Текст книги "Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 2"

Предвыборная борьба не что иное, как гонка нос к носу. Никто не мог предсказать, кто выиграет, а кто проиграет, и такая ситуация будет продолжаться и дальше.

Помощник министра Ким Сонсу, который не мог ответить и не знал, куда ему себя деть, перевел взгляд на секретаря Ли Хакджэ, молча прося его о помощи.

Когда тот слегка кивнул, помощник министра набрался смелости и проговорил:

– Да, председатель. Мы обязательно выиграем и отплатим за вашу доброту.

– Хватит подлизываться, уходи. Позаботься, чтобы два миллиарда долларов оказались у меня в кармане.

Когда помощник министра Ким Сонсу, продолжая кланяться, тихо удалился, председатель Джин первым делом вздохнул.

– Судя по тому, как осторожничает премьер-министр, игре конец.

– Отчет отдела разведки говорит, что они идут близко друг к другу, но оппозиция немного опережает.

– А что с занозой в заднице? Ты с ним встретился?

– Да.

– И что?

– Все упрямится, не желая уходить в отставку.

– Щедро сыпет соль на раны. Разве он не знает, что ничего не выйдет, даже если он украдет голоса номера один, став номером три? Это же не значит, что у него будет другая возможность. Ну разве он не дурак?

– Никто не остается в здравом уме, ввязавшись в избирательную кампанию. Когда они видят своих сторонников, только сильнее уверяются в том, что удастся стать президентом.

Мужчины обменялись взглядами, в которых отражалось, насколько жалким они считают такое поведение.

– Кстати, мог бы немного позаботиться об этом помощнике министра Киме.

– Я и без того положил коробку в багажник его машины.

– Правильно сделал. Он ездит туда-обратно, и все его ругают, должно же хоть что-то поднимать ему настроение.

Когда атмосфера в кабинете председателя немного успокоилась, Ли Хакджэ осторожно заговорил:

– Председатель, не могли бы вы сказать, кто владелец «Миракл»? Я готов встретиться с ним и попросить о сотрудничестве.

– Не нужно. С ним я сам разберусь, а ты посети лагерь оппозиции. Раздай им несколько бутылок с витаминными напитками и скажи пару слов. Например, если они дадут нам два миллиарда долларов, Федерация корейской промышленности будет активно сотрудничать со следующим правительством.

Ли Хакджэ один раз поклонился и вышел из кабинета председателя.

Джин Янчхоль, оставшись один в своем кабинете, взял со стола лист бумаги.

– Семнадцать и семь десятых процента, значит…

Максимальная доля, которую можно вложить в «Сунъян Моторс».

Влияние в размере семнадцати и семи десятых процента, да еще и не просто за один миллиард долларов, а лишь за возможность обменять воны на такую сумму валюты.

Конечно, внук сказал, что после слияния вернет все в состав «Сунъян Групп», но председатель уже знал, что это невозможно. Парень, скорее, из тех, кто полученное распихивает по карманам, а не возвращает обратно.

Ему не было жалко. Если разделить акции поровну между всеми пятью детьми, можно отдать и двадцать процентов. Просто придется перескочить через сына и отдать их напрямую внуку, который уж очень способный.

Однако председатель Джин не мог избавиться от беспокойства, которое тяжелым грузом лежало у него на душе.

Когда он смотрел на внука, ему нередко казалось, что смотрит в зеркало.

Как только он что-то получал, то ни за что никому не позволял отнять это у него, а еще он знал радость, которую испытываешь, когда сам что-то отнимаешь у другого.

Ясно, что семнадцать и семь десятых процента – это не конец, а только начало.

Если внук, в характере которого ставить расчеты выше кровного родства, нацелился на «Сунъян Групп», оставшиеся дети и внуки, скорее всего, будут изгнаны и станут настоящими бедняками.

Конечно, такой внук сделает «Сунъян Групп» еще более огромным и великолепным замком, но он ни за что не поделится правом войти в этот замок.

Председатель Джин покачал головой.

– Но если посмотреть, как он заботится о своем отце, он умеет и глубоко привязываться.

Он достаточно глубоко думает, чтобы, несмотря на юный возраст, воплотить мечту своего отца в реальность.

Нужно сбросить с себя тревоги.

В текущей ситуации первым делом следует беспокоиться о группе, а не о детях, не так ли?

Ему хотелось утешить себя тем, что, даже если компанию у него отнимут, грабителем окажется не кто иной, как его внук.

* * *

– Вот, это наиболее крепкие ребята. Если им удастся преодолеть этот кризис, больше проблем не будет.

Я взял список, который передал мне О Сэхён, и посмотрел на имена.

– Если смотреть на них только с точки зрения бухучета, у кого самый лучший потенциал?

– Конечно, тот, кто на самом верху списка. У них хорошие технологии, поэтому рентабельность высокая. Ты ведь не собираешься поглощать только за счет размера?

– Конечно, нет.

Самым первым в списке значилась «Тэа Констракшен».

Пятое место в рейтинге строительных компаний.

Я бы хотел купить «Тэхён Констракшен», но почти сразу отказался от этой идеи, поскольку эта компания занимает второе место в деловых кругах и сможет выдержать финансовый кризис с помощью реструктуризации.

– Автомобили и строительство… Хорошее сочетание, хе-хе.

– Разве первым шагом на пути к становлению крупной компанией является не строительство?

– Но, думаешь, «Тэа Констракшен» рухнет? У них есть некоторые собственные резервы, а еще они получают много заказов из-за границы.

– Дядя, вы все еще мне не верите? Говорю же, единственные в нашей стране, кто может справиться с этим кризисом самостоятельно, – это «Сунъян» и «Тэхён». Остальные не больше, чем огоньки свечи перед ветром.

– Даже в таком случае «Тэа Констракшен» сможет выжить, получив всего лишь небольшую поддержку от правительства!

Я не стал опровергать возражения О Сэхёна.

У меня не было причин пускать слюни на компанию, если она хотя бы не настолько крепка, как эта. И не было никакой необходимости изо всех сил показывать свою жадность.

После кризиса девяносто седьмого года в Республике Корея настанет эпоха закона джунглей. До сих пор мы жили в мире, где хищники, которым было трудно спрятаться на лугу, сосуществовали с травоядными. Но с этого момента мы будем жить в джунглях, где немногочисленные хищники беспощадно покажут зубы и громко заревут.

Теперь, когда я решил стать королем этого места, мне остается лишь действовать без сучка без задоринки.

– Давайте посмотрим.

Сказав только это, я встал.

Нужно закончить с дедушкой вопрос о поглощении.

Я вышел из офиса в Ёыйдо и сел в машину.

– Помощник Ким, едемте в дом председателя.

– Да.

Помощник менеджера Ким Юнсок набрал скорость. Из-за роста цен на бензин количество транспорта значительно снизилось, и водить машину стало более комфортно.

– Юный господин, судя по тому, что я выяснил к текущему моменту, а также по информации, собранной руководителем Син Сокхо, слежку к вам приставили из «Хансон Ильбо».

– Той самой «Хансон Ильбо», с которой мы скоро должны породниться?

– Да.

– Вы уверены?

Результат оказался абсурдным. Я думал только о внутренних врагах, но уже и снаружи появился кто-то, кто пускает слюни.

– Честно говоря, я узнал об этом чуть раньше, но сообщил вам с опозданием, так как был осторожен, ведь скоро эти люди могут стать родственниками председателя.

– Вот как?

– Кроме того, председатель тоже уже знает. Отдел разведки и служба безопасности сообщили ему обо всем, но он только приказал сделать вид, что они ничего не знают. Поэтому и мы тоже укрепились в своей уверенности.

Он уже все знает, но делает вид, что в неведении!

Что он задумал?

Неужели он думает, что «Хансон Ильбо» настолько безобидны, что ему не нужно о них волноваться, сколько бы они ни брыкались? Или он проявил осторожность, потому что скоро породнится с ними?

Нужно учиться на каждом из подобных крошечных решений, которые принимает дедушка.

Собрать мелочи, оценить, а затем использовать – это и есть тактика и стратегия.

В тот момент, когда я подумал, как бы намекнуть дедушке об этом, машина подъехала к особняку.

Прежде чем выйти из машины, я достал корпоративную карту «Хансон Ильбо».

– Устройте с помощью этого корпоративный ужин для всех сотрудников департамента стратегии. О деньгах не беспокойтесь и оторвитесь хорошенько.

Очень приятно быть добрым за чужой счет.

* * *

– Что скажешь? Этого должно хватить.

Я смотрел на числа, написанные убористым почерком на листе бумаги. Суммарная доля от контрольного пакета акций «Сунъян Групп».

Семнадцать и семь десятых процента.

Акции «Сунъян Групп» и восемь компаний «Аджин Групп» объединяются в одну. И эта объединенная компания принадлежит мне.

Я не стал спрашивать, почему именно семнадцать и семь десятых процента, каковы причины и обоснование этого числа. Я должен был задать только один вопрос:

– Дедушка, это размер сделки? Или наследство?

Его брови дернулись, но он тут же рассмеялся.

– Вот же негодник! У твоей жадности вообще есть предел? Ха-ха-ха.

Когда дедушка, какое-то время громко похохотав, перестал смеяться, я наконец услышал ответ. Тот, который хотел услышать.

– Сделка. Наследство? С чего от меня что-то наследовать? Я дам наследство только своим детям. А ты получишь его от своих родителей.

– Мой отец не чеболь, как дедушка, так что ожидать особо нечего…

– Вот настолько тебе повезло. Аха-ха-ха.

Возможно, это значило, что и с отцом он немного поделится.

За это тоже спасибо.

– Это мое второе, но последнее предложение. Быстро ставь печать и давай мне миллиард долларов.

Я взглянул в сверкающие глаза дедушки и подумал, что он, кажется, действительно спешил. Так что я отказался от мысли снова начинать переговоры, где каждый бы тянул и толкал в свою сторону.

Если я скажу здесь еще что-то, это его ранит. В большом озере даже маленький камешек вызывает рябь. Даже крепкая привязанность подобна тонкому льду, который может треснуть от одного-единственного разочарования. Я не должен совершать ошибок, которые могли бы расколоть этот лед.

– Да, мы подготовим один миллиард долларов по курсу тысяча шестьсот вон, – послушно ответил я, и он весьма удивился.

– Что вас так удивило? Я всегда был на вашей стороне, дедушка. Вы пошли на такую уступку, так что и я не стану больше жадничать.

Я ожидал увидеть на лице дедушки радость, но вместо этого оно стало коварным.

– Что ты еще задумал? Я выгляжу настолько слабым, будто могу поддаться на твои сладкие речи?

Чего-чего, а догадливости старику точно не занимать.

Глава 7
Корзина для шопинга

– Переговоры уже завершены. Сегодня восьмое число, и обменный курс составляет тысяча триста сорок две воны за доллар. А вы купили у меня их за тысячу шестьсот. Разве могут у меня быть какие-то скрытые намерения?

– Курс вполне может перевалить за две тысячи вон. К тому времени, как твой миллиард долларов попадет в мои руки, ты можешь потерять много денег.

– Думаете, курс правда вырастет до двух тысяч?

Нужно проверить, насколько хорошо способен давать прогнозы Институт экономических исследований «Сунъян Групп». Правдивы ли слухи о том, что здесь собрались самые умные люди?

– Вероятность, что курс поднимется до двух тысяч двухсот вон, более девяноста процентов. Это прогноз докторов наук в Институте. Их прогнозы не всегда сбываются, но иногда они бывают правы.

Дедушка украдкой взглянул на меня, чтобы оценить реакцию.

– А что? Подумал о том, что сумма вырастет до двух тысяч вон, и стало жалко?

– Я ведь тоже вам уже говорил, что курс перевалит за две тысячи вон. Но мне совершенно не жаль. Я ведь ваш внук? Я не настолько мелочен, чтобы только и думать, как бы принести дедушке убытки.

– Знаю, что ты не мелочен. Но ты бы не стал оставаться в убытке. Что? Какое-то дополнительное условие?

Если разыгрывать невинность перед сообразительным человеком, это только пробудит в нем ненужную осторожность. Раз уж мы об этом заговорили, нужно все выложить.

– Я бы хотел попросить о двух услугах.

– Так и знал. Хорошо. Говори. Посмотрим, будет ли этого достаточно только для того, чтобы компенсировать твои потери, или же ты нацелился на еще большую выгоду.

Я разложил приготовленную заранее карту перед любопытствующим дедушкой.

– Это же карта Сеула?

– Да. Взгляните на области, которые я обвел красным.

Дедушка, внимательно осмотрев больше десятка отмеченных мест, поднял голову.

– И что здесь?

– Общественная земля, которая принадлежит городу Сеулу.

– Общественная земля?

– Да, и я бы хотел купить ее подешевле.

– Хм… Просишь меня надавить на мэра Сеула?

– Нет. До конца его срока осталось всего шесть месяцев. Нам нужно попросить, точнее, потребовать это у следующего мэра.

При слове «потребовать» глаза дедушки сверкнули.

– Ты случайно не мужа тети имеешь в виду?

– Именно.

– Нет.

Он отодвинул карту, как будто больше ничего не хотел слышать.

– Я буду финансировать выборы дяди. Когда он станет мэром Сеула, то продаст мне общественную землю, а вам, дедушка, останется только надавить на депутата района, где находится земля, чтобы он дал согласие на продажу. А может быть, даже давить ни на кого не придется, – продолжил я, сделав вид, что не услышал твердого отказа дедушки.

– Но разве я не сказал «нет»?

– Оправдание для этого хорошее. Если город Сеул продаст всю землю для некоммерческого использования, чтобы собрать средства в ситуации национального экономического кризиса, общественное мнение не будет против.

– Ха! Вот же парень!

– Можете сказать, почему вы так этого не хотите?

– Он из семьи Чхве, а не из семьи Джин. Разве это не достаточная причина, чтобы быть против?

Как и ожидалось, только мужская линия крови имеет значение. Кровь дочери уже не принадлежит семье.

Я сморозил глупость, сделав вид, что не понял:

– Мэр Сеула не может как-то повлиять на «Сунъян Групп».

– Зять Чхве ударился в политику, потому что это пришло в голову его жене. А он всего лишь ее марионетка.

Джин Союн намеревалась скрыть свой недостаток рождения дочерью при помощи политической власти.

Среди корейских политиков очень мало тех, кто выступал против председателя Джина.

Не нужно даже глядеть в микроскоп или через увеличительное стекло, чтобы увидеть, сколько у «Сунъян Групп» обходных путей и ухищрений. Однако все закрывают на это глаза и делают вид, что ничего не видят. А если кто-то об этом и упоминает, информацию тут же закапывают обратно.

Если влиятельный политик через громкоговоритель начнет болтать лишнее, совершенно очевидно, что это принесет целый ряд проблем.

Тетя прекрасно знала, что эту власть можно использовать, чтобы потребовать такую же долю в «Сунъян Групп», как и у сыновей, даже оставаясь дочерью, или получить еще больше их.

– Дедушка.

– Перестань!

– Почему вы не думаете о том, чтобы сделать дядю марионеткой «Сунъян Групп?»

– Что?

– К тому моменту, как сядет в кресло мэра Сеула, он покроется всевозможной грязью и пылью. Если все у вас в руках, разве он не будет вашей марионеткой?

– Эта грязь и пыль идет из «Сунъяна». Если все это взорвать, «Сунъян» тоже пострадает.

– Этой грязью и пылью покрою его я. И буду так крепко держать дядю за ошейник, что вам, дедушка, совсем не придется волноваться.

– Вы только взгляните на него! Деньги плачу я, а выделываться будет он? Вот же негодник! Ха!

Дедушка фыркнул, словно услышал нечто абсурдное.

– Нет. Деньги заплачу тоже я. Дедушка, вы сможете использовать его, когда это будет нужно.

– Чего? И деньги ты заплатишь? Тогда просто протолкни его. Тебе ведь даже мое разрешение не нужно?

– Один ваш звонок лидеру правящей партии, и дядя не сможет даже выставить свою кандидатуру. Разве нет?

Дедушка начал смотреть мне в глаза, не говоря ни слова.

– Ровно два раза, только на восемь лет позвольте ему притвориться хозяином мэрии Сеула. Я смогу получить все, что мне нужно, за этот период.

Я даже слышал, как крутятся шестеренки у него в мозгу. Затем дедушка наконец сказал:

– А вторая просьба?

– Вы даете разрешение?

– Пока нет. Сначала скажи вторую просьбу.

– Не допустите, чтобы «Тэа Констракшен» получила государственную субсидию.

– Что? «Тэа Констракшен»?

Название, сорвавшееся с моих губ совершенно неожиданно, заставило дедушку округлить глаза.

– Получив общественную землю, я не собираюсь оставлять ее под парковку. Нужно будет что-то построить. А для этого мне понадобится всего одна маленькая строительная компания, не так ли?

– Маленькая? «Тэа» входит в пятерку лучших строительных компаний. Ты что, считаешь ее крошечной конторкой?

– Дедушка, я хозяин «Аджин Групп» и «Сунъян Моторс». По сравнению с ними «Тэа» – просто малютка.

Вдруг по лицу дедушки расплылась улыбка. Он дает разрешение?

– Парень, да ты серьезен.

– Что?

– Я про твои слова, что ты хочешь воздвигнуть собственную компанию. Ты не умоляешь меня отщипнуть кусочек от «Сунъян Констракшен», а думаешь о том, чтобы поглотить «Тэа»…

– А если я попрошу, вы отщипнете?

Когда я сказал эти слова с улыбкой, будто в шутку, выражение лица дедушки снова странно изменилось.

– Может, и да… А может, и нет… Ну в любом случае теперь это не имеет смысла. Раз ты собрался поглотить «Тэа».

Нет. Не нужно обманываться. Он просто пытался меня подзадорить.

Я повторил эти слова про себя несколько раз, но все же мне было немного обидно от мысли, что такое могло бы оказаться возможным.

– «Тэа Констракшен», значит…

– Да, ни один бизнес не сможет избежать нынешнего валютного кризиса. Наверняка и «Тэа Констракшен» тоже жаждет долларов и в случае прекращения государственной поддержки обанкротится. Тогда я ее подберу.

– «Тэа»… Это хорошая компания. Пара вливаний, и она будет в полном порядке.

– Именно так. Это компания, которую директор О Сэхён и другие сотрудники выбрали после нескольких дней вдумчивого изучения.

– Выходит, «Тэа» и зять Чхве на месте мэра Сеула – один комплект.

– Да, если я дам кровь, а дядя послужит удобрением, компания расцветет полным цветом.

– А раз нет никакой связи между выборами зятя Чхве и «Сунъяном», то и проблем не будет?

– Именно так.

Дедушка начал постукивать пальцами по столу. Такая привычка у него была, когда он глубоко задумывался.

Я тоже замолчал и тихо ждал.

– А после того, как «Тэа Констракшен» расцветет…

– Конечно, получит имя «Сунъян».

– Весьма приятно это слышать. Ты единственный в этой семье, кроме меня, кто увеличивает число дочерних компаний «Сунъян», ха-ха.

У меня появилось плохое предчувствие. Этот смех не походил на радостный.

– Я подумаю об обеих просьбах. Как бы там ни было, наш контракт заключен, верно?

– Да.

– Тогда возвращайся к себе и поторопись. Даже руководители филиалов взволнованы. И смогут хоть чуть-чуть успокоиться, только если один миллиард долларов окажется у нас как можно скорее.

– Да, так и сделаю.

Я не стал ничего добавлять и ушел. На всякий случай мне нужно встретиться с тетей и твердо все сообщить.

* * *

Как только внук вышел из кабинета, председатель Джин вскочил со стула. И начал ходить по кабинету, пытаясь успокоить потрясение, которое все это время сдерживал.

Мэр Сеула, который помогает стране преодолеть экономический кризис, получая дополнительные средства через продажу общественной земли. Оправдание хорошее.

Внук хочет создать этого мэра своими руками, а затем, заполучив землю, поглотить строительную компанию, с помощью которой сможет превратить ее в гору денег.

Картинка слишком хороша.

И, чтобы завершить эту прекрасную картину, внук готов даже пожертвовать парой сотен миллиардов вон, хотя точно знает, что обменный курс будет стремительно расти.

Разве это не означает его уверенность в том, что он сможет извлечь прибыль больше этой суммы?

Как только председатель услышал объяснение внука, ему тут же пришлось заставить себя подавить желание согласиться. Потому что нельзя так просто делиться своей силой.

А еще он снова почувствовал страх.

За своим милым, красивым лицом этот парень скрывал сущность самого злобного, свирепого зверя.

Нельзя позволить себя обмануть сладким речам о том, что «Аджин Групп» и «Тэа Констракшен» получат имя «Сунъян». Этот парень точно заберет «Сунъян Моторс» и «Сунъян Констракшен».

Внук, который пытался отобрать у дедушки его компании, вызывал гораздо больше похвалы и симпатии, чем дети, которые пытались их получить.

Однако Джин Янчхоль также ничего не мог поделать с охватившими его страхом и тревогой.

* * *

– Что? Ты сказал?

– Да.

– Доджун! Я же несколько раз повторила, что нельзя этого делать! Если отец узнает, начнет вставлять палки в колеса. Он ни за что не даст своего разрешения. Катастрофа. Теперь нам всем конец.

Тетя подняла шум с таким лицом, будто правда собиралась умереть, а на лице дяди застыл шок.

– Тетя, успокойтесь. Говорю же, все нормально.

– Да что же нормально?!

– Дорогая, успокойся. Давай выслушаем Доджуна. Наверняка он рассказал, потому что у него есть план. Разве нет?

Он всегда только подыгрывал своей жене, поэтому собственных мыслей ему недоставало. И на лице его отражалось лишь предвкушение того, как он станет мэром Сеула.

– Дедушка сказал, что подумает. И не ответил безоговорочным отказом.

Тетя глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Вы ведь оба знаете, почему дедушка против, верно?

– А что? Он тебе что-то сказал?

– Похоже, ему было неприятно, что деньги на избирательную кампанию пойдут из «Сунъяна». А в случае политического скандала проблем не оберешься.

Тетя стала внимательно смотреть на мое лицо, не пропуская ни одного слова, как будто собиралась что-то у меня выведать.

– Поэтому я ему сказал, что средства можно раздобыть в другом месте. И попросил просто закрыть на это глаза.

– А дальше? Он больше ничего не говорил?

– Еще я добавил, что вы и так занимались политикой, поэтому было бы неплохо уйти на пенсию с должности мэра Сеула.

– Что? Закончить на должности мэра? Это же полнейшая ерунда!

Идиот. Совсем слов не понимаешь!

– Дорогой! Нужно сначала преодолеть гору, которая возвышается прямо перед глазами. Просто помолчи немного!

Тетя намного догадливей.

– Доджун, а если отец даст разрешение и закроет на это глаза? Ты сможешь профинансировать выборы?

– А сколько нужно?

Я моргнул, строя из себя невинность.

– Около трех миллиардов на особые партийные взносы и еще около пяти нужно заплатить руководству партии… А также около тридцати миллиардов на саму предвыборную кампанию. Думаю, примерно сорок миллиардов, если с запасом? – назвал одно за другим числа дядя, как будто только этого и ждал.

Говорит так, словно сорок миллиардов – это кличка чьей-то собаки… Как же он оторван от реальности.

Ему следовало, как минимум, подготовить подробные расчеты и ждать, разве нет?

– Ого! Невероятно много.

Стоило мне широко раскрыть глаза и изобразить удивление, как лицо дяди помрачнело.

– Почему ты удивляешься? У тебя столько нет?

– Конечно, не хватает. Мне ведь еще нужно отложить деньги на строительство кинотеатра для отца.

Молчавшая до этого момента тетя заговорила:

– Я могу подготовить где-то пятнадцать миллиардов вон. А тебе останется только двадцать пять. Сможешь?

– Да, так смогу.

Выражения лиц этих двоих были такие смешные, что даже смотреть неловко. Как у детей, одновременно удивленные и радостные.

– Я не могу вывести пятнадцать миллиардов разом. Прежде всего нужно заплатить особые партийные взносы в начале следующего года… Так что прошу тебя подготовить три миллиарда вон.

Так работают мозги совершенно оторванных от реальности людей из чеболей?

Говорят о миллиардах, десятках миллиардов вон своему племяннику, которому едва исполнилось двадцать, как будто в этом нет ничего особенного. Неужели для них правда деньги начинаются с нескольких миллиардов?

– Да, я быстро все подготовлю. Кстати, первым делом нам нужно подписать контракт, верно?

– Что? Контракт? Какой контракт?

Они оба озадаченно уставились на меня.

– Я ведь даже квитанции на эти суммы не получу, значит, нужен хотя бы контракт. Разве нет?

Я тоже озадаченно уставился на них в ответ.

– Доджун, ты еще слишком молод и мало понимаешь в таких делах. Никто не подписывает контракт, когда дает средства на избирательную кампанию.

– А-а, наш Доджун занимается только делами инвестиционной компании, вот так и подумал! Все эти деньги просто исчезнут. Это не финансовые инвестиции.

Эти люди все еще видели во мне только богатого юнца?

– Ох, я должен был все подробно объяснить, но забыл. – Я с неловким смешком хлопнул себя по лбу. – Минуточку. Кое-кто объяснит вам все в деталях. – Я встал с дивана в гостиной и крикнул у лестницы, ведущей на второй этаж: – Дядя! Спускайтесь.

Тетя с мужем продолжали все так же озадаченно смотреть друг на друга. Ведь сейчас здесь не было больше никого, кого младшенький мог бы назвать дядей.

* * *

– Земля? Общественная?

– Да, я планирую забрать ее всю разом после местных выборов в следующем году.

– Хочешь сделать мужа тети мэром Сеула?

– Разве я его сделаю? Это дядя должен сражаться.

Неодобрение О Сэхёна отразилось на его лице.

– Я не видел никого, кто бы продержался долго, ввязавшись в политику. Разве это не политикам мстят, вытряхивая из них всю грязь и вонь, которой те покрываются к окончанию срока своих полномочий? Разве ты сам не знаешь?

– Нет ни одной корпорации, которая смогла бы развиться без участия политической власти. Если заниматься бизнесом вне политики в Корее, вырасти в крупную компанию не удастся.

– И что? Что собираешься делать, когда получишь землю?

– Заняться крупномасштабным строительством. Хе-хе.

– Чем дальше, тем круче. Что? Строительство?

– Из-за чего, по-вашему, я заинтересовался строительными компаниями? Как раз из-за этого.

Я достал карту, которую раскладывал перед дедушкой.

– Самое ценное – вот здесь.

Я с силой воткнул красную булавку в точку на карте.

– Попробую развить это место.

– И где это?

О Сэхён, который уже страдал от старческой дальнозоркости, приподнял очки на лоб и внимательно взглянул на карту.

– Мапхо? Санамдон?

– Да, его ведь уже определили под жилую застройку.

– Эй, эй. Брось это. Зачем тебе лезть туда, где все уже решено?

Было объявлено, что этим летом на месте бывшей свалки Нанджидо в Санамдоне, в районе Мапхо, а также близлежащих слаборазвитых деревень, завода по производству угольных брикетов и пустующих земель воздвигнут «жилой квартал Санам».

Тогда я и почувствовал, что без строительной компании влезть в прибыльный бизнес невозможно.

В любом случае все компании, принимающие участие в застройке жилого квартала Санам, сейчас занимались тем, что пытались умыть руки. Какой смысл строить жилье, когда страна на грани банкротства? Заселяться туда все равно некому.

Все наверняка чувствовали что-то подобное.

– Рядом с жилым районом еще много общественной земли. Нужно ее развивать.

– Добавлять новые квартиры больше невозможно. Разве ты не видишь крах рынка недвижимости? И все равно хочешь построить еще жилье?

Когда О Сэхён отрицательно замотал головой, я рассмеялся.

– Кризис превращается в возможность, когда его встречает подготовленный человек. Никто так не подготовлен к величайшему кризису в нашей стране, как я.

– Как бы там ни было, я много всякого слышал. Так что не в этот раз. С жильем на какое-то время покончено. Тяни к нему руки после окончания кризиса.

– Кто сказал, что это будет жилье?

– Что?

– Многоквартирные дома меня не интересуют. Выделение земель под жилье уже закончилось, так что пусть строительные компании, которые их получили, вздыхают. А я буду развивать другую концепцию.

О Сэхён, зная, что моего упрямства ему все равно не сломить, вздохнул:

– Ну и в чем заключается твоя новая концепция?

– DMC.

– М-да, теперь решил телекомпанию открыть? Тогда почему бы просто не купить MBC[6]6
  MBC – южнокорейская телевизионная сеть.


[Закрыть]?

По лицу О Сэхёна я понял, что ему эта идея показалась настолько нелепой, что даже обсуждать ее было лень.

– Это не телекомпания, а DMC. Означает Digital Media City.

– И что это такое?

Только теперь его лицо наконец разгладилось, и на нем появился некоторый интерес. А все потому, что слова «диджитал» и «медиа» звучали как что-то перспективное.

– Я дам вам информацию об этом, сможете взглянуть. А еще в Санамдоне нам нужно построить главный стадион чемпионата мира по футболу. До две тысячи второго года осталось совсем недолго.

В девяносто шестом году ФИФА приняла решение о совместном проведении чемпионата мира по футболу Кореей и Японией. Никто не знал, что корейская сборная выйдет в полуфинал. В прошлом я кричал «Корея», смотря матч по телевизору в баре, но на этот раз планирую увидеть его своими глазами из ВИП-ложи.

– Но ведь city означает город. Не слишком ли это абсурдно? Хоть стадион для чемпионата мира и выглядит правдоподобно.

– Я сделаю так, что DMC тоже будет правдоподобным.

* * *

– Рад встрече, директор Джин, депутат Чхве. Меня зовут О Сэхён.

Тетя и дядя, переводя взгляды с визиток, которые протянул О Сэхён, на его лицо и обратно, вздрогнули от удивления.

Генеральный директор «Миракл Инвестмент».

Вот она, сила визитки.

Разве это не та инвестиционная компания, которая поглотила «Аджин Групп» и ворочает триллионами денег?

– З-здравствуйте. Доджун, ты говорил, что инвестиционная компания, которая управляет твоими деньгами, называется «Миракл». Это ее представитель сейчас здесь? – Тетя слегка помахала визиткой.

– Да, верно, – кивнул я. – Что ж, беседуйте. А я буду на втором этаже.

Когда я сказал, что ухожу, тетя сделала такое лицо, будто ей трудно понять возникшую ситуацию.

– Он тот, кто готов инвестировать в будущего мэра Сеула и даже думает вести с ним бизнес. Ему можно доверять, так что говорите совершенно открыто. А еще он близкий друг отца. Что ж, я пошел…

Я поклонился всем и направился прочь.

О Сэхён прекрасно знал мой план, так что проблем не будет.

* * *

– Понимаю, что это может прозвучать странно, но на чьи деньги мы будем проводить избирательную кампанию? На деньги Доджуна? Или компании «Миракл»? А может, на ваши личные средства, директор О?

Джин Союн, брови которой резко поднялись вверх, выглядела совсем иначе, чем когда она обращалась к своему племяннику.

А все потому, что она, услышав слова «контракт» и «бизнес», четко понимала, что это не та ситуация, в которой она просто просит о деньгах.

– Источник денег – сам Доджун. Однако я человек, который обязан добросовестно распоряжаться его средствами, поэтому пришел сюда. Надеюсь на ваше понимание.

– Но это наши семейные дела. Так что несколько… неудобно.

– Неожиданно.

– Что?

– Разве внутри «Сунъян Групп» есть семейные дела? Все это относится к бизнесу, не так ли?

В отличие от холодной Джин Союн, с лица О Сэхёна не сходила улыбка.

– Если бы вы ссорились за домашним столом из-за сосиски, а за то, что помассировали плечи отцу, получали карманные деньги, это можно было бы считать делами семейными. Однако вы за завтраком ссоритесь за то, кто проглотит на один филиал больше, а если помассировали плечи отца, получаете сотни миллиардов акций. Что это, если не бизнес?