Текст книги "Магия лжецов"

– Первокурсники, – с нескрываемым весельем в голосе протянула Торрес. – В жизни они всегда оказываются моложе, чем в воспоминаниях. Так легко забыть, что четырнадцатилетние не так уж далеки от двенадцатилетних, правда?

Некоторое время я шагала с Торрес в ногу, но, как только мы завернули за угол, резко остановилась. Я застыла на месте, загипнотизированная видом огненно-оранжевого граффити, растянувшегося по ряду небесно-голубых шкафчиков: «САМАНТА – ШЛЮХА». Буквы нанесли не с помощью баллончика – кто-то вывел их тонкой кистью и уверенной рукой.

Торрес остановилась рядом со мной, разглядывая надпись.

– Здесь все гораздо обыденнее, чем вы думали.

Это не был вопрос, но фраза все равно повисла в воздухе между нами.

– Даже не знаю. Наверное, я думала, что здесь будет более… ну, как вам сказать. Будет совсем по-другому.

– Повсюду булыжный камень, стрельчатые окна и двигающиеся лестницы? – Судя по смеху Торрес, она заметила мою смущенную гримасу. – Знаю. И все понимаю. Но, в конце-то концов, мы всего лишь средняя школа, мисс Гэмбл. Очень хорошая школа, – она показала рукой на ближайшее окно, откуда открывался вид на бархатисто-зеленую лужайку, – но, тем не менее, школа. А это подразумевает под собой жвачки, граффити, мобильные, сексуальное просвещение, дурацкие розыгрыши, учеников, курящих травку за трибунами. – Она подмигнула мне. – Если от этого вам станет легче, давайте я покажу вам кое-что магическое. – Она вынула из кармана джинсов впечатляющий складной нож. – Я отобрала его сегодня утром у одного ученика. В нем нет ничего магического, это обычный нож. Но поглядите сюда.

Торрес щелкнула ножом – выскочило длинное лезвие с опасным изогнутым кончиком. Затем прочертила им по имени Саманты. Краска отделилась от шкафчика тонкими, закрутившимися в кольца голубыми полосками. И убрала нож. Я провела рукой по дверце – под пальцами ощущались прорези в краске, однако кричащие оранжевые буквы оставались неповрежденными.

Я сжала челюсти.

– Но как?

– Не знаю. Наш граффитчик использовал заклинание, с которым я до этого никогда не сталкивалась. Возможно, он сам его придумал. Наш смотритель, Фрэнсис Снид, – добавила она, когда я достала блокнот, – как только ни пытался убрать надпись, закрасить ее, перепробовал все – ничего не помогло. Вот уже несколько недель он сотрудничает с заведующим кафедрой Физической Магии.

– Можно мне с ним поговорить? Со Снидом?

– Разумеется, – ответила она. – Он как раз поможет вам заселиться в доме для сотрудников.

Хлопая глазами, я уставилась на нее.

– Где?

Директор склонила голову набок, словно я чем-то озадачила ее.

– В доме для сотрудников. У нас есть свободные апартаменты, где вы можете на это время остановиться. Если только вы не хотите каждый день ездить из Окленда…

Вполне разумное предложение, нет причин отказываться. Когда у меня скрутило живот, я схватилась за эти мысли, стараясь прислушаться к доводам рассудка: имеет смысл остаться здесь. Ненадолго. На время расследования.

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо, вы правы. Я очень вам признательна.

– Айви – я ведь могу вас так называть? У вас будет полный доступ ко всему необходимому. – Когда она произносила эти слова низким взволнованным голосом, на ее шее проступили сухожилия. – На всей территории школы для вас не существует запретов, пока вы не подвергаете учеников опасности. Вы можете общаться с кем угодно. Говорите с учениками, учителями, персоналом – мне все равно. – Торрес, сверкая глазами, буравила меня жестким взглядом, как если бы у меня имелись все ответы. Потом сделала глубокий долгий вдох и медленно выдохнула. – Моя обязанность здесь – следить за тем, чтобы все работало правильно. А следователи, утверждавшие, что это было самоубийство, унизили Сильвию. Понимаете? Одна из моих сотрудниц погибла практически на моих глазах, а они даже пальцем не пошевелили, чтобы предать виновных правосудию.

– Я сделаю все возможное, – заверила я ее, а вместе с тем постаралась придать своему голосу тон, позволявший ей услышать то, что я не могла произнести вслух: «Я не могу ее вернуть». У меня ничего не вышло. Я поняла это по выражению ее лица: она решила, будто я просто-напросто нервничаю и не уверена в себе. Только она еще не осознала: я не могу дать того, в чем она нуждалась. Как не могла дать никому: я не могу спасти брак, не могу отменить ложь, не могу воскресить мертвого.

И я никогда никому об этом не говорила, потому что, по их мнению, им всего лишь нужны ответы.

– Даже не сомневаюсь, – сказала Торрес. – Вы справитесь лучше, чем они. – Она еще раз глубоко втянула воздух, на этот раз я сосчитала: пять секунд – вдох, восемь секунд – выдох. Знакомое упражнение. Мысленно сделала пометку: Торрес проходила терапию управления гневом. – В любом случае вы, конечно же, можете поговорить с нашим смотрителем, после того как он выдаст вам ключ от ваших апартаментов. И еще вам следует пообщаться с нашим заведующим кафедрой Физической Магии. Его зовут Рахул Чаудхари. Уверена, он сумеет ответить на все вопросы относительно этого происшествия. – Она махнула рукой в сторону надписи «ШЛЮХА» – та по-прежнему излучала со шкафчиков радиоактивное свечение.

Я вновь провела пальцами по оранжевой краске. Мне ни разу не доводилось видеть, чтобы магию творил кто-то еще помимо моей сестры. Меня больно кольнуло осознание того, что ребенок потратил свои потрясающие, невероятные магические способности вот на это: когда нашему миру придет конец и инопланетные археологи будут вести раскопки того, чем однажды была наша Земля, они будут знать, что Саманта была шлюхой. От этой мысли было больнее, чем от факта убийства Сильвии Кэпли магическим способом. Понимание того, что некий подросток обкурился и решил запечатлеть в истории слово «ШЛЮХА», обжигало горло, словно от проглоченного раскаленного меча.

Почему они? Почему именно они обладают возможностью растрачивать свой дар впустую?

Мои пальцы задержались на имени Саманты чуть дольше, и тут под ними что-то лопнуло и обожгло. Я испуганно отдернула руку.

– Ах да, мне следовало вас предупредить, – сказала Торрес. – Простите.

Я сунула больной палец в рот, не сводя сердитого взгляда с имени. Саманта, с неожиданной злостью подумала я. А потом меня осенило: в этом и заключался весь смысл. Даже если вы не считаете Саманту шлюхой, вы все равно навсегда запомните, как она вас обожгла.

Глава пятая

Библиотека показалась мне столь же знакомой, как и коридоры. За стойкой регистрации никто не сидел; половина светильников была выключена, и помещение в основном освещалось утренним солнцем. Несколько длинных старых учебных столов были окружены высокими рядами книжных стеллажей. Плакат на стене призывал детей возвращать просроченные книги во избежание штрафов. Я только подавила в себе нарастающее разочарование – «И это все?» – когда мимо меня без всякой помощи проехала стальная тележка с возвращенными книгами. Я проводила ее взглядом: она подползла к стеллажу, и книги начали самостоятельно занимать свои места на полке между собратьями. Хотелось бы мне испытать восхищение по поводу самоуправляемой тележки или хотя бы удовлетворение таким сдержанным проявлением магии. Но этого оказалось недостаточно, чтобы перебить горечь заурядности представшей передо мной комнаты.

За учебным столом собралась группа из четырех девочек – они сгрудились вокруг него точно пчелки, пытавшиеся пробиться к одному и тому же цветку. Голос Торрес заставил всех четверых тут же выпрямиться на стульях. Мобильный, изучаемый ими с таким интересом, исчез; трудно было сказать наверняка, как это произошло: благодаря ловкости рук кого-то из подростков или настоящей магии, с помощью которой перед каждой из них появились обучающие карточки.

– Добрый день, дамы, – с предупреждающими нотками в голосе приветствовала их Торрес. – Что мы сегодня изучаем?

– Теоретическую магию, мисс Торрес, – ответила девочка с густым каскадом длинных черных волос. Рубашка с длинными рукавами и высоким воротом плотно облегала ее фигуру, отчего стали видны ребра – она была чересчур худа. Ее ноги под столом переплетались с ногами девочки, сидевшей напротив. – Мы изучаем раздел манипуляций с электричеством.

– Спасибо, Бреа. И как проходит подготовка? Плодотворно, я так полагаю? – поинтересовалась Торрес с легкой ноткой сарказма в голосе. В эту секунду в моем мозгу что-то щелкнуло: Бреа Тейморни, репетитор из объявления на стенде. Я всегда славилась хорошей памятью на имена. Однажды на конференции мне кто-то рассказал, что необходимо частному детективу: хорошая память на имена и лица, внимательность к деталям и более-менее налаженная система выставления счетов.

Я осматривала Бреа в поисках каких-либо характерных деталей и обнаружила немало признаков, подтвердивших сложившееся о ней мнение – как об отличнице – на основе объявления: пестрящий стикерами-закладками учебник, прозрачный пенал, набитый разноцветными маркерами, нервный тик под глазом.

– Проходит хорошо. – Это произнесла девочка, сидевшая рядом с Бреа – бледная, высокая, широкоплечая. Ее темные волосы были собраны в небрежный пучок и заколоты карандашом и кисточкой; мешковатая белая рубашка заляпана отчетливыми пятнами краски. Все в ее облике кричало на полную катушку: «художница». Тут на меня нахлынули воспоминания: как я сидела в своей спальне и переживала из-за того, что означает моя манера одеваться, что обо мне подумают люди при встрече. Тогда мне это казалось таким важным.

На этот раз в речи Торрес прозвучал уже нескрываемый сарказм, отчего все четыре девочки разом ощетинились.

– Как замечательно, Кортни. Я так рада это слышать. Значит, твои оценки в классе должны теперь улучшиться? – Девочка азиатской наружности – квадратный подбородок, лицо без макияжа, низкий хвостик, баскетбольные шорты, – ноги которой переплетались с ногами Бреа, сверлила Торрес взглядом, скрестив на груди руки. Половину ее левой руки покрывали каракули, оставленные шариковой ручкой. – И Миранда. Это твоя новая школьная форма, о которой я не знаю, или ты собираешься на тренировку? Насколько мне известно, баскетбольная команда встречается не в библиотеке.

– Э-э, прошу прощения, – подала голос четвертая девочка – белокурая, как с картин Ренуара, и с кожей, явно свидетельствующей о наличии денег у родителей. В тоне ее голоса не звучало обиды, скорее вежливое замешательство. – Вы не возражаете, если мы вернемся к учебе? У нас в пятницу важный тест. – Она одарила Торрес улыбкой «ну, вы же понимаете» и заправила прядь шелковистых волос за ухо. Когда ее взгляд заметался между мной и Торрес, мои колени сделались ватными. Мне казалось, будто я плаваю в море обещаний «все хорошо, не волнуйтесь, все под контролем». Как же мне хотелось уйти отсюда.

– Разумеется, – ответила Торрес в легком оцепенении. – Продолжайте готовиться, дамы. Так держать.

Торрес развернулась и пошла дальше, я последовала за ней. Вместе с тем меня не покидало ощущение, будто я упустила нечто важное. Я чувствовала на себе тяжесть четырех пар глаз, когда девочки начали перешептываться. Как только я пропала из их поля зрения, желание поскорее уйти исчезло. Что за чертовщина? Я уже было открыла рот, чтобы поинтересоваться у Торрес, как поняла: я не знаю, что спросить. Произошедшее сейчас – в порядке вещей? Торрес, похоже, ничего не заметила.

Книжные библиотечные стеллажи венчали таблички, направленные в обе стороны, с номером по десятичной классификации Дьюи[3]3
  Система классификации книг, разработанная в XIX веке американским библиотекарем Мелвилом Дьюи.


[Закрыть] и названием темы. Я шла за Торрес мимо секций: «Математика и математическая магия», «Экономика», «Вымышленная магия и способы применения магического вымысла», «Электричество. Теория электричества. Манипуляции с электричеством». Она остановился возле «Ядов и теории ядоведения». Следующий ряд, «Теоретическая магия», был отгорожен веревкой. На ней болталась табличка с надписью «БЕЗ НАДЗОРА НЕ ВХОДИТЬ». Расположенный за веревкой стеллаж выглядел нечетким и будто расплывался – когда я попыталась разглядеть его, в глазах все раздвоилось и я почувствовала сдавливающую виски головную боль. Я отвела взгляд как раз вовремя: Торрес ловким движением руки извлекла из воздуха толстую папку и протянула мне.

– Это вся имеющаяся информация по этому делу. По крайней мере, та, к которой у меня есть доступ. В основном здесь фотографии. И копии того, что следователи смогли законно мне предоставить.

Я раскрыла папку. Внутри оказалась пачка фотографий. Я отвела взгляд раньше, чем осознала увиденное, но мельком заметила испачканные в крови белокурые волосы.

– Хорошо. Я просмотрю ее вечером. – С бокальчиком в руках. – Может быть, взглянем на место? – «Место преступления, – подумала я, борясь с накатывающим головокружением. – Место убийства. Я буду исследовать место убийства».

Небольшое замешательство. Затем Торрес отстегнула конец веревки от стеллажа. Я уже собралась шагнуть мимо нее, как она остановила меня поднятой рукой.

– Постойте. Веревка – это своего рода формальность и служит предупреждением. Здесь стоит защита. Если у вас нет пропуска, вас откинет назад. – Там же, где Торрес достала папку, она извлекла из воздуха заламинированный бейджик на шнурке с надписью «Теоретическая магия. ПРОПУСК». Он был неровно обрезан снизу, как если бы помощник учителя поработал над ним дешевыми из-за нехватки средств ножницами.

Я накинула пропуск на шею.

– А для чего защита? Там настолько опасно?

Торрес закатила глаза.

– Есть тут у нас любопытные носы. Ученики, решившие, будто смогут отыскать убийцу. Эта секция всегда была закрытой – раньше использовалась простая защита без всяких пропусков, предназначенная лишь для того, чтобы дети не могли добраться до магии, к которой еще не готовы. Они не могли ходить между стеллажами без сопровождения кого-либо из персонала, и никто, даже сотрудники, не мог достать книгу. Если кто-то хотел заглянуть в книгу, то делал это в присутствии стоявшего рядом сотрудника – тот проверял, чтобы ученик не попытался совершить какую-нибудь глупость. Но после убийства я попросила мисс Гэмбл – то есть Табиту – немного усилить защиту. – Первое упоминание моей сестры. Я даже не моргнула глазом. «Все хорошо. Я в порядке. Мне все равно». – Теперь невозможно услышать или увидеть, что там происходит; если вы попытаетесь туда попасть без пропуска и сотрудника, то вас тут же откинет. – Она оглядела меня. – С тех пор как мы поставили защиту, в нашей приемной побывало немало людей с ушибами – студентов, решивших раздобыть важные улики и самостоятельно раскрыть преступление.

– Ваши ученики занимаются подобным?

– В особенности один ученик, – ответила Торрес, вешая себе на шею второй пропуск. – Дилан Декамбре. Вы встречались с ним сегодня утром.

– Высокий, задумчивый, с волосами, будто он несколько часов их взъерошивал?

– Он самый, – подтвердила Торрес. – Приходил ко мне в кабинет, чтобы в очередной раз убедить меня: в Осторне орудуют Темные Силы. Что-то болтал насчет Великого Зла, Подчинявшего Учеников Своей Воле. – Она говорила, энергично жестикулируя, а особый акцент на первых буквах подчеркивал абсурдность обвинений Дилана.

Я прочистила горло, не в силах справиться с расползающимся румянцем на щеках.

– Э-э… а они действительно? Орудуют? Я имею в виду Темные Силы.

Торрес рассмеялась. У нее оказался приятный смех.

– Мисс Гэмбл. Темные силы орудуют повсюду. Достаточно включить новости. А этот парень… он везде хочет найти тайны. Заговоры. Все что угодно. – Она покачала головой. – Таких, как он, я вежливо называю «проблемными». Не волнуйтесь, у вас еще будет возможность с ним пообщаться.

– Даже не сомневаюсь, – ответила я.

Как только я ступила между стеллажами, сразу достала сотовый и принялась фотографировать широкую полосу запачканного ковра, занимавшего среднюю треть прохода. Пятно было настолько темным, что цветом напоминало какао, а не ржавчину; кровь просочилась насквозь и пропитала ковер. Как на тесте Роршаха, своей формой оно напоминало перекошенную бабочку. Все фотографии я делала исключительно для своей справочной базы, а не для использования клиентом в суде, поэтому мне не нужно было таскать с собой тяжелую дорогую камеру со съемными объективами. Мне лишь требовалось позже вспомнить, как все было на месте. Уже не в первый раз я жалела, что не могла запечатлеть, помимо внешнего облика вещей, еще и ощущения от них. Запах старины в библиотеке, напряжение в воздухе, ощущение, что стоящие на полках книги, наблюдают за мной. Я присела на корточки и коснулась средним пальцем края пятна.

– Вы не стали его оттирать? – тихо спросила я.

– Мы собираемся заменить ковер, – ответила Торрес, не сильно стремясь оправдываться.

– Разумно, – заметила я, оглядываясь через плечо. – Неудивительно, что вы здесь руководитель. – От этих слов Торрес слегка смягчилась, однако ее улыбка ясно давала понять: она знает, когда ей грубо льстят. – Вы не против ознакомить меня с произошедшими событиями? Уверена, все изложено в этой папке, но мне не помешает услышать о них из ваших уст.

Торрес стояла в конце прохода, ее рассказ постепенно набирал обороты, по мере того как я щелкала место преступления. Она поведала мне о праздничном ужине, устроенном в конце первой недели намного позже того, как все проживающие в пансионате ученики нашли свои комнаты, распаковали вещи, изучили расписание занятий и оценили, как кто изменился за лето. Она рассказала о находке миссис Уэбб, о Дилане Декамбре и о криках, пронесшихся по коридорам вплоть до столовой.

– Я сразу же, вместе с парой других учителей, покинула ужин, чтобы исследовать произошедшее. Прибыв на место, – продолжала Торрес, – мы обнаружили Дилана, ему было плохо. – Она указала на испачканную область ковра в конце стеллажей, а потом – на пятно в форме бабочки в середине прохода. – Миссис Уэбб стояла тут.

– А где в точности лежало тело? – спросила я. По пятнам крови я могла выстроить бесконечное число догадок, но на столь раннем этапе это не облегчило бы мне задачу.

– Оно… Простите, мне все еще трудно говорить о ней как о «теле», – директор помассировала лоб кончиками пальцев.

– Вы были близки? – рискнула предположить я.

Она коротко повела плечом.

– Мне кажется, я считала нас ближе, чем было на самом деле. Поймите… С большинством из персонала я держусь на расстоянии. Я нахожусь на вершине этой иерархии. И мне крайне важно, чтобы моя репутация оставалась безупречна. – Я кивнула, хотя понятия не имела, о чем она. Безупречная репутация – не такая уж обязательная вещь. Ближе к делу, Торрес. – Но Сильвия наполнила радостью мою работу, которая порой бывает неблагодарной. Она интересовалась, как у меня дела, помнила день моего рождения и… ох, я не знаю. Наверное, вам все это кажется глупостью.

– Вовсе нет, – заверила я ее. В этот миг мне захотелось ободряюще потрепать ее по руке, но я этого не сделала. – Она была к вам добра, несмотря на то что вы были ее начальницей. Она относилась к вам по-человечески, верно?

Женщина по другую сторону ковра улыбнулась.

– Она ко всем относилась по-человечески. Это большая редкость. – Она втянула воздух. – Ее тело лежало здесь и здесь. – Торрес поочередно указала на каждое крыло бабочки-пятна.

– Постойте. Вы хотите сказать… тело – э-э, тело Сильвии – находилось сразу в двух местах?

Торрес сглотнула и оторвала взгляд от пятна.

– Да. В двух.

– Я что-то не понимаю, – пробормотала я.

Торрес некоторое время молчала, потом прошептала:

– Мне кажется, я тоже.

Тут раздался звонок; директор школы посмотрела на часы и прищелкнула языком.

– Как незаметно летит время. Я могу опоздать на родительское собрание. Прошу меня простить, Айви, – без тени сожаления сказала она. – Мне придется вас покинуть. Мистер Снид будет ждать вас у входа в школу. Он покажет вам ваши апартаменты в доме для сотрудников, а мы с вами продолжим наш разговор чуть позже. – Она коротко кивнула и исчезла, стоило мне только глазом моргнуть.

Я покосилась на папку в своей руке. Она выглядела такой безобидной, даже ничем не примечательной, только кончик матовой фотографии торчал с одной стороны – красный и выжидающий, точно раззявленный рот. Я перевела взгляд на темные пятна крови и подумала о том, что стою ровно в том месте, где женщина лишилась жизни. В этой папке хранились свидетельства ее смерти, и теперь я была ответственна за поиск истины. Мне лишь не давал покоя один вопрос: во что я ввязалась.

И во что ввязалась Сильвия Кэпли.

Фрэнсис Снид оказался совершенно не таким, каким я его себе представляла. Я ни разу в жизни не встречала смотрителей; у меня было только некое представление, созданное, скорее, из множества повторных показов «Скуби-Ду», что смотритель – это сухонький старичок, грозящий палкой назойливым детишкам, бегающим по траве. На деле же мистер Снид, который ждал меня у входа в школу, выглядел совсем иначе: низенький сварливый мужчина с глубоко посаженными глазками и шапкой блестящих черных волос. Он был в отглаженной белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, воротник которой потемнел от воды, а вместо одеколона от него исходил аромат мыла «Айвори». Этот запах с внезапной отчетливостью вызвал в моей памяти давние воспоминания: мой отец, уходя на работу в серой предрассветной дымке, протискивается мимо меня, пока я вваливаюсь в дом в облаке сигаретного дыма.

– Вы Айви Гэмбл? – Голос смотрителя оказался тихим. Не встречаясь со мной взглядом, он пожал мне руку. Мозолистая ладонь, достаточно крепкая хватка, пальцы при этом тонкие и ловкие, как у вора-карманника.

– Да, это я, – ответила я, стараясь быть дружелюбной. Он коротко кивнул в ответ, развернулся на каблуках и зашагал по огромной зеленой лужайке, обрамлявшей территорию школы. До меня не сразу дошло, что мне полагается следовать за ним.

– Вы будете жить в доме для сотрудников, – произнес он в большей степени самому себе. Все это время он не сводил глаз с виднеющегося в десяти шагах от него склона. – Это не отель, вы же понимаете? Никто там за вами не будет убирать.

– Это хорошо, – сказала я, чувствуя себя громкой и неуклюжей рядом со Снидом. – Я предпочитаю, чтобы в моем жилище никого не было.

– Не сомневайтесь, так и будет, – пробормотал он. – Туда еще не скоро кто-то сунется, это уж точно.

Мы взошли на небольшой холм, и я, не в силах удержаться, остановилась. Внизу склона, с другой стороны холма, приютилась кучка жилых домов. Я вспомнила свою поездку к школе – форму дороги и то, что ожидала увидеть, когда деревья расступились, – и попыталась соотнести размер этого скопления домов с окружающей территорией.

У меня не вышло. Потому что не сходилось. Здесь не могла находиться огромная школа с просторным домом для сотрудников и обширными лужайками. В тесных, похожих на рябь холмах Санола просто не оставалось места для всех этих построек.

И все же в полнейшем пренебрежении к тому, как должно быть устроено пространство… эти постройки были. Была школа и дома. Невероятно, но факт: они простирались передо мной – в этом я не сомневалась.

Чертова магия.

Не буду делать вид, будто у меня не было выбора. Он есть всегда. Мы все делаем выбор.

И в это мгновение мне пришлось его сделать.

Я могла бы выбрать растерянность. Могла бы воспротивиться увиденному, каким бы очевидным оно ни представлялось. Прекрасно понимая, что это всего лишь начало – и что невероятного станет еще больше, – я могла бы решить, что с меня хватит.

Или я могла бы прикинуться, что все нормально. Что я часть этого мира. И принимаю невероятное.

Я могла бы встать на самый край обрыва и смотреть, как камушки летят вниз, а в это время мое сердце готово выскочить из груди.

Или я могла бы прыгнуть.

Пустые глазницы домов по соседству не видели моего спуска. Слегка пошатываясь, я брела за Снидом вниз по холму к своему жилищу. Никто не знал выбранный мной путь.

Никто не знал мой выбор. А я сделала его.

Снид вручил мне ключи и показал, где включается свет.

– Никаких заклинаний огня или электричества не применять, – с мрачной угрюмостью предупредил он. – Если нужно, можете договориться с научной кафедрой, чтобы воспользоваться их лабораторией. Мусор оставляйте у двери на ночь по четвергам. Отходы сортируйте.

Он испарился, не успела я произнести хотя бы слово. Но исчез не так, как Торрес покинула мой офис, а стремительно и молча выскользнул из комнаты – ему явно не хотелось здесь быть. Одно из двух: Фрэнсис Снид не желал находиться либо в этой квартире, либо рядом со мной.

Обстановка апартаментов выглядела миленько. Другого слова, кроме как «миленько», не подберешь – оно первым приходило на ум и полностью соответствовало увиденному. Из входной двери ты попадал прямо в гостиную, которая отделялась от небольшой кухни низким островком и пустым книжным шкафом, встроенным с одной стороны. Бытовая техника из нержавеющей стали, гранитная столешница. На вид все новое, но если приглядеться, то в граните рядом с холодильником виднелся небольшой скол, а на дверце посудомоечной машины – довольно приличная царапина. Дальше за кухней застеленный ковром коридор вел в спальню и ванную.

Компактно.

Просто.

Мило.

Так почему же он не хотел здесь задерживаться дольше положенного?

В момент озарения я почувствовала себя дурой. Ясно как день. Откуда взяться пустым апартаментам в доме для сотрудников? «Туда еще не скоро кто-то сунется, это уж точно», – сказал он.

Потому что это жилище принадлежало Сильвии.

Я буду жить в квартире мертвой женщины.

Стоя в спальне, я глядела на две тумбочки по бокам кровати и впитывала окружающую обстановку. Затем провела подушечками пальцев по дешевому одеялу. Ткань оказалась скользкой на ощупь, какой обычно бывает нестиранная новая вещь. Я понимала, что, если зарыться лицом в простыни, уловишь запах пластиковой упаковки из гипермаркета.

«Никаких заклинаний огня или электричества не применять», – сказал Снид. Как будто это новехонькое жилище, что он подготовил для меня, действительно было моим. Как будто я относилась к числу тех, кто мог воспользоваться неверным магическим заклинанием и спалить дом. Как будто я была той женщиной, которая могла бы жить в этом месте. Могла бы умереть в этом месте.

От этих мыслей у меня в горле образовался ком. Закрыв глаза, я стиснула новое одеяло в кулаках, лишь бы не задохнуться.