Текст книги "Дочь хаоса"

Ах ты, тварь смертная!
28 декабря, день
Харви

С тех пор как обвалилась шахта, Харви почти не садился за руль грузовика. Еще в старших классах Томми на собственные сбережения купил красный пикап. В те годы Харви считал, что, когда тебя подвозит старший брат, это ужасно круто, крутее не придумаешь. Томми научил братишку водить грузовичок. Обычно он садился на пассажирское место, громко включал музыку кантри и посмеивался над младшим. А в ночь после обвала Сабрина спала рядом с Харви на скамейке в грузовичке, свернувшись в клубок под его курткой.

Неужели Сабрина не понимает – это все, что ему нужно? Не воскрешение из мертвых, не магия, которая по идее должна улучшить жизнь всех и каждого, но на самом деле делает все только хуже. Нет – лишь бы она была рядом, лишь бы поддерживать друг друга в трудные минуты.

Ему очень хотелось повидаться с Роз. Сьюзи не отвечала на его звонки и сообщения, а он скучал по обеим. Роз была такая теплая, такая уверенная в себе, рядом с ней ему всегда делалось легче… Но сегодня все было иначе.

Обычно в канун Нового года Роз устраивала большой праздник. Приходить могли все, кто посещает церковь. В прошлый раз Харви ровно в полночь поцеловал Сабрину при свете фейерверков. Потом хлопнул в ладоши со Сьюзи.

Вчера он зашел к Сьюзи, принес перекусить, но отец сказал, что она никого не желает видеть. Харви понял, что в этом году его на праздник не пригласят.

Роз и Сабрина – лучшие подруги. Неудивительно, что Роз заняла сторону Сабрины. Так что хватит распускать нюни.

И Харви поехал домой. Если включить кантри-музыку погромче и не смотреть на пассажирское сиденье, можно представить, что Томми, как всегда, там.

Он тихонько подпевал словам про «нашу милую красотку», как вдруг лопнула шина. Грузовик занесло. Харви что было силы вывернул руль. Еще чуть-чуть – и врезался бы в дерево.

До дома оставалось совсем недалеко, и ему не хотелось перекрывать узкую обледенелую дорогу. Поэтому он решил осторожно добраться домой и в гараже поставить заплатку. Отец всегда учил и его, и Томми: лучше починить старую шину, чем тратить деньги на новую. С трясущимися руками он кое-как миновал остаток пути и припарковался у дома. И тут его окончательно перепугал громкий стук по крыше грузовика.

– «Она была сущей чертовкой, а я… не знаю, куда прятаться от приспешников Сатаны», – вполголоса закончил Харви и выключил музыку.

За боковым стеклом замаячило нахальное лицо Ника Скрэтча.

– Значит, вот как ты передвигаешься по окрестностям? – спросил Ник. – Странный способ. Кособоко как-то.

– У меня шина лопнула, – сообщил Харви. – Странное дело – шина-то новая. Не повезло на зимней дороге.

Ник пожал плечами:

– А я обычно летаю.

– У тебя что, личный самолет? – сморгнул Харви.

– Нет, – отозвался Ник, заметно развеселившись от этих слов.

«Ах да, это же колдовство», – вспомнилось Харви.

– Понятно.

– Я практикую темные искусства, не забыл?

Харви вышел из грузовика, сунул ключи в карман. Под ногами скрипел снег. Ночью был снегопад, и утром, когда тьма рассеялась, весь мир оказался укутан белизной. Ник, одетый легко, совсем не по-зимнему, держал в руках какой-то сверток – вроде вязанки хвороста, замотанной в тряпье. Наверное, предназначается для каких-то грозных чар. Этого типа хлебом не корми, дай поиздеваться над Харви. А еще он – единственный в мире, кто ищет общества Харви.

– Не забыл, – улыбнулся ему Харви. – Привет, Ник.

Ник, казалось, мимоходом удивился, но тотчас же улыбнулся в ответ.

– Привет, человече.

– Что случилось? Решил в гости заглянуть? – спросил Харви. – Что это у тебя?

– Младенец, – ответил Ник и бесцеремонно сунул сверток в руки Харви. – Подержи, пожалуйста.

Это и впрямь был ребенок. Харви в ужасе уставился на крохотное сморщенное личико. Малыш заморгал и открыл круглые темные глаза. Казалось, он удивлен не меньше Харви.

– Ох, Ник… – в ужасе проговорил Харви. – Да что же это…

Он проклинал себя за то, что хоть на миг обрадовался появлению Ника. Нет, не так. Он проклинал за все Ника.

– Мне сейчас немножко некогда, – заявил Ник. – Сабрина в беде, к ней привязался бес-неудачник, я должен ей помочь. Присмотри, пожалуйста, за малышом.

Харви похолодел, и отнюдь не от зимнего ветра.

– С чего ты взял, что Сабрина в беде?

– Мельчайшие знаки, – ответил Ник, – тонкие намеки. На нее рухнула стена.

– Стена рухнула?! – в ужасе вскричал Харви.

– В академии, – уточнил Ник, словно Харви просил указать местоположение.

– С ней ничего не случилось?

– Нет, конечно. Я ее прикрыл.

– От стены? – не успокаивался Харви. – А сам-то ты цел?

И снова Ник, казалось, очень удивился такому вопросу, но потом самодовольно ухмыльнулся:

– Чародеи не такие хрупкие, как вы, Гарри.

Харви не понимал, зачем он вообще спросил об этом. Он вздохнул и взглядом спросил у младенца: «Ты веришь этому типу?» Младенец, кажется, тоже питал сомнения насчет Ника.

– Что сейчас с Сабриной?

– Схожу выясню, – ответил Ник.

– И часто в вашей Невидимой академии на людей падают стены?

– В Академии невиданных наук, – поправил Ник.

– Как я понимаю, в этой академии вас не учат уважать границы личного пространства, – сказал Харви. – У меня к тебе важный вопрос, и это…

– Харви Кинкл! Это что у тебя, младенец?

Откуда ни возьмись появилась миссис Линк, соседка.

Она часто срезала дорогу по их двору, вот и сейчас бодро месила грязь ярко-красными резиновыми ботами. Но, увидев ребят, остановилась как вкопанная.

– О боже, – прошептал Харви.

– Не говори так при младенце, – прошипел Ник.

– Заткнись, – отмахнулся Харви. – Видеть тебя не могу. Да, да, здравствуйте, миссис Линк.

Но соседке было не до банальных приветствий.

– Чей это ребенок? – вопросила она и метнула взгляд на Ника. Красный платок на белоснежных волосах сбился на сторону. – Молодой человек, это ваш ребенок?

– Да, Ник, это твой ребенок? – поддержал Харви.

Ник с неподдельным возмущением помотал головой. «Ну хоть не придется иметь дело с несовершеннолетним отцом», – подумал Харви.

– Нет, нет, нет, нет. Это не мой ребенок, – тем временем пояснил Ник. – Это ребенок отца Блэквуда.

Как ни странно, этим ответом он попал в точку. Миссис Линк заметно расслабилась.

– Вашего священника? А где его мама?

– Умерла, – ответил Ник.

– И вы всем приходом заботитесь о бедном несчастном сиротке, – заворковала миссис Линк. – Теперь мне все понятно. Никогда не слыхала о вашей церкви. Небольшая, наверное? Ты прихожанин?

– Гм, – озадачился Ник. – Я пою в хоре.

Миссис Линк прижала руку к груди.

– Какая прелесть. Харви, познакомь меня со своим очаровательным другом.

Харви даже язык прикусил. Такого поворота событий он не ожидал.

– Это Ник.

– Эванджелина Линк, – представилась соседка. – Очень приятно.

И протянула руку. Ник ее поцеловал. Миссис Линк хихикнула. Харви подумалось: вот как, должно быть, в стародавние времена чувствовали себя охотники на ведьм. Теперь он их прекрасно понимал.

– Ну, мне пора, – объявил Ник.

– Ты куда? Я же понятия не имею, как обращаться с ребенком!

– Ради всего святого, – проговорила миссис Линк, и Харви заметил, как Ник чуть заметно поморщился. – Спроси совета у меня. Я вырастила семерых детей.

– Вижу, вы мудрая женщина, – сказал Ник и подмигнул миссис Линк.

Она игриво шлепнула Ника по руке.

– Ах ты… Ребятки, не ссорьтесь!

Ник отошел, помахав на прощание миссис Линк. Харви прервал их зарождающийся роман, шагнув наперерез и ухватив Ника за рукав. От встряски младенец завопил благим матом.

Ник с отвращением покосился на малыша.

– Вот вечно он так орет. Удачи, человече!

Харви прошептал, хотя, учитывая громкость младенческого рева, мог бы и кричать, все равно миссис Линк не услышала бы:

– Говорят, что от ведьм одно зло, и это чистая правда. Как ты можешь так со мной поступить? Я даже не знаю, как зовут этого ребенка!

Ник так же шепотом ответил:

– Его зовут Иуда.

Только этого не хватало. Харви прикрыл глаза:

– О Господи.

– Не говори так при ребенке! – укоризненно напомнил Ник и, помолчав, добавил: – Что ты там говорил о невезении?

– В смысле, шина лопнула? – спросил Харви. – Да ничего страшного…

Ник окинул грузовичок подозрительным взглядом.

– Не подходи близко к этой штуковине. Я еще вернусь. И не говори гадостей при младенце, деревенщина.

И, взмахнув полами непрактичного черного плаща, скрылся среди заснеженных деревьев.

– Твой друг прав, – сказала миссис Линк. – Не надо всуе упоминать имя Господне при ребенке. Или, раз уж на то пошло, при твоем друге тоже! Он, по-видимому, глубоко религиозен.

– Знали бы вы, – пробормотал Харви.

Миссис Линк пригладила волосы, вернув платок на законное место поверх жестких химических кудряшек.

– А ведь в нем что-то есть! Как приятно видеть молодого человека с хорошими манерами и блеском в глазах. Очаровательный юноша.

– Знали бы вы, – повторил Харви.

Вряд ли Ник успел приворожить миссис Линк. Обычно она хорошо разбиралась в характерах. На днях он помогал ей развешивать белье, и мимо с гиканьем и свистом пронесся Эмброуз Спеллман. Он мчался, задрав голову и широко раскинув руки, словно одержимый чистой радостью жизни и свободы, и скрылся за горизонтом. Оба долго смотрели ему вслед.

Миссис Линк прищелкнула языком.

– Полетела дикая птичка.

Харви лишь кивнул и прикусил губу, подумав о Сабрине. Может, ведьмы – они все дикие птички, и дом их – бескрайнее синее небо. Должно быть, ведьму вообще невозможно удержать на месте.

Миссис Линк позвала Харви к себе и долго вела беседу о чувствительной душе Ника. Это было невыносимо. А на прощание дала молочной смеси, припасенной для младшего внука, и это было очень кстати.

– Возьми домой эти банки со смесью, – посоветовала она.

Харви бросил на нее умоляющий взгляд.

– А можно мне с ребенком остаться у вас?

– Нет, Харви, ни в коем случае, – ответила миссис Линк. – Я и так уже опаздываю в книжный клуб. Сегодня мы собираемся в новой кофейне, а потом устроим вечер викторин. Кое-кто из нас, дорогой мой, ведет активную общественную жизнь.

Она потрепала Харви по плечу. Он долго не мог прийти в себя после такого нагоняя от семидесятилетней любительницы викторин.

– Хорошо, что у тебя появился еще один друг, – подбодрила она его. – Я слышала про тебя и Сабрину.

У Харви внутри разверзлась пустота.

– Откуда?

– В Гриндейле слухи распространяются, как вирус. Вы всегда были странной парочкой, разве нет? Тяжело тебе, наверное. Я вас помню с тех времен, когда вы еще вот такусенькие были. Она ходила, задрав нос, будто знала все на свете, а ты шарахался от собственной тени. Не можешь ты всю жизнь ходить за ней по пятам.

– Не могу, – прошептал Харви. Сабрина рождена летать.

– Попроси Ника, пусть познакомит тебя с девочками из своей церкви, – предложила миссис Линк.

– Вряд ли из этого что-нибудь получится.

– Почему бы и нет? – усмехнулась старушка. – Поверь мне, Харви. Сдается мне, у этого мальчика, Ника, с девчонками все хорошо. Это у него на лице написано.

– Угу, – отозвался Ник. – Ну, мы с Иудой пойдем.

– Как-как? – нахмурилась миссис Линк.

Харви ушел, забрав и молочную смесь, и младенца. Все время, пока он был в гостях, Иуда вопил не переставая и на обратном пути тоже не умолкал. Харви его прекрасно понимал. Он бы на месте этого малыша тоже не смог долго находиться рядом с таким типом, как он сам.

Ничего похожего на колыбельку в доме не было, поэтому он выдвинул ящик с зимними свитерами и устроил для малыша гнездышко. Приготовил молочную смесь, как научила миссис Линк, проверил температуру на внутренней стороне запястья. После нескольких таких проб Харви благоухал, как банка йогурта, но лучше уж так, чем обжечь младенца.

– Язык не поворачивается называть ребенка Иудой, – сказал малышу Харви. – Давай я буду звать тебя Джудом.

Малыш Джуд приумолк, сжимая крохотные кулачки, и Харви счел, что разрешение получено. Джуд взял бутылочку, выпил молоко, потом немного отрыгнул. Прямо на Харви.

У него руки чесались убить Ника. Правда, Ник помогал Сабрине. Она в беде. В глубине души, там, где спрятаны кошмары, Харви не сомневался, что мир, в котором она теперь жила, полон опасностей.

Если Ник может ей помочь, то он, Харви, должен помогать Нику. Хотя, согласившись помогать, он и не догадывался, что придется нянчить маленького чародея. Хоть бы тот наконец перестал кричать! Вроде бы они любят погремушки? Он порылся в кухонном шкафу и извлек все, что могло греметь.

Харви потряс перед младенцем банкой с подсолнечными семечками, и малыш Джуд внезапно умолк и изумленно распахнул глаза, словно говоря: «Ты что делаешь, человече?»

– Я в отчаянии, – сообщил ему Харви и потряс пакетом с макаронами.

Малыш Джуд фыркнул и заерзал на свитерах. Его крохотное личико было все в слезах и соплях, но он радостно улыбался беззубым ртом.

Харви тоже усмехнулся.

– Видишь? Мы можем поладить.

Он гремел пакетами, пока Джуд не начал зевать, потом перенес ящик с младенцем на свою кровать, чтобы худо-бедно укачивать.

Наконец Джуд уснул, крепко вцепившись в палец нового друга. Харви не хотел его будить, поэтому остался сидеть на кровати, скрестив ноги, достал блокнот и сделал несколько карандашных набросков спящего младенца. Джуд тем временем сопел и причмокивал.

– Моя мама тоже умерла, – сообщил ему Харви. – Тяжело это, правда?

В Гриндейле было очень много людей, у которых умерли матери. Город словно застрял в кошмарном начале злой сказки. Но Джуд безмятежно спал, как будто лежал в колыбельке под заботливым материнским оком.

Однако в конце концов он опять проснулся и завопил со свежими силами, потрясая крохотными кулачками.

– Ну и хлопот с вами, с ведьмами, – пробормотал Харви и взял младенца на руки.

Джуд притих, похныкивая, и принялся мусолить воротник фланелевой рубашки. Харви стал разгуливать с ним на руках. Спел ему «Эй, Джуд», потому что песенка казалась подходящей, прошелся из комнаты на кухню. Миссис Линк говорила, младенцев надо брать на руки, гулять с ними, укачивать.

Ему вспомнилась песня, которую часто пела мама. Она взяла ее из какой-то книги и переделала в колыбельную на свой лад. Харви помнил, как она пела, как смеялась, как струились ее длинные волосы, однако в воспоминаниях никак не мог разглядеть ее лица. Когда ее не стало, Томми несколько раз спел Харви эту колыбельную мальчишеским голосом, задыхаясь от слез.

Харви помнил, какая чудесная была эта песня. Музыка – это почти так же красиво, как живопись, подумалось ему. Ему всегда хотелось научиться петь. Отец запретил брать уроки игры на гитаре, и тогда Харви всему выучился сам. Однажды, набравшись храбрости, он спел Сабрине серенаду, а когда пытался вернуть Томми, то в отчаянии напевал ему старые песни их детства. Ничего не вышло. Всякий раз, когда он пытался спеть на публике, его охватывало смущение, и голос предательски дрожал. Но Джуд еще малыш, вряд ли он окажется строгим музыкальным критиком.

 
Ты мигай, звезда, мигай,
Но машин не угоняй.
Ты мерцай, звезда, в ночи,
Не дерись и не кричи.
И не падай с высоты,
Чтоб всегда мне знать, где ты.
 

Харви все бы отдал, лишь бы узнать, где они сейчас – мама с ее мелодичным смехом, добрый сильный брат.

Малыш засмеялся. Харви поцеловал его в макушку.

– Правильно, не надо совершать социально безответственных поступков. Правда, сдается мне, ты станешь поклонником Сатаны. Ладно, Джуд, оставим эту тему. Хочешь, спою еще раз? «Ты мигай, звезда…»

Дверь была приоткрыта, внутрь просачивался холодный воздух. Он точно помнил, что, входя, плотно закрыл ее.

На пороге появился Ник. Прислонился к косяку, скрестив руки на груди, и смотрел с непонятным удивлением. Харви прекратил петь и сердито глянул на гостя.

– И долго ты намерен…

В этот миг что-то грохнуло, и мимо Ника просвистела молния. Свирепо визжа, скаля белые зубы и злобно сверкая глазами, она в бешенстве накинулась на Харви.

Самое сильное колдовство – это геометрия
28 декабря, день
Сабрина

Мы с Пруденс весь день просидели в библиотеке, изучали бесов-неудачников. Людям кажется, что магия – это только руками водить да заклинания читать. И никому невдомек, сколько сил ведьмы уделяют научной работе.

– Вряд ли это Ардад, демон, который заставляет людей терять ключи, – сказала я, протирая глаза. – Но Ардада я в принципе терпеть не могу.

Пруденс презрительно хмыкнула, намекая, что проблемы обыкновенных людей, связанные с потерей ключей, ее не колышут. Но я была благодарна, что она вообще пришла со мной. Библиотека занимала огромное помещение с длинным лабиринтом книжных шкафов, между которыми сновал горбатый библиотекарь, посверкивая глазами, точно рассерженный стервятник. Пруденс, ни секунды не сомневаясь, провела меня прямо к секции, где говорилось о демонах, рушащих счастье, и демонах злой судьбы.

– Еще раз спасибо, – сказала я ей. – Если бы не ты, я бы уже давно стала жертвой Ардада. Иными словами, без тебя я бы тут заблудилась.

– Сабрина, это надо понимать как шутку? – содрогнулась Пруденс. – Это было бы трагично. Никогда больше так не делай.

Дружить с Пруденс бывает нелегко, но рано или поздно усилия окупятся. Ее нельзя назвать бессердечной, она просто очень старательно притворяется. Ей, несомненно, тревожно за Доркас и Агату. Не так давно она сделала перерыв в чтении, чтобы навестить Ника в лазарете. Вслед за ней и я пошла проведать Ника, но его уже выпустили. Видимо, ведьмы считают, что если на кого-то падает стена, надо просто отойти в сторонку. Хорошо, что хоть Пруденс проявила заботу.

И конечно, Ник и Пруденс когда-то встречались.

Я прокашлялась.

– Ты… тебе все еще нравится Ник?

– Какое смелое предположение, что он мне вообще когда-нибудь нравился, – ухмыльнулась Пруденс. – У него дурной вкус, иначе бы он не бросил меня. И моих сестер. Он отпетый недоумок. Как ты думаешь, есть у меня время на отпетых недоумков? Разумеется, нет.

– О, Пруденс! – К нашему столу вразвалочку подошел Ник. – Хватит комплиментов. Расскажи, что ты чувствуешь на самом деле.

На нем был гладкий кожаный плащ, видимо, Ник собрался на прогулку. Интересно, куда? Он, кажется, полностью восстановился после травм и, надо признать, в этом плаще был весьма элегантен. Я улыбнулась.

Пруденс прищурилась.

– Что ты тут делаешь? Я же велела тебе присматривать за Иудой.

– Я оставил его с двумя надежными няньками, – ответил Ник.

При упоминании о ее – как мне показалось – сестрах Пруденс на миг просветлела, потом снова ощетинилась.

– Тем не менее я поручила присматривать за ним именно тебе. Ты и так уже сильно разочаровал меня на всех уровнях. Личном. Сексуальном. Портновском.

Да, похоже, Пруденс ни капельки не влюблена в Ника.

– Пруденс, умоляю, не вгоняй меня в краску, – закатил глаза Ник, обмахиваясь книгой. – Мы в общественном месте.

А вот Ник в нее, похоже, влюблен. Да и кто смог бы устоять?

Я натянуто рассмеялась:

– Ребят, нам еще надо изучить целую кучу книг. Потом пококетничаете.

– Я до такого не опускаюсь, – фыркнула Пруденс.

– Я не кокетничал, – сказал Ник с неожиданной серьезностью.

– Ты всегда кокетничаешь, – огрызнулась Пруденс. – И таким образом находишь выход из любых положений.

– И ведь получается, – пробормотал Ник. – Но…

– За завтраком ты вел непристойные беседы с Доркас.

Ник пискнул, откашлялся и заговорил своим обычным низким голосом:

– Сабрина, ничего подобного не было.

Я, не поднимая глаз, перевернула страницу книги заклинаний.

– Делай как хочешь.

– Пруденс, скажи ей, что этого не было!

– Было, – настаивала Пруденс. – Минут сорок говорил в самых порнографических деталях о какой-то штуке под названием «лазанья». Я даже не уверена, что эта самая лазанья существует на самом деле.

Я оторопела.

– Очень даже существует, – подтвердила я. – Тетя Хильда часто готовит лазанью.

Ник перехватил мой взгляд и улыбнулся, как будто лазанья стала нашим общим секретом.

– Вкусно, правда?

Обеды в Академии невиданных наук всегда были отвратительными. Мне казалось, это нечто вроде легкой формы дедовщины для полукровок, но, по-видимому, завтраки и ужины были ничуть не лучше. Мне вспомнилось, с каким аппетитом уплетала еду Пруденс, когда была у меня в гостях. Может, пригласить ее и Ника на ужин?

Должно быть, Ник вкладывал в это больше смысла, чем я думала. Интересно, с кем он ел лазанью? Наверное, с какой-нибудь красоткой. Пруденс была права. Он вечно кокетничает. А я-то, дурочка, поверила, пусть даже на миг, что он бывает серьезным.

Я вернулась к книге.

– Мне не очень нравится, когда тетя Хильда добавляет глаза головастиков.

– Ты ела глаза головастиков? Не может быть! – Пруденс, кажется, была потрясена.

– А что тут удивительного?

– Учителя в академии, как последние эгоисты, сгребают все глаза себе. А ты, глупая, шикуешь и не понимаешь своего счастья. – Пруденс мечтательно вздохнула. – М-м, вкуснятина.

Когда я отказывалась есть лазанью с глазами головастиков, тетя Зельда всегда говорила мне: подумай о голодающих детях ведьм! Мне и в голову не приходило, что она имеет в виду академию.

– У меня от ваших разговоров аппетит разыгрался, – заявил Ник. – А Сабрине этим не поможешь. Дай-ка подумаю. Ты случайно наколдовала беса-неудачника?

– Откуда ты знаешь?

Ник пожал плечами.

– Колдовство – мой конек. А в это время чары на удачу или действуют как надо, или идут наперекосяк. Ведь это я делал для Пруденс проект по чарам на удачу.

– С какой стати ты делаешь домашку для Пруденс?

– Мне нравится делать домашку, – объяснил Ник. – У других она получается не так хорошо.

Я выпучила глаза, но не стала злиться. В этом весь Ник, самоуверенный до мозга костей. В Бакстерской школе я всегда терпеть не могла нахальных болванов, но в основном потому, что их хвастливая болтовня была пустой, как мяч.

Ник выбрал книгу из нашей с Пруденс стопки, пролистал.

– Где именно это произошло?

– На главной улице. Мне пришлось спасти подругу, чтобы она не попала под машину. И я разбила стекло. Очень много стекла.

– С ума сойти. – Ник улыбнулся, как умел только он, одновременно успокаивая и выбешивая, словно для него не было ничего серьезного. – Значит, вот как оно случается с обычными людьми.

– А это имеет значение?

Тут заговорила Пруденс:

– Бесы-неудачники стараются жить среди людей. Так им гораздо легче проделывать свои фокусы. Иногда они принимают человеческий облик, чтобы удобнее было проникать в человеческий разум.

– Наверное, ты просто привлекла беса-неудачника, который и так уже ошивался поблизости, – задумчиво проговорил Ник. – Разбитое стекло дало ему возможность наброситься на ведьму, но он мог уже похулиганить и над обычными людьми.

Мне вспомнились слова Эмброуза: «Когда невезение разрастается, с ним трудно сладить».

– Если в Гриндейле поселился бес-неудачник, как это может повлиять на людей?

– Понятия не имею. Обрушиваются шахты. На дороге лопаются шины. Твоя подруга чуть не попала под машину. – Ник помрачнел. – Попробуй представить себе физическое воплощение неудачника. Кто-нибудь приходит в голову?

Мне сразу представился директор начальной школы и вспомнилось все, что он говорил обо мне.

– Мистер Пул – он такой вредный. Но вряд ли он злой гений, я его знаю много лет.

– Это должен быть кто-то недавно появившийся в городе.

Я задумалась.

– На днях открылась новая кофейня. Называется «Дочь епископа».

Пруденс и Ник дружно содрогнулись.

– Какое зловещее название, – заметила Пруденс.

– Для обычных людей в нем нет ничего зловещего. И дама, которая владеет кофейней, очень милая. Она валлийка, своими руками готовит тонны пирожных, и она вдова. Вряд ли подходит под определение «злой дух».

– Все зависит от того, что случилось с ее мужем, – уточнила Пруденс. – Я и сама намереваюсь стать вдовой.

Я с изумлением воззрилась на ее ровный, безмятежный профиль на фоне запотевшего окна. Она перевернула страницу книги.

– А что случится с твоим мужем?

– Он станет жертвой загадочной трагедии.

– Да неужели? – сухо отозвалась я. – Ты уже заранее все продумала?

Губы Пруденс изогнулись, как хвост тигра.

– Таинственно, правда?

– Ну, я не знаю, каким образом миссис Ферх-Гег избавилась от мужа – загадочным или нет.

– Как-как, говоришь, ее зовут? – неожиданно резко спросил Ник.

– Миссис Ферх-Гег.

Ник скрылся в книжном лабиринте и вынырнул с фолиантом по валлийскому фольклору, уже открытом на выделенной иллюстрации.

– «Дви Ферх Гег, – зачитал он вслух. – Прислужница ада, дочь давно покойного епископа по имени Осбет, она была охотницей на ведьм, и ее прокляла убитая ею ведьма. После собственной смерти она стала темной демоницей. Ждет, пока еда совсем испортится, и пожирает ее своим вторым ртом. Набирается сил через людские несчастья и отравляет человеческие души. Когда душа как следует прогниет, она и ее сожрет».

Он захлопнул книгу, победно сияя. Кажется, ждал, что я буду довольна.

– Ужас какой, – только и смогла выдавить я.

– Но исследование проведено блестяще!

– На праздники в этой кофейне соберется весь Гриндейл! Люди в опасности. Надо ее остановить!

Пруденс зевнула, прикрывая рот рукой.

– Людишки в опасности? Какой кошмар. Ник, тебя это сильно беспокоит? Лично меня очень сильно.

– Если эта самая бесовка навлекает несчастья на Сабрину, надо ее остановить, – сказал Ник.

– Я тут далеко не самая важная!

– Для меня – самая, – ответил Ник.

Я подняла глаза. Он развалился в резном кресле, сунув руки в карманы, как будто не сказал ничего существенного. А может, и правда не сказал – на его взгляд. Мы же все-таки друзья. Он за меня беспокоится, а я беспокоюсь за него. Возможно, так оно и должно быть – проще простого.

Вспомнив о друзьях, я схватилась за голову.

– Я же вчера привела в эту кофейню человека, очень важного для меня!

– Какого человека? – осведомился Ник. – Твоего парня?

В его голосе послышались встревоженные нотки. Он что, ревнует? Но трудно было представить Ника Скрэтча в роли ревнивца.

– Нет, – ответила я, и Ник заметно расслабился. – Мою лучшую подругу Роз. Если этот демон попытался наслать на нее порчу…

– А что, ее так легко испортить? – лениво поинтересовалась Пруденс.

– Нет, Роз тверда, как скала. Ее ничем не испортишь.

– Я думаю, темная демоница, которая когда-то была дочерью епископа, сразу увидела, что твою подругу ничем не испортишь, – пробормотала Пруденс.

Мимоходом вспомнился преподобный Уолкер, отец Роз. Я ничего не сказала. Лишь вцепилась в книгу, выискивая изгоняющие заклинания. Книга утверждала, что начало нового дня – самое подходящее время, чтобы открывать или закрывать дверь между мирами.

В разгар наших исследований Ник поставил возле меня чашку кофе. Когда я ее заметила, кофе был еще теплый, и я с благодарностью проглотила его. На ум сразу пришли мысли о Харви – за уроками он всегда готовил мне кофе. Или чай, если считал, что для кофе время слишком позднее. Я поднимала взгляд от страницы и видела перед собой его темные глаза.

Вот и сейчас я подняла взгляд и тоже увидела перед собой темные глаза. У Ника они были острые и яркие, а у Харви – нежные и мечтательные. Но такие же внимательные и сосредоточенные.

Улыбка, которой я одарила Ника, наполовину предназначалась Харви. Но вторая половина, надо признаться, была для Ника.

Ник улыбнулся в ответ.

– Кстати, должен сказать вот о чем. Даже когда я думаю о тебе вне сексуального контекста, ты все равно кажешься мне очень красивой.

– А.

И снова, уже в который раз, я так и не нашлась, что ответить.

Ник подмигнул:

– Решил, что тебе следует это знать.

– Спасибо.

– Но, конечно, чаще всего я думаю о тебе в сексуальном контексте.

– Минуту назад я была едва ли не тронута, – призналась я. – Но сейчас это прошло.

Ник откинулся на спинку деревянного кресла, ухитрившись расслабиться даже несмотря на то, что мебель была до крайности неудобная и испещрена резными изображениями дьяволов и крохотных вил.

– Это чувство еще вернется, – пообещал он со своей обычной небрежной самоуверенностью. – Я тренируюсь.

Мы трудились, пока за мутными окнами не потускнел дневной свет, и в конце концов Ник, извинившись, удалился. Едва он скрылся за дверью, я подалась к Пруденс и с жаром попросила:

– Давай завтра утром первым делом встретимся в той кофейне и изгоним злую демоницу. – Поколебавшись, я добавила: – Нику можно ничего не говорить.

– Почему? – выгнула бровь Пруденс. – Ведьмам лучше ходить по трое. А Ник… Он так горит желанием… помочь.

Я сделала вид, что не заметила многозначительную паузу.

– Он очень добр.

– Ах, Сабрина, – рассмеялась Пруденс. – Настоящие ведьмы не умеют быть добрыми. К тому же Ник – мужчина. А если мужчина стремится тебе помочь, то, значит, ждет, что ты отплатишь ему сторицей.

– Я не думаю, что Ник из таких, но если… Если он ждет от меня чего-то большего, чем дружба, то вряд ли я смогу это дать. Я до сих пор люблю Харви.

– Это, наверное, больно.

На миг мне почудилось, что Пруденс способна на сочувствие.

Однако мгновение спустя она добавила:

– И раздражает. Как затянувшаяся сыпь.

Пруденс всегда оставалась верна себе, и с этим можно только смириться. Я снова подалась к ней:

– Тогда давай пойдем вдвоем.

Пруденс встала с кресла и потянулась.

– С утра пораньше небольшая заварушка пойдет только на пользу. Почему бы и нет? А сейчас прошу меня извинить… – Она пошевелила пальцами. – Мне надо проверить некоторые темные подозрения и кое-кому отомстить.

– Значит, у тебя самый обычный вечер.

Пруденс кровожадно хмыкнула и удалилась.

На рассвете мы изгоним эту демоницу, а сейчас у меня еще оставалось немного времени. Мисс Уордвелл всегда давала мне добрые советы.

В прошлый раз, когда людям Гриндейла грозила беда, ради их спасения я записала свое имя в Книге Зверя. Я продала свою душу и теперь уже не знаю, кем я стала и в чем мое предназначение. Вся моя жизнь превратилась в череду сомнений.

Если мои друзья попадут в беду, я все равно буду защищать их, но, надеюсь, в этот раз будет легче, чем в прошлый. Второй души на продажу у меня нет.