Текст книги "Оладья гнева"

Отодвинув в сторону коробку со старыми дверными ручками и ножками от кресел, я села на корточки рядом со своей находкой. Это оказалось старинное каминное кресло. Выполнено оно было из красного дерева и относилось к Викторианской эпохе, насколько я могла судить. Обито кресло было чудовищной, кое-где поистрепавшейся парчовой тканью, но само по себе оно было очень изящно и пришлось мне по вкусу. Я уже представила себе, как поменяю обшивку – что-нибудь с узорами, более классическое или, наоборот, современное.

– Тебе тоже нужен уход и внимание, да? – Я провела пальцем по краю стула. На пальце тут же оказался слой пыли.

Я поднялась на ноги. Стул отвлек меня от дела. Лавируя между коробками, я пробралась к ближайшему окну и оглядела участок Джимми. Что же произошло сегодня утром?

Взгляд мой остановился на мастерской, и живот тут же неприятно скрутило – вспомнился разговор с Дэрилом Уиллисом. Я все равно не верила, что у дома Джимми он оказался только потому, что хотел срезать путь до дороги. Мастерскую надо бы осмотреть.

Закрыв за собой дверь, ведущую в кладовку, я быстро спустилась вниз и вышла из дома. Оказавшись у двери в мастерскую, я замерла. Придется возвращаться обратно: передо мной поблескивал замок.

Я вернулась в дом и пошла в кабинет Джимми. Еще в больнице он говорил, что если мне понадобится попасть в мастерскую, то ключ лежит в верхнем левом ящике его письменного стола. Я выдвинула ящик и тут же среди ручек, карандашей и прочей канцелярии приметила ключ.

Схватив его, я вернулась к мастерской, но, попытавшись открыть замок, поняла, что ключ не подходит. Я попробовала вставить его другой стороной, но тщетно: ключ был от другого замка.

Я снова вернулась в кабинет и на этот раз обыскала все ящики его стола. Других ключей не было. Я медленно пересекла двор, силясь объяснить себе, как так могло выйти. Наверное, Джимми убрал ключ от замка куда-то еще, а сам об этом забыл. А может, Джимми поменял замок и тоже об этом забыл? А ключ в ящике – от старого замка?

Ни одно из объяснений меня не удовлетворило. Джимми забывчивостью не отличался. С другой стороны, когда он рассказал мне про ключ, он лежал в больнице с двусторонним воспалением легких. Память вполне могла его подвести.

Но на сердце из-за этого ключа было неспокойно. Я пошла вокруг мастерской и попробовала открыть одно из окон. Оно было плотно закрыто. Я кинула взгляд внутрь, но ничего, кроме теней, не разглядела. Я пошла дальше и заметила еще одно окно. Я попыталась потянуть раму наверх, и она поднялась на пару сантиметров. Воодушевленная, я вступила в неравный бой. Поначалу окно не поддавалось, но в конце концов мои труды увенчались успехом, и с трескающим звуком, выражающим явный протест, окно открылось.

Я перегнулась через подоконник и дала своим глазам несколько секунд привыкнуть к темноте. Не помогло: я все равно ничего толком не видела. Уж не знаю, не сошла ли я с ума, но полезла внутрь: подтянулась на руках и пролезла через оконный проем. Было не так-то просто: на мгновение показалось, что я застряла, но вот я уже стою на цементном полу мастерской.

Я вытерла руки о джинсы и постаралась аккуратно пройти к двери, но ударилась обо что-то пальцем на ноге. Я ощупала стену в поисках выключателя, и наконец загорелся свет, разогнавший тени и темноту. Затем, сделав шаг вперед, я услышала, как под ногой что-то хрустнуло.

Я нагнулась и заметила осколки синего стекла, которые приглушенно мерцали возле двери. На Джимми это было непохоже: он все всегда держал в порядке. Я распрямилась и пошла к циркулярному станку. Заметив, что около него стоят две картины в рамах, я остановилась.

Я подняла картины. На одной было абстрактное изображение с широкими мазками ярких цветов. Картину эту я видела впервые. Я поставила ее на место и взяла вторую, на которой был запечатлен морской пейзаж: большой корабль посреди серого, неспокойного моря. Сердце у меня забилось чаще, и я внимательно изучила подпись в нижнем правом углу.

Джонсон Торнбрук.

Руки у меня начали дрожать, и я поставила вторую картину обратно. Ее я тоже видела впервые, но пейзаж был вполне узнаваем. И имя художника, и внешний вид, – все соответствовало описанию картины, которую недавно похитили из дома Гэри Торнбрука, одного из завсегдатаев «Флип Сайд».

Глава 5

И вот я стою в мастерской, возле меня – картины, и мне становится все страшнее и страшнее. У Джимми в мастерской хранились украденные вещи. Вещи, украденные у одного из наших самых давних клиентов.

Как так вышло?

Самый очевидный ответ: Джимми украл картины у Торнбрука, и именно из-за него в Уайлдвуд-Ков было столько шуму. Но меня такой ответ не устраивал. Совсем не устраивал!

Разве могла я поверить, что так все и было?

В детстве я слышала множество историй о бурной юности Джимми. Он сам рассказывал, и мама тоже, и я знала, что Джимми не всегда был таким законопослушным. Но кража со взломом? Такое я себе и представить не могла. К тому же после знакомства со своей женой Грейс Джимми очень изменился.

Правда, Грейс умерла много лет назад. Может, после ее смерти Джимми снова изменился?

Нет, такого быть не может. Должно быть другое объяснение. Наверняка картины сюда кто-то подбросил. Дэрил Уиллис, например.

Я почти что вытащила телефон из кармана, но задумалась и остановилась. Шериф Джорджсон знал Джимми и знал, что я видела Дэрила возле мастерской, но будет ли этого достаточно, чтобы он не решил, что Джимми – вор? А потом пойдут разговоры, и в памяти городка Джимми навсегда останется преступником…

Нет, так быть не должно: это нечестно и неправильно. Особенно учитывая, что постоять за себя Джимми больше не мог. Но я-то все еще здесь, и защитить честное имя Джимми – теперь моя забота.

Я попыталась вспомнить, когда последний раз сообщали об очередной краже. В дом Гэри Торнбрука забрались за пару дней до моего приезда. Все об этом только говорили, а еще о предыдущих кражах. Кажется, после Торнбрука больше пострадавших не было. Если бы в городе произошла еще одна кража, пока Джимми был больнице, то у него было бы алиби. Надо навести справки, а пока звонить Джорджсону и рассказывать о картинах рано.

Телефон отправился обратно в карман, сама я через окно выбралась на улицу и плотно закрыла ставню. Идя к дому, я рассеянно снимала паутину, приставшую к одежде, потому что сама все еще думала о картинах и о том, как они могли оказаться в мастерской.

– А ты что думаешь, Оладушек? – спросила я кота, который, стоило мне зайти в дом, тут же в знак приветствия начал тереться о мои ноги.

Он замурлыкал и посмотрел на меня как будто с удивлением. Я взяла кота на руки, и он потерся щекой о мой подбородок.

– Ты наверняка знаешь, что здесь происходит, когда дома никого нет. Вот бы ты мог рассказать мне о сегодняшнем утре или о том, как картины оказались в мастерской.

Оладушек снова потерся о мой подбородок, а затем начал выворачиваться из моих объятий, очевидно решив, что отведенное мне время истекло. Не узнав у кота ничего нового, я посадила его на пол, и он отправился в кабинет Джимми. Я пошла следом и, зайдя в комнату, опустилась в одно из кресел. Оладушек же запрыгнул на подоконник. Взгляд мой остановился на компьютере, и тут я почувствовала прилив сил. Я включила компьютер, очень надеясь, что смогу за пару минут отыскать нужную информацию.

Подключившись к интернету, я перешла на сайт местной газеты. Как только страница загрузилась, я поняла, что мне крупно повезло: все статьи, опубликованные в бумажной версии газеты, были доступны на сайте. Прокручивая страницу, я пробежала глазами статьи о Лизином брате Карлосе и о попытке общими силами собрать деньги на новую детскую площадку в городском парке. Я просмотрела еще два материала, прежде чем добралась до того, что искала.

В короткой заметке говорилось, что кражи до сих пор не раскрыты, но полиция предполагает, что они связаны с кражами в Порт-Таунзенде и Эдмондсе. В заметке также приводилась цитата шерифа Джорджсона. Он говорил, что полиция продолжает расследование. Все это меня интересовало мало, я высматривала даты – когда произошли последние взломы. Изучив всю доступную информацию, я с облегчением откинулась на спинку кресла.

Джимми не имел отношения к кражам: последний раз в дом забрались десять дней назад, а Джимми в это время уже был в больнице. Моя догадка, что кто-то припрятал картины в нашей мастерской, скорее всего, верна. Теперь я вполне могла рассказать шерифу о своих находках, не боясь опорочить доброе имя Джимми.

Но прежде чем звонить Джорджсону, я решила уладить еще пару вопросов. Быстрый поиск в интернете – и у меня появился номер телефона юриста Джимми – Хью Огилви, начальника Лизы. Я потянулась к телефону и набрала его номер. После двух гудков трубку взяла Лиза. Как только стало понятно, что звоню я, Лиза выразила соболезнования по поводу кончины Джимми. Ничего удивительного в том, что городок был уже в курсе произошедшего, не было. Мне пришлось смахнуть слезу, пока я слушала Лизу.

Мистер Огилви был свободен завтра днем, и Лиза записала меня к нему на прием. Повесив трубку, я отыскала сайт ближайшего похоронного бюро и договорилась о встрече и с ними тоже.

Затем я решила, что пора наведаться в магазин за продуктами. Всего через несколько минут я уже парковала свой синий хетчбэк на стоянке напротив небольшого продуктового магазина. Я вышла на дорогу, и вдруг из-за угла появилась ярко-желтая спортивная машина. Ехала она прямо на меня. Я быстро отступила назад, к тротуару, сердце бешено забилось, а машина пронеслась мимо. Мне удалось разглядеть водителя: блондинка в темных очках. Через мгновение ее уже и след простыл.

Я покачала головой, не понимая, как можно так водить, а затем перешла опустевшую проезжую часть и зашла в магазин. Купить все необходимое нужно было как можно скорее. Мне совсем не хотелось столкнуться с кем-нибудь из знакомых, которые наверняка вздумают обсудить со мной ужасные события сегодняшнего дня. Я прекрасно понимала, что в итоге расплачусь прямо посреди магазина, а это мне совсем ни к чему.

К счастью, знакомых на горизонте не было. Я быстро побросала нужные продукты в тележку, и никто со мной не заговорил. Я закинула два пакета с покупками на заднее сиденье, а сама уселась на водительское место, собираясь вернуться обратно – в дом Джимми. Стоило мне вставить ключи в замок зажигания, как я увидела два знакомых лица: странноватый Дэрил, а вместе с ним молодой человек Сиенны Мюррей – Логан. Они стояли в компании юной блондинки возле небольшого заведения с соками под названием «Фруктовая хижина Джонни». Девушка стояла, закинув руку на плечи Дэрилу, и я решила, что это его подружка – Тина. Дэрил докурил сигарету, а бычок бросил на тротуар. Меня никто из них не заметил, а затем все трое зашли во «Фруктовую хижину».

Хорошо, что меня они не видели. Вовсе не хотелось, чтобы Дэрил вновь начал таращиться на меня своими глазами с опущенными веками. Достаточно было вспомнить нашу короткую встречу возле дома Джимми – и мне уже становилось не по себе. Интересно, не имеет ли он отношения к тем картинам, что я обнаружила в мастерской? Надо было рассказать о моих подозрениях шерифу Джорджсону.

Я постаралась не думать о Дэриле и поехала обратно в дом Джимми. Пакеты с продуктами я поставила на стол на кухне, а затем выудила визитку, которую мне дал шериф, и набрала его номер. Пока шли гудки, я расхаживала по кухне, но остановилась, стоило Джорджсону взять трубку.

– Шериф, это Марли МакКинни. Я тут кое-что нашла. Мне кажется, вам нужно об этом знать. – И я рассказала о картинах и о том, что они имеют отношение к Гэри Торнбруку.

– Вы их трогали? – По голосу шерифа стало ясно, что мой звонок он воспринял весьма серьезно.

– Да, – ответила я, немного поморщившись. – Я не сразу поняла, что это картины, которые украли у Торнбрука. Я думала, это вещи Джимми.

– Ясно. Пока я не приеду, не ходите больше в мастерскую. Буду через полчаса.

Я пообещала не ходить в мастерскую, и на этом наш разговор закончился. Дожидаясь шерифа, я разобрала покупки, голова при этом шла кругом. Я до сих пор не могла осознать, что Джимми больше не было, что он не в больнице из-за воспаления легких и что домой он не вернется. Но в то же время я без остановки думала и пыталась понять, кто мог желать Джимми смерти.

Через полчаса я отвлеклась, услышав шум подъезжающей машины. Я заторопилась навстречу шерифу Джорджсону – он как раз выходил из своего внедорожника.

Он кивнул мне в знак приветствия:

– Мисс МакКинни.

– Открыть дверь в мастерскую у меня не вышло, – сказала я. – Замок, судя по всему, новый, и ключ Джимми не подходит. Пришлось лезть через окно.

Шерифу могло показаться странным, что я потратила столько сил, чтобы пробраться в мастерскую, но в любом случае виду он не подал и пошел к багажнику:

– Замок я могу срезать.

Шериф надел перчатки, взял большие кусачки и пошел вслед за мной к мастерской. Он срезал блестящий замок, открыл дверь и включил свет. Шериф зашел внутрь, я же осталась в дверном проеме.

– Осторожнее, там битое стекло на полу, – предупредила я, но было поздно: синеватые осколки уже хрустели под его ботинками.

Шериф наклонился, чтобы получше рассмотреть стекло. Он взял в руки особенно большой кусок, который лежал под скамейкой. Он выудил из кармана пакет, в который складывали улики, и поместил туда осколок.

– Это улика? – спросила я, все еще стоя у двери.

– Не знаю, – ответил Джорджсон, распрямившись и оглядывая мастерскую. – А где картины?

Я указала на дальний конец стола с пилой. Несколько секунд шериф осматривал картины. В ожидании я потерла руки и закусила губу.

– Думаю, ваши подозрения небезосновательны, – проговорил шериф, ставя картины на скамейку. – По описанию обе картины соответствуют тем, что были украдены у Гэри Торнбрука. Я пришлю кого-нибудь из своих помощников – надо снять отпечатки пальцев.

Доставая мобильный, шериф направился к выходу, и я отошла от двери, чтобы пропустить его.

– Последняя кража произошла десять дней назад, – сказала я, прежде чем он успел набрать своему помощнику. – А Джимми был в больнице, значит, к кражам он никакого отношения не имеет. Картины кто-то подбросил. Может, Дэрил Уиллис? Тогда понятно, что он здесь делал…

– С Дэрилом я поговорю. К сожалению, мы не можем исключать, что Джимми был связан с кражами.

Я уставилась на шерифа с ужасом и удивлением.

– Как же так? Ведь он был в больнице, воспаление легких. Десять дней назад он даже встать не мог без посторонней помощи.

– Понимаю, но у него мог быть помощник, то есть сообщник. Согласно нашей версии, именно два человека участвовали в этих кражах. И Джимми был здоров, когда кражи только начались.

Я сразу сникла. Камень, упавший было с души, вернулся на место и будто тянул меня на самое дно.

– Но Джимми не может быть вором!

– Мне очень жаль, мисс МакКинни. Джимми мне очень нравился, и мне тоже не хочется думать, что он мог оказаться вором, но на данный момент никаких доказательств у меня нет.

– Понятно, – сказала я, нахмурившись. Мне и правда все было ясно, но легче от этого не становилось.

– Я бы хотел осмотреть дом, если вы не возражаете.

Причин для возражений у меня не было (как и особенных прав, чтобы их высказывать), так что я провела шерифа в дом. Сама я задержалась на кухне, а шериф тем временем быстро прошел по всем комнатам. И хотя я прекрасно знала, что краденых вещей у нас в доме нет, я все равно выдохнула с облегчением, когда он закончил свой обход.

Джорджсон пошел на улицу, чтобы позвонить помощнику, а я, вспомнив кое-что, пошла за ним следом. Я подошла ближе, когда он закончил разговор.

– Забыла сказать, что Джимми все-таки успел побывать дома этим утром. Я нашла его сумку.

Джорджсон захотел на нее посмотреть, так что я вновь пригласила его внутрь и показала сумку, которая стояла в коридоре. Я рассказала, что обнаружила ее посреди лестницы, которая ведет на второй этаж.

– Наверное, его кто-то отвлек. Может, убийца постучал в дверь…

– Может быть, – согласился Джорджсон.

– Хотя если так, то зачем Джимми поехал с убийцей на мыс Майлера? Если он поехал по собственной воле, значит, убийцу он знал.

– Я уже успел опросить соседей, – сказал шериф, ставя сумку Джимми на пол, – надо найти кого-нибудь, кто видел или слышал, что здесь произошло.

Я проводила шерифа до крыльца, но тут приехал его помощник, с которым я вернулась в дом. Подав ужин Оладушку, который вовсю мурлыкал и выражал крайнюю благодарность, я рухнула на диван в гостиной. Я уставилась в огромное окно: за ним виднелся серо-голубой океан; по нему бегали барашки. Солнце еще даже не село, и казалось, что день этот тянется вечность.

Меня не покидало чувство, будто я подвела Джимми. Я была уверена, что, учитывая, когда случилась последняя кража, Джимми будет вне подозрений. Оказалось, что это не так. А если все в городе узнают о картинах в мастерской, от его доброго имени ничего не останется.

Нет, я этого не допущу. Я что-нибудь придумаю. А заодно, может, выйду на след убийцы.

Глава 6

Прошедший день так сильно меня измотал, что я провалилась в сон, стоило мне закрыть глаза, и мысли о произошедшем хотя бы ненадолго перестали меня беспокоить.

Прозвенел будильник, но я не сразу встала с кровати. Я решила понежиться под теплым одеялом; в плечо мне уткнулся Оладушек.

Так или иначе, реальности все же удалось пробраться в мой маленький сонный кокон – я вспомнила о смерти Джимми, о расследовании и об украденных картинах. Моя кровать тут же перестала казаться мне тихим пристанищем, способным укрыть от невзгод, так что я выпустила кота и откинула одеяло. Прохлада утра тут же коснулась моей кожи и не покидала, пока я выбиралась из кровати.

Я быстро приняла душ, обернулась полотенцем и невесело уставилась на зловещий мир, который лежал за окнами. На душе было так тяжко, что казалось, меня придавило свинцовым одеялом, но надо было начинать этот день. Я надела любимые джинсы и порылась в своей коллекции футболок с разными рисунками. Выбор пал на фиолетовую, с морским коньком спереди.

Что хорошо в работе официантки – я могла одеваться, как мне нравится, по-простому. Придерживаться официального стиля на моей работе в Сиэтле было не так уж трудно, но как только я возвращалась вечером домой, я тут же скидывала все эти юбки и блузки. В джинсах и футболках мне нравилось гораздо больше. А если нужно что-то потеплее – всегда можно накинуть сверху толстовку с капюшоном.

Помню, когда мы с Джимми впервые заговорили о том, чтобы я приехала и помогла с «Флип Сайд», он сказал, что наряжаться на работу мне точно не придется. В первый день в закусочной на мне были черные брюки и джемпер – мне показалось, что посетители вряд ли оценят, появись я почти что в домашнем. Сразу стало ясно, что оделась я не по случаю, и на следующий день я пришла в любимых джинсах и серой футболке с изображением серебряного черепа. В таком наряде я отлично вписалась. Здорово, что на работе в закусочной можно оставаться собой. Совсем скоро мне вновь нужно будет наряжаться в офисную одежду, но, пока я в Уайлдвуд-Ков, я с радостью хожу в простых джинсах и футболках.

Я оделась, привела в порядок свои спутавшиеся кудрявые волосы и насыпала еды для Оладушка. Было почти шесть, поэтому позавтракать я решила прямо в закусочной.

Солнце еще не встало, и хотя на небе виднелись отдельные полоски света, пляж был полностью темным. У меня уже вошло в привычку брать с собой небольшой фонарик, который теперь освещал мой путь по песку. Волны бились о берег, но в остальном все было тихо и спокойно.

Через пару минут я вышла к набережной, тускло освещавшейся фонарями. Фонарик в моей руке уступил место ключам, и я вошла в закусочную. В основном зале было темно: виднелись только тени и неясные очертания, но с кухни шел свет, и я без труда нашла выключатель. Через окно выдачи я увидела Ивана, который уже вовсю работал. Я махнула ему рукой в знак приветствия. Наверняка он был здесь уже пару часов, заготавливал тесто и начинки для блинчиков и омлетов, которые мы совсем скоро будем подавать нашим посетителям.

Я прошла в свой кабинет, но в мыслях осталась с Иваном. Не так давно его помощница уволилась, потому что собралась вместе со своим женихом переезжать в Колорадо. Теперь Ивану частенько приходится работать сверхурочно, чтобы дела в закусочной продолжали идти как прежде. Каждый день он приезжал примерно к четырем утра, а когда я уже заканчивала свой рабочий день – днем или ранним вечером, – он все еще оставался на кухне.

Иван никогда не жаловался, но очевидно, что долго с такой нагрузкой он не продержится. Когда помощница Ивана уволилась, Джимми начал подыскивать ей замену. Прямо из больницы – с помощью Ивана – Джимми выбрал трех кандидатов и сказал мне провести с ними собеседование. Собеседования были назначены на завтра.

Я бросила сумку на пол возле письменного стола и опустилась во вращающееся кресло. И что мне делать с этими собеседованиями? Отменить? Или перенести на другой день? А может, все-таки провести?

Я откинулась на спинку кресла и потерла лоб. Я понятия не имела, что с закусочной будет дальше, но закрывать ее сейчас нельзя, а Ивану нужна помощь. Так что я решила, что собеседования все-таки проведу, а как дальше пойдут дела – посмотрим.

Приняв это решение, я вышла из кабинета, собираясь подготовить основной зал к открытию закусочной. Странно и грустно осознавать, что Джимми никогда здесь больше не появится, но привычные утренние заботы меня немного отвлекли и даже успокоили. Тут с кухни вышел Иван. Смотрел он на меня сердито.

– Я думал, тебя сегодня не будет, – сказал он своим суровым голосом.

Непонятно, то ли Иван был недоволен, что я пришла, то ли он сказал это просто так.

– Мне нужно чем-то занять себя, – ответила я, держа в руках салфеточницу, полную салфеток.

Его темные глаза на мгновение впились меня, и мне стало неловко. Затем он кивнул и ушел обратно на кухню. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я постаралась как можно быстрее взять себя в руки и вернулась к своим делам.

Через полчаса приехала Ли. Она забежала внутрь через главный вход. Под глазами у нее залегли темные круги.

– Машину так и не починили? – спросила я, когда она захлопнула за собой входную дверь, не пускавшую внутрь холодный сухой воздух.

– Грег говорит, надо менять аккумулятор, – ответила Ли, имея в виду своего мужа.

– Это плохие новости. – Я, как и все, прекрасно знала, что ремонт машины обходится дорого, а про Ли и Грега, судя по всему, нельзя сказать, что они купаются в роскоши.

Ли отправилась в заднюю комнату, на ходу снимая с себя куртку. На мгновение мне показалось, я заметила слезы в ее карих глазах. Обеспокоенная, я поставила на стол бутылку с сиропом и пошла следом за ней.

– Ли, ты как? – спросила я. Ли засовывала куртку в свой шкафчик.

Слезы полились из ее глаз, сама она опустилась на ближайший стул и закрыла лицо руками. Я бросилась к ней и, положив руку ей на спину, спросила:

– Что такое? Ты из-за Джимми?

Ли издала протяжный, сбивчивый вздох, подняла на меня лицо и, утирая слезы, проложившие следы на ее щеках, ответила:

– Не совсем.

Ли взяла бумажный платок из коробки, стоявшей на подоконнике, и попыталась стереть размазавшуюся тушь. Нижняя губа у нее дрожала, но она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я ждала, что же она скажет.

– Шериф думает, это я убила Джимми.

– Что? – воскликнула я, совершенно огорошенная этим заявлением.

– Бред.

Последнее слово донеслось откуда-то из-за моей спины, и от неожиданности сердце у меня ушло в пятки. В дверях стоял Иван. Его огромная фигура занимала все свободное пространство, а лицо выглядело еще более сердитым, чем обычно.

Ли смахнула новую слезинку смятым платком со следами туши.

– Шериф так не считает. Он сказал, что у меня есть мотив и обстоятельства тоже были подходящие.

Я взяла стул и села рядом с Ли.

– Но это же глупость какая-то.

Иван кивнул в знак одобрения.

– Шериф сказал, что Джимми завещал нам с Иваном по пятьдесят тысяч долларов.

– Так он думает, ты убила Джимми из-за денег? – вопрос Ивана прозвучал громогласно, на всю комнату. Как и он, я не верила своим ушам.

– Я не убивала его! Клянусь! – В глазах у Ли были слезы и отчаяние.

– Мы тебе верим, – сказала я, поглаживая ее по спине. Затем моя рука замерла, как только я осознала, что именно сказала Ли. – Шериф считает, что у тебя были и мотив, и подходящие обстоятельства? Но ты ведь провела все утро в закусочной.

– Я же опоздала.

– Помню, но ты ведь отводила детей в сад. Наверняка тебя там видели.

– Я поздоровалась с кем-то из родителей, но дело не в этом. В промежутке между садом и закусочной меня никто не видел.

– Пешком оттуда минут пятнадцать. Не думает же Джорджсон, что этого времени хватило, чтобы убить Джимми? К тому же машина у тебя не на ходу.

– Я дошла не за пятнадцать минут, а за полчаса. И я могла сама посадить аккумулятор, чтобы потом сказать, что в тот день я была без машины.

Иван еле слышно выругался, и я полностью разделяла его точку зрения по поводу такой версии следствия. Ли смахнула еще одну слезу.

– И Грег не может подтвердить, что аккумулятор сел уже утром, потому что он ушел раньше того, как я попыталась завести машину.

Я обратила внимание на ее предыдущую реплику:

– А почему ты целых полчаса шла из сада в закусочную?

– Мне оставалось минут пять до работы, но мимо пронеслась машина и окатила меня из огромной лужи. Я была вся мокрая, так что побежала домой, чтобы переодеться.

– Но тебя же кто-то видел?

Ли покачала головой, из глаз у нее побежали слезы.

– Туман был слишком сильный. Меня, наверное, и тот водитель не заметил.

Я сникла, поняв, что Ли права: тем утром плотный туман окутал весь город. Даже соседи Ли вряд ли видели, как она возвращалась домой и как уходила. Ли вновь закрыла лицо руками:

– Что же мне делать?

Я вновь приобняла ее и посмотрела на Ивана. Он отступил на несколько шагов назад и пошел по коридору.

– Кофе, – сказал он резко.

Иван отправился на кухню, но я все же успела заметить, что его обыкновенно сердитый взгляд немного потеплел. Челюсти его, как всегда, сомкнуты, но глаза – всего на секунду – переменились. Наш повар был суровый малый, внушавший страх, но мне стало ясно, что о Ли он искренне беспокоится.

Я вновь посмотрела на переживавшую о своей судьбе Ли и потрепала ее по плечу.

– Все будет в порядке, Ли.

Она подняла на меня глаза, из которых текли слезы.

– Да? У меня ведь дети. Мне нельзя в тюрьму.

– Что ты, какая тюрьма, – сказала я уверенно. – Ты же знаешь, что ты ни при чем. И я это знаю. Мы что-нибудь придумаем, я обещаю.

Ли благодарно улыбнулась, хотя улыбка и вышла слабой, а губы у нее подергивались. А я очень надеялась, что мне удастся выполнить обещание, которое я ей только что дала.

Ли привела себя в порядок, Иван снабдил ее чашкой кофе, а я пошла в кабинет, собираясь разобраться с самыми неотложными делами, пока закусочная еще не открылась. Сосредоточиться на делах было не так-то просто, но мне пришлось заставить себя взяться за работу. Не ясно, что будет с «Флип Сайд» после смерти Джимми, но я собиралась сделать все, что от меня зависело, чтобы его дело продолжало жить.

Во-первых, я разобралась с парой неоплаченных счетов, затем созвонилась с нашими поставщиками. Я отодвинулась от стола и подняла глаза на часы, висевшие на стене. Начало восьмого. Совсем скоро появятся первые посетители. А может, уже кто-то пришел. Но вместо того чтобы броситься на помощь Ли, я закрыла глаза и позволила себе немного отвлечься от бумажной работы.

Расспрашивать Ли во время рабочего дня о Джимми и лишний раз напоминать, в каком ужасном положении она оказалась, мне совсем не хотелось. Наверное, лучше начать с Ивана. Надоедать вопросами нашему грозному повару – идея не из лучших, но теперь я знала, что за всеми этими мышцами и татуировками скрывается что-то человеческое, и боялась я его уже не так сильно.

Я собиралась вставать из-за стола, как вдруг в дверном проеме появился Бретт.

– Доброе утро, – поздоровался он, улыбнувшись.

– Доброе утро, – ответила я, чувствуя, что мое сердце на мгновение замерло.

– Есть минутка?

– Конечно. – Я выключила компьютер. – Что такое?

Улыбка сошла с его лица, а сам он встал, прислонившись плечом к дверному косяку.

– Зашел тебя проведать. После вчерашнего… Нелегко тебе, наверное.

Я сглотнула, стараясь совладать с внезапно нахлынувшими чувствами. Я сомкнула руки и положила их на колени – словно так проще справиться с приступом боли.

– Нелегко, – проговорила я, наконец справившись с собой. – Но я держусь. Ты в курсе, что твой дядя считает, будто Джимми убили?

Я решила не говорить, что главный подозреваемый – Ли.

Бретт хмуро кивнул:

– Я все думал, убийство или нет…

– Почему? Ты что-то заметил, когда мы были возле тела Джимми?

Он вновь кивнул:

– Сзади на футболке была кровь, и ткань была порезана в двух местах. Может, конечно, это из-за камней, но порезы были одинаковые. Так что я подумал, что его ударили ножом.

То есть Джимми могли убить и не на мысе Майлера. Кровь была не от падения на камни, как я думала. Так и не скажешь, какая версия хуже. Наверное, обе они были не очень.

– Твой дядя, видимо, тоже сразу это заметил. А ты обратил внимание на блестки на футболке Джимми?

– На блестки? Нет.

– Ерунда, наверное.

Я уставилась в одну точку на письменном столе. Перед глазами без остановки разворачивались картины, как на Джимми набрасываются с ножом.

Бретт посмотрел куда-то назад, через плечо:

– Еще я привел кое-кого. Хочу вас познакомить. Если, конечно, она соизволит подойти к нам…

Бретт отошел от двери и махнул кому-то рукой. Я из любопытства поднялась со своего места и увидела молодую женщину лет двадцати пяти. Она шла к нам, одергивая кардиган, который был надет поверх голубой кофты. У нее были золотистые волосы, которые волнами спадали на плечи. Она подошла ближе, и я заметила, что глаза у нее такого же цвета, как у Бретта.

– Ты что, не мог меня подождать? – сказала она Бретту.

– Ты слишком долго, – ответил он.

Блондинка фыркнула, но по ее широкой улыбке стало ясно, что на самом деле она не злится.

– Это моя сестра Хлоя, – представил ее Бретт.

– Младшая сестра, – добавила она, заставив Бретта закатить глаза. – Я гораздо моложе.

Мы коротко обнялись.

– Я очень рада познакомиться! – сказала Хлоя, отстранившись от меня. Улыбка ее немного померкла. – Конечно, плохо, что при таких обстоятельствах… Мне так жаль Джимми!

– Спасибо.

Хлоя ткнула брата локтем:

– Ты ее пригласил?

– Еще нет. Как раз собирался, – ответил Бретт.