Текст книги "Сандор / Ида"

Тоненькое тело и прозрачная кожа. Казалось, что она слишком рано появилась на свет, такой нежной и хрупкой она была. На висках проступают вены, на ногах – сеточка сосудов. Ее хотелось окружить заботой. Сандору хотелось окружить ее заботой. Обнять. Или, по крайней мере, взять за руку.

Иногда он касался ее. Он касался ее часто. Ее тело твердое, но нежное. И такая мягкая кожа. А сама она такая легкая. Невесомая. Сандор подхватывал ее и подбрасывал в воздух. Она редко смотрела ему в глаза, точно жила в собственном мире. А может, она ни о чём, кроме танца, не думала.

Они виделись четыре раза в неделю. Кристина и он. Так продолжалось уже год, но за всё это время они едва перекинулись парой слов. Кристина вообще ни с кем не разговаривала. Она была недостижима, а когда что-то не получалось, Кристина лишь застенчиво улыбалась.

Волосы у нее всегда забраны в пучок. Сандор представлял, как она распускает их и они падают волной до колен. Точно она на самом деле эльф. Нос у Кристины совсем тонкий, словно черточка, с крошечными крылышками с каждой стороны. Рот маленький, глаза бледно-голубые, почти серые. Странно, что у нее, такой белокожей, черные ресницы. И тонкие черные брови.

Кристина танцевала лучше всех в группе. Паулина говорила, что однажды она станет примой-балериной. Кристина – ее любимица, хотя это и неправильно. Хотя как иначе относиться к Кристине? Ведь она и впрямь удивительная.

* * *

– Вот это круто! Вообще крутяк! Да, Ида?

О чём он говорит, Ида не знала. Зажав под мышкой скейт, Исак привалился к стене, небрежненько, словно позировал для фотки. Хампус поставил скейт на асфальт, уселся на него и поплевывал, как, по его мнению, положено крутому скейтеру. У всех всё продумано. Тереза с Сюзанной курили. Тереза пускала кольца – недавно научилась. Из них одна Сюзанна живая. Она с восхищением смотрела на Исака.

– Ага, круть, – радостно подтвердила она, – просто нереально!

Но Исак, похоже, ждал ответа от Иды, не сводя с нее глаз.

– Ида!

Она улыбнулась.

– Круто, ага, – согласилась она, сама не зная, о чём говорит.

Исак, похоже, пришел в восторг. Он шагнул к Иде и провел пальцем ей по лбу. Она вздрогнула.

– А ты соображаешь.

– Отвали! – отмахнулась она.

– Раньше соображала, – Исак явно расстроился.

Она смотреть на него не могла. Не могла выбросить из головы, что переспала с ним. Какая тупость. Ида и с Хампусом переспала, но давно, поэтому на него смотреть проще. С Хампусом, из которого слова не вытянешь и у которого штаны так низко болтаются, что однажды свалились. Он тогда не успел их подхватить и покраснел.

Тереза тоже спала с Хампусом, но это было и того раньше. Ужасно тогда взбесилась, узнав, что Ида с Хампусом тоже трахались. Но своих чувств не показывала. Как вообще поймешь, что обидел кого-то, если никто ни в чём не признаётся? С виду Терезе на всех плевать, особенно на Хампуса. Но, если верить Сюзанне, именно с ним она и умудрилась замутить. Сама Тереза никогда ничего не говорила, а только вела себя странно.

В голову вдруг полезли идиотские картинки. У нее с Исаком, Хампусом и Терезой групповой секс со стонами и всем таким прочим. Иду затошнило, и она постаралась прогнать из головы картинку. Наверное, просто порнухи пересмотрела на какой-нибудь вечеринке. Такое в голову западает, даже если особо не приглядываться. Сама она о сексе-то почти не думала. Ей вообще, можно сказать, не хочется. Похоже, именно из-за порнухи и не хочется. Или это ей секс противен? Она начала в двенадцать, поэтому, наверное, просто подустала.

А если задуматься – есть ли у нее будущее? Что ей делать? Пойти в старшую школу? Или столы вытирать? А потом нарожать детей?

Зачем она здесь стоит? Как же всё это бессмысленно.

* * *

– Я с вами с ума сойду! О-ох!!! – Глаза у мамы горели бешенством. В руках она держала кучу вещей, которую теперь свалила на пол перед Сандором, Ароном и Норой.

– Посмотрите на это!

Она ныряла в шкаф, вытаскивала вещи и кидала их на пол. Вот опять вынырнула, сжимая в руке старую пыльную бейсбольную перчатку.

– Вот это что, например? Кто этим пользуется?

Арон выхватил перчатку у мамы.

– Это мое.

– Да, но скажи, когда ты ею пользуешься?!

– Когда пользуюсь? Могу рассказать!

– Да, сделай милость!

Мама уперла руки в бока. Глаза вытаращены, волосы всклокочены.

– Ну и?

– Да уймись ты уже.

Арон раздумывал. Мама ждала.

– Может, я опять заниматься буду, – кисло пробурчал он.

Такого ответа было недостаточно. Мама победно улыбнулась.

– Ха! Ты, дружочек, два года к ней не прикасался. Поэтому я не уймусь. В помойку!

И снова нырнула в гардероб, выпятив зад. На этот раз она вынырнула с охапкой разномастных клюшек. Она швырнула их перед Ароном, и тот скис еще сильнее.

– Мы не можем хранить тут все эти хоккейные клюшки. Они занимают слишком много места. Положи их в чулан или отнеси в свою комнату.

Вздохнув, Арон что-то буркнул и потащил вещи к себе.

Перед Сандором выросла гора старых игр и шмоток. Перед Норой – Барби со спутанными волосами.

– Вот теперь почти по-человечески! – послышалось из гардероба.

И вдруг мама замерла. Потом медленно выбралась из гардероба, сжимая в руке…

– Ох, – благоговейно прошептала она, разглядывая старые пуанты с длинными розовыми лентами словно величайшее сокровище. Нора яростно сжала губы.

– Ох, – мама протянула ей пуанты, – ты только посмотри!

– Это однозначно в помойку, – решительно проговорила Нора.

Глаза у мамы заблестели.

– Ты серьезно?

– Еще как.

– Но ведь точно никогда не знаешь?.. – с надеждой начала было мама.

– Я знаю точно.

Мама прикрыла ладонью рот, будто боялась закричать. Эффектно у нее получилось. Нора вздохнула и положила руку маме на спину.

– Послушай… – И, чеканя каждое слово, Нора выговорила: – Я больше никогда не буду заниматься балетом.

Мама отвернулась, но Нора была безжалостна. Она обошла маму вокруг и посмотрела ей прямо в лицо.

– Мама, ты слышишь, что я говорю? Больше никогда!

После чего развернулась и ушла к себе в комнату.

А Сандор остался. Мама тряслась и дрожала, как будто под носом у нее что-то взорвалось. Хотя на самом деле она притворялась. Впрочем, вполне возможно, сама она думала, что плачет по-настоящему. Вот только вся семья знала, что это не так.

– Ох, Сандор, сыночек мой, как же мне повезло, что есть ты.

* * *

Ненавижу, ненавижу, ненавижу это! Стою там, как придурок! Не возражаю и не ору, что я не такой, как все они думают! Просто стою… Я, наверное, самый трусливый трус в мире. Самый тупой из всех дебилов. Мне кажется, что я точно знаю, как оно всё должно быть, а на самом деле ничего не выходит. Как всегда. Видишь, Ида, с каким уродом ты переписываешься?

* * *

Ида быстро шагала вперед, а Тереза с Сюзанной едва поспевали за ней. Ей, собственно, хотелось побыть в одиночестве – чтобы не выслушивать всякий бред. Быстрей бы домой и Сандору написать. Как же она соскучилась. Они довольно долго переписывались, и ответа никому из них ждать не приходилось. Прежде друзей по переписке у нее не было, а в чате она ни с кем не общалась. Считала, что это для уродов и придурков. Ошиблась? Сандор не придурок. Он нормальный и не несет всякую херню, как все остальные. Он слушает, обдумывает, сомневается. Когда Ида думала о нем, ей становилось тепло. Собственно, друг о друге они ничего не знали, им этого и не требовалось. Не нужно вываливать всё. Полчаса проболтали в чате, ни слова про себя не рассказав. Это был лучший разговор в ее жизни.

– Ида, ну куда ты так летишь! – заныла позади Сюзанна.

– Я замерзла, – нашлась с ответом Ида.

– Блин, вот Исак крутой, – сказала Сюзанна, – тебе он нравится?

– Нет!

– Да ладно, – не поверила Тереза, – а похоже на то.

– Странно, потому что он мне не нравится.

Тереза хихикнула.

– А чего тогда смущаешься?

– Да не смущаюсь я, дурища!

Подруги притихли, многозначительно переглянулись. Ладно, хрен с ними. Быстрей бы домой – к чату.

Оставался всего один квартал. Мать твою! Ванья. И ее приятельница Йенни. Как из-под земли выскочили. Никто из них не поздоровался. Ванья с Йенни шли позади. Тишину нарушали лишь их шаги да изредка проезжавшие мимо автомобили. Вдруг кто-то захихикал. Ида старалась не обращать внимания, но Сюзанна пихнула ее локтем в бок. Ида сдерживалась, изо всех сил стараясь думать о Сандоре и о том, что ему напишет. Опять хихиканье, на этот раз громче. Ида нутром чуяла, что смеются над ней. Для Ваньи и Йенни она – никчемная дурочка, недалекая, тупая и дешевая. Сами-то они книжки читают и музыкой занимаются, поэтому ставят себя намного выше.

Ида быстро обернулась.

– Какого хрена?

– Что, прости?

– Чего, поржать захотелось?

– А что, и посмеяться нельзя? – Ванья с улыбкой посмотрела на Йенни. – Тогда жутко извиняюсь. Больше ни за что не буду.

Ида взбесилась.

– Ясно же, что вы над нами!

– Ида, милая, да у тебя паранойя, – нежно проговорила Ванья и двинулась дальше. Но в Иде уже закипела ярость. Считаешь меня никчемной? Считаешь, да?!

– Ты бы поосторожней! – прошипела Ида, сама не зная, что сделает, если Ванья не послушается.

Тереза с Сюзанной восторженно глядели на подругу.

Ванья замерла. Неужели испугалась?

– Ты мне что, угрожаешь?

– Сама решай.

Щеки у Ваньи порозовели.

– Ой, уймись, а! Я тебя не боюсь.

– А зря, – услышала Ида собственный голос.

Так близко до драки еще никогда не доходило. Ванья встревоженно посмотрела на Йенни, а та потянула ее за руку:

– Да пошла она.

Но Ванья тоже разозлилась.

– А ты, как я погляжу, мозгами не блещешь. Ты просто… – Она хотела было добавить что-то, но осеклась. Ида выжидала. Вообще-то Ванья не из тех, кто до такого опускается. Но тут она выпалила: – Ты просто тварь, ясно? Сука! Шлюха дешевая! – Изо рта у нее летели слюни.

И Ида залепила ей пощечину.

* * *

Мне заорать хочется: я не такая! Но кто мне поверит? Я творю такое, чего мне и самой не хочется. Вечно одно и то же. Просто так получается. Почему? Зачем? Просто днище. Оно само собой так выходит. Блин! Я себя не понимаю. Как будто я превращаюсь в кого-то еще. Может, я чокнутая? Разве это правильно, когда вредишь сам себе? Точно мне не хочется, чтобы всё было хорошо. А вдруг я стану как мама… Я не знаю, что делать и как всё изменить.

* * *

Поганая физра. Но сегодня, похоже, не так тяжко, как обычно. Потому что сегодня есть Ида, а раньше ее не было. Она никакая не подружка, а почти сестра. Как это говорят – родная душа? Его единственный настоящий друг. В Кристину он влюблен и слова ей сказать не осмеливается. А с Идой можно обсуждать всё что хочешь.

Все переоделись в спортивную форму и расселись по скамейкам. Бодрый Кристер со свистком, как всегда, полон энергии.

– Сегодня, друзья мои, я покажу вам что-то новенькое. Этого вы точно не умеете! Мы научимся танцевать хамбу.

Парни заулюлюкали – и замолчали, лишь когда Кристер раздраженно прикрикнул:

– Ну, если вам опять охота в футбол играть, то вон та половина зала ваша.

Парни загалдели, а кое-кто выкрикнул: «Йес-с-с-с!» Бабак поднялся, стараясь привлечь к себе внимание.

– Эй, Кристи!

– Да?

– А Сандору что делать – танцевать или с парнями играть?

Кристер раздраженно посмотрел на него.

– Это уж Сандору решать. Он вправе поступать как хочет. Прекращай!

Бабак поглядел на Сандора, но тот, изо всех сил думая об Иде, не отвернулся.

– Ну что, Сандор, сыграешь с нами?

Сандор точно знал, что ему не хочется. Если в команде был Бабак, Сандор никогда не участвовал, присоединяясь к девушкам. Конечно, он мог бы и сегодня наплевать на этот вызов, но зачем, когда настроение такое хорошее.

– А что, сыграю.

Бабак ухмыльнулся.

– Идет.

Он никогда не видел, чтобы Сандор играл в футбол. Однако Бабак пришел в их школу в пятом классе, а до этого Сандор иногда играл, и довольно неплохо. И летом тоже. Арон даже хвалил его и говорил, что он чувствует мяч.

Сандора поставили центральным нападающим, и он делал, что ему говорили: получив мяч, передавал его дальше, а всякие мерзкие замечания пропускал мимо ушей. Как и полагается в честной игре. Он был быстрым и юрким, по крайней мере, ощущал себя таким. Остальным оставалось только изумленно смотреть на него и переглядываться. Он обошел противника и ловко отправил мяч вперед Хавьеру.

– Круто, Сандор! – заорал Антон.

Некоторые даже зааплодировали. Бабак, игравший в команде противников, скорчил недовольную рожу. Сандор понял: жди подлянки. Ждать пришлось недолго. В следующий раз, когда он вел мяч по краю, Бабак с топотом подбежал и сделал подсечку. Сандор споткнулся и больно ударился коленом.

– Эй, нечестно! – выкрикнул кто-то.

Однако, хромая в раздевалку, Сандор думал, что прошло всё неплохо. Как бы там ни было, а он показал, что с ним стоит считаться. Сзади послышались шаги – Валле с откровенно взволнованным видом.

– Сильно ушибся?

И как это понимать? Как его обычный стеб?

– Коленом ударился или как?

Нет, надежнее всего не отвечать.

– Хочешь, доведу тебя до раздевалки?

Да, точно стебется.

Валле протянул руку. Это уже перебор.

– Не, – пробормотал Сандор, – я сам.

– Ладно, я просто предложил.

Бабак наблюдал за ними со стороны.

– Э-э-э-эй! – крикнул он.

Валле заулыбался и припустил обратно, к Бабаку, а тот легонько двинул ему кулаком в бок.

* * *

Привет, Ида! Ночь – мое любимое время. Ночью не бывает всяких идиотских событий. Люди сумасшедшие, причем не только я. Как можно быть сегодня одним, а завтра – другим? И как тогда угадать, кто клевый, а кто придурок? Так, чтоб уж точно. Не знаю, что ты сделала, но ты не чокнутая. Раз ты сама сомневаешься, значит, ты нормальная. И наоборот. Те, кто считает себя нормальным, – дебилы. Ты говоришь, что никто тебе не верит, но я-то верю. И ты точно можешь изменить свою жизнь.

* * *

– …просто охренительная вечеринка…

«Серебряный чай», земляничный чай и кофе. Этот земляничный чай она больше ни за что не закажет. Тереза с Сюзанной уже раз двадцать сказали Иде, какая она клевая, а Сюзанна даже заявила, что Ида самая крутая в мире, поскольку решилась двинуть Ванье по роже. Ида молчала. Ей было плохо, и каждый раз, когда открывалась дверь, Ида до смерти пугалась. А вдруг это Ванья?

– Там все будут, придет…

А вдруг Сандор прав и она и правда всё может? Она больше никогда никого не ударит по лицу, больше никаких идиотских поступков.

– …и Кристофер придет, и приятель его тоже, ну тот, с клевой улыбкой…

Но вдруг Ванья заявит на нее и вмешается служба опеки? Или мама узнает… А у мамы сейчас депрессия, ей только этого не хватало.

– …не, пивом не напьешься, а вина никто не принесет, я с ума сойду, если в этот раз не получится…

А что, если ее посадят в дурку к прочим психам? Или отдадут в приемную семью? Кто тогда будет заботиться о маме?

– …придется опять около магазина караулить…

Одна, без Иды, мама не справится. Кроме нее, у мамы никого нет.

– Ида!

Она вздрогнула.

– Чего?

– Твоя очередь!

Тереза недовольно смотрела на нее из-под густо накрашенных черных ресниц. Ида попыталась угадать, о чём шла речь. Вечеринка у Мика в пятницу? Пей, обжимайся и блюй?

– Но…

– Даже не думай! Я сколько раз бухло доставала?!

– Да, но…

– Что – но?!! Что за дела? Кто-то же должен это сделать? Почему всегда…

– Я не могу пойти!

Она услышала эхо собственного голоса. И сама удивилась. Она осмелилась отказаться? Невероятно.

Тереза с Сюзанной опешили.

– Не пойдешь? Ты рехнулась? А чего так? Нашла что получше?

Во рту Терезы сверкнула вставленная в язык жемчужная сережка, Сюзанна пялилась так, что у нее едва глаза не вылезли. Но Ида решила не отступать. Уж тут-то она справится.

– Это из-за мамы, – тихо проговорила она, – она себя плохо чувствует.

Подружки переглянулись, будто она сморозила полную чушь.

– И чего теперь? Из-за мамаши дома сидеть? – Тереза тут же пожалела о сказанном. – Ох, прости. – Навалившись грудью на столешницу, она тихо проговорила: – Но с ней же ничего ужасного? В больницу не кладут, верно? А тебе теперь что, на подруг плевать? Ты и о себе должна думать. Смотри: если ты будешь дома скучать, лучше тебе не станет, а оттого, что тебе плохо, твоей маме тоже лучше не будет.

Ида чувствовала на себе их взгляды. Взгляды эти требовали, кололи, рвали, давили. Но она не сдастся – ни сейчас, ни потом.

– Да, но иногда можно и… Вы же и без меня можете пойти?

Подруги беспокойно переглянулись. До них дошло, что Ида настроена серьезно. Сюзанна сглотнула. Она напоминала собаку-попрошайку.

– Да, но ведь пригласили тебя. Ведь он же тебя спрашивал.

Тереза подхватила:

– Мы не можем пойти без тебя, ты же понимаешь.

Ей хотелось просто сбежать. Но когда она уже решилась подняться и уйти со словами «потом поговорим», дверь открылась, и вошла Ванья, а за ней – Йенни и Ким. Увидев Иду, все трое остановились. Они лучились презрением, как будто она грязная или, хуже того, – шлюха. Позор. Секунды или минуты? Все присутствующие замерли и наблюдали за происходящим. Или нет? Ида скосила глаза на свои ноги под столом. Они дрожали.

– Нет, сюда мы не пойдем, – громко, чтобы всё кафе услышало, объявила Йенни и сморщилась.

– Ага, еще по роже схлопочешь, – Ким тоже не сводила глаз с Иды, – верно, Ванья?

Ванья молчала, буравя ледяным взглядом Иду, а та, стиснув зубы, глядела на Ванью. Ида так долго смотрела на нее, что через некоторое время забыла, из-за чего весь сыр-бор, и начала думать о глазах Ваньи, что у них необычный цвет, что они одновременно и голубые, и карие.

Ванья отвела взгляд первой. Она вздохнула, словно и впрямь устала.

– Чего с ней вообще говорить, – и вышла из кафе, а все остальные удивленно смотрели ей вслед. Даже Ида. «Чего с ней вообще говорить». Она еще никогда не чувствовала себя такой никчемной.

* * *

Ужас! Только секунду назад я думала, что достигла чего-то, и вот всё опять изгажено. Я опять в полном дерьме. Не хочу жить в дерьме! Или пора просто осознать, что я никчемная мелкая крыса? Сколько же сил надо? Что делать? И есть ли вообще смысл? Некоторые, может, так устроены, что ничего не поделаешь. Если бы я оказалась в новом месте на другом конце земли, где меня никто не знает, может, я была бы такая же. Понимаешь?

* * *

Сандор, должно быть, был единственным в мире подростком, не смотревшим порнухи. О том, сколько успели посмотреть другие, он был наслышан. У некоторых дома были телеканалы, по которым такое крутили по ночам, и некоторые записывали, а потом продавали в школе. Были и такие, у кого дома имелась целая порновидеотека, хотя, может, они просто хвастались. Фильмов пять от силы.

Самому ему оставалось только фантазировать, как оно всё происходит – и в фильмах, и в жизни. Вопрос в том, доведется ли и ему тоже когда-нибудь этим заниматься. Нет, вряд ли. По крайней мере, ждать еще долго. Он даже и не мастурбировал ни разу. Так что вряд ли он ни с того ни с сего начнет с кем-то трахаться.

Сандор никуда не ходил, даже в город на дискотеку. Не хотел нарываться. Глупо? А вдруг кто-нибудь и правда захотел бы… Всё равно кто, главное, чтобы быстрее закончилось. Чтобы потом, когда они с Кристиной будут целоваться, он знал, как это делается. Потому что она ведь тоже вряд ли раньше с кем-то целовалась? Она не такая.

Сандор наблюдал за ней, когда она стояла у станка: ноги в первой позиции, живот и ягодицы втянуты, плечи опущены, руки скруглены, средний и большой пальцы сведены. Господи, до чего же она красива.

Взгляд у нее, как всегда, рассеянный. Он привык смотреть на нее. Быстро взглянув на других, Сандор перехватил взгляд Хеннинга. Он что, заметил, что Сандор сохнет по Кристине?

Он отбросил мысли о Кристине и переключился на танец. Сегодня всё получалось легко. У него появилась какая-то особенная уверенность в себе, Сандор чувствовал себя симпатичным, знал, что у него есть харизма, совсем как у нее. Может, он даже и сексапильный.

Строго наблюдавшая за ним Паулина вдруг воскликнула:

– Сандор, потрясающе! Идеально! На тебя смотреть приятно!

Он тоже был счастлив. По лбу стекал пот, майка прилипала к груди, а он смотрел на Паулину и светился. Во многом всё это – ее заслуга. Это она пробуждает в нем сильного и сексуального мужчину. Он заметил, что Кристина не сводит с него голубых глаз. И улыбается. Тоже влюбленно? Может, и так. Он улыбнулся в ответ. А через две секунды Паулина объявила конец занятий.

Кристина расшнуровала туфли и скрылась в раздевалке, а Сандор всё вспоминал ее улыбку. Может, уже сегодня их губы соприкоснутся? Нет, он с ума сошел. Но, может, пригласить ее куда-нибудь? В кафе, например?

Он принял душ и торопливо оделся, но перед зеркалом замешкался и причесался особенно тщательно. А он ничего. Хеннинг покосился на него – неужели завидует? Еще бы, с его-то прыщами.

– Я по выходным буду теперь дополнительно заниматься.

Сандор притворился, будто ему интересно. Вполне возможно, Хеннинг ему еще пригодится.

– Прыжками, да?

Хеннинг кивнул. Похоже, балет он любит больше всех. Или его заставляют? Хеннинг пару раз предлагал ему сходить куда-нибудь после танцев, но Сандор отказывался. С Хеннингом ни о чём, кроме балета, не поговоришь.

Надо бы выйти раньше Кристины, но хорошо бы, чтобы Хеннинг ушел первым. Сандор со скоростью улитки застегивал рубашку и выгребал из карманов джинсов мелкий мусор, но Хеннинг всё еще копался. Больше он не мог ждать. Сандор взял куртку и вышел. И почувствовал, что Хеннинг идет следом.

Кристина не показывалась. Он двинулся к выходу и увидел, что ее белые спортивные туфли стояли на месте. Хеннинг внимательно изучал доску объявлений – всякие анкеты и прочее. Нет, лучше просто уйти. Он быстро обулся и закинул на плечо сумку.

– Пока, Хеннинг!

На улице он прислонился к стене и принялся разглядывать проезжающие мимо машины. Около выхода припарковался серебристый «мерседес». На водительском месте сидела женщина с длинной шеей.

Дверь распахнулась, и вышла Кристина, с мокрыми, забранными в тугой узел волосами и, по обыкновению, не накрашенная. Сандор стремительно шагнул вперед.

– Я тут подумал…

Дверь опять распахнулась, и он замолчал. На лестнице показался Хеннинг. Сандор растерялся. Продолжать, и пускай Хеннинг слышит? Кристина вопросительно посмотрела, но через пару секунд пошла дальше. Правда, пройдя немного, она повернулась и помахала Сандору. Или Хеннингу? Они оба замахали в ответ.

Кристина дошла до серебристого автомобиля, женщина с длинной шеей перегнулась через сиденье и открыла дверь. Волосы у нее были забраны в хвост. Машина тронулась и скрылась из виду.

Хеннинг с Сандором проводили «мерседес» взглядом, а после переглянулись. Было во всём этом нечто настолько комичное, что Сандор не сдержался и заулыбался.

– Увидимся завтра, – сказал он.

Хеннинг улыбнулся в ответ, словно всё понимал.

* * *

Что думают другие, когда меня видят? Что я пустое место? Или красавчик? Или фрик? Что говорят обо мне за моей спиной? И стоит ли из-за этого париться? Возможно, изредка и стоит. Вот ты, например. Мне важно, что ты подумаешь. Ты то же самое ощущаешь? Это потому мы осторожничаем и о многом умалчиваем? Нам кажется, что скажи мы всё как есть, и всё рухнет, да? Это же обычная трусость. У меня смелости не хватало раньше спросить, но теперь спрошу. Где ты живешь? Чем занимаешься? Какая у тебя жизнь? Короче говоря, ты, собственно, кто?

* * *

Они стояли возле алкошопа. Она и Сюзанна. У Терезы нашлось какое-то важное дело. Было холодно. Иде хотелось домой, написать Сандору. Чаще всего она отвечала сразу, но в этот раз он задал неприятные вопросы. Прежде они об этом не писали, но тут ему вдруг захотелось знать. Это ее пугало. Вдруг они окажутся совершенно разными? А что, если ему вообще не нравятся стокгольмские телки, которые уламывают местных алкашей купить им бутылку? Надо хорошенько продумать, что именно ей говорить, а о чём лучше умолчать.

Сюзанна поливала грязью Терезу.

– И такая вечно злая! Какого хрена, мы ж ей ничего не сделали. Как будто…

Ида всё высматривала поблизости кого-нибудь, кто может купить бухло, но взгляд натыкался лишь на омерзительных алкашей, ходивших кругами и бормотавших что-то себе под нос. Как же она понимает тех, кто тронулся умом. Остается только надеяться, что их мир лучше этого.

– …и знаешь что… Но ты только никому не говори. Поклянись!

– Ладно.

– Поклянись, говорю!

Ида вздохнула.

– Хорошо, клянусь.

Сюзанна глубоко вздохнула.

– Она тебя за глаза дерьмом поливает.

Ида не особо удивилась, но ей всё равно точно под дых дали.

– Представляешь? Вы же подруги, а она поливает тебя дерьмом, говорит, что ты самоуверенная, и истеричная, и трахаешься направо-налево. Просто потому, что она завидует. Я точно знаю, это потому что ты симпатичная и…

– Хватит.

– А она с этим никак не смирится и болтает, будто ты думаешь, что все парни вокруг только в тебя и влюблены и…

Ей хотелось броситься оттуда наутек. В глубине души Ида надеялась, что Тереза завидует на пустом месте, просто так уж сложилось. И тут она увидела мужчину, который, странно подпрыгивая, приближался к ним. Она дернула Сюзанну за руку. Пора с этим заканчивать.

– Здравствуйте, простите, не купите нам бутылку? А мы вам пятьдесят крон заплатим.

Мужчина удивленно посмотрел на нее. Глаза ясные и трезвые. Это был не алкаш. Он нахмурился и почти погрустнел.

– Вам действительно так нужно выпить?

Иде стало стыдно. И из-за того, что она приняла его за алкаша, и потому что попросила купить бутылку.

– Ну да, мы собирались, – промямлила она.

Он медленно покачал головой.

– Нет, мне жаль, или, то есть… По-моему, вы это зря, – он по-прежнему смотрел на нее, и Ида отвела глаза.

Мужчина, подпрыгивая, пошел дальше. У него, видно, церебральный паралич или что-то типа того…

– Господи, до чего стыдно, – протянула Сюзанна, – прямо хоть подыхай!

От отчаянного чувства безысходности у Иды подкашивались ноги, и она привалилась к стене. Так унижаться ради того, чего даже не хочется, да тебя же еще и мордой в грязь ткнут!

Сюзанна снова завела прежнюю песню.

– Парням она, типа, не нравится, она вроде как очень жесткая и расслабляться не умеет…

– Угу, – машинально поддакнула Ида.

– А еще знаешь что? Знаешь, что она тут недавно сказала? Только не говори ей, что я тебе рассказала, – пообещай, ладно? Это так отвратительно…

– Обещаю.

– Что ты дешевка. И что Ванья была права, когда сказала, что ты шлюха. Вот мерзость, да?

– Ида! Сюзанна! – К ним приближалась Тереза. Сюзанна тотчас же расплылась в улыбке.

– Приве-е-е-е-ет! – Она бросилась Терезе на шею и расцеловала ее в обе щеки. На красных губах Терезы тоже заиграла улыбка.

– Ну, как тут дела? Еще ничего не добыли?

Она наклонилась и легонько поцеловала Иду в щеку. Совсем легонько. Даже не притронулась к ней.

* * *

Ты спрашивал про мою жизнь. Рассказывать тут особо не о чем. Я живу на ферме в лесу, далеко в Норрланде. Здесь почти всегда дико холодно, сам посмотри, когда по телеку прогноз погоды покажут. Поэтому все в основном сидят дома. До ближайшего города хрен доедешь, но я хожу в школу в поселке, туда ходит автобус. Я постоянно гуляю – тут деревья, водопады и всякое наподобие. И еще я езжу на лошадях. У меня есть три мои собственные, их я больше других люблю. Белая, черная и коричневая. Нас у родителей пятеро. А какая у тебя жизнь?

* * *

По дороге домой из школы у него было время подумать об Иде. Он представлял ее верхом на лошади, с развевающимися на ветру волосами, такой же свободной, как и природа вокруг. Ее рассказ привел Сандора в замешательство. Он-то думал, что она девчонка из крупного города, но так даже интереснее. Ида из Норрланда. Надо же, у него есть подруга из Норрланда, которая гуляет среди водопадов. От этого его собственная жизнь казалась еще скучнее, убогой и банальной, о такой даже и рассказывать не стоит. Он живет в таунхаусе в пригороде Гётеборга и ездит в центр на танцы. Наверняка этим крутым мачо в Норрланде и в голову не придет, что парень может танцевать. К тому же его тут почти травят, а это тоже очков ему не прибавляет. Сандору сделалось не по себе, впервые за всё то время, пока он общался с Идой.

Сзади послышались быстрые шаги, и Сандор, готовый к чему угодно, быстро развернулся. Его, запыхавшись, догнал Валле. Всего лишь Валле?

– Привет!

Не сбавляя шага, Сандор быстро и почти беззвучно поздоровался в ответ. Валле молча шагал рядом. Интересно, когда и где к нему присоединится Бабак?

– Ты так быстро ушел.

Чего ему надо? И в чём подвох?

– На тренировку торопишься, да? На танцы?

Сандор кивнул.

– Ты каждый день туда ходишь?

– Четыре раза в неделю.

Валле понимающе кивнул.

– Четыре дня… Ясно. А я три. На футбол.

Сандор не ответил. К чему он вообще клонит?

– Я тут подумал… – Валле осекся, но потом снова заговорил: – Просто тут такое дело…

И какое же?

– Я даже не знаю…

Сандор не выдержал.

– Какое? – спросил он.

– Ты не думал бросить? В смысле – танцы.

Сандор промолчал. Какого тот ждет ответа?

– Ну, ты разве не устаешь?

– Нет, – быстро бросил Сандор, – я об этом никогда не думал.

– Ясно. Я просто решил – может, ты хочешь в нашей команде играть. В футбольной.

Сандор остановился. Что он такое говорит? И это Валле, который всего пару недель назад обзывал его педиком?

– Я?

Валле покраснел. Он и правда смутился.

– Ну да, ты же хорошо играл. Просто я чуть не забыл. Прежде ты всегда… пока Бабак не…

Сандор быстро двинулся вперед.

– Ага.

Валле еле успевал за ним.

– Оно и понятно, если ты не захочешь. Но скоро сезон начнется. Может, хотя бы подумаешь? Просто ради прикола. У нас на тренировках круто.

Похоже, он и впрямь говорил искренне. Надо же. Может, он Валле нравится? Вот только почему? Валле что, разглядел в нем то, что Сандор так тщательно скрывал? И считает, будто у них есть что-то общее? Сандор отбросил эти мысли. Валле просто провоцирует его. И согласись он сейчас – завтра много чего услышит.

Он почти перешел на бег.

– Я спешу, – пробормотал он.

* * *

У меня жизнь совсем не такая, как у тебя. Я живу в Гётеборге, вместе с мамой и папой. Часто хожу на дискотеки и вообще дома не сижу. Родители просят, чтобы я почаще оставался дома, но я не хочу. В свободное время я чаще всего играю в футбол или встречаюсь со своей девушкой, Кристиной. Мы вместе уже два года. Таких, как она, в мире больше нет. Ты когда-нибудь чувствовала, что вот этот человек – твой и других не существует?

* * *

Она приятно захмелела и почти забыла, что Тереза назвала ее самовлюбленной дурой. Да и хрен бы с ней, случались штуки и похуже. А сейчас они опять будто лучшие подружки, обнимаются и виснут друг у дружки на шее.

На вечеринке было полно симпатичных парней, в основном чуть постарше. Некоторых Ида знала, но далеко не всех. Может, среди них есть тот, кто пробудит ее к жизни? Тот, про кого Ида поймет – он мой и других не существует? Образ никак не складывался: играет в футбол и при этом такой романтик? Нет, что-то не сходится. Впрочем, возможно, это у нее какие-то предрассудки о футболистах. Но он ей нравился.