Текст книги "Долгоруковы. Высшая российская знать"

Глава 13. Екатерина Барятинская – муза Багратиона и жена князя Долгорукого

При дворе Екатерины Второй Долгоруковы занимали весьма достойное положение. Одной из фрейлин ее императорского величества была княгиня Екатерина Федоровна Долгорукова (урожденная Барятинская) – статс-дама и жена генерал-поручика Василия Васильевича Долгорукова… Она же была одной из муз Багратиона…

Екатерина была представительница княжеского рода Барятинских. Единственная дочь обер-гофмаршала Федора Сергеевича Барятинского и его жены княжны Марии Васильевны Хованской. При первом выходе в свет на празднике-маскараде, устроенном Потемкиным в Аничковом дворце для Екатерины II, 16-летняя Екатерина Барятинская привлекла к себе всеобщее внимание своей красотой и грацией.

Русский двор всегда славился красавицами. Отцветали одни, их сменяли другие, но цветник оставался благоухающим, свежим, приводящим в восторг каждого зрячего. И когда на празднике, данном в честь Екатерины Великой, появилась еще никому не ведомая Екатерина Барятинская, садовнику – а его роль в тот вечер выполнял Потемкин – стало ясно, что в оранжерее расцвела роза редкой прелести. Очень высокая, с роскошными темными волосами, юная дебютантка очаровала всех не только поистине торжествующей, королевской красотой, но и редкой грацией, которую сумела показать в танце. Она танцевала с князем Дашковым так бесподобно, что многие говорили, что не видели лучших танцовщиков в течение очень долгого времени. Императрица удостоила молодую Барятинскую своим вниманием и пожаловала ее во фрейлины, возможно чтобы доставить удовольствие князю Барятинскому, одному из своих главных сподвижников во время дворцового переворота 1762 года.

В январе 1786 года Екатерина Барятинская вышла замуж за генерал-поручика князя Василия Васильевича Долгорукова. После свадьбы молодая чета поселилась в Петербурге в собственном доме на Большой Морской, но с началом русско-турецкой войны князь Василий Долгоруков отправился в действующую армию. И Екатерина Федоровна последовала за мужем в армию, провела зиму 1790 года в Бендерах, где ею серьезно увлекся князь Потемкин. Однако же, по уверениям современников, все старания князя добиться расположения молодой красавицы оказались напрасными. Она любила мужа и была известна «твердостью правил». Это князя Потемкина крайне огорчило и рассердило – современники говорили, что он мечется как угорелый. Уязвленное честолюбие делает его смешным!

Все сразу заметили страстное внимание Потемкина к княгине Долгоруковой. Светлейший князь давал в ее честь праздники в своем дворце-землянке, на которых она присутствовала в костюме одалиски, исполнял все ее желания и прихоти, отправлял курьеров в Париж за бальными башмаками для нее и даже ускорил ради нее штурм Измаила, желая поразить ее зрелищем атаки крепости. Но Долгорукова любила мужа…

Писатель Сологуб, со слов графа Головкина, рассказывал такой эпизод. Как-то Потемкин, гарцуя на лошади, попросил Екатерину Федоровну дать ему понюхать подснежник, приколотый к ее мантилье. Та нехотя подала цветок. В это время лошадь рванула, и подснежник упал в грязь. «Вы позвольте мне, княгиня, возвратить вам такой же цветок!» – спросил Потемкин и, получив согласие, тут же отправил фельдъегеря в Петербург. Через несколько дней он преподнес ей специально изготовленный бриллиантовый подснежник дивной работы, но этот дар был отвергнут. В бешенстве Потемкин швырнул драгоценный цветок на землю и растоптал его.

И все же, как всякой женщине, ей доставляло удовольствие купаться в волнах всеобщего благоговения. И надо сказать, что скромному ординарцу мужа тут удалось занять более заметное место, чем светлейшему. Это был двадцатитрехлетний Багратион.

Его изумительная личная храбрость покорила даже Потемкина. Он, главнокомандующий русской армией, произвел ординарца генерала Долгорукого из подпоручиков сразу в капитаны. Воинская доблесть! Это ли не лучшая аттестация мужчины в глазах женщины! Не могла Екатерина Федоровна не замечать и того, что, конечно же, отличало Багратиона от богатых, опекаемых влиятельными родственниками сослуживцев. В карманах его не водилось лишних монет. И ждать их было неоткуда. Конечно, ему трудно было тягаться в образованности с теми, кто значился в поклонниках прекрасной княгини Долгорукой. Но не заметить щедрой природной одаренности Багратиона было невозможно: «Ум, когда он говорил и о самых обыкновенных вещах, светился в глазах его…». Почти ровесники, Долгорукая и Багратион тянулись друг к другу, каждый выбрав из толпы другого, как наиболее яркую, заметную, интересную личность.

С присущей ему прямотой Багратион, не знавший недомолвок, называет их отношения любовью. До конца его жизни она остается человеком, которому он доверял, как никому. О том, что письма к Екатерине Федоровне являлись его исповедью, Багратион писал сам. Он не утаивал от нее ничего. По этим письмам видно, какой не затягивающейся раной была для него «блуждающая» жена и то, что их семейная неурядица подкармливала сплетников и сплетников.

Ни одно из посланий Багратиона к Екатерине Федоровне не обходилось без слов любви. Судя по всему, она не раз пыталась перевести бурные излияния своего поклонника в более спокойное русло. Но тщетно, Багратион остается Багратионом: «На что мне твоя благодарность? Мне нужна дружба твоя и память верная. Вот что дороже всего».

Идут годы. Багратион служит. Долгорукая блистает в свете. Наделенная сценическим талантом, именно Екатерина Федоровна ввела в Петербурге моду на домашние спектакли, в которых принимала живейшее участие. Она считалась одной из самых изысканных женщин Петербурга. Это, впрочем, не мешало ей оставаться заботливой матерью и хозяйкой дома. У Долгорукой было трое детей: сыновья Василий и Николай, дочь Екатерина…

После возвращения в Санкт-Петербург в 1791 году Екатерина Долгорукова заняла первое место среди красавиц императорского двора. Соединяя с красотой ум, веселость и любезность, она была окружена толпой поклонников, среди которых выделялся австрийский посол граф Людвиг Кобенцель, отличавшийся пристрастием к любительским спектаклям. Они разыгрывались в доме у княгини Долгоруковой, причем, главные роли весьма успешно и с большим талантом исполнялись самой хозяйкой, которая замечательно пела, и ее приятельницей княгиней Куракиной.

Безмятежная жизнь Долгоруковых закончилась с воцарением Павла I. Император подверг опале князя Федора Сергеевича Барятинского, как участника печальных событий последних дней царствования Петра III. На просьбу Екатерины Федоровны помиловать отца Павел с гневом ответил:

– У меня тоже был отец!

Барятинские вынуждены были уехать за границу. В августе 1799 года опала постигла князя Василия Долгорукова. Ему было приказано в двадцать четыре часа выехать из Петербурга в свое подмосковное имение Знаменское с запрещением въезда в обе столицы. Спустя несколько месяцев Долгоруковы получили разрешение выехать за границу.

Два года они провели в Дрездене, ездили в Вену и Париж. Во Франции Екатерина Федоровна заняла видное положение, где постоянными посетителями ее салона были Лагарп, аббат Делиль, граф Сегюр, Виже-Лебрен; она была дружна с госпожой Рекамье, появлялась и при дворе первого консула Бонапарта, не скрывая, однако, презрительного отношения к нему. Своими колкими замечаниями она вызвала недовольство Бонапарта. Вскоре в газетах появились нелестные для княгини статьи, и после провозглашения империи Долгоруковы переехали в Италию. По причине начавшейся войны с Россией, возвращение во Францию было невозможно, и княгиня Долгорукова с детьми провела зиму в Неаполе.

В августе 1806 года Долгоруковы переехали в Вену, где у Екатерины Федоровны было много знакомых, а в июле 1807 года они вернулись в Россию. В Петербурге семейство Долгоруковых было представлено ко двору. Екатерина Федоровна вновь заняла приличествующее ей место в свете. Император Александр I и царская фамилия посещали балы, которые она давала городу и дипломатическому корпусу.

Их дом сделался одним из самых любимых. Отборное общество собиралось в доме Екатерины Федоровны каждый вечер! Но в 1812 году Екатерина Федоровна овдовела. Князь Долгоруков умер от апоплексического удара, оставив долгов на полмиллиона рублей. В 1816 году она была пожалована в кавалерственные дамы, 22 августа 1826 года при коронации Николая I в статс-дамы, а в 1841 году получила орден Святой Екатерины большого креста.

Екатерина Федоровна оставалась верна своим увлечениям и до глубокой старости появлялась на придворных торжествах, где пользовалась почетом и уважением.

Она умерла в возрасте восьмидесяти лет, была похоронена рядом с мужем в церкви при усадьбе Волынщино-Полуэктово Рузского уезда Московской губернии.

Глава 14. Екатерина Салтыкова – дочь князя Долгорукого

Светлейшая княгиня Екатерина Васильевна Салтыкова (урожденная Долгорукова) – одна из красивейших девушек своего времени, дочка действительного тайного советника князя Василия Васильевича Долгорукого и княжны Екатерины Федоровны Барятинской.

Екатерина родилась в Петербурге в доме родителей своих на ул. Большой Морской, где и прошли ее первые годы жизни. Детство девочки было ярким, впрочем, продлилось оно не долго. Когда Екатерине было всего семь лет – в 1799 году – Долгоруковы подверглись опале со стороны императора Павла I, а весной 1800 года они с тремя детьми уехали за границу. Там они и жили… Сыновья Долгоруковых, Василий и Николай, в 1802 году были определены в Страсбургский университет, а дочь Екатерина осталась при родителях. Она получила домашнее воспитание, была хорошей музыкантшей и танцовщицей. Долгоруковы много путешествовали по Европе, два года они провели в Дрездене, жили в Париже. В 1803 году они путешествовали по Швейцарии и Италии, жили в Неаполе, в Вене, и только в 1807 году вернулись в Россию.

Заметим, что в России их никто не ждал. Но, тем не менее, было принято решение о возвращении. В Петербурге Долгоруковы поселились в нанятом доме графа Салтыкова на Дворцовой набережной, некогда подаренном фельдмаршалу императрицей Екатериной II. Из-за долгого отсутствия семейство Долгоруковых было вновь представлено ко двору. 17-ти летняя Екатерина блистала красотой и утонченностью, как и ее мать, и, конечно же, она была пожалована в фрейлины.

Вскоре она вышла замуж за графа Сергея Николаевича Салтыкова. Брак оказался неудачным, император Александр I предлагал Екатерине Васильевне развести ее с мужем и устроить новую партию. Но отличаясь религиозностью и благочестием, она отклонила предложение императора.

Сергей не мог сделать молодую жену счастливой, и от этого страдали они оба. Тем не менее, молодая графиня Салтыкова находила для себя приятным провождение времени при дворе. Там, например, она познакомилась с матерью Льва Николаевича Толстого, которая была счастлива знакомству с молодой графиней.

«Наслышавшись много о ней, я радовалась, что нашла случай узнать ее. Она показалась мне очень скромной; смотря на нее, я сожалела, что столь молодая и приятная женщина выдана за человека, который, как сказывают, не может сделать ее счастливою», – писала она.

30 августа 1814 года Салтыковы были возведены в княжеское достоинство Российской империи с титулом светлости. В 1828 году Екатерина Васильевна овдовела, детей у нее не было. После смерти князя Салтыкова завещания не осталось, а значит, жена его получит только седьмую часть с имения. Говорили, что Салтыков хотел оставить ей все, пока был жив. Все жалеют о княгине Салтыковой. Да и подлинно, хоть бы муж ей дом оставил…

Оставшись без дома, княгиня приобрела у дочери министра финансов графа Гурьева дом на набережной Невы, расположенный совсем рядом к дворцу, где княгиня Салтыкова продолжала свою службу. По свидетельству современницы, «княгиня Катиш Салтыкова очень похорошела после того, как овдовела». Наверное, она и вправду не любила своего мужа…

Екатерина Васильевна прослужила всю жизнь при дворе, будучи одним из самых близких лиц к царской фамилии. 30 июня 1835 года была пожалована в статс-дамы. С 1840 по 1855 год была гофмейстериной при дворе цесаревича Александра Николаевича. С вступлением на престол Александра II княгиня Салтыкова была гофмейстериной императрицы. Награждена орденом Святой Екатерины большого креста. Пользовалась она большим влиянием и силой при дворе. Любимица великой княгини Марии Александровны, урожденная маркиза де-Траверсе, не раз упоминала в своих записках имя суровой светлейшей княгини, которая неблагосклонно смотрела на любое отклонение от этикета. Фрейлины называли княгиню Салтыкову «матушкой Гусыней». В основном за то, что та очень тщательно следила за порядком при дворе и всегда рада была готова принять новых фрейлин и пообщаться с ними…

Некоторым девушкам она предлагала свое покровительство во время визитов… На заре лет это уже была величественная дама с остатками былой красоты и важными манерами. Должно быть, она не особенно умна, как говорили фрейлины, но, несомненно, обладает торжественной самоуверенностью посредственности, скрытой под аристократическим лоском, составлявшими суть великосветских дам Франции периода империи. В России особы такого рода всегда редки, но княгиня Салтыкова и по своему воспитанию должна быть близка королевской Франции.

В 1846 году набожная княгиня Салтыкова купила принадлежащую А. М. Сухаревой (урожденной Полторацкой) дачу на реке Охте, где основала богадельню для бедных женщин. Для этой богадельни академик Львов в 1847 году разработал утвержденный 29 ноября 1847 проект одноглавого с портиком каменного храма размером 8,5 на 5,5 саженей. Храм с небольшой деревянной колокольней, возводимый также на средства Салтыковой, был готов через два с небольшим года и освящен 6 сентября 1850 в честь небесной покровительницы княгини – святой Екатерины. Из ее моленной в храм были переданы 37 больших и малых образов (в том числе старинных), которые помещались в особом киоте.

К числу чтимых образов относились «Казанская Божия Матерь» и «Св. Екатерина» в ризах с драгоценными камнями. С 1853 по окрестностям, на пятой неделе после Троицы, совершался крестный ход.

На содержание богадельни Екатерина Васильевна завещала 12 тысяч рублей серебром и имение с 1150 душами. В церкви находился фамильный склеп семьи Салтыковых, в котором княгиня была похоронена в 1863 году.

В 1900-х годах в богадельне на полном содержании проживало 14 женщин. В 1918 причт хлопотал об открытии при богадельне своего кладбища. Богадельня прекратила существование в начале 1920-х, храм закрыли в 1935, а его остатки разобрали в 1960-е. На месте имения были построены складские помещения.

Глава 15. Владимир Долгоруков – еще один военный

В роду Долгоруковых нехватки в военных не было никогда. Вот и еще один славный представитель рода – князь Владимир Петрович Долгоруков, генерал-майор.

Он родился в апреле 1773 года и был старшим сыном генерала от инфантерии князя Петра Петровича Долгорукова и супруги его Анастасии Симоновны, урожденной Лаптевой. Владимиру Петровичу с рождения готовили военную карьеру – он еще во младенчестве был записан в гвардию. Когда ему было 8 лет, он уже был сержантом, а в 10 лет – младшим адъютантом. Маленького князя записали в штаб генерал-поручика Нащокина, флигель-адъютантом «с заслугою за подпоручичий и поручичий чины по одному году».

4 ноября 1789 года князь был произведен в подполковники в Александрийский легкоконный полк, а из него в 1790 году переведен в Смоленские драгуны.

С этим полком он участвовал в походе против турок в армии князя Потемкина. В 1794 году он сражался под знаменами Суворова в Польше. В следующем 1795 году князь Долгоруков произведен в полковники, с назначением командиром Павлоградского легкоконного полка, а в 1796 году участвовал в Персидском походе в корпусе графа Валериана Зубова. По кончине Екатерины II война России с Персией была прекращена императором Павлом.

Граф Валериан Зубов, командовавший русской армией, несмотря на все козни врагов, не подвергся гневу государя, но четыре подчиненных ему кавалерийских полковника, в том числе князь Владимир Петрович Долгоруков и знаменитый впоследствии герой двенадцатого года, Николай Николаевич Раевский, были отданы под суд по обвинению в разных злоупотреблениях. Но обвинения эти оказались ложными, и все четыре подсудимые были оправданы. Император Павел I произвел князя Владимира Петровича в генерал-майоры, с назначением в свиту Его Величества, и, кроме того, лично возложил на князя орден святого Иоанна Иерусалимского.

В марте 1799 года князь Долгоруков был назначен главой Кавалергардского корпуса гр. Литта. В августе того же года князь был назначен в корпус генерала Римского-Корсакова, действовавший против французов в Швейцарии, и прибыл к месту нового назначения накануне несчастного Цюрихского сражения. После того он лишился бригады и был назначен членом Военной коллегии. В феврале 1800 года ему велено состоять по армии, а 7 марта того же года он был отставлен от службы. В ноябре 1800 года он снова был принят на службу в Татарско-Литовский полк, но уже в марте 1801 года снова уволен от службы. Наконец, после воцарения императора Александра I, князь Владимир Петрович еще раз поступил на службу и был назначен шефом того же Татарско-Литовского полка.

При открытии кампании 1805 года он просил разрешения участвовать в ней, и ему было дано величайшее согласие. Но удача не благоволила князю Владимиру – он прибыл в армию накануне Аустерлицкого сражения, но не успел принять в нем деятельного участия. Желая все же чем-либо оправдать милость нового государя, князь Долгоруков отправился в следующем 1807 году, при открытии войны с Турцией, в Молдавскую армию. Здесь он получил бригаду в корпусе Милорадовича. 6 декабря ему удалось взять город Галац, где были большие неприятельские магазины. После того князь пробыл еще некоторое время в армии, участвовал в делах при Турде, Журжеве и Браилове, но, потеряв здоровье вследствие климатических условий, он окончательно вышел в отставку. Увольнение он получил 11 февраля 1808 года, с правом ношения мундира.

После этого он провел остальные годы своей жизни в кругу семейства главным образом в селе Спешневе, своем имении близ города Черни, в Тульской губернии. В 1812 году он женился на Варваре Ивановне Пашковой. Это был брак по любви, но продлился он не долго. Молодые не чаяли друг в друге души, но уже через 4 года супруга умерла, оставив мужу маленького сына Петра.

Жену свою князь Владимир Петрович пережил всего на год и скончался в Москве, где и похоронен рядом с супругой в московском Новодевичьем монастыре. Князь Владимир Петрович Долгоруков был, по словам современников, прекрасной души человек, но не имел ни блестящих качеств своих младших братьев, ни их счастья. Знаменитый Суворов всегда с похвалами отзывался о военных дарованиях князя, но им не суждено было развернуться.

Глава 16. Петр Долгоруков – публицист нетрадиционной ориентации

В младенческом возрасте Петр Владимирович Долгоруков остался сиротой. И это повлияло на всю его дальнейшую жизнь! Воспитывался в Пажеском корпусе, откуда в 15 лет был выпущен без аттестата за скандальные проделки. В 1830-е годы Петр Владимирович сожительствовал в Москве с Гагариным, они «являлись друзьями Луи Геккерна и, предполагают, были с ним в интимных отношениях», но обо всем по порядку…

Итак, молодой князь Долгоруков принадлежал к аристократическим повесам в дурном роде, которые уже редко встречаются в наше время. Он делал всякие проказы в Петербурге, проказы в Москве, проказы в Париже. На это тратилась его жизнь. Это был избалованный, дерзкий, отвратительный забавник, барин и шут вместе.

Петр Долгоруков был маленький хромой очкарик, и у него была нетрадиционная сексуальная ориентация. Это, видимо, свело Долгорукова и его близкого друга князя Ивана Гагарина с бароном Геккерном. Геккерн же был, по мнению многих, инициатором написания анонимного пасквиля, в котором Пушкина зачисляли в Орден рогоносцев.

Недвусмысленный намек на отношения жены поэта и Дантеса. Считалось, что письмо это написал Гагарин, потом стали думать, что автор его – Петр Долгоруков. Все обвинения против Долгорукова появились через много лет после трагедии на Черной речке. То ли обвинители все это время знали о роли Долгорукова, но молчали, то ли обвинение было искусно сфабриковано. Ясно одно: об авторстве Долгорукова стали говорить только тогда, когда он стал официальным врагом российского государства, диссидентом, который издавал за границей антиправительственные сочинения. А началось все с того, что в 1840 году Долгоруков опубликовал «Сказание о роде князей Долгоруковых» и начал публикацию «Русского родословного сборника», а три года спустя под псевдонимом «граф Альмагро» издал в Париже на французском языке «Заметку о главных фамилиях России». Изложенное в ней шло вразрез с официальной российской историей. Например, впервые были поименно названы убийцы Павла I, и подробно описана процедура избрания на царство Михаила Романова. Князя Долгорукова срочно отозвали из-за границы и отправили в ссылку. Потом простили, но в следующий раз попасть в Европу он смог только через 16 лет…

Живя на доходы от отцовских имений, князь Долгоруков нигде не служил, а свободное время посвящал сбору справок о российских дворянских родах. Через своего друга Гагарина он свел знакомство с мужем его тетки, престарелым антикваром, который на протяжении многих лет составлял выписки из разрядных книг и архивных документов, но при жизни не успел опубликовать ничего из собранных материалов. Со слов Долгорукова, он подарил ему неопубликованные материалы Спиридова, в течение 30 лет разбиравшего разрядные записи в московских архивах.

«Правда о России» – следующий труд Петра Долгорукова, изданный им в Париже. Это название подходит почти ко всем книгам, написанным русскими авторами за границей и тогда, и теперь. Ими заставлены полки русских книжных магазинов по обе стороны океана, и почти в каждой из них ответ на вопрос «Как нам обустроить Россию?» Петр Долгоруков уже в 1860 году полагал, что Россия должна пойти по пути европейских государств – отменить крепостное право, ввести конституцию и приватизировать госсобственность.

В Петербурге книгу прочли и потребовали, чтобы князь немедленно вернулся на родину. Но Долгоруков, помня горький опыт предшествующего своего возвращения, никуда не поехал. Он, как сказали бы в советское время, выбрал свободу и стал невозвращенцем. Единственное, что он решил сделать, – так это написать открытое письмо начальнику Третьего отделения, своему кузену Василию Долгорукову. Он писал: «Почтеннейший князь Василий Александрович, Вы требуете меня в Россию, но, мне кажется, что, зная меня с детства, Вы могли бы догадаться, что я не так глуп, чтобы явиться на это требование. Впрочем, желая Вам доставить удовольствие видеть меня, посылаю Вам при сем мою фотографию, весьма похожую. Можете фотографию эту сослать в Вятку или в Нерчинск, по вашему выбору, а сам я – уж извините – в руки вашей полиции не попадусь и ей меня не поймать».

В результате, отставной коллежский секретарь Долгоруков был приговорен Сенатом к лишению княжеского титула, прав, состояния и к вечному изгнанию. Больше всего его заботила судьба оставшегося в России сына; в случае репрессий против него Петр Владимирович обещал выступить в печати с «сокрушительными разоблачениями». Правительство, однако, нашло другие способы давления на неугодного. Через два года после эмиграции на страницах русской печати появились обвинения Долгорукова в организации роковой травли Пушкина.

В своих сочинениях, опубликованных за границей и дышащих неприязнью к России петровского и последующего времени, и в особенности к холуйству царедворцев XVIII века, Долгоруков впервые осветил запретные страницы истории русского самодержавия. При перечислении внебрачных связей российских монархов, сведения о которых дошли до него в салонных пересудах, он нередко впадал в преувеличения:

В ответ Сенат лишил Петра Долгорукова княжеского титула, прав, состояния и приговорил к вечному изгнанию. Еще бы к этому лишение советского гражданства, и был бы совсем Солженицын. Наверное, в этот момент Александр II вспомнил добрым словом императрицу Анну Иоанновну, которая пыталась извести всех Долгоруковых. Но очень скоро он поблагодарил Бога, что этого не случилось.

Князь завещал свой богатейший архив польскому эмигранту Тхоржецкому, ближайшему сотруднику Герцена. Тот не имел средств и возможностей для публикации бумаг и под условием обязательного их обнародования продал в 1869 году за 26 тысяч франков некому подполковнику Постникову, которым, как выяснилось позднее, оказался агент III отделения, направленный в Европу на поиски Нечаева. Таким образом, рукописи Долгорукова были привезены в Россию и поступили в архив Зимнего дворца, где их обнаружил в советское время Эйдельман. Позже бумаги из долгоруковского архива поступили в распоряжение товарища министра внутренних дел Лобанова-Ростовского, который несколько лет спустя продолжил издание «Российской родословной книги» (сначала анонимно, потом – от своего имени).