Текст книги "Песнь мечты"

Интересно, как жили в те далекие времена? Она оторвала взгляд от толпы и позволила ему проникнуть в глубь веков – сквозь разрушенные стены развалин.

На южной стороне скалы гнездились в пещерах древние жилища, защищенные большой свисающей скалой. Стены их были по-прежнему не повреждены. Маленькие окошки смотрелись темными пятнами на поверхности рыжей скалы. Они выглядели как глаза, уже много веков взирающие на вид внизу. Они были свидетелями сельской жизни анасази. Сегодня они увидят, как профессор приоткроет завесу над огромным открытием. Осень снова взглянула на толпу, ощущая предвкушение, которое охватило всех.

Доктор Дэвидсон оживленно жестикулировал, давая пояснения. Осень улыбнулась при виде этого долговязого, взлохмаченного пожилого человека. Никогда прежде она не видела его до такой степени оживленным. Он излучал радость и гордость, время от времени отбрасывая пряди редеющих волос. Это открытие значило для него очень много.

Молодым археологом Дэвидсон принимал участие в нескольких важных раскопках в Центральной Америке и Мехико, но его самостоятельные исследования Юго-Запада оказывались до сих пор бесплодными. Она знала, что популярность профессора убывала, но дело держалось на его упорстве и работоспособности. Хотя Осень не могла слышать слов профессора, она была уверена, что он говорил бессвязно, перескакивая с одного на другое, но ему хотелось продлить мгновения славы. А почему бы и нет? Какими долгими и трудными были поиски! В течение последних месяцев она ездила с ним на раскопки старых индейских поселений, разбросанных в разных местах ранчо Баррена. Он исследовал эту территорию в течение пяти лет – с тех самых пор, как ранчо стало открытым для общественных изысканий. Он думал, что здесь должны быть не отмеченные на карте руины – и оказался прав. Теперь он готовился пожинать плоды многих лет тяжелого труда.

Осень сосредоточила внимание на толпе, перестав разглядывать профессора. Вон Риккер ведет группу, которая должна разместить свой багаж. Дальше по каньону Арло Росс и два других проводника занимались разгрузкой пасущихся в тени кустарника мулов. Она коснулась своего амулета, и волна тревоги охватила ее. Резкий крик в вышине привлек ее внимание к небу. Огромный орел веером расправил свой хвост и взмыл, поднимаясь кругами все выше и выше. Она попыталась представить, что ему оттуда видно: пустыня на сотни миль, испещренная точками кактусов, можжевельника и полыни. Как сотни церковных шпилей, вершины скал окружали каньон, где вода пробивала себе путь к Колорадо-Ривер. Отвесные скалы на фоне неба напоминали старинный гобелен в коричневых, бежевых и желтых тонах. Орел с легкостью скользил над каньоном. Его зоркие глаза ничего не выпускали из виду. Что думал он о странном скоплении людей, вторгшихся в его владения? Он резко крикнул – и полетел по направлению к дальним горам.

Осень с завистью вздохнула. Она была одинока в этой забытой Богом дикой стране, и хотя было бы приятно поговорить с другими – с теми, кто испытывал такой же интерес к раскопкам, как и она сама, неожиданное вторжение людей, шум и суета нарушили ее привычное существование.

На короткое время она почувствовала желание воспарить отсюда, подобно орлу. Но вместо этого она развернулась и направилась к тропе.

2

Потребовалось совсем немного времени, чтобы выйти на тропу, ведущую к Ручьям Койота. Приблизившись к толпе, которая по-прежнему окружала доктора Дэвидсона, она заняла удобную позицию на небольшом возвышении. Окинув взглядом толпу, она убедилась, что Баррена тут не было. Хорошо. Теперь она могла сосредоточиться на докторе Дэвидсоне.

Осень не прельщало внимание публики, но она видела, что профессор наслаждался каждой минутой. Ей было любопытно, вернулось ли к нему чувство сожаления и тоски по его молодости и прежней славе.

Публичное признание наверняка повысит его положение в научных кругах.

Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что неожиданно прервал разговор с журналистами и позвал ее.

– Иди сюда, девочка… Позвольте представить вам мою помощницу.

Осень пробралась сквозь толпу, улыбаясь тем, кого знала, и, кивая незнакомым.

Доктор Дэвидсон сжал ее запястья своими тонкими пальцами и подтянул ее к себе на вершину плоской скалы, которую использовали в качестве подмостков. Ее волосами поигрывал легкий ветерок. На какую-то секунду ей захотелось собрать волосы в пучок.

– Перед вами – лучший из ассистентов, с какими мне доводилось когда-нибудь работать.

То, что она видела профессора таким взволнованным и довольным, наполнило ее нежностью. После того как Джесс оставил ее, профессор стал для нее единственным источником человеческой теплоты.

– Когда почти два года назад Осень приступила к работе, я подумал, прав ли я, нанимая ее? В конце концов, глядя на нее, можно было подумать, что она сошла со сцены, а не приехала работать в пустыню.

В ответ на его слова в толпе раздался смешок. Застрекотали камеры. Осень сохраняла горделивую осанку.

– Почему вы стали этим заниматься? – спросил ее репортер. – Вы не чувствовали одиночества, работая здесь, в пустыне?

Она помедлила с ответом, и доктор Дэвидсон ответил за нее.

– Вы знаете, в ее жилах течет индейская кровь. Работая со мной, она исследует свои корни.

Толпа загудела. Хотя Осень и гордилась своим происхождением, она не хотела, чтобы ее личная жизнь обсуждалась в прессе.

– Тема моей диссертации – "Древняя культура анасази". – Она попыталась сменить тему разговора. – В доколумбийской истории еще очень много невыясненного. Я имею в виду Юго-Запад.

– На выбор темы повлияло ваше происхождение? – спросил другой репортер.

В душе Осень расстроилась. Сейчас было не время и не место обсуждать ее близость к индейской культуре – это был час профессора.

– Открытие профессора Дэвидсона изменит восприятие истории Юго-Запада. Предположение…

– Да-да. Позвольте я объясню. – Доктор Дэвидсон, послав ей благодарную улыбку, принял эстафету.

Профессор изложил свои тезисы. Археологи уже давно пытались решить загадку анасази. Наиболее популярная теория была такова: суровая засуха в течение пяти лет между тысяча двести пятидесятым и тысяча трехсотым годами нашей эры вынудила обитателей высокоразвитых индейских поселений сняться с места. После себя они оставили свидетельства высокого уровня развития. Но никто не знал, куда они ушли. Вероятно, часть из них двинулась на Юго-Восток, в долину Рио-Гранде, а куда делась основная масса, никто не знал. Множество вопросов об исчезновении такой крупной цивилизации не давало покоя ученым. Совсем скоро проблема будет решена: завтра он снимет завесу с древних находок, которые докажут мексиканский вариант развития, и обоснует предположение, что анасази на самом деле были торговцами из Мексики.

– До сих пор мы не знали, почему анасази оставили свои скальные жилища, свою систему дорог и ушли. Археологи никогда не находили никаких записей по этому поводу, – говорил доктор толпе.

– И вы заявляете, что нашли письменные документы? – спросил кто-то, и в его голосе слышалось сомнение.

– Да, и они подтверждают, что анасази были ветвью торговцев и поселенцев, принадлежавшей Толтекской культуре Мексики. Они учредили посты и общины, которые были центрами торговли. Судя по каньону и другим крупным поселениям, вы можете убедиться, насколько разветвленной была сеть дорог. Я сравнил бы их со следами цивилизации большего размера, чем те, которые обнаружены Гудзонской компанией в Старом Свете.

– Но это не доказывает, что анасази вернулись в Мексику. Реликвии, найденные в нескольких современных племенах, могли легко попасть туда торговыми путями.

Осень посмотрела на человека, который возразил профессору. Если она не ошибалась, он был из Национального музея антропологии в Мехико. Задавать вопросы доктору Дэвидсону по поводу его открытия – это была его работа. Из-за их основополагающего значения для истории факты должны быть тщательно проверены.

Но Осень знала, что доктор Дэвидсон слишком опытен, чтобы его можно было легко сбить с толку.

– Да, это доказывает, что торговые пути существовали между Юго-Западом и Тулой, столицей Толтека. Торговцы приносили перья живых попугаев, медные колокольчики из Мексики – и обменивали их на бирюзу. В одном из племен мы обнаружили головной убор как одно из доказательств этого. Перья попугаев – из Центральной Америки. – И он поднял очень изящный предмет, чтобы каждый мог его увидеть. Ярко-оранжевые перья топорщились между его пальцами. – Никогда раньше мы не имели доказательств того, что анасази пришли с Юга и позже вернулись туда же. Теперь оно у нас есть.

– Вы говорите, причиной того, что они вынуждены были оставить свои дома, было желание вернуться на родную землю? – спросил картограф, приехавший нанести расположение раскопок на карту.

– Так написано на каменных табличках. Похоже, они вернулись по политическим мотивам. Однако какая-то часть осталась и впоследствии смешалась с истинными индейскими племенами, а какая-то – осела вдоль Рио-Гранде. И все же основная часть населения вернулась в Мексику.

По мере того как ученые переваривали эту новость, молодая женщина из группы журналистов шагнула вперед, чтобы поймать взгляд Дэвидсона.

Осень узнала журналистку из Феникса, одетую в желтую шелковую рубашку и модные брюки. Она выглядела неуместной на фоне этой безжизненной местности. Как истинный представитель телевидения, мисс Тернер предпочитала добывать информацию, а не ожидать ее.

– Почему мы должны ждать до завтра, чтобы увидеть таблички? Доктор Дэвидсон? Ведь большинство из нас уже здесь.

Осень почувствовала ее порыв и по-женски позавидовала ей. Она даже не сознавала, что так соскучилась по ярким шелкам и броским расцветкам, пока не увидела их теперь на Конни. Она так долго пробыла в пустыне, что уже привыкла носить хлопчатобумажную рубашку и шорты. Большие карманы были очень удобны во время частых переездов. И все-таки Осень до сих пор носила тонкое шелковое белье, чтобы оно напоминало ей, что она женщина.

Улыбаясь повороту своей мысли, Осень перестала смотреть на Конни. Тут она увидела, что профессор что-то говорит Вейну Карсону. Похоже, есть работа, – быстро сообразила она.

– Он хочет, чтобы ему распаковали реликвии, когда он кончит рассказывать? – спросила она, когда Вейн оказался рядом.

– Да. – Вейн отбросил назад светло-песочные волосы.

– И так хорош, – поддела его Осень. Вейн очень гордился своей внешностью.

Они с Конни Тернер подошли бы друг к другу, подумала Осень.

Вейн притворно нахмурился, и Осени с усилием удалось сохранить серьезное выражение лица. С этим парнем все в порядке, хотя он и привык находиться в центре внимания со своим отцом, сенатором Дирком Карсоном. Но, тем не менее, работал он усердно. Именно это и нравилось Осени.

Вейн начал пересказывать распоряжение доктора Дэвидсона:

– Он хочет держать таблички распакованными, чтобы дать возможность специалистам познакомиться с ними.

– Думает, это утолит их нетерпение?

– Будем надеяться.

– Так, наверное, и есть. Репортеры – не единственные, кто хочет увидеть доказательства. Ученые вцепятся в этот кусок зубами.

– Вот только почему он так обеспокоен безопасностью? Тебе не кажется странной такая навязчивая идея, когда мы так далеко от людей. Кто осмелится что-нибудь взять?

Именно это ставило в тупик и Осень. Она даже задала этот вопрос профессору, который сказал только, что его находка слишком значительна, чтобы ею рисковать.

"Ты не знаешь, насколько завистливы мои коллеги. Они бы отдали все, чтобы только сделать подобное открытие".

– У профессора большой опыт в серьезных раскопках. Очевидно, у него свои причины. И вообще – наше дело не задавать вопросы, а… Ты дежурил все утро, если хочешь…

– Нет, – Вейн покачал головой. – Я в порядке. Мне нравится общаться с этой братией.

– А я-то начала было думать, что ты жертвуешь собой из любви к делу.

Он криво усмехнулся:

– Так и есть. Но не надо говорить мне, что ты равнодушна к тому, чтобы быть в центре внимания, – все равно не поверю. Тебе ведь нравится, что твое имя называют вместе с именем знаменитого профессора – не меньше чем мне, во всяком случае.

Осень покачала головой:

– Не всем это надо, Вейн.

Ее сотрудничество с доктором Дэвидсоном было плодотворным. Его открытие, бесспорно, поможет ее карьере. Но Осень не особенно задумывалась над будущим. Было слишком много неизвестного, с которым она имеет дело сейчас, чтобы тратить силы на беспокойство о завтрашнем дне.

Но Вейн был явно склонен к тому, чтобы воспользоваться ситуацией и не упустить ни малейшей возможности для рекламы, которую он может получить, вращаясь среди пишущей братии. Осень не осуждала его. Поле деятельности археологов было крайне ограниченным. Многие занимались этим предметом, но шансы сделать здесь карьеру ничтожно малы. Часто все зависело от того, какие у тебя связи.

Вейн, улыбнувшись, хотел было что-то произнести.

– Я знаю, что ты собираешься сказать. – Она подняла руку, чтобы избавить свой слух от избитой фразы, которую он любил повторять. – Твой папочка всегда говорит тебе, что важно не то, что ты знаешь…

– А кого ты знаешь, – закончил за нее Вейн.

– Успеха тебе. – Осень указала на группу людей. – Я буду поблизости, если ты передумаешь.

Осень наблюдала за Вейном, пока он не скрылся в толпе. Тряхнув головой, она отправилась в сторону лагеря. Не повредит посмотреть на припасы, которые доставлены сегодня утром.

Она почти выбралась из толпы, когда ее окликнула Конни Тернер.

– Подожди минутку. Я хотела бы тебе задать несколько вопросов.

Озадаченная, Осень помедлила:

– Чем могу быть полезна?

Конни перешла прямо к делу.

– Все репортеры жаждут услышать о жизни доктора Дэвидсона. А мне кажется, что твоя история может вызвать еще больший интерес.

Осень удивленно улыбнулась.

– Сомневаюсь, что в ней окажется что-нибудь вызывающее интерес читателей.

– Ты ведь из племени навахо?

Осень кивнула.

– Тебя удочерили белые, верно?

Она кивнула еще раз.

– Я понимаю так, что О’Нилы из экспортно-импортной компании – твои приемные родители.

– Верно. – Она ни в коем случае не собиралась вдаваться в подробности своей жизни перед репортерами. То, что семья ее жила за границей и занималась импортно-экспортным бизнесом, дало ей привилегированное положение. И дети рано усвоили, что частная жизнь и должна оставаться частной.

– Они знают о твоем индейском происхождении? – спросила Конни.

Не то, что она спросила, а то, как она спросила, – вот что огорчило Осень. Она склонила голову набок, и кисло улыбнулась.

– Конечно, они знали, кто я. – Тон Осени свидетельствовал, впрочем, об обратном. В действительности, О’Нилы не знали об этом и были столь же удивлены, как и она, когда обнаружились документы Доры Росс.

– Компания О’Нила – шикарное учреждение. А что, твоя семья думает о том, что ты живешь в пустыне, в таких примитивных условиях?

– Моя семья всегда поддерживала меня во всех моих предприятиях. И все-таки я уверена, что рассказ об истории жизни профессора будет значительно более интересен для вас.

Конни такой поворот совершенно не обескуражил.

– Я слышала, что навахо не верят, что ты с ними связана родственными узами. Кто-то говорил, они думают, что ты колдунья.

Раз уж она знала об этом, то лучше было объяснить. Пресса могла испортить свои репортажи об открытии разными россказнями о колдовстве.

– Они думают, что любой, кто приходит из внешнего мира, подвержен силам зла. Для них это просто защита.

– В самом деле? – Журналистка была явно заинтересована и готовилась задавать свои вопросы дальше. – Наверняка они не стали бы отвергать тебя из-за этого.

– Они не отвергли меня. Все гораздо сложнее.

Осень попыталась объяснить.

– Когда люди покидают резервацию, уходя в мир белых, они, возвращаясь, должны пройти церемонию очищения. Этот обряд называется нда, или Тропа Врага. Например, молодые люди, которые уходят служить в армию, обязательно должны пройти эту церемонию по возвращении.

– А они не предлагали сделать это тебе?

Осень отрицательно покачала головой.

– Это очень дорого, потому что продолжается в течение трех и более дней и требует участия сотен людей.

Осень не сказала ей, что Хастен Нез, который был вождем, мог совершить этот обряд сам. Не упомянула она и о том, что ей было очень больно, что он не предложил ей этого.

Конни сделала какие-то записи в блокноте, прежде чем задать следующий вопрос.

– Твой интерес к их истории помогает тебе завоевать их расположение.

– Напротив. Это только осложняет ситуацию.

Коння вздернула бровь, ожидая дальнейшего объяснения. Уступив, Осень дала его.

– Приступив к работе с доктором Дэвидсоном, я надеялась, что мой интерес к этой культуре поможет мне сблизиться. Но потом я узнала, что мое участие в раскопках только подтверждает в их глазах то, что я на самом деле колдунья. Они уверены, что мертвые не хотят, чтобы беспокоили их жилище, и причинят зло тем, кто потревожит их владения.

Коння уже собиралась задать следующий вопрос, но Осень прервала ее:

– У меня еще есть работа, которую я должна закончить. Позже мы когда-нибудь сможем сесть и поговорить более подробно.

– Ну что ж… – Конни быстро закрыла блокнот. – А еще я бы хотела узнать о Джессе Баррене.

Хищная улыбка Конни огорчила Осень, и она не стала сдерживать свои чувства:

– Боюсь, что в этом я не смогу вам помочь.

Конни трудно было назвать тупой.

– Почему-то у меня такое чувство, что ты могла бы мне многое рассказать… Наверняка близость к этому лакомому куску – я имею в виду раскопки – приводила к разным любопытным ситуациям.

– Боюсь, что нет. Мне действительно хотелось бы закончить свои дела. – Осень не желала касаться этого предмета. Полная решимости прекратить разговор, она повернулась и продолжила свой путь к лагерю.

Джесс увидел хмурое лицо Осени, когда она уходила от Конни. Он оглянулся, чтобы убедиться, что его жеребец по-прежнему пасется на привязи, прежде чем он двинулся по направлению к девушке. Но Энрике Вальде перехватил его:

– Что поделываем, дружище?

Его друг и компаньон ни за что не появился бы здесь, если бы не разжился какой-то свежей информацией. Джесс потянул мексиканца в сторону.

– Что случилось?

– Раскопал еще кое-что об Осени. Ее брат живет в моей стране – занимается бизнесом в Мехико. Ее родители – в Гонконге. Это, может быть, гораздо важнее, чем мы думали. Нам надо как следует за ней присматривать.

– Чем я и занимаюсь, – напомнил ему Джесс.

Энрике улыбнулся.

– Похоже, что ты против такой работы не возражаешь, да?

А Джесс как раз возражал. Было сущим мучением видеть ее. Это неотступно напоминало о том, что между ними было.

– На этот раз мы выудим доказательства. Я не отстану от нее ни на шаг.

– Понятно, – подколол его Энрике и тут же стал серьезным. – Может быть, она ни в чем не замешана, мой друг. И тогда ты снова сможешь восстановить ваши отношения.

– Если бы это было возможно!.. Но если она имеет хоть малейшее отношение к наркобизнесу, она мне вообще не нужна.

Энрике понял враждебный тон своего Друга.

– Прошли годы с тех пор, как моя сестра умерла, Баррен. Ты не должен вечно жить с лютой ненавистью в сердце.

Слова Энрике хлестанули его наотмашь. Он любил сестру Энрике – Марию Вальде Они собирались пожениться. Но, по воле случая, их мечтам не суждено было осуществиться: контрабандисты, занимающиеся наркотиками, убили ее. С тех пор он объявил им войну.

– Это еще не все. Ее притворное отношение к Хастену Незу и…

Энрике улыбнулся.

– Извини, друг мой, но тебе не удастся обмануть меня ни на минуту.

Джесс вглядывался в смуглые черты лица человека, стоявшего рядом. Они знали друг друга с детства. Их отцы были деловыми партнерами, продавая скот за границу, Вальде отвозил скот на пастбище, где его откармливали для рынка. А пастбища располагались неподалеку от железной дороги, проходившей через ранчо Гнездо Орла. Это доставляло выгоду обоим. Кроме того, Вальде получал элитных лошадей, которых потом отправляли в Мексику Их семейные и деловые связи по-прежнему процветали и нынче. И это также было прикрытием для сотрудничества по выявлению опасных организаций в наркобизнесе, которые отравляли жизнь их стран.

Джесс похлопал друга по плечу.

– Присматривать за О’Нил будет для меня не труднее, чем тебе присматривать за блондинкой, у которой ты висел в прошлом году на хвосте.

– О, не напоминай мне. Это сущее чудовище.

Джесс знал, что Энрике чуть не расстался с жизнью, выполняя предыдущее задание. Бывшему приятелю блондинки не понравилось, что она принялась снабжать информацией Вальде. Это было опасно, слишком опасно.

– Не нравится мне все это, Баррен, – неожиданно заявил Энрике.

Удивленный Джесс посмотрел на своего друга. Ему никогда не приходило в голову, что Вальде сможет бросить их дело.

– Тебе никогда не приходило в голову, сколько времени мы тратим на путешествия. Как мало мы знаем людей – иных, чем те, с которыми мы общаемся по долгу службы. Я старею, мой друг. И хочу иметь жену и детей.

– Нам немногим больше тридцати. А ты говоришь так, будто мы уже старики. – Джесс отбросил ногой камушек.

Слова Энрике произвели на него тяжелое впечатление. Было такое ощущение, что он тоже больше не хочет заниматься этим делом, потому что встретил Осень.

Он понимал, что говорит Энрике. Но он не хотел слышать этого. Вальде был добрым другом. Без него особый международный отряд не был бы тем, чем он стал сейчас.

Должно быть, Энрике почувствовал, что Джесс расстроился, потому что сменил тему и перевел разговор на современные события.

– Еще была какая-нибудь погрузка?

– Большой груз пришел вчера в Феникс.

Энрике присвистнул, когда Джесс протараторил ему цифры.

– Кто-то наловчился использовать эти раскопки как прикрытие. Большинство блюстителей порядка в районе сейчас сосредоточилось здесь.

– Что обеспечивает нашим людям возможность успешно проворачивать дела.

– Ты по-прежнему думаешь, что О’Нил – самый вероятный из всех кандидат?

– Пока да. У нее связи с заграницей. Представляется странным, что она никогда не имела контактов со своими родственниками до прошлого года. Но вот она приезжает сюда – и появляются наркотики.

– Не лишено смысла. А как насчет Риккера? Он ведь тоже может быть замешан в этом деле.

– У него на это мозгов не хватит. – Энрике похлопал Джесса по плечу.

– Мне нравится это в тебе, Баррен. Ты никогда не сваливаешь все в кучу и всегда попадаешь в точку.

Джесс проигнорировал комплимент, подозревая, что Энрике над ним подшучивает.

– Пойдем, амиго. У нас много дел. – Он криво усмехнулся. – Я намерен отдаться работе.

Энрике застонал.

– Какая нелепость!

Джесс пожал плечами:

– А ты останешься на ночь?

Энрике покачал головой.

– Нет, сегодня вечером лечу домой.

Джесс попрощался с Энрике и начал разыскивать Осень О’Нил.

Что за утро, думала Осень, спускаясь к руслу реки, к кустарнику, где Арло Росс и его команда разгружали мулов. Сначала – Большой Хозяин, теперь – Арло. Это было не так-то просто – повстречаться даже с одним родственником, не говоря уж о том, чтобы повстречать сразу двух. В один и тот же день.

Дед приехал с Арло. Она хотела бы, чтобы он остался, пока Арло и его двоюродные братья не вернутся сегодня к вечеру домой. Это даст ей возможность подольше поговорить с ним. Она все понимала: Большой Хозяин теперь редко ездил со своим сыном. Осень догадывалась, что он совершил это путешествие специально ради нее. Ее ноги утопали в песке – перед ней было устье реки, окруженное бежево-желтыми скалами. Рядом с кустарником слышалось спокойное ржание мулов. Лучи солнца согревали животных и насыщали воздух чистым запахом земли.

Приближаясь к трем мужчинам, она рассматривала Арло Росса. По одежде он напоминал своего отца. Арло носил серебряный пояс поверх красной фланелевой свободной рубахи и помятую, испачканную глиной шляпу. На этом сходство и кончалось. Когда кто-то начинал изучать черты его лица, то более светлые пряди волос, прямой нос, высокие скулы и тонкие губы напоминали о белых. Осень вспомнила одну из фотографий ее матери Действительно, внешность Арло подтверждала его английские корни по материнской линии, по линии Эммы Росс, белой школьной учительницы, на которой женился в свое время Большой Хозяин.

Осень подошла поближе. Скрипнул гравий, и Арло поднял голову. Взмахом руки он привлек внимание двоих других. Они смотрели с неукротимой враждебностью. Ни один не шагнул вперед – ей навстречу. Ни один не спросил, зачем пожаловала.

– Яа Еэ, дядюшка! – поприветствовала она высокого мужчину по-навахски.

Он не ответил, продолжая разглядывать ее.

Собравшись с силами, она снова заговорила:

– Что вам еще нужно распаковывать?

Он проигнорировал ее вопрос и с досадой проговорил:

– Ничего удивительного, что белая снова копает нашу священную землю.

В душе Осень почувствовала ненависть, когда услышала слова о белых. Но она сдержалась, чтобы он не заметил ее негодования.

– Эти реликвии бесценны, Арло Росс. Их нужно описать и изучить. Это все, что делают ученые. Ничего больше.

Ее не удивило, когда он не ответил. Арло вел себя так же, как и мать Осени – в том именно плане, что отвергал одну из культур, наследником которой был. Разница была лишь в том, что Дора Росс ушла из племени и заявила о своей принадлежности к белым. Арло же ненавидел любого, кто был связан с миром белых.

– Мы делаем все, что в наших силах, чтобы сохранить это место, Арло.

– Это только подтверждает, что ты не индианка. Ведь вы копаетесь в могилах предков, – упорствовал он.

– А как насчет вашего участия в этом? Уверена, что вы довольны своими доходами по этому контракту. – Она указала на мулов и припасы.

Вместо того чтобы оправдываться, дядя ухмыльнулся. В его ухмылке не было ничего дружеского. Холодные огоньки, лишенные какой-либо человеческой теплоты, таили его веки.

– Мы делаем то, что положено. Духи все равно защитят дом предков, а они будут преследовать тебя и этих белых людей.

– Ну, конечно. Но никакого вреда развалинам не будет причинено, – с готовностью согласилась Осень. Она не обратила внимания на угрозу. Ей вспомнились слова отца. Непроизвольно она опять пропустила цепочку от своего талисмана между пальцев. Арло проследил за ее жестом и окаменел, увидев самородок.

– Возвращайся домой. Возвращайся назад, к своей городской жизни.

– Никогда. Я такая же индианка, Арло Росс, как и ты. Ты можешь отрицать все, что угодно, но факт остается фактом: я должна остаться в пустыне.

– Посмотрим. – И он, не долго думая, отвернулся от нее, сделав знак своим спутникам, которые тут же занялись разгрузкой. Единственными звуками в неподвижном раскаленном воздухе были негромкие возгласы в те моменты, когда они поднимали тяжелые тюки, да приглушенный топот копыт, когда мулы удалялись в пески, чтобы избавиться от мух.

На несколько секунд она застыла на месте, стремясь преодолеть свой гнев. Ей очень хотелось разразиться неистовой бранью в ответ на их холодную ненависть. Но такая ее реакция только подтвердит их правоту: в обычае племени навахо было принимать неприятности молча. Только своим терпением и решительностью она может завоевать уважение соплеменников.

Уже когда она собиралась уходить, с плато, где разбивали палатки, спустился Фрэнк Риккер.

– О-о, мисс Высота и Сила! Только не говорите мне, что вы направляетесь помогать распаковывать поклажу.

– Похоже у тебя и так все прекрасно. – Если бы это был кто-нибудь другой, она бы тут же предложила свою помощь. Но Риккер не нуждался в ее сочувствии. Он всякий раз стремился использовать любую возможность подразнить, а то и оскорбить ее.

И сейчас Риккер шагнул поближе к тому месту, где она стояла. И остановился совсем рядом. Осень хотела было отступить, но если бы она сделала так, то это было бы признанием поражения. Выше Риккера на дюйм, она стояла, не двигаясь, и смотрела ему в глаза. Он дотронулся до бирюзового талисмана. Костяшки его пальцев нечаянно задели ее груди. Прикосновение заставило ее вздрогнуть, и мурашки побежали по спине. Но она осталась стоять, где была.

– Все ищешь подходы к индейцам?

Осень схватила его за запястье и с силой надавила на нерв, заставив пальцы разжаться. Когда она почувствовала, что он выпустил самородок, то отпустила его руку, пересиливая желание впиться в нее ногтями.

– Не твое дело, Риккер.

Его смех был скорее похож на мычание, когда он приблизил свое лицо к ней. На этот раз Осень отпрянула.

– Не прикасайся ко мне.

Выражение лица Фрэнка стало отталкивающим.

– Неужели не прикасаться? Думаешь, ты слишком хороша для меня?

Осень затаилась, готовая к защите и атаке. Его губы скривились.

– Или, может, ты предпочитаешь краснорожих? Индейская кровь бурлит?

К ее удивлению, вперед выступил ее дядя. Под взглядом Арло Риккер отступил.

– Возвращайся к своей работе, чинуша. – Акцент Арло усиливался и становился все заметнее. – Она не заслуживает оскорбления.

Так. Это уже похоже на семейную солидарность. Откровенное высказывание Риккера вызвало ответную реакцию Арло.

– Вот в этом ты прав, – ухмыльнулся Риккер. – Кому такая понадобится?

Осень бросила взгляд на Арло. Он стоял не двигаясь. Никаких эмоций на лице. Но Осень чувствовала, что его переполняет гнев. Ненависть, как змея, скользила вокруг него.

Фрэнк не обратил внимания на опасность. Или, может быть, он был слишком толстокож, чтобы понять ситуацию.

– Не могу тебя понять, Росс. Что-то ты не слишком смахиваешь на индейца. Зачем нарываться на неприятности, в которых нет нужды, когда ты можешь уйти к белым.

– Ты ничего не понимаешь… – сказал Арло. – И никогда не поймешь.

– Зато вон она наверняка все понимает. Такая же полукровка, как и ты. Ей так хочется быть индианкой, что ты, возможно, смог бы оказать ей услугу, отведя ее в кусты и…

От ее пощечины голова Фрэнка дернулась, и звук отозвался эхом в тишине. Он медленно поднял на нее глаза. На его щеке остались красные следы. Он шагнул к ней.

– Тебе это даром не пройдет. Ты…

– Риккер!

Его голова от неожиданности дернулась. Осень повернулась на звук приближающихся шагов, но держала Фрэнка в поле зрения. Джесс Баррен встал рядом с ней.

– Неужели тебе нечем заняться, кроме как изводить женщин или…

– Ты прав, Баррен. Ничтожества вроде них только и способны на рабский труд – и то когда они трезвые. – Он пренебрежительным жестом указал на Арло и других.

Трое мужчин шагнули вперед. Джесс встал перед Риккером и тихо заговорил на возбужденном навахо. Осень силилась понять, что они говорят, но могла только уловить отдельные слова. Слишком сильные эмоции мешали понять смысл.

Когда Джесс кончил говорить с Арло, он повернулся и смерил Риккера холодным взглядом.