиданности она нервно хихикнула.

– Статическое электричество, знаете ли…

– Конечно, – согласился Ник, пристально глядя принцессе прямо в глаза.

Он открутил крышку бутылки и, запрокинув голову, сделал большой глоток. Капелька воды скатилась по его нижней губе, подбородку, шее…

«Должно быть, вода, скатываясь, становилась соленой, и если попробовать ее на вкус языком…»

Алессия как-то странно пискнула, но тут же постаралась закамуфлировать этот писк под кашель.

Ник оторвался от бутылки, опустил ее и вопросительно глянул на принцессу.

«Скажи что-нибудь, – мысленно повелела себе Алессия. – Что-нибудь умное». Но ничего не приходило в голову. Она стояла и молчала. И это она, которая разговорами и умением выходить с честью из любых ситуаций зарабатывала себе на жизнь.

Как же этот мужчина красив! Он ей не нравился, не понравился с самого начала, но Алессия не могла не признать, что Николо Орсини великолепен.

Широкие плечи, рельефная, гармонично развитая мускулатура. Плоский живот и литой торс, которые подчеркивала прилипшая к телу мокрая от пота футболка. Шорты не скрывали узкие бедра и длинные стройные ноги. А лицо?! Оно было ангельски красиво. Нет, скорее дьявольски. Мужественное, волевое, хотя эти твердые, резко очерченные губы могли быть такими мягкими, нежными или настойчивыми и страстными…

– …только вы и я. Вдвоем.

Алессия растерянно моргнула. Темные глаза смотрели на нее в упор, они искрились всепонимающей усмешкой. Алессия в который уже раз зарделась.

– Только вы и я – что? Ник выразительно приподнял брови.

– Будем бегать. Что я еще мог предложить?

– Нет, не стоит. Я хочу сказать… – Черт, опять та же проблема! Что же она хочет сказать? Алессия отвернулась от Ника якобы для того, чтобы выбросить в мусорное ведро пустую бутылку. – Лучше давайте начнем рабочий день. Вы встречаетесь с людьми моего отца через час.

Принцесса прошествовала мимо него с высоко поднятой головой, ровной спиной. Но Ник мог поклясться, что во время их разговора что-то промелькнуло в ее взгляде, что-то такое… У него был богатый опыт, он знал женщин, но никогда не ожидал от себя такой реакции – непреодолимого желания схватить за руку, развернуть к себе, приникнуть к губам, вдохнуть запах земной, реальной женщины. Посадить ее на столешницу, развести ее ноги в стороны, проникнуть пальцами под шорты, чтобы ощутить жаркую влагу… А в том, что там жарко и влажно, Ник не сомневался.

Он следил за принцессой до тех пор, пока она не скрылась из вида в одном из коридоров. Затем, допив воду одним большим глотком, Ник поспешил в свою комнату, чтобы принять самый холодный и самый долгий душ в своей жизни.

Увы, он не помог.

Оделся Ник как, по его мнению, подобает банкиру. Рубашка ручной работы, бордовый галстук от Эрме, золотые запонки, темно-серый костюм от Армани. Отражение в большом настенном зеркале вполне его удовлетворило. Он выглядел как бизнесмен. Профессионал. Пусть принцесса увидит наконец в нем не выросшего уличного хулигана, а…

Стоп! Его мысли упорно возвращаются к ней. Он не станет больше думать о принцессе и тем более о том, как произвести на нее впечатление.

Единственное, чем можно было бы объяснить его поведение, так это сексуальной озабоченностью. Так нет – не далее как позавчера его сексуальный аппетит был полностью удовлетворен. Но даже если бы Ник был голоден в этом смысле, он не относился к тем мужчинам, которые кидаются на любую женскую особь в зоне досягаемости.

Да и Алессия явно дала понять, что как мужчина Ник ее не привлекает.

Тогда почему же она отвечала на его поцелуи?

Черт! Явно выраженное возбуждение – это не самое лучшее дополнение к костюму от Армани.

Ник сделал несколько вдохов-выдохов и принял решение.

Он вкладывает в винодельню свои деньги, а не деньги Чезаре. Но проведет здесь два дня, как и намеревался. Их ему будет достаточно, чтобы оценить реальное положение дел. Ник встретится со служащими, назначит ответственного администратора, который будет следить за тем, как тратятся его деньги, и первым же самолетом улетит в Нью-Йорк.

Алессия ждала его у лестницы.

Вчерашняя Ледяная принцесса снова была на месте, безукоризненно одетая и причесанная.

Низко уложенный на затылке узел волос. Белая шелковая блузка. Черные туфли-лодочки. Серый костюм… кхм, тоже от Армани. Ник едва не рассмеялся – они выглядят как близнецы, если не считать, конечно, высокой груди и длинных изящных ножек принцессы.

Глаза ее высочества окинули Ника оценивающим взглядом. Он ответил улыбкой.

– Это последний гангстерский шик в Нью-Йорке.

Если он хотел смутить ее, то не преуспел.

– Это получше, чем татуировка «Не забуду мать родную!», – любезно ответила Алессия.

– Не лукавьте, принцесса. Вы видели меня почти что голым и прекрасно знаете, что у мня нет татуировок.

Краска бросилась в лицо Алессии.

– Я не видела вас голым, синьор, – холодно отрезала она.

– Я сказал «почти что».

– Заверяю вас, что дальше дело не зайдет в любом случае.

Ник медленно, лениво улыбнулся, а затем наклонил голову и коснулся ее губ легким, мимолетным поцелуем.

Ее губы были мягкими и нежными. И, черт побери, они едва заметно дрогнули, когда Ник коснулся их. Он должен был убедиться в этом, по этому, взяв ее за подбородок, поцеловал принцессу еще раз. Более долгим, более глубоким поцелуем.

Да, он был прав. Ее губы дрогнули и приоткрылись под его натиском, дыхание участилось. Алессия привстала на цыпочки, прижалась к Нику всем телом.

Внезапно она открыла глаза и уперлась кулаками в его грудь. В синей бездне ее глаз Ник увидел вопрос, вернее, множество вопросов.

– Алессия…

– Николо! – прошептала Алессия потрясенно.

Ник отступил на шаг, чувствуя, что еще секунда, и он уже не сможет сделать этого. Алессия глубоко вздохнула, а потом закусила нижнюю губу. Чуть припухшую от его поцелуев нижнюю губку. Этот простой жест едва не доконал его.

– Это… Это нужно прекратить, – прошептала принцесса. – Этого не должно быть между нами…

Ее шепот повис в тишине. Ник молча смотрел на нее, только на скуле перекатывался желвак.

– Вы правы, – резко произнес он. – Необходимо прекратить все это. Пойдемте на встречу, затем вернемся сюда, осмотрим виноградники и винодельню, и тогда завтра я смогу уехать.

– Но вы сказали…

– Я помню, что сказал.

Господи, как же ему хотелось коснуться ее!

– Мои намерения изменились. Я уже позвонил и попросил прислать за мной самолет. Так будет быстрее и наверняка.

– Самолет?!

– Да, у нас есть собственный…

– Конечно есть. – Глаза Алессии снова стали похожими на две льдинки. – На мгновение я забыла, кто вы, синьор. Спасибо, что напомнили.

– Я все понял, принцесса. – Его тон был столь же холоден, как и ее. – Прошу вас. – Ник жестом предложил ей идти впереди него.

Алессия резко развернулась на каблуках и направилась к двери. Не дожидаясь, пока Ник по-джентльменски откроет перед ней дверь, она резко толкнула ее, спустилась по мраморным ступеням и решительно прошествовала к черному «бентли» размером с крейсерскую яхту. Шофер в униформе вскочил со своего места, распахнул заднюю дверцу и поклонился. Ее высочество царственно кивнула и села на заднее сиденье.

Ник последовал за ней.

– Не вздумайте! – рявкнул он шоферу. – Не вздумайте мне кланяться!

Но он был несказанно рад тому, что машину поведет не принцесса.