Текст книги "Умение не дышать"

Глава двенадцатая

Во время ланча я остаюсь одна в школьной библиотеке и ищу в Google слово «фридайвинг». И узнаю, что так называется погружение с задержкой дыхания, а еще его называют «апноэ-дайвинг». Сайтов такое количество, что я даже не знаю, с какого начать. Просто поразительно, чего только не найдешь в Интернете, несколько дней назад я даже не слышала о фридайвинге, а теперь знаю, что существует несколько его разновидностей, в зависимости от того, уходишь ли ты на глубину или просто остаешься под поверхностью воды, есть ли у тебя ласты, применяешь ли ты грузовой пояс при спуске и шары, наполненные воздухом, при подъеме. Есть и форумы.

Пробегаю глазами комментарии:

scubasam69: Эй, а я всерьез хочу заняться фридайвингом! Это безопасно?

Freer-diver1: Смотря что ты считаешь безопасным. Это безопасно, если фридайвер – не полный идиот. И не пости тупых комментов в этом форуме. Проведи хоть какой-то поиск, изучи вопрос, а потом задавай нормальные вопросы, если тебе действительно интересно. Рад помочь.

Poseidon_Seagod: Привет, scubasam69! Старик, это стопудово безопасно. Первый раз в прошлом году пробанул, а теперь могу заныривать на 50 метров. Ни разу не вырубился.

Pixie2Pink: Не делай этого! Фридайвинг НЕ безопасен! Умоляю, не занимайся этим опасным спортом. Люди каждый год погибают.

КАЖДЫЙ год. Вы все тут просто тупые. Разве так трудно просто подумать о тех несчастных, которым приходится спускаться на дно треклятого моря и вытаскивать на поверхность ваши трупы!

Freer-diver1: Pixie2Pink, ты только не перевирай. Факты есть факты. Фридайвинг не опасней футбола или регби. И намного безопасней, чем мотоциклетный спорт или альпинизм, если считать по количеству жертв. Фридайвинг настолько безопасен, насколько ты его таким делаешь, – это как с любым спортом, с любым родом деятельности. Следуй правилам. Понимай, что делаешь. Никогда не погружайся в одиночку.

scubasam69: Спасибо, Freer-diver1 и Poseidon_Seagod. Из моих друганов пока никому неохота этим заниматься, так что насчет не погружаться в одиночку – тут мне выбирать не приходится. Так что, пожалуй, я потренируюсь в нашем местном бассейне. Если что, меня спасатели вытащат. Ха-ха! Веселых погружений.

Freer-diver1: scubasam69, не вынуждай меня материться на публичном форуме. Пройди по ссылке. Правила. Спасибо.

Я по ссылке не пошла. Правила – это для лузеров, как туфли. Представляю босые ступни Тэя. Холодно. И наверное, камешки врезаются в подошвы.

Внутри меня ерзает Эдди. Сначала его шевеление еле заметно, но вскоре он уже так толкается, словно хочет, чтобы я выпустила его на волю.

Закрываю все «окна». Не сейчас, Эдди, мысленно умоляю я. А он под столом, хватает меня за ноги и просит поиграть с ним в прятки. Но он не хочет, чтобы я его нашла. Он хочет, чтобы я тоже спряталась. Говорит, что тут нас никто не найдет.

Хотя ланч уже закончен, я сижу за столом до тех пор, пока не приходит библиотекарша. Она оставляет меня после уроков за то, что я пропустила английский.

Глава тринадцатая

– Ну, как твоя подружка? – спрашиваю Диллона вечером, когда он сидит за кухонным столом. Я готовлю ужин, и мы одни – большая редкость в последнее время.

Вместо того чтобы подождать меня после школы, Диллон смылся с Ларой, а меня оставил разбираться с Эйлсой и ее подпевалами, а они на меня плевались и обзывали «пуделиной мордой». Это нечестно, что Диллон уходит и развлекается без меня.

Диллон уныло тыкает кончиком пальца в пятнышко на крышке стола.

– Ты теперь с ней всю дорогу зависаешь, да?

Входит отец и прерывает наш разговор.

– Соус сожжешь, – ворчит он, подцепляет вилкой немного макаронов со сковороды и пробует. Потом садится рядом с Диллоном и обмахивает ладонью губы. – А ты не тратишь попусту время, парень? Разве тебе не надо побольше заниматься? Нет, я знаю, ты, конечно, взрослый и можешь делать что пожелаешь, но не хочешь же ты истратить свою жизнь на какую-то соплячку?

Диллон стыдливо смотрит на отца. У меня кровь вскипает. Диллону следовало бы просто послать отца куда подальше.

– Она мне помогает в учебе, – говорит Диллон. – И она серьезнее других девочек, своих ровесниц, – добавляет он, глядя на меня в упор.

На самом деле Лара почти на год младше меня, но мы учимся в одном классе, потому что я пропустила год из-за болезни. Я делаю большие глаза. Да, Диллон прав, ну и что?

– Ну, лишь бы у тебя с учебой все было нормально, а впрочем, я тебе доверяю, – говорит отец.

Звучит это примерно так: «Я говорю, что доверяю тебе, поэтому ты обязан меня слушаться».

Пора сыграть в игру. Мне хочется позлить Диллона, но, кроме того, я еще и для себя почву проверяю.

– А куда ты ходишь с Ларой? К ней домой? Она, кажется, живет совсем рядом с пляжем в Роузмарки?

Диллон свирепо зыркает на меня. Мой план срабатывает. Отец настораживается.

– Но вы же дома остаетесь, да? К морю не ходите? – спрашивает он.

– Да, пап. Не волнуйся. Я не хожу на берег.

– Ладно, хорошо. – Отец чешет за ухом. – В том смысле, что эта полоска берега не опасна сама по себе, но море там все равно может вытворить что угодно. Но там не так ужасно, как на Ханури-Пойнт.

Когда он произносит название мыса, он морщится.

Диллон отвечает после недолгой, но тягостной паузы:

– Пап, я уже несколько лет не плавал.

– Да, знаю, – кивает отец. – Ну, где там макароны?

Я ставлю миску с макаронами на стол. В это время входит мама, отец расставляет тарелки. Диллон почти ничего не ест. Подцепляет макароны вилкой, дает соусу стечь на тарелку. А соус вовсе не подгорел, поэтому я не понимаю, в чем проблема. Похоже, он в последнее время разучился понимать шутки. Я же не собиралась ябедничать родителям про то, что он ходит на берег. Но смысл слов отца ясен как божий день. С пляжем в Роузмарки все нормально, но лишь бы в воду не заходили. Ну, если Роузмарки годится, то и бухта, наверное, тоже. Ну и кроме того, меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Не стоит рассказывать отцу лишнего.

Глава четырнадцатая

На следующий день после того, как исчез Эдди, мы с Диллоном отправились на Ханури-Пойнт, чтобы поискать его. Диллон велел мне ждать на берегу, но я вошла в воду следом за ним. Он поплыл так быстро, что я не смогла угнаться и осталась вблизи от берега. Сражалась с волнами. Дальше от берега будет глубже, но я не хотела выходить из воды до тех пор, пока мы не найдем Эдди.

«Видишь что-нибудь?» – кричала я Диллону, но он был слишком далеко и не слышал меня. Из-за дождя над водой сгустилась дымка, видимость стала еще хуже.

Всякий раз, как только я приближалась к высоким волнам, они оттаскивали меня назад, и приходилось все начинать заново. Руки у меня онемели, от них не было никакого толку, я никак не могла пробиться сквозь воду. Я настолько устала и измучилась, что не могла держать голову над водой. Мою шею обвивали плети бурых водорослей. Стоило мне отбросить одну плеть, как к коже тут же прилипала другая. Вода сомкнулась вокруг меня. Было холодно, а голову сдавило с такой силой, словно она могла вот-вот треснуть. Несколько секунд меня не отпускала мысль о том, что я уже не вернусь наверх. В какое-то мгновение я даже подумала: «Я это заслужила», но тут волна подбросила меня вверх, и я оказалась на мелководье. Открыв глаза, я увидела бегущего ко мне отца. Он что-то кричал, и его лицо было перекошено от злости. Он обхватил мою шею и вытянул меня на берег. Я увидела, что у меня посинели пальцы.

«Он, наверное, там, внизу», – прохрипела я.

«Что ты задумала?» – прокричал отец.

В этот момент рядом со мной оказался Диллон. Он стал орать на отца, чтобы тот отпустил меня. Мы все были мокрые с головы до ног – морская вода и дождь сделали свое дело. Мы еще долго что-то отчаянно кричали друг другу. Никогда не забуду, каким было лицо отца в тот день, когда он смотрел на меня. Оно стало серым, землистым. С него словно бы все краски смыло.

«Вы больше не будете ходить сюда одни – ни вдвоем, ни поодиночке. Слышите меня? Вы больше сюда не придете!»

«Я просто хочу найти его, – выкрикнула я, когда отец тащил меня по берегу к автостоянке. – Мне надо с ним попрощаться!»

Сидя в машине, где было тепло, я смотрела на Диллона. Он вернулся и стал бегать по берегу – совсем как собака, ищущая кость. Наконец отец догнал его и затащил в машину.

Потом к нам явились полицейские. Мы с Диллоном спрятались в шкафу под лестницей и слушали, как с копами разговаривают наши родители. Нам удалось вылавливать из этого разговора только отдельные слова – «отозвали» и «слишком опасно». Потом я услышала свое имя, а после него опять было какое-то невнятное бормотание. Я чуточку приоткрыла дверцу шкафа, чтобы лучше слышать, а Диллон прижал ладонь к моим губам.

«Нет, прощу прощения, но с ними поговорить вы не можете. Они слишком сильно напуганы, – объявил отец громким и до странности писклявым голосом. – Мы вам все рассказали. Это случилось так быстро, что не было времени…»

Диллон прикрыл дверцу, и все опять стало слышно приглушенно и непонятно.

«Они его больше не ищут, да?» – спросила я у Диллона.

«Тс-с-с!»

«Он же испугается!»

«Он уже не испугается», – ответил Диллон.

«Испугается!»

Диллон снова зажал мне рот рукой и сказал, что нельзя, чтобы нас услышали. Потом очень тихим шепотом добавил, что ангел приведет Эдди обратно к нам.

Прошло несколько минут, и я сказала:

«Диллон, мне не четыре годика. Я знаю, что нет никаких ангелов. И Эдди это тоже знает. Еще он знает, что нет ни Сайты, ни Зубной феи».

«Ты ему сказала?»

Я пожала плечами, хотя в шкафу было темно и Диллон не мог этого увидеть.

«Диллон?»

«Что?»

«Я отца нигде не видела».

«Тс-с-с!»

«Диллон, куда он ушел?»

«Он там был. Ты просто не туда смотрела».

Взметнулось облачко пыли, я поперхнулась, но Диллон не выпустил меня из шкафа, хотя мне нужно было в туалет и ужасно хотелось есть. Мы ничего не ели со вчерашнего завтрака.

«Диллон?»

«Что?»

«Это я виновата. Это я его потеряла».

«Нет. – Диллон с такой силой встряхнул меня, сжав мои плечи, что я чуть не вскрикнула. – Ты не виновата. И ты никому ничего такого не должна говорить. Это был несчастный случай. Обещай мне, что ничего никому не скажешь».

Я обещала и сделала такой жест, словно застегиваю губы на «молнию». Я тогда не знала, что молчание продлится целый год. Я слушалась Диллона – я знала, что он даст мне знать, когда можно будет опять разговаривать. А потом, когда и он и я молчали несколько месяцев, мама начала всем говорить, что у нас хронический ларингит. За тот год мы выпили кучу лекарств от кашля и то и дело ходили к докторам, а они спрашивали, как мы себя чувствуем.

Когда полицейские ушли, мы вылезли из шкафа. А родители еще говорили друг с другом.

«Почему он? – произнес отец. – Почему именно он?»

Глава пятнадцатая

В субботу я направляюсь прямиком к бухте. Голоса дайверов я слышу прежде, чем вижу их. Их голоса звучат в такт с волнами – то громче, то тише. Чей-то голос выше, чей-то ниже, и они словно бы пытаются перекричать друг дружку. Свернув с дороги на тропинку, я вижу одного из ребят – судя по пышной шевелюре, это Рекс. Он ныряет с причала, вырубленного в скале, головой вниз. Его ноги образуют идеальную букву «V». На миг он зависает в воздухе – черная звезда на фоне неба с белыми пушистыми облаками. Затем он входит в воду с едва слышным плеском. Остальные откликаются на это глуховатыми восклицаниями. Кто-то кричит:

– Теперь я!

Небо такое яркое, что мне приходится прищуриться, но я все же вижу на уступе еще двоих. Один из них точно Тэй – я узнаю его по линии плеч, а второй похож на Джоуи. Грубияна Дэнни с ними нет, слава богу, если только он не в воде. Чтобы спрятать лицо от ветра, я прячу подбородок в ворот куртки и иду по тропинке к уступу. По пути оборачиваюсь и бросаю взгляд на яхт-клуб, но дверь закрыта, и не видно, есть кто-то внутри или нет.

– Элси! – кричит Тэй, когда я взбираюсь по ступенькам на каменный уступ. Его гидрокостюм блестит, щеки раскраснелись. – Смотри.

Он щелчком выбрасывает сигарету и взмывает в воздух. У меня перехватывает дыхание, а он вертится в воздухе и переворачивается, и снова крутится, и только потом исчезает под водой.

Следующий – Джоуи. Он отрывается от уступа и прыгает «бомбочкой». При этом он создает такие волны, что они высоко поднимаются и ударяют о стену уступа.

– «Колокольчиком»! – кричит Тэй.

Они с Джоуи забираются вверх по ступенькам, их резиновые ботинки оставляют мокрые следы на камне.

– Можешь стать нашим судьей, Элси. Чей прыжок лучший?

Тэй ложится на спину на уступе и закуривает.

Я беру из его пачки сигарету и сажусь рядом.

– Угощайся, – насмешливо говорит он, стряхивая воду с волос.

Его волосы так смешно взъерошены, что я с трудом удерживаюсь от хохота.

– А на лодке вы не пойдете? – спрашиваю я, гадая, какая лодка принадлежит им.

– Скоро пойдем. Ждем, когда Дэнни закончит разбираться в кладовке, – отвечает Тэй.

Черт, вот это – плохая новость. Я не сомневаюсь: как только он увидит меня, сразу скажет, чтобы я исчезла.

– Судить нужно по тому, у кого всплеск был мощнее, – говорит Джоуи и потягивается. – Думаю, победил я.

– Болван, – хмыкает Тэй.

– Тупая рожа, – огрызается Джоуи.

Затягиваюсь сигаретой, тяну время и слушаю, как они подкалывают друг дружку.

– Не знаю, если честно, – говорю я. – Хорошо бы повторить.

Парни выстраиваются в линейку на уступе, готовясь к прыжкам, а в это самое время из здания яхт-клуба выходит Дэнни. Он в белой футболке и направляется к нам. Я делаю вид, что не вижу его.

Рекс снова прыгает первым и опять выполняет прыжок под названием «звезда». Только в последний момент он сворачивается клубочком.

– Черт, да! – выкрикивает он, вынырнув на поверхность.

Джоуи и Тэй прыгают одновременно, оба делают сальто назад и входят в воду почти синхронно. Джоуи – с громким всплеском, а Тэй, можно сказать, беззвучно.

Рекс шумно выплевывает воду.

– Твоя очередь! – кричит он мне.

Подходить к воде – нормально. Главное, не входить в нее.

– Не дождетесь! – кричу я в ответ, но мои слова уносит ветер.

– Трусиха! – кричит Тэй. – Давай прыгай, не бойся! Я тебя поймаю.

Делаю шажок к краю и смотрю на белую пену, качающуюся внизу. Высота – метра три. Представляю, как падаю вниз и шлепаюсь на воду животом. Я стараюсь не думать о водорослях, а скала поросла самыми противными, бурыми водорослями – густыми и скользкими.

– Ну давай, Элси! Ты же большая девочка!

Рекс пищит, как цыпленок, и шлепает по воде руками. Море вокруг него вскипает пеной.

– Большая, но все же девочка! – кричит Тэй и вдруг протягивает ко мне руки, готовясь меня поймать.

Дэнни поднимается на уступ по ступеням. Я не сомневаюсь: он хочет помешать мне.

– Даже не думай об этом, Элси! – кричит он. – Будет больно!

Да что он знает о боли? Остальные продолжают зазывать меня в воду. Улюлюкают и щелкают языком. Думают, я не смогу. «Неудачница», – звучит у меня в голове. Дэнни уже на уступе. Его шаги звучат все громче. Сейчас или никогда.

– Ладно! Только отплывите в сторону!

Я не верю себе – неужели это я говорю? Дрожащими руками расстегиваю «молнию» на куртке и снимаю кроссовки. Носки не снимаю – надеюсь, что они защитят меня от холода. А парни подзуживают меня. И Тэй – громче всех.

– Не надо… – слышу я позади голос Дэнни.

Но уже поздно. Я уже бегу к краю уступа – и лечу… падаю… и поверхность воды мчится мне навстречу.

Холод стремительно охватывает мое тело снизу вверх, когда я погружаюсь. Тысячами осколков стекла он пронзает меня до костей. Вода плещется у меня над головой, толкает вниз, вниз. От холода у меня остывает мозг. Такое чувство, будто кто-то вытаскивает мои глаза из глазниц, их щиплет от соли. Со всех сторон – черная вода. Я погружаюсь головой вниз в бездну. Я отчаянно барахтаюсь, гребу руками, но вода проходит сквозь мои пальцы. Я словно бы ползу через заледеневшее желе. Моя грудная клетка сотрясается, все тело сводит спазмом. Я умираю. Дайте мне вдохнуть. Пусть это кончится!

А потом у меня в голове наступает тишина – и эта тишина все нарастает… и я позволяю течению нести меня. Мое тело тихо покачивается, словно оторванный кусок водорослей, плывущий в неизвестность.

Слышится всплеск, похожий на звук взорвавшейся электрической лампочки. И вдруг я возвращаюсь в тот день, когда пропал Эдди. Я ищу его, и ледяная вода доходит мне почти до пояса. Диллон с бешеной скоростью плывет к берегу. Потом встает на ноги и бредет по дну ко мне. Его щеки пылают от перенапряжения, он борется с течением. Но тут я замечаю, что он смотрит не на меня, а влево, куда-то дальше того места, где стоит маяк.

«Диллон, – кричу я, и мой голос так тих и мал рядом с огромной массой воды. – Диллон, он там, вон там».

Я показываю на воду – на то самое место, где стоял Эдди.

«Уже нет, Элс!» – кричит в ответ старший брат и с силой рассекает отступающие волны ногами.

Что же он видит? Неужели Эдди там?

«Ты его видишь?» – кричу я, шагая к Диллону. Волны сбивают меня с ног.

«Я должен найти ее. Ты ее видела?»

«Кого? Диллон, Эдди там?» – снова спрашиваю я.

Диллон, тяжело дыша, поворачивается ко мне. Он останавливается и осматривает воду. Потом обводит взглядом берег.

«Где Эдди?» – взволнованно спрашиваю я.

Я указываю на воду. Диллон бледнеет. Он ныряет и плывет под водой ко мне, гребет руками и ногами по мелководью.

Наши руки и ноги переплетаются. Мы оба погружаемся в воду и пытаемся разыскать Эдди. Но я не могу находиться под водой слишком долго. Когда я выныриваю, чтобы отдышаться, я одна. Я обвожу взглядом море и берег. Там, где остался отец, его нет. Около маяка сгрудились несколько человек, они смотрят на дельфинов, но отца нет среди них. Я зову его. Я зову на помощь.

– Вытаскивайте ее, – слышу я. Это голос Дэнни.

А Тэй говорит:

– Все в порядке, мы с тобой.

Кто-то обхватывает меня рукой, чья-то щека прижата к моей щеке, я слышу чье-то дыхание.

И снова вспышка воспоминаний. Отец бежит ко мне и держит в руке что-то синее.

Я открываю глаза, но вижу только небо.

– Мои ноги… – выдавливаю я. Я их не чувствую. Под моей спиной ворочаются камешки.

Парни волокут меня по берегу. Они кладут меня на гальку, и я чувствую, как впиваются затылок высохшие водоросли. Я жутко дрожу.

У меня жар.

Глава шестнадцатая

Мы сидим вокруг стола, у камина, внутри яхт-клуба. Кожа у меня горячая, но меня трясет в ознобе. Мик приносит одеяло и набрасывает мне на плечи. Передо мной на столе стоит кружка с дымящимся какао, но у меня нет сил даже потянуться к ней. Парни притихли. Еле слышно переговариваются между собой и смотрят на меня.

– Долго я пробыла под водой? – спрашиваю я, глядя в одну точку перед собой.

Отвечает Тэй. Кашлянув, он произносит:

– Недолго. Секунд десять – пятнадцать. Мы тебя почти сразу вытащили.

Я смотрю на него. Он хмурит брови. Его ответ меня изумляет – мне показалось, что прошло гораздо больше времени. Совсем как тогда, когда под водой оказался Эдди, и секунды словно бы растянулись и стали минутами, а минуты – часами.

Дэнни засовывает мне в ухо что-то белое. Слышится противный писк. Я вздрагиваю.

– Расслабься, – торопливо произносит он. – Я просто измеряю тебе температуру.

Тэй все время не сводит с меня глаз.

– Все будет хорошо. – Дэнни отъезжает от меня на стуле. Скрип ножек такой мерзкий, что у меня зубы сводит. – Ты переохладилась. Где ты живешь? Я отвезу тебя домой.

Губы не в силах пошевелиться. Нижняя челюсть онемела.

– На Маккеллен-Драйв она живет, – говорит Мик. – В доме рядом с кладбищем.

Я оседаю на стуле. Ужас охватывает меня. Как глупо было думать, что Мик не знает, кто я такая. Все прекрасно знают, кто такие Мэйны. Пока шли поиски Эдди, наш дом то и дело показывали в местных новостях. И мое лицо показывали – родители отдали полицейским первую попавшуюся фотографию Эдди. А на этой фотографии мы были с ним вдвоем на берегу, и она была немного нечеткая. Я обнимала Эдди, а он протягивал к камере камешек и улыбался своей робкой улыбкой. При печати фотографию передержали, и лицо Эдди получилось призрачно-белым. Сначала в новостях показывали всю фотографию целиком, а через несколько дней меня «вырезали». От меня на снимке остались только пальцы, крепко сжавшие плечо Эдди.

Я замечаю искры испуга в глазах Дэнни. Он резко отходит к барной стойке и трет щеки ладонями. Похоже, пытается решить, как быть. Странно… Большинство людей, поняв, кто я такая, сразу умолкают и тут же начинают вести себя со мной так мило и заботливо, словно я могу рассыпаться только от того, что они начнут говорить громче. Ни разу не видела, чтобы кто-то испугался или разозлился.

Мне хочется закрыть глаза и исчезнуть, но я не в силах не смотреть на Тэя. Он сидит, чуточку разжав губы. Похоже, он сильно задумался. Значит, не знал. Да его здесь и не было, когда это случилось. Или он был здесь?

Дэнни возвращается к столу и берет меня за руку. Мне больно, но я молчу. Видимо, он злится из-за того, что приходится иметь дело со мной.

– Пойдем, Элси, – говорит Дэнни. – Я отвезу тебя домой.

– Я с вами.

Тэй встает и обходит вокруг стола, но Дэнни решительно прижимает ладонь к его груди и останавливает его.

– Ты и так уже достаточно натворил.

– Прости, Элси, – говорит Тэй. – Поезжай домой и согрейся, ладно?

Он улыбается. У меня кровь приливает к щекам. Я его уже простила.

Дэнни ведет машину плавно и медленно, держа руль обеими руками. Он похож на повзрослевшего Диллона. Длинная шея, светлая щетина на подбородке. Он даже отчитывает меня примерно так, как это делает Диллон:

– Все могло кончиться очень плохо для тебя.

– Я в порядке.

– Слушай. Я не думаю, что тебе стоит еще приходить в бухту. Наверняка твои предки не обрадуются, если узнают, что ты ныряла в море.

– Ну, так ведь не обязательно им про это узнавать, правда?

Он поджимает губы.

– Здесь трудно хранить тайны.

Это звучит как угроза. Я провожу пятерней по подсыхающим волосам с таким видом, чтобы Дэнни понял – мне все равно. Вряд ли у него хватит духа войти в наш дом и сообщить моим родителям, что он позволил мне сигануть в ледяную, смертельно опасную воду, верно?

– Почему я тебя тут раньше не видела? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает Дэнни. – Может быть, просто не туда смотрела.

– Ты в школу не здесь ходил?

– В Инвернессе. Я раньше с матерью жил, а сюда больше на выходные приезжал. Вообще на Черный остров перебрался только тогда, когда отец решил здесь дайвинг-клуб открыть.

Когда мы подъезжаем к дому, Дэнни какое-то время смотрит на наши ворота. Потом отстегивает мой ремень безопасности, наклоняется в мою сторону и открывает дверь. Он смотрит на меня, а я собираюсь с силами, чтобы выйти из машины.

– Держись подальше от бухты, ладно? Не хочу, чтобы тебе было больно.

Мои веки тяжелеют, я борюсь со сном. Я не говорю Дэнни о том, что на несколько секунд там, в глубине, впервые за пять лет я совсем перестала чувствовать боль.