Текст книги "Тропа ночи"

Преисподняя

Мы жаждем и надежды лишены[7]7
  Пер. М. Лозинского.


[Закрыть].

Данте

В аду были темные берега и густые леса, где из-за деревьев с ухмылкой выглядывали тени, были камеры для пыток и камеры для зловещих наслаждений. Из одной двери, мимо которой вразвалочку брел Ник, выглянула симпатичная демоница со змеями в волосах.

– Дитя земли и огня, – прошептала она сквозь острые зубы, – разве ты не красавчик?

– Понятия не имею, – отозвался Ник. – А что ты задумала, змеиная тварь?

Раздвоенный змеиный язычок лизнул его запястье.

– Хочешь узнать?

Ник помолчал, затем отказался:

– Моей девушке это не понравилось бы.

И дама, и ее змеи устремили на него недоумевающие взгляды. Ник пожал плечами. Он и сам до конца не понимал, почему Сабрина против, однако это не такая уж большая плата за то, чтобы быть с ней.

«Но ты ведь сейчас не с ней?» – прошептал в глубине души предательский голосок, день ото дня становившийся громче. Напоследок Сабрина сказала, что терпеть его не может. И всегда говорила с ним о ненависти и никогда о любви. Может, и вообще уже не считала себя его девушкой. Возможно, он ее никогда больше не увидит. И что бы Ник ни сделал, Сабрина не узнает, а если и узнает – ей будет все равно.

Ник часто пытался топить грустные мысли в любых доступных развлечениях. Давал волю жестокости и выходил из себя.

Нику хотелось бы вселить в душу уверенность, что он не поддастся искушениям. Он старался, но никак не мог. Благородство ему не свойственно.

Но он сказал себе: «Не сегодня. Продержись еще немного».

После двери демоницы Ник проделал долгий путь и оказался возле каменной башни, воздвигнутой посреди чистого поля. В одном из окон, чуть выше его головы, горел свет.

Это место было ему хорошо знакомо.

В те дни, когда Ник жил среди волков, они старались держаться подальше от ковенов, но мир был переполнен людьми, а Ник достаточно походил на человека и мог добывать необходимые припасы. Амалия крадучись шла за ним по пятам, неотделимая, как тень. У них на глазах мама погналась за малышом, поймала его, прижалась губами к шейке и громко подула. Она не пыталась его укусить.

– Они играют, – в изумлении прошептал Ник. – Разве люди тоже делают так?

«Они всегда играют со своими детенышами, – пренебрежительно отозвалась Амалия. – Люди эти».

– Ого, – сказал Ник. – А я и не знал.

С ним играла только Амалия. А позднее Ник понял, что родные Сабрины тоже играли с ней, когда она была маленькая. В те времена он считал, что этим занимаются только люди.

С тех пор всякий раз, когда волчья стая оказывалась недалеко от людей, Ник стал присматриваться. Люди были удивительны – они изобретали всякие штуки, которые заменяли им магию, произносили, словно заклинания, бессмысленные слова вроде «любовь» и «доброта». Жили бок о бок в тесных домах, озаренных ненастоящим светом, который горел ярче природного.

В каменной башне Ник обнаружил девушку. Человека. В ее окне, словно маленькое солнышко, горел свет. Может быть, он и ему, Нику, достанется?

Он взял привычку по ночам ускользать от волчьей стаи и слушать, как поет девушка в башне:

 
– Сумерки настали, тихо меркнет день.
С трепетным мерцанием наползает тень.
Хоть я утомился, только позови —
И споем с тобой мы вместе песню о любви.
Песню о любви[8]8
  Песня 1884 года. Муз. Дж. Л. Мэллой, сл. Дж. Клифтон Бингэм.


[Закрыть].
 

У нее были темные волосы с золотыми искорками. В людях всегда было что-нибудь яркое. Нику подумалось, что девушка, наверное, была бы рада спеть для какого-нибудь слушателя.

Днем она бродила по горам, охраняла стадо каких-то животных. То ли овец, то ли коз – Ник не помнил. Это была еда. Волки время от времени заваливали одного из них.

Он попытался заговорить с ней. Первые пару раз ничего не получалось, но людям всегда можно зачаровать память, и тогда в следующий раз ты сможешь произвести впечатление получше.

Впоследствии Ник слышал, как отец Блэквуд со своим кружком обсуждают неимоверные запросы женского пола. На Ника эти разговоры навевали скуку. По его опыту, женщины требовали не так уж много – чтобы ты был более-менее чистым и проявлял интерес к тому, что они говорят. Это не так уж трудно.

Когда Ник впервые встретился с девушкой в третий раз, он тщательно помылся в ручье, раздобыл подходящий костюм и говорил с ней о ее мечте – когда-нибудь побывать в городе.

– Ты волшебник, правда? – спросила девушка.

Ник удивился. Откуда она знает? Вместо ответа девушка мелодично рассмеялась:

– Мое сердце в опасности! Кто ты – серый страшный волк?

Ник видел – ей хочется немножко испугаться.

– Что-то вроде этого.

Они сели рядышком на невысокую каменную ограду. У девушки в волосах были ромашки. Ник улыбался, глядя на нее.

И вдруг появилась Амалия. Ник едва успел заметить, как низко над землей промелькнула серая тень. Миг – и она приблизилась. У девушки времени было еще меньше. Она так и не успела заметить, откуда нагрянула смерть. Смех оборвался и перешел в пронзительный крик. Потом умолк и он – Амалия перегрызла девушке горло. Ник хотел бы ее спасти, но оцепенел от ужаса. И лишь безмолвно смотрел, как его фамильяр рвет человека на куски.

«Чего ты хотел? – прорычала Амалия. – Жалкой человеческой любви? Чтобы назвать своей? Люди – это пустое место и больше ничего. Вот чем заканчивается любовь к ним. Смотри».

Кровь на стене, крик, оборвавшийся в тишину. Ника стошнило.

Позже Ник стоял у входа в пещеру, служившую им убежищем, и шептал заклинания из маминой книги, чтобы не забыть. К нему подошла Амалия в преображенном облике – на задних лапах, в человеческом теле, одетая в длинную ночную рубашку, украденную где-то, но все еще с густым мехом и волчьими зубами. Ник считал, что она нарочно принимает такой гротескный вид. И от этого делалось еще тоскливее.

«Посмотри на меня, – сказала Амалия. – Я ведь как человек. Даже лучше. Ты был бы счастлив со мной, когда я вот такая?»

– Да, – заверил ее Ник.

Волки не отличают правду от лжи. Да и люди редко отличают.

Больше Ник не пытался заводить отношений с людьми. Ведь они так легко могут уйти, забрав с собой весь свет и тепло, оставить тебя одного на холоде. В этом Амалия права.

А теперь Ник сидел в преисподней и слушал, как с верхушки башни льется песня. «Хоть я утомился, только позови…» Где-то под ребрами застряла гулкая пустота, холодная, как пещера. Тоска по любви. Тоска по дому. Он страдал от них всю жизнь.

Он мог бы пойти вверх по лестнице навстречу лучистой людской нежности.

Но дверь в башню была дверью клетки.

– Брось, – сказал Ник Сатане и трепещущим теням. – Я это проходил много лет назад.

Люди – это не для него.

Сквозь ледяные поля преисподней, сквозь деревья, растущие из-под земли, как грибы, Ник заметил здание, которого здесь раньше не было. Солидно-серое, темнее, чем снег в тенях, массивное и уверенное. Напоминавшее человеческий склеп с длинной лестницей, по которой вверх-вниз сновали ведьмы, и широкими перилами, на которых Ник часто сидел под солнышком и читал. Невидимая академия – так звал ее тот человек, потому что он болван.

Ник навсегда запомнил, как впервые увидел эту школу. Он ходил по горам с волками, и до темного крещения оставалось еще много дней. Амалия убежала далеко вперед, и Ник понял: вот он, удобный случай. Он не составлял никаких планов. Только понял с ужасом, как давно ее нет рядом. Вскинул голову, и мелькнула мысль: «Я не могу больше так жить ни одного мгновения».

И бросился бежать. Амалия догнала его. Потащила обратно, но он отбивался. Понимал, что это последний шанс. Она рычала, кусалась, ее когти и зубы окрасились красным. В один отчаянный миг, теряя сознание, Ник подумал, что фамильяр загрызет его насмерть. И в памяти всплыло заклинание, которое он прочитал много лет назад, сидя рядом с матерью.

С полным ртом крови, с дрожащими руками Ник телепортировался прочь.

Телепортация – магия сложная, рассказали ему впоследствии ведьмы и чародеи Церкви ночи. Слишком продвинутая для мальчугана, который еще даже не поставил подпись в Книге Зверя. Она могла бы погубить Ника. Все поражались, как ему удалось остаться в живых.

Ник телепортировался к подножию горы в дремучих лесах Гриндейла. Вдалеке среди деревьев виднелась Академия невиданных наук с темными дверями нараспашку.

Ведьмы встретили его приветливо. Раньше Ник был страшно одинок, но теперь его окружали такие же, как он. Они показали Нику академию, погасили за каменными стенами мучительный багровый свет, отвели в огромный зал, полный чудес. После долгих лет на холодном ветру Ник снова – наконец-то – нашел мамины книги.

Ник был совсем не такой, как Сабрина. Она не желала продавать душу Сатане, а он, наоборот, охотно поставил свою подпись в Книге Зверя. Ника вполне устраивало, что в обмен на это он найдет прибежище в книгах.

Ник провел в библиотеке несколько дней и нашел там труды Эдварда Спеллмана. Потом отправился исследовать свой новый дом. Первые же встреченные студенты попытались напасть на него, и это кончилось для них плохо. Потом появился светловолосый парень, который хотел чего-то другого.

– Привет, – сказал он. – Я Люк Чалфант. А ты, я вижу, красавчик.

– Да, я в курсе, – ухмыльнулся Ник.

– Я иду в клуб к отцу Блэквуду. Девчонок туда не пускают. Кое-что на свете ведьмам знать не положено. Как ты считаешь, я прав?

«Ну и дрянь же ты», – подумал Ник, стараясь не смотреть на Люка. По случайности он бросил взгляд в длинный каменный коридор – там на красном бархатном диване сидели две девчонки. Одна спала, положив голову на колени подружке. Та гладила рукой угольно-черные волосы спящей, не догадываясь, что на них кто-то смотрит. В то время Ник еще не знал, что ему несказанно повезло – мало кому удавалось застать Пруденс в редкие минуты нежности.

– Хочешь вступить в наше общество? – спросил Люк. – Тебе там самое место.

Это прозвучало обидно, но Ник всегда старался заручиться одобрением других – даже тех, кто ему не нравился.

– Может, позже, – ответил Ник с обаятельной улыбкой, в которой читалось «Пропади ты пропадом». И направился к девчонкам.

Его появление не осталось незамеченным.

Девушка с чудесными точеными скулами и еще более чудесной нежностью на лице – позже Ник узнал, что ее зовут Пруденс, – выгнула бровь и окликнула:

– Сестра!

Из уголка выпорхнула Доркас и села рядом с Пруденс, положив ей на плечо рыжую головку.

Значит, их трое, с одобрением отметил Ник. Как в стае. Нет, как в семье. Вместе всегда безопаснее. И они умеют колдовать. Смогут защитить друг друга.

Он прислонился к каменному косяку, чтобы оказаться в дверном проеме, словно картина в раме, и окинул девушек долгим взглядом.

– Здравствуйте, дамы, – промурлыкал он. – Меня зовут Ник Скрэтч.

Через некоторое время Ник доказал свою осведомленность во многих областях и стал их официальным бойфрендом.

Однако встречаться с Вещими сестрами оказалось далеко не так приятно, как представлялось Нику. Пруденс никогда не смотрела на него с той же нежностью. И до него постепенно доходило, что тот взгляд предназначался не ему. Время от времени Вещие сестры заявляли, что им сейчас не до мальчишек, и захлопывали дверь у него перед носом.

А еще они умели создавать иллюзии. Наводить морок – это вообще любимое занятие ведьм. И оно до боли напоминало Амалию, принимавшую человеческий облик с волчьими зубами. Ник этого не хотел – но все равно напоминало.

После Амалии весь мир для Ника составляли школа и заклинания, ведьмы и книги. И все говорили: этот парень далеко пойдет.

И лишь в самые поздние, самые одинокие часы он признавался самому себе, что все вокруг кажется каким-то ненастоящим.

По соседству жила девушка-полукровка. Вещие сестры частенько перехватывали ее, когда та была одна, и издевались. Ник ни разу не видел ее, но, когда Вещие сестры заговаривали о Сабрине Спеллман, дочери его любимого писателя, внимательно слушал. Ника очень интересовал Эдвард Спеллман – чародей, написавший столько чудесных книг и взявший в жены простую смертную женщину.

Однажды Вещие сестры завели разговор о том, какой будет ужас, если Сабрина поступит в академию. Отец Блэквуд и весь ковен никогда не разрешали полукровке даже посещать грешные службы в Церкви ночи. Она воспитывалась вдали от других ведьм.

– Наверное, ей очень одиноко, – задумчиво произнес Ник.

– Ей? Одиноко? – захохотала Пруденс. – Да ее родственники пылинки с нее сдувают! Она ходит в школу для людей! И коллекционирует этих людей. Одного из них держит при себе. Гуляют по лесу, держась за руки, словно она боится его потерять.

– А он что, пытается убежать? – растерянно спросил Ник.

– Она с ним носится как с писаной торбой, – фыркнула Пруденс. – Слишком она мягкая, по-моему. Как Эдвард Спеллман.

– А-а, – протянул Ник.

При первом же удобном случае он пошел посмотреть на Сабрину и этого ее человека. Улучил момент и даже поговорил с ним. Естественно, после разговора Ник стер ему память, но все равно успел выяснить все, что хотел. Человек был счастлив рядом с Сабриной. Он был в нее влюблен. Ник рассмотрел Сабрину издалека, и увиденное ему понравилось.

Он вернулся домой и расстался с Вещими сестрами.

Замерзая в преисподней, Ник вспоминал, как жарким летом видел Сабрину.

Он отвернулся от иллюзорной Академии невиданных наук. Знал, что она ненастоящая. Двери его школы никогда не были темными, как пещера.

Ник стал ждать кануна Дня всех святых, потому что в этот день в школу должна была прийти Сабрина. Но все равно ему было тревожно. А если хорошенькая Сабрина окажется слишком похожей на человека? Издеваться в академии умели виртуозно.

Девочка из мира людей может испугаться. Может даже погибнуть.

И вот наконец Сабрина вошла на репетицию Инфернального хора. Запела под свирепыми взглядами Вещих сестер, и всем стало ясно: она не боится ничего на свете. Она в самом деле была столь же дерзкой, каким хотел казаться Ник. Все вокруг пели, а он стоял и потрясенно молчал.

Ему казалось, что он знает ее давным-давно. Увидев ее лицо, услышав звонкий голос, Ник вспыхнул от радости.

«А вот и ты, – подумал Ник. – Я тебя повсюду искал».

В тот день за обедом он сел рядом с Сабриной. А вечером явился Темный повелитель и потребовал от Ника обещанной покорности. Люцифер велел Нику втереться в доверие к Сабрине.

Обман дался Нику легко.

Ему нравилось бывать с Сабриной, вместе заниматься чем-нибудь. И он видел, что она к нему тоже неравнодушна. Ник не терял надежды.

Но потом вернулась Амалия. В глубине души Ник всегда знал, что это произойдет. Амалия почувствовала, что Ник может наконец обрести счастье.

Надо было, наверное, ради Сабрины убить Амалию. Но он этого не сделал, потому что был слаб. Он подманил к себе другого волка из своей стаи и вручил его сердце Сабрине, сказав, что это сердце Амалии. Фальшивое сердце, как и у самого Ника.

А фамильяра он посадил на цепь в пещере. Он никому не желал смерти.

– Пойми, пожалуйста, – умолял Ник, приковывая цепь.

Амалия отвернулась.

«Понятно. Ты вырос и стал одним из тех, кто сажает зверей в клетки».

Потом волчица сумела вырваться на свободу, и Сабрине из-за этого пришлось очень плохо. Когда Амалия испустила дух на лесной подстилке, Ник, к стыду и ужасу своему, горько плакал, и Сабрина простила его за это. Она обняла его, поцеловала в лоб, погладила по голове, заговорила с ним нежным голосом – так люди обычно касаются друг друга и разговаривают. Сказала Нику, что он любит Амалию и что никакая это не слабость.

В тот миг Ник не сомневался, что любит Сабрину. Любит по-настоящему, как умеют только люди, любит так, как никогда никого не любил и не думал, что способен. И как же он эту любовь высказал? Соврал.

Гриндейл

Бойтесь более Того, Кто можети душу и тело погубить в геенне.

Евангелие от Матфея 10:28

В школе Сабрина сидела отрешенная и бледная, как ее новые волосы, явно погрузившись в ужасные видения. Роз боялась, что подруга съедет в оценках.

На следующий день после встречи с Озерной девой Сабрина перехватила Роз в тот миг, когда она подсовывала ей в портфель свою тетрадь. На какой-то долгий страшный миг Сабрина переводила взгляд с тетради на портфель, с него – на Роз, не понимая, каким образом все это относится к ней. Потом улыбнулась, и Роз снова узнала свою давнюю подругу.

– Пойдем, Брина. – Харви положил руку ей на плечо. – Провожу тебя домой.

У Роз был еще урок музыки. Она долго смотрела им вслед. До этого, все те несколько месяцев, пока Сабрина ходила в школу для ведьм, Харви ждал Роз на крыльце Бакстерской школы и провожал домой.

«Он любит ее больше, чем тебя, – пропела серебряная птица на плече у Роз. – Так всегда было и всегда будет».

Роз побрела по коридору к музыкальному классу, замедлив шаг на мозаичных плитках со славной историей «Бакстерских воронов». Занятия окончились, в школе стало темно и тихо. Как в фильмах ужасов, которые любила Сабрина.

Подсознание предупредило за долю секунды. Перед внутренним взором вспыхнуло видение – дым, стремящийся охватить ее своими кольцами. Уголком глаза Роз заметила, как из-за шкафчиков выползает дымный демон. Он был сгустком мутной тьмы с зубами и внимательным взглядом. Словно мрак, издавна застилавший ей зрение, приобрел очертания монстра.

Роз бросилась бежать, споткнулась и упала, и демон чуть не схватил ее, но вовремя возникшее видение помогло выиграть спасительную долю секунды. Она юркнула в класс и прищемила демона, сунувшего вслед за ней длинную дымную шею. Роз, рыдая, хлопнула его дверью по голове – раз, другой…

Когда с дымным демоном было покончено, она расправила узорчатый шарф, пошла в уборную и долго стояла в кабинке, дрожа и приходя в себя. Всякий раз, когда перед глазами возникали картины будущего, Роз вспоминала, как это ужасно – быть слепой.

Она хранила спокойствие до того дня, когда тьма окончательно сомкнулась. Поговорила с родителями о книгах со шрифтом Брайля и аудиозаписях. Держала себя в руках до тех пор, пока перед слепыми глазами не возникло первое видение. Тогда она упала в обморок прямо в классе.

Ее пугала не слепота сама по себе. А то, что отныне единственным, что она увидит, будут кошмары.

Сквозь призрачные явления рычащих монстров и злорадных ведьм она слышала, как перешептываются и пересмеиваются за спиной одноклассники. Все отшатнулись от обезумевшей дуры, распростертой на полу. Роз, оставшись одна во тьме, вопила во весь голос.

Потом услышала, как хлопнула дверь. Чьи-то руки подняли ее с пола. Тот, кто появился рядом с ней во тьме, не даст ее в обиду.

– Розалинд, – прозвучал над ухом шепот Харви, – я здесь.

Харви вынес ее из класса. Тео бежал рядом и что-то говорил – насколько мог, громко и решительно.

Без Харви и Тео Роз сошла бы с ума.

Ночью после обморока на узкой больничной койке Роз погрузилась в неспокойный сон.

– Харви, ты здесь? – то и дело шептала она.

И всякий раз Харви отвечал:

– Здесь.

Когда Роз плакала, он держал ее за руку. Когда она с криком отпрянула от страшного видения, он шепотом успокаивал ее. Потом замолчал. И запел, негромко и нежно. Роз наконец спокойно заснула.

– Мне сначала твой белый мальчик не по душе пришелся, – заметила наутро любимая медсестра Роз. – Но теперь вижу – он малый хороший. Вы ведь с детства друг к другу неровно дышите?

«Мы встречаемся всего три недели».

Роз прокашлялась:

– Мы познакомились, когда нам было всего по пять лет, и влюбились с первого взгляда. Он каждый день провожал меня домой из школы. Он так в меня влюблен, что друзья даже посмеиваются.

Если это и была ложь, то лишь отчасти. Так могло бы быть, если бы не Сабрина. А теперь Сабрины не было. Она упорхнула в свою школу для ведьм и покинула своих простых смертных друзей.

Роз не виделась со своей лучшей подругой уже много недель. И больше никогда никого не увидит. Это время было худшим в жизни Роз, а Сабрина и не догадывалась. Или ей не было дела.

Когда Сабрина вернулась, Роз обвинила ее в том, что страдает из-за магии.

Тогда Сабрина пустила в ход магию и исцелила ее.

И вот теперь Роз сидела в туалетной кабинке, дрожащая, но зрячая. И ее уже не пугают ненавистные демоны и видения.

«Я перед Сабриной в долгу, – сказала себе Роз. – Она сотворила чудо».

Снаружи доносились голоса девчонок, с которыми она вместе ходила на музыку – они обсуждали, почему Роз не пришла на урок.

– Наверное, с Харви гуляет, – протянула Сьюзен.

– Не хочу сказать ничего плохого, – заявила Кейти, и по тону было ясно, что она чаще всего говорит плохое. – Но только представьте себе! Лучшая подруга выхватывает парня из-под носа, словно последний хот-дог в День независимости!

– Сабрина и сама неплохо справляется, – добавила Сьюзен. – У нее есть тот парень, с кем она танцевала в День влюбленных. Наверняка она, повстречав Ника, отшвырнула Харви, как ненужную вещь, а Роз подхватила его на лету.

– И все равно это не по-товарищески, – возразила Кейти. – Харви ведь не последний хот-дог. На свете есть еще много других хот-догов, которые твоя подруга еще не намазала горчицей и кетчупом.

– Твоя метафора, Кейти, свернула куда-то не туда, – заметила Сьюзен.

Кейти фыркнула:

– А мне этот парень на танцах показался дежурным красавчиком, которого Сабрина наняла, чтобы сделать вид, будто ей дела нет до Роз и Харви.

Роз чуть не поперхнулась.

– Нанимать спутника для школьных танцев – этого мир еще не слыхивал!

– Ага, – подтвердила Кейти. – Вот именно. Весьма характерно для Неслыханной Сабрины Спеллман. У моей тетушки казино в Вегасе. Я с первого взгляда распознаю красавчика-жиголо. Этот Ник, конечно, хорош, но какой-то он скользкий. Рубашка в обтяжку, весь прилизанный, волосы напомаженные, манеры как у жиголо. И чтоб такой тип появился неведомо откуда с единственной целью – пригласить тебя на школьный танец? Брось.

– Сабрина говорит, что познакомилась с Ником в этом своем лагере для юных гениев, куда ходит после уроков.

– Ну конечно. Можно подумать, красавчик с такой фигурой умеет хотя бы читать. По мне, уж лучше чувствительная артистическая натура, чем такой тусовщик. Я лично предпочла бы Харви, если его как следует подстричь и причесать.

– А я бы нет. Как ты думаешь, сколько стоят такие жиголо? – спросила Сьюзан. – Нет, я, конечно, не… Но все-таки…

– А меня удивляет, что Сабрина вообще разговаривает с Роз, – заявила Кейти.

– Может быть, они просто по-взрослому относятся к любви и дружбе, – прозвучал чей-то новый голос.

Роз приоткрыла дверь кабинки – чисто из любопытства, посмотреть, кто этот неожиданный защитник. И зажмурилась, увидев трех чирлидеров – они сверху вниз взирали на девчонок из музыкального класса. Впереди стояла Лиззи – все предрекали, что она станет королевой выпускного бала.

– Только не делай вид, будто речь не о тебе и не о Харви, – предупредила Лиззи. – Ты в него втюрилась классе в третьем.

Роз прочистила горло:

– Кейти, оставь в покое моего парня.

Две девчонки из музыкального класса предпочли удалиться. Роз вымыла руки, чтобы чирлидеры не испытывали к ней брезгливости.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она Лиззи.

– Не за что, – пожала плечами та. – Мы привыкли к грязным сплетням. Потому что мы чирлидеры.

– И очень крутые, – добавила ее подруга.

– Слышала бы ты, что болтают ребята о двух чирлидершах из Ривердейла, которые решили встречаться, – продолжала Лиз. – Мы заткнули рот этим болтунам. Поддержали наших подруг по спорту!

Роз восторженно кивнула. Она охотно поддержала бы чирлидерскую борьбу за социальную справедливость.

– Ты в последнее время двигаешься как-то по-другому. – Лиззи дружески подмигнула Роз. – Приходи к нам в команду, попробуй себя.

– Я не… – начала было Роз, потом вдруг поняла, что не хочет отказываться. – Может быть.

Всю свою жизнь Роз готовилась к слепоте. Она не занималась никаким спортом. Усердно училась, увлекалась музыкой, читала как можно больше. Она до сих пор любила все это, но, возможно, на свете есть и другие достойные занятия. Все, чего ей раньше так не хватало.

С недавних пор, когда зрение стало кристально ясным, Роз и в самом деле двигалась иначе. На деревьях, которые всегда представлялись размытыми зелеными пятнами, появилась различимая листва. Сабрина подарила Роз обновленный мир.

И теперь Сабрина попросила ее об ответной помощи. Попросила вместе спасти Ника.

Роз снова и снова воскрешала в памяти ту кошмарную ночь, когда Ник ушел.

Они – и люди, и ведьмы, все, кому могла доверять Сабрина, – собрались вместе ради отчаянной попытки захватить Сатану. И Сабринин парень нашел способ запереть Сатану в своем собственном теле. Роз не знала, как это работает, лишь смотрела и глазам не верила.

Ник стоял на ногах, впитывая темными глазами багровый огонь. Миг – и он неподвижно лежит на полу. Сабрина рухнула рядом, и платье растеклось вокруг нее золотой лужицей. Испуганным шепотом она повторяла: «Ник, Ник!»

Наступило тягостное молчание. Потом заговорила женщина, которую Роз всегда считала добрейшим школьным директором, мисс Уордвелл, и которую Сабрина теперь называла демоницей Лилит.

– Все хорошо, что кончается в аду, – холодно заметила она. – Надо поторапливаться, пока Темный повелитель не вырвался на свободу. Я заберу тело и…

– Тело? – переспросила Сабрина. – То есть Ника?

Ник недвижно лежал лицом вниз. На взгляд Роз, он был мертв. А может, и хуже, чем мертв. «И смерть и ад повержены в озеро огненное, – вспомнились ей слова из отцовских проповедей о проклятии. – Это смерть вторая».

Лилит, цокнув каблуками, шагнула вперед. Сабрина взвыла, как дикий зверь:

– Нет! Не подходи к нам. Не вздумай коснуться его! Я тебе не дам! Я тебе не верю!

Ответ демоницы хлестнул, как плеть:

– Хочешь, чтобы жертва Ника оказалась напрасной?

– Не знаю! – вопила Сабрина. В ее голосе звучали безумные, надтреснутые нотки, словно голос доносился из глубин преисподней. – Мне все равно. Убирайся!

И вдруг для Роз все это обернулось средневековым кошмаром. Они, облаченные в бархат, стояли перед троном из тьмы. Дочь дьявола орала на мать всех демонов. Роз чуть не забыла, что любит Сабрину.

Роз казалось, что вся эта ужасающая сцена не имеет к ней никакого отношения. И внезапно в круг вышел ее собственный парень. Встал, преграждая путь, между Лилит и Сабриной. Роз вцепилась ему в рукав, но было поздно. Лилит презрительно отмахнулась от него, но Харви не удостоил ее даже взглядом.

– Брина. – Он опустился на колени и прижался лбом к ее голому плечу. Сабрина на глазах успокаивалась. – Милая моя. Не плачь. Мне-то ты веришь, правда?

Сабрина собрала остатки спокойствия и еле слышно ответила:

– Конечно.

Харви бережно и мягко взял Ника Скрэтча на руки. Встал и, хотя Роз видела, как ему тяжело, не позволил себе пошатнуться.

– Вот он, Сабрина. Я его держу. И не дам никому прикоснуться к нему без твоего разрешения. Дело за тобой.

С согласия Сабрины Лилит подвела их к вратам ада и забрала Ника.

Но прошло совсем немного времени, и вот уже Сабрина стоит перед их только что созданным Страшным клубом и заявляет:

– Давайте спустимся в ад и вернем моего парня!

Роз оторопела. Харви тотчас же сказал:

– Ну конечно, Брина.

Харви очень беспокоился, если кто-нибудь из них был в беде. Заботился о Роз, пока она была слепа. И естественно, сильнее всего тревожился за Сабрину.

Роз не могла не задаваться вопросом, только ли в заботе тут дело.

Ведь совсем недавно Харви был всем сердцем влюблен в Сабрину.

Роз вздохнула, вышла из школы и удивленно зажмурилась: в лучах полуденного солнца ее ждал Харви. Он снял наушники и взбежал к ней по лестнице.

– Привет. – Роз поцеловала его в щеку. – Мне казалось, ты пошел провожать Сабрину.

– Да, я ее проводил. Потом вернулся встретить тебя после музыки. Неужели я похож на дурака, который упустит шанс проводить свою девушку?

Роз прильнула к нему:

– Дураков не обнаружено.

Они пошли под деревьями. Харви всмотрелся ей в лицо:

– Что-то стряслось?

Ей не хотелось рассказывать ему про демона.

– Девчонки в туалете болтали… что Ник Скрэтч похож на жиголо.

Харви от души расхохотался. Потом, кажется, вспомнил, что Ник сейчас в аду, и прикусил губу.

– Ну и ну.

Роз никогда не восторгалась бесчисленными выступлениями Харви на тему «Почему Ник Скрэтч такой мерзавец». И боялась, что рано или поздно он соорудит иллюстрированное слайд-шоу. А теперь, когда Харви нежно заботился о благополучии Сабрины и намеревался вернуть Ника из преисподней, Роз вдруг поняла, что скучает по его жалобам.

Некоторое время они шли молча, потом Харви осторожно начал:

– Ты какая-то… рассеянная.

Роз взяла себя в руки и приготовилась отвечать на вопросы о демонах.

– Эти девчонки тебя обижали? – спросил Харви. – Они ведь не просто говорили о Нике чистую правду? Они к тебе не цеплялись?

– В общем, да, идут пересуды о том, что за девушка встречается с бывшим парнем своей лучшей подруги, – призналась Роз.

Лицо Харви потемнело. Он был всегда готов встать на ее защиту.

– Мне больно, что тебе приходится из-за меня терпеть такое, – сердито сказал он. – Это несправедливо. Я же знаю, ты бы не стала со мной встречаться, если бы в видении не увидела, как мы целуемся.

– Гм… – протянула Роз.

– И за это я благодарен магии, – восторженно улыбнулся Харви.

Роз не могла отобрать у него то единственное, что ему дала магия. Сумела лишь слабо улыбнуться в ответ. Рука об руку они остановились перед ее ярко раскрашенным домом. Роз потянула Харви к дверям.

– Дома никого нет, – сказала она.

– Ого, – усмехнулся Харви. – Какие сексуальные слова.

– Папа организует церковный праздник, – сообщила Роз. – Это уже менее сексуально.

Она стояла на две ступеньки выше него. Пригнулась и осыпала дождем легких поцелуев его улыбающиеся губы.

– Не знаю, не знаю, – прошептал Харви. – Скажи еще что-нибудь о церковном празднике. Это меня заводит.

Роз почувствовала, что его улыбка стала шире, а поцелуи жарче. На верхней ступеньке он подхватил ее на руки, и они, смеясь, ввалились в ее комнату и рухнули на кровать.

Она никогда не разрешала себе представлять, как целует Харви, пока не увидела это в видении.

А если бы она и задумалась об этом, то ожидала бы чего-то совсем другого. Роз уже целовалась с ребятами, и не только целовалась. Это было прикольно, но она заметила, что подростки всегда очень торопятся. Остро понимают, что им в любой момент могут помешать, хотят плотней прижаться, быстрей двинуться вперед.

А Харви не спешил.

Их первый поцелуй на танцах в День влюбленных был мучительно сладок и очаровательно неуклюж. Харви все еще сомневался, как она его встретит.

А теперь он ни в чем не сомневался и радовался этому. Улыбался за миг до того, как губы встречались, хотел быть рядом. Его руки путешествовали по изгибам ее тела так, словно он знал их наизусть. Пальцы прослеживали очертания ее плеча с тем же благоговейным почтением, с каким ладонь скользила по бедру.

Под его поцелуями Роз невольно вспоминала Сабрину – та с сияющими глазами рассказывала, как прошлым летом они с Харви брели по лесным тропинкам куда глаза глядят. Шли не торопясь, просто чтобы побыть вместе. Останавливались у обочины, под листвой, пропитанной солнцем, и Сабрина ему пела.